Текст книги "Как улучшить дракона. Если он тот еще ящер (СИ)"

Автор книги: Таня Драго

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 32 страниц)

Лицо Оукаты исказилось от гнева:

– Глупый, сентиментальный мальчишка! Ты отвергаешь возможность стать частью величайшего события в истории драконов за последнее тысячелетие – и ради чего? Ради человеческой женщины?

– Не просто женщины, – ответил Латор. – Ради равновесия. Ради мира, в котором я хочу жить. – Он выпрямился еще сильнее: – И я не единственный дракон, который сделал бы такой выбор. Ты и твой орден не говорите от имени всех нас.

Гнев Оукаты сменился холодным презрением:

– Что ж, я дала тебе шанс. – Она повернулась к магам в черных одеяниях: – Подготовьте их обоих. Ритуал начнется, как только взойдет луна.

Маги двинулись к нам, их руки начали плести сложные заклинания. Я чувствовала, как воздух вокруг нас наполняется тяжелой, удушающей магией, как невидимые путы стягивают мое тело.

Латор попытался трансформироваться, но один из магов направил на него кристалл, излучающий странное пульсирующее свечение, и халидэл застыл на полупути между формами – частично человек, частично дракон, скованный болезненной магией.

– Даже не пытайся, – презрительно бросила Оуката. – Эти блокираторы созданы специально для сдерживания драконьей трансформации. Чем сильнее ты сопротивляешься, тем мучительнее будет эффект.

Я попыталась призвать свой дар, но обнаружила, что магия словно ускользает от меня, не давая сформировать даже простейшее заклинание. Один из магов приблизился ко мне, держа в руках странный обруч из темного металла.

– Это подавитель, – пояснила Оуката, видя мое сопротивление. – Он не блокирует твой дар полностью – мы не хотим повредить его перед ритуалом. Но он не позволит тебе использовать силу по собственной воле.Металлический обруч защелкнулся на моей шее, и я почувствовала холодное, тяжелое присутствие чужеродной магии, проникающей в мои энергетические каналы, сдавливающей, контролирующей.

– Отведите их в подготовительную камеру, – приказала Оуката. – И усильте охрану. Я не хочу никаких неожиданностей перед ритуалом.

Глава 31. И ее отсвекронило...

Нас привели в обширный подземный зал, погруженный в полумрак. Только редкие магические светильники по периметру давали достаточно света, чтобы различать происходящее. Своды уходили высоко вверх, теряясь во тьме. В центре возвышался каменный алтарь, испещренный древними рунами, а вокруг него – семь кристаллических пилонов, образующих правильный круг.

Но больше всего меня ужаснуло то, что я увидела рядом с алтарем.

Три человеческих мага – молодых, бледных, с застывшими от страха глазами – были привязаны к низким каменным столбам.

Их руки и ноги сковывали магические путы, не позволяющие сделать ни единого движения. Один из них показался мне знакомым – кажется, он был в свите Диона, когда мы только прибыли в руины.

– Источники силы для ритуала, – холодно пояснила Оуката, заметив мой взгляд. – Преобразование магических потоков требует огромных энергетических затрат. К сожалению, чистая драконья магия для этого не подходит – нужна именно человеческая. Своеобразная ирония, не находишь?

Я содрогнулась от бесчеловечной логики.

Члены «Пламени и Крыла» расставляли по залу странные артефакты – искаженные версии усилителей, которые я когда-то создавала. Каждый артефакт словно пульсировал темной, болезненной энергией, вызывая во мне глубинное отторжение.

Нас с Латором поставили у противоположных стен зала, удерживая магическими барьерами. Я чувствовала, как металлический обруч на шее сжимается каждый раз, когда пыталась сосредоточить свой дар.

Латор выглядел измученным – его тело застыло в болезненной полутрансформации, не способное ни завершить превращение в дракона, ни вернуться к человеческому облику.

– Скоро взойдет луна, – сказала Оуката, изучая какие-то расчеты на древнем свитке. – И мы начнем ритуал.

Я огляделась, отчаянно ища какой-нибудь выход, какую-нибудь лазейку.

