Текст книги "Исход. Том 2"

Автор книги: Стивен Кинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 43 страниц)

Глава 14

Стью очнулся от тревожного ночного сна на рассвете, дрожа от холода, хотя Кин и прижимался к нему. Утреннее небо сияло холодной голубизной, но, несмотря на дрожь, Стью весь горел. У него поднялась температура.

– Заболел, – пробормотал он, и Кин посмотрел на него. Пес повилял хвостом и побежал вдоль оврага. Он принес обломок дерева и положил его к ногам Стюарта.

– Я сказал «болен», а не бревно, но думаю, что и это подойдет, – сказал Стью собаке, и по его команде Кин натаскал еще веток. Вскоре уже можно было развести костер. Даже от жара костра Стью никак не мог согреться, хотя пот градом катился по его лицу. Ирония судьбы – он заболел гриппом или чем-то еще в этом же роде. Он простыл на второй день после того, как Глен, Ларри и Ральф оставили его одного. Еще два дня грипп, казалось, оценивал его – стоит или не стоит брать его в плен? Очевидно, Стью стоил этого. Ему становилось все хуже. А в это утро он вообще чувствовал себя отвратительно.

Среди всякой ерунды в кармане куртки Стью отыскал обломок карандаша, записную книжку (все организационные вопросы Свободной Зоны, некогда казавшиеся жизненно необходимыми, теперь же оказавшиеся полной чепухой) и брелок с ключами. Он долго рассматривал ключи, снова и снова возвращаясь к ним на протяжении нескольких последних дней, каждый раз удивляясь, насколько сильную, до боли, тоску они вызывают. Этот ключ был от его квартиры. Вот этот – от его шкафчика в раздевалке. А этот – от машины, тронутого ржавчиной «доджа» выпуска 1977 года, – насколько он понимал, машина до сих пор стояла позади его многоквартирного дома на Томпсон-стрит, 31 в Арнетте.

На брелоке была и его карточка, на которой было написано: «СТЬЮ РЕДМЕН, ТОМПСОН-СТРИТ, 31 – ПН (713) 555-6283». Он снял ключи с брелка, задумчиво подкинул их на ладони, а затем отшвырнул прочь. Все, что осталось от человека, которым он некогда был, звякнув о камни, упало на дно оврага, – здесь, как надеялся Стью, ключи будут пребывать до скончания веков. Он вырвал из записной книжки чистый листок.

«Дорогая Франни», – написал он вверху.

Он поведал ей все, что произошло с ним до того момента, когда он сломал ногу. Он надеялся снова увидеть ее, но теперь он сомневается, что это возможно. Единственное, на что он может рассчитывать, это то, что Кин отыщет дорогу в Свободную Зону. Он смахнул тыльной стороной ладони слезы и написал, что любит ее. «Думаю, ты погорюешь обо мне и будешь жить дальше, – написал он. – Ты и ребенок должны жить дальше. Теперь это самое главное». Он вздохнул, свернул записку и засунул ее в отделение для адреса на брелоке. Затем пристегнул брелок к ошейнику Кина.

– Хорошая собака, – сказал он, когда дело было сделано. – Хочешь прогуляться? Найти кролика или что-нибудь еще?

Кин взобрался по склону, на котором Стью сломал ногу, и исчез. Стью наблюдал за его уходом со смесью горечи и удовольствия, потом взял консервную банку, которую принес ему из своей экспедиции Кин вместо палки. Он наполнил банку грязной водой. Вода отстаивалась, ил оседал на дно. Конечно, это было неприятное пойло, но, как говорила его покойная матушка, лучше это, чем совсем ничего. Он пил медленно, постепенно утоляя жажду. Глотать было больно.

– Жизнь – несомненно, сука, – пробормотал Стью, а затем рассмеялся над собой. Он ощупал опухшие миндалины. Затем снова лег, вытянув ноги, и задремал.

Час спустя он проснулся от толчка, вцепившись руками в песчаную почву в сонной панике. Снился ли ему кошмар? Если так, значит, кошмар продолжался. Земля медленно двигалась под его руками.

«Землетрясение? Бывают ли здесь землетрясения?»

