Текст книги "Папины дочки"

Автор книги: Тасмина Пэрри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 28 страниц)

– Да, кажется, мы знакомы. – Диего улыбнулся Джонатану.

Венис рассеянно оглянулась.

– Не стоит зря терять время, – добавил Диего, поймав ее взгляд. – Вон там стоят корреспонденты «Таймс» и «Гардиан»; пойду расскажу им кое-что о будущей коллекции Венис Бэлкон.

Он кивнул на прощание Джонатану и быстро ушел.

– Ты такой грубиян. Я знаю, что ты не любишь дизайнеров, но нельзя же так себя вести.

– Я не люблю их болтовню о магазинах и коллекциях, – ответил Джонатан, – даже если сам инвестирую их проекты.

Венис отпустила его руку и с удивлением посмотрела на него.

– Я не понимаю, чего ты дуешься…

– Дорогая, извини. Я хочу выпить шампанского.

Он улыбнулся и, протянув руку, осторожно коснулся ее запястья. Когда он хотел очаровать ее, то умел быть нежным и обходительным. Венис хорошо изучила его повадки и знала, что если он становился с ней ласковее, значит, у него были какие-то корыстные мотивы.

– Я не сержусь, я всего лишь хотела, чтобы ты был повежливее с одним из моих друзей.

Он обвил рукой ее талию и, притянув Венис к себе, поцеловал в лоб.

– Прости меня. Я иногда бываю скучным, работа отбирает много сил, но ничего, все пройдет. – Он погладил ее по щеке. – Может, уйдем отсюда, снимем номер на ночь и отдохнем до утра?

Это предложение поразило ее до глубины души. Она подумала, что Джонатан шутит. Такого спонтанного проявления страсти к ней у него не было уже очень давно. Но сейчас остаться с ним наедине в этом отеле, где собралось столько гостей Кейт…

– Ты знаешь, я не очень хорошо себя чувствую. У меня болит голова.

Джонатан опустил руки и нахмурился. Венис посмотрела на него и подумала, что после Джека Кидмана все равно не смогла бы позволить мужу прикасаться к ней.

– Болит голова? – повторил он с сожалением. – Может, тогда я отвезу тебя домой?

Кейт прошла в самую дальнюю комнату пентхауса и набрала номер Серены. Кругом шумели журналисты, дребезжали телефоны и раздавалась музыка. Кейт нервничала, не понимая, что случилось с сестрой, и опасаясь, что она напрасно уговорила ее приехать на вечеринку. Телефон Серены не отвечал. Куда же она делась? Кейт быстро составила ей сообщение и вдруг увидела перед собой загорелое лицо Дэвида Голдмана. Он подошел незаметно и, остановившись в шаге от нее, ждал, когда она закончит.

– Извините, – улыбнулась она, пытаясь скрыть смущение, – я просто хотела найти место потише, чтобы позвонить. Сейчас вернусь к гостям.

– Право, если вы хотите побыть в одиночестве, то лучше закрыть дверь, – сказал Дэвид, глядя на нее с хищным нетерпением. – Вы не возражаете против моего общества?

– Разве вам не пристало быть там, где собрались самые известные бизнесмены? – Кейт взяла протянутый им бокал шампанского.

Дэвид пожал плечами.

– Инвесторы обсуждают свои проблемы, а Ник занят Ребеккой.

Услыхав имя Ребекки, Кейт нахмурилась.

– Поэтому единственная, с кем мне хотелось бы тут поговорить, это вы, – сказал он, присев на край дивана.

Кейт так устала от хождения на двенадцатисантиметровых каблуках, что не выдержала и последовала примеру Дэвида. Он тут же придвинулся ближе, так что теперь его пиджак касался ее локтя. Ситуация была неловкая, но Кейт надеялась, что Дэвид всего лишь выпил лишнего и успех презентации вскружил ему голову.

– Вы прекрасно справились со своей работой. Я всем рассказываю о том, какая вы замечательная женщина и что мне еще не приходилось встречать таких в своей жизни.

Кейт нервно закусила губу. Она никак не предполагала, что снова окажется наедине с ним. Но закрытая дверь хотя бы гарантировала, что их никто не застанет здесь врасплох.

