Текст книги "Папины дочки"
Автор книги: Тасмина Пэрри
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 28 страниц)
У Кейт от волнения кружилась голова. Она поймала взгляд Ника, в котором смешались одобрение и беспокойство, поднялась со своего места и включила ноутбук. На экране появился макет «Сэнда».
– Леди и джентльмены, благодарю вас за то, что вы пришли сюда. Мне потребуется несколько минут, чтобы представить вам проект журнала, посвященного путешествиям и моде, который мы решили назвать «Сэнд».
«Вот это да, – подумал Дэвид, наблюдая за Кейт. – Она и вправду держится молодцом».
– Каковы маркетинговые затраты?
– Этого будет достаточно?
– Кто из рекламодателей готов с вами сотрудничать?
– Вы полагаете, что аудитория, интересующаяся путешествиями, достаточно велика?
Вопросы, вопросы, вопросы. Кейт и Ник старались на каждый отвечать подробно, вежливо и убедительно. Они и сами от себя не ожидали такого запала. Но в результате они смогли представить проект в выгодном свете, если не считать пары неудобных скользких моментов, когда Кейт сбилась.
Тревожно глянув на часы, она обнаружила, что они беседуют всего сорок пять минут, а она уже чувствовала себя выжатой как лимон, в горле пересохло, язык едва шевелился. Ей страстно хотелось выпить стакан вина и прилечь на диван.
– Могу я узнать, Кейт, с чего вы решили, что ваш журнал будет иметь успех и сможет конкурировать на рынке, где сотни изданий выходят при поддержке сильнейших инвесторов и мощных компаний уже не один год?
Нигель Хэммонд глотнул минеральной воды и спокойно посмотрел на нее. В его голосе слышался сарказм, он явно не был уверен в том, что ей стоит доверять.
Ник хотел было ответить, но Кейт опередила его.
– Мистер Хэммонд, – мягко отозвалась она, – вы, вероятно, хотите намекнуть, что существуют куда более надежные, проверенные проекты для вложения ваших средств?
Ник Дуглас беспокойно глянул на Дэвида. Тот побледнел как полотно от ужаса.
– Наш проект – это не просто развлекательный журнал, – продолжала Кейт, – и не посредственное чтиво, которое представлено на рынке в достаточном количестве. Это будет издание высокого класса с превосходным оформлением и фотографиями, с грамотной издательской политикой. Я не стану обманывать вас – да, это риск, издание журнала всегда риск. Но такова особенность этого бизнеса, и любой инвестор это понимает. Издание может стать необычайно популярным, но может и не стать таковым.
Она посмотрела на Нигеля.
– Возможно, вы правы, – ответил он. – Но почему я должен верить, что вам по силам задуманное? Вы, безусловно, очень горячо отстаиваете свои замыслы, но недавно вас уволили с работы, не так ли?
Кейт насторожилась, ей предстояло нелегкое испытание. Это был серьезный вопрос, он мог оказать решающее влияние на весь ход переговоров. Если она начнет оправдываться, то все погубит.
– Да, это так, меня уволили в феврале, – подтвердила она. – Но, мистер Хэммонд, я хотела бы знать, неужели из двенадцати успешных людей, собравшихся здесь, в прошлом никого не увольняли с работы? А если увольняли, то помешало ли это увольнение их дальнейшим достижениям?
Она обвела глазами сидевших за столом и остановилась на улыбавшейся Лесли Эбботт.
Нигель наклонился над своим блокнотом и что-то записал, а затем закрыл его и поднял голову. Его лицо сохраняло невозмутимость.
«Кейт, Кейт! Куда ты несешься?» – спросила она себя, заметив, что пролетает мимо зданий, стоявших вдоль дороги, на огромной скорости. Наконец она притормозила и повернулась к Нику, уже не пряча свои полные слез глаза.
– Простите, – сказала она, – я не сдержалась. Простите, я все погубила. Мне нужно поговорить с отцом. Может быть, он даст денег или позвонит своему другу Филиппу Уэтхорну, у него связи… – Она отвернулась, выпустив руль, и уронила руки на колени.
Ник протянул руку и обнял ее за плечи.
Молодая красивая энергичная женщина рыдала словно неуверенный в себе ребенок.
