Текст книги "Крым, Северо-Восточное Причерноморье и Закавказье в эпоху средневековья IV-XIII века"

Автор книги: Светлана Плетнева

Соавторы: Яков Паромов,Ирина Засецкая,Бабкен Аракелян,Джаббар Халилов,Александр Дмитриев,Арам Калантарян,Татьяна Макарова,Алексей Пьянков,Екатерина Армарчук,Рамин Рамишвили
сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 54 страниц)

До настоящего времени раскопками обнаружено шесть раннесредневековых дворцовых сооружений. Два из них открыты в столице Двине, по одному в Аване, Звартноце и два в Аруче.

По мнению К.Г. Кафадаряна, одним из ранних дворцовых сооружений является выявленный в начале 1960-х годов колонный зал на вершине цитадели Двина (табл. 140, 3) (Кафадарян К.Г., 1982, с. 89–96). Зал назван тронным залом Аршакидов, так как он был построен во время основания города (30-е годы VI в.) и имел в центре тронное возвышение. В плане зал представляет собой прямоугольник (29×12,5 м), с двух сторон которого возвышались 8 колонн – по 4 с каждой (на месте сохранилась одна база). Стены зала разрушены до основания, однако судя по сохранившимся неподалеку камням, он был построен из прекрасно обработанного белого песчаника. Перекрытие, видимо, было плоским деревянным с употреблением черепицы. В VI–VII вв. этот зал уже не существовал, так как на его месте открыли маленькие помещения, в одном из которых обнаружено большое количество глиняных булл (Калантарян А.А., 1982, с. 13). По всей вероятности, здесь в VI–VII вв. был расположен архив (диван).

Вопрос о функциональном назначении колонного зала Двина остается нерешенным. В 1985 г. на месте были произведены раскопки, и под его полом были обнаружены выложенные из туфовых квадров основы баз. По всем признакам это громадная трехнефная базилика IV в. (табл. 140, 5), одно из ранних культовых строений Армении (Калантарян А.А., Кафадарян К.Г., 1996, с. 66–70).

В последние годы в Двине в городском квартале, неподалеку от кафедрального собора, открывается новый дворец (табл. 140, 2А), который датируется V–VI вв., но основу составляет центральный колонный зал с тремя парами колонн. На месте сохранились базы колонн очень крупных размеров. Со всех сторон к залу примыкают жилые и хозяйственные комнаты, удачно вписывающиеся в общий ансамбль. Стены дворца выложены из неровных плит малых размеров из необтесанного известняка на глиняном растворе и обмазаны глиной. Колонный зал, видимо, имел плоское перекрытие с двумя отверстиями, расположенными в центрах межколонного пространства. Отлично сохранился пол на утрамбованной, обмазанной глиной основе. В восточной стороне находилась тронная часть зала, где во время приемов восседали высокопоставленные лица. По всему видно, что это первый патриарший дворец Двина, построенный в 70-80-х годах V в., когда в Двин перенесли духовный центр Армении, и разрушенный при восстании 572 г. (Калантарян А.А., 1978; Kalantarian A.A., 1996).

Изучение дворца внесло ряд изменений в хронологию второго дворца Двина. Последний был раскопан еще в 30-х годах и считался дворцом католикоса. Он расположен к северу от кафедрального собора и имеет почти квадратную планировку с центральным парадным колонным залом (табл. 140, 2С), 11×26,7 м, с четырьмя парами колонн, завершавшихся капителями, близкими к ионическим. Об архитектурно-планировочных особенностях и перекрытиях этих дворцов имеется ряд предположений (Халпахчьян О.Х., 1971, с. 93). Датировка этого дворца V веком (Кафадарян К.Г., 1952, с. 110–122; Арутюнян В.М., 1950, с. 57; Халпахчьян О.Х., 1971, с. 99; Д’Онофрио М., 1978) представляется не обоснованной. Окончательно установлено, что дворец построен в начале VII в., при реконструкции собора (Мнацаканян С.Х., 1974; Калантарян А.А., 1978). Впервые это предположение выдвинуто Н.М. Токарским, однако его реконструкция колонного зала в виде перистильного двора не выдерживает критики (Токарский Н.М., 1961, с. 57–59).

