Текст книги "Папины дочки"
Автор книги: Тасмина Пэрри
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 28 страниц)
– Вот это уже серьезно, и на это нам следует обратить особое внимание, – заметила доктор Райз-Джонз, аккуратно записав все, что она услышала. – Тем более что у вас повышенная раздражительность, гормональные нарушения и бессонница.
– Так все дело в женских проблемах? – спросил Джонатан.
– Я знаю, что вас интересует ответ на вопрос, сможете ли вы забеременеть, миссис фон Бисмарк, – продолжала доктор, игнорируя вопрос ее мужа. – Но для того чтобы выяснить это, нам придется прежде всего найти причину вашего бесплодия. Тогда уже мы будем решать, насколько она серьезна и какое лечение вам подойдет.
– Это не моя вина, – снова вмешался Джонатан, – со мной абсолютно все в порядке.
– Вполне вероятно, – отозвалась доктор, недовольно повысив голос.
– Но как вы думаете, в чем же дело? – с тревогой спросила Венис.
Доктор улыбнулась, поправив очки.
– У бесплодия, как уже говорил вам доктор Эбел, могут быть самые разные причины. Наследственные нарушения, инфекционные заболевания и многое другое. Мне нужно посмотреть ваш анализ крови на гормоны. И к тому же нельзя исключать наступление преждевременной менопаузы.
Венис похолодела от страха.
– Менопаузы? Но мне ничего не говорили об этом…
Доктор снова посмотрела на нее с сочувствием.
– Это бывает редко. Некоторые врачи, как правило, мужчины, склонны усматривать причину бесплодия в преждевременной менопаузе, но, поверьте, это случается только у двух процентов женщин. А есть и такие, у кого нарушения цикла возникают еще в подростковом возрасте, что гораздо опаснее и хуже.
У Венис задрожали руки. Она едва справлялась с переполнявшими ее эмоциями.
– И что же это значит… что детей…
– Обследование покажет, остались ли у вас способные к зачатию яйцеклетки. Но вы не должны терять времени в случае, если вы еще сохраняете возможность зачать ребенка. В вашем распоряжении всего несколько месяцев. Если результаты будут отрицательными и активных яйцеклеток больше нет, то зачатие естественным путем невозможно. И тогда мы предложим вам экстракорпоральное оплодотворение, о котором вам уже, наверное, говорили. Для этого нам понадобится разбудить вашу спящую яйцеклетку, но даже если это не удастся, не переживайте, мы возьмем яйцеклетку донора.
Джонатан тут же вклинился в беседу с характерным для него циничным любопытством:
– Чужую яйцеклетку?
Доктор Райз-Джонз повернулась к нему и резко ответила:
– Ваше согласие зависит от того, насколько сильно вы хотите иметь детей, мистер фон Бисмарк.
Выйдя из клиники, Джонатан и Венис остановились на улице, не обращая внимания на порывы холодного ветра. Джонатан велел Гавейну сесть в машину.
– Что мы будем теперь делать? – спросила Венис, посмотрев на мужа.
Он ответил ей взглядом, полным презрения.
– Ты же знаешь, от нас ждут детей. Что я скажу всем? Что у моей жены что-то не в порядке?
Венис посмотрела на него с отчаянием, ее смятение не позволяло гневу прорваться наружу.
– Что-то не в порядке? – прошептала она. – Я не твоя собственность, Джонатан, не твоя вещь, которая должна всегда быть в порядке.
– Я догадывался, что так будет, еще когда мы поженились, – холодно ответил Джонатан, подойдя в машине. – Ты заставила меня пройти эту унизительную процедуру, внушила мне, что это я виноват, что это со мной что-то не так.
Венис все еще никак не могла прийти в себя после шокирующей новости о менопаузе.
– Ты собираешься в офис? – тихо спросила она.
Он направился к машине.
– Я должен был быть там уже два часа назад. Если хочешь, Гавейн потом отвезет тебя домой.
Венис не могла произнести ни звука, во рту у нее пересохло. Она боялась разрыдаться.
– Ты… ты поедешь туда… сейчас? – едва пошевелив губами, повторила она.