Но все пути были перекрыты, каждый проем охранялся, каждый вход запечатан. Я даже не могла связаться с Дионом и остальными – какая-то блокирующая магия окружала зал, не позволяя ни одному сигналу проникнуть наружу.

Время утекало, и вместе с ним таяла надежда. Я наблюдала, как последователи «Пламени» завершают приготовления, как магические линии на полу начинают светиться приглушенным красным светом, как кристальные пилоны постепенно заполняются энергией, мерцая всё ярче.

Наконец, Оуката произнесла:

– Начинаем.

По её сигналу один из магов активировал центральный артефакт, и тонкие энергетические нити потянулись к пленным магам. Их тела напряглись, лица исказились от боли, когда их жизненная сила начала перетекать в ритуальную систему. Крики эхом отразились от сводчатого потолка.

Я не могла этого вынести.

– Остановитесь! – крикнула я. – Вы убьете их!

– Они знали, на что идут, выбрав служение человеческой стороне договора, – холодно ответила Оуката, даже не повернув головы.

В этот момент Латор сделал то, чего никто не ожидал.

Несмотря на магические оковы, несмотря на мучительную боль от блокиратора трансформации, он рванулся вперед с нечеловеческим рыком.

Ему удалось преодолеть удерживающий барьер – возможно, потому что маги сконцентрировали основные силы на активации ритуала, а не на охране.

– Нет! – закричал он, бросаясь к центральному артефакту.

Двое магов тут же перехватили его, окружая сетью парализующей магии. Но Латор продолжал сопротивляться, его частично трансформированное тело извивалось, золотая чешуя вспыхивала в тусклом свете зала.

– Держите его! – рявкнула Оуката. – Не дайте ему сорвать ритуал!

Еще двое магов присоединились к первым, усиливая магическую сеть.

Я видела, как Латор задыхается от боли, как его движения становятся всё более скованными, но он всё равно продолжал борьбу.

Оуката подошла к нему – величественная, безжалостная, с глазами, пылающими драконьим огнем:

– Ты разочаровываешь меня снова и снова, сын мой. Но даже сейчас я даю тебе шанс. – Она наклонилась ближе. – Присоединяйся к нам. Верни величие нашему роду. Или умри как предатель.

Латор поднял голову, встречаясь с ней взглядом. Даже скованный, даже измученный болью, он сохранял достоинство:

– Я не предатель. Это вы предали истинные традиции драконов, основанные на равновесии, а не господстве. Это вы забыли клятвы наших предков.

Глаза Оукаты сузились:

– Глупый мальчишка. Ты мог бы стоять у истоков новой эры драконьего величия. Вместо этого ты умрешь здесь, вместе с этой человеческой девчонкой и её угасающим даром.

Она сделала жест, и магическая сеть вокруг Латора сжалась еще сильнее. Я видела, как он выгнулся от боли, как струйка крови потекла из уголка его рта.

Что-то сломалось внутри меня.

Видеть, как он страдает, как пленные маги кричат, как искаженные артефакты наполняются извращенной силой – всё это превзошло предел того, что я могла выносить.

Серебристая чешуя на моей коже вспыхнула ослепительным светом.

Я чувствовала, как мой дар поднимается изнутри – не плавной волной, как раньше, а бушующим потоком, сметающим все преграды. Металлический обруч на шее раскалился, но вместо того, чтобы подавить мою силу, он словно стал проводником, усиливающим её.

С треском и вспышкой обруч раскололся надвое, падая к моим ногам. Магический барьер, удерживающий меня, задрожал и рассеялся, как туман под утренним солнцем.

Я сделала шаг вперед, чувствуя, как мое тело меняется.

Серебристая чешуя расползалась, покрывая не только руки, но и плечи, шею, часть лица. Я ощущала, как зрение обостряется, как цвета становятся ярче, как тепловые сигнатуры существ в зале проявляются перед моими глазами.

– Остановите её! – закричала Оуката, и несколько магов «Пламени» бросились ко мне, активируя боевые заклинания.

