Текст книги "Верхний Ист-Сайд "Прощай, Нью-Йорк?" (СИ)"

Автор книги: Светлана Бланкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 54 страниц)

Я всё ещё не разбираюсь в автомобильных марках, в их достоинствах и недостатках, но марку своей машины я, конечно же, знаю.

Выйдя к парковке, я снимаю с машины сигнализацию и быстро её нахожу, это Lexus NX200 чёрного цвета и с большим охра-чёрным салоном. В Сиэтле у меня была другая машина, она была меньше этой и красного цвета. Но в этот раз… в этот раз я захотела относительно большую машину, не знаю зачем… такой салон мне нравится больше, в нём мне уютнее.

По пути к Джессике я заезжаю в магазин за конфетами, фруктами и соком, чтобы порадовать не только Джессику, но и себя. Всё ещё поверить не могу… мы обе беременны.

–Ну, наконец-то! Я тебя уже заждалась! – встречает меня Джессика.

Они с Сэмом живут на Пятой авеню всё на том же Верхнем Ист-Сайде неподалёку от родителей Джессики. У них потрясающий двухэтажный пентхаус находящийся на 50-том этаже с потрясающим видом на Центральный парк.

–Как же у вас замечательно! – мечтательно вздыхаю я, снимая своё пальто.

–Да… живу здесь уже четыре года и всё равно не могу привыкнуть к этому виду, – также восторженно вздыхает Джессика, подходя к огромным панорамным конам, за которым видно весь Манхеттен. – Казалось бы, я живу в Нью-Йорке всю свою жизнь, живу в недешёвых домах, но этот вид… но летом он ещё лучше, Центральный парк отсюда просто великолепен, – поворачивается на меня Джессика и мой взгляд ненароком падает на её огромный живот. – Ты в порядке?

–Да, – поднимаю взгляд я, – просто… всё ещё не могу поверить, что довольно скоро и у меня будет такой животик. – Я пытаюсь улыбнуться, но улыбка получается довольно нервной и натянутой, кажется, я волнуюсь.

–Эй, – подходит ко мне Джессика, – всё будет хорошо, вот увидишь.

Мы садимся на большой белый диван, и Джессика берёт меня за руки, и я вновь чувствую подступающую ко мне слабость.

–Да, – усмехаюсь я, – знаю. Всё и сейчас хорошо.

Я улыбаюсь, а вот Джессика не очень рада, она внимательно смотрит на меня словно пытаясь сказать мне что-то одним взглядом, и мне это не нравится.

–Почему ты так поступаешь с ним? – вдруг спрашивает она, но я лишь с непониманием качаю головой. – Почему ты не позволяешь Джеку…

–Хватит, – резко поднимаюсь я. – Замолчи, Джессика, я не хочу больше говорить на эту тему, я больше вообще ничего не хочу слышать обо мне и Джеке, ясно?

–Я не понимаю тебя!

–Да, не понимаешь, и я надеюсь, я молюсь, чтобы ты, Джессика, никогда меня не поняла! – заметно повышаю голос я. – Ты не понимаешь в этом-то и причина, – пытаясь успокоиться, вновь опускаюсь на диван я.

–Ты совершаешь ошибку, – тихо говорит Джессика, – но когда ты это поймёшь, когда ты осознаешь, что всё можно было изменить, что всего этого можно было избежать – будет уже поздно.

Джессика даже не смотрела на меня, когда говорила это, а теперь она поднимается с Дивана и идёт на кухню, которая соединена с гостиной и едва ли не со всем пентахусом.

Я тяжело вздыхаю и думаю о том, стоит ли мне выполнять данное самой себе обещание: уйти, если Джессика вдруг начнёт этот разговор. Она его начала, но я всё ещё здесь.

Пока Джессика творит что-то на кухне, я разглядываю их с Сэмом квартиру. Здесь всё в очень светлых тонах и, если мебель и стены не белые, то обязательно бежевые или же светло-серые.

Здесь высокие потолки, мягкая мебель, ковры, куча книжных шкафов, телевизор, кухня высшего класса, картины… и это только первый этаж.

Эта квартира напоминает мне ту, в которой живёт семья Джека. Они похожи.