– О, вы преувеличиваете. Думаю, вы за свою жизнь повидали немало замечательных женщин, – возразила Кейт, глотнув шампанского и постучав туфелькой по ковру.

– Вы смеетесь надо мной? – Дэвид положил руку ей на колено.

Она покачала головой, но отодвигаться не стала. И не стала даже отворачиваться, когда он осторожно убрал с ее лица прядь волос. Ей даже нравились сейчас его ухаживания, она находила их приятными, и они льстили ее самолюбию.

– Вы не будете против поздравительного поцелуя? – шепотом спросил Дэвид, приблизив к ее лицу свои губы. Кейт ощутила тревогу и не сразу сообразила, что ответить.

Дэвид, не теряя времени, обнял ее и мягко склонил на диван. Кейт испытывала противоречивые желания: вырваться и убежать; остаться и посмотреть, чем все закончится. Он стал целовать ее, его пальцы коснулись ее груди. Кейт прижалась к нему, отвечая на поцелуи.

– Что мы делаем? – вдруг, спохватившись, воскликнула она.

Рука Дэвида уже ласкала ее бедро.

– Нет, это, право, смешно…

– Ну наконец-то! – Ник обнял за плечи улыбающегося Тома Арчера. Он был рад, что старый друг все-таки решился появиться в обществе. С тех пор как он уединился в своем доме, Ник мечтал вытащить его в город хоть на несколько часов. И вот наконец ему это удалось, Том снова был в Лондоне, в элегантном костюме, среди гостей, многие из которых тут же его узнали. Когда Ник сообщил Тому, что на праздник может прийти Серена, тот поначалу насторожился, но потом вздохнул и ответил, что, поскольку все позади, он не откажется от встречи с ней, но перед этим выпьет чего-нибудь покрепче.

– Так вот куда ты меня завлек, – смеясь, произнес Том, – на типичную лондонскую тусовку.

– Не думай, что я тут в центре внимания, – отозвался Ник, – ты же знаешь, все свои тридцать пять лет я обычно остаюсь в тени, так что располагай мной.

– А где Кейт? – поинтересовался Том.

– Не знаю, но должна быть тут… Я видел ее час назад. Наверняка пьет шампанское с кем-нибудь.

– Да? – игриво уточнил Том.

Ник стукнул его кулаком в плечо.

– Да не думай ничего такого, просто разговаривает с гостями.

Но Том уже заронил в его душу семена сомнения, и он стал беспокойно озираться вокруг в поисках Кейт.

– Я вот о чем хотел тебе рассказать, – продолжал Том, уводя друга в самый дальний угол комнаты. – Я тут столкнулся с Марион Догерти, она владеет модельным агентством… Не уверен, что сейчас подходящее время обсуждать ее слова, но, возможно, вам с Кейт будет это полезно узнать…

Ник посмотрел на Тома с напряженным вниманием.

– Вообще-то эта дама не в себе, поэтому я не знаю, стоит ли верить ей…

Ник проводил глазами официанта, несшего поднос с напитками, и сказал:

– Продолжай.

– Она не знала, что мы с тобой друзья и что я тоже инвестор «Сэнд», поэтому не представляю, зачем ей лгать. – Том помолчал, удерживая во рту вино. – Мне кажется, тебе надо поговорить со своей подругой.

Ник, не понимая его намека, опустился на канапе.

– О чем это ты? Что случилось?

Том оглянулся.

– Ну давай же, говори!

– Та девушка, которая должна была появиться у вас на обложке, Сибилла Даун, – она из агентства Марион, верно?

– Да. Это так. Она отказалась от съемки в самый последний момент. Поэтому Ребекка предложила нам Рейчел Барнеби, что и решило нашу проблему.

Том вздохнул и посмотрел на него с сочувствием.

– По словам Марион, Ребекка позвонила ей и попросила сделать все, чтобы Сибилла не снималась в «Сэнд». Она сказала, что у вас сомнительный журнал и что вам не стоит доверять. И поэтому Марион не пустила Сибиллу на съемки. А когда она увидела, что ваш журнал супер-супер, то пожалела об этом. Это Ребекка внушила ей, что с вами не стоит сотрудничать.

Ник уставился на него с недоверием.

