Текст книги "Папины дочки"
Автор книги: Тасмина Пэрри
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 28 страниц)
– Я тебе завидовала, Кейт, – продолжала Серена. – Я считала, что тебе повезло, а мне нет. У тебя все есть: мужчина, свое дело, признание, успех, а я… все потеряла.
Кейт покачала головой.
– Как ты могла мне завидовать! – засмеялась она. – Серена, ты же знаешь, что ты красива, знаменита; ты еще добьешься грандиозного успеха. Сама подумай, чему было завидовать?
Серена опустила голову.
– Ты правда так считаешь? Понимаешь, этот знакомый, который разрешил мне жить в его квартире… я подумала, что он скорее всего рассчитывает, что я соглашусь спать с ним за это…
Слезы потекли по ее щекам, и она стала вытирать их уголком пончо. Кейт крепко обняла ее за плечи.
– Идем, хватит говорить глупости. Забудь обо всем.
– Я не стою твоей любви, Кэти, я ужасный, дрянной человек, я подлая, ничтожная стерва, и я заслуживаю того, чтобы от меня все отвернулись. У меня ничего нет – ни друзей, ни любви, ни карьеры.
Кейт погладила ее по голове.
– Неправда.
– Роман прислал мне цветы, – вспомнила Серена сквозь слезы.
Кейт удивилась: она знала, что Серена и ее друг дизайнер уже несколько месяцев не общались друг с другом.
– Вообще-то не цветы, а растение, – пояснила Серены, – куст роз в горшочке и рождественскую открытку. Но я даже этого не заслужила.
– Никогда не поздно одуматься и все начать сначала, – успокоила ее Кейт. – Позвони Роману, позвони своему агенту… – Она помолчала и закончила: – Позвони Тому.
– Да… наверное, надо, – согласилась Серена.
Кейт прижала ее к себе еще крепче. Серена вздрогнула и уткнулась лицом ей в плечо.
– Серена, почему ты отрезала волосы?
– Не знаю, я решила, что должна так сделать.
Кейт посмотрела на сестру. Да, она действительно изменилась. Повзрослела. И лицо у нее стало другим – ее красота приобрела оттенок зрелости.
– Тебе не нравится, да?
Серена снова заплакала.
Кейт погладила ее по спине и успокоила:
– Нет-нет, очень хорошо, мне нравится.
– Я ненавидела себя, Кейт, ненавидела.
Кейт помогла ей подняться со скамьи.
– Пойдем ко мне, выпьем чаю с шоколадом, – улыбкой сказала она сестре, – а потом придумаем, какую тебе соорудить прическу. Я уверена, Джон Фрида не откажется приехать и заняться волосами Серены Бэлкон. Ты же хочешь быть на Рождество принцессой?
Серена вытерла нос и улыбнулась:
– Я не против, если получится.
40
Нью-Йорк был окутан свинцовым зимним сном. Изредка начинал сыпать снег, время от времени сквозь густые серые облака пробивались тусклые лучи солнца, но потом снова холодало, оттаявшую грязь подмораживало. Ньюйоркцы кутались в шерстяные шарфы, пряча лица от ледяного ветра. Даже те, кто предпочитал легкие куртки, вынуждены были надеть теплые пальто. Венис провела весь день в отеле, глядя в окно на серый город и размышляя за чашкой кофе, в какой магазин лучше отправиться.
Приближалось Рождество, и ей нужно было сделать много покупок. Но безделушки от Тиффани и игрушки для детей ее знакомых могли подождать и до завтра. А сегодня ей предстояло только одно важное дело – выяснить, скоро ли откроется магазин в Нью-Йорке. И ни на минуту она не забывала об отказе отца. Он не только предал ее как партнер, он еще и собирался привести в семью эту ужасную женщину.
После трех часов Венис заказала такси и поехала на Пятьдесят седьмую улицу, где попросила шофера остановиться у офиса конторы «Катц, Ллойд и Беллами».
Кристофер Беллами, получивший образование в Кембридже, был братом школьного приятеля Венис. Он перебрался в Нью-Йорк пять лет назад и удачно женился на женщине из влиятельной семьи. Сдав экзамены и получив право заниматься в Америке юридической практикой, он стал партнером преуспевающей адвокатской конторы в Мидтауне.