– Тише, Кейт, успокойтесь, – уговаривал он ее. – Я думаю, все прошло отлично. Я ведь тоже был напорист сверх меры, разве нет? Просто вас знают лучше, чем меня; они слышали о том, что вас уволили, и прицепились к этому. – Он ободряюще пожал ее руку.
– Я не заметила, чтобы кто-нибудь заинтересовался нами, – упавшим голосом ответила она.
Ник пожал плечами.
– Вы выступили превосходно. Если бы я был на их месте, то дал бы денег.
Кейт залилась румянцем и посмотрела на Ника с недоверием.
– Не хотите куда-нибудь зайти выпить?
Она покачала головой.
– Мне надо ехать в Мейфэр; я найду деньги. Ник, я обещаю, – упрямо произнесла она.
Он улыбнулся и, выйдя из машины, подошел к обочине, чтобы остановить такси. Уже стемнело и зажглись фонари. Что-то внутри у него ныло и болело – может, он переживал за Кейт, а может, его разочаровало случившееся. Но он все еще надеялся на успех, хотя и понимал, что нельзя осуждать этих людей. С какой стати они должны доверить им свои деньги, когда им даже не смогли дать минимальные гарантии надежности проекта? Да и вообще, разве можно отыскать человека, который на полгода согласится предоставить немалую сумму под сомнительное начинание?
Галерея Бэлконов находилась в стороне от узкой улочки Маунт-стрит, в тихом и уютном местечке, где ходили только дорого одетые господа, посещавшие элитные салоны и магазины. Она располагалась в красном кирпичном доме с белой крышей и темно-синей дверью. В ее витринах были выставлены шедевры восемнадцатого и девятнадцатого веков, здесь был свой отдельный мир, далекий от шума и суеты Ист-Энда, где отоваривались экстравагантными произведениями живописи сотрудники рекламных агентств и рок-звезды. Галерея Бэлконов была рассчитана на разборчивых и взыскательных покупателей, которые предпочитали традиционные направления современной вычурной подделке и хотели видеть на стенах своих особняков в Белгравии и Кенсингтоне старые картины, выдержавшие испытание временем. Обычно галерею представляли шедевры голландских мастеров, но совсем недавно там появились и полотна конца девятнадцатого и даже двадцатого веков. Когда Кейт подошла к витрине, она увидела одну из воздушных балерин Дега.
Она толкнула дверь, и над ее головой мелодично прозвенел колокольчик. Продавец Марк Робертсон, сидевший за столом в другом конце магазина, подошел к ней, кивнув на пожилую супружескую пару, с которой беседовал Овальд.
Барон поднял голову и приветствовал дочь улыбкой.
– Это моя дочь, – тут же представил он ее покупателям.
Пожилая крашеная блондинка с сумкой от «Келли» и в туфлях от «Феррагамо» сразу узнала Кейт – она видела ее фото на страницах журнала «Класс» – и любезно кивнула.
– Хочешь, ступай наверх, дорогая, я скоро приду, – сказал ей Освальд.
Кейт молча прошла к лестнице и стала подниматься, наблюдая за отцом. «Жаль, что он так редко сюда заходит; он прирожденный торговец, способность обольщать покупателей у него в крови», – подумала она. Он все умел обставить так, чтобы расположить к себе людей; даже в манере представлять свою дочь проявлялись его замашки шоумена.
Здание галереи было длинным и высоким, но узким. Для места, где продаются картины, оно годилось идеально, но вот офис в нем устроить было сложно. В самом центре вытянутой комнаты стоял стол, заваленный газетами и рекламными буклетами. Кейт опустилась в кресло и пролистала альбом с фотографиями скульптурных работ Генри Мура.
Затем она встала, приготовила кофе и снова уселась, потягивая его с наслаждением маленькими глотками. Ей хотелось избавиться от накопившегося напряжения и успокоиться. Прийти к отцу и просить его о помощи ее заставило чувство вины перед Ником. Она включила ноутбук и снова просмотрела макет журнала. Верстка была прекрасная. Ну и чего она так раскисла?