– Зачем Ребекке это понадобилось?

Значит, это Ребекка саботировала съемку Сибиллы. Ведь именно она тут же предложила заткнуть дыру другой кандидатурой! Кейт даже заметила, что Ребекка очень странно повела себя – сразу все узнала, сразу предложила помощь… Как будто она уже давно хотела подсунуть им Рейчел Барнеби.

– Она пыталась дискредитировать Кейт, – тихо сказал Ник.

– А что, они не ладят? – спросил Том, удивленно подняв брови.

– Чертова Ребекка, – пробормотал Ник, заметив знакомые платиново-светлые волосы в противоположном углу комнаты.

– Она идет к нам, – толкнул его в бок Том.

Ребекка действительно направлялась прямо к ним. Подойдя к Нику, она обняла его за шею и прижалась щекой к его щеке. Выглядела она очень эффектно – платье до колен металлического темно-серого оттенка. Ник почувствовал запах виски и заметил, что глаза у нее блестят. Вероятно, после дозы кокаина. Удивительно, как мог он считать ее красивой, умной женщиной, не замечая, насколько уродливая у нее душа. Как ей удалось так крепко опутать его своими сетями? Нет, он настоящий идиот!

– Потрясающая тусовка! – прошептала она ему на ухо. – Я взяла пару подарочных сумок, но в них одна ерунда.

Ник резко отстранился от нее.

– Я знаю, что это ты попросила Марион не отпускать Сибиллу на съемку.

– О чем ты, дорогой? – захихикала Ребекка.

– Это ты сказала ей, что не стоит позволять Сибилле сниматься для нашей обложки. – Он посмотрел на нее с негодованием. – Как ты посмела?

Ребекка снова обняла его и прижалась к нему всем телом.

– Кто это наболтал тебе такую чепуху? Я ничего такого не делала. – Она поцеловала его в губы.

– Мне сказал это тот, кому я верю, – ответил Ник, расцепив ее руки. – Это не сплетни.

– Ник, но я не виновата, – плаксиво возразила Ребекка.

– Правда? – саркастически отозвался он.

Поняв, что оправдываться и отказываться нет смысла, она гордо вскинула голову и произнесла с вызовом:

– А что такого? Разве вам это не пошло на пользу? Или ты думаешь, что твоя Кейт Балкон может все на свете? Есть вещи, которые даже ей не под силу!

– Оставь Кейт в покое! – прорычал Ник. – Между прочим, она и вправду все может и без тебя бы обошлась превосходно. Ты, Ребекка, всем создаешь одни проблемы.

– Что ты несешь? – воскликнула она. – Это просто смешно. Какого черта ее защищаешь? Ты меня удивляешь, Ник! Ты ведь с ней спишь, да, отвечай, спишь с ней?

– Нет, не сплю.

– Врешь, ты с ней спишь! – закричала она, тыча в него пальцем.

– Речь сейчас не о Кейт. Мы говорим о тебе. Зачем ты так поступила? Зачем ты вредила журналу?

Он смотрел на нее с отвращением, она больше не казалась ему привлекательной.

– Нечего сказать? Я так и знал. Я ухожу, – закончил он.

– Иди! – завопила она, швырнув ему вслед стакан водки. – Ищи свою сучку! А ко мне не приходи сегодня!

Ник в ярости пошел прочь, чувствуя себя глупцом. Зачем он только затеял это выяснение отношений? С Ребеккой было бесполезно разговаривать, она ни за что не признает свою вину, а он, наверное, выглядел нелепо. Но в одном она была права – он хотел найти Кейт как можно скорее.

Обойдя все комнаты, он заметил дверь самой дальней и уже собрался направиться туда, как вдруг она открылась и из-за нее выглянула Кейт. Он радостно улыбнулся, собираясь подойти и рассказать ей о Ребекке, Марион и Сибилле, но вокруг было слишком много народу и сквозь толпу, отделявшую его от Кейт, еще надо было пробиться. Официант поднес ему шампанское, и Ник, рассеянно взяв бокал, снова посмотрел в сторону двери. Сердце его замерло. Вместе с Кейт, обнимая ее за талию, из комнаты вышел Дэвид Голдман. Они направились к лифту. Они собирались уходить. Вместе. Ник молча поставил бокал на поднос.

