Текст книги "Папины дочки"
Автор книги: Тасмина Пэрри
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 28 страниц)
– Вы фантастически хорошо выглядите, – прошептал он, протянув руку и коснувшись ее щеки. Кейт заметила темные волоски, покрывавшие внешнюю сторону его ладони от пальцев до запястья.
– Вы меня смущаете, – ответила она, резко отвернувшись.
«Я веду себя как героини книжек Джейн Остин. Кошмар!» – ругала себя Кейт.
Время, казалось, остановилось. Дэвид осторожно провел пальцем по ее подбородку.
– Что-то не так, Кейт? – спросил он, всматриваясь в ее лицо. – Вы не хотите?
А что, собственно, было не так? Откуда это беспокойство, дискомфорт и болезненная нервозность? Он очень сексуален, у него красивые серые глаза с длинными темными ресницами, прямой нос. Но почему же она сомневается, хочется ли ей коснуться его губ и провести рукой по его темным волосам?
– Кажется, да, Дэвид, простите.
– Почему? Вы ведь любите мужчин?
Кейт удивил этот вопрос.
– Ну вообще да. Но… Дэвид, я очень признательна вам за все, что вы для нас сделали, правда, но я очень прошу вас простить меня…
Дэвид уронил руку, он был подавлен и разочарован.
– Я вас понимаю, – стараясь сохранять чувство юмора, ответил он, – здесь действительно холодно. Нам лучше пойти в дом.
Мария Данте знала, что многие внимательно следят за ней. Но и она с интересом наблюдала кое за кем в зале. Впервые она видела всех дочерей Освальда и убедилась, что они столь же красивы, как на фотографиях в журналах. Но это все, чем они могли гордиться, – молодость и красота. В остальном они были всего лишь девчонки. Тот, кому нравилась Серена Бэлкон, должно быть, имел скрытые гомосексуальные наклонности, ведь у нее – кожа да кости: плоский зад и груди размером с оливки. Фигура мальчишки. А Мария Данте – о, Мария Данте! Женщина в полном смысле этого слова. Она знала, что все мужчины сейчас смотрят на ее пышный бюст, обтянутый шелком дорогого платья, и на прекрасные округлые ягодицы. Блистательная, талантливая, женщина мира – между нею и Сереной Бэлкон пролегала пропасть. «Ну что ж, Освальд немолод и не слишком привлекателен. Страшно подумать, каков он без одежды. Но эта неприятность – не большая плата за приобретение серьезных выгод. Он богат, у него обширные связи. Он принадлежит к старинной аристократической фамилии. И у него чудесное имение. К тому же он ослеплен внезапно вспыхнувшей страстью», – думала Мария.
Она засмеялась, вспомнив, как он смотрел на нее. И кто бы мог вообразить такое? Маленькая бедная девочка из итальянской деревушки станет английской леди…
– Ваше выступление месяц назад стало сенсацией, – сказал Николас Чарлзуорт, протягивая ей бокал шампанского – вам нравятся гастроли в Европе?
– О да, очень! – ответила она, лукаво прищурившись. – Вы собираетесь прийти на мой концерт в Королевский оперный театр в следующем месяце?
– Я был бы счастлив услышать вас снова! – горячо отозвался Николас, не сводя глаз с ее форм. – А как насчет концерта, который планировался в имении Хантсфорд? Наверное, я слишком любопытен, но Освальд сам говорил об этом в клубе. Я могу вам чем-нибудь помочь? – Он улыбнулся, посмотрев ей в глаза.
– Думаю, Освальд прекрасно справится с организацией вечера.
– А каков будет репертуар?
Она внимательно разглядывала его лицо. Почему он задает такие вопросы?
– Я хочу исполнить некоторые произведения моих любимых композиторов, – уклончиво ответила Мария. – Бизе, Дебюсси, Моцарта. И еще что-нибудь из Гершвина. Возможно, я еще добавлю что-то из недавнего моего выступления в «Карнеги-холл».
– А можно ли рассчитывать на приглашение? – заискивающим тоном поинтересовался Николас.
Какие все-таки скучные и жадные эти англичане; им лишь бы получить бесплатное приглашение и сэкономить на развлечениях!