В 1987 г. экспедицией детально были изучены вопросы планировки дворца (табл. 142, 2–5). Раскопками выяснилось, что центральный зал дворца имеет крестообразную планировку. Установлено, что до XI в. дворец претерпел ряд планировочных изменений, которые четко наблюдаются и детально восстанавливаются по строительным остаткам. После того, как дворец был превращен в мечеть, центральный зал был переделан в сводчатый (на месте сохранились остатки 16 кирпичных подпорок). Изменилась также планировка южных и северных комнат (Kalantarian, 1991).

Архитектура дворца VII в. в Двине оказала большое влияние на развитие гражданского зодчества того времени. Без сомнений, она отразилась на композиции и декоративном убранстве дворца правителя Армении в Аруче (Аштаракский район), расположенного к югу от собора, возведенного во второй половине VII в. (табл. 142, 8). Раскопки и изучение дворца (Арутюнян В.М., 1953, с. 53–65) показали его сходство по плану и размерам с Двинским дворцом. С северной стороны здания имелась открытая галерея с капителями типа двинских. Дворец в Аруче представляет собой развитие схемы дворца католикоса в Двине, обогащенной наружной галереей не без влияния открытых сеней армянского народного жилища (Халпахчьян О.Х., 1971, с. 95).

В Аруче открыты также остатки второго дворца (18,7×10,7 м), расположенного к востоку от первого. Это трехнефный зал (табл. 142, 9), сводчатое перекрытие которого поддерживали две пары пилонов крестообразного сечения (Токарский Н.М., 1961, с. 66; Д’Онофрио М., 1978, с. 12–14). Стены из желто-оранжевого туфа имеют хорошую сохранность (2,5 м). С внутренней стороны камни более мелкие и плохо обтесаны. Видимо, изнутри стены были оштукатурены. Возможно, что дворец предназначался для приемов и собраний.

При храме Звартеоц в середине VII в. католикосом Нерсесом III был возведен дворец (табл. 142, 11). Дворец был раскопан вместе с храмом в начале XX в. архимандритом Хачиком Дадаяном и стал объектом изучений многих специалистов – архитекторов, археологов, историков, искусствоведов и др. (Тораманян Г., 1942; Токарский Н.М., 1961; Кафадарян К.Г., 1959; Мнацаканян С.Х., 1971а; Халпахчьян О.Х., 1971 и др.). Он состоял из двух крыльев, разделенных коридором. Западное крыло, которое считается парадным, состояло из двух залов – базиликального с колоннадами и сводчатого (трапеция), к которым с северной стороны примыкали комнаты с подвалами.

В южную половину дворца входили комнаты разного назначения, расположенные в три ряда. В этот комплекс входят также баня, сходная по системе обогревания с гарнийской. Здесь же сохранились остатки церкви зального типа V в. С северной стороны имеется открытая галерея.

Дворец, как и храм, был возведен из чистотесаных туфовых крупных блоков. Большинство комнат, главным образом в южном крыле, имели деревянные перекрытия с отверстием в центре – ердиком. Перекрытия больших залов и галерей были сводчатые. Звартноцкий дворец по праву считается «наиболее значительным в художественном отношении гражданским сооружением, возведенным в классический период средневековой армянской архитектуры, когда формировались основные архитектурные типы, которые легли в основу развития армянского зодчества последующих веков» (Халпахчьян О.Х., 1971, с. 97).

Раскопками открыты также остатки дворца в Аване (ныне окраина Еревана) с северной стороны церкви, построенной в конце VI в. По своей планировке дворец отличается от вышеописанных, однако он сохраняет черты, присущие армянским сооружениям тех веков. Стены дворца параллельны основной оси церкви, с которой его объединяет общая техника строительства и общая крепида (Д’Онофрио М., 1978, с. 8).