30

По сравнению с виллой на Мустике, квартирой в Нью-Йорке и домом в Хэмптоне дом Майкла в Лондоне был не велик, но располагался в тихом и красивом переулке в Белгравии, что само по себе уже роскошь. За аккуратно оштукатуренным фасадом скрывался мраморный холл, широкие лестницы и просторные апартаменты.

Серена припарковала «астон-мартин» и осмотрелась, не прячутся ли где-нибудь репортеры, уже начавшие охоту за ней после недавнего скандала. «Серена приехала к Саркису, чтобы требовать денег!» – вот что они могут написать и, что самое ужасное, будут правы, – подумала она, – или почти правы».

Всю ночь она не сомкнула глаз, размышляя, как встретится с Майклом. Она позвонила ему и попросила назначить время, а ведь она не общалась с ним ни разу после каннской истории. До сих пор Серена с брезгливостью вспоминала о его деньгах, но где-то в подсознании уже проснулись страхи – как жить без его помощи, где брать средства? Она не привыкла экономить, за все платил тот мужчина, который находился с ней рядом, будь то Том или Майкл. Контракт с «Джоли косметикс» прогорел, других предложений не поступало. Серене не на что было вести прежний образ жизни, а начать считать деньги представлялось ей просто неприемлемым. Ведь ей предстоит платить няне, приобрести новый дом, покупать дорогую одежду. Поэтому она хотела убедить Майкла финансировать ее, как прежде.

– Серена!

Она вошла в приемную и поставила на стол свою сумку.

Майкл сидел на мягком кожаном диване в джинсах и красной футболке. Серена, посмотрев на него, снова почувствовала, насколько он привлекателен и как велика сила его обаяния. Она заготовила первые фразы, но теперь они вылетели у нее из головы. Серена прошлась по комнате, чтобы заставить себя собраться, но, даже не глядя на него, она чувствовала смятение и не знала, что делать. Еще неделю назад она хотела убить его, а теперь поняла, что погорячилась. Может быть, лучше вернуться к нему? И жить здесь, в прекрасном доме, где так комфортно и где никто не отказывал ей в любых ее желаниях.

Но это была не просто война мужчины и женщины, это была битва двух индивидуальностей, из которых ни одна не желала признать себя побежденной и уступить. Майкл, во всяком случае, точно не пожелал бы сдаться. Серена пыталась угадать, что он о ней думает, достаточно ли она хорошо выглядит, насколько шикарно одета…

– Налить тебе выпить? – спросил он, подойдя к бару. – «Кровавую Мэри» или, может, вина?

Она покачала головой, глядя, как струится в стакан томатный сок. Он снова сел на диван и выжидательно посмотрел на нее.

– Я бы хотел задать тебе один вопрос: скажи, ребенок – это только газетная сплетня или нечто более серьезное?

Серена опустилась в кресло и положила ногу на ногу.

– Ты не оставил мне выбора.

Они молча посмотрели друг на друга. Серена с трудом подавляла нараставшее возбуждение. Она вспоминала о вечерах на Мустике, о том, как Майкл целовал ее. Это была настоящая страсть, безумная, бесконтрольная.

Но спустя минуту пробудились обиды, ее охватила ярость, она представила сцену в Каннах, и ей снова захотелось отомстить ему. Если бы она могла понять, что творилось в его душе, ей было бы легче его простить, но он так хорошо владел собою, что его эмоции не прорывались наружу.

– Майкл, я просто хотела сказать…

Саркис поднял палец вверх.

– Секунду. Прежде чем мы начнем разговор, я бы хотел кое-что уточнить.

Серена насторожилась.

Майкл нажал на кнопку звонка, и в комнату вошел приземистый мужчина в темном костюме с кожаным чемоданчиком в руке.

– Кто это? – спросила Серена, встревоженно посмотрев на незнакомца.

– Джим Бергер, мое доверенное лицо, тебе придется с ним тоже познакомиться.

– Зачем? – воскликнула Серена. – Майкл! Что происходит?

– Все очень просто. Я хочу, чтобы ты прошла тест на установление отцовства.