На секунду ему показалось, что это, должно быть, бред, что во время сна у него вновь поднялась температура. Но, оглядев овраг, он увидел, что со склонов небольшими ручейками стекает земля. Подпрыгивая перед его изумленными глазами, проносился щебень. А затем раздался слабый, отдаленный глухой грохот – казалось, он протолкнулся ему в уши. А еще через секунду Стью жадно ловил воздух ртом, как будто внезапно весь воздух был вытолкнут из оврага.

Откуда-то сверху послышалось жалобное повизгивание. Кин стоял на западном склоне оврага, поджав хвост. Он смотрел на запад, в направлении Невады.

– Кин! – закричал охваченный паникой Стью. Этот грохот напугал его – как будто сам Господь Бог внезапно коснулся стопами пустынной земли где-то поблизости.

Кин опрометью спустился по склону и, повизгивая, подбежал к Стью. Стью, погладив собаку, почувствовал, как та дрожит. Ему необходимо увидеть, необходимо. Внезапная уверенность пришла к нему: то, что должно было случиться, происходит. Прямо сейчас.

– Я поднимусь наверх, мальчик, – пробормотал Стью.

Он пополз к восточному склону оврага. Этот склон был немного круче, но там было больше опор для рук. Последние три дня Стью размышлял над тем, что ему, возможно, удастся подняться вверх, но он не видел в этом никакого резона. На дне оврага он был укрыт от пронизывающего ветра, к тому же здесь была вода. Но теперь ему необходимо было вылезти из оврага. Он должен увидеть. Волоча за собой раздробленную ногу, как клюшку, Стью приподнялся на руках и посмотрел вверх. Края оврага показались ему далекими, почти недосягаемыми.

– Не смогу, мальчик, – пожаловался он Кину, но все равно сделал еще попытку.

На дно оврага обрушилась целая груда щебня – результат… землетрясения. Или чего бы там ни было. Стью подполз к этой груде и начал медленно продвигаться вверх с помощью рук и левого колена. Он поднялся ярдов на двенадцать, затем соскользнул вниз ярдов на шесть, прежде чем сумел ухватиться за выступ и остановить скольжение.

– Нет, ни за что мне этого не сделать, – выдохнул он.

Минут через десять он снова пополз вверх, преодолев еще десять ярдов. Передышка. Снова подъем. Стью добрался до места, где не было никаких выступов, и отполз влево, пока не нашел опору. Кин сопровождал его, без всякого сомнения, удивляясь тому, что делает этот безумец, бросив воду и теплый костер.

«Тепло. Слишком тепло».

Наверное, снова поднялась температура, но он хоть перестал дрожать. Пот стекал по его лицу и рукам. Волосы, жирные и грязные, лезли в глаза.

«Господи! Я же весь горю! Должно быть, сто два, сто три…»

Стью взглянул на Кина. Ему понадобилась почти минута, чтобы осознать происходящее. Пес тяжело и часто дышал. Это не была просто температура или только температура, потому что Кину тоже было жарко.

Над головой пронеслась стая птиц, тревожно кричащих и мечущихся из стороны в сторону.

«Они тоже чувствуют это. Что бы это там ни было, но птицы ощущают его тоже».

Он снова начал карабкаться вверх, страх неожиданно придал ему силы. Прошел час, два. Стью боролся за каждый фут, за каждый дюйм. К часу дня до верха оставалось только футов шесть. Он даже видел края асфальта, нависавшие сверху. Всего лишь шесть футов, но склон здесь был слишком гладкий. Стью попытался проползти вверх, извиваясь, как змея, но щебень заскользил под ним, и теперь Стью боялся, что если он хотя бы пошевелится, то снова скатится вниз, возможно, сломав при этом и вторую ногу.

– Застрял, – пробормотал он. – Вот так дела. Что же теперь?

Теперь это «что» стало вполне очевидным. Даже без его движений земля начала скользить под ним. Стью соскользнул на дюйм вниз и отполз, чтобы найти опору для рук. Сломанная нога сильно болела, а он не захватил с собой таблетки Глена.

Он съехал вниз еще на пару дюймов. Затем на пять. Его левая нога теперь висела в воздухе. Только руки удерживали тело, но и они начали скользить, оставляя в сырой почве десять маленьких бороздок.

