Текст книги "Верхний Ист-Сайд "Прощай, Нью-Йорк?" (СИ)"
Автор книги: Светлана Бланкина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 54 страниц)
========== Глава 31 ==========
Сегодня объявят результаты. Буквально через пару часов Брайан станет сенатором штата Нью-Йорк, и мы переедем сюда, мы будем жить в Нью-Йорке, и мне придётся едва ли не каждый день встречаться с Джеком, Джессикой и со всем этим городом.
Я уже около десяти минут сижу в отдельной комнате совершенно одна и пустым взглядом смотрю на запертую дверь. Я не хочу выходить отсюда, не хочу встречаться с Брайаном, с его командой, с шумом, с весельем от предстоящей победы, мне всё это противно, я не хочу быть здесь. Но у меня нет выбора.
Мне приходится подняться с белого дивана и подойти к одному из многочисленных туалетных столиков этой комнаты, я нахожусь в гримерной, поэтому я пользуюсь возможностью и поправляю свой макияж, хотя в этом и нет особой необходимости.
Я отхожу от зеркала и несколько секунд смотрю на своё отражение. На мне красное платье карандаш чуть ниже колена, с тонкими бретелями и прямым вырезом декольте. Несколько прядей моих прямых волос заколоты сзади, совсем лёгкий макияж на глазах и акцент на алых губах.
Я фокусирую взгляд уже не на своё отражение, а на отражение телевизора, который висит на стене позади меня. Даже здесь в гримёрной включены новости, идёт прямая трансляция подсчёта голосов и итоги, за которыми следит весь штат и в частности около тридцати людей за этой дверью, будут известны уже очень скоро.
Сделав глубокий вдох я выхожу из гримёрной, мгновенно погружаясь в суматоху. По всему офису едва ли не бегают сотрудники Брайана – его администрация, они говорят по телефону, ходят с какими-то бумажками и всё время что-то говорят.
–Мисс Олдридж, вас ищет мистер Хилл, – резко остановившись передо мной, говорит едва знакомый мне молодой мужчина.
Я киваю и прохожу дальше надеясь найти Брайана самостоятельно.
–Где ты была? – спрашивает меня он, когда я прохожу в большую комнату, в которой меньше всего людей и здесь даже тихо.
–В гримёрной, – кротко отвечаю я, подняв взгляд на телевизор.
–Всё хорошо?
Я молчу, не желая ни смотреть на Брайана, ни слышать его, ни быть здесь…, но мне всё же приходится перевести на него взгляд.
–Приходят результаты, делайте громче и готовьте свои бокалы! – забежав в комнату, громко говорит глава администрации Брайана и, уверенно улыбнувшись, женщина вновь удаляется.
Она избавила меня от необходимости отвечать Брайану и дала понять, что уже через несколько минут все будут праздновать, а мне придётся улыбаться, давать интервью, фотографироваться… надеюсь, этот день пройдёт быстрее, чем вчерашний ужин у Джека.
Когда Джессика и Джек вернулись к нам… их обоих будто подменили. Джек больше не язвил в мою сторону, он вообще мало потом что говорил, и у меня было такое ощущение, что Джессика его запугала или просто отчитала. Он весь оставшийся вечер не сводил с меня пристального взгляда, как и с Брайана, который, кажется, ничего подозрительного не заметил.
–Начинается! – кричит кто-то, вбегая в комнату, и звук телевизора прибавляют на несколько делений.
Пока идёт традиционное вступление и счёт голосов, Брайан берёт меня за руку, а затем обнимает меня.
Все в этой комнате знают, что он победит, это знает и Брайан, но я всё равно чувствую его волнение, его нервно сжимающую мою талию руку. И я вспоминаю, как держала его за руку в день его выборов в конгресс четыре года назад, но тогда всё было по-другому. Никто не знал, что он тогда выиграет, как все знают сейчас, Брайан был другим, я была другой и… всё будто повторяется. Мы вновь, как и четыре года назад стоим у телевизора и смотрим на результаты выборов, но сейчас… мы уже абсолютно другие.
И Брайан выигрывает… он становится сенатором штата Нью-Йорк, хотя в должность вступит только через два месяца.
Смех, крики, улыбки, громкие поздравления, звон бокалов, рукопожатия, объятия и нескончаемые звонки телефонов… всё это моментально заполняет весь офис.
