Текст книги "Папины дочки"
Автор книги: Тасмина Пэрри
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 28 страниц)
После смерти матери Кейт старалась не попадаться отцу на глаза. Она не чувствовала себя уверенно в его присутствии, и чем дальше, тем больше у нее формировался комплекс неполноценности. Она не была настолько взрослой, как Венис, которая могла защитить себя от унижений; ей недоставало острого ума Камиллы, чтобы спорить с Освальдом, и она не обладала красотой Серены, которой все прощалось. Очень рано Кейт поняла, что ей придется немало поработать, прежде чем она докажет, что ее стоит уважать. После того гнусного вечера она почти шесть с половиной лет не показывалась в доме отца. Когда она была далеко от него, он не мог заставить ее страдать.
Она предпочитала проводить свободные дни со школьными друзьями, а на более длительные праздники и каникулы уезжала во Флоренцию, в Марокко, в Египет или в Испанию. Она так и не поступила ни в Оксфорд, ни в Бристольский университет, решив изучать литературу в Брауновском университете в Род-Айленде и в более либеральном университете «Лиги плюща», где приветствовалась и поощрялись свобода творчества и самовыражения. Тамошняя элита приняла ее благосклонно, Кейт дружила с Асторами, Вандербильдами и Рокфеллерами, проводила каникулы в Хэмптоне, Аспене и в Палм-Бич. Небольшое состояние, оставленное ей матерью, она тратила на учебу. Благодаря имени матери она попала в индустрию модного бизнеса, перед ней распахнулись двери элитарных ателье и магазинов, и, наконец, она завела знакомства в «Вэнити фэр» и «Нью-Йоркер», возвратившись через шесть лет в Англию опытной, уверенной и знающей жизнь женщиной, пережившей роман с красавцем блондином из высшего света Джоном Барретом.
Она достала бумажный платок и вытерла слезы. «Ну хватит распускать нюни», – приказала она себе и, встав с постели, взяла с книжной полки «Мадам Бовари». Ей хотелось целиком сосредоточиться на чтении, но ничего не получалось.
Во всем нужно было винить себя. Не надо было оставлять редакцию и уезжать. За время ее отсутствия недоброжелатели сделали все, чтобы навредить ей.
Кейт никак не могла забыть слова Филиппа Уэтхорна: «В вашем возрасте меня уже четырежды увольняли. Я решил, что пора на все наплевать и пойти своим путем».
Она наклонилась и потянула с кресла свою сумку. Внутри лежала тетрадь в черном кожаном переплете с заметками, набросками, снимками с показов, вариантами заголовков статей и предположительных тем следующего номера. Она перебрала фотографии и увидела на одной из них Серену, загоравшую в гамаке. Кейт улыбнулась, вспоминая о замечательном времени, когда восемнадцать месяцев назад состоялась летняя вечеринка в «Альянс мэгазин». Сесил Бредли, предшественник Уильяма Уолтона, человек влиятельный и властный, заинтересовался ее идеями. Он был деятельным руководителем, и на него произвели неотразимое впечатление познания Кейт в области нью-йоркского модного бизнеса и ее творческие замыслы, связанные с изданием журнала. Он интересовался ее мнением о современных модных журналах, и они договорились встретиться в октябре и обсудить будущий проект.
Кейт была в восторге. Ее мечта сбылась. Два месяца она штудировала женские английские журналы, пытаясь найти еще не занятую нишу на рынке, продумывая концепцию и дизайн нового издания, собирая информацию о фотографах, с которыми в дальнейшем можно было бы наладить сотрудничество. Благодаря связям Серены она планировала привлечь знаменитостей. После всех усилий и поисков она пришла к выводу, что основой будущего издания станут два фундаментальных направления – стиль и путешествия. Эта часть рынка была еще более-менее свободна. Название для своего журнала она выбрала простое и запоминающееся – «Класс». Она предполагала писать об отдыхе высокого стиля, который был доступен богатым людям: экзотические путешествия, модные магазины, – а также о театре моды, об экспериментальных направлениях в дизайне интерьера. И все это должно было подаваться на самом серьезном уровне, с блеском и изяществом.