– Кин! – печально крикнул Стью без всякой надежды. Но пес неожиданно появился рядом. Стью схватил его за шею, уже не надеясь на спасение, хватаясь за то, что подвернулось под руку. Так утопающий хватается за соломинку. Кин не сделал ни единой попытки увернуться от этих объятий. Он зарылся в землю. На секунду они застыли, словно живые скульптурные изваяния. Затем Кин начал двигаться, раскапывая землю, когти его стучали по щебню и осколкам камней. Комья земли летели Стью прямо в лицо, и он закрыл глаза. Кин тащил его, дыша, как компрессор, прямо в правое ухо Стью.

Стью чуть-чуть приоткрыл глаза и увидел, что они почти наверху. Голова Кина была опущена, задние лапы яростно работали. Он преодолел еще четыре дюйма, и этого было достаточно. Отчаянно вскрикнув, Стью опустил шею Кина и ухватился за выступающий асфальт дороги. Тот обломился под его руками. Стью схватился за другой выступ. Два ногтя, загнувшись, сломались. Стью вскрикнул от пронизавшей его боли. Затем подтянулся, помогая себе здоровой ногой, и наконец – каким-то образом – задыхаясь и закрыв глаза, оказался на шоссе № 70.

Кин тоже выбрался. Скуля, он облизывал лицо Стью.

Очень медленно Стью сел и посмотрел на запад. Он долго смотрел в этом направлении, не обращая внимания на жару, наплывающую на него теплыми струями.

– О Боже, – произнес он слабым, прерывистым голосом. – Посмотри, Кин. Ларри. Глен. Ральф. Они погибли. Господи, все погибло. Все погибло.

Грибообразное облако зависло над горизонтом, как сжатый кулак поднятой вверх длинной руки из пыли. Края его клубились, начиная рассеиваться. Облако отсвечивало мрачным оранжево-красным цветом, как будто солнце решило зайти в середине дня.

«Огненный взрыв», – подумал Стью.

Они все погибли там, в Лас-Вегасе. Кто-то зазевался, и ядерное оружие взорвалось… огромная бомба, судя по виду и ощущениям. Может быть, взорвался целый склад. Глен, Ларри, Ральф… даже если они и не добрались до Лас-Вегаса и все еще продолжают идти… Они наверняка слишком близко, чтобы изжариться заживо.

Рядом с ним жалобно заскулил Кин.

Осадки. В какую сторону дует ветер?

Разве это важно?

Он вспомнил о своей записке к Франни. Было очень важно добавить то, что он только что узнал. Если ветер понесет радиоактивные осадки на восток, то это может доставить им множество проблем… но самое важное – они должны знать, что если Лас-Вегас был оплотом темного человека, то теперь он стерт с лица земли. И вместе с ним исчезли люди, как и смертоносные игрушки, лежащие и ждущие, чтобы их подняли. Он обязан дописать об этом.

Но не теперь. Сейчас он слишком устал. Подъем измучил, полностью лишил его сил, а вид огромного грибообразного облака истощил его даже больше. Стью не чувствовал никакого ликования, лишь глухую тоску и усталость. Он лег на асфальт, и его последней мыслью перед тем, как провалиться в сон, было следующее: «Сколько мегатонн?» Едва ли кто-нибудь узнает это или захочет узнать.

Проснулся он после шести. Грибообразное облако исчезло, но небо на западе стало зловеще-красным, как яркий рубец ожога. Стью подполз к линии обрыва и лег, снова чувствуя неимоверную усталость. Его снова трясло, поднялась температура. Он притронулся ко лбу, пытаясь определить, какая у него температура. Пожалуй, больше ста градусов.

Появился Кин с зажатым в пасти кроликом. Он положил тушку к ногам Стью и завилял хвостом, ожидая похвалы.

– Хорошая собака, – устало произнес Стью. – Молодец.

Кин завилял хвостом еще быстрее. «Да, я хорошая собака», – казалось, соглашался он. Но он продолжал смотреть на Стью, как бы ожидая еще чего-то. Ритуал был исполнен не до конца. Стью попытался понять, чего же не хватает. Мысли сменяли одна другую очень медленно; пока он спал, кто-то, казалось, залил их клеем.

– Хорошая собака, – повторил он и взглянул на кролика. Затем вспомнил, хотя и не был уверен, что у него остались спички.