Кроме дворцов, раскопками выявлены также монументальные сооружения другого назначения. Одна из таких построек находится в Двине на расстоянии одного километра к юго-западу от цитадели (Кафадарян К.Г., 1982, с. 106–108, рис. 85). Ее крайне плохая сохранность не позволяет выяснить планировку. Остатки колонн, расположение баз (четыре ряда по девять колонн) и вообще архитектурно-пространственное решение здания говорят о том, что оно могло быть большим рынком, построенным в V–VII вв. в таком крупном городе, как Двин, имевшем свои торговые традиции. Наличие гражданских сооружений подобного назначения не вызывает сомнения. Интересно отметить, что еще в 1960-е годы была сделана попытка связать архитектуру этого здания с ближневосточными параллелями (Оганесян К.Л., 1961, с. 88).

Архитектурно-планировочное решение раннесредневековых гражданских сооружений основано на местной традиции. Убедительна точка зрения исследователей, связывающих их планировку с конструктивным решением народного жилища (Арутюнян В.М., 1950; Кафадарян К.Г., 1952). Однако раннесредневековые дворцовые сооружения по своим плановым композициям имеют тесную связь и с аналогичными постройками предшествующих эпох, особенно с Урарту (Dyson R.H., 1972, fig. 9; Мартиросян А.А., 1974, рис. 30; Тирацян Г.А., 1978, с. 45–46). Не исключена возможность существования подобных дворцовых сооружений в античных городах Армении. Ряд исследователей справедливо указывают также на проникновение некоторых сасанидских и сирийских элементов в монументальную светскую архитектуру Армении (Strzigovski J., 1918, s. 267; Якобсон А.Л., 1950, с. 49, 51; Мнацаканян С.Х., 1971, с. 247 и др.).

Архитектура раннефеодальной эпохи была богата скульптурным убранством. Особенно надо отметить церкви Птгни в Абовянском районе (VI в.), Ереруйк (V в.) и знаменитый храм Звартноц, опоясанный рельефными и скульптурными изображениями.

Одними из самых ранних памятников скульптуры, частично еще связанных с язычеством, следует считать каменные плиты из усыпальницы царей Аршакидов в Ахце, на которых изображены Даниил во рву со львами, птицы и бычок среди виноградных лоз, равноконечный крест с птицами, охотник, поражающий копьем вепря и пр. Эти изображения, отражающие астральные, дохристианские представления, являются также весьма распространенными мотивами раннехристианского искусства.

К IV–VII вв. относятся украшенные рельефами стелы, представляющие собой квадратные в плане монолитные изваяния, стороны которых покрыты изображениями в два, три и более рядов: Богоматерь с младенцем на троне, свиноголовый царь Трдат в царской одежде, Григор-просветитель, ангелы, святые и сцены из священной истории (Аракелян Б.Н., 1949, с. 38–56; Азарян Л., 1975). Уникален Одзунский памятник. Разработанная двумя арками, его постройка подымается над высоким пьедесталом, украшенным ступенями. В проемах арок размещены две стелы, украшенные разными сценами, связанными с распространением христианской религии. Они являются не надгробными, а скорее мемориальными памятниками (История армянского народа, 1984, с. 593–601).

В убранстве памятников IV–VII вв. широко применялось искусство мозаики и стенной живописи. На таких известных памятниках, как кафедральные соборы Вагаршапата и Двина, храм Звартноц, встречаются остатки мозаики из разноцветных камней и стеклянной пасты. Особенно выделяется двинская мозаика, состоящая из геометрического орнамента (табл. 140: 7) и изображения Богоматери (Кафадарян К.Г., 1952, с. 97; Патрик А., 1964; Калантарян А.А., 1970, табл. XLII). Интересные мозаики VI–VII вв. сохранились в Иерусалиме (Кондаков Н.П., 1904, с. 257, табл. XI–XII; История армянского народа, 1984, с. 602–605).

В ранних памятниках (IV–V вв.) следов фресок сохранилось очень мало (Касах, Эчмиадзин, Текор, Аштарак) (Дурново Л.А., 1957, с. 8). С конца V в. появляются архитектурные памятники, богато украшенные стенной живописью. Среди них надо указать церкви св. Степаноса в Лмбате, Коша, храмы Талина, Аруча (Дурново Л.А., 1957, с. 9–12). В последние годы интересные фрески открыты в маленькой церкви Кармравор (Аштарак).