Воспоминания о жарком августовском дне, когда она разговаривала с Бредли, заставили Кейт содрогнуться от холода. Она включила маленький обогреватель в углу комнаты, от которого тут же пошел поток горячего воздуха, зажгла остальные свечи, допила какао и растянулась на постели, разглядывая фотографии Кэрол Шелли, на которых она рекламировала сумки «Шанель». Прекрасные экспрессивные снимки, но теперь уже совершенно бесполезные.
Кейт мысленно вернулась к тому моменту, когда журнал только-только зарождался. Сесил Бредли и его совет директоров не жалели на него денег – в отличие от Уолтона. Редакция была завалена предложениями о сотрудничестве и материалами. Жизнь только начиналась.
Она была уничтожена случившемся. Конечно, она могла бы найти новых инвесторов, новую компанию, готовую поддержать ее проект. Она даже попробовала составить список таких возможных компаний: «Эмэп», «Конде наст», «Тайм Уорнер». Но ей не давали покоя слова Филиппа Уэтхорна: почему бы не пойти своей дорогой, не открыть собственный проект? «Роллинг стоунз» начинался на кухне Жана Эннера. В их время было больше возможностей, больше свободы. Но разве так уж безнадежно попытаться и сейчас начать свое дело?
Она затаила дыхание от волнения. Столько планов! Столько всего можно было бы начать с чистого листа! Но сначала следовало составить смету расходов на издание, найти специалистов по рекламе… Нужно преодолеть массу препятствий – преимущественно финансового характера. К отцу она обращаться не будет. Ни за что! Но других инвесторов у нее нет. Поломав голову еще минут сорок, она сдалась и, встав с постели, задула свечи. Наступила кромешная темнота. Кейт ощупью добралась до кровати и решила, что пора все-таки заснуть.
6
Кухня в Хантсфорде была самым теплым местом в замке. Она находилась в западном крыле, и там всегда горел огонь и пахло свежеиспеченными пирогами. В некотором роде это была святая святых, сердце дома. В детстве, да даже и в отрочестве, Серена могла просиживать там за большим деревенским столом часами, вдыхая ванильный аромат теста, вместо того чтобы делать домашние задания, готовиться к урокам музыки или прибираться в своей комнате. Миссис Коллинз, конечно же, следовало выпроваживать ее или докладывать барону, что его дочь бездельничает, но ей было скучно одной и она любила поболтать и посплетничать. Да и вообще, чтобы выгнать из кухни бедную девочку, надо не иметь сердца! Серена всем нравилась, и уже тогда было видно, что она вырастет красавицей и многого добьется в жизни.
– Ты здесь! – воскликнула Кейт, подойдя к двери с чашкой кофе и улыбнувшись сестре, которая быстро вошла в кухню и села на дубовую скамью, бросив рассеянный взгляд на банановый десерт. На ней были старые вельветовые брюки и тонкая белая майка, сквозь которую просвечивали дерзко торчавшие соски. Как всегда, она была прекрасна, именно прекрасна, а не просто красива, как в юности, потому что теперь это была взрослая женщина, а не хорошенькая избалованная пятнадцатилетняя девчушка.
– Хочешь? – с дрожью в голосе произнесла Серена, придвинув тарелку к Кейт. – Миссис Коллинз приготовила для меня, но я ничего не хочу, мне очень плохо…
– Ты много выпила? – спросила Кейт. – Лучше всего помогают банан, диетическая кола и прогулка быстрым шагом.
Серена скептически посмотрела на сестру.
– Что ты имеешь в виду под «много выпила»? Мне плохо из-за того, что случилось, но тебя это не интересует, ты даже не встретила меня вчера вечером.
Кейт привыкла к тому, что с Сереной вечно что-нибудь случается. Как правило, она легко забывала все свои неприятности, но, видимо, на этот раз произошло что-то серьезное. Серена встала и, подойдя к Кейт, обняла ее, словно пыталась найти защиту. От нее веяло свежестью утреннего душа и ароматным шампунем, но глаза были красные и воспаленные.
– Может, все-таки прогуляемся?
– Я должна дождаться моего пресс-агента, – вздохнула Серена. – Мне даже надеть нечего – только то, в чем я вчера приехала.