– Апорт, Кин, – сказал он, в основном чтобы доставить приятное собаке. Пес побежал прочь и вскоре натаскал достаточно сухих веток.

Спички у Стью были, но дул сильный ветер, да и руки у него дрожали. Ему понадобилось много времени, чтобы развести костер. Лишь десятой спичкой он развел костерок, но тут же сильный порыв ветра задул огонь. Стью снова развел костер, заботливо закрывая костер телом и руками. У него осталось лишь восемь спичек. Он зажарил кролика, дал Кину его половину, а сам съел лишь немного. Стью подвинул Кину то, что осталось, но пес не стал есть. Он посмотрел на кролика, а затем жалобно заскулил.

– Ешь, мальчик, я не могу.

Кин принялся есть. Стью посмотрел на собаку и вздрогнул. Два его одеяла, конечно же, остались внизу.

Солнце садилось, запад полыхал буйством красок. Стью подумал, что это самый живописный закат, когда-либо виденный им в жизни… и он был отравленным. Он вспомнил, как некий лектор в начале шестидесятых с энтузиазмом рассказывал, что после испытаний ядерной бомбы целые недели наблюдались великолепнейшие закаты.

Из оврага, держа чтo-то в зубах, выбрался Кин – это было одеяло. Пес опустил одеяло на колени Стью.

– Эй, – гладя Кина, произнес Стью. – Ну ты и собака, тебе известно это?

Пес завилял хвостом, показывая, что ему это известно.

Стью завернулся в одеяло и передвинулся поближе к костру. Кин лег рядом, и вскоре оба заснули. Но сон Стью был поверхностным и тревожным, переходящим в бред. После полуночи он потревожил Кина, закричав во сне.

– Хэп! – крикнул он. – Отключи-ка лучше свои бензоколонки! Он приближается! Темный человек идет за тобой! Отключи бензоколонки! Он едет в старой машине!

Кин снова жалобно заскулил. Человек болен. Он чувствовал запах болезни, смешанный с новым запахом. Черным. Этот же запах был у кроликов, которых он выискивал. Этот же запах был у волка, которого он распотрошил у дома матушки Абигайль в Хемингфорде. Так же пахли города, через которые он проходил в поисках Глена Бейтмена. Это был запах смерти. Если бы он мог напасть на него и изгнать из этого Человека, он не раздумывая сделал бы это. Но запах был внутри Человека.

Человек вдыхал хороший воздух, а выдыхал запах подступающей смерти, и оставалось только наблюдать и ждать конца. Кин снова заскулил, а потом заснул.

На следующее утро Стью весь горел. Миндалины распухли. Глаза горели.

Я умираю… да, это конец.

Подозвав Кина, он вытащил записку из брелока, дописал печатными буквами все, что видел, и положил записку обратно. Затем лег и заснул. А потом снова наступила темнота. И еще один ужасающе живописный закат полыхал на западе. А Кин принес на ужин суслика.

– И это все, что ты смог раздобыть?

Кин виновато повилял хвостом, на его морде застыло что-то вроде сконфуженной улыбки.

Стью поджарил суслика, разделил его и съел свою часть почти полностью. Мясо было жестким, имело неприятный вкус, и потом Стью мучили колики.

– Я хочу, чтобы ты вернулся в Боулдер после моей смерти, – сказал он собаке. – Ты вернешься и отыщешь Франни. Найдешь Франни. Хорошо, собака?

Кин с сомнением завилял хвостом.

А час спустя желудок снова предупредил Стью, и он как раз вовремя приподнялся на локте и отвернулся в сторону, чтобы не испачкать себя вырвавшимся из него сусликом.

– Дерьмо, – печально пробормотал он и впал в забытье.

Проснувшись глубокой ночью, Стью приподнялся на локтях, голова его гудела и кружилась от высокой температуры. Костер догорел. Но это было уже не важно. Ему и так скоро конец.

Его разбудил неясный шум в тишине. Щебенка и камни. Скорее всего, это Кин выбирается из оврага… Но Кин спал рядом с ним. Пес проснулся тотчас же, как только Стью взглянул на него. Через секунду он уже вскочил, из его горла вырвалось грозное рычание. Шум осыпающегося щебня. Кто-то – что-то – поднимался наверх.

Стью с трудом сел. «Это он, – подумал Стью. – Он был там, но ему удалось выбраться. А теперь он здесь, и он собирается убить меня прежде, чем это сделает грипп».