– Давай не будем терять время.
– Но нам нужно поговорить об этом.
Джонатан посмотрел на нее с раздражением.
– О чем? О донорской яйцеклетке? Я не собираюсь мириться с тем, что ради рождения ребенка моей жене имплантируют яйцеклетку какой-то проститутки. У нас и так вполне нормальная семья, – закончил он сдержанным недовольным тоном.
– Но это же наше будущее, Джонатан.
– Вот именно, будущее.
Венис нахмурилась.
– Господи, Джонатан, у тебя какие-то нацистские предрассудки!
– Какие есть. Ты садишься в машину или нет?
Она застегнула пальто и покачала головой.
– Венис, возьми себя в руки. – Он открыл дверь. – И не забудь, нам вечером нужно ехать на коктейль к Уильяму и Беатрис. Надеюсь, у тебя будет хорошее настроение.
Машина покатила прочь, а Венис так и осталась стоять, уже не стесняясь слез, которые ручьем побежали по ее щекам.
8
Адвокатская коллегия «Корнуолл чэмберс» располагалась в строгом величественном здании георгианского стиля в районе чопорной респектабельности, но в тот вечер в офисе Чарлза Макдоналда царила непривычно праздничная атмосфера. Седовласые джентльмены в костюмах Сэвил-роу, улыбаясь, поднимали бокалы с шампанским, что указывало на из ряда вон выходящее событие, случившееся в жизни адвокатской лондонской элиты.
Чарлз Макдоналд постучал серебряной ложкой по бокалу, в котором тоник существенно преобладал над алкоголем.
– Я думаю, будет излишне повторять, что последние несколько месяцев были сверхпродуктивными в нашей деловой жизни, – обратился он к коллегам с легким шотландским акцентом, – настолько продуктивными, что за это нельзя не выпить, хотя крепким напиткам я предпочитаю вот такие символические. – Он поднял свой бокал.
Из вежливости собравшиеся тихо рассмеялись. Немногие из адвокатов могли похвастаться чувством юмора, поэтому, как правило, смеяться они предпочитали все вместе во время пауз, которые в речи говорящего были явно для этого и предназначены.
– Герри и Дэвид, – кивнул он сначала мужчине с красным лицом, а затем невысокому тощему его соседу в круглых очках, – я поздравляю вас с фантастической победой по делу Петершема. Целых три страницы будут посвящены этому в следующем номере «Адвоката».
Чарлз снова сделал паузу, давая понять собравшимся, что надо улыбнуться, а затем опять поднял свой бокал.
– И кроме того, я хочу поздравить знаменитость нашей коллегии, мисс Камиллу Бэлкон, с блистательной победой по делу Симона. Я полагал, что это заведомо проигрышный процесс, так что мои поздравления, Камилла!
Все присутствующие в комнате не без восхищения посмотрели на блондинку, скромно стоявшую в уголке.
Камилла Бэлкон вежливо улыбнулась. В костюме от «Гивз энд Хоукс» она выглядела очень эффектно.
Пригубив бокал с шампанским, она отметила про себя, что наконец-то все признали в ней перспективного сотрудника. Ее престиж начинал расти. Ей так хотелось поскорее достичь высот в своей профессии! Но если говорить начистоту, то в свои двадцать девять лет Камилла уже поднялась по карьерной лестнице на высоту, о которой женщины ее возраста и мечтать не смели. Бэллиол-колледж, Оксфорд. Она входила в пятерку лучших в школе адвокатов. И наконец – членство в элитной лондонской коллегии. За последний год она от начинающего юрисконсульта продвинулась до уровня маститого профессионала, за которым уже числилось три удачных громких процесса. За ней закрепилась репутация непреклонной и даже агрессивной женщины, а суммы ее гонораров измерялись шестизначными числами. Неплохой реванш для девушки, ненавидевшей, когда ее воспринимали лишь как сексапильную красотку.
И Камилла уже готовилась к новым завоеваниям и мечтала о новых успехах, стремясь доказать всем, что достойна гораздо большего, ибо от природы была весьма честолюбива.