И первым делом Брайан не благодарит свою администрацию, не пожимает руки сотрудникам, нет, он первым делом целует меня и мне приходится улыбаться, а затем наблюдать, как все поздравляют его, выпивают, говорят тосты и всё это длится на протяжении двух часов.
А потом папарацци, журналисты, куча вопросов, снимков и ослепляющих меня вспышек.
–Я завтра улетаю в Сиэтл, нужно до конца перевести офис, ты со мной? – спрашивает у меня Брайан, когда мы возвращаемся в отель.
–Как ты можешь сейчас улететь? У тебя сейчас начнётся самый настоящий сумасшедший дом: интервью, приглашения на телевизионные передачи, статьи в газетах…
–Я уезжаю всего на день, тем более я уже дал комментарий насчёт своего избрания в сенат.
–Журналистам на улице? Не думаю, что это считается.
–Так ты едешь со мной или нет?
–Нет, Софи прилетает сегодня, а завтра мы будем искать помещение для моего главного офиса, – снимая туфли, отвечаю я. – Знаешь, Брайана, ты мог бы меня предупредить, что мы переедем. Тебя совсем не волновало, что за собой ты тянешь не только меня, но и всю мою компанию?
Я не злюсь, в этом нет смысла, но не высказать своё недовольство я просто не могу.
–Знаю, что не просто перевезти главный офис из одного штата в другой, но я справился, а значит, справишься и ты, – смотрит на меня Брайан и скрывается в душевой.
Софи была в шоке, когда я сказала ей, что мы с Брайаном переезжаем в Нью-Йорк да я и сама в это ещё не до конца верю. Но я думала, а точнее была уверена в том, что моя секретарша не последует за мной, я была уверена, что она останется в Сиэтле, но… Софи попросила меня оставить её своей главной помощницей. Я, конечно же, согласилась и теперь её самолёт должен приземлиться в Нью-Йорке уже через час.
–А мы так и будем жить в отеле? – взяв свой блокнот и забравшись с ним на кровать, спрашиваю я, когда Брайан выходит из душа.
–Нет, просто в нашей новой квартире ещё идёт ремонт, но думаю, через неделю или две мы будем уже в новом доме.
Я киваю, смотря в ещё чистый блокнот и слышу как Брайан уходит в отдельный кабинет в нашем номере и принимаюсь за работу, как и он.
Я уже три дня нахожусь в Нью-Йорке, но только сейчас, только сегодня я окончательно поняла и осознала, что теперь уже отсюда не уеду, я приняла, я смирилась с тем, что вернулась и теперь мне необходимо взять себя в руки и как можно скорее перевезти сюда свой главный офис.
У меня показ на носу, показ, который я хотела провести в Сиэтле, а не в Милане, это было спланированная акция в поддержку моего города и штата, но, кажется, мне придётся резко поменять решение и всё отменить.
За все эти годы существования моей компании я не провела ни одного показа, ни одной недели моды в Нью-Йорке – в одной из самых модных столиц мира и теперь пришло время.
Показ, до которого осталось меньше двух месяцев будет здесь в Нью-Йорке и всё оставшееся время мне придётся работать 24 часа в сутки, чтобы всё успеть. Но я могу облажаться, могу просто не успеть всё подготовить к показу, потому что на данный момент в этом городе у меня нет ни офиса, ни одного помещения для моего производства, ни одного моего ателье и ни одного сотрудника. Но у меня есть идея… у меня на примете есть одно помещение, которое прекрасно подойдёт для моего офиса, но им займусь не я, а Софи. А пока её нет, я беру свой мобильник и принимаюсь звонить всей верхушке моей компании, всей своей команде.
Я не настаиваю, не прошу, а скорее предлагаю им переехать в Нью-Йорк вместе со мной, вместе с моей компанией, чтобы сохранить всё как есть. Иначе если в моей компании поменяется главный дизайнер и модельеры, то моя предстоящая уже почти готовая коллекции будет выглядеть… не такой, какой я её задумывала и разрабатывала с прошлым составом сотрудников.
Я достаточно легко и быстро могу нанять хорошую и проверенную дизайнерскую группу, новый штат портных, сотрудников, отвечающих за массовое производство и отделы продаж, но нового главного дизайнера… на это может уйти не один месяц.