Крепостное строительство. Своеобразие историко-социальных условий раннесредневековой Армении обусловило появление еще одной категории архитектурных памятников – крепости. По своему назначению крепости-поселения традиционны для Армянского нагорья, и большинство из них возникли во время неустойчивой военно-политической обстановки (табл. 147).

В последние годы изучены фортификационные постройки в регионах Ниг, Арагацоти, Ширак. Часть этих крепостей входила в оборонительную систему, которая защищала северные границы Арарата и Ширакского плато (Закари-берд, крепости Ашнака, Дастакерта, Аруча, Коша, Варденуга, Ернджатапа и др). Линия мощных оборонительных стен крепостей (ширина 2,0–3,5 м) совпадает с конфигурацией рельефа местности. Все они созданы по фортификационным принципам своей эпохи с опорой на традиции античного времени (рис. 17).

Рис. 17. Раннесредневековые крепости Армении (системы оборонительных сооружений). Составлена А.А. Калантаряном.

Торговля и ремесло.

(А.А. Калантарян)

Экономическое развитие Армении в эпоху раннего средневековья было обусловлено политической обстановкой и географическим положением страны. Армения находилась между Ираном и Византией, задававшими тон в международной торговле. По Армянскому нагорью проходили важные торговые пути, а города были перевалочными пунктами транзитной торговли. Еще в римскую эпоху придавалось большое значение международным транзитным путям, идущим из Китая в Среднюю Азию через Экбатану и Арташат к южным, восточным и северным портам Черного моря; эти пути четко указаны на карте Tabula Peutingeriana (Манандян Я.А., 1954, с. 126–180; Еремян С.Т., 1939; Пигулевская Н.В., 1956). О транзитной торговле через Армению в византийско-сасанидскую эпоху упоминается в кодексе Юстиниана, в императорском эдикте 408/9 г. (Манандян Я.А., 1954, с. 108–110), согласно которому международная торговля велась в трех пунктах: Нисибине (Иран), Каллиникуме (Византийская империя) и Арташате (Армения). В V в. роль Арташата перешла к Двину – новой столице Армении. Двин как торговый центр международного обмена упоминается у Прокопия Кесарийского (Прокопий Кесарийский, 1880, с. 181–182).

О развитой международной торговле свидетельствуют находки глиняных булл, которыми опечатывались товары (Калантарян А.А., 1982, с. 25–26). Применение булл в торговле широко практиковалось в Сасанидской державе (Fray R.N., 1968).

Развитию международной торговли в Армении широко способствовало активное денежное обращение. В Двине и других раннесредневековых памятниках обнаружено большое количество сасанидских и византийских золотых, серебряных и медных монет. Судя по этим находкам, в сасанидское время основной платежной денежной единицей в Армении была драхма (Мушегян Х.А., 1962, с. 19). В VI–VII вв. Двин как один из крупных экономических центров имел свой монетный двор и чеканил сасанидские драхмы Хосрова II Парвеза (590–628) со специальным знаком (Мушегян Х.А., 1983).

Во время раскопок в Двине обнаружены стеклянные византийские экзагии весом в одну номисму (4,4 г), приравниваемые к византийским золотым монетам. Кроме того, найдены две бронзовые гири весом 12 и 2 номисмы (табл. 143, 2; 144, 2) и множество каменных и стеклянных гирь разных весов.

Все это указывает на наличие в Армении византийско-сасанидской денежно-весовой системы, которая широко применялась в торговле и ремесленном производстве, особенно ювелирном (Варданян Р.О., Калантарян А.А., 1983, с. 38–39).

В Армению ввозились разные товары: китайские шелковые ткани (Манандян Я.А., 1954, с. 110; Пигулевская Н.В., 1951), жемчуг (Орбели И.А., 1963, с. 514), стеклянные изделия (Калантарян А.А., 1980), сасанидские чаши и многое другое.

Значительно меньше сведений сохранилось о внутренней торговле. Они в основном содержатся в церковных канонах и касаются организации торгового дела (Калантарян А.А., 1982, с. 29; Пигулевская Н.В., 1946, с. 228–229; Тревер К.В., 1967). Целый ряд исследователей, занимавшихся вопросом организации производственных групп Армении (Аракелян Б.Н., 1949, с. 29; Мнацаканян С.Х., 1958, с. 84–104), указывают на сходство форм организации труда в торговле и в строительном деле.