Но я не собиралась атаковать.

Вместо этого я направилась к ближайшему искаженному артефакту – кристаллической сфере, пульсирующей темно-красным светом. Положив на неё руки, я позволила своему дару течь через контакт.

Я видела внутреннюю структуру артефакта – прекрасную, сложную геометрию кристаллических решеток, искаженную чьей-то злой волей. То, что должно было гармонизировать энергетические потоки, было искривлено, чтобы разрушать и разделять их.

Но я могла это исправить. Мой дар Преображающей был создан именно для этого – не разрушать, а восстанавливать, не разделять, а соединять.

Сосредоточившись, я начала медленно «выпрямлять» искривленные линии силы внутри артефакта, возвращая ему изначальное предназначение. Сфера задрожала в моих руках, её цвет начал меняться с болезненного красного на чистый, сияющий голубой.

– Что она делает? – закричал один из магов. – Останови её! – взвыла Оуката.

Но было поздно. Преображенный артефакт вспыхнул ярким светом, и волна чистой, гармоничной энергии разошлась от него по залу, нейтрализуя ближайшие темные конструкции.

Я двинулась к следующему артефакту, затем к следующему, каждый раз возвращая им их истинное предназначение. С каждым исправленным предметом зал наполнялся всё более ярким светом, а магия «Пламени» слабела.

Маги пытались атаковать меня, но каждое их заклинание словно растворялось, соприкасаясь с аурой, окружавшей меня. Я продолжала свой путь через зал, восстанавливая один артефакт за другим.

Достигнув алтаря, я разорвала магические путы, удерживающие пленных магов. Они рухнули на пол, истощенные, но живые – ритуал не успел забрать их жизненную силу полностью.

Оуката наблюдала за происходящим с нарастающей яростью и паникой.

Когда большая часть их конструкций была нейтрализована, она бросилась к последнему нетронутому артефакту – массивному кристаллическому стержню, вокруг которого всё еще клубилась темная энергия.

– Ты не остановишь нас! – закричала она, активируя артефакт. – Столетия планирования, поколения подготовки – всё ради этого момента!

Стержень вспыхнул ослепительным черным светом, и волна искаженной магии хлынула оттуда, формируя вокруг Латора новую, еще более мощную ловушку. Его тело поднялось в воздух, удерживаемое невидимыми силами, его конечности выкручивались под неестественными углами. Крик боли вырвался из его груди.

– Выбирай, Преображающая, – с холодной улыбкой произнесла Оуката. – Продолжай свое бессмысленное сопротивление и наблюдай, как мой сын медленно умирает. Или подчинись и проведи ритуал, как мы того требуем.

Я застыла, глядя на мучения Латора. Его глаза, полные боли, встретились с моими, и в них читалось ясное послание: «Не сдавайся. Чем бы это ни кончилось для меня – не сдавайся».

И внезапно меня осенило.

Кажется, во мне проснулась вся ирония Марины.

И весь бизнес-опыт.

Ну что толку исправлять конструкции? Человеческий, ну или драконий фактор – все равно все нарушит. Я улыбнулась.

Муррр, свекрончик. Сейчас вылетит … нет, не птичка, кое-что пострашнее!

Мой дар действовал на артефакты, возвращая им истинное предназначение. Но что, если его можно использовать и на живых существах?

Не для контроля или принуждения, а для... гармонизации. Для исцеления искаженных энергетических потоков внутри самих людей и драконов?

Это была опасная идея.

Живое существо неизмеримо сложнее любого артефакта.

Но прекраснее.

Сосредоточившись, я направила свой дар на Латора. Не на ловушку, удерживающую его, а на него самого – на его сущность, на переплетение драконьего и человеческого в нем, на его застрявшую между формами природу.

Это было похоже на погружение в живой лабиринт, бесконечно более сложный, чем что-либо, с чем я сталкивалась раньше. Я видела его энергетические каналы, его чакры, его драконью сущность, пытающуюся прорваться сквозь блокировку. И я видела дисбаланс – не просто от ловушки, но более глубокий, многолетний, возможно, заложенный еще в детстве.