– На приглашение? – Она улыбнулась, покачав головой. – Пожалуй, можно.
Серена посмотрела на часы. Две минуты десятого. Она оправила свое шелковое платье и пошла в другой конец зала, где Венис уже ждала ее у микрофона. Она ничего не готовила заранее, но ей всегда удавались короткие речи, а уж теперь, когда ей предстояло попрощаться с Лондоном, довольно было и двух-трех фраз о том, что она навсегда сохранит привязанность к соотечественникам в своем сердце.
В это мгновение Мария Данте повернулась к оркестру, исполнявшему «Лунный свет» Дебюсси. Она подняла указательный палец и прижала его к губам, остановившись перед микрофоном. Ее грудь вздымалась. Стало тихо. И вдруг полилось ее восхитительное сопрано. Чарлзуорт сразу определил, что звучит Россини, и закрыл глаза, наслаждаясь прекрасным голосом. Пение Марии было совершенным, она безупречно брала высокие ноты, а голос был настолько мощным, что она легко могла бы обойтись и без микрофона. Гости молча внимали ей, потрясенные и зачарованные. Освальд стоял с довольным видом, очевидно, считая себя причастным к успеху своей новой подруги. И только Серена пылала от злости.
– Кейт, Кейт! – шипела она сестре на ухо, видя, что та тоже околдована пением.
Сестра растерянно повернулась к ней.
– Что?
Серена схватила ее за руку и потащила за колонну.
– Что значит «что»? Эта женщина считает, она тут первая и все пришли слушать только ее.
Кейт тихо рассмеялась:
– Серена, но она великая певица. У тебя на вечере поет одна из звезд мировой оперы.
– Ах вот оно что! Великая певица! – кипела Серена, сжимая ее руку. – Она старается задвинуть меня в угол. Я собиралась говорить пять минут. И кто теперь станет слушать меня после этой мисс Толстушки?
Губы Серены дрожали, глаза наполнились слезами. Но даже эти признаки глубокой обиды не произвели на Кейт никакого впечатления. Серена молча отвернулась от сестры.
– Ну, Венис у меня получит!
Кейт осмотрела зал и увидела, что старшая сестра спокойно сидит в кресле и слушает Марию.
– Серена в бешенстве, – прошептала Кейт, наклоняясь к Венис. – Может, лучше прервать выступление?
– И как я это сделаю? – спросила та, в страхе посмотрев на нее. – Я же не могу просто подойти к ней и сказать: «Хватит!»
Видя, что никто не проникся к ней сочувствием, Серена решила взять инициативу в свои руки. Пройдя мимо гостей, она бесцеремонно подошла к Марии Данте и, остановившись от нее в двух шагах, громко воскликнула:
– Восхитительно! – Ее глаза при этом были полны самой откровенной злости.
Освальд, непринужденно облокотившись на стойку, потягивал коктейль, но его безмятежность была прервана внезапной стычкой между любимой дочерью и любовницей. Он немедленно подошел к Серене и, взяв ее за локоть, прошептал:
– Она просто неподражаема, да, дорогая?
– Она мешает мне выступить! – ответила Серена. – Папа, прошу тебя! Сделай что-нибудь!
Освальд улыбнулся. С одной стороны, его радовало, что хотя бы так он заставил Серену почувствовать его власть, но ему не хотелось огорчать Марию и ставить себя в идиотское положение. К тому же ему искренне нравился ее голос и он не понимал, почему он должен лишиться удовольствия прослушать ее до конца.
– Ну пожалуйста, – шептала Серена, – пожалуйста.
Голос Марии достиг той предельной мощи, когда, казалось, заполнил собой все пространство и все сердца. В нем была удивительная проникновенность, как будто она обращалась к каждому из слушателей индивидуально, и в то же время его сила была способна покорить всех сразу. Мария пристально смотрела на Серену и, протягивая вперед руки, продолжала петь, заканчивая арию. Музыка звучала еще полминуты, а затем стало тихо.
Зал взорвался аплодисментами. Музыканты устало вытирали лбы платками, а Мария победоносно улыбалась. Серена стояла как каменная, и только улыбка, обнажавшая ее ослепительно белые ровные зубы, не сходила с ее губ.