Кристоферу было под сорок, но выглядел он лет на десять старше – напряженная работа, видимо, его изматывала. Но его лицо производило приятное впечатление. «Человек он наверняка честный и порядочный», – решила Венис. Она сняла кашемировое пальто и опустилась в мягкое кожаное кресло.
Кристофер сочувственно посмотрел на нее.
– Примите мои соболезнования по поводу случившегося в вашей семье несчастья.
Он сел за овальный стол.
– Я так понимаю, ваш отец не дает согласия на приобретение торгового помещения? – уточнил он.
– Крис, это правда, я сама не ожидала, – с горечью призналась Венис.
– Ну что же, я уже получил уведомление от фирмы сегодня утром, они нас торопят, – сообщил он. – Вы сами понимаете, Венис, что с такой солидной компанией нужно все решать в срок, иначе мы потеряем их доверие.
– Мне нужно еще немного времени, – умоляюще произнесла Венис. – Мне так подходит это помещение, я не хочу его лишиться.
– Не волнуйтесь, – доброжелательно успокоил ее Кристофер. – При условии, что ваш отец не будет возражать, мы всегда сможем подыскать превосходное место для аренды или покупки. Вы уверены, что уговорите его?
Венис нахмурилась.
– А возможно без его согласия решить проблему с лицензией и арендой? Я могу и самостоятельно все оплатить.
Сейчас она еще не располагала такими значительными средствами, чтобы позволить себе безболезненно отдать крупную сумму на развитие бизнеса в Нью-Йорке, но после того как она получит наследство Джонатана, у нее появятся деньги. В конце концов она могла бы договориться с Кристофером о дополнительной оплате услуг.
– Я понимаю, что для вас очень важно получить это помещение, – с сочувствием сказал Кристофер, – но я советую вам не рисковать. Как частному лицу вам могут попросту не дать лицензию. Не забывайте, что иногда даже компаниям отказывают в ней.
Венис задумалась.
– Но я ведь могу выступить как представитель компании?
– По закону это не запрещается, – кивнул Кристофер, – но мы имеем дело с компанией «Закерман». Они не любят опозданий, а на переоформление документов нужно время. Задержка неизбежна. Кроме того, необходимо переделать и те документы, в которых ваш муж указан как совладелец, и вписать в них имя его брата.
Венис покачала головой.
– Стефан полностью поддерживает моего отца и дает согласие на то, чтобы он управлял долей Джонатана. Он не будет поддерживать меня вопреки его воле. Стефан не заинтересован в расширении деятельности компании.
– Это печально, – заметил Кристофер.
– У меня есть еще одна идея, – сказала Венис, положив руки на стол.
– Да, какая?
– Стефан отказался продать мне свою долю. А если мы предложим компании «Закерман» приобрести часть моей доли? Или кто-нибудь из их представителей станет моим партнером?
– Боже мой, Венис, – рассмеялся Кристофер, – я и не думал, что вы способны на такие уловки.
– Что делать, – вздохнула она, – все это ради моего дела и его развития.
– Да, этот вариант возможен, но у него есть существенный недостаток – это опять-таки займет много времени, а вы еще даже не получили бумаги о наследстве. Здесь обойти закон нам не удастся.
Венис сникла.
– Если бы у вас была надежда, что ваш отец откажется от управления долей вашего мужа… Он ведь собрался жениться? Может, он потеряет интерес к вашему бизнесу. С другой стороны, ему может прийти в голову и более серьезное решение – выкупить долю Джонатана.
– Он бы уже это сделал, – возразила Венис, – если бы у него были деньги. Но их нет.
– Что же, значит, у нас нет выхода, нам придется отказаться от лицензии и помещения. Или же вы попытаетесь найти решение проблемы в кратчайшие сроки. Но я не представляю, как вы с этим справитесь.