–Ты всё ещё дуешься на меня? – поднимаясь с дивана, иду на кухню я, надеясь помириться с подругой. – Или ты ждёшь, пока я сама начну говорить о том, о чём говорить не хочу? Но хоть попытайся понять меня, Джессика, мне и моему ребёнку куда безопаснее, если я просто оставлю всё как… Джессика? Всё хорошо?

Я застываю на месте, потому что вижу подругу, повернутую ко мне спиной. Джессика стоит у кухонных тумб оперевшись об одну из них рукой, она молчит и это до безумия пугает меня.

–Джесс, если ты шутишь…

–Боже, Клэр, – медленно оборачивается на меня Джессика, и стакан воды выпадает из её рук, вдребезги разбиваясь о пол. – У меня отошли воды, – с жутким напряжением не только в голосе, но и во всём теле говорит она, и я сама едва ли не теряю сознание.

Джессика сгорбленная, видимо ей уже больно даже просто стоять прямо, и она боится сделать шаг, а я пытаюсь не паниковать.

–Ладно, успокойся, – говорю я Джессике, но и сама пытаюсь взять себя в руки. – Ты должна радоваться, ведь скоро всё это…

–Боже! – скручиваясь от боли, вдруг вскрикивает она, и я непроизвольно вздрагиваю.

–Джессика, Джессика! – зову подругу я и наступая на разлитую воду стараясь не задеть разлетевшееся стекло, добираюсь до неё и, схватив Джессику за руки, придерживаю её, чтобы она не села на пол, на котором полно стекла. – Потерпи немного. Давай-ка отойдём отсюда подальше.

Я веду Джессику к дивану, чувствуя, что пару раз всё же наступаю на осколки, руки дрожат, я волнуюсь так, словно это у меня начались схватки.

–Где Сэм, Джесс? – посадив подругу на диван, спрашиваю у неё я.

–Он… в четырёх часах отсюда, – пытаясь расслабиться, отвечает она.

–А твои родители?

–Они… – жмурится она. – Я не знаю, не знаю, но мне нужно в больницу, мне кажется, что что-то не так! – напугано едва ли не кричит Джессика, пугая меня ещё больше и, должна поспорить, со стороны это выглядит смешно.

–Хорошо, хорошо, мы поедем в больницу, я отвезу тебя, но ты должна сказать мне адрес.

Спустившись вниз на лифте, мы с трудом доходим до моей машины, и мне действительно кажется, что с Джессикой что-то не так, потому что… я хоть и мало что знаю о беременности, но её ещё не должно перекашивать от боли, по крайней мере, не постоянно. Ну, или Джессика просто утрирует и паникует раньше времени.

–Это твоя машина? – удивляется подруга, когда я снимаю сигнализацию.

–Да, – натянуто улыбаюсь я и, открыв дверь, помогаю Джессике сесть назад.

Как назло больница, в которой собралась рожать моя дорогая подруга находится едва ли не на другом конце города, а сейчас вечер пятницы… и эти пробки!

–Позвони своему врачу, Джесс, – говорю подруге я, когда свернув на очередном повороте, встаю в плотную пробку.

–Я, кажется, забыла телефон дома, – отрывисто говорит Джессика, и я даже не удивлена.

–Сэм? – спрашиваю я, как только гудки на моём мобильнике сменяются мужским голосом.

–Да, Кларисса, это ты? – в замешательстве спрашивает он.

–Да, – выдыхаю я и давлю на газ, потому что пробка, наконец, смещается. – Поздравляю, папаша, у Джессики отошли воды, я везу её в больницу. Советую тебе поторопиться.

–Чёрт, – протягивает он после нескольких секунд напряжённого молчания, а моё волнение, кажется, начинает испаряться. – Ты шутишь? Ей назначили приблизительный день родов только через десять дней.

–Я не шучу, Сэм! – В этот момент Джессика вновь вскрикивает от боли и моих объяснений Сэму больше не требуется.

–Я уже выезжаю, – тут же говорит он, и я слышу, как у него на фоне что-то гремит. – Кларисса, позаботься о ней, пока меня не будет.

–Я заботилась о ней пока тебя не было ещё пять лет назад, а потом когда ты снова был, а потом, когда тебя снова не было…

–Клэр! – протягивает Джессика на заднем сидении моего автомобиля.

–Ладно, – выдыхаю я. – Сэм, позвони вашему врачу, твоя жена забыла телефон дома.