–Кларисса, ты же знаешь, у меня семья, – с удивлением и сожалением говорит мне Грейс – мой главный дизайнер. – Это всё так неожиданно…
–Я понимаю…
–Может, если бы ты сказала раньше…
–Я бы сказала, если бы знала. Брайан просто… решил сделать мне сюрприз, – усмехнувшись, выдыхаю я, нервно чиркая ручкой в блокноте. – Но, Грейс, я прошу тебя очень хорошо подумать, потому что… если ты откажешься перебраться со мной и с главным офисом в Нью-Йорк… ты потеряешь это место, как бы сильно ты мне не нравилась, как бы хорошо ты не работала, ты потеряешь эту работу.
Грейс несколько долгих секунд молчит в трубку, и я слышу, как тяжело она вздыхает, и я прекрасно её понимаю. Это нелёгкое решение, у неё есть муж, у которого тоже есть работа в Сиэтле, есть двое детей, которые уже ходят в школу, они всю жизнь жили в штате Вашингтон и тут я прошу их сорваться с насиженного и уже обжитого места и переехать на другой конец страны.
Но она должна сделать этот выбор, который повлияет не только на нас обеих, но и нам всю мою компанию.
–Я поговорю с мужем, Клэр, – наконец, говорит мне она и у меня даже появляется надежда, Грейс не сказала «нет», что уже радует.
–Хорошо, я буду ждать твоего звонка, но, пожалуйста, не затягивай, – прошу её я, и отключаюсь.
Я обзваниваю самых важных людей в своей компании и большая часть из них сразу же сказали мне «нет» и я не стала устраивать сцен, просить их, умолять, это их решение и я всех понимаю. Но также есть и те, кого ничто в Сиэтле не держит и они с радостью согласились переехать в Нью-Йорк, всё-таки этот город притягивает.
Время за разговорами пролетает слишком незаметно, и я не замечаю как, зачёркивая очередное имя в блокноте, начинаю засыпать.
У нас с Брайаном всегда так по вечерам, если мы вместе находимся дома. Он в своём кабинете, я в своём, мы работаем, не мешаем друг другу и обычно я засыпаю раньше него, а на утро ухожу, когда он ещё спит.
И сейчас ситуация очень похожа, но жаль, мне пока некуда сбегать по утрам.
–Вернусь завтра… веди себя хорошо, – шёпотом говорит мне Брайан, и я едва понимаю его слова, потому что проснулась пару секунд назад.
Я слышу, как закрывается дверь, а затем приходящее оповещение на моём телефоне.
Пытаясь открыть глаза я нащупываю мобильник на тумбочке, это Софи и она пишет мне, что будет у меня через двадцать минут и я тут же обращаю внимание на время.
Быстро приняв душ и надев что-то более приличное, чем моя пижама, я прошу привести завтрак в номер и встречаю Софи.
–Показ будет здесь, да? – в панике спрашивает девушка, как только я открываю дверь.
–Да, – едва сдерживая улыбку, протягиваю я, пропуская её в номер.
–В феврале? – с ещё большим испугом спрашивает Софи.
–Да, – улыбаясь её реакции, киваю я.
–Боже! – беспомощно опускается на кресло она. – Мы ничего не успеем! У нас нет ни помещения для показа, ни оформления, ни идеи! Ведь… – оборачивается на меня она, – у вас была задумка…
–Мы всё поменяем, всё успеем и всё наладим, – сев на кресло стоящее напротив Софи, уверенно говорю я, смотря прямо на испуганную до ужаса девушку. – Ты приехала, чтобы помочь мне и вместе мы всё успеем, если ты, конечно, успокоишься и перестанешь паниковать.
–Да, конечно, – выдыхает она, и нам подают завтрак. – Только выпью кофе.
Мы с Софи спокойно завтракаем, и я объясняю ей ситуацию с офисом, а точнее я говорю ей, что у меня есть на примете одно помещение, но я не знаю, кто им сейчас владеет.
Я рассказываю Софи про ателье, в котором работала с Розмари, оно очень дорого мне как память и я была бы очень рада, если бы я смогла его выкупить, но Софи я сказала, что оно находится на Верхнем Ист-Сайде и лишь поэтому мне приглянулось. Не хочу рассказывать о прошлом.