Покинув офис Кристофера, Венис отправилась на прогулку. Она решила идти пешком, чтобы все хорошенько обдумать. Минуя улицу за улицей, она останавливалась перед витринами магазинов и с интересом рассматривала выставленные вещи, Венис обожала драгоценности, выложенные на бархатных подушечках, и роскошные классические жакеты от «Шанель». Вскоре стало темнеть и в окнах отелей и магазинов начали зажигаться яркие огни, а над входами – праздничные гирлянды. Поток машин сделался более плотным, все возвращались домой с работы. Венис вдруг вспомнила о Джеке. С тех пор как погиб Джонатан, она так и не смогла заставить себя поговорить с ним. Но и забыть его у нее тоже не хватало сил. Ее тело по-прежнему помнило его ласки, его жар и его поцелуи.
На мгновение она задержалась у одной из витрин и подняла воротник пальто. Холодный ветер налетал порывами, ее руки в перчатках замерзли после сорокапятиминутной прогулки.
Наконец она увидела магазин на углу Семьдесят восьмой и Семьдесят девятой улиц – тот, который она хотела приобрести. Среди огромных торговых центров он был бы незаметен, но это место ей нравилось, она так мечтала об открытии собственного магазина, что теперь ей было невыносимо обидно потерять эту чудесную возможность. Она присмотрела это место пару месяцев назад. Его расположение показалось ей идеальным – небольшое здание с красивыми витринами, запоминающееся, его легко найти. Она наклонилась к чуть замерзшему стеклу и, согрев его горячим дыханием, потерла пальцем. Как жаль, что упрямство и скверный характер ее отца стали непреодолимым препятствием к осуществлению ее планов. Но еще не поздно, еще есть надежда…
И тут в окне она заметила отражение мужчины в очках. Он явно наблюдал за ней. Венис резко повернулась и посмотрела ему в лицо.
– Люк… Люк? Это ты? – прошептала она.
Это был он. Он.
Словно цунами нахлынули на нее воспоминания о прошлом. О Люке Бейнбридже, которого когда-то она любила. Она так часто думала о нем, о его странном исчезновении несколько лет назад, перед тем как она вышла за Джонатана. Но они были слишком уж странной парой – женщина из аристократической семьи и фотограф-бродяга, помешанный на своей работе… И тем не менее они были счастливы. Люк научил ее доверять людям, быть уверенной в своих силах, открыл в ней женщину. Но он же и внушил ей, что нельзя слишком серьезно относиться к жизни. Она хотела выйти за него замуж, но появился Джонатан… И возник неразрешимый конфликт, поскольку жизнь поставила ее перед необходимостью жесткого выбора. Всем сердцем ее тянуло к Люку, но ее социальному статусу больше соответствовал Джонатан.
– Я узнал тебя, – сказал он, – причем сразу, когда ты остановилась тут.
Он внимательно разглядывал ее лицо сквозь стекла очков.
Венис почувствовала, как забилось сердце. Ей было неловко и в то же время радостно. Он совсем не изменился – все те же темные волосы, густой загар, привлекательные черты лица. Но нет… Теперь на нем была дорогая одежда: джинсы, рубашка и куртка – все самого высокого качества. И только потом она заметила на его пальце золотое обручальное кольцо.
– Не ожидала встретить тебя в Нью-Йорке, – с улыбкой сказала Венис.
Он кивнул.
– Ты приехала отдохнуть?
– Нет, я здесь по делам, – ответила она, – завтра я уезжаю. А ты?
Что-то натянулось в ее груди как струна, готовая лопнуть. Она с волнением ожидала его ответа, поддавшись внезапно вспыхнувшей надежде.
– Я здесь живу, – пояснил он, опустив глаза, – и работаю.
– Фотографируешь?
– Да, нечто вроде того, – отозвался Люк. Венис заметила, что его произношение изменилось, оно стало почти американским. – У меня здесь студия. Вернее, две студии: одна в Челси, а другая – в районе Митпэкинг.
Наконец-то он улыбнулся, открыто и приветливо. Венис почувствовала облегчение, напряженность исчезла. Ей захотелось побродить с ним по улицам, но уже стемнело и было холодно.
– Может, зайдем выпьем чего-нибудь? – спросила она.
Люк с готовностью кивнул:
– Да, тут на углу есть хороший бар.