– Теперь начинай ты, – прошептала Венис, посмотрев на часы.
– Благодарю вас, благодарю, – произнесла Мария. – А теперь разрешите уступить место хозяйке и настоящей звезде этого вечера Серене Бэлкон.
Но ее слова вызвали ропот недовольства – гости ожидали, что она будет петь еще. И, узнав, что выступление закончено, разочарованно разошлись. Большинство при этом направились к бару.
Серена не ошиблась: всем уже было неинтересно, что она скажет. Она просто задыхалась от ненависти к Марии. Не зная, как успокоиться, она сжала кулак с такой силой, что ногти вонзились в ладонь. И она поклялась себе, что сделает все, чтобы Мария Данте как можно скорее исчезла из жизни ее отца навсегда.
18
«Милан никогда не бывает скучным и неинтересным, даже в середине марта он завораживает и притягивает», – думал Ник Дуглас, созерцая величие его архитектуры. Хотя неделя высокой моды закончилась неделю назад и связанные с ней праздники и яркие шоу уже забылись, этот город всегда оставалось безупречно элегантным и утонченным, Даже на Манхэттене невозможно было увидеть столько шикарно одетых женщин, спешащих за покупками в норковых манто, в коротких полушубках и солнцезащитных очках. Нью-Йорк открывал для большинства талантливых и предприимчивых людей дорогу к успеху и помогал им стать миллиардерами, но Милан был истинным центром мировой индустрии моды, оказывал влияние на всех дизайнеров и на всех редакторов модных изданий. Милан был империей моды: «Армани», «Прада», «Дольче энд Габбана», «Версаче» с сокрушительной рекламой их брэндов и ароматами их духов.
Кейт и Ник сидели в крошечном кафе около огромного кафедрального собора и отмечали победу: удачно сложившееся сотрудничество с фирмой «Беллини», поддержка от «Прада», если руководству придутся по вкусу первые два номера журнала, реклама от «Армани». После дотошной проверки там пришли к выводу, что журнал вполне достоин представлять их продукцию. Речь шла теперь не только о размещении на страницах «Сэнд» рекламы новой линии одежды, но и о том, чтобы печатать в журнале статьи и фотографии о работе этого знаменитого модного дома.
– Неужели мы знакомы всего лишь месяц? Не могу поверить, – заметила Кейт.
После стольких событий, произошедших за две последние недели, у нее слегка закружилась голова от достигнутых успехов. Просматривая свой ежедневник, где значилось обсуждение дальнейшего сотрудничества с домом «Армани», она случайно открыла его на странице начала февраля и прочла там запись: «Встретиться с Ником Дугласом».
– Время летит незаметно, – добавила она, покачав головой.
– Вообще-то мы знакомы почти шесть недель, – поправил ее Ник, заглянув на страницу, – но вы правы, я очень изменился с тех пор, как встретил вас, вырос на целую голову.
Она кокетливо стукнула его кулачком в плечо и взяла несколько миндальных зерен из вазочки.
– Может, пойдем пообедаем? Я проголодалась, – сказала она, глянув на небо в окно кафе. Розоватые облачка плыли над шпилем Дуомо, и это была идиллически прекрасная картина. – Хотя я предпочла бы снять с себя эту надоевшую одежду респектабельной леди, – кивнула она на свой серый деловой костюм.
– Хорошо, давайте, – согласился Ник, положив пятьдесят евро в маленькую папку со счетом, – вернемся сначала в отель.
Они остановились в «Булгари». Отель очень дорогой, но иначе поступить было нельзя – их партнеры должны знать, что имеют дело с людьми, заслуживающими доверия.
– Сколько денег за всю эту чепуху, – ворчал Ник, – и за что – непонятно.
Он был по-своему прав. Отель находился в старом монастырском здании, приемная была отделана черным мрамором и выглядела довольно элегантно. Мрамором отделаны в номерах и ванные комнаты с белоснежными полотенцами и дорогой туалетной бумагой, но больше ничего примечательного там не было.