–Хорошо, – допивая свой кофе, говорит девушка, – тогда я пойду… схожу туда и всё узнаю. Я скоро вернусь!
Софи сбегает от меня, а я сажусь за компьютер и на официальном сайте своей компании делаю объявление о наборе нового персонала в Нью-Йорке.
Мне нужно несколько новых дизайнеров, большой штат хороших портных, сотрудников по рекламе и всё это очень… муторно. Обычно этим занимается Софи, а не я, но одна она со всем этим не справится, поэтому мне приходится самостоятельно отбирать вновь и вновь приходящие на сайт анкеты.
–Ты узнала, кому принадлежит помещение? – спрашиваю я, когда моя секретарша возвращается в номер.
–Частично… – неуверенно отвечает она, разочарованно сев на кресло и достав свой телефон и блокнот. – У соседних магазинов я разузнала номер владельца, но мне сказали, что помещение не сдаётся в аренду и не продаётся. Но там всё зашторено, ничего не видно и мне показалось, что помещение стоит без дела, поэтому я всё же позвоню владельцу и точно всё узнаю.
–Отлично, – нервно выдыхаю я, сев напротив девушки. – Софи, – говорю я, и она, поднося мобильник к уху, поднимает на меня взгляд. – Мне нужно это помещение, поэтому скажи владельцу, что цена не имеет значения, и я не хочу его снять, я хочу его выкупить.
Софи не стала спрашивать у меня, почему оно мне так нужно и просто принялась за работу, а я вновь села за телефон, чтобы связаться с Сиэтлом и договориться о перевозке вещей из главного офиса в Нью-Йорк.
Я не хочу слышать, как Софи добивается выкупа моего ателье, не хочу зря расстраиваться, поэтому и ухожу в другую комнату. Но, даже занимаясь работой, я не могу не думать об ателье, о компании Розмари, которую она доверила мне, а я просто… бросила её, сбежала и что теперь с ней стало? Что стало со всеми вещами из мастерской? Что стало со стажёрами? Они, наверное, все ещё долго ненавидели меня.
–Сэр, вы не понимаете, мне нужно это помещение, я готова его выкупить у вас за любую цену! – слышу я требовательный голос Софи, когда возвращаюсь в главную комнату, в которой она сидит. – Просто назовите цену! Назовите число!
Этой девушке двадцать четыре, она всего на два года младше меня, но у меня всегда такое ощущение, словно я старше её на десять лет и, возможно, по жизненному опыту оно так и есть.
–Сэр… – обрывается на полуслове Софи и, разочарованно смотря на меня, опускает мобильник. – Он отключился. Этот мужик ни в какую не хочет продавать то помещение, он говорит, что деньги его не интересуют.
–Странно, – протягиваю я. – Но… ладно, тогда займись этим, Софи. Найди помещение для главного офиса и побольше, чтобы мы смогли закончить всю коллекцию в одном месте. Я не хочу бегать по Нью-Йорку из одного места в другое.
–Ладно, – не особо радуясь своему заданию, протягивает девушка и в эту же секунду в дверь номера кто-то стучит.
Я думаю, что нам, наконец, привезли наш обед, который я заказала ещё два часа назад, а сейчас на улице уже темнеет, но когда я открываю дверь…
–Джек? – мягко говоря, с удивлением выдыхаю я, когда вижу его у своего порога и оглядываюсь в номер, чтобы проверить Софи. – Что ты здесь делаешь?
–Привет, Клэр, – без злости, нахальства и даже ненависти вдруг говорит мне Джек, поражая меня ещё больше. – Извини, что отвлекаю, но… мне нужно тебе кое-что вернуть.
Сердце вдруг забилось на порядок быстрее. Джек ведь ненавидит меня, тогда зачем он пришёл? О чём он говорит? Что он может мне вернуть? Мои вещи? Не думаю, что он хранил их столько лет.
–О чём ты? – не понимая, спрашиваю я.
–Я могу только показать, это не займёт много времени… – Джек вдруг осекается и задумчиво смотрит в номер, – или… Брайан тебя не отпустит?
Боже, если бы Брайан сейчас был здесь… не знаю что бы он потом со мной сделал.
–Его нет, он в Сиэтле, вернётся завтра, – говорю я.