Но она вынуждена была считаться с условиями жесткой конкуренции. Даже теперь, когда Чарлз Макдоналд отвешивал ей заслуженные комплименты, она все равно подсознательно опасалась, что восхищенные мужские взоры обращены к ней только из-за ее внешней привлекательности.
Высокий, худощавый, приятной наружности мужчина подошел к ней с бутылкой «Моэ».
– По-моему, кое-кто уклоняется от своих прямых обязанностей, – шутливо заметил Мэтт Хорнби. Он уже слегка покраснел от выпитого шампанского. – Чарлз так расхвалил ваши достижения, что не грех отметить это как следует.
– Ну, я не считаю, что это такой уж веский повод напиться, – ответила Камилла с кокетливой улыбкой, потянувшись к нему с бокалом.
Она знала, что двадцатипятилетний Мэтт влюблен в нее с самого первого ее появления в «Корнуолл чэмберс», но не хотела понапрасну обнадеживать его, впрочем, и понапрасну обижать его тоже было бы несправедливо.
– Я видел вчера вашу фотографию в «Ивнинг стандард», – продолжал Мэтт, нервно глотая шампанское. – Наверное, ваш грядущий уик-энд тоже распланирован.
Камилла рассмеялась:
– Приглашений очень много, это правда. Но пока не знаю, куда пойду. Могу только сказать, что через пару часов буду на празднике у Чарлза и Найджелы. Угощение будет фантастическое, но, честно говоря, лучше всего было бы прямо сейчас завалиться в постель и смотреть телевизор.
– Увы, значит, самое большее, что мне доступно, – это лицезреть вас сегодня здесь?
Она улыбнулась и покачала головой, понимая, что ей не удастся его остановить.
– Хотите провести со мной вечер у Чарлза?
– О, вы опасная женщина, вы меня провоцируете!
Она протянула руку и поставила бокал на стол.
– Вовсе нет. Но я думаю, что Нат удивится, если увидит нас с вами на приеме вместе.
При упоминании имени Монтегю Мэтт попытался улыбнуться. Он встречал его дважды на званых обедах, но знаком с ним не был, зато частенько видел его фотографии на страницах «Дейли мейл».
– Вы полагаете, – спросил он, прожевав суши, – Нат воспримет меня всерьез, как угрозу?
Он на минуту отошел, чтобы принести «какие-нибудь закуски пооригинальнее», и Камилла тут же заметила, что кое-кто уже спешит занять его место.
– У вас найдется немного времени? – поинтересовался Чарлз Макдоналд не столько дружеским, сколько деловым тоном.
– До восьми часов мне спешить некуда. А что?
Он мягко взял ее за локоть и повлек за собой к двери.
– Можем мы с вами уединиться на пятнадцать минут? – спросил он. – Нужно поговорить об одном деле, вам это будет интересно.
Камилла почувствовала легкое волнение, когда они приблизились к ее кабинету, находившемуся на втором этаже.
Она ожидала, что разговор будет касаться увеличения объема ее работы, но Чарлз вдруг снял с вешалки ее плащ.
– Нам лучше выйти, – сказал он, помогая ей одеться. – Разговор строго конфиденциальный. А тут и у стен есть уши, так что на улице безопаснее.
Выйдя из здания, они пересекли улицу и нырнули в ближайший бар, ставший излюбленным местом обсуждения юридических вопросов у сотрудников коллегии. Темное и по-диккенсовски глухое, со стульями, обитыми красным бархатом, и стенами, увешанными карикатурными сценками из судебных процессов, оно как нельзя лучше подходило для конфиденциальной беседы. Обычно адвокаты просиживали там вечерами, перед тем как вернуться в свои роскошные дома к женам и детям после рабочего дня. И все же Камилла подумала, что надежность этого заведения, когда речь идет о делах особой степени секретности, сомнительна. Возможно, Чарлз просто не хотел при всех распространяться о ее перспективах или собирался предложить ей переехать в более престижный кабинет этажом выше.
– Спасибо за высокую оценку моей работы, – сказала она, терпеливо дожидаясь, когда он посвятит ее в суть дела. – Надеюсь, мне и дальше будут доверять не менее интересные процессы.
Чарлз помолчал немного, потягивая коктейль с апельсиновым соком.