«Двойственность не должна быть борьбой, – подумала я. – Она должна быть танцем, гармонией противоположностей.»

И я начала очень осторожно, очень тонко направлять потоки, восстанавливая баланс, снимая блокировки, позволяя человеческой и драконьей частям не бороться, а сливаться в единое, усиливающее друг друга целое.

Внезапно раздался оглушительный треск. Магическая ловушка, удерживающая Латора, разлетелась на тысячи искрящихся осколков. Он рухнул на пол, но вместо того, чтобы остаться лежать, он медленно поднялся – и начал меняться.

Его трансформация была не такой, как раньше. Это было плавное, естественное превращение. Его тело росло, покрывалось золотой чешуей, но в отличие от обычной драконьей трансформации, эта чешуя мерцала серебристыми прожилками, похожими на мои собственные. Когда превращение завершилось, перед нами стоял золотой дракон – но не просто золотой. Его аура сияла невиданным светом, сочетая драконий огонь и человеческую магию в единое, гармоничное целое. Его глаза горели не яростью, а спокойной, уверенной силой.

– Что ты сделала с ним? – в ужасе выдохнула Оуката. – Это... это не чистая драконья магия!

Я посмотрела на неё, чувствуя не гнев, а странное спокойствие:

– Это и есть истинная драконья магия – в гармонии с человеческой, как задумано изначально. Не доминирование, а синергия. Не разделение, а единство в многообразии.

В этот момент двери зала с грохотом распахнулись, и в проеме появился Дион, за ним – гвардейцы и несколько драконов из свиты Латора, освобожденные от контроля «Пламени».

– Мы прорвались! – крикнул архимаг, и его люди ринулись в зал, атакуя оставшихся последователей «Пламени».

Начался хаос. Магические вспышки, звон оружия, крики раненых – всё смешалось в водовороте битвы. Но я не отводила взгляда от Оукаты. В её глазах я видела не просто гнев или разочарование – я видела страх. Страх перед тем, что всё, во что она верила, оказалось ложью.

– Ты не победишь, – прошипела она, отступая к выходу. – Даже если ты остановишь нас сегодня, «Пламя и Крыло» продолжит свою миссию. Мы веками ждали подходящего момента. Мы подождем ещё.

Латор – величественный в своей новой форме – двинулся к ней:

– Довольно, мать. Твоё время прошло. Время разделения и ненависти подошло к концу.

– Глупый, наивный мальчишка, – выплюнула она. – Ты всегда был слабым, слишком человечным для настоящего дракона. Как и твой отец.

Внезапно её глаза расширились, словно от внезапного озарения:

– Твой отец... Теперь я понимаю, почему он умирает так долго, так мучительно. Не от проклятия уязвимости. Это реакция на его собственную двойственность – на то, что он тоже пытался соединить несоединимое.

Лицо Латора застыло:

—Ах ты…

– Это было необходимо, – холодно ответила Оуката. – Он стал препятствием для нашей миссии. Как и ты сейчас.

Она вскинула руки, и между её пальцами заклубился черный дым, формируя сложный магический узор:

– И тебя ждет та же участь. Проклятие уязвимости – древнее, мощное заклинание драконьей крови. Оно выявит все твои слабости, все трещины в твоей сущности, и превратит их в смертельные раны.

Я бросилась вперед, пытаясь остановить её, но было слишком поздно. Оуката выкрикнула последние слова заклинания, и черный сгусток проклятия вылетел из её рук, устремляясь к Латору.

И тут ее ждало разочарование века.

В его чешуе, там, внутри, многократно усиленный преображением, жил его браслет, его артефакт, сделанный с благодарностью и искренним желанием защитить.

Вместо того, чтобы поразить его, проклятие словно ударилось о невидимый щит, окружавший дракона. На мгновение оно зависло в воздухе, вибрируя от напряжения, – а затем развернулось и полетело обратно, прямо в Оукату.

Она не успела даже вскрикнуть.