–Тогда поздравь его с победой от нас с Молли, – смотрит на меня Джек, от чего мне становится жутко неловко, потому что его взгляд изменился, в нём на удивление больше нет ненависти.
–Хорошо, – киваю я. – А… нам далеко ехать?
–Нет, – оборачивается в коридор Джек. – Мы можем дойти пешком, здесь недалеко.
–Хорошо, – неуверенно киваю я, чувствуя, что ещё об этом пожалею. – Подожди меня внизу, я переоденусь и спущусь.
Джек молча кивает мне и скорее уходит, а я закрываю дверь, чувствуя, как быстро и волнительно бьётся сердце. Не нравится мне это… что Джек может вернуть мне? Может, боль, которую я ему причинила?
–Софи, – говорю я девушке, привлекая её внимание. – Мне нужно отойти ненадолго, ты можешь остаться здесь, Брайан улетел в Сиэтл, вернётся только завтра.
–Нет, я, пожалуй, вернусь в свой отель, – растерянно говорит девушка и идёт к выходу.
–Я напишу тебе сегодня, – киваю ей я, и она уходит.
Пока я переодеваюсь, я понимаю, что сильно волнуюсь, теряясь в догадках и, если Брайан узнает об этом, мне конец.
Я переодеваюсь в Джинсы, чёрный свитер и, надев своё бежевое пальто, выхожу из номера, зная, что внизу меня ждёт Джек.
Как он и говорил мы идём пешком, и никто из нас не говорит ни слова. Рядом с ним я чувствую себя виноватой, чувствую себя зажатой и… никчёмной.
Уже темнеет, на улицах много улыбающихся и веселящихся людей, они все ещё празднуют уже прошедшее Рождество, а мы с Джеком без единого намёка на улыбку идём вдоль улицы в полном молчании и я чувствую себя неловко.
Я скучала по Нью-Йорку, по этим безумно красивым новогодним улицам, где всё сияет, блестит, играет новогодние песни, магазина, на прилавках которых красуются новогодние сувениры, а в воздухе так и веет праздником.
Я озираюсь по сторонам, пытаясь понять, куда он меня ведёт, и немного успокаиваюсь, понимая, что ни в какие тёмные переулки Джек меня не заводит, хотя эта идея просто берд, но всё же.
И я практически до самого конца нашего пути не понимаю, куда мы идём, пока, наконец, не замечаю знакомые очертания и просто не могу поверить своим глазам.
–Так это ты выкупил его? – поражаюсь я, переводя удивлённый взгляд с моего старого ателье на Джека. – Моя секретарша сегодня звонила владельцу и…
–Так это она так упорно просила меня продать это помещение? – усмехается Джек и я, наверное, впервые за эти три дня вижу его настоящую, а не саркастичную улыбку. – Ты в курсе, что она предлагала мне за него миллион?
–Да, – улыбнувшись, киваю я, и между нами повисает неловкое молчание, мы будто резко вспомнили о прошлом, но сейчас мы с Джекм стоим на расстоянии двух метров и… ближе друг к другу мы не подходим. – Зачем ты его купил?
–Это Джессика, – будто оправдывается Джек и, подходя к двери, достаёт ключ. – Там… – открывает дверь он, – сейчас ты сама всё увидишь.
Джек открывает дверь и пропускает меня вперёд, но я не спешу заходить внутрь, мне от чего-то становится страшно, мурашки покрывают всё моё тело, будто от холода, а когда я всё же переступаю порог, мне в нос ударяет сильный запах пыли.
Я делаю несколько шагов вперёд и, пройдя небольшой коридор, выхожу в главный зал. Здесь темно, практически ничего не видно, но Джек включает свет и несколько всё ещё работающих лампочек тускло освещают помещение.
На душе вдруг становится слишком тяжело, здесь всё также как и было, когда я была здесь последний раз, всё также как я и оставила, всё на своих местах, но под толстым слоем пыли. Также я замечаю несколько новых коробок… должно быть это мои вещи, которые перевёз сюда Джек и сейчас мне не очень верится, что это Джессика попросила его выкупить ателье.
Здесь душно и я снимаю пальто и вешаю его на запыленную вешалку, на которой висит моя старая одежда. Всё это так давит… ещё и Джек стоит прямо позади меня.
–Почему ты всё это сохранил? – дрожащим голосом спрашиваю я, не оборачиваясь на него, но Джек молчит.