Я скидываю звонок и готовлюсь выслушивать нотации от Джессики насчет того как плохо я сейчас разговаривала с её мужем, но ей сейчас явно не до этого. Она пытается сконцентрироваться на боли, она пытается её приглушить и совершенно не обращает на меня внимание.

Пока мы едем до чёртовой больницы, я звоню родителям Джессики, всё им говорю, и они обещают приехать в больницу как можно скорее.

Джессика молчит практически всю дорогу, она практически ничего не говорит, может, только лишь то, что она ненавидит Сэма, и больше никогда в жизни не будет рожать детей, а так она в основном мычит или же что-то напевает себе под нос, держа глаза закрытыми.

Почему Джессика рожает раньше срока? Может, с ней… с ребёнком что-то действительно не так? Это пугает меня, безумно пугает меня и то, что ей постоянно больно… Боже, мне следует успокоиться и понять, что я здесь никому и ничем не помогу и моя работа заключается лишь в том, чтобы довезти Джессику до больницы в целости и сохранности и сообщить о родах её родителям и её мужу, а дальше всё сделают врачи.

И да, я уже позвонила и её родителям и Сэму, но… я знаю, что позвонила не всем. Мне нужно рассказать о родах Адаму, даже если его нет в городе, он всё равно лучший друг Джессики и, конечно же, я должна позвонить Джеку.

До больницы осталось ехать около десяти минут, и я неуверенно набираю номер Джека и ещё более неуверенно подношу телефон к уху.

Начинаются гудки, и во мне тут же зарождается… волнение.

–Клэри? – уже через пару секунд слышу я голос Джека и на мгновение выпадаю из реальности. – Всё хорошо?

–Да, – выдыхаю я, пытаясь следить за дорогой, за знаками, за пешеходами… – Но… – Джессика вдруг вскрикивает и ругается, вновь припоминая Сэма.

–Это Джессика? Что у вас там происходит?

–У неё схватки начались, я везу её в больницу, – наконец, говорю я, но в ответ слышу лишь тишину. – Джек, ты…

–Боже, это же замечательно! – вдруг голосом полного энтузиазма говорит он. – Я… я приеду как смогу.

–Хорошо, – улыбаюсь я. – Мы будем ждать и, Джек, Адам в городе?

–Да, – неуверенно произносит он.

–Тогда передашь ему?

–Конечно. Да, я передам, Клэр, не волнуйся.

–Хорошо, – киваю я, – тогда… увидимся.

–Да, увидимся.

Я убираю телефон и поворачиваю к больнице, у которой уже стоят врачи.

–Боже, какая драма! – слышу я сжатый голос подруги и, остановившись, вопросительно на неё поворачиваюсь. – Может хоть мои роды, мои страданья образумят тебя, дорогая, и вы с Джеком…

–Всё замолчи, женщина, – перебивая её, смеюсь и выхожу из машины я.

В Нью-Йорке всё ещё зима, а я так перенервничала, что выводя Джессику из квартиры, совершенно забыла про своё пальто и сначала даже не поняла, что мне “немного” холодно.

К нам тут же подходят люди в больничных халатах, я помогаю Джессике выйти из машины, и её увозят на инвалидном кресле прямо в больницу, а я не спеша иду следом, слушая, как подруга даёт указания людям, которые обо всём происходящем явно знают больше неё.

Сейчас на Манхеттене идёт снег, на тёмном нью-йоркском небе начинают появляться звёзды и уже видно сияющий полумесяц. Не спорю, сейчас холодно, а я лишь в бирюзовой не очень тёплой кофте, но этот холодный воздух, отдалённый звук машин и относительная тишина отставляют мороз на второй план. Здесь сейчас так хорошо, так умиротворённо и я думаю, это будет хорошая субботняя ночь для того, чтобы родиться.

========== Глава 38 ==========

Я нахожусь в больнице уже около двадцати минут и кроме меня здесь всё ещё никого нет. Мне предлагали остаться с Джессикой в палате, но я едва выдержала эти двадцать минут. Она всё время кричала, говорила и лишь пугала меня, поэтому я спросила у неё, не будет ли она против, если я выйду в коридор, чтобы встретить её родителей и Сэма, и Джессика, к счастью, согласилась и была совсем не против остаться наедине с собой.

Джессике совершенно не страшно рожать, и я думаю, это от того, что весь её страх передался мне.