– Вообще-то дело, о котором я хочу поговорить, не относится к вашей работе, – произнес он, испытующе глядя в глаза Камилле и выдерживая длительную паузу. Она знала, что это был его обычный профессиональный прием, он пользовался им в суде и почти всегда добивался нужного эффекта. – Камилла, вы, наверное, самый амбициозный из всех начинающих адвокатов, каких мне доводилось встречать, – заметил Чарлз. – А уж можете поверить мне на слово, я перевидал их немало.
– Разве амбициозность не естественное качество для юриста, мечтающего о хорошей карьере? – улыбнулась она, уверенная, что Чарлз относится к ней с симпатией.
– Возможно. Но в вашем случае это немного необычно, если учитывать ваше происхождение. У нас работают множество выпускников прекрасных школ и университетов, но к выходцам из аристократических семей я всегда относился с осторожностью. – Он вздохнул. – Большая часть из них – избалованные лентяи.
– Вот почему вы всегда были так строги ко мне, – закончила Камилла.
Начиная постепенно понимать, в какую сторону клонится разговор, она стала внимательно рассматривать кусок льда, лежавший на дне ее бокала.
– Помните тот день, когда я пригласил вас вместе пообедать? Это была ваша первая неделя работы в коллегии, – сказал Чарлз.
Камилла помнила все отлично. Они обедали в ресторане в Белгравии, она заказала превосходно приготовленную рыбу. Когда тарелка была пуста, ей показалось, что она хочет еще одну порцию – проголодалась. Но может быть, это было всего лишь отражением ее психологического состояния.
– Помните, там за соседним столиком сидел Майкл Хезелтайн, и вы еще очень волновались, увидев его, – продолжал Чарлз.
Камилла улыбнулась:
– Конечно, я с ним поздоровалась.
– Думаю, вы смело можете еще немного выпить, – кивнул он на ее опустевший бокал. – Знаете, что я тогда подумал, заметив, как вы взволнованы? Я подумал: почему эта девушка, которая привыкла видеть среди гостей в своем доме представителей большой политики, так взволнована из-за этой встречи? В то время ваш отец еще был активным участником дебатов в палате лордов. Вы тогда сказали мне, что Хезелтайн метит в премьер-министры. Вероятно, именно поэтому вы так отреагировали на его присутствие.
– Да, он президент Оксфордского союза, и я была уверена, что все это будет иметь немало негативных последствий, – припомнила Камилла подробности того далекого разговора. И действительно, она не ошиблась: через некоторое время в парламенте начались дебаты, которые вызвали резонанс и в Оксфорде. – И еще, – добавила она, – мне казалось, что это неподходящий для него вид деятельности.
– Ну, он не так уж и плохо справился, – сказал Чарлз, и его голос стал серьезным. – Он баллотировался на пост премьера весьма успешно. Да и вы, Камилла, могли бы немало достичь на этом поприще.
Она с недоумением посмотрела на Чарлза.
– В политике? Каким образом? Я же юрист.
– Послушайте, неужели вам нравится сидеть в адвокатском кресле? – скептически возразил Чарлз. – Вы что же, не хотите подняться выше?
Камилла насторожилась. Но в его вопросе была неоспоримая истина – ее амбиции простирались далеко за пределы нынешней профессиональной деятельности. Да она и сама знала, что у нее были все данные для того, чтобы сделать успешную политическую карьеру. Она была образованна, умна, прагматична, предусмотрительна и готова рисковать в разумных пределах. Все это можно было приложить и к работе в палате, но она мечтала о большем.
– Я думала об этом, – призналась Камилла, – но я только-только начала работать как адвокат, мне еще нет тридцати.
– Годы и возраст значения не имеют, – возразил Чарлз. – Вы думаете, после тридцати в вас что-то серьезно изменится? Я тоже так думал и поэтому отказался от многих перспектив.
Камилла покачала головой.
– Я полагала, что вы считали юриспруденцию своим призванием.
– Многие адвокаты – это несостоявшиеся политики, – рассмеялся Чарлз, – и я тоже не исключение.