Они дошли до отеля «Карлайл» и зашли в бар в стиле ар-деко, где почти не было посетителей. Согласно легенде в этом баре назначала тайные свидания своему любовнику президенту Мэрилин Монро. Венис вспомнилось, как она с Люком заходила в ночные бары и как весело они проводили там время. Люк был прекрасным, остроумным собеседником, с ним никогда не было скучно, он легко знакомился с людьми, и у него было много друзей. С ним Венис чувствовала себя обычной женщиной, с ним не нужно было притворяться и постоянно думать о том, что скажут окружающие.
– Закажем красного вина? – как в добрые старые времена предложил Люк, усевшись за стойку из темно-коричневого дерева.
– Прекрасно, – охотно согласилась Венис.
Раздевшись и устроившись поудобнее, Венис посмотрела на своего друга.
– Ты очень загорел, необычно для Нью-Йорка.
– Я был на островах Маврикия, – пояснил он, – недавно вернулся.
– Правда? Работал там?
Он смутился, опустив голову.
– Не совсем. У нас был медовый месяц.
Венис застыла в нерешительности – она забыла, что у него обручальное кольцо на пальце.
– Поздравляю. А кто она?
Он помолчал, глядя на полный бокал вина.
– Фернанда из Южной Америки. Очень милая, тебе бы понравилась.
Да, она слышала о ней. Длинноногая девушка с каштановыми волосами. Ее фотографии можно было увидеть в некоторых магазинах Ист-Энда.
– Модель? – уточнила она.
– Да, она иногда снимается. Ее семья живет в Нью-Йорке. У них свой бизнес.
– Да? Какой?
– Продажа стройматериалов и ювелирных изделий.
Венис чуть не поперхнулась. Неплохо. Состоятельная бразильская семья, богатая наследница Фернанда. Да, Люк не проиграл.
Она прислонилась к спинке кресла, прислушиваясь к звукам музыки, и стала рассказывать о своей жизни. О том, что собиралась открыть в Нью-Йорке магазин, и если бы не возражения отца… Рассказала о сестрах, о смерти Джонатана. Люк слушал ее с интересом и очень внимательно.
Он явно сочувствовал Венис. Это было свойственно ему. Несмотря на то что получил счастливый билет, женившись на Фернанде, он не стал равнодушным гордецом и сохранил сострадание к другим людям. Конечно же, ему повезло – он приобрел две студии благодаря содействию родственников Фернанды, они дали ему деньги на развитие бизнеса и приняли в свою семью. Теперь он работал на дорогие глянцевые журналы и фотографировал супермоделей. В Лондоне же он так и оставался бы простым бедным фотографом.
Чтобы развлечь ее, Люк стал рассказывать смешные истории и анекдоты. У него было потрясающее чувство юмора, и Венис вновь ощутила себя бодрее, черные мысли отошли на второй план. В конце концов она еще ничего не проиграла, через некоторое время она начнет все сначала.
– Значит, ты меня променял на Фернанду, – в шутку упрекнула она.
Люк пристально взглянул на нее.
– Я никогда не расстался бы с тобой, Венис, никогда…
Она смешалась, поняв, что шутка была неудачной.
– Но ведь мы расстались… ты мне перестал звонить…
Он прикусил нижнюю губу и долго молчал.
– Все произошло само собой, – тихо ответил он. – И потом я понял, что так будет лучше для нас обоих.
– Лучше? – переспросила она.
Она никак не ожидала услышать от него эту штампованную фразу, которую обычно произносят герои банальных мелодрам.
В глубине души она не могла простить ему, что он исчез и даже не стал бороться за нее. Она пыталась потом звонить ему, но он не отвечал, а когда она попробовала выяснить, куда он пропал, никто не мог ей сказать. Он ушел из ее жизни словно призрак.
– Я знал, – вдруг заговорил он, – что твой отец никогда не допустил бы продолжения наших отношений. Он всегда стоял между нами.
Венис нахмурилась. Опять отец, опять все сводилось к тому, что он мешал ее счастью, ее успеху, ее самостоятельному выбору.
– Разве я не прав? – упрямо настаивал Люк. – Помнишь ужин в Хантсфорде?
Она неопределенно покачала головой. Нет, она плохо помнила, о чем он говорил.
– Было уже поздно, ты ушла спать. Я остался, хотя и не хотел сидеть за столом с твоим отцом. Но я пытался угодить ему, я пил с ним и развлекал его разговорами. Пока он не взял меня за плечо и не спросил, как далеко зашли мои отношения с тобой. Я сказал ему, что люблю тебя, – думал, что ты уже предупредила его о наших планах.