–Клэр! – выйдя из палаты, тут же слышу я голос Джека и, обернувшись, вижу его самого и… Молли. – Где Джессика? Как она? – подбегая ко мне с другого конца коридора, со сбившимся дыханием спрашивает Джек, а его жена не спеша следует за ним.

–Ну… она кричит, ругается… всё как всегда, – нервно улыбаюсь я и скрещиваю руки на груди. – Джессика в порядке, она совсем не волнуется в отличии от меня.

–Хорошо… – выдыхает Джек, заметно расслабляясь, и оборачивается на Молли. – А Сэм? Где он? – смотрит на меня он.

–Он будет ещё не скоро, – кивая, пожимаю плечами я, и на секунду нас окутывает неуютная тишина. – Ты можешь зайти к ней, – указываю на палату я.

–Привет, Кларисса, – улыбается мне Молли и тут же берёт Джека за руку.

Джек поджимает губы, кивает мне и проходит вместе с женой в палату, а я следую за ними.

–О, Джек! – тут же вскрикивает Джессика. – Как я рада тебя видеть! – Джессика улыбается, плотно сжав губы и вцепившись руками в свою кровать, едва сдерживает в себе боль.

Вся эта картина до жути меня пугает, ведь всё это относительно скоро ждёт и меня.

–Попытайся расслабиться, – смеётся Джек и, пройдя дальше, садится рядом с подругой и берёт её за руку.

–Ну, как ты? – улыбаясь, заботливо спрашивает Молли, присаживаясь рядом с мужем, на что Джессика лишь нервно улыбается. – Когда я сама рожала, то думала, что… я больше никогда в жизни это не повторю, я мечтала, чтобы всё как можно скорее закончилось, и даже задумывалась о том, чтобы вернуться на девять месяцев назад и предотвратить всё это, – улыбается Молли и Джек внимательно её слушает, также внимательно на неё смотря. – Но… когда всё это закончилось, когда я родила и увидела Кристофера… – вздыхает она. – Роды длятся сутки, Джессика, а ребёнок остаётся с тобой на всю твою жизнь. Так что поверь, эта боль того стоит.

Я так и стою у двери и смотрю на внимательно слушающую Молли Джессику и Джека. Она, конечно же, права, стоит потерпеть несколько часов, а матерью ты потом останешься на всю жизнь.

Я думала, время будет идти максимально медленно, но всё оказывается совершенно наоборот. Родители Джессики и её брат приезжают в больницу где-то через полчаса после Джека, потом приезжает Адам, а Сэм успевает лишь к самим родам.

И сейчас мы, не считая Сэма, который находится с Джессикой, сидим в комнате ожидания. Обстановка между нами, мягко сказать, напряжённая. Джек с Молли о чём-то перешёптываются и они оба иногда поглядывают на меня, но, разумеется, по отдельности.

Адам сидит в кресле с телефоном в руках, он иногда улыбается, не сводя взгляда с экрана, и становится понятно, что явно с кем-то переписывается и у меня возникает ощущение, что ему абсолютно плевать на Джессику и на тот факт, что она сейчас рожает.

Родители Джессики, конечно, жутко переживают, они не могут сидеть на месте, поэтому постоянно ходят из стороны в сторону, бегают к врачам спрашивать как дела у их дочери, ходят за кофе и спрашивают нас, не хотим ли мы чего.

А Пол… брата Джессики я не видела уже очень давно и я даже вспоминать не хочу этого человека, я не хочу знать завязал он с наркотиками или нет, не хочу знать стала ли его жизнь лучше. Но сейчас он устало сидит в кресле, едва ли не засыпая.

А я… всё ещё сильно переживаю, всё ещё волнуюсь за Джессику, за её ребёнка, за её дочь, волнуюсь за свою подругу и за свою крестницу.

Мне уже пришлось позвонить Брайану и сказать ему, что Джессика рожает, и на эту ночь я останусь в больнице. Я думала, он захочет приехать, чтобы проверить меня, но Брайан сам оказался занят на работе.

–Эй! – вдруг забегает в комнату Сэм с широкой улыбкой на лице, с обезумившим взглядом, в белом халате, шапочке и спущенной маске.