Кин зарычал еще громче. Шерсть его встала дыбом, голова угрожающе опустилась. Теперь шорох раздавался ближе. Стью слышал тяжелое дыхание. Затем последовала пауза, достаточно продолжительная, чтобы Стью успел смахнуть пот со лба. А еще через мгновение темная фигура появилась на краю оврага – голова и плечи на фоне звездного неба.

Кин, все так же рыча, подошел ближе.

– Эй! – произнес ошеломленный, но такой знакомый голос. – Эй, это ты, Кин? Ты?

Рычание немедленно прекратилось. Пес весело помчался вперед, виляя хвостом.

– Нет! – прохрипел Стью. – Это трюк. Кин!..

Но Кин радостно прыгал вокруг фигуры, наконец-то выбравшейся на шоссе. И эта фигура… что-то в этой фигуре было знакомым. Она приближалась к Стью, а Кин бежал за ней по пятам. Стью облизнул губы и приготовился защищаться, если это будет необходимо. Он подумал, что сможет провести один отличный удар, даже пару.

– Кто это? – окликнул он. – Кто здесь?

Темная фигура остановилась, затем заговорила.

– Это Том Каллен, вот кто это. Да. Л-У-Н-А, что значит Том Каллен, а кто ты?

– Стью, – ответил он, и ему показалось, что его голос доносится издалека. Все теперь казалось таким далеким – Привет, Том. Рад тебя видеть. – Но он не увидел Тома, по крайней мере в эту ночь. Стью потерял сознание.

Он пришел в себя около десяти утра второго октября, хотя ни он, ни Том не знали, какое теперь число. Том разжег большой костер и укутал Стью в свой спальный мешок и свои одеяла. Том сидел рядом с костром и поджаривал кролика. Кин удовлетворенно лежал на земле между двумя людьми.

– Том… – выдавил из себя Стью.

Том подошел. Стью увидел, что тот отпустил бороду; теперь он лишь отдаленно, напоминал человека, покинувшего Боулдер пять недель назад. Его синие глаза вспыхнули радостью.

– Стью Редмен! Наконец-то ты очнулся, да! Я очень рад. Как здорово снова увидеть тебя. Что ты сделал со своей ногой? Думаю, сломал. Я однажды тоже сломал ногу. Спрыгнул со стога сена и сломал ногу. Бил ли меня отец? О да! Это было еще до того, как он сбежал с официанткой.

– Моя тоже сломана. Да еще как. Том, я ужасно хочу пить…

– О, вот вода. Держи!

Он передал Стью пакет от молока. Вода была чистой и вкусной. Никакого ила. Стью жадно выпил все, до последней капли.

– Делай все медленно и легко, – сказал Том. – Вот тебе и входной билет. Медленно и легко. Как здорово тебя видеть. Ударил ногу, ведь так?

– Да, я сломал ее. Где-то около недели назад. – Стью выпил еще воды, но на этот раз не всю. – Но случилось кое-что похуже перелома. Я ужасно болен, Том. Температура. Послушай, Том.

– Да! Том слушает. Скажи, что нужно сделать. – Том подался вперед, и Стью подумал: «Да, он выглядит поумневшим. Возможно ли это? Где был Том? Знает ли он что-нибудь о Судье? О Дайане?». О многом нужно поговорить, но сейчас для этого неподходящее время. Ему становится хуже. В груди хрипит и что-то перекатывается. Симптомы супергриппа. Это действительно казалось забавным.

– Мне нужно сбить температуру, – сказал он Тому. – Это первое. Мне нужен аспирин. Ты знаешь, что такое аспирин?

– Конечно. Аспирин. Для быстрого снятия болей.

– Да, именно так. Ты пойдешь по дороге, Том. Заглядывай в ящички под приборной доской всех машин, которые встретятся тебе по дороге. Ищи аптечку первой помощи – скорее всего, это коробочка с красным крестом. Когда ты найдешь аспирин, возвращайся сюда. А если в какой-нибудь машине походные принадлежности, то прихвати с собой палатку. Хорошо?

– Хорошо. – Том встал. – Аспирин и палатку, тогда тебе снова станет лучше, правильно?

– Ну, это начало.