Заметив знакомую вещицу, я прохожу вперёд к небольшой стенке и, присмотревшись к ней, понимаю, что не ошиблась.
–Ты его не выбросил! – от удивления улыбаюсь я, чувствуя, как на сердце вдруг стало теплее.
Это патефон моего отца, который я, кажется, подарила Джеку, когда мы с ним только начали встречаться, и сейчас на нём установлена пластинка, и я устанавливаю на неё иглу.
Секунда, две и всё помещение погружается в одну из моих любимых песен, и на мгновение я прикрываю глаза, возвращаясь в когда-то счастливое прошлое.
Рядом с патефоном, на ужасно пыльной полке лежит моя цепочка с подвеской в виде сердца, я носила её как память о родителях, а я рядом с этой цепочкой, ещё одна… с птицей, но уже от Джека. И от пыли я сначала даже не замечаю, но приглядевшись, я вижу ещё кое-что… кольцо. Это кольцо Джек надел на безымянный палец моей левой руки, когда он в последний раз делал мне предложение, и это же кольцо я сняла в больнице, как и цепочки и оставила всё там.
Это словно удар ниже пояса или лучше сказать… удар прямо в сердце. Моё дыхание становится всё тяжелее, а каждый вздох отдаёт болью в груди.
Джек молчит стоя позади меня, как молчу и я, а ателье заполняют звуки моей любимой песни.
Я с трудом отхожу от полок, но легче от этого не становится. Помимо всей ткани, сшитых и недошитых платьев в этом ателье, моих личных вещей… я натыкаюсь на свой кабинет, а точнее на его открытую настежь дверь, на которой весит вешалка.
Я готова закричать от боли, готова упасть на пол и зарыдать, но я словно каменею, я замираю на месте и не в состоянии пошевелиться смотрю на весящее на вешалке платье, на моё свадебное платье за сто двадцать тысяч долларов от Elie Saab.
Я повесила его здесь четыре года назад и… оно всё ещё здесь.
–Почему ты не продал его, оно же… столько стоит! – с трудом выговаривая слова, оборачиваюсь на Джека я, не в силах больше смотреть на это белое платье.
Песня заканчивается и всё вокруг нас вновь погружается в тишину.
–Оно твоё, – тихо говорит он, не сводя с меня взгляда, в котором отражается сожаление. – Как и всё это, – говорит Джек, положив ключ от ателье на пыльный стол.
Мы с Джеком стоим по разные стороны комнаты, слушая тишину, которая оказывается громче всякого крика. Я столько должна ему сказать…, но безопаснее и спокойнее, если всё останется, так как есть. Джек не знает о Фрэнке, и я уже никогда ему о нём не расскажу, потому что правда… она заставит его страдать и чувствовать вину, а это незачем. Нашего с Джеком прошлого не вернуть и не исправить, зато я могу спасти его будущее, могу уберечь Джека от боли.
–Почему ты уехала, Клэр? – вдруг спрашивает он, рассеивая мёртвую тишину вокруг нас и его вопрос, его пропитанный болью голос отдаётся уколом в сердце и очередным камнем на моей шее.
–Ты и сам знаешь, – отвечаю я, отводя взгляд.
–Если бы знал – не спрашивал, – говорит Джек, и я чувствую его взгляд на себе. – Тебе было плохо? Было больно? Обидно? Ты так сильно ненавидела меня за то, что я не ответил тебе, за то, что я не уберёг тебя, за то, что меня не было рядом, когда я была так нужен, за то, что не защитил, хотя обещал? – С каждым словом его голос становится всё громче, всё беззащитнее, а мои глаза уже наполняются слезами, потому что я не могу сдержать этой боли. – Или ты уехала из-за чего-то другого? Скажи мне, Клэр? Пожалуйста! Ты даже не представляешь, какого это четыре года мучить себя одними лишь догадками! Я хочу знать правду, я заслуживаю её знать! – горячится он, уже буквально крича. – Это всё из-за меня? Ты знала тех людей, которые… напали на тебя? Ты ведь даже не описала их… и мы не смогли их найти.
–Я ненавидела тогда весь мир, а ты просто был рядом, и я выплёскивала эту ненависть на тебя… ты в этом не виноват, это просто… трагедия, случайность, – говорю я, надеясь, что в столь тусклом освещении и на таком расстоянии Джек не видит моих слёз.