Поскольку они договорились встретиться в баре в половине седьмого, у Кейт еще было время поплавать в бассейне, отделанном золотой мозаикой. Вернувшись в номер, она впервые с момента приезда в Милан позволила себе просто отдохнуть, полежав в ванне. Затем, завернувшись в теплый пушистый халат, опустилась на постель и закрыла глаза.
Боже, как это было приятно! Никогда еще она не чувствовала такой гордости и уверенности в себе – даже когда ее приняли на работу в журнал «Нью-йоркер», даже когда «Класс» побил рекорд продаж, выйдя на рынок. Теперь все было иначе – у нее будет собственное издательство, своя команда и многое-многое другое, о чем она не могла мечтать раньше. И вдруг ей пришла в голову странная мысль – а чем сейчас занят Ник в своей спальне? Она посмотрела на часы – пора собираться. Но мысль о Нике продолжала волновать ее – принимает ли он душ, или моет руки с мылом, или расчесывает свои темно-русые волосы? И почему вдруг она с таким любопытством стала относиться к его персоне?
Неужели он стал интересовать ее как мужчина? Она встала с постели и подошла к шкафу. Следовало выбрать что-нибудь подходящее для ужина. Она нерешительно взяла бутылочно-зеленое платье от «Миссони» с глубоким асимметричным вырезом, но, примерив его, убедилась, что все в порядке. Платье ее стройнило и прекрасно гармонировало с цветом волос. К нему идеально подошли бежевые туфли от Маноло Бланика на высоких каблуках. Подобрав волосы и закрепив их бриллиантовой заколкой, она закрыла дверь номера и спрятала ключи в сумочку. Кейт Бэлкон готова показаться на публике.
В ресторане «Багутта» было много посетителей. Славился он тосканской кухней и главное – стейками, которые стремились попробовать все гурманы, приезжавшие в Милан.
– Каковы будут пожелания? – спросил Ник, пролистав меню. – Я рискнул заказать розовое шампанское.
– Конечно, шампанское – самое правильное решение, а розовое – тем более, – согласилась Кейт, – и мясо. Я хочу наконец узнать, что это за легендарное блюдо.
Она посмотрела на Ника и удивилась. Впервые он попытался выглядеть празднично, даже расстался с джинсами и свитером. На нем были серые брюки и черный шерстяной джемпер.
– Ну что ж, за нас! – Он поднял бокал.
– И за наш журнал! – добавила она.
В словах Ника была какая-то двусмысленность. Он посмотрел на нее с восхищением.
– Вы рисковали, отказавшись от работы в «Харперс базар», – заметил он.
Кейт смешалась:
– Откуда вы об этом узнали?
– Мне рассказала Серена. Вчера на вечеринке. Она очень расстроилась, что вы не поедете с ней в Нью-Йорк.
Он медленно глотнул шампанского и спросил:
– Почему вы это скрыли от меня?
Кейт обмакнула кусочек хлеба в оливковое масло.
– Я думала, это совсем не важно для вас. А вы считаете, что я совершила ошибку?
– Нет.
Они взглянули друг на друга.
Кейт бросило в жар: так могли смотреть друг на друга только любовники.
– Скажу правду: я бы приняла это предложение, если бы мы не добыли деньги, – призналась она, – но я уже работала и жила в Нью-Йорке и, даже не будучи уверена в нашем успехе, старалась под любым предлогом избежать возвращения туда.
– Почему вы туда уехали?
Она посмотрела на Ника, и вдруг ей страшно захотелось открыть ему свою тайну. Они так много времени уже провели вместе, что ей казалось нечестным скрывать от него такой немаловажный факт своей жизни, как сложные отношения с отцом.
– Я хотела побыть подальше от дома.
Ник ничего не сказал. Он просто продолжал внимательно наблюдать за ней.
– Мой отец… всегда считал меня неудачницей, поэтому, когда у меня появилась возможность расстаться с ним, я ею воспользовалась.
– Но почему он так обращался с вами? – Ник протянул руку и коснулся ее запястья. – Вы должны рассказать мне все – или вечно будете мучиться и винить себя в том, в чем не виноваты.
Она помолчала и затем вздохнула, не зная, стоит ли посвящать его в семейные тайны. Но выпитое шампанское и хорошее настроение, а самое главное – зарождавшаяся обоюдная симпатия, располагали ее к тому, чтобы нарушить привычные правила.