– Скажи, – спросил Том, – а как Ник? Он снился мне. Во сне он говорил мне, куда идти, потому что во сне он мог разговаривать. Во сне все так забавно, правда? Но Когда я пытался заговорить с ним, он всегда уходил. С ним ведь все в порядке? – Том с тревогой взглянул на Стью.

– Не теперь, – ответил Стью. – Я… я не могу сейчас говорить. Не об этом. Принеси аспирин, хорошо? А затем мы поговорим.

– Ладно… – Но страх серым облаком застыл на лице Тома.

– Кин, пойдешь с Томом?

Кин не возражал. Они ушли, направившись на восток. Стью лег и прикрыл глаза рукой.

Когда Стью снова очнулся, уже смеркалось. Том тряс его за плечо.

– Стью, проснись! Проснись, Стью!

Он открыл глаза, испуганный тем, чтo время теперь делало неимоверные скачки. Том помог ему сесть, а когда Стью сел, то захлебнулся от кашля. Он кашлял так долго и сильно, что чуть снова не потерял сознание. Том тревожно наблюдал за ним. Но понемногу Стью пришел в себя. Он плотнее завернулся в одеяла. Он снова весь дрожал.

– Что ты нашел, Том?

Том протянул ему аптечку. Там был бинт, меркурохром и большой пузырек анацина. Стью был ошеломлен, когда не смог сам отвинтить пробку. Это сделал Том. Стью запил три таблетки анацина водой.

– Я нашел еще вот это, – сказал Том. – Это было в машине, набитой походными принадлежностями, но палатки там не оказалось. – Это был большой, теплый спальный мешок на двоих.

– Да, это великолепно. Почти так же здорово, как и палатка. Ты молодчина, Том.

– И это. Нашел в той же машине. – Том достал из кармана куртки полдюжины пакетиков из фольги. Стью не мог поверить своим глазам. Концентраты. Яичный порошок. Груши. Сухой бульон. – Это ведь еда, Стью? На них картинки с едой.

– Это продукты, – согласился Стью. – Кажется, это единственный вид продуктов, которые я могу есть. Можем ли мы вскипятить немного воды? У нас ведь нет ни котелка, ни чайника.

– Я найду что-нибудь.

– Хорошо.

– Стью…

Стью посмотрел на встревоженное, печальное, все еще детское, несмотря на бороду, лицо и медленно покачал головой.

– Мертв, Том, – мягко произнес он. – Ник умер. Почти месяц назад. Это был… политический акт. Ты бы сказал, что это убийство, террористический акт. Мне очень жаль.

Том опустил голову, и при свете костра Стью увидел, как слезы капают ему на колени. Они падали серебряным дождем. Но слезы эти были безмолвными. Наконец Том поднял голову, синие глаза его были ярче, чем когда-либо. Он вытер их ладонью.

– Я знал это, – хрипло произнес он. – Я не хотел думать об этом, но я знал. Да. Он всегда поворачивался ко мне спиной и уходил. Он был для меня самым главным человеком в жизни, самым важным, Стью, – знал ли ты это?

Стью сжал огромную ладонь Тома.

– Я знал, Том.

– Да, он был Л-У-Н-А, это значит – самым главным человеком. Я ужасно тосковал по нему. Но я встречусь с ним в раю. Том Каллен встретит его там. И он сможет говорить, а я смогу думать. Правда?

– Это вовсе не удивит меня, Том.

– Плохой человек убил Ника. Том знает. Но Бог наказал этого плохого человека. Я видел. Рука Господа опустилась с небес. – Холодный порыв ветра пронесся по пустынной земле Юты, и Стью задрожал сильнее от его дыхания. – Наказал его за то, что он сделал с Ником и бедным Судьей. Да.

– Что ты знаешь о Судье, Том?

– Мертв! Его застрелили!

Стью печально кивнул.

– А Дайана? О ней тебе что-нибудь известно?

– Том видел ее, но ничего не знает. Они дали мне работу уборщика. А когда я однажды возвращался с работы, то видел Дайану за ее работой. Она меняла лампочки на уличных фонарях. Она посмотрела на меня и… – Том замолчал, а когда заговорил снова, то обращался скорее к себе, чем к Стью. – Увидела ли она Тома? Узнала ли она Тома? Том не знает. Но Том… думает… что она узнала. Но Том больше никогда не видел ее.