Проклятие ударило её в грудь, и мгновенно черные вены расползлись по её телу, высасывая жизнь, обращая плоть в пепел изнутри. Это какая ж свекронья сила в нем была.

За несколько секунд великолепная драконица превратилась в жалкое подобие тела, которое упало на каменный пол со стуком. Опс.

Вот тебе и выйти замуж за сироту.

Я не хотела.

Но плакать не стану.

В зале наступила внезапная тишина. Даже сражающиеся замерли, пораженные увиденным. Последователи «Пламени», потеряв своего лидера и видя трансформацию Латора, начали сдаваться один за другим. Гвардейцы разоружали их, архимаги накладывали блокирующие заклинания.

Я медленно подошла к Латору.

В драконьей форме он возвышался надо мной, величественный и пугающий. Но его глаза – драконьи по форме, но сохранившие человеческое выражение – смотрели на меня с тем же теплом, что и раньше.

– Что ты сделала со мной? – тихо спросил он, и в его голосе не было страха или гнева, только искреннее удивление.

– Я просто... убрала противоречия, – ответила я. – Привела в гармонию то, что всегда было частями одного целого. Твоя человеческая и драконья сущности больше не борются – они дополняют друг друга.

Он склонил огромную голову:

– Я чувствую... всё. Словно впервые в жизни я полностью осознаю, кто я. Не наполовину человек, наполовину дракон. А полностью оба.

Дион подошел к нам, его лицо выражало смесь благоговения и научного интереса:

– Невероятно. Вы усовершенствовали его форму. Улучшили. – Он посмотрел на меня с новым уважением. – Истинный Преображающий. Первый за многие столетия.

Постепенно шум битвы стих.

Последние члены «Пламени» были обезврежены, раненые получали помощь от целителей, пленники освобождались из магических пут.

Латор вернулся в человеческую форму – так же легко и плавно, как трансформировался в дракона. Но даже в человеческом облике в нем чувствовалась новая сила, новая уверенность.

– Я чувствую, что могу превращаться в любой момент – в такого же дракона, – сказал он, разглядывая свои руки. – И эта серебристая чешуя... – Он показал мне предплечье, где теперь виднелся узор из золотой чешуи с серебристыми прожилками, похожий на мой собственный. – Теперь мы словно связаны.

Я хотела ответить, но внезапно почувствовала, как силы оставляют меня. Использование дара в таком масштабе, особенно на живом существе, истощило меня до предела. Мои колени подогнулись, и я бы упала, если бы Латор не подхватил меня.

– Тебе нужно отдохнуть, – обеспокоенно сказал он. – Ты слишком много сил отдала.

Я слабо кивнула, но перед тем, как позволить усталости взять верх, я оглядела зал – место, где только что решалась судьба двух народов.

Многие артефакты были уничтожены в битве, но некоторые, восстановленные мной, продолжали сиять мягким, гармоничным светом.

– Нужно завершить то, ради чего мы пришли, – прошептала я. – Нужно восстановить сердце договора.

Дион кивнул:

– Мы займемся этим, как только обеспечим безопасность. Отдыхайте. Вы сделали больше, чем кто-либо мог ожидать.

Меня совершенно неожиданно накрыла слабость – тело возжелало выполнить эту прекрасную команду, и чем скорее, тем лучше. Сознание просто выключилось.

Мне снилась Лиралин.

То, что вижу ежедневно в зеркале, вдруг обрело настроение, собственные мысли и свою магию.

Представляешь, говорю я ей, не размыкая губ почему-то, я улучшила нашего ящера. Так получилось. Исправила в нем кое-какие неточности, заложенные природой и воспитанием матери. Жаль, в моем мире так нельзя. А то как хорошо. Берется кто-то вроде моего первого мужа, он ведь был не совсем подлецом, так вот берется и преображается на глазах.

Хорошо же. И каждой женщине – счастье.

Она улыбается, кивает.

А еще, я кое-что поняла, Лиралин.

У тебя был не просто стержень, у тебя были стальные яйца, уж прости за выражение. Потому что только с ними можно почти двадцать лет выдерживать давление со всех сторон, никого не убить и даже простить и этого идиота, и его мамашу.