– Вы хотите знать, с чего все началось? Со смерти матери. – Кейт нервно повертела кольцо на среднем пальце. – Моя мама была удивительной женщиной, доброй, красивой, – тихо произнесла она. – Работала моделью в доме «Диор» в шестидесятые годы. Меня она очень любила и старалась сделать все, чтобы мне было хорошо. Представляете, читала мне «Волшебника страны Оз» несколько раз подряд только потому, что мне книга нравилась, хотя она сама терпеть ее не могла. – Кейт печально улыбнулась, не замечая, что Ник не сводит с нее глаз. – Когда мне исполнилось семь, она повезла меня с Камиллой в Лондон на «Оливера». Венис тогда занималась верховой ездой, а Серена была еще маленькой и осталась дома с няней. – Кейт засмеялась, но внезапно ее лицо омрачилось. – Я помню, папа хотел тоже ехать с нами, но он был занят. Он всегда был занят. У него была назначена встреча в Лондоне. Мы посмотрели спектакль и остались на ночь в нашем доме в Челси. Был очень жаркий вечер. Я поливала цветы, а мама отдыхала. – Голос Кейт дрогнул, но Ник не стал перебивать ее и задавать вопросы. – И мама упала прямо там, в саду. Я не знала, что делать. Мне было только семь лет, Ник. – Она посмотрела на него с таким отчаянием, точно умоляла понять ее и простить. – Я не знала, как позвонить отцу. Нашла телефонную книжку и стала звонить по всем его номерам, которые там были, но ни один не отвечал. Тогда я вызвала «скорую» и побежала к соседям, чтобы попросить у них помощи. – Она глотнула вина и вытерла слезы. – Ночью приехал папа. Он вошел и сказал нам, что мама умерла. Это было чудовищно. Он так быстро сообщил это, что я не могла поверить, что все вот так внезапно закончилось, и еще он сказал, что это я виновата… – Она судорожно вздохнула, не в силах продолжать.
Ник разглядел на ее лице румянец, разгоревшийся от неприятных воспоминаний. Ему захотелось встать из-за стола и обнять ее, утешить, заставить позабыть те страшные мгновения.
– Это трагическая история, Кейт, – заговорил он.
– Да. Но я рада, что рассказала ее вам. – Она провела пальцами по щеке. – А теперь я хочу большой-пребольшой кусок мяса.
Ник понимал, что она пытается отстраниться от ранящих ее событий прошлого, в ее шутливом тоне было что-то болезненное.
Кейт засмеялась, сначала тихо, потом громче, затем заговорила о совсем посторонних вещах, и так постепенно они завершили ужин, заметив, что ресторан почти пуст.
– Хотите, возьмем такси и вернемся в отель? – предложил Ник.
Допив шампанское, Кейт ощутила прилив бодрости.
– Может, лучше прогуляемся? Ну хотя бы половину пути? Я терпеть не могу ложиться спать не протрезвев.
– Хорошо. Давайте пойдем пешком.
Они встали из-за стола и спустились вниз, в гардероб. Плащи выдавал элегантный веселый брюнет; он отвешивал комплименты всем дамам, которых обслуживал, причем особое внимание уделял блондинкам.
– Неприемлемое поведение с точки зрения английского истеблишмента, – смеясь, прошептал Ник на ухо Кейт.
Но она в это мгновение смотрела на пару, которая получала свои вещи как раз перед ними. Что-то знакомое было в блондинке, которую ее спутник поглаживал по бедрам. Кейт помедлила, и когда они повернулись, она узнала в мужчине Уильяма Уолтона, а в даме – Николь Валентайн. Лицо Уолтона тут же скисло, и Кейт, не сдержавшись, хмыкнула.
– Кэтрин Бэлкон, добрый вечер… – с усилием выдавил он.
– Уильям, Николь, какое совпадение! Как дела? – громко воскликнула Кейт.
– Прекрасно, – ответил Уолтон, откашлявшись. – Встречались здесь с рекламодателями. К тому же мне нужно было представить им Николь в качестве нового редактора «Класса». Ну и пообедали с ними заодно.