Вскоре Том ушел, взяв с собой Кина, а Стью задремал. Том вернулся не с большой жестяной банкой, на что в лучшем случае рассчитывал Стью, а с кастрюлей, достаточно большой даже для того, чтобы приготовить в ней рождественскую индейку. Очевидно, в пустыне были скрыты несметные сокровища. Стью улыбнулся, несмотря на то что губы у него, обметанные волдырями, появившимися в результате лихорадки, сильно болели.

А через полчаса еда уже была готова. Стью ел аккуратно, разминая овощи в кашицу. Он доел все и почувствовал себя немного лучше. А вскоре после ужина они с Томом уснули. Кин улегся между ними.

– Том, послушай меня.

Том склонился к большому, теплому спальному мешку Стью. Это было следующим утром. На завтрак Стью съел совсем немного, горло у него болело и сильно опухло, суставы ломило. Кашель стал сильнее, анацин не помог сбить температуру.

– Мне нужно в помещение, и еще нужны лекарства, иначе я умру. И сделать это нужно сегодня. Самый близкий город – это Грин-Ривер, да и тот в шестидесяти милях на восток отсюда. Мы поедем.

– Том Каллен не умеет водить машину. Нет!

– Да, я знаю. Мне предстоит трудная работенка. Ведь кроме того, что я болен, у меня еще и не та нога сломана.

– Что ты имеешь в виду?

– Ладно… потом. Очень тяжело объяснять. Нам сейчас не об этом нужно беспокоиться. Сейчас главная проблема в том, чтобы завести машину. Большинство машин стоят без движения уже больше трех месяцев. Аккумуляторы, наверное, уже совсем сели, как перестоявшее тесто. Поэтому будем уповать на то, что нам повезет. Нужно найти одну из машин с обыкновенной коробкой передач, но чтобы она стояла на вершине одного из холмов. А это мы сможем сделать. Местность здесь холмистая. – Стью не стал добавлять, что машина должна быть в хорошем состоянии, в ней должен иметься бензин… и ключ зажигания. Все эти киношные парни, конечно, знают, как завести машину напрямую, но Стью это известно не было.

Он взглянул на затянутое тучами небо.

– Большая часть работы ляжет на тебя, Том. Тебе придется стать моими ногами.

– Хорошо, Стью. А когда мы раздобудем эту машину, мы вернемся в Боулдер? Том хочет в Боулдер, а ты?

– Больше всего на свете, Том. – Стью взглянул на Скалистые горы, смутной тенью вздымавшиеся на горизонте. Выпал ли уже снег на высоких перевалах? Почти наверняка. А если и не выпал, то произойдет это очень скоро. Зима рано приходит в эти забытые Богом места. – Но на это может уйти много времени, – добавил он.

– И как же мы начнем?

– Сделаем носилки.

– Носил…

Стью передал Тому свой складной нож.

– Нужно проделать дыры на концах этого спального мешка. По одной вверху и внизу.

Им понадобился почти час, прежде чем носилки были готовы. Том отыскал пару прямых палок, принес также веревку из того же грузовика, в котором он нашел кастрюлю, и этой веревкой они скрепили шесты. Когда дело было сделано, то Стью это показалось более безумной и рискованной затеей, чем даже те носилки, которыми пользовались индейцы.

Том взялся за шесты и с сомнением оглянулся через плечо.

– Ты устроился, Стью?

– Да. – Стью думал, сколько сможет выдержать это сооружение. – Я очень тяжелый, Том?

– Не очень. Я смогу тащить тебя очень долго. Поехали!

Они тронулись в путь. Овраг, где Стью сломал ногу – и где он вне всякого сомнения умер бы, – медленно удалялся. Несмотря на слабость и боль, Стью испытывал нечто вроде ликования. Хорошо, что не здесь. Он умрет в другом месте и, возможно, очень скоро, но это не произойдет в той грязной яме. Спальный мешок раскачивался, убаюкивая Стью, и он задремал. Том тащил его под низким небом, затянутым тучами. Кин бежал рядом.

Стью проснулся, когда Том опустил носилки.

– Прости, – извиняющимся тоном произнес Том. – Я хочу немного передохнуть. – Он сжимал и разжимал затекшие руки.