– Что?! Ты еще смеешь меня в чем-то подозревать, когда сам спишь с проститутками? Какой еще тест?!

Он посмотрел на нее совершенно бесстрастно и улыбнулся.

– Если ребенок мой, то Джим это подтвердит. В противном случае нам не о чем разговаривать. Ты ведь приехала не просто так, Серена? Можешь не сомневаться – без теста ты не получишь ни пенни.

31

В июне выдалась необычайно жаркая неделя. Даже трава на газонах пожухла. Жители мегаполиса словно внезапно попали в тропики.

Освальд сидел в тени на террасе своего дома и неторопливо завтракал. Завтрак был легким: ветчина, авокадо и вино, которое специально для него доставляли из Модены. Потом последовал джин с тоником, нагревшимся из-за жары. Освальд вдруг почувствовал усталость; он посмотрел на часы и решил, что следует немного поспать, пока зной не спадет.

– Ну-с, мистер Лофтус, – обратился он к сидевшему за столом гостю, – если вы оставите мне ваши книги, я изучу их и, возможно, на следующей неделе что-то решу. Но не забывайте, что я буду рассматривать кандидатуры и других писателей.

Дэвид Лофтус, мужчина лет сорока, вытащил из сумки стопку книг и журналов и положил перед Освальдом, но тот даже не прикоснулся к ним.

– Если вас еще что-нибудь заинтересует, я с удовольствием отвечу на все вопросы. Вот мои координаты. – Дэвид протянул Освальду визитку. – Я готов ждать еще двадцать лет ради возможности стать биографом такого человека, как вы.

Освальд снисходительно улыбнулся и небрежно кивнул собеседнику. На самом деле он уже решил, что именно Лофтус станет автором его мемуаров. Он заранее осведомился у своего агента о персоне Дэвида и пришел к выводу, что кандидатура достойная. Оксфордское образование, несколько исторических биографий, пара детективов-бестселлеров, изданных под псевдонимом. И кроме того, Лофтус жил не так уж далеко от Хантсфорда и был расторопен, так что упускать его не стоило.

Он давно подумывал о книге мемуаров, но из-за последних скандальных выходок Серены решил, что следует немного подождать, чтобы имя Бэлкона по выходе его биографии не связывалось напрямую с миром гламура и шоу-бизнеса. Но издатель торопил Освальда, а найти нужного человека, способного организовать материал и выстроить книгу, было непросто, ушло бы немало времени. И Освальд уже стал размышлять над перспективой самостоятельного написания воспоминаний, однако быстро осознал, что это слишком тяжелый труд, и отказался от писательских амбиций.

– Я буду иметь вас в виду, – ответил он наконец, взглянув на визитку.

– Надеюсь, мы договоримся, – отозвался Лофтус, – и не сомневаюсь, что сотрудничество будет взаимовыгодным.

После ухода Лофтуса дверь на террасу открылась и появилась Зоул Картрайт. Освальд нанял эту молодую женщину, чтобы она взяла на себя обязанности по координированию и подготовке его музыкального проекта. Она всегда суетилась и теперь тоже вбежала, запыхавшись, трогательно, словно новорожденного младенца, прижимая к груди две коричневые папки. Освальд недовольно нахмурился. Он рассчитывал, что Зоул облегчит ему жизнь, но все оказалось наоборот – она постоянно заставляла его принимать участие в своей работе. Опытный организатор, она прошлым летом занималась подготовкой концерта в Ричмонд-парке, была весьма независима в своих суждениях и немного упряма. Но все же она освободила Освальда от чрезмерных перегрузок и он по-прежнему проводил время, наблюдая за игрой в поло, развлекаясь с Марией Данте и гоняя на автомобиле.

Но чем меньше дней оставалось до открытия музыкального праздника в Хантсфорде, тем неумолимее Зоул требовала вникать во все ее проблемы. Она оставила свою квартиру в Челси и поселилась в Хантсфорде, мотивируя это тем, что у нее уходит слишком много времени на дорогу. Как только это случилось, Освальду уже негде было от нее спрятаться, она преследовала его напоминаниями о назначенных встречах, о срочных счетах, о незапланированных посетителях, ежедневно вынуждая его принимать то или иное важное решение. Если бы Зоул была привлекательна, Освальд, возможно, сносил бы все это безропотно, но она была похожа на непроспавшуюся сову и напоминала ему школьных подруг Кейт – некрасивых отличниц в очках и стопроцентных девственниц. А вот у Серены подружки были совсем иные. Они носили мини-юбки, открытые топики и красили губы. Освальд лукаво улыбнулся, когда эти хрупкие семнадцатилетние феи ожили в его воспоминаниях, и глотнул джина с тоником.