Николь улыбнулась и торжествующе посмотрела на Кейт.
– А вы приехали отдохнуть?
– Вообще-то нет, – отозвалась Кейт. – Мы тут по тому же делу, что и вы. – Чувствуя поддержку со стороны Ника, она совсем расхрабрилась: – Обедали здесь с рекламодателями.
– Да, я слышал, – сказал Уильям, стараясь сохранить улыбку на лице. – Вы получили деньги.
Его губы скривились в откровенную усмешку.
Кейт выдержала его взгляд.
– Да. Инвесторам понравился проект и команда, – подтвердила она, – думаю, у нас все получится. Мы много работаем.
Уолтон явно нервничал, его рука соскользнула с бедра Николь.
– Не пытайтесь переманить кого-либо из ваших бывших коллег, – предупредил он, хищно оскалившись, – это бесполезно.
Кейт прищурилась.
– Ну что вы, я и не собиралась. Рада видеть, что у вас дела идут хорошо, Уильям, да и потом, ваши сотрудники вам преданы. Я надеюсь.
Ник подошел к Кейт и взял под руку.
– До свидания, Уильям, до свидания, Николь, – сказала Кейт. – Счастливых дней в Милане. Похоже, что вы зря времени не теряете.
Она повернулась и пошла к выходу, зная, что они смотрят ей вслед, взбешенные ее словами и презрением.
* * *
– Вы в порядке? – спросил Ник, подавая ей руку, когда они вышли на улицу.
Кейт все еще была погружена в мысли о том, что ей наконец удалось поквитаться с Уолтоном и Николь, но все же настроение ее немного испортилось. Она снова вспомнила, как с ней обошлись эти двое.
– Да, все хорошо.
– Здорово вы их поставили на место, – заметил Ник.
– Да, дала им понять, что рано радуются, – сердито отозвалась она. – Я знаю, что эта дрянь добилась моего увольнения, потому что спала с Уолтоном.
– Разумеется, так, – подтвердил Ник, – но вкус у него, надо сказать, отвратный.
– Ей это только на руку!
– Теперь все в прошлом, ничего не исправить, да и не стоит тратить на них свои силы.
Они шли по улицам, освещенным тусклым светом полной луны. Кейт засунула руки в карманы и постаралась выкинуть из головы былые обиды. Это было нелегко, раздражение все время возвращалось. Наконец они свернули в маленький парк и побрели по дорожке.
– Ой, я промочила ноги! – вскрикнула она, глядя на свои туфли. – Давайте выйдем отсюда поскорее.
Ник наклонился и одним движением подхватил ее на руки.
– Нельзя допустить, чтобы у Кэтрин Бэлкон были мокрые ноги, – заметил он и решительно двинулся вперед.
– Осторожно, а то заработаете грыжу! – Она обняла его за шею.
Что-то проскочило между ними в то мгновение: электрическая искра или заряд – одним словом, то, что называют началом большого взаимного чувства. Сквозь плащ она ощущала тепло его тела, слышала даже биение его сердца. Ей нравился его мужской запах, смешавшийся с легким свежим ароматом одеколона. С ним она могла чувствовать себя спокойно, он мог защитить ее ото всех ее бывших и будущих недоброжелателей, в его руках ей хотелось расслабиться, стать мягче, проще и нежнее. И еще она вдруг поняла, что хотела бы, чтобы этот человек всегда был с ней рядом. В часы работы и в часы отдыха.
Ник повернул голову и посмотрел на нее. Его губы, на которых еще сохранился вкус шампанского, раскрылись в нескольких дюймах от ее щеки.
– Кейт, – тихо произнес он.
Она улыбнулась и поцеловала его, совсем легко и осторожно. Но он наклонил голову и коснулся ее губ. Все случилось так быстро, что у Кейт перехватило дыхание. А как же его подружка? Ник совсем ничего о ней не говорил, но ведь она была у него! Да и к тому же они ведь коллеги. Они деловые партнеры. Это непрофессионально. А она-то считала, что она лучше Уолтона и Николь. Все это неправильно.
– Ник, по-моему, мы далеко зашли…
Она вгляделась в его лицо в темноте.