– Но почему же вы выбрали такой путь? Вы могли бы стать блестящим политиком.
– Мне было двадцать восемь, когда я баллотировался в парламент. Я прошел как тори, все было прекрасно, но, к сожалению, у меня не было шансов добиться большего – с моим шотландским акцентом я мог рассчитывать только на самые незначительные посты.
Он покачал головой, вспоминая ушедшие годы.
– Не могу поверить, что вы так легко сдались, – заметила Камилла, заинтригованная и смущенная одновременно.
Чарлз пожал плечами:
– Сдался. Я хорошо зарабатывал адвокатурой, у меня были перспективы, а надо сказать, что деньги имели для меня огромное значение – уже тогда у меня были жена и двое детей. Такова правда жизни. – Он понизил голос и добавил: – Если нуждаешься в средствах к существованию, устоять перед искушением в виде солидных гонораров очень сложно. Я не устоял. Возможно, это было ошибкой.
Камилла посмотрела на печальное лицо Чарлза и ужаснулась, потому что впервые поняла, какой глубокий шрам оставило в душе этого успешного и респектабельного человека нереализованное честолюбие. Возможно, ей все же стоит задуматься над его предупреждением и рискнуть, пойти дальше, не останавливаясь на достигнутом.
– Ваша жена – председатель партии консерваторов? – уточнила Камилла.
– Да, от Эшера, – ответил Чарлз. – Вы знакомы с Джеком Кавендишем?
Камилла кивнула:
– Отец его знает. Он тори, в парламент прошел от Эшера.
– Да, но кто знает, сколько он удержится, – задумчиво отозвался Чарлз. – Ходят слухи, что он проиграет на следующих выборах, а они близко, в мае следующего года.
– Но место за ним сохранится?
– Не думаю, оно весьма доходное, две тысячи фунтов, и от Лондона недалеко.
Камилла почувствовала, как дрожь волнения прошла по ее телу. Да, теперь она уже отчетливо понимала, куда он клонит.
– А какой кандидат нужен партии? – спросила она, сохраняя равнодушный вид.
– Способный победить. Кто-нибудь вроде вас, Камилла.
– Откуда вы знаете, что я консерватор?
– Дорогая, – улыбнулся он, – я руководствуюсь простым принципом – каков отец, такова и дочь.
Он не преувеличивал – Камилла действительно автоматически восприняла в свое время политические установки отца. Просто в некоторых вопросах левые были ей более симпатичны, а в некоторых она придерживалась позиции правых.
Но она не настолько хорошо ориентировалась в политике, чтобы разбираться в различиях, которые определяли программу трех нынешних ведущих партий. Политика исчерпывалась для нее понятием «власть». А власть неизменно вызывала у нее уважение. К красоте она была скорее индифферентна и не гордилась ею. Жизнь Серены она находила увлекательной лишь потому, что та ездила по всему миру и имела широкий круг общения и знакомств. Знаменитости всех мастей, о которых она знала от Кейт и Венис, совершенно не привлекали ее.
– Я голосовала за тори на последних выборах, – подтвердила она.
– Значит, вы могли бы быть идеальным кандидатом, – кивнул Чарлз, закуривая сигару, – как вы считаете?
Камилла была в замешательстве. Густой аромат табака только усиливал ее возбужденное состояние.
– Послушайте, у вас есть политическое чутье. У вас великолепная профессиональная подготовка, которая вам поможет, вы постепенно набираете вес, и не важно, что вы еще не стали достаточно знамениты. Посмотрите на Бориса Джонсона и Гленду Джексон. Я уверен, что ваш отец располагает связями и влиянием, чтобы обеспечить вам необходимую поддержку.
Камилла могла бы возразить, что ее отца интересовало только место в палате лордов и что он, дважды потерпев неудачу, решил отойти от дел. Интересно, как он отнесется к ее идее баллотироваться в палату общин; наверное, не очень-то обрадуется.
– Вы уверены, что я не слишком молода для этого?
– Нет, партии нужны молодые и деятельные кандидаты. Сейчас, в девяностых, в силу вошел принцип лейбористов – давать дорогу всему, что ведет к модернизации.
– А я имею право выдвигать свою кандидатуру?