От неожиданно прерванной тишины я вздрагиваю, а те, кто дремал, просыпаются, тихие переговоры прекращаются, и всё внимание присутствующих обращается на Сэма, на, кажется, самого счастливого человека в мире. Значит, всё хорошо.

–Вес 3200, 50 сантиметров, – широко улыбаясь и тяжело дыша, объявляет нам новоиспечённый отец. – Всё хорошо… Джессика в порядке, а малышка… она просто изумительная, – кажется, всё ещё не веря своему счастью, говорит Сэм, а тишина между нами длится ещё буквально одну секунду.

Это лёгкий шок… непонимание… что-то новое, что-то радостное. Это счастье оно зарождается где-то в моей грудной клетке и через секунду оно уже переполняет меня, распространяясь по всему моему телу.

–Поздравляю! – первый подходит к Сэму Джек, пока все остальные радостно смеются и расслабленно вздыхают.

Смех, поздравления и улыбки заполняют эту маленькую комнату ожиданий, тишина сменяется радостными голосами и всё что ещё минуту назад было заполнено нервным напряжением, сменяется такой чистой и искренней радостью и лёгкостью, такой… невероятно сильной энергетикой.

Родители Джессики уже расцеловывают Сэма, обнимают его, поздравляют, как и Адам, как и Молли и скорее бегут к палате Джессики в надежде попасть внутрь.

–Поздравляю, Сэм! – последняя подхожу к нему я и крепко обнимаю его.

Я растерялась и не сразу могла принять его слова о том, что Джессика уже родил, что всё уже хорошо, что она и ребёнок в порядке и пока все поздравляли его, я просто принимала эту мысль и пыталась с ней свыкнуться.

Сэм мгновенно отвечает мне на объятия и вдруг вновь наступившая тишина внезапно окутывает нас.

–Спасибо, Клэр, – отстраняясь, улыбается мне Сэм, и я вдруг вспоминаю, как не любила его, как постоянно успокаивала Джессику после их ссор и как даже мстила ему… вместе с Джеком.

А сейчас этот человек, который, кстати говоря, тоже меня недолюбливал, искренне улыбается мне.

–Идём, думаю, Джессика хочет видеть тебя больше чем Адама или Джека, – усмехается он и, проходя вперёд, выходит в коридор.

Я незамедлительно следую за ним, понимая, что немного волнуюсь, но это волнение теряется в гамме чувств, которые я испытываю. Я уже и не помню, когда в последний раз была так искренно чему-то рада, когда я была так искренне счастлива и пусть не за себя, а за лучшую подругу.

Дверь в палату, в которую уже перевезли Джессику, приоткрыта и оттуда доносятся знакомые голоса. Сэм проходит вперёд, а я осторожно и неуверенно следую за ним.

–Боже… какая она крошечная, – как-то нервно, но с улыбкой говорит Адам, стоя рядом с матерью Джессики, которая держит на руках внучку.

Улыбка на моём лице становится ещё шире, все взгляды устремлены на малышку в розовой пелёнке, по палате разносятся тихие разговоры, смех и всё будто бы светится.

Краем глаза я замечаю Молли и Джека и их улыбки не менее широкие, чем у остальных. Молли смотрит на малышку, а затем переводит взгляд на Джека и что-то говорит ему, от чего улыбка у её мужа тут же меркнет и он отпускает её руку.

Интересно, что такого она ему сказала?

Новоиспечённые бабушка и дедушка недолго держат внучку на руках, делают фото, улыбаются и сюсюкаются с малышкой, а потом выходят, чтобы обзвонить всех родственников и объявить о рождении внучки.

–Джессика, можно? – спрашивает Джек разрешения подержать ребёнка.

–Конечно, – устало, но с счастливой улыбкой говорит Джессика. Вид у неё измученный, но она с такой любовью смотрит на дочь, что думаю, на усталость ей сейчас плевать. – Ты же не забыл, что ты её крёстный? – с улыбкой спрашивает Джессика, передавая дочь Джеку и переводя взгляд на меня.

Что она сказала? Она попросила Джека быть крёстным её дочери? А меня крёстной? Это совпадение или она специально всё так сделала?

–Она твоя копия, Джесс, – говорит Адам всё также стоя в стороне, он словно боится подойти к ребёнку слишком близко.

–Да, она красавица, – шепчет Джек, не сводя взгляда с ребёнка и мне так непривычно видеть его с ребенком на руках, это так странно.