– Возьми что-нибудь из моего гардероба, – предложила Кейт.
Серена хмыкнула:
– У меня восьмой размер.
В этот момент на кухне появилась хмурая Венис в брюках в стиле Кэтрин Хепберн и тонком пуловере оливкового цвета. В руках у нее были газеты.
– Посмотрите, что там понаписали. – Она бросила на стол газеты, и они рассыпались веером. Имя Серены мелькало на каждой странице.
– Что это такое? – Серена стала бледнее полотна, увидев фотографии Тома, прыгающего с борта яхты.
«Том напился из-за ссоры с Сереной», – гласил один из заголовков; «Происшествие на Ниле», – сообщал другой.
– Рано или поздно газеты все равно узнали бы, – сказала Венис, стараясь утешить сестру.
– Чертовы задницы! Я плачу своим пресс-агентам тысячи фунтов в месяц, чтобы они следили за тем, что обо мне пишут! – крикнула Серена, ударив кулаком по столу. – Я им покажу, как только вернусь в Лондон!
Она взяла «Сан» и прочитала несколько строк. Рядом с текстом была фотография с пышногрудой девицей в бикини и счастливым Томом.
– «Арчер сделал мне предложение», – прочитала Серена упавшим голосом и, ткнув пальцем в газету, словно собираясь проткнуть в ней дырку, посмотрела на Кейт.
– Откуда взялась эта деревенская шлюха? Кто она? – вопила Серена, заливаясь слезами.
– Успокойся, – отозвалась сестра. – Обычная проститутка, подвернулась под руку, – добавила она, тронув Серену за плечо.
Серена вытерла слезы и вздохнула. Слова Кейт вернули ей надежду.
– Ведь это ложь, да? Том никогда бы не променял меня на нее?
Кейт заглянула в статью, пока сестра пила чай.
– Уверена, это типичная выдумка журналистов, – согласилась она. – Девица просто стояла рядом с Томом, вот они и раздули историю. Все это такая ерунда.
Во дворе послышалось цоканье лошадиных копыт. Кейт выглянула и увидела Камиллу, которая легко соскочила с коня и направилась к ним.
– Кофе есть? А то я просто умираю! – воскликнула Камилла, сбросив шляпу и тряхнув белокурыми волосами, рассыпавшимися по плечам.
– Тише, – ответила Кейт, – Серена в дурном настроении, у нее очередной газетный скандал.
– И что стряслось? – Камилла подошла к Серене, которая сидела за столом, обхватив руками голову.
Она мрачно взглянула на сестру.
– Камилла, послушай, ты должна мне помочь, надо что-то сделать с этим, есть же какой-то закон!
– Написана правда, милая, – возразила Кейт, – вы ведь расстались с Томом.
Серена перевела на нее взгляд.
– Спасибо, что напомнила.
Камилла с деловитостью профессионального юриста просмотрела газеты.
– Мы можем запретить новые публикации и предупредить появление информации в новостях.
– Между прочим, – добавила Венис, накрутив на палец светлый локон, – все не так уж плохо. По-моему, надо просто наплевать на это, – указала она на крупный заголовок в «Миррор» – «Конец сказки».
– Какой еще сказки? – возмутилась Серена, схватив газету и швырнув ее через всю кухню. – Красавица и чудовище, что ли? И как я могу на все это наплевать, скажите на милость? Наплевать на то, что я потеряю миллионы долларов? Проклятие!
За двадцать шесть лет Венис достаточно хорошо изучила характер Серены и научилась успокаивать приступы ее гнева.
– Давайте пойдем на свежий воздух, подышим немного, – твердо предложила она, поднимая всех с мест, как школьная учительница непослушных детей. – Будем считать, что все самое неприятное позади.