Он остановился на минуту, а затем добавил:
– Я тогда сказал правду: я любил тебя. Помнишь, мы собирались провести целый месяц вместе? Ведь мы два года встречались, а ни разу даже не отдыхали вдвоем. Мы были очень заняты, да, но все равно можно было найти время.
Вообще-то занят был тогда только Люк, это у него хронически не хватало времени. Венис была свободна и хотела всегда быть рядом с ним.
– Я полагал, что твой отец будет рад, – сказал Люк, взглянув на бесстрастное лицо Венис, – но я ошибся. Он сказал, что я тебе не пара. И мне не место в твоей жизни.
Люк подождал немного и закончил:
– Он, не стесняясь, высказал все, что думал обо мне, и потом прибавил, что ты сама не хочешь связывать со мной свое будущее, потому что хорошего мужа из меня не получится.
– Неправда! – воскликнула Венис.
– А что я должен был делать после этого? – с вызовом возразил Люк.
– И что ты сделал? – мрачно посмотрев на него, спросила Венис.
– Я послал его к черту. Я не хотел этому верить, Решил, что он нарочно меня третирует. А пару дней спустя в мою квартиру влезли и разбили все мои камеры, испортили все пленки и снимки, вся аппаратура была уничтожена. Я не был уверен, что это его рук дело, поэтому попросил его встретиться со мной в галерее. И он согласился, чтобы сообщить мне, что он превратит мою жизнь в ад, если я не оставлю тебя в покое. Теперь ты понимаешь, в каком положении я оказался?
– И ты решил уступить, бросить меня? Ты даже не поговорил со мной, – с укором заметила Венис.
Люк не отвечал. Ему было тяжело признаться в своем отступничестве.
– Он предложил мне деньги. Много денег. Я взял их и уехал. Я был уверен, что раз ты сама решила не связываться со мной, значит, так будет лучше.
Он провел ладонью по лбу, словно пытаясь смахнуть неприятные воспоминания.
– И сколько он тебе заплатил?
В ее голосе звучала уже не обида, а гнев.
– Вэн, какое это имеет значение?
– Имеет! Мне интересно, за сколько же меня можно было продать? – громко ответила она.
– Мне хватило этих денег, чтобы встать на ноги.
Она отвернулась от него и угрюмо уставилась прямо перед собой.
– Да, хватило, чтобы открыть студию в Нью-Йорке и устроить свою жизнь, – произнесла она, покосившись на его обручальное кольцо. Подсознательно оно ее раздражало, особенно теперь, когда на ее пальце кольца уже не было. Она сняла его сразу после известия о смерти Джонатана.
– Я думала, что мы любили друг друга, но, оказывается, ошибалась, – медленно проговорила она, – мы действительно не могли быть вместе.
– Освальд не оставил бы нас в покое, – тихо подтвердил Люк. – Ты что, не понимала этого? Ему нужен был не я, нищий фотограф без денег и связей. Он убеждал меня, что я не смогу тебя обеспечить, а потом я узнал, что ты вышла замуж за Джонатана фон Бисмарка. Вот кто ему был нужен.
Венис закрыла глаза. Ее отец прогнал Люка, чтобы заполучить в зятья Джонатана. Ему не было никакого дела до того, что он сломал ей жизнь, что она была несчастна, одинока, обманута. И вот теперь она осталась бездетной вдовой, которая даже не имеет права распоряжаться своей работой по своему усмотрению. А Люк женился, получил признание и деньги.
– Прости меня, Вэн.
Венис растерянно взглянула на него.
Она больше не заблуждалась по поводу их прошлого. Она больше не мечтала о возрождении их отношений. Он ее предал, отступился, продал ее любовь за деньги и безо всяких угрызений совести завел себе другую женщину, благодаря которой сделал карьеру. А она, Венис, была для него только ставкой в большой игре. Вряд ли он по-настоящему любил ее когда-нибудь. Но если его она еще могла простить, то Освальда она ненавидела. И настолько сильно, что готова была любой ценой избавиться от его власти.