Но ему идёт, Джек умело и уверенно держит малышку, он не боится её уронить или держать как-то неправильно. Сразу видно, он знает, как это делать, он знает, как обращаться с детьми.

А Молли стоит рядом с ним, улыбаясь девочке, держа её крошечную ручку.

–Адам, возьми её, – говорит Джессика, и рядом стоящий Сэм помогает жене подняться повыше.

–Я? – удивлённо усмехается он. – Спасибо, конечно, за доверие, но я лучше пойду, нужно… позвонить, – отвечает Адам и тут же выходит из палаты.

–А Кристофера он на руках едва ли не самый первый держал! – с ноткой обиды в голосе говорит Джессика, и комната погружается в лёгкий смех. – Эй, Клэр, хочешь её подержать? – спрашивает подруга и от слишком неожиданного для меня предложения, я теряюсь.

–Да, – неуверенно улыбаюсь я и, подходя к уже готовому передать мне малышку Джеку, пытаюсь понять, как мне лучше держать руки.

У Джека вдруг начинает звонить мобильник, и Молли не растерявшись, достаёт его телефон из его же кармана.

–Джек, это твоя мама, – говорит Джеку она, пока он всё ещё держит ребёнка на руках.

–Ответь, – смотря то на меня, то на малышку отвечает Джек.

Краем глаза я замечаю, как Молли с недоверием смотрит на меня и всё же выходит из палаты. Она явно не хотела оставлять Джека со мной, но чего она боится? Мы, в конце концов, здесь даже не одни и даже если бы были… то что? Я всё равно не причина их разладов, ну… может лишь одна из них.

–Аккуратно, – говорит мне Джек, осторожно передавая мне ребёнка. – Да, придерживай голову.

У меня руки дрожат, и Джек это явно замечает, потому что на несколько секунд задерживает свои тёплые ладони поверх моих, чтобы убедиться, что я надёжно и правильно держу ребёнка.

Она такая лёгкая… такая крошечная.

–Миссис Росс, нужно пройти в процедурную, – вдруг заходит в палату женщина в рабочей медицинской одежде.

Джессика кивает и Сэм вместе с медсестрой, которая всё это время находилась с нами в палате, помогают ей пересесть в кресло.

Джек едва успевает полностью доверить мне ребёнка, как в палате мы остаёмся вдвоём, если не считать ребёнка и медсестры, которая явно чем-то занята.

Нас мгновенно окутывает тишина, но я её практически не замечаю, как и взгляд Джека, который он с мена не сводит.

–Привет, – шепчу я улыбаясь этой крохе, к которой сейчас обращено всё моё внимание, и малышка устремляет на меня взгляд своих зелёных глаз, таких же зелёных, как и у её матери.

Она, кажется, даже улыбается мне и у меня самой улыбка становится ещё шире. Я крепко прижимаю ребёнка к себе боясь сделать что-то не так, я чувствую тепло её крошечного тела, слышу её тихое дыхание и причмокивания, я чувствую, как она сжимает мой палец, чувствую какая она хрупкая, какая она маленькая. И всё моё тело пронзает дрожь, а по спине вдруг пробегают мурашки.

–Ты будешь прекрасной матерью, – слышу я размеренный голос Джека и с всё ещё широкой улыбкой на лице перевожу на него взгляд.

В сердце что-то словно кольнуло, а на душе стало немного тяжелее, но я не хочу сейчас грустить, не хочу думать о прошлом… не сегодня, не сейчас.

Джек стоит совсем близко ко мне и, склонившись, он неотрывно смотрит на малышку, которую я крепко прижимаю к себе. Черты его лица немного размыты перед моими глазами, но впервые за очень долгое время это слёзы счастья, слёзы радости. И впервые за очень долгое время я чувствую себя хорошо, моя душа едва ли не поёт, а сердце словно расцветает.

–Спасибо, что говоришь это, – улыбаюсь я, и Джек переводит на меня взгляд карих глаз, а не слишком широкая улыбка на его лице всё равно такая же искренняя, как и у меня. – Это, правда, очень важно для меня.

Джек кивает мне и обнимает меня за плечо.

–Ты… знаешь, как они её называли? – пытаясь проморгать непрошенные слёзы, спрашиваю у Джека я.

–Изабелла, – улыбаясь, отвечает мне он.