Серена неохотно надела резиновые сапоги миссис Коллинз и накинула ее старое выцветшее пончо, всегда висевшее на спинке стула. Через несколько минут они уже уходили все дальше и дальше от замка, круглые окна которого стали оранжевыми, как осенние тыквы в лучах утреннего солнца. На таком расстоянии Хантсфорд, окруженный холмами, покрытыми изумрудной зеленью, казался очень красивым. Настоящий дворец в стиле неоготики. С тех пор как унаследовал поместье, Освальд внес некоторые изменения – например, вырыл когда-то закопанный ров, разбил лужайки для крикета, устроил лабиринт из декоративных кустарников и выстроил оранжерею. В восьмидесятых он даже велел выкопать бункер – на случай ядерной войны с СССР. В летнее время он любил купаться в чистой воде рва, но сейчас ее покрывали опавшие листья и мох.
Серене в ее подавленном состоянии было не до красот ландшафта. Она никак не могла успокоиться. «Это же просто бред какой-то, – раздраженно думала она, ступая по мокрой траве. – Зачем Тому нужна эта толстая деревенская девка? И когда он успел ее подцепить?» Серена так доверяла ему, никогда не обращала внимания на то, что писали в газетах, но ведь все случилось совсем не так, как она ожидала, – когда она вернулась из Египта, Тома в их доме не было. После круиза по Нилу Том и Серена договорились, что им нужно расстаться на некоторое время и побыть вдали друг от друга. Том вылетел из Каира первым. Серена несколько дней провела с Майклом.
Когда она вышла из самолета в Нортхолте, где орды журналистов обычно осаждали знаменитостей, и не увидела привычного ажиотажа, она с облегчением подумала, что ее размолвка с Томом прошла мимо их пристального внимания. Здесь, в родном городе, она чувствовала себя увереннее и надеялась, что вскоре их отношения с Томом восстановятся и они снова появятся перед камерами, держась за руки и улыбаясь.
Но оказалось, что она ошибалась. Том не обрывал ее телефон, не вымаливал прощения и не присылал огромных букетов. Он просто молчал. Гнусный эгоист!
Она была готова к сцене с бурными объяснениями, но только не к тому, что их связь прекратится так внезапно. Невозможно было вообразить себе, что Том вот так вдруг решит порвать с ней. Но что по-настоящему приводило ее в ужас, так это мысль об утрате привычных благ: номеров люкс в самых престижных отелях, столик в элитарных ресторанах, приглашений на кинофестивали, яхты, поездок на церемонию вручения «Оскара» и многого другого, без чего она не представляла свое существование.
– Самое ужасное, – сказала она, внезапно снова впадая в ярость, – что мне через несколько недель надо быть в Нью-Йорке. «Вэнити фэр» будет презентовать мой фильм; как я туда явлюсь одна? Я не знаю, что теперь делать.
Кейт и Венис насмешливо переглянулись, взяли Серену под руки, каждая со своей стороны, и повели ее прямо к озеру, на берегу которого по-прежнему стоял лодочный сарай.
– Брось, Серена, ты красавица, талантливая, умная, – возразила Кейт.
– Я думаю, в мире полно мужчин, которые будут счастливы быть с тобой рядом на этой вечеринке. Тебе только останется выбрать, кого из них ты хочешь видеть, – добавила Венис. – И вообще ты восхитительна.
Слабая улыбка тронула губы Серены.
– Вы не смеетесь надо мной?
Камилла шла рядом с Кейт и думала о своем.
– Ну а что за проблема, даже если ты побудешь один вечер одна? – спросила она, решив наконец сказать свое слово в семейном споре. – Ты что, развалишься от этого? И потом, у тебя есть серьезные основания полагать, что ваша связь закончилась?
Серена вздохнула:
– Я почти не надеюсь, что что-то изменится теперь. Перед отъездом мы с ним договорились отдохнуть друг от друга, но представь, он даже мне не позвонил после этого!
– А ты почему ему не позвонила? – спросила Кейт. – Тебе не кажется, что это несправедливо?
– С какой это стати я должна ему звонить? – заносчиво ответила Серена. – Он вел себя как последний придурок, устроил скандал, потом сказал, что хочет побыть один. В чем я виновата? А уж после того как он подцепил эту толстую шлюху, я вообще не хочу о нем слышать.
– Но если ты ему не позвонишь, то будет еще хуже, – заметила Кейт.