41
Озаренный огнями Хантсфорд являл собой внушительное зрелище на фоне тускло-серого ночного неба. Вдоль подъездной аллеи и у входа в дом горели фонари, ярко освещенные окна уютно выделялись в сумерках, балкон был украшен сияющими гирляндами.
До наступления Рождества оставалось четыре часа. Гости еще не успели прибыть, но некоторые уже прислали пышно упакованные подарки. Можно было не сомневаться, что большинство приглашенных не пренебрегут возможностью засвидетельствовать свое почтение лорду Бэлкону в связи с тем, что он обвенчался со знаменитой оперной певицей Марией Данте. Даже странное поведение Освальда в последние месяцы не отвратило от него старых друзей. Всех их неудержимо влекло любопытство увидеть воочию молодоженов. Большой зал, залитый светом и благоухавший ароматом хвои, еще дремал под тихие звуки джаза, но часть гостей и обитатели Хантсфорда уже с нетерпением ожидали начала торжества.
Однако у Венис, которая все еще оставалась в своей спальне наверху, настроение было отнюдь не праздничное. Смех, музыка и голоса, долетавшие со стороны лестницы, не могли вывести ее из состояния меланхолии. Вернувшись в Хантсфорд, Венис почувствовала себя еще более несчастной.
После встречи с Люком она решила полностью устранить отца из своей жизни. Она не хотела даже отвечать на его звонки и принимать приглашения, но избавиться от Освальда оказалось не так просто, как ей казалось. Он был ее деловым партнером, и мог испортить ей жизнь и карьеру. Резкий разрыв с ним повлек бы за собой массу проблем, и Венис решила бороться с ним постепенно, продумывая каждый шаг.
Она внимательно посмотрела на гору упаковок и свертков, возвышающуюся на диване. Подарки для Кейт, Серены, Камиллы, мистера и миссис Коллинз. А для отца ничего. Впервые она решилась на такое откровенное изъявление неприязни. Еще никогда она не осмеливалась открыто противостоять ему. На вечер она хотела надеть элегантное кремовое платье из органзы, оно очень нравилось ей. Придирчиво оглядев себя с ног до головы перед зеркалом, она пришла к выводу, что лучше поменять его на серое платье от «Прада». Из украшений на ней был только бриллиантовый браслет. Волосы Венис уложила пышным узлом на затылке. Теперь все было в порядке. Венис вдруг вспомнила, что обычно в такие минуты Джонатан всегда сидел позади нее на диване, наблюдая за ее приготовлениями. И вот теперь его место пустовало. Она была отныне одна.
– Ты там? – раздался за дверью голос Кейт. – Я тебя искала, вечер уже начинается. Папа просил поторопиться.
Она скользнула взглядом по лицу сестры.
– И еще я… хотела сказать…
– Что? – насторожилась Венис, направляясь к лестнице.
Кейт помедлила и затем ответила:
– Я надеюсь, ты не рассердишься на меня за то, что я пригласила… Джека Кидмана.
Венис резко остановилась и гневно уставилась на нее.
– Что ты сделала?
Известие явно не обрадовало ее. Она отказалась встречаться с Джеком после смерти мужа и не нуждалась в том, чтобы кто-то сводил ее с ним вопреки ее воле даже в качестве рождественского сюрприза. Она не отрицала, что любила его, но ее этические принципы не допускали потакания своим страстям. Ведь она недавно стала вдовой! Она потеряла слишком многое – любовь Люка, мужа, возможность иметь ребенка. Больше она не желала разочаровываться. Лучше отказаться от связи с Джеком сразу, чем ждать очередного удара.
– Как ты посмела! – возмущенно воскликнула Венис. К счастью, они стояли в том уединенном крыле дома, где никто не мог их услышать.
Кейт смутилась.
– Прости, я не думала…
На самом деле она не считала, что совершила проступок. Она ожидала подобной реакции сестры, и все-таки ее это не остановило. Взяв Венис за плечи, она твердо сказала:
– Вэн, тебе пора прекратить это самоистязание и встретиться с ним. Он нужен тебе.
– Мне никто не нужен, Кейт! И уж тем более мне не нужно твое сочувствие.
– Прошу тебя, спустись к нему.
Венис отвернулась и покачала головой. Ее всерьез испугала эта новость.