– Кейт, вы и я…
Она напряглась в ожидании, что он скажет, уже твердо решив, что независимо от его слов от своего не отступит. Необходимо положить конец этому несвоевременно начинавшемуся роману.
– Между прочим, мы партнеры и не можем… нам не следует переходить границу.
Он смотрел ей в глаза в некотором замешательстве, а она разглядывала желтые ирисы на его галстуке.
Казалось, затянувшаяся пауза никогда не будет нарушена.
– Вы, наверное, правы.
Он сказал это так мягко и грустно, что Кейт вздохнула. Сожалела ли она? Возможно. Ей не хотелось терять его. Но ни к чему хорошему эта страсть, так внезапно поразившая их обоих, не привела бы.
– Вокруг еще мокро, – сказал Ник.
– Ничего. – Она встала на ноги.
– Мы пьяны.
– Похоже, так.
Она взяла его под руку, и они направились к выходу из парка.
19
Том Арчер стоял возле кухонного окна, поглядывая в сад и нарезая морковь для рагу. Два месяца назад его дом был отремонтирован, и он перебрался из домика Дороти Уэттон в Костволд. Он старался не вспоминать свою бурную жизнь в Лондоне. Что бы с ним было, если бы он не расстался с Сереной? Вечеринки продолжались бы до бесконечности, каждую ночь он бы незаметно напивался, чтобы не обращать внимания на пустые разговоры гламурных гостей, и так потихоньку спился бы окончательно.
Теперь все изменилось. Он любовался лугами, покрытыми распустившимися нарциссами. Птицы не умолкали в ветвях деревьев, и шум далекой трассы не мешал их пению. Ему было хорошо здесь. Он даже с удовольствием готовил себе обед. Наконец-то у него появились силы и время, чтобы дописать сценарий. А развлечений было достаточно – начинался крикетный сезон и местный клуб уже открыли. Занятия спортом успокаивали и бодрили Тома, разгоняя деревенскую скуку, но вставать рано по утрам он так и не научился и просыпался обычно лишь к одиннадцати.
Его так поглотил приятный повседневный быт, что он перестал следить за временем. Избавившись от назойливых поклонников, охотников за автографами и репортеров, которые постоянно караулили его в городе, он стал самим собой. Ему нравилось общаться с соседями, этими простыми парнями, которых он встречал на автобусной остановке или в булочной. Все знакомые в Лондоне, агенты и журналисты решили, что актер забрался в глушь, на природу, из-за стресса, связанного с Сереной. Но когда он провел там два месяца, стало ясно, что его вполне устраивает такая ситуация.
Нельзя сказать, что он остался в полном одиночестве. Трижды в неделю его навещала Эдна, домработница. «Слава Богу, она не позволяет мне одичать», – говорил он. Однажды он решил пригласить Ника Дугласа – ведь они уже давно не виделись, – тем более что и подружка Ника, Ребекка, настаивала на встрече. Но правильно ли он сделал, пригласив Кейт?
Том отложил нож и задумался. Он питал к Кейт очень странные чувства. Ожидание встречи с ней выбивало его из колеи. Он посмотрел на часы и убедился, что Ник и Ребекка появятся через сорок минут. Да, его всегда тянуло к Кейт. На обедах и ужинах у Освальда они общались с удовольствием. Но с тех пор как он расстался с Сереной, а Кейт приезжала просить его помириться с ней, они так и не виделись. С Сереной отношения были безнадежно разрушены, но терять связь с семьей Бэлкон Том не хотел. Он считал их в некотором смысле своими родственниками.
Том достал из холодильника три бутылки «Дом Периньон» 1983 года. Выйдя на террасу, он почувствовал, что в саду уже слишком тепло, чтобы оставлять на столике тоник и джин. Нужно было еще укрепить как следует тент от солнца. Справившись с тентом, он вернулся на кухню и занялся рагу. Фазан был уже уложен на противень и засыпан зеленью и луком, и Том успевал еще приготовить картошку и грибы. Будь тут Серена, она устроила бы праздник с фейерверками, пригласила бы дизайнера, чтобы придумать экстравагантное оформление сада, и заказала бы не менее пяти ресторанных блюд. А он мог обойтись самым обычным ужином в кругу друзей. И как только он не понимал прежде, что это огромная радость?