На лестнице послышались шаги отца. Для поездки в город он всегда одевался «по-лондонски», то есть в темно-синий костюм с алой подкладкой, напоминавшей мантию Дракулы. Наверняка после галереи он собирался ехать в один из своих любимых клубов.
– Так чему я обязан удовольствием видеть тебя? – спросил Освальд. – Полагаю, ты чего-то хочешь; это я сразу понял, когда ты позвонила. – Он достал часы и, открыв крышку, посмотрел на циферблат. Потом медленно убрал их обратно в карман. – В семь мне нужно быть на ужине с Уэтхорнами, так что поторопись и приготовь мне чай, пожалуйста.
Кейт включила чайник и подошла к буфету, достав заварочную ложку и чашку.
– Знаешь, я бы хотела, чтобы ты посмотрел вот это, папа. – Она протянула ему ноутбук, стараясь говорить как можно более спокойно.
Освальд просмотрел несколько страниц макета.
– Я уже знаю об этом. Твой друг Дэвид Голдман предлагал некоторым моим знакомым поучаствовать.
Кейт опешила от неожиданной новости. Но такое поведение было типично для ее отца, он любил шокировать. Он следил за ней, где бы она ни была, чем бы ни занималась, он всегда был в курсе ее дел.
– Я думаю, тебе следует поискать работу в Нью-Йорке. – Он указал на чайник, от которого вверх поднимались густые клубы пара.
Кейт мгновенно вскочила и налила полную чашку. Разговор принимал все менее благоприятный оборот.
– Венис рассказала мне обо всем, – пояснил Освальд, заметив ее смятение. – Откровенно говоря, я считаю, что так будет лучше и для тебя, и для семьи. Серена тебе там составит компанию. Хотя бы одна из вас сможет сделать карьеру.
– Папа, я не хочу ехать в Нью-Йорк, – тихо возразила Кейт, – я хочу работать здесь.
– Здесь? – Он снова просмотрел страницы на экране. – Между прочим, Нигель Хэммонд позвонил мне и спросил, что я думаю о твоей затее.
У Кейт перехватило дыхание.
Нигель Хэммонд?
– Ты его знаешь? – спросила она дрожащим голосом.
– У меня много знакомых, Кэтрин, – ответил Освальд посмотрев на нее из-под очков. – Я кое-чего достиг в жизни, и поэтому люди с уважением относятся к моему мнению.
– И что ты ему… ответил?
Освальд отложил ноутбук и глянул на дочь, видимо, испытывая острое удовольствие от сознания своей власти над ней.
– А что я мог ему ответить? Хм… Тебя уволили совсем недавно из журнала. Кто захочет вкладывать деньги в проект неудачника? Я посоветовал ему поговорить с Уильямом Уолтоном. Я думаю, он даст ему исчерпывающую характеристику. Нигель очень дотошен, инвестиции – дело серьезное.
Она смотрела на отца растерянно и укоризненно. Ей казалось, что он совершил возмутительное предательство по отношению к ней.
– Но ты же знал… – пробормотала она, – ты знал, что…
Она не могла продолжать, ей все вдруг стало безразлично, она просто уставилась прямо перед собой невидящим взглядом.
– Ты не хочешь, чтобы я добилась успеха! – вдруг выкрикнула она так громко, что сама не ожидала. – Что такого плохого во мне? За что ты ко мне так относишься? Что, черт возьми, я тебе сделала?
Освальд кисло улыбнулся:
– Разве я не давал тебе двести тысяч фунтов на твое образование? Чем я заслужил твои упреки? Я уже сказал тебе, что считаю целесообразным, чтобы ты уехала. И закончим на этом, я опаздываю на ужин.
Когда Кейт услышала звук отъезжавшего «бентли», ее охватила безудержная ярость. Она, конечно, знала, что у отца скверный характер, что он часто бывает груб и жесток, но предположить, что он станет портить жизнь собственной дочери, она никак не могла. Выйдя из галереи, она отправилась пешком по улицам Лондона, надеясь, что прогулка хоть немного развеет ее дурное настроение, но слезы ручьем бежали по ее щекам. И вдруг она услышала слабый сигнал мобильника. Голубой экран высветил незнакомый номер. Она быстро вытерла слезы и, всхлипнув, ответила:
– Слушаю?
Это был Ник.