– Где он? – бесстрастно спросила она.
– Он ждет внизу; не хочет входить, пока ты сама его не пригласишь.
Венис склонила голову и задумалась. Затем вздохнула и стала спускаться по лестнице.
Гости в вечерних туалетах, черных костюмах и белых рубашках уже входили в широко распахнутые двери зала. Кто-то радостно приветствовал ее, но она пробивалась сквозь толпу, ничего не замечая. Кто-то подал ей бокал шампанского, и она взяла его автоматически, не глядя. Наконец она вышла на улицу. Холодный воздух остудил ее разгоряченное лицо. Она осмотрелась и медленно пошла по дорожке, освещенной янтарным светом фонаря, стараясь ступать так, чтобы не подвернуть ногу на мелких камешках и не расплескать шампанское. У дома стояло несколько машин. Рядом с машиной отца она заметила мужской силуэт и, приглядевшись, узнала Джека. Он был в темном костюме, чисто выбрит и коротко подстрижен. Венис подумала, что ей будет трудно устоять перед ним. Подойдя к Джеку, она поднесла к губам бокал.
– С Рождеством, Вэн, – тихо сказал он. – Мне неудобно было заходить…
– Поэтому я вышла, – отозвалась она.
Они помолчали. Где-то на ветру поскрипывал фонарь.
– Зачем ты приехал, Джек? – спросила она наконец.
– Кейт меня пригласила.
– Это не ответ. Зачем на самом деле ты приехал?
Он улыбнулся.
– Действительно, это на меня не похоже, – признался он. – Обычно я без приглашения не являюсь.
– Так зачем же? – настаивала она.
Венис сама не понимала, зачем она мучает его. Она ведь уже давно могла бы сказать ему, чтобы он больше не пытался с ней видеться, и уйти. Но что-то удерживало ее, не позволяло сделать решительный шаг к разрыву.
– Наверное, я не мог справиться с собой, – сказал он.
Она посмотрела ему в глаза. Да, честный ответ.
– Я три месяца старался найти утешение в работе, но ничего не вышло.
Нужно быть сильной. Нужно взять себя в руки и вспомнить о том, кто она.
– Разве ты до сих пор ничего не понял, Джек? – спросила она. – Это была ошибка, я не должна была изменять мужу. Он умер, и теперь ничего нельзя исправить.
– Вэн, почему ты винишь себя во всем? – с отчаянием возразил Джек. – Ты мучаешь себя, наказываешь. Хорошо, я могу понять это. Но почему ты запрещаешь себе быть счастливой?
– Не тебе судить меня, – резко ответила она, допив шампанское.
– Послушай! Вдумайся в то, что ты говоришь! – настаивал Джек. – Ты до сих пор не можешь избавиться от ложных комплексов, как тогда в Севилье. Ты ведешь себя как ребенок, которого обидели и он злится на всех за это. Это заблуждение, Вэн, остановись!
Он был прав, и она это знала, Она до сих пор боялась своего отца и ненавидела его. Она считала его виноватым в своих страданиях, но не осмеливалась сказать об этом открыто и во всем винила себя.
– Я повторю снова, Джек, – холодно произнесла она, – мой муж умер. Все изменилось. Все. Я уже не та, что была раньше.
– Ты его никогда не любила, – спокойно сказал Джек. В его словах была неприглядная истина, от которой она пыталась отмахнуться.
– Я никогда этого не говорила, у тебя нет оснований так считать.
Джек смотрел на нее с глубоким состраданием. Она казалась такой хрупкой и беззащитной. Он шагнул вперед, протянув к ней руки, но Венис не пошевелилась. Он шагнул еще ближе, Венис помедлила и вдруг упала в его объятия, словно бросилась в поток, который путал и зачаровывал ее так долго. Ей хотелось уткнуться в его грудь и рыдать, словно она была маленькой девочкой, искавшей у него защиты от жестокого мира.
– Я люблю тебя, я скучал по тебе, я так хотел быть рядом с тобой. Давай все начнем сначала, уедем отсюда, – шептал он, гладя ее волосы.
– Прости, – произнесла она, вглядываясь в его лицо, – я боялась своих чувств, я хотела уничтожить их. Я не виновата, это он сделал меня такой.