Они подошли почти к самой воде. Серена грустно смотрела на сверкавшую в лучах солнца поверхность озера. На ее лице застыло выражение растерянности, которое обеспокоило Кейт. Серена тут же воспользовалась ее вниманием – она всегда шестым чувством определяла удобный момент для того, чтобы склонить сестру на свою сторону.
– Ты можешь ему позвонить? – медленно произнесла она. – Ты ведь можешь это сделать, он не откажется поговорить с тобой.
Кейт улыбнулась и покачала головой:
– Не пытайся подбить меня на это.
– Пожалуйста, я сделаю для тебя все, что угодно, только помоги мне.
Венис и Камилла иронически переглянулись, а Кейт только вздохнула.
– Прошу тебя, Кэти, ну ведь я никогда не просила тебя ни о чем, – умоляла Серена, но увидев, что сестра остается непреклонной, сменила настойчивый тон на плаксивый. – Ну пожалуйста, я же знаю, тебе нравится тот прелестный плащ от Шанель. Я тебе его достану, только спаси меня.
Понимая, что возражать бесполезно, Кейт обняла Серену.
– Я это сделаю, но обещать ничего не могу.
Раздался резкий сигнал мобильника.
– Мой телефон! – взвизгнула Серена, сунув руку в карман. – Ответь, – она протянула телефон Венис, – это Том, скажи ему… что я уехала. Что я вышла.
Венис отрицательно покачала головой. Серена нахмурилась и нехотя открыла мобильник, быстро направившись к сараю.
– Да?
Но это был не Том, а Джейн Норрис, пресс-агент Серены, которая деловито перечислила ей, какие мероприятия ожидают ее в ближайшее время. Говорила она так, будто ничего особенного не случилось. Назвала время, когда в Хантсфорд доставят багаж, время встречи с журналистами и напомнила о запланированном разговоре с одним из ее агентов.
– После этого вы свободны до следующей пятницы, – подытожила Джейн, когда Серена промолчала в ответ на ее сообщение. – Думаю, есть смысл прислать к вам во вторник массажиста для четырех сеансов гавайского массажа, провести спа-процедуры и побеседовать с психоаналитиком.
– Отлично, – ответила наконец Серена. – Приходили какие-нибудь сообщения? – с затаенной надеждой поинтересовалась она напоследок.
– Начиная с утра – сорок семь сообщений, – отрапортовала Джейн. – От Тома ни одного, но звонил Майкл Саркис и очень настаивал на разговоре с вами.
Серена покраснела от гнева и коротко попрощалась с Джейн.
– Звонил Том? – спросила Кейт настороженно, но по лицу Серены уже было ясно, что это не так.
– Нет! – отрезала Серена. – Но мне нужно позвонить, извини.
– Кому?
– Почему тебя это интересует?
– Кому, Серена? – настойчиво спросила Кейт. Она уже догадывалась, что все не так просто; чутье журналиста подсказывало ей, что заваривается какая-то новая интрига.
– Майклу, ты его не знаешь.
Кейт удивленно подняла брови.
– Какому Майклу? Кейну? Стайпу? Анжело? – перечислила она с улыбкой имена знаменитостей.
– Майклу Саркису, вот какому, – ответила Серена, – это он привез меня из Египта.
– Майкл Саркис, владелец отелей? – уточнила Кейт.
– Ну и что, какое это имеет значение? – Серена быстро развернулась и снова пошла к сараю. К Кейт подошла Венис.
– Что случилось? – спросила она сестру. – Переживает?
– «Переживает», – скептически отозвалась Камилла, – не то слово. Том ей необходим, и она это знает.
– Возможно, – ответила Кейт, – но это не мешает ей секретничать с Майклом Саркисом.
На лице Камиллы появилась обеспокоенность.
– Надеюсь, она не собирается связываться с этим человеком. За ним водятся откровенно криминальные дела, как я слышала. Торговля оружием и тому подобное.
Сестры посмотрели друг на друга с недоумением.
– Вы же знаете, что ее это не остановит, – сказала Камилла.
И это была правда. Серену не остановили бы такие мелочи.
Она подошла к сараю, отворила скрипучую дверь, покрытую паутиной, и заглянула внутрь. Серена боялась пауков и не решалась ступить туда сразу. Но все было спокойно, обычная знакомая обстановка, все в пыли и тихая гладь воды за окном.