Керамика. Раннесредневековая керамика Армении, известная по раскопкам городов, крепостей и поселений, расположенных в Араратской долине и на нижних склонах горы Арагац (Двин, Айгеван, Звартноц, Ошакан, Аруч, Ахц, Аван), в основном делится на две большие группы: строительную и хозяйственно-бытовую.

Строительная керамика представлена кирпичами, водопроводными трубами, черепицами разных размеров, а также плитками для внутренней отделки зданий.

В Двине, как и в других крупных городах, наряду с камнем в строительстве широко применялся сырцовый и обожженный кирпич, поскольку в его окрестностях не было каменоломен, а перевозка камня была связана с большими трудностями. В раннем средневековье использовали кирпич устойчивых пропорций: 4x2x1 см. Большое здание VIII в. в цитадели Двина построено из кирпича размерами 49,6×24,8×12,4 см. Широко применялся обожженный кирпич размерами 20×20×5 см.

Особо надо отметить орнаментированные плитки-кирпичи с изображениями животных и растений, явно культового характера, которые изготовлялись в специальных формах. Две такие плитки, датируемые VI–VII вв., найдены Н.Я. Марром в конце XIX в. в селе Паша-Гех (Марр Н.Я., 1894, с. 87, рис. 49) (табл. 150, 5). Во время раскопок ахцской усыпальницы аршакидских царей, датируемой IV в., было найдено несколько десятков обломков плиток с изображениями птиц, животных и растений (табл. 11, 1, 3, 7-10). В ахцских сценках чувствуется влияние сасанидских рельефных изображений. В Закавказье подобные кирпичи встречаются редко. Отдельные находки известны из с. Кохб (табл. 150, 2, 4, 6), а также из храма Тхоба-Ерды в Горной Ингушетии (Тревер К.В., 1959, с. 319, рис. 29).

Производство черепицы, продолжая традиции античной эпохи, получает широкое развитие в V–VII вв. Все культовые монументальные сооружения Армении этого периода были перекрыты черепичной кровлей. Черепицы, богато орнаментированные и окрашенные в красный цвет, делятся на два вида: плоские с высокими бортами (солены) и полусферические с кольцевидными выступами (калиптеры). Ранние черепицы отличаются более крупными размерами и грубой отделкой. Они встречаются в Айгеване, Ахце (табл. 149, 1–3), в нижних слоях цитадели Двина. В V–VII вв. как в водоснабжении, так и в других коммунальных целях широко применялись керамические трубы разных размеров (табл. 149, 4, 9-11) (Кафадарян К.Г., 1952, с. 78–80).

Разнообразными сосудами представлена кухонно-бытовая керамика. В настоящее время по материалам города Двина и других памятников Араратской долины удалось выделить несколько групп бытовой керамики. Четкая стратиграфия памятников позволяет датировать ее V–VII вв.

Большую группу образуют карасы для хранения вина и сельскохозяйственных продуктов. Их ранние образцы имеют красноватый черепок, вытяжное тулово с острым поддоном, короткую шейку и украшены поясками с елочной орнаментацией (табл. 145, 2). Они тяготеют к аналогичным античным сосудам и датируются IV–V вв. В V–VII вв. формы карасов видоизменяются. Они в основном имеют вздутое тулово, украшенное широким елочным орнаментом, острый или круглый поддон (табл. 145, 3), бледно-желтый черепок.

Большое распространение имели горшки различных форм, причем по форме, профилировке отдельных частей и орнаментации сосуды V–VI вв. отличаются от более поздних. Кроме того, наблюдается ряд локальных особенностей, характерных для отдельных памятников. Так, двинские образцы имеют шаровидное тулово с широким венчиком и чуть выпуклое днище (табл. 146, 3). Горшки, в основном сероглиняные, продолжают традиции античных сосудов. Для сосудов VII–VIII вв. характерны более прямые бортики, широкие днища и ступенчатые венчики.

Кувшины и чаши изготовлены из хорошо отмученной мелкозернистой глины красноватого и сероватого оттенка. Кувшины имеют грушевидное тулово с узкой шейкой (табл. 145, 21). Встречаются ойнохои, иногда с зооморфными венчиками. Чаши, в основном краснолощеные, представлены многообразными формами с характерными профилированными срезанными венчиками, круглыми днищами.