– Отдыхай сколько потребуется, – сказал Стью. – Неторопливый выигрывает гонку. – В голове у него гудело. Стью проглотил две таблетки анацина, не запивая водой. При этом он испытал ощущение, будто горло его стало наждачной бумагой, по которой некая садистская душа чиркала спичками. Стью проверил крепления спального мешка. Как он и ожидал, узлы ослабели, но еще было не так плохо. Их путь пролегал вверх по длинному склону холма, как раз на такой подъем и рассчитывал Стью. С такого склона протяженностью не менее двух миль машина с рассоединенным сцеплением может съехать. И ее даже можно будет завести.

Он посмотрел налево, где стоял сливового цвета «триумф». Скелет в ярком шерстяном свитере склонился над рулем. В «триумфе» ручная передача, но никакие силы мира не помогут ему забраться с разбитой ногой в маленькую кабину.

– Сколько мы прошли? – спросил он Тома, но тот только пожал плечами. «Должно быть, много», – подумал Стью. Том тащил носилки часа три, прежде чем остановился передохнуть. Это говорило о его феноменальной силе. Прежний пейзаж скрылся из вида. Том, по силе не уступающий молодому быку, прошел миль пять или шесть, пока он дремал. – Отдыхай сколько хочешь, – повторил Стью. – Не переутомляй себя.

– С Томом все в порядке.

Том с аппетитом проглотил обильный завтрак, а Стью съел совсем немного. И они снова тронулись в путь. Дорога продолжала неуклонно идти вверх, и Стью начинал понимать, что это именно такой холм, какой им был нужен. Если они минуют его, не обнаружив подходящей машины, то понадобится часа два, прежде чем они доберутся до следующего. А потом стемнеет. И судя по тучам в небе, пойдет дождь или снег. Морозная ночь, сырость. И прощай, Стью Редмен.

На дороге застыл «шевроле-седан».

– Стоп, – прохрипел Стью, и Том опустил носилки. – Загляни в эту машину. Посчитай педали внизу. И скажи мне, сколько их – две или три.

Том подбежал и распахнул дверцу машины. Мумия в цветастом платье вывалилась оттуда, словно оброненная ненароком не совсем удачная шутка. Сумочка упала рядом, из нее выпали косметика и деньги.

– Две, – сообщил Том.

– Хорошо. Пошли дальше.

Том вернулся, набрал полную грудь воздуха и взялся за шесты носилок. Через четверть мили они наткнулись на «фольксваген-фургон».

– Хочешь, чтобы я посчитал педали? – спросил Том.

– Нет, не надо. – У фургона были спущены три колеса.

Стью уже начало казаться, что они не найдут ничего подходящего; удача не на их стороне. Они миновали еще один фургон, у него было спущено лишь одно колесо, которое можно было бы легко заменить, но, как и у «шеви-седана», у этой машины было только две педали. А это означало, что здесь автоматическая передача, следовательно, этот автомобиль им не подходит. Они двинулись дальше, подъем становился круче. Впереди Стью увидел еще одну машину, их последний шанс. Сердце забилось у него в груди. Это был очень старый «плимут», самое позднее выпуска 1970 года. Удивительно, но все четыре колеса были целы, правда, автомобиль проржавел и был помят. Явно этот металлолом никто даже не пытался чинить; Стью такой тип машин был знаком по его жизни в Арнетте. Старый аккумулятор, скорее всего, протекал, масло, должно быть, чернее ночи в угольной шахте, зато руль был обтянут розовым плюшем, а с зеркальца заднего обзора свисал игрушечный пудель с бегающими глазками.

– Проверить? – спросил Том.

– Думаю, да. Нищие ведь не выбирают.

Начал моросить холодный дождь.

Том, перейдя дорогу, заглянул в пустую машину. Стью дрожал внутри своего спального мешка. Наконец Том вернулся.

– Три педали, – сообщил он.

Стью попытался обдумать сложившуюся ситуацию. В голове у него продолжало гудеть. Старый «плимут», вне всякого сомнения, был проигрышным вариантом. Они смогут проехать только на другую сторону холма, но тогда все машины будут направлены вверх. Возможно, им удастся найти машину со стандартной передачей на другой стороне холма… но тогда уже будет темно.

– Том, помоги мне подняться.