– Конечно, а что тут такого? Вы дочь барона, и это очень хорошо.
Она смутилась, не зная, что сказать в ответ на такую настоятельную агитацию.
– Хорошо. Если я соглашусь и если Джек Кавендиш подаст в отставку, что мне тогда надо делать?
– Я думаю, что вы еще не успели внести свою кандидатуру в список центрального избирательного офиса?
Камилла покачала головой.
– Значит, это нужно сделать.
– Мне придется серьезно подумать над вашим предложением, – уклончиво ответила она, прижимая большие пальцы к ребру стола, – но я пока ничего не обещаю. – Она чуть заметно улыбнулась.
– Я буду надеяться, что вы сделаете правильный выбор, – отозвался Чарлз, вынув сигару изо рта и выдохнув целое облако дыма через плечо в сторону, где за столом сидел полный розовощекий адвокат, мгновенно начавший кашлять. Камилла невольно засмеялась.
9
Вилла Майкла Саркиса «Ла Эсперанца» являла собой полную противоположность вопиющей роскоши отелей, которые принесли популярность их хозяину. Это был огромный дом в полинезийском стиле, с зеленой крышей и террасой, выходившей на бирюзовый простор Карибского моря. В саду, окружавшем дом, находился живописный пруд, заросший кувшинками.
– Не могу поверить, что мы тут уже два дня, – заметила Серена, лакомясь салатом из лобстера и покачиваясь в гамаке. Ее скучающий взгляд был устремлен на чуть колыхавшиеся от ветра пальмовые листья.
– Сегодня в «Коттон-хаусе» вечеринка, – добавила Венис, рассматривая окрестности сквозь темные стекла очков. – Не спуститься ли нам вниз выпить мартини? Или ты все еще предпочитаешь скрываться от любопытных глаз?
Серена поместила на столик салатницу и подставила лицо освежающему ветерку.
– Дорогая, мы же приехали сюда, чтобы быть подальше от туристов, а ты хочешь присоединиться к ним, – возразила она.
– О да, здесь чудесно. Но неужели ты вообще ничего не хочешь делать? – улыбнулась Венис и глотнула минеральной воды. – Я не спорю, вилла – превосходное место, но очень уж тихое.
– Представляешь, а Кейт отказалась ехать, – отозвалась Серена, – такая противная. С ней было бы веселее, правда?
– Она не виновата, – печально вздохнула Венис, – ей трудно расслабиться. Она все время занята работой. Я с ней сегодня говорила, она сейчас думает о новом журнале, который собирается делать самостоятельно.
– Что за журнал? – полюбопытствовала Серена. – Но пока она без работы, могла бы поехать с нами или поговорить с Томом; она ведь обещала, не защищай ее, она ужасная эгоистка.
Венис усмехнулась. Кейт была настолько же великодушна, насколько Серена самодовольна, но произнести это вслух при сестре она не решалась. После долгой верховой прогулки по побережью она способна была только лежать и рассеянно перелистывать страницы книги, время от времени надевая солнцезащитные очки и закрывая глаза. Но Серену явно задела ее скептическая улыбка. Венис до сих пор не рассказала ей о последней ссоре с Джонатаном, который не хотел отпускать ее на Мустик. А ей в ожидании результатов теста на гормоны хотелось на некоторое время полностью абстрагироваться от своих проблем – от мыслей о неудачном браке, бесплодии и депрессии. Ей необходимо было сбежать ото всего этого хоть на край света.
На террасе появился официант с подносом, полным фруктов, и блюдом, на котором лежали белоснежные дольки кокоса. Он аккуратно расставил все на столике рядом с Сереной.
– У меня факс для вас, – сообщил он Серене и подал ей на серебряном подносе лист бумаги.
– Факс? – переспросила Венис, повернув голову. – От кого? Я надеюсь, нам не придется срываться отсюда и нестись куда-то.
– О! – произнесла Серена, пробежав глазами текст.
– Так от кого же?
– Майкл пишет, что вечером приедет на виллу. Он будет ужинать с нами. – Серена хитро посмотрела на сестру, и та понимающе улыбнулась.