Зоул села на место ушедшего Лофтуса, приготовившись к очередной атаке. Первым делом она собиралась напомнить ему, что музыкальный вечер совсем близко и нужно поторопиться. Да, она была настойчива и иногда бесцеремонна, но ведь этого требовала ситуация, а Освальд относился к ней так, словно она назойливая муха, прилетавшая жужжать у него над ухом в знойный полдень. А она должна была все терпеть и улыбаться, потому что он ее работодатель. Она два часа ждала, пока он позавтракает и наговорится с этим Лофтусом, а теперь он собрался спать! Сама она и мечтать не могла о сне. Полтора месяца она с ног сбивалась, занимаясь его делами, стараясь экономить, как он велел ей, и в то же время обставить все с максимальной помпезностью. Да, она уже встречала таких, как этот лорд, избалованных всеобщим вниманием и поклонением, слишком ленивых, чтобы расходовать свои силы.

– Ваша светлость, – решительно заговорила она, – простите за беспокойство, но мне необходимо поговорить с вами. Концерт через четыре дня. Мы должны обсудить кое-какие детали.

– Прекрасно, – отозвался Освальд, промокнув уголок губ салфеткой и посмотрев на Зоул с неприязнью. – Давайте побыстрее и покороче.

Она молча открыла папки и стала раскладывать на столе бумаги, пока Коллинз тихо убирал остатки завтрака.

– Что там с оборудованием? – спросил он, посмотрев на разложенные листы. – Я думал, что еще не время заниматься им, разве мы не собирались установить его на сцене позднее?

Зоул откашлялась и покачала головой:

– Нет, так не выйдет. Помните, мы уже с вами говорили об этом. Вопрос с расходами и установкой надо решать заранее. На установку может уйти день или даже больше, и то, если погода будет хорошая. Затягивать нельзя.

Она взглянула на Освальда из-под очков и вздохнула, понимая, что следующая тема еще меньше понравится ее шефу.

– Меня тревожит не только сцена, – осторожно произнесла она. – Мы беседовали с Джонни Бенджамином, он отвечает за финансирование, так вот он сказал, что билеты продаются плохо и собрано слишком мало средств. Если так и дальше пойдет, то вечер окажется убыточным.

На лице Освальда появилась недовольная гримаса.

– Мы же устраиваем все это, чтобы заработать деньги, а не потерять их. – В его голосе появились бодрые, повелительные интонации, что заставило Зоул нервничать еще сильнее.

Она поправила очки на носу и собралась с духом.

– При всем моем уважении к вашей точке зрения, ваша светлость, я нахожу целесообразным кое-что изменить.

Зоул провела пальцем по какому-то списку. Она знала, что сейчас он считает ее виновной в том, что вечер может оказаться убыточным. А ведь это он закрывал глаза на многие серьезные проблемы и допустил массу промахов. Он заставил ее изыскивать средства, чтобы создать иллюзию грандиозного размаха. Например, чтобы не расходовать слишком много денег на еду, Зоул предложила угощение раздавать, как на пикнике, но Освальд возмутился этим и распорядился открыть ресторан под навесом, причем пригласил шеф-повара из «Сан-Паулу». Зоул попыталась образумить его, напомнив, что это частный концерт, а не прием в опере, и он не должен соперничать с великими музыкальными событиями сезона. В Кенвуд-Хаус, например, оркестр играл для гостей, отдыхавших на пикнике, и этого было довольно. Зачем нужно привносить в атмосферу домашнего вечера официозность черных костюмов? Да еще ресторанное угощение колоссальной стоимости?

Освальд посмотрел на бумаги и заметил:

– Не может быть, чтобы эти счета были верны!

– Боюсь, ошибки нет, – тихо возразила Зоул, – и большинство расходов нужно срочно оплатить.