– Привет, Ник, – она попыталась говорить бодро, – я только что услышала, что вы звоните. Где вы?
– В баре, и я ужасно пьян. Кейт, вы не поверите! Мы получили эти чертовы деньги!
Она застыла на месте.
– Не может быть! Но как? Нигель Хэммонд говорил с моим отцом, и тот посоветовал ему обратиться к Уолтону. Вот так!
Ник рассмеялся в трубку.
– Я знаю, мне сказал Дэвид. И Хэммонд действительно беседовал с Уолтоном, но остался недоволен им. Он назвал его «полное ничтожество». Ваше увольнение стало нашей гарантией. Понимаете? Это так забавно вышло. Кейт, вы меня слушаете? – не умолкал счастливый голос Ника. – Вы были просто великолепны!
Она вытерла глаза. Ну что ж, это уже победа.
17
– Она будет в восторге, – сказала Камилла, осматривая кенсингтонский дом Венис. Интерьер одного из самых стильных домов лондонского Уэст-Энда был превращен в сад роз. Все стены были украшены шпалерами с розовыми цветами, двери убраны кремовыми атласными шторами, а на потолке укреплены многослойные тюлевые лилии. Везде стояли огромные чаши с ароматной водой под неяркой подсветкой, а в другом конце зала помещалась сцена, усыпанная лепестками роз, где должен был играть джаз-оркестр. Дженни Норрис расхаживала с папкой бумаг в руке и в наушнике от телефона и отдавала последние распоряжения тоном, не терпящим возражений. Около тридцати человек носились от столика к столику с подносами, на которых уже были приготовлены коктейли из розового мартини с корицей и чайные чашки с розовым цветочным узором.
Венис довольно улыбалась. Она не была бы сама собой, если бы не обставила эту вечеринку по высшему классу. На джем-сейшен были приглашены Энди и Пэтти Вонг, а также Элтон Джон. Всем было известно, что Венис Бэлкон каждый август организует самые лучшие летние концерты в Кенсингтонском парке.
С такой серьезной репутацией хозяйке дома никак нельзя было ударить лицом в грязь – ведь это были проводы ее сестры Серены, и они должны стать запоминающимся событием. Конечно, Венис не слишком радовалась, что ее младшая сестра уезжает в Нью-Йорк, да еще в компании с этим Майклом Саркисом, но устроить для нее прощальный вечер в лучших семейных традициях было делом чести.
Камилла взяла одно из приглашений.
– «Прощай, английская роза», – хихикая, прочла она надпись, сделанную золотыми буквами на первой странице. – По-моему, розам еще не время цвести? Может, лучше было бы устроить тюльпановую вечеринку? Тюльпан – цветок удачи, а?
Венис засмеялась. Действительно, тюльпаны напомнили бы всем о прекрасном Амстердаме.
– Так было бы – «Прощай, наш английский тюльпан»? Серене бы это не понравилось.
Обе сестры прошли в спальню Венис, чтобы хоть немного отдохнуть от суеты, царившей в зале, и в тишине выпить бутылку шампанского. В запасе – еще полчаса. Гости приедут после семи, так захотела сама Серена. Венис, несмотря на весь свой организаторский опыт, почему-то на сей раз сильно нервничала и была счастлива, что сестра решила составить ей компанию. Камилла тут же ошарашила ее известием о том, что она порвала с Натом.
Венис открыла бутылку шампанского и предложила сестре.
Камилла покачала головой. Настроение у нее было не праздничное. Два часа назад она пережила крайне неприятное объяснение с Натом. Они встретились в дождь на пристани.
– Почему ты назначила мне встречу здесь, Кэм? – поинтересовался Нат, чувствуя себя неуютно из-за того, что ему пришлось покинуть стены своего теплого комфортного офиса, – он быстро промок. – Мы что, не едем к Венис?