В раннесредневековых памятниках Армении обнаружены также другие виды керамики: большие одноручные кувшины, двуручные горшки, крупные тазы и молочники, кружки, крышки сосудов, светильники и др. Эти сосуды по форме и орнаментации имеют прямые аналогии в соседних регионах – Грузии, Азербайджане, на Ближнем Востоке. Весьма интересны находки ладьевидных светильников византийского типа, изготовленных в двустворчатых формах и богато орнаментированных (табл. 142, 13–16).

Для керамики указанного периода характерны все виды орнаментации: выемчатая, накладная, линейно-крашеная и штампованная. Широко распространен орнамент, изображающий виноград – излюбленный мотив армянских мастеров. Крашеная керамика продолжает традиции керамики античного времени и бытует до XII–XIII вв.

Нет сомнения, что в V–VII вв. в Армению, наряду с другими высокохудожественными предметами и текстильными изделиями, ввозились также керамические сосуды. Однако таких находок немного, и их происхождение и датировка часто являются спорными.

Интерес вызывает поливная керамика (табл. 146, 1, 5, 7, 8), представленная сосудами бледно-небесного цвета с серебристым оттенком и имеющая многочисленные аналогии в античных памятниках Армении. Техника глазуровки сосудов, видимо, перешла в раннее средневековье, и сосуды описанного типа производились в таких крупных ремесленных центрах, как Двин. Однако часть их происходит из Сасанидского Ирана, что подтверждается и аналогичными материалами.

Очень интересна ампула малоазийского происхождения с изображением св. Андрея и греческой надписью (табл. 150, 11).

Кузнечное дело. Одним из наиболее распространенных ремесел в раннем средневековье было кузнечное дело. Интересные сведения о кузнецах и орудиях их труда встречаются с V в. (Мовсес Хоренаци, 1893, с. 108; Лазарь Парпеци, 1904, с. 91–92). В Двине обнаружены остатки кузнечных мастерских с характерным шлаком и готовой продукцией. Большой интерес представляют серпы, секач и, в особенности, крупные лемехи плуга (Кафадарян К.Г., 1952, с. 156; Аракелян Б.Н., 1958, с. 136; Калантарян А.А., 1970, с. 44), происходящие из Двина, Гарни и Звартноца. Найдены также тесла, орудия каменотесов, ножницы с серповидными и прямыми лезвиями и др. (табл. 152, 1-16).

Особенно интересны орудия труда мастеров-каменотесов и садоводов на рельефах храма Звартноц (VII в.) (табл. 141, 6, 7): топоры-молотки для обтески камней, лопаты, кирки, сечки и пр. (Strzigovski J., 1918, s. 425; Токарский Н.М., 1961, с. 136; Кафадарян К.Г., 1952, с. 100–101; Аракелян Б.Н., 1949, с. 73–76; Бархударян С.Г., 1963, с. 27–29).

Оружейное дело. Оружейное дело раннесредневековой Армении с археологической точки зрения изучено мало. Исторические сведения дают возможность исследователям выдвинуть некоторые вопросы, касающиеся военного дела и оружия (Ацуни В., 1923; Абрамян В.А., 1956; Кафадарян К.Г., 1952; Аракелян Б.Н., 1958; Тирацян Г.А., 1960; Калантарян А.А., 1965). По данным первоисточников, Двин в V–VII вв. становится одним из центров оружейного производства и сохраняет свое значение во время арабского владычества (Гевонд, 1862, с. 96). Оружие изготовлялось и непосредственно в военных отрядах оружейниками, которые сопровождали армию в походах. Такое явление наблюдалось также у арабов и позже – у монголов.

Раннесредневековое оружие Армении, обнаруженное во время раскопок и в виде случайных находок, делится на две большие группы – наступательное оружие и защитные доспехи.