Она шагнула вперед и стряхнула пыль с сиденья одного из дубовых стульев. Устроившись поудобнее, она стала набирать номер Майкла. Пальцы плохо слушались, не попадая на нужные кнопки. Ее злила реакция Кейт, когда та услыхала о Саркисе. Ей совсем не хотелось, чтобы сестры указывали ей, с кем встречаться, и контролировали ее связи только потому, что она самая младшая.
Ее взгляд остановился на поверхности воды. Стараясь успокоиться, она глубоко вздохнула. И вдруг зазвонил телефон. Первая ее мысль – звонит Том. Она уже собиралась ответить ему потоком жестоких упреков и злобных обвинений, но голос, который она услышала, заставил ее мгновенно смягчиться.
– Серена, как вы поживаете, дорогая? – игриво спрашивал Саркис. – Я видел фотографии в «Монд». Не представляю, как им удалось сфотографировать нас на «Мамонии». У них что – камеры со спутниковой связью?
Это означало, что подробности последних недель ее жизни уже стали достоянием общественности. Серена чуть не застонала в ответ.
– Превосходно, у меня все хорошо, – отозвалась она тоном, далеким от безмятежности. – Спасибо вам за то, что доставили меня в Лондон. Теперь у меня начнется обычная жизнь, как всегда, когда я возвращаюсь домой.
– Я знаю, – ответил Майкл, – именно поэтому и позвонил. Вас преследуют журналисты, и вам приходится скрываться от них. Так вот, я думаю, что моя вилла на Мустике – идеальное место, покой вам там гарантирован.
Сердце Серены горячо забилось. Она не раз слышала о вилле Саркиса. Этот дом был больше, чем апартаменты Томми Хилфигера, и роскошнее, чем старая вилла принцессы Маргарет.
– Как вам мое предложение?
Серена затаила дыхание, пытаясь скрыть волнение.
– Заманчиво.
– Я рад. Вы можете жить там столько, сколько пожелаете. Возьмите с собой кого-нибудь из друзей, отдохните, расслабьтесь. Вы получите массу удовольствий.
– Вы серьезно это предлагаете? – кокетливо отозвалась Серена.
– Разумеется. Я рад сделать для вас что-нибудь приятное. Мой секретарь позвонит вам завтра и выслушает ваши распоряжения. Чао, Серена.
Он отключился, а Серена все еще не могла отнять трубку от уха. Подумав о Томе, она злорадно улыбнулась – ну, теперь они будут квиты. Выскочив из сарая, она подбежала к сестрам.
– Ну что? – воскликнула она, скинув пончо и размахивая им как флагом. – Кто хочет поехать со мной на Мустик?
7
Весьма помпезный внешне дом Венис и Джонатана фон Бисмарка на Кенсингтон-парк свидетельствовал об абсолютной успешности его владельцев. Но на самом деле его обитатели были далеко не такие жизнерадостные и счастливые, как многим казалось. Как обычно по утрам, в гостиной царила гнетущая тишина, нарушаемая только шуршанием «Файненшл таймс», которую читал Джонатан. Выпив немного яблочного сока, приготовленного кухаркой-полькой по имени Кристина, Венис посмотрела на мужа с грустью и обидой. Она давно привыкла к его холодности и замкнутости. До знакомства с Джонатаном она все свое детство общалась с другим мужчиной, собственным отцом, к которому по вечерам приходила на пару мгновений, чтобы пожелать спокойной ночи. Тщетно она всякий раз надеялась, что он нарушит заведенный порядок и обнимет или приласкает ее. Этого не происходило. Но все же отец уделял ей хоть какое-то внимание. А с мужем у Венис не было даже такого кратковременного общения. Ей казалось, что они, живя в одном доме, на самом деле находятся за тысячи миль друг от друга. Венис ожидала от замужества совсем иного – ей хотелось тепла и близости, которых она всю жизнь была лишена.
– Когда мы должны ехать? – спросил наконец Джонатан, оторвавшись от газеты.
– Если уж ты собрался ехать, то хотя бы сделай вид, что у тебя хорошее настроение, – с упреком заметила жена, наливая себе чашку крепкого черного кофе.