–Джессики всегда нравилось это имя, – говорю я, и в палату заходит Сэм.

Нам приходится передать ребёнка врачам и покинуть палату. Боже… я уже давно не получала столько положительных эмоций!

–Тебя подвезти? – спрашивает у меня Джек, когда мы выходим из палаты и в коридоре сталкиваемся с Молли.

–Нет, я на машине, – улыбаюсь я, не обращая внимания на презрительный взгляд Молли.

–Ты водишь? – весьма удивлённо спрашивает Джек.

–Да, – киваю я. – Ну, наверное, увидимся на крестинах? – всё ещё изумляясь Джессике, смеюсь я.

–Да, – уверенно кивает он.

–Милый, Кристофер просится домой, – взяв Джека за руку, говорит ему Молли, пытаясь обратить на себя внимание мужа.

–До встречи, Клэр, – устало говорит мне Джек.

–Пока, – взглянув на него, а затем и на Молли, говорю я и выхожу на улицу.

Уже светает, сейчас, наверное, восемь или девять часов утра, но из-за всей этой подзарядки, из-за всех этих эмоция я совершенно не чувствую усталости.

Теперь Джессика мама, у них и Сэмом прекрасная девочка. Всё это до безумства непривычно, кажется, что всё это лишь сон, но к счастью это реальность.

Когда я возвращаюсь в отель, то не застаю Брайана, он или уже уехал или ещё даже не возвращался. Приняв душ и отключив свой мобильник, я ложусь в постель и пытаюсь уснуть, понимая, что если я сейчас не посплю, то усталость даст о себе знать в самый не подходящий момент.

Но сон не приходит. Мысли о ребёнке и так не покидают меня, а из-за сегодняшней ночи, я думаю лишь о том, что скоро и сама стану мамой и все эти мысли… они не пугают меня, они заставляют всё внутри меня… едва ли не трепетать.

Новая неделя, но старые дела и обязанности. До показа остаются считанные дни, в город уже прибывают дизайнеры, модели и влиятельные, знаменитые гости.

Я всегда, всегда волнуюсь всю предстоящую неделю перед показом, волнуюсь из-за деталей, из-за одежды, погоды, музыки, моделей и прочего. Я помню, как нервничала на своём первом показе в Париже, это было… сумасшествие. Я так нервничала, что была готова умереть, но с каждым новым показом мне всегда становилось всё спокойнее и спокойнее. И я уже давно так не нервничала, как нервничаю сейчас.

Это мой первый показ в Нью-Йорке, в городе, в котором я родилась, выросла, в городе, в котором я начинала свою карьеру, в городе, в котором меня все знают, и именно из-за этого я так сильно переживаю.

Но волнение и весь этот стресс мне сейчас абсолютно не нужны. Я боюсь навредить ребёнку, поэтому стараюсь не брать на себя слишком много работы, как я это обычно делаю, а просто довериться профессионалам.

Я люблю всё контролировать, особенно если это “всё” связанно с моей работой, с моим брендом, с моей компанией, с моей репутацией, этот контроль позволяет мне сделать всё так, как я хочу, он позволяет мне сделать всё идеально. Но этот чрезмерный контроль вредит моему здоровью, и я знаю это не просто из-за недосыпа или плохого самочувствия.

Ещё два года назад я так перенервничала на своём первом показе в Милане, что едва ли не упала в обморок прямо перед началом. Я не спала больше трёх суток и примерно столько же дней совсем ничего не ела, потому что из-за стресса я даже смотреть на еду не могла.

Брайана тогда настояла на обследовании, и всё оказалось куда хуже, чем я думала. За тот первый год активного продвижения моей компании я сильно подорвала своё здоровье. У меня был стресс, я перерабатывала, летала слишком часто, сменяя часовые пояса, слишком часто недосыпала, порой голодала, от чего мне не хватало многих витаминов, но причиной всего этого был не только показ, но и Брайан.

Тогда мне было плевать на себя, я думала, я жила работой, но сейчас… сейчас я не одна и прежде всего я должна думать о своём здоровье и о здоровье своего ребёнка.

Поэтому впервые за два года своей такой активной карьеры я действительно отхожу в сторону и перекладываю весь контроль на людей, которых я наняла. Я даю им чёткую инструкцию, направления, говорю, что, как и когда должно быть готово, и сделано, и люди делают, проверяют, сообщают всё Софи, а она в свою очередь передаёт всё мне.