Кейт поначалу смутило приглашение Тома, она даже хотела было отказаться, но потом вдруг, сама не зная отчего, пообещала приехать. Теперь, когда смотрела в окно на цветущие луга, приближаясь к дому Арчера, она снова подумала, что зря согласилась. Они были знакомы с Томом пять лет, и она считала его своим другом, но по непонятным причинам в последнее время ей было неловко встречаться с ним. Может быть, сказывалась неприятная история его отношений с Сереной? Да еще этот новый роман ее сестры с Майклом… Знал ли Том о нем?
Беспокоил ее и тот факт, что Том пригласил Ника с подружкой. После миланского приключения в парке и того поцелуя ночью она стала держаться с Ником более отстраненно. Неделя, проведенная с ним бок о бок в офисе, была для нее настоящим испытанием. Один его вид выводил ее из рабочего состояния, и ей стоило неимоверных усилий снова сосредоточиться на делах. Но так все равно было лучше и для нее, и для дела. Не следовало переступать грань деловых отношений – это принесло бы одни неприятности. Больше никаких посиделок в барах, никаких прогулок по ночам и никакого флирта. Запрет был наложен и на вечерние телефонные звонки с целью «обсудить потрясающую новую идею». Наверное, Ребекка уже и без того недовольна их дружбой.
Кейт вырулила с дороги к дому и остановилась перед живой изгородью причудливой формы. К счастью, она так уставала на работе, что ей некогда было сожалеть о несостоявшемся романе. Будучи достаточно самостоятельной и крепко стоявшей на ногах женщиной, Кейт могла заставить себя отказаться от любви мужчины, ценя только его ум, деловые качества и чувство юмора. В конце концов, это благодаря ей завертелось колесо их проекта. Ей вспомнилось, как сестры смеялись над ее недогадливостью и недальновидностью, когда речь шла о мужчинах, Ей часто говорили, что она не замечает очевидного. Но с Ником все было ясно. Нельзя было как-то иначе истолковать его взгляды, его слова, его ухаживания – она знала, что нравится ему.
Кейт выбирала одежду для предстоящего ужина особенно тщательно – ей хотелось выглядеть хорошо, но не провокационно и даже повседневно. Для этого подходили джинсы, красный тонкий свитер и черные закрытые туфли. Красный цвет придавал ей свежести и не смотрелся вызывающе, как на других женщинах. Волосы она собрала в высокий конский хвост, а из украшений надела только бриллиантовые серьги, доставшиеся ей от матери. Она так торопилась, что забыла прихватить с собой бутылку хорошего вина, которое охладила в холодильнике. Пришлось заехать по дороге в магазин и купить пару бутылок бордо.
Ник и Ребекка, судя по всему, уже были на месте. Кейт почувствовала легкий приступ дурноты, подойдя к крыльцу. Неужели она боится? Но тут дверь распахнулась и вышел Том с бокалом в руке.
– Она приехала! – улыбаясь, объявил он. – Лучшая деловая женщина нынешнего года!
Он подошел к Кейт и, вручив бокал с джином, поцеловал ее в щеку, а затем взял за руку и повел на кухню, откуда доносились голоса Ребекки и Ника.
И тогда она увидела ее. Совсем не такую, как ожидала. Это Кейт поняла сразу. Замечала ли Ребекка следы на ковре в квартире Ника, оставленные Кейт, когда она приходила к нему в гости пару раз? Тогда она гадала – красива его подруга или нет? Ник – привлекательный мужчина и, конечно, не обделен женским вниманием, но Кейт и не предполагала, что с ним рядом может оказаться такая женщина! Ребекка была блондинкой с длинными прямыми волосами, обрамлявшими ее идеально правильное овальное лицо; у нее были лучистые зеленые глаза, высокие скулы и большой красивый рот. Да, нельзя было не признать, что она очень хороша собой. Если бы Кейт не знала, кто она, то приняла бы ее за одну из голливудских звезд – так характерно она выглядела со своей осиной талией и совершенными очертаниями груди, выступающей под дорогим жакетом от «Гуччи». Но все же что-то было неестественное в ее чересчур холеном лице.