Освальд не верил своим ушам. Что эта очкастая курица несет? Он прищурился и еще раз просмотрел листок, стараясь выявить скрытый подвох.

– Я всегда подозревал, что цены на некоторые услуги завышены, – холодно констатировал он, пробежав глазами колонки цифры. – Менеджер по организации сцены, специалист по освещению, менеджер по аппаратуре… От этого голова кругом идет! Есть вообще конец этим спискам нахлебников?

– Мы не могли не воспользоваться услугами этих специалистов; я вас предупреждала, что вечер такого уровня потребует серьезных затрат, – терпеливо пояснила Зоул. – Без этих людей ничего нельзя устроить. Вы же сами сказали, что все должно быть безупречно – это же не постановка в детском театре-студии.

Освальд молча слушал ее, постукивая пальцами по столу. Где-то в глубине души он понимал, что она права, но показывать этого не хотел. Он сам отказался от помощи Венис, которая, кстати, тоже советовала не устраивать из концерта демонстрацию амбиций, а обойтись малыми средствами и скромной обстановкой. Но разве он мог допустить, чтобы концерт в поместье Бэлконов был жалким зрелищем? Он замахнулся на грандиозное зрелище, а времени на его подготовку у него было куда меньше, чем это полагалось для такого рода мероприятий.

«Не напрасно ли я задумал соперничать с оперными фестивалями?» – спрашивал он себя теперь. Эта идея обойдется ему в кругленькую сумму, и дай Бог, если удастся покрыть все расходы в срок. Эти неприятности мгновенно омрачили его безмятежное настроение. Как он мог допустить, что Мария внесла в список столько артистов? Неужели он раньше не подозревал, что это создаст лишние проблемы? Да, имена были знаменитые, но ведь среди них не было ни одной подлинно великой звезды! Все какие-то друзья Марии. Она настаивала, чтобы он пригласил их, мотивируя свою настойчивость тем, что ради вечера она отказалась от хорошо оплачиваемого выступления в Дубае. Она ничуть не заботилась о том, что расходы угрожали ему чуть ли не разорением. А он пошел у нее на поводу, поддавшись тщеславию.

– Выход есть, – тихо заговорила Зоул, отпив немного чаю из чашки, которую поставил перед ней Коллинз.

– Какой? – мрачно спросил Освальд.

– Продавать больше билетов. И дороже.

– Чушь! – воскликнул он. – Это не поп-музыка для молодежи, а крупное событие в музыкальной жизни Лондона. Все должны стремиться попасть сюда.

– Я еще две недели назад рекомендовала вам, ваша светлость, обратить внимание на рекламу и маркетинг, – напомнила Зоул.

– Ерунда! – рявкнул он. – Этому концерту не нужна реклама, он сам по себе явление!

Зоул насторожилась и умолкла. Но потом осмелилась продолжить:

– Возможно, когда речь идет о вашем круге и друзьях, вы и правы. Но ведь не все гости будут вашими близкими знакомыми.

Нет, она что-то не то говорила ему. Из-за ее увещеваний он еще больше разозлился. Две недели назад Освальд сказал, что не собирается опускаться до того, чтобы нанимать пиар-агентов. Он также не согласился дать публичное объявление о продаже билетов, поэтому ажиотажа вокруг концерта не было, а значит, не было активной продажи и прибыли.

Солнце уже поднялось так высоко, что теперь его лучи проникали на террасу. Освальд чувствовал себя совершенно разбитым, он страдал от жары и от разочарования.

– Какие будут предложения?

– Нам необходимо продать еще две тысячи билетов, чтобы покрыть расходы. Если на них возрастет спрос, мы сможем поднять цену. Но спрос появится только после рекламы.

Освальд недоверчиво взглянул на нее.

– И кто поможет нам этого добиться?

– Ваша дочь Серена, – ответила Зоул. – Она постоянно на виду, о ней пишут все газеты.