–Почему ты сбежала? Почему… бросила меня? Оставила одного со всей этой невыносимой болью?
Я опускаю взгляд в пол, по щекам скатываются слёзы, которые я едва успеваю смахивать рукой и я молчу, потому что не могу ему ответить, хотя Джек прав, он имеет право знать правду, но… эта бессмысленная правда причинит ему боль и разве плохо, что я хочу его от неё уберечь?
–Не молчи, – раздражённо ходя из одной стороны в другую, говорит Джек, и я слышу в его голосе злость, но я не осмеливаюсь поднять на него взгляд. – Я не мог думать, Клэр, не мог дышать. Я ждал, когда ты вернёшься. Потому что ты была всем. Ты была всем для меня! – Я вздрагиваю, потому что Джек уже кричит, но я всё ещё не смотрю на него, я лишь чувствую, как вновь и вновь разбивается моё сердце.– Нет, я так больше не могу, – нервно усмехаясь, выдыхает он и идёт к двери, которая находится прямо позади меня, он хочет уйти, и я понимаю его, у Джека есть на это полное право, я бы тоже разозлилась и ушла.
Но… Джек идёт не к двери, а ко мне… потому уже через секунду я чувствую его губы, накрывающие мои, я чувствую его обнимающие меня за талию руки, я чувствую его тепло и всю нашу с ним боль. И от неожиданности, я делаю несколько шагов назад, а затем упираюсь в стол.
И я должна бы оттолкнуть его, должна отстраниться, но я едва успеваю заметить, как отвечаю на неожиданный поцелуй, как обнимаю Джека за шею, как поддаюсь ему, как наслаждаюсь его обжигающим моё тело прикосновениям, по которым невыносимо скучала всё это время.
И это не сладкий поцелуй влюблённой пары, не страстный поцелуй наполненный желанием, этот поцелуй наполненный пылающей болью, страданиями, тоской друг по другу и всем нашим прошлым. Этот поцелуй разрывает мне сердце и в тоже время он залечивает его, он наполняет меня теплом, наполняет меня светом, наполняет жизнью. И впервые за все эти четыре года я почувствовала тепло в сердце, я почувствовала, как заживают раны.
Я обнимаю Джека, притягивая его ближе к себе, я касаюсь его волос, чувствуя тепло его тела, чувствуя его быстрое сердцебиение и я касаюсь его, не веря, что это он, что он так близко ко мне, что он со мной, что это он мой Джек и, что он рядом.
Он вдруг поднимает меня, и уже через секунду я чувствую, как Джек садит меня на стол, а затем снова целует в шею не переставая обнимать меня, подбираясь под мой свитер.
–Нет, – выдыхаю я, чувствуя, как сильно сбилось дыхание и Джек замирает. – Мы не можем! – с сожалением или же скорее с нежеланием качаю головой я и опускаю глаза не в состоянии вынести на себе сверлящий меня взгляд Джека. – Я обручена! А у тебя семья, жена, сын! – Я вновь чувствую подступающие к глазам слёзы, потому что прямо сейчас мои слова ломают меня же изнутри, потому что прямо сейчас вся моя душа и всё моё сердце тянется к человеку напротив.
–Не отталкивай меня, – шепчет Джек, заставив меня взглянуть на него. – Ты вернулась… – с измученной улыбкой выдыхает он, придерживая мой подбородок, чтобы я не отворачивалась. – Все эти четыре года я не забывал тебя ни на минуту, и ты вернулась, и я больше я не собираюсь тебя терять…
========== Глава 32 ==========
Я всё ещё чувствую его тёплые и крепкие руки, обнимающие меня за оголённую талию, я чувствую, как его ладонь задевает мой шрам от моих когда-то сломанных рёбер. Тогда мне знатно досталось… три сломанных ребра, одно из которых сломалось в нескольких местах и мне делали операцию – хирургу пришлось извлекать осколки. У меня уже ничего не болит, если только надавить, но шрам… хоть небольшой, но остался.
Джек всё ещё смотрит на меня, он всё ещё заставляет меня смотреть на него и не отворачиваться. И мне очень тяжело это даётся. Его слова… его взгляд… Джеку было также больно, как и мне и я не понимаю… он любит меня? Любит даже после того, что я сделала?