Камилла тяжело вздохнула. Ей предстояло объяснить ему, почему они не поедут к Венис, почему он не поедет туда с ней. А главное, нужно сказать, что свадьбы не будет. Камилла специально выбрала для этого разговора нейтральную территорию и дождливую, холодную погоду, которая не располагала к страстным объятиям и бурным сценам. Дождь каплями катился по ее щекам, но она не сомневалась в правильности своих действий. Трудно сказать ему правду, но решение было принято, она готова к разрыву. По возвращении из Межева она побывала на приеме, который устраивала партия тори, и окончательно убедилась в том, что дорога ведет ее не под венец. Она хотела стать не просто членом парламента, мечтала войти в кабинет министров. Да, она ставила перед собой серьезные цели, наверное, слишком смелые, но чтобы осуществить их, ей нужен был партнер, который бы ее поддерживал, а не перечил во всем; ей требовался муж-политик, а не Нат с его друзьями и кокаиновыми вечеринками, которые бы только бросали тень на ее репутацию. Поворачивать назад она не собиралась.
– Ну развеселись же, – сказала Венис, протянув бокал с шампанским сестре. – Ты все сделала правильно, не раздумывай.
– Точно? – спросила Камилла, почувствовав внезапный укол сомнения. – Вот теперь я осталась одна на празднике.
Камилла подошла к окну и посмотрела на сумрачный парк, затем резко повернулась к Венис.
– Представляешь, Нат сказал папе, что мы решили сыграть свадьбу в сентябре. Он явно поспешил.
– Ох, – вздохнула Венис, – я уверена, что он мечтал всего лишь получить доступ к счетам Бэлконов. Наверное, твой отказ сильно испортил ему настроение?
– Испортил? Да нет, я думаю, это было неожиданно, – заметила Камилла.
– А я уверена, что он разозлился, – продолжала Венис. Ее лицо внезапно помрачнело. – И наверняка он притащится сюда.
– О да, скорее всего, – сказала Камилла, взяв флакон духов с туалетного столика и вдыхая тонкий цветочный аромат. – Он не упустит шанса побыть в центре всеобщего внимания.
Такси остановилось, и как только Кейт открыла дверцу машины, сразу услышала доносившиеся из дома Венис звуки квартета, исполнявшего композицию «Улетим со мной вместе». Она быстро расплатилась с водителем и вышла. Уже стемнело и стало прохладно. Кейт была в отличном настроении, и ей стало еще веселее, когда заиграли одну из песен Синатры. Конечно, она жалела, что Серена покидает Англию, и с ужасом думала о том, что на вечеринке ей снова придется увидеться с отцом, но даже эти неприятности не могли омрачить ее счастье – впереди ее ожидало полное радужных надежд будущее, сбылись ее чаяния. Кейт гордилась собой: у нее будет собственное издательство! Все журналисты, разумеется, начнут скоро писать о нем. Утром они подписали договор аренды офиса на год: помещение было совсем крошечным, но зато находилось в престижном районе, что внушало доверие к новому изданию. И пусть места было маловато и совещания проходили в кабинете Ника, их это не удручало.
– А где же твой компаньон? Я думала, ты будешь не одна, – сказала Венис, выйдя ей навстречу в темно-синем платье от «Ланвин» и взяв ее под руку.
– Я слышала, у тебя новый дружок. – Камилла ласково улыбнулась сестре.
– Даже два, они скоро подъедут, – ответила Кейт, взяв бокал мартини.
– Ты встречаешься сразу с двумя! Это так модно сейчас? – игриво пошутила Венис.
– Да нет же! – возразила Кейт, хлопнув сестру по руке. – Просто один мой деловой партнер, а другой – организатор инвестиций. И нечего тут сплетничать.
– Ну надо же, какая строгость! – лукаво подмигнула ей Камилла.
– «Прощай, наша английская роза», – язвительно произнес Дэвид Голдман, когда Ник передал ему приглашение, отпечатанное на ярко-розовой бумаге. – Что означает вся эта чепуха? – прошипел он в самое ухо Ника, когда они подошли к дверям.
– Давай не будем вести себя так, чтобы нас выгнали еще до начала вечера, – прошептал ему в ответ Ник, любезно улыбнувшись охраннику, который стоял перед входом в дом, где уже толпились репортеры, фотографировавшие гостей. – Кейт, должно быть, и сама не слишком рада здесь присутствовать.
– Ну, я думаю, что такие импозантные мужчины, как мы с тобой, краснеть ее не заставят, – возразил Дэвид серьезно, с удовольствием позируя перед камерами. Потом он с гордым видом прошел к дверям, у которых уже толпились желающих попасть внутрь. – Ничего себе вечеринка, – заметил он.