– Кто? Джонатан?
– Мой отец! Мой отец!
Джек нахмурился.
– Он пытался подчинить меня, разрушить мои начинания, манипулировать мной, контролировать все мои поступки. Он хотел превратить меня в послушную марионетку. – Она захлебывалась от рыданий.
– Что случилось, Вэн? Объясни мне, – мягко сказал Джек, усадив ее в машину. Венис согрелась и постепенно успокоилась. Она рассказала ему обо всем: о том, как Освальд прогнал Люка, заставил ее выйти за Джонатана, а теперь не давал ей возможности начать свое дело в Нью-Йорке.
– Я хочу понять, почему он так делал, – в ярости проговорила она, – хочу узнать зачем. Я хочу знать правду!
– Что толку пытаться узнать, если уже поздно что-либо исправить? – возразил Джек. – Надо идти в дом, а завтра я увезу тебя в Лондон. И обещаю: мы будем счастливы.
– Но я хочу знать!
– Это бесполезно, Вэн. – Он обнял ее. – Лучше поцелуй меня покрепче.
Даже на восьмом месяце беременности Серена была по-прежнему хороша. Темно-красное платье в стиле ампир скрывало живот. На пальце у нее красовалось эффектное кольцо с огромным аквамарином. Камень переливался и поблескивал в ярком свете, привлекая внимание. Короткие, изящно завитые золотистые волосы обрамляли ее красивое лицо.
– Серена, здравствуй.
Она повернулась, услыхав знакомый голос, и увидела улыбающегося Романа Лифея.
– Роман, ты пришел! – с восторгом воскликнула она.
Она бросилась к нему, снова чувствуя себя так же уверено, как на его гала-показах, когда все любовались ее красотой, закутанной в шелка. Платье, отвергнутое из-за каприза Майкла, было забыто. Их дружба восстановилась благодаря предусмотрительности и великодушию Кейт, пригласившей Романа на праздник.
– Как я мог не прийти! – усмехнулся Роман. – Патрик все равно собирался на Рождество в Лондон, а когда я ему сказал, что нас пригласили в Хантсфорд, он чуть от счастья не умер, он же мечтал побывать здесь!
Роман вздохнул, оглядев Серену.
– Так и не надела ни одно из моих платьев! – пошутил он.
– Я же не знала, что у тебя есть платья для беременных. Если бы знала, то надела бы обязательно. Честно говоря, я еле хожу.
– Еле? – спросил Роман. – И когда появится наследник?
– Через три недели, но он меня толкает и бьет.
– На самом деле, никто не знает точного времени, – заметил он. – Если что, то доставим тебя на вертолете.
– Не шути так, – улыбнулась Серена.
Они стали рассказывать друг другу о новостях из жизни их общих знакомых.
Наконец Серена примирительно произнесла:
– Прости меня, Роман, я была ужасно глупой.
Он взял ее за руку и улыбнулся:
– Ты могла бы не говорить этого, я совсем не сержусь.
В бальном зале тихо играли джаз. Среди немногих танцующих была и Кейт Бэлкон в бледно-розовом платье с глубоким вырезом. Ее распущенные волосы волной падали на спину, а подкрашенные яркой помадой губы улыбались. Рядом с ней был Ник Дуглас, не отходивший от нее ни на шаг и ухаживавший за ней с трогательной преданностью.
Впервые в жизни Кейт пригласила в отцовский дом знакомого мужчину. Ожидая от отца жестоких насмешек, она никогда не решалась приводить своих поклонников на семейные обеды и ужины. Но теперь она стала знаменита, везде говорили о ее редакторской награде, и больше никто не мог бы назвать ее неудачницей.
Изменилось не только ее внешнее положение, изменилась и она сама. Она не ревновала Ника по пустякам, не беспокоилась о том, что он слишком привлекателен и общается с другими дамами (чего он, впрочем, сейчас не делал). Где-то в глубине души ее томило предчувствие необычайного события, которое непременно должно произойти в эту рождественскую ночь. Она хотела чуда, хотела, чтобы их дружеские отношения стали более серьезными. Они еще ни разу не целовались, не просыпались утром в одной постели, и ожидание этого пьянило ее сильнее шампанского и виски.