– Кажется, сюда из Нью-Йорка путь не ближний? – продолжала Серена, стараясь скрыть свое торжество.
– Какое неожиданное сообщение, – задумчиво заметила Венис, откусив кусочек кокоса. – Или ты все знала заранее?
Она вопросительно посмотрела на сестру, которая застыла с коварной улыбкой сфинкса на губах и долго ничего не отвечала. Венис почувствовала легкое раздражение; она уже подозревала, что сестра заманила ее на Карибы, чтобы не скучать в одиночестве, дожидаясь любовника. Серена, как всегда, поступила крайне эгоистично и бессовестно.
– Нет, Майкл ничего не говорил мне о том, что собирается приехать, – наконец сказала Серена, подмигнув Венис, – но я ожидала нечто подобное. Он любит этот дом, и вполне логично, что он пожелал навестить своих гостей.
Она надкусила кокос и по-кошачьи прищурилась от удовольствия.
– Подумать только, две тысячи миль ради какого-то ужина, – язвительно заметила Венис. – Он, видимо, без ума от тебя? Я наивно думала, что все случится по крайней мере не так скоро.
– О, прошу тебя. – Серена вытянулась в гамаке. – Мы же не школьницы. Ты должна порадоваться за меня – ведь я нашла утешение после неприятной истории с Томом. Можешь не опасаться, ничего серьезного тут нет, в мои планы сейчас не входит связывать свою жизнь ни с Майклом, ни с кем-либо еще, какими бы прекрасными виллами они ни владели.
Венис с недоверием посмотрела на сестру, нежившуюся в лучах горячего солнца, и подумала, что Серена и сама вряд ли верит тому, о чем говорит.
Путь Майкла на Мустик был намного короче того, который приходилось преодолевать рядовым туристам, поскольку он пользовался только частным самолетом. Так что он застал обеих женщин на террасе как раз в тот момент, когда они мирно потягивали вечерние коктейли.
– Добрый день, девочки. – Его лицо озарилось доброжелательной улыбкой, и он чмокнул каждую из сестер в щечку. – Ну как вам тут? Нравится?
Венис сдержанно кивнула, не питая особой симпатии к этому разбогатевшему торговцу, как она его про себя называла. Но трудно было отрицать его привлекательность, которая шла не от его внешности, а от ума, живости и умения приковывать к себе внимание. Одет он был весьма скромно: белые брюки и футболка, – но эта простота одежды тем не менее выдавала ее истинную немалую стоимость. Венис отметила, что Майкл не лишен вкуса и чувства меры и, кроме того, очень обходителен, когда стремится понравиться дамам.
– Восхитительное место, – произнесла Венис, остановив взгляд на морской глади, окрашенной в медно-золотой цвет заходящим солнцем.
– Да, признаюсь, это был превосходный подарок, – добавила Серена, поднявшись с шезлонга и пройдя на мостик, перекинутый через пруд.
Майкл проводил ее восхищенным взглядом. Венис знала, что он смотрел на грудь Серены, просвечивавшую сквозь тонкую ткань бикини.
– А я был недалеко, на Барбадосе, чуть дальше, чем Гренадины, и решил, что неплохо бы составить вам компанию. Получился бы приятный ужин в узком кругу. Здесь, на Мустике, сейчас так тихо.
Майкл подошел к Серене совсем близко и осторожно провел кончиками пальцев по ее спине. Сирена выгнулась, чувствуя, как напряглись от возбуждения соски.
– Сядем ужинать примерно через полчаса, идет? Стол накроют в пагоде. – Он указал на беседку, выстроенную на возвышенности и очертаниями действительно похожую на пагоду. – Там чудесный вид. Вы, наверное, тоже предпочтете освежиться? Тогда до ужина.