Но тот факт, что я перестала контролировать каждую даже самую мелкую деталь своего показа, не означает, что я просто сижу дома и ничего не делаю.

Я рассылаю пригласительные, собираю подарочные пакеты, общаюсь с моделями, охранной, фотографами и видеосъемкой, разбираюсь с рекламой и журналами. Дел полно, просто они не такие… серьёзные. Я ни с кем не спорю, не ругаюсь, а просто… работаю. Сейчас со всеми ссорятся мои организаторы.

Но я всё же волнуюсь, волнуюсь, что что-то может пойти не так, потому что в Нью-Йорке… всегда что-нибудь происходит. Здесь всегда кто-нибудь кому-нибудь мешает, всплывает чьё-нибудь прошлое или кто-то вдруг из этого прошлого возвращается.

Джек.

–Ты позвонил ей? – всё ещё недовольно, всё ещё протестуя этой идиотской идее, спрашиваю я. – Она приедет?

Ночные улицы города, который никогда не спит, проносятся перед моими глазами, мерцающий свет от рекламных вывесок освещает всё вокруг, но уже через пару минут вся яркость города весь его свет меркнет, остаётся позади меня и теперь дорогу освещают лишь фонари, проезжающие мимо машины и свет фар.

–Да, она в деле, – без особого энтузиазма отвечает Адам. – Чёрт, не верю, что мы это делаем, – усмехается он, хотя Адам сама предложил эту идею, но ему она нравится ничуть не больше чем мне, но боюсь, другого выхода и другого шанса у нас больше не будет.

–Знаю, – чуть крепче сжимаю руль я. – Адам, что она попросила взамен? Какова цена?

–Ты разве забыл, Джек? – с иронией усмехается друг.– Её не интересуют деньги, но не сомневайся, в будущем она обязательно припомнит нам об оказанной услуге и выставит нам счёт.

–Что-то грязное? – вздыхаю я, не имея никакого желания вновь вмешиваться во всё это дерьмо.

–Думаю, чёртовски грязное, Джек.

Между нами повисает недолгая пауза. Мы оба понимаем, куда опять лезем, оба понимаем, что возможно пожалеем об этом, мы оба пониманием, что последствия могут быть абсолютно разными, но мы также понимаем, что другого пути у нас нет.

–Ладно, – прокашлявшись, наконец, говорю я, – я позвоню, как всё решу с ней.

–Идёт, – отвечает мне друг, и мы заканчиваем разговор.

Около двух недель назад Адам предложил, а точнее просто в шутку озвучил самую глупую идею, которую только можно было придумать для того, чтобы помочь Клэр, но… я зацепился за эту идею, зацепился за эту мысль. И чтобы осуществить всё, чтобы просто встретиться с главной проблемой этой идеи нам пришлось подключить немало людей.

И Адам был настроен даже скептичное чем я. Он отговаривал меня от этого, сначала нёс полную чушь, а потом видимо подключил тяжелую артиллерию и начал говорить о том, что мне просто стоит забыть о Клэр, что мне просто стоит отпустить её. И он словно забыл, что я пытался, что частично это у меня даже получилось, но когда она вернулась, всё словно перевернулось, а точнее встало на свои места.

Эти четыре года без неё были худшим временем в моей жизни. Я безумно скучал по ней и в тоже время её ненавидел. Я был злой практически каждый день все эти четыре года, из дома я переселялся в офис, а из офиса в бар и так по кругу.

Смыслом моей жизни стал мой сын и, наверное, это единственное что-то относительно хорошее в моей жизни без Клариссы.

Но когда она вернулась… когда мы поговорили, я будто вновь вздохнул, но мои лёгкие наполнялись не воздухом, а надежей, какой-то глупой детской надеждой, что мы вновь можем быть вместе, вновь можем всё забыть и начать сначала. Мои лёгкие тогда наполнились надеждой, надеждой, которая со времени превратилась в битое стекло.

Но, когда она сказала, что беременна… я действительно поверил, что всё кончено, я действительно готов был смириться со своей жизнью, с этим бессмысленным круговоротом дома, работы и выпивки, я готов был смириться с мыслью, что Клэр не моя и уже никогда моей не будет.