– Да, мы тут не одни такие привлекательные, – ехидно отозвался Ник.
У дома остановился черный «мерседес», осветив фарами площадку перед дверью.
– Серена, Серена! Посмотрите сюда, дорогая! – закричали фотокоры, засуетившись вокруг загорелой высокой красавицы, элегантной походкой направившейся ко входу. Что бы ни говорили злые языки, в этот вечер Серена выглядела потрясающе: укладка с очаровательными локонами.
Репортеров попросили очистить дорогу и убраться подальше – Серена не хотела, чтобы они присутствовали на вечеринке. Но от нее невозможно было оторвать взгляд, так она была хороша в винтажном норковом манто от Шанель и бледно-розовом платье, которое облегало ее стройную фигуру. Ткань платья была такой тонкой, воздушной, что, казалось, составляла одно целое с кожей Серены.
Когда она ступала по тротуару, в разрезах платья были видны ее длинные, покрытые бронзовым загаром ноги, будившие смелые мечты у большинства любовавшихся ею мужчин. Она прекрасно знала, какое сильное впечатление производит ее красота, и наслаждалась этим эффектом.
У дверей ее встречал агент Конрад Дэвис, который и повел ее в зал. Серена посмотрела на часы. Без четверти девять. Отлично! Все уже собрались. Опираясь на руку Конрада, она направилась через огромный зал, по которому сновали официанты, угощавшие всех желающих розовым мартини, к музыкантам. Она хотела лично поприветствовать звезд Лондона: Стинга и его супругу Труди Стайлер, Элтона Джона и Эллу Макферсон, Джейд Джаггер и Мэттью Уильямсона. Проститься с Сереной пришли почти все знаменитости, находившиеся в этот момент в Лондоне.
– Боже мой, я так рада тебя видеть, дорогая моя. – Серена обняла Венис и поцеловала. – И все это ради меня!
Венис счастливо улыбнулась.
Кейт и Камилла тут же подошли к сестрам. Все четверо обнялись и нежно расцеловались. Не обращая внимания на любопытные взгляды окружающих, дочери Бэлкона болтали и смеялись как беззаботные школьницы.
– Где же Майкл? – спросила Кейт, разочарованная отсутствием друга Серены. – Я даже не познакомилась с ним, а ведь он тебя похищает!
– Вовсе нет, никто меня не похищает! – довольно улыбнулась Серена. – Я просто хочу сменить Лондон на Нью-Йорк. Вот и все. – Она взяла с подноса насаженный на тонкую шпажку бутербродик. – Майкл занят работой в Кейптауне, поэтому сегодня моим кавалером будет Конрад, правда, дорогой? – Она прикоснулась к щеке красивого мужчины средних лет в белом костюме. – Ведь мы расстаемся с ним надолго.
Конрад утвердительно кивнул.
Серена с сочувствием посмотрела на него, потому что это и правда была последняя ночь, которую они проводили вместе, ибо в ближайшем будущем она собиралась его уволить. При переезде в Нью-Йорк необходимость в лондонских агентах отпадала. Но сказать ему об этом сейчас она не решалась – ей не хотелось портить ему настроение.
Серена повернулась к сестрам и спросила:
– Ну а где же наш папочка?
«Без меня вечер не начнется», – подумал Освальд, когда его шофер припарковал «бентли» у тротуара. Он взглянул на часы. Четверть десятого. Ну и хорошо. Уже все прибыли и все обсудили, полюбовались Сереной. Папина дочка всегда умела привлечь к себе внимание, но как же это плохо, что теперь вокруг нее увивается Майкл Саркис! Добро бы был американец, что, впрочем, тоже было Освальду не по душе, но он ливанец! Как могла Серена попасть в его сети?! И что тут праздновать? Правда, дочь наконец избавилась от плебея Тома Арчера, это, конечно, замечательно, но ей стоило бы найти себе достойную пару, кого-нибудь наподобие Джонатана фон Бисмарка, а не Саркиса. Мужа из солидного и хорошего английского рода. Он вытер лоб платком, повернулся к Марии Данте, которая сидела сзади, и нежно коснулся ее руки. «Ночь прекрасна, когда рядом такая восхитительная женщина, – думал он, проходя с ней под руку сквозь толпу журналистов. – Воистину это ночь нашего триумфа!»