–Знаешь… – выдыхает Джек, опустив взгляд, – Адам говорил мне, что со временем станет легче, что вся эта боль уйдёт, уступив место нашим светлым воспоминаниям, – поднимает на меня взгляд Джек и по всему телу проходятся мурашки, и я не думаю, что от холода. – Тогда почему же мне тебя до сих пор так не хватает?
Джек выдерживает на мне взгляд, он хочет, чтобы я ответила, но что я могу ему сказать, если сама задаюсь подобным вопросом? Но его слова… ни трогают меня до глубины души, они проникают в самые глубокие раны в моём сердце.
–Джек, – уперевшись ладонью в его грудь, останавливаю его я, когда он вновь наклоняется, чтобы поцеловать меня. – Нельзя… мы не можем… мы не должны.
–Но ты не хочешь отталкивать меня, – вновь заставляет меня посмотреть на него Джек. – Я тоже тебе не безразличен, я чувствую это, Клэр, – берёт меня за холодную руку он и подносит к своим губам, не сводя с меня пристального взгляда. – Я чувствую тебя, – выдыхает Джек и подносит мою ладонь к своей груди, и я чувствую его неспокойное сердцебиение. – Вернись ко мне, Кларисса.
Я едва ли не теряю сознание от его слов, но, кажется, всё же перестаю дышать.
О чём он вообще говорит? Что с ним вдруг случилось? Ведь ещё позавчера Джек не скрывал своей ненависти ко мне, он… действительно, по-настоящему ненавидел меня и даже запретил приближаться к его сыну, а сейчас… сейчас он просит меня вернуться к нему.
–Ты же его не любишь… если бы любила, то не играла бы на публику, если бы ты любила этого… Брайана, – морщится Джек, не сводя с меня взгляда, – ты бы сейчас была с ним, а не со мной и твоя рука была бы сейчас в его руке, а не в моей.
Между нами повисает недолгое молчание и я, кажется, схожу с ума… О какой игре на публику он говорит? Джек что-то знает? Я не понимаю…
–Разорви помолвку, Клэр, я разведусь с Молли…
–Нет! – наконец, придя в себя, обрываю его я, отдёрнув свою руку. – С чего это вдруг, Джек? – спрыгиваю со стола я и, обойдя Джека, отхожу за диван на безопасное от него расстояние. – Ты же ненавидел меня, ты же… ненавидел меня, Джек! – искренне ничего не понимаю я. – И почему ты вдруг решил, что я играю на публику? Почему ты вдруг решил, что я не люблю человека, за которого собираюсь выйти замуж?
–Да ладно, Кларисса! – смеётся Джек. – Все вокруг думают, что у вас с Брайаном всё отлично, вы этакая безупречная, влюблённая пара, но, пожалуйста, я тебя умоляю, хватит разыгрывать этот дешёвый спектакль, на который ведутся только те, кто тебя совсем не знает! – вдруг говорит он. – Или же ты, Кларисса Олдридж, действительно любишь Брайана, а ещё пять минут назад ответила на мой поцелуй? Ты же ответила мне, Клэр, ты ответила мне, а не оттолкнула меня.
Джек выдерживает на мне внимательный взгляд, он пытается понять, почему я вру, но я не могу… он ничего не должен узнать.
–Зачем ты врёшь мне, Клэр? Зачем ты… пытаешься обмануть меня? Ради чего? – будто отчаявшись, тихо спрашивает Джек. – У вас с Брайаном договор? Контракт? Политический Брак?
Я не выдерживаю и усмехаюсь и, наверное, это и становится моей ошибкой, я бы могла уцепиться за его слова, за его догадки пусть и неверные, и таким образом обмануть Джека, согласиться с ним и уберечь его от неприятностей.
–Зачем ты это делаешь? – беспомощно выдыхаю я, пытаясь перевести тему нашего разговора, но думаю, Джек всё равно от своего не отступит. – Ты же ненавидишь меня и этому есть веские причины, так почему ты вдруг возвращаешь мне всё мое прошлое и… просишь меня вернуться к тебе? Для чего всё это или ты просто… врёшь мне? Но зачем, Джек? Ты хочешь, чтобы я почувствовала ту боль, что почувствовал ты, когда я уехала? Не сомневайся, я уже давно её почувствовала.