Освальд откинулся на спинку кресла. Ему не хотелось вспоминать о не слишком приличном поведении младшей дочери. До сих пор она позволяла себе случайные глупые выходки, но после того как все узнали о ее беременности и о том, что отец ребенка Саркис, Освальд рассердился всерьез. Мало того что она уехала в Америку, эту колониальную страну дурного вкуса, так она еще и забеременела от какого-то ливанского торговца. Семье Бэлкон не нужен незаконный ребенок. Но когда речь шла о финансах, отношение Освальда к происходящему резко менялось. В данном случае Серена действительно могла бы оказать ему существенную поддержку.

– Никто не ожидает, что она придет на концерт, – сказала Зоул, намекая на то, что ее появление может стать сенсацией.

– После всего, что произошло, это скандал, – возразил Освальд.

Он понимал, что журналисты скоро догадаются увязать его имя с именем Серены и на него тоже польется поток грязи.

– Если бы вы убедили Серену вести вечер или хотя бы представить публике Марию Данте, то интерес к концерту тут же возрос бы в десятки раз.

Освальд напряженно размышлял над ее словами, сохраняя спокойствие.

– Представляете, какого рода публику это привлечет в Хантсфорд, кто является читателями этих паршивых «желтых газетенок»?

– Вы меня удивляете, – ответила Зоул. – Нам нужна реклама. Я много работала в области маркетинга и могу вам точно сказать – какими средствами повышается интерес потребителей, не имеет значения. Значим только результат. Может быть, нам еще стоит дать небольшое интервью. Тогда о концерте узнает еще больше народу.

Зоул застыла в ожидании его реакции.

– Пожалуй, если это пойдет на пользу нашему проекту, – согласился он, устремив взгляд на блестевшее в солнечных лучах озеро.

Это была хорошая идея. Он, правда, не мог себе представить, как обратиться к Серене с подобной просьбой, но, в конце концов, она его дочь и должна уступить отцу. За двадцать лет они прекрасно научились манипулировать друг другом, а когда на карту оказывались поставлены большие деньги, Освальд не склонен был задумываться о достойных и недостойных методах пиара.

Он кивнул Зоул и, отдав ей бумаги, вытащил из кармана телефон.

32

Коренастый, обезьяноподобный тип в грязных джинсах остановил «мерседес» Серены у самых ворот Хантсфорда, нагло помахав рукой перед лобовым стеклом. Водитель опустил окно и вежливо поинтересовался, в чем дело.

– Разрешение есть? – рявкнула горилла, заглянув в окно.

Серена тоже опустила стекло и, с улыбкой кинозвезды свысока посмотрев на охранника, ответила:

– Это мой дом.

Охранник тут же извинился и пропустил машину.

– Забавно, – усмехнулась она, оглянувшись. Но уже через секунду происшествие было забыто – вид преображенного Хантсфорда поразил ее. Все вокруг изменилось до неузнаваемости. Ей даже показалось, что она ошиблась адресом. Самым впечатляющим элементом обновленного ландшафта была сцена размером с приличный дом, окутанная строительной сеткой. Вдоль подъездной аллеи полураздетые рабочие устанавливали указатели с обозначениями парковок и ресторана. На берегу озера стояли грузовики, трейлеры и передвижные генераторы. Всюду суетились люди – монтировали ограждения, высаживали цветы, закрепляли тенты. Серена улыбнулась, втайне гордясь тем, что все это было делом рук ее отца.

Она долго спорила и препиралась с ним, когда он позвонил и попросил приехать на концерт. Идея ей совершенно не нравилась. Она чувствовала себя несчастной, униженной и несправедливо обделенной. После встречи с Майклом у нее остался неприятный осадок, и она до сих пор не могла заставить себя смириться с его выходкой и выйти на публику. Сплетни и скандал, вызванные новостью о ее беременности, разрушили ее безупречный имидж. За каких-то полтора месяца она лишилась пьедестала недосягаемо прекрасной красавицы с блестящими перспективами, и теперь, чтобы выйти на сцену, ей требовалось колоссальное самообладание. Серена отказалась бы, если бы ей не нужны были деньги: она запросила у отца семь процентов от прибыли с концерта. Поторговавшись, они сговорились на грех. Не много, но лучше, чем ничего. И потом, эта акция поднимет ее престиж в глазах зрителей: дочь, забыв о своих проблемах, самоотверженно помогает отцу в организации музыкального вечера. Никто не посмеет больше бросить в нее камень.