А ведь знаю, ты их простила.

Потому что так – гармонично.

Она смеется. Ее смех звенит колокольчиком.

А потом убегает куда-то, в волосах светится солнце.

Она счастлива.

Я медленно выплывала из темноты. Сначала появились звуки – приглушенные голоса, стоны раненых, треск магических разрядов. Затем пришли ощущения – твердый холодный камень под спиной, запах гари и озона, вкус металла во рту. И наконец, свет – мутный, расплывчатый, постепенно обретающий форму.

Открыв глаза, я увидела высокий сводчатый потолок зала, испещренный трещинами.

Через пробоины проникали лучи утреннего солнца, создавая причудливую игру света и теней.

Попытка сесть отозвалась тянущей болью во всем теле. Даже мельчайшее движение требовало неимоверных усилий, словно мои мышцы превратились в свинец.

– Осторожно, – раздался рядом встревоженный женский голос. – Вы слишком истощены.

Повернув голову, я увидела ринтану Литанию. Её белая мантия была запылена и местами прожжена, а на лбу виднелась глубокая царапина, но глаза смотрели внимательно и заботливо.

– Что... что произошло? – мой голос прозвучал хрипло, будто принадлежал не мне.

– Вы потеряли сознание, – Литания помогла мне сесть и протянула чашу с прохладной водой. Медленно, глоток за глотком, я выпила воду, чувствуя, как она смывает вкус пепла и крови. Воспоминания возвращались фрагментами: искаженные артефакты, пленные маги, Оуката, произносящая древние заклятия, Латор, извивающийся в магической ловушке...

– Латор! – встревоженно произнесла я. – Где он? Он...

– С ним всё в порядке, – успокаивающим тоном ответила целительница. – Более чем в порядке, я бы сказала. Вон там, помогает раненым.

Она указала в дальний угол зала, и я, прищурившись, разглядела знакомую фигуру.

Латор, вернувшийся в человеческий облик, склонился над одним из гвардейцев, прикладывая к его ране какой-то компресс.

Даже издалека я видела, что что-то в нём изменилось. Дело было не только в его движениях – более плавных и уверенных, чем раньше, – но и в самой его сущности. Вокруг него словно клубилось тонкое золотистое сияние, едва заметное обычным зрением, но отчетливо видимое моим обострённым после использования дара восприятием.

– Его аура, – прошептала я. – Она изменилась.

Литания кивнула:

– Архимаг Дион говорит, что вы каким-то образом гармонизировали его двойственную природу. Теперь в нём сочетаются драконья мощь и человеческая гибкость. Такое... невероятно редко. Возможно, уникально.

Я продолжала наблюдать за Латором.

Он работал без устали, переходя от одного раненого к другому, помогая целителям, отдавая короткие, четкие указания гвардейцам. Внезапно, словно почувствовав мой взгляд, он поднял голову и посмотрел прямо на меня. Даже через весь зал я ощутила тепло его улыбки, облегчение в его глазах.

Он тут же выпрямился и направился ко мне, обходя завалы и группы работающих магов. Чем ближе он подходил, тем отчётливее я видела его преображение.

Это был всё тот же Латор – с резкими чертами лица и прямой спиной – но теперь в каждом его движении чувствовалась какая-то новая грация, словно он наконец-то полностью освоился в собственном теле.

Когда он опустился рядом со мной на колено, я заметила ещё одно изменение: его глаза. Они сохранили свой золотистый цвет, но теперь зрачки приобрели постоянную драконью форму. Однако это не делало его взгляд холодным– напротив, в нём читалось больше эмоций, чем когда-либо прежде.

– Ты вернулась, – тихо сказал он, и в этих двух словах было столько всего – облегчение, благодарность, что-то ещё, чему я не могла подобрать название.

– Как долго я была без сознания? – спросила я, пытаясь собраться с мыслями.

– Около шести часов, – ответил он. – Самые длинные шесть часов в моей жизни.

Я осмотрела зал, пытаясь оценить масштаб разрушений.