Наступательное оружие в основном представлено железными стрелами. Наибольшее распространение имели трехгранные черенковые наконечники стрел в различных вариациях (табл. 152, 23–27, 30, 31). Стрелы в Армении встречаются с VI–V вв. до н. э. (Есаян С.А., Калантарян А.А., 1976, с. 274, табл. III, 10), широко известны в античной эпохе (Аракелян Б.Н., 1982, табл. XXIX, XXX) и сохраняются до VII–VIII вв. н. э.

К раннему средневековью относятся также некоторые виды черенковых стрел с расширяющимися усиками, ромбовидными, овальными в сечении или четырехгранными наконечниками (табл. 152, 29, 32). Такие стрелы обнаружены в слоях V–VIII вв. в сопровождении четко датируемого комплекса материалов (керамика, стекло, монеты и др.).

Стилистический анализ стрел и четкая стратиграфия памятников позволяют заключить, что некоторые наконечники появляются еще к VI–V вв. до н. э. и сохраняются до конца VIII в. н. э. Плоские железные стрелы с усиками появляются в Двине с V в. и прослеживаются до VII–VIII вв., в то время как четырехгранные стрелы появляются с античного времени и бытуют до VIII в. Стрелы овального сечения встречаются в V в. и сохраняются до XIII в. Интересно отметить, что подобная хронологическая картина наблюдается и в соседних с Арменией странах (Чилашвили Л.А., 1963, табл. IV; 1964, с. 124–125; Асланов Г.М., 1963, с. 8; Ваидов Р.М., 1961, рис. 22), в Средней Азии (Беленицкий А.М., 1950, с. 103, табл. 51; Тереножкин А.И., 1947; Литвинский Б.А., 1965, с. 79–91; Зеймаль Е.М., 1964, рис. 4), Афганистане (Ghirshman R., 1946, pl. 43).

О конструкции луков мы не имеем никакого представления. В армянских письменных источниках упоминается о широких мощных луках (Мовсес Хоренаци, 1893, с. 19); одно изображение сохранилось на рельефах церкви Птгни (рельеф Мануела Аматуни) (Аракелян Б.Н., 1949, с. 67–68, рис. 45).

Копья обнаружены в ограниченном количестве, в основном из раскопок Двина. Все образцы ромбовидные или овальные в сечении с круглыми втулками разных размеров (табл. 152, 20, 21).

В раннесредневековых письменных памятниках довольно часто встречаются упоминания о шлемах, кольчугах, панцирях и щитах. Однако в комплексах археологических предметов раннесредневекового периода защитные доспехи представлены слабо. Найдены несколько панцирных пластинок разных типов (табл. 152, 17–19, 22) и кольчуга, составленная из небольших железных колец. Пластинки прямоугольные, с чуть округлыми углами, снабжены отверстием для скрепления друг с другом. Подобные панцири, широко распространенные в сасанидский период, известны из раскопок Пенджикента (Беленицкий А.М., 1950, табл. 51).

Ювелирное дело. Армения была известна своими золотыми и серебряными приисками (Лазарь Парпеци, 1904, с. 117; Фавстос Бузанд, 1953, с. 22; Мовсес Каланкатуаци, 1984, с. 25, 91), которые были сырьевой базой, способствующей развитию ювелирного дела. Источники V–VIII вв. неоднократно упоминают о лучевидных головных уборах, одежде и украшениях, серебряных сосудах и лампадах, панцирях и шлемах, украшенных золотом и серебром, об оружии и других изделиях, инкрустированных драгоценными камнями (Агатангелос, 1909, с. 18; Фавстос Бузанд, 1953, с. 58; Мовсес Каланкатуаци, 1984, с. 49–52, 86–89), однако археологический материал, относящийся к украшениям, представлен в весьма незначительном количестве. В Двине в слоях V–VI вв. обнаружены серебряные ложечки, которые употреблялись в ювелирном деле (табл. 153, 3, 4). Внешне они похожи на сасанидские образцы, изображенные на серебряных сосудах. На одной из них имеются концентрические украшения, встречающиеся на коптских костяных амулетах. VII веком датируется коллекция серебряных украшений, в которую входят четыре перстня, два колечка и маленький крест (табл. 143, 10, 19–21, 24, 25), по форме сходный с крестами, изображенными на ранневизантийских серебряных чашах (Dalton О.М., 1925, p. 327, tab. IX).