Джонатан скользнул по ее лицу пронзительным, недовольным взглядом. Он, один из самых удачливых игроков на бирже, знал, что следует делать, и без ее подсказок. И к тому же он был уже одет в рабочий костюм, и рукава белой рубашки были застегнуты золотыми запонками, а его жена до сих пор расхаживала в шелковом пеньюаре.
– Я спросил, потому что ты еще не переоделась? – резко возразил он. – Ты же знаешь, я тороплюсь. У меня деловые встречи, одна за другой, и уж если говорить начистоту, у меня полно проблем. Я не могу сидеть с тобой все утро.
Венис подошла к нему сзади и, положив руку ему на плечо, наклонилась и поцеловала в шею.
– Не сердись, дорогой, – мягко произнесла она, – мы не можем приехать туда раньше десяти, и лучше бы даже чуть попозже.
Он высвободился из ее объятий, встал с кресла и прошел к столику, на котором лежал его мобильный телефон.
– Ты уверена, что мне нужно туда ехать? – холодно поинтересовался он, прижимая телефон к уху. – Может, я подброшу тебя и поеду в офис?
Венис почувствовала, что слезы вот-вот хлынут из глаз. Она и так была вся на нервах последнее время, а эта отстраненная и жесткая манера Джонатана еще больше расстраивала ее.
– Да, я очень прошу тебя поехать со мной, – прошептала она.
– Поехать с тобой? – Он еле заметно улыбнулся, сознавая, насколько велика зависимость жены от него. – Ну хорошо. Тогда быстрее собирайся.
Венис проводила его печальным взглядом, закрыла лицо руками и вздохнула. Она даже не могла объяснить, что именно так угнетало ее. Ей следовало уже давно смириться с его равнодушием, черствостью, холодностью, постоянными отлучками из дома, демонстративным пренебрежением к ее чувствам и эмоциям. Медовый месяц закончился полтора года назад, но вообще-то он никогда и не начинался. Между ней и Джонатаном никогда не было того сладкого, волнующего притяжения, которое она впервые испытала пять лет назад с Люком Бейнбриджем, фотографом, куда-то пропавшим незадолго до ее замужества. Когда она потеряла Люка, ее жизнь словно померкла, она чувствовала себя покинутой, ненужной и никому не интересной. В тот момент Освальд и свел ее с Джонатаном. Он показался ей красивым, сильным, мужественным – настоящим джентльменом, которому она могла бы доверить свою судьбу и открыть сердце, но она даже не подозревала, насколько он чужд сострадания и сочувствия. Она вышла за него замуж и стала ощущать себя еще более одинокой и отверженной, чем прежде.
Бесшумно ступая в своих кожаных розовых домашних туфлях по лакированному паркету, она прошла через большой зал, отделанный бледно-зелеными панелями, и поднялась по лестнице в спальню. Там она остановилась перед огромным зеркалом рядом с дверью ванной и медленно спустила с молочно-белых плеч шелковый халат. Она придирчиво изучала свое отражение, касаясь пальцами шеи: нет, морщин не видно, нет ни складок, ни второго подбородка, даже намека на него, и волосы все такие же блестящие и густые, с золотистым оттенком. Кожа у нее была нежная и гладкая – не всякая семнадцатилетняя девушка могла бы похвастаться такой, – а ведь ей исполнилось тридцать семь. Не так уж много, но ей все же пришлось прибегнуть к ботоксу, чтобы сохранить молодость.
Она была привлекательна, свежа и изящна. Может быть, глаза выдавали ее истинный возраст, но фигура, которую она унаследовала от матери, останется безупречной и в сорок. Ей было чем гордиться. Венис провела рукой по подтянутому животу. Если бы только у нее была нормальная семья, настоящая семья. Ребенок мог бы улучшить отношения с Джонатаном, сблизить или по крайней мере упрочить их узы. Но ее попытки забеременеть ни к чему не приводили, в их доме так и не появилось желанное дитя, а между тем время шло и она старела. Да, она знала, что среди ее знакомых были женщины, которым без труда удалось зачать и родить почти в сорок, но ей почему-то не везло. А ведь она так мечтала, что они будут приезжать в Хантсфорд с детьми. И разве она многого хотела – каждая женщина мечтает о ребенке; отчего же судьба так жестока к ней?