Серена немедленно отправилась к себе выбирать наряд для вечера. Нажав на кнопку музыкального центра, она принялась перебирать платья, пританцовывая под звуки джаза. Она привезла с собой так много одежды, что ее хватило бы на ежедневные многократные переодевания в течение недели. Ее пальцы скользили по разноцветным шелковым топикам, прозрачным накидкам с блестящими застежками, сарафанам и шифоновым юбкам с яркими солнечными узорами. Наконец она выбрала короткие белые брюки от «Валентино», такие тонкие, что они не скрывали совершенства ее округлых ягодиц. Но все же ей не хотелось выглядеть вызывающе, ведь на ужине будет присутствовать Венис, а Серена опасалась давать ей откровенное подтверждение своей связи с Саркисом, поэтому сверху она надела простую голубую майку. Подойдя к огромному зеркалу, она оглядела себя с ног до головы, спереди и сзади, и, осталась довольной, дополнила туалет серьгами-кольцами, бирюзовым браслетом и золотой цепочкой. После этого подкрасила кораллово-красной помадой губы и выключила музыку. Недоставало только аромата, изысканного и дорогого, настолько дорогого, чтобы подчеркивал бесценную индивидуальность такой красавицы, как Серена. И она знала, что лучше всего для этого подойдет «Жан Пато». Внезапно услыхав мелодичный бой часов, она поняла, что переодевалась не полчаса, а больше часа, и нужно торопиться в пагоду, где ее уже заждались.
Майкл и Венис, непринужденно болтая, сидели за столом и пили фруктовый коктейль. Беседка действительно оказалась уединенным очаровательным местом, прямо из-за стола можно было любоваться чернильно-черным простором моря, над которым раскинулось звездное небо. Серена заметила, что Майкл, подливая рубиново-красное вино в бокал Венис, как-то двусмысленно улыбается, глядя на нее, и в ее душе зашевелилась ревность. Но на самом деле Венис пыталась компенсировать свою некоторую неполноценность мимолетным доказательством, что она все равно может нравиться мужчинам и быть для них желанной и привлекательной.
Серена помрачнела. Теперь она поняла, что происшествие на яхте не было случайностью и что, увидев Саркиса на террасе час назад, она действительно ощутила легкое волнение. Он нравился ей, и чем дальше, тем больше. Но главное – он миллиардер.
– Ну вот и я, – сказала Серена, заняв свое место напротив Майкла. Кокетливое движение – и одна из бретелек соскользнула с плеча.
– О, Серена! Вы запоздали, но, как всегда, неотразимы! – Он хищно улыбнулся.
Серена ответила ему улыбкой, и Майкл тут же сделал знак трем официантам, державшим большие серебряные подносы.
– Я только что сказал Венис, что у нее прекрасный вкус. С удовольствием воспользуюсь ее советами при обустройстве некоторых моих отелей. Надеюсь, мы сможем все это обсудить в Лондоне на следующей неделе.
Серена неохотно улыбнулась.
– Конечно, – отозвалась она, с тревогой посмотрев на сестру. – Ну а что мы будем есть?
– Я попросил моего шеф-повара приготовить для нас что-нибудь простое, – сказал Майкл, – но рассчитываю удивить вас.
Он щелкнул пальцами, и к столу приблизился один из официантов с подносом, на котором стояли блюда с рыбой, украшенной ломтиками сладкого картофеля под соусом, и большая ваза с зеленой фасолью. Некоторое время все трое молча наслаждались прекрасной едой под тихий плеск волн, овеваемые нежным ночным ветерком. Венис заметила, что Майкл с одинаковым восхищением смотрит и на нее, и на Серену.
– Почему вы все время улыбаетесь? – спросила она.
– Меня изумляет приверженность англичан идее чистоты крови, – отозвался он. – Я смотрю на вас обеих и вижу столетиями сохраненный, безукоризненный англосаксонский тип красоты.
– Вообще-то в шестнадцатом веке в нашем роду появились испанцы, – возразила Серена, – из знатной семьи, но католики, так что не такие уж мы безукоризненные.
– О, я надеюсь, что это так, – игриво ответил Майкл.
– А как ваш бизнес? – спросила Венис, промокнув губы салфеткой.
– Отлично. Последние несколько лет индустрия туризма переживала не лучшие времена, но сейчас все замечательно, наше дело процветает. Я бы хотел поговорить с вашей сестрой, которая занимается изданием журнала. Я собираюсь выпускать журнал, представляющий каши отели, и мне нужно все самое лучшее, стильное и блестящее.