Повсюду виднелись следы магической битвы – обугленные стены, расплавленный камень, кристаллические осколки, мерцающие остаточной энергией. Маги из свиты Диона работали над стабилизацией структуры здания, укрепляя своды и стены защитными заклинаниями.

В центре зала группа королевских гвардейцев и драконьих воинов охраняла пленников – последователей «Пламени и Крыла», лишенных оружия и магических артефактов. Их лица выражали смесь гнева, страха и растерянности.

– Большинство последователей «Пламени» захвачены, – сказал Латор, проследив за моим взглядом. – Некоторым удалось скрыться в суматохе, но Дион уверен, что без Оукаты организация быстро распадётся. Она была связующим звеном, объединяющим разрозненные ячейки.

При упоминании Оукаты я вздрогнула, вспомнив её страшный конец.

– Мне жаль, – тихо сказала я. – Она всё-таки была твоей матерью.

Лицо Латора стало задумчивым:

– Я не знаю, что чувствую. Гнев, скорбь, облегчение... всё смешалось. Она предала не только меня и отца, но и саму суть нашего клана – хранителей равновесия. – Он посмотрел на меня с внезапной остротой: – Знаешь, это ведь Авельтаны заключили договор с твоим родом. Мы должны оберегать равновесие, а не наоборот.

– История имеет свойство искажаться со временем, – заметила я. – Особенно когда её переписывают намеренно.

Латор кивнул:

– Теперь я понимаю, как это происходило. Поколение за поколением, маленькими шагами «Пламя и Крыло» вносило изменения в наши традиции, в наше восприятие людей и договора. То, что начиналось как равный союз, постепенно превратилось в иерархию с драконами наверху.

Я хотела ответить, но в этот момент к нам подошёл Дион.

Архимаг выглядел измученным – его обычно аккуратная борода была опалена, одежда порвана, а на виске виднелась запекшаяся кровь.

Но в его глазах горел огонь научного возбуждения.

– Лиралин! – воскликнул он. – Как же я рад, что вы очнулись. У нас столько работы! То, что вы сделали с халидэлом... это открывает совершенно новые перспективы для понимания магии Преображающих!

Я слабо улыбнулась, чувствуя, как усталость снова наваливается на меня:

– Что с сердцем договора? Мы успели его найти?

Дион и Латор обменялись взглядами.

– Да и нет, – ответил архимаг. – Мы обнаружили тайную комнату под алтарем, где «Пламя» проводило ритуал. Там действительно находится что-то вроде якоря договора – древний артефакт, созданный Эйраном Радналом и первым драконом-союзником. Но он... повреждён.

– Оуката успела исказить некоторые энергетические потоки, – добавил Латор. – Не до конца, иначе последствия были бы катастрофическими, но урон значительный. Маги Диона пытаются стабилизировать ситуацию, но для полного восстановления...

– Нужен Преображающий, – закончила я его мысль.

Дион кивнул:

– Именно. И не просто Преображающий, а прямой наследник Радналов, чья кровь резонирует с первоначальным договором.

Я глубоко вздохнула, собирая последние силы:

– Тогда нам нужно действовать немедленно. Если сердце договора нестабильно, последствия могут затронуть магическую экосистему всего Атала.

– Вы слишком истощены, – возразила Литания. – Использование дара в таком состоянии может быть опасным для вас.

– У нас нет выбора, – твердо сказала я, пытаясь подняться. Ноги дрожали, но я устояла, опираясь на плечо Латора. – Дион, покажите мне артефакт.

Архимаг колебался:

– Возможно, стоит подождать хотя бы несколько часов, пока вы восстановите силы...

– Каждый час промедления увеличивает риск, – сказала я. – Если энергетическое ядро договора нестабильно, оно может высвободить накопленную за столетия магию в виде хаотического выброса. Последствия будут... непредсказуемыми.

Латор крепче обхватил меня за талию:

– Тогда идём. Но ты будешь опираться на меня. Во всем.

О,непререкаемый ящер проснулся.

Но теперь вовремя.

– Хорошо, – согласилась я. – Пойдем.