– Ну надо же! – прошептала Венис Джонатану.
Тот мгновенно огляделся, ожидая, что увидит неуклюжего увальня-официанта, пролившего стакан мартини или сока на ковер. Но нет, все было в порядке.
– Что? Что еще не так? – недовольно проворчал он.
– Папа приехал, – отозвалась Венис, кивнув в сторону дверей.
– Ты посмотри-ка, он привез с собой Марию Данте, – смеясь, произнес Джонатан, понимая, как поразит присутствующих появление знаменитой оперной дивы. Может быть, не все знали, кто такой Робби Уильямс, но уж точно все знали Марию Данте. На ней было просторное голубое платье, в глубоком вырезе которого покачивалась высокая грудь, а темные, высоко подобранные волосы в полумраке зала отливали синевой.
Освальд и Мария медленно шествовали сквозь толпу, с королевской небрежностью отвечая кивками на приветствия, пока не остановились перед Сереной. Все знали, что Освальд любил ее больше остальных дочерей, он многое прощал ей, но его терпение было на пределе с тех пор, как он узнал, что она собирается в Нью-Йорк. В его глазах этот поступок выглядел предательством.
– Ты делаешь ошибку, уезжая в Нью-Йорк, – прошептал он повелительно, но на Серену сложно было давить, она была слишком избалована.
– Папа, ты ведь не мой агент, правда? – ловко парировала она. – Так что не тебе решать, куда мне ехать.
Освальд заметил, что в зале внимательно наблюдают за ними, и счел за благо не выставлять напоказ семейные разногласия. Он крепко обнял и демонстративно расцеловал дочь.
– Ну что ж, давайте праздновать, – буркнул он, взяв с подноса джин с тоником. – Я люблю Синатру и Серену, так что жду не дождусь, когда заиграют музыканты.
Освальд отошел, чтобы поздороваться с гостями, а Венис взяла за руку Серену.
– И как тебе? – спросила она сестру.
– Что?
– Что ты о ней думаешь? – спросила Венис, указав глазами в сторону Марии.
– Как она одета? – пренебрежительно уточнила Серена. – Ужасно! А эта прическа напоминает мне взрыв на нефтеперерабатывающей станции.
– Не забудь, что ты должна выступить в десять, дорогая, – напомнила Венис. – Мы поставили микрофон на пианино; тебе надо сказать всего несколько слов.
– Это обязательно? – вздохнув, спросила Серена, но на самом деле ей нравилась идея выйти на пьедестал, чтобы еще раз продемонстрировать себя миру. – Хорошо бы, чтобы кто-нибудь составил мне компанию. Речи – это не мой профиль.
Венис занялась гостями, и в этом большую помощь ей оказывала Камилла, потому что со многими была знакома. Но Венис не хотелось оставаться совсем уж в стороне, ведь она все-таки хозяйка этого особняка. Тем более что это была та редкая ситуация, когда на нее не давило присутствие Джонатана и она могла позволить себе развлекаться без него. С тех пор как они съездили к врачу, он стал относиться к ней еще холоднее, еще более безразлично, и часто уходил из дому под предлогом работы, встреч с клиентами и деловых ужинов. Ее муж был трудоголиком, но она догадывалась, что причиной его частых отлучек было нечто иное. Однако никакие ее личные проблемы не должны были испортить вечер Серене, поэтому она просто предпочитала молчать о том, что с утра она снова ездила в клинику к доктору Райз-Джонз и там подтвердились ее наихудшие опасения. У нее не осталось активных яйцеклеток, и поэтому забеременеть естественным путем или через ЭКО было для нее, увы, невозможно. Свое горе она скрыла ото всех, оправдывая плохое настроение головной болью. Годы, прожитые бок о боком с отцом, научили ее простой истине – лучше, чтобы он не видел ее слез. Но решение было принято, оставалось только дождаться окончания вечера, и тогда она наедине с Джонатаном обсудит, как им быть дальше.