Приняв душ, она вернулась в спальню, где на постели уже лежало приготовленное белье. Она выбирала его с особым тщанием, по старой привычке, когда работала ассистентом в «Вог» и проводила целые дни в гардеробах, готовя коллекции. За десять лет она стала хорошо разбираться в дизайне интерьеров, могла с ходу решить, как лучше оформить помещение и что нужно в нем изменить и улучшить. Но к сожалению, с одеждой все обстояло иначе – подобрать туфли и сумку к костюму по-прежнему было для нее нелегкой задачей.
– Ты готова? – раздался голос Джонатана из-за двери. – Гавейн уже ждет.
Венис застегнула кашемировое пальто и, взяв сумку из кожи питона, поспешила вниз, где у подъезда в сером «ягуаре» их ждал шофер.
– Поехали, – сказал Джонатан. – Через Найтбридж, так быстрее.
Он откинул голову на обтянутую светлой кожей спинку кресла и провел рукой по волосам. Золотое обручальное кольцо блеснуло в лучах солнца. Опуская руку, он случайно задел шею жены и тихо произнес:
– Извини, дорогая.
Венис оцепенела – она никак не могла привыкнуть к его манере вести себя с ней: то он холодно отталкивал ее, не обращая внимания на ее страдания, то вдруг стремился вернуть ее расположение, галантно ухаживая за ней в течение нескольких минут – не более. Он наверняка применял к ней тот же метод, что и к своим подчиненным, – характерный метод кнута и пряника, на котором зиждилась его бизнес-школа.
Она резко отвернулась к окну, чтобы скрыть от него стоявшие в глазах слезы.
Чтобы доехать до гинекологической клиники доктора Вивьен Райз-Джонз, требовалось чуть меньше получаса. Здание было выкрашено классической белой краской, а за бордовой входной дверью царила сумрачная строгая атмосфера, почему-то больше наводившая на мысли о библиотеке, нежели о медицинском учреждении. Венис вошла туда с чувством ужаса. Она была готова услышать самый неблагоприятный прогноз.
– Мистер и миссис фон Бисмарк, доброе утро, – приветствовала их блондинка за большим письменным столом. – Проходите, пожалуйста, наверх, в кабинет доктора Райз-Джонз.
По широкой лестнице они поднялись на второй этаж, где их встретила седовласая дама.
– Венис? Это ваш муж, надо полагать?
– Джонатан, – ответил тот, гордо запрокинув голову.
– Я передала вашу карту доктору Патрику, – сказала Вивьен, вглядываясь в бумагу, которую она поднесла совсем близко к глазам, – но мы с вами можем сначала поговорить.
Дама взглянула на Венис из-под очков, и та подумала, что ей нравится ее манера общаться и она уже заранее испытывает к ней доверие. Первым специалистом, у которого она консультировалась, был доктор Эбел. Он отпугнул ее несколько навязчивым предложением пойти на экстракорпоральное оплодотворение. К тому же Джонатан был крайне недоволен тем, что доктор Эбел высказал предположение, что бесплоден муж, а не она сама. Венис уговаривала его сдать анализ на спермограмму, но Джонатан возражал, заявляя, что в семье фон Бисмарк принято продолжать род естественным способом. К тому же у него было бесспорное алиби – забеременевшая от него секретарша. Он завел роман со Сьюзи ради развлечения, дважды в неделю они встречались в отеле «Мейфэр», пока эта маленькая шлюха не сообщила, что ждет ребенка. Тогда Джонатан оплатил ей аборт и дал пятьдесят тысяч фунтов отступных.
Венис вздохнула и начала рассказывать историю своих безрезультатных попыток завести ребенка. Ей пришлось изложить все досконально, включая и весьма интимные подробности. Сколько раз в неделю они занимались сексом, как протекала беременность у женщин в ее семье, сколько дней длился ее менструальный цикл, совершенно сбившийся из-за стресса, в котором она пребывала последние три месяца.