Особый интерес представляют материалы ювелирной мастерской из двинской цитадели, размещенной в западном крыле колонного зала IV–V вв. Здесь были обнаружены литые куски золота, необработанные полудрагоценные камни, интальи из гишера, сердолика, агата с изображениями высокопоставленного лица, вепря, журавля (табл. 144, 9; 143, 16, 17) и другие украшения из металла и кости. В Двине обнаружен также маленький золотой крест с сасанидской геммой в центре (табл. 143, 23).

Источники свидетельствуют также о производстве в Армении серебряных чаш. Весьма интересны две чаши и ложечки из Новобаязетского клада, обнаруженного в 1907 г. (табл. 153, 1–2, 5, 6) (Смирнов Я.И., 1909, табл. CXXIII, 307, 309; Orbeli J., 1940, III, 229b). На одной из чаш изображена сцена царской охоты, на второй – грифон. Стилистический анализ указывает на их позднесасанидское происхождение (Тревер К.В., 1952, с. 284; Fayons S., 1957, p. 75), более того, К.В. Тревер считает их местными изделиями. В последнее время в фондах Государственного музея Грузии обнаружена еще одна чаша со схематическим изображением лошади, видимо, происходящая из того же клада (Есаян С.А., 1964, с. 81–86) (табл. 153, 7).

Украшения из раннесредневековых памятников Армении в основном серебряные или бронзовые (Кафадарян К.Г., 1952, с. 170–172; Калантарян А.А., 1970, с. 46). Своеобразен набор женских украшений, состоящий из серег, подвесок, браслетов, шпилек для волос и др. (табл. 143, 18, 22, 26–28). Геммы представлены случайными находками (табл. 143: 6, 8, 9), однако несколько экземпляров известны из раскопок (Двин, Джервеж). Надо отметить, что часть гемм чисто сасанидского происхождения; видимо, они принадлежали высокопоставленным чиновникам, торговцам, представителям духовенства (Кафадарян К.Г., 1982, с. 49, 134).

Стеклоделие. В средневековых памятниках обнаружены также стеклянные бусы и браслеты (Жамкочян А.С., 1981). В армянских средневековых письменных источниках стеклоделие как ремесло упоминается с IV в. (Агатангелос, 1909, с. 85–86) в связи с описанием жития св. Рипсимэ. В армянских рукописях Матенадарана, часть которых переписана из более ранних оригиналов, сохранились многочисленные рецепты изготовления стекла, описание разных технологических приемов, применяемых в стеклоделии (Кафадарян К.Г., 1940).

Тем не менее, у ряда исследователей имелись сомнения в существовании стекольного производства в раннесредневековой Армении, особенно в ее столице – Двине (Шелковников Б.А., 1952; Кафадарян К.Г., 1982). Однако в последние годы в слоях V–VII вв. Двина, Айгевана, крепостей Гарни и Ацавана обнаружено большое количество стеклянных изделий, изготовленных различными способами (Джанполадян Р.М., 1974; Калантарян А.А., 1970; Тирацян Г.А., 1968).

В центральном квартале города Двина при раскопках колонного зала дворца V–VI вв. была найдена плавильная печь для стекла (Костанян К.А., Калантарян А.А., 1978). Она состояла из двух прямоугольных очагов, расположенных друг за другом (длина 2,5 м, ширина 0,7 м). На них клали тигли для варки стекла, представляющие собой керамические мискообразные сосуды с толстыми стенками, на днищах которых сохранился толстый слой стеклянной массы. Мастерская была основана в начале VII в. при реконструкции кафедрального собора и постройке нового дворца католикоса для изготовления по специальному заказу церковной утвари, лампад для люстр, предметов внутреннего убранства.

Анализ двинских стекол подтверждает, что они относятся к группе N₂O-MgO-Al₂O₃-SiO₂, близкой к стеклам Грузии и Азербайджана. Наличие в стеклах Al₂O₃ свидетельствует о том, что в сырье как дополнительный компонент вводились обсидиан или пемза, которыми очень богаты недра Армении. Среди находок выделяются пенообразные массы, образовавшиеся при термической обработке обсидиана – технологическом приеме для облегчения дальнейшего его измельчения.