– С тобой все в порядке? – спросила Камилла, тронув сестру за плечо. – Ты что-то не очень весело выглядишь…
– Почему? – настороженно отозвалась Венис.
– Не знаю, мне кажется, ты чем-то расстроена, да? Не печалься, Вен, она ведь только собирается познакомиться с Нью-Йорком. Может, скоро вернется, – мягко убеждала ее Камилла.
Венис кивнула. Пусть сестра думает, что ее огорчил отъезд Серены.
– Ничего, я сейчас развеселюсь. Давай-ка пойдем поговорим с Диего Боно, он один из самых интересных дизайнеров, я тебе о нем рассказывала. Его хотят заполучить «Кальвин Кляйн» и «Барберри», но я надеюсь уговорить его поработать со мной, заняться моделированием женской одежды.
– Ты собираешься заниматься женской одеждой? – удивилась Камилла.
– Ну, модельером или кем-нибудь еще, но вообще-то мне всегда хотелось попробовать свои силы в разных областях.
Камиллу поражало, насколько энергичной и деятельной была ее старшая сестра, несмотря на возраст. Ей хотелось расспросить Венис о ее замыслах поподробнее, но их разговор неожиданно был прерван – к ним подошли двое весьма симпатичных мужчин с бокалами шампанского.
– Леди, леди, леди. Выпейте с нами! – предложил один из них.
Появившаяся из-за их спин Кейт, смеясь над растерянностью сестер, успокоила их:
– Не волнуйтесь, это не самозванцы, а мои партнеры – Ник Дуглас и Дэвид Голдман.
Ник тут же обнял Камиллу и Венис за талию и шепотом попросил их рассказать ему обо всех секретах Кейт.
Дэвид склонился к Кейт.
– Как вам праздник? – спросила она, отступив от него на шаг.
– Здесь всегда такой сад? – поинтересовался Дэвид.
– Только во время праздников, дней рождений или других торжественных случаев, – ответила Кейт, взяв с подноса крошечную тарталетку с клубникой.
– Не сомневаюсь, что жить в таком доме огромное удовольствие, – заметил Дэвид с нескрываемой завистью. – Я много слышал о том, что у Джонатана самый красивый особняк в Лондоне. А что, если нам уединиться?
– Вы полагаете, это можно сделать? – спросила Кейт. – Где, на кухне?
– Ну хотя бы перейдем в менее шумное место, – прошептал Дэвид и взял бутылку шампанского со стола. – Выпьем по бокалу в спокойной обстановке.
Он взял Кейт под руку и повел сквозь толпу к выходу из зала. Кейт принадлежала к тому типу женщин, которые ему всегда нравились. Яркая и красивая, она в то же время была очень умна. У нее холеная внешность, блестящие манеры, и связь с ней могла бы стать для него наградой за то, что он достойно прошел свой путь: сын мелкого торговца стал преуспевающим финансистом. Они оказались в темноте сада. Здесь не слышны были смех гостей и звуки музыки, и они осторожно ступили на мокрую от дождя дорожку.
– Куда мы идем? – спросила Кейт, немного нервничая из-за странного поведения своего спутника.
– Выпить шампанского, – сказал Дэвид, хищно улыбнувшись. – Давайте посмотрим, что там.
– Там ничего нет, я вас уверяю, – возразила Кейт, – кроме камней, о которые можно споткнуться. Ну, может, еще лисы и совы. По-моему, нам лучше вернуться…
– Я буду защищать вас от любых нападений, – заявил Дэвид, направляя ее к мраморной скамейке, скрытой за ветвями дерева и едва освещенной фонарем.
Дэвид остановился и откупорил шампанское. Пробка хлопнула, хлынула струя пены, а затем наступила тишина. Было так пусто и неуютно вокруг, что Кейт почувствовала себя неловко рядом с этим человеком. Она была не прочь пофлиртовать с мужчиной, если он не внушал ей неприязни, но никогда не стремилась перейти черту. Невольно отступив назад, когда Дэвид подошел совсем близко, она сложила руки на груди, интуитивно давая ему понять, что еще раз приближаться не следует.
– Холодно? – спросил Дэвид.
«Не то слово, – подумалось ей. – В такую погоду не слишком приятно пить шампанское под открытым небом».
