Текст книги "Исход. Том 2"

Автор книги: Стивен Кинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 43 страниц)

– Это он, – сказал Дейв. – Да этим следам нет и пяти минут.

Он объехал затор, и их «виллис» дико затрясло по ухабам обочины. Дейв снова въехал на шоссе, и они увидели грязные следы «скаута» на асфальте. А на вершине ближайшего холма, милях в двух от них, мелькнул «скаут», тут же скрывшийся за следующим холмом.

– Вот так удача! – крикнул Дейв Робертс.

Он нажал на газ, и «виллис» набрал скорость шестьдесят миль. Лобовое стекло превратилось в серебристую рябь дождя, с которой «дворники» не могли справиться. Они снова увидели «скаут», теперь уже ближе. Дейв включил дальний свет, и через несколько секунд загорелись тормозные огни «скаута».

– Отлично, – произнес Дейв. – Мы действуем дружелюбно. Пусть он выйдет из машины. И не гляди волком, Бобби Терри. Если мы сделаем все правильно, то можем рассчитывать на награду в Вегасе. Испортим дело, и нас вывернут наизнанку. Поэтому не напортачь. Дай ему выйти.

– О Боже, но почему бы ему не поехать через Робинетт? – заскулил Бобби Терри. Он вцепился в винчестер.

Дейв взглянул на оружие:

– И не высовывай ружье.

– Но…

– Заткнись! Улыбнись, черт тебя побери!

Бобби Терри изобразил улыбку. Она напоминала улыбку механической куклы.

– Нет, у тебя не получится, – прорычал Дейв. – Это сделаю я. Оставайся в машине.

Они поравнялись со «скаутом», остановившимся двумя колесами на обочине, а двумя на асфальте. Улыбаясь, Дейв вышел из машины. Руки он держал в карманах желтого дождевика. В левом кармане лежал «полицейский-особый» 38-го калибра. Судья с большой осторожностью выбрался из «скаута». Он тоже был в желтом дождевике. Он шел очень осторожно, как будто нес хрупкую вазу. Артрит вцепился в него, как целая стая тигров. В левой руке он нес винтовку.

– Эй, вы ведь не пристрелите меня этим? – с дружелюбной улыбкой спросил человек, вышедший из «виллиса».

– Думаю, нет, – ответил Судья. Они перекрикивали шум дождя. – Вы, должно быть, из Копперфилда?

– Да. Меня зовут Дейв Робертс. – Он протянул правую руку.

– Фаррис, – представился Судья и тоже протянул правую руку. Он кинул взгляд на окно «виллис» и увидел Бобби Терри, подавшегося вперед и двумя руками целящегося из «кольта» 45-го калибра. Дождь барабанил по стволу. Лицо Бобби, смертельно бледное, застыло в деланной, маниакальной улыбке.

– Ах ты ублюдок, – пробормотал Фаррис и вырвал руку из мокрой ладони Робертса как раз в тот момент, когда Робертс выстрелил сквозь карман своего дождевика. Пуля прошла чуть-чуть ниже желудка, разрывая, вонзаясь, смешивая все внутри, и вышла через спину Судьи, оставив в нем дыру размером с чайное блюдце. «Гаранд» выпал у него из руки на дорогу, и Фаррис откинулся на распахнутую дверцу «скаута».

Никто из них не заметил ворону, севшую на телеграфный провод на противоположной стороне дорога.

Дейв Роберте сделал шаг вперед, чтобы довершить начатое. Но тут Бобби Терри выстрелил через пассажирское стекло «виллиса». Его пуля попала Робертсу в горло. Кровавый водопад хлынул на грудь Робертса, смешиваясь в дождем. Дейв Робертс повернулся к Бобби Терри, челюсть его беззвучно двигалась, глаза застыли в агонизирующем удивленном непонимании. Он сделал два шатающихся шага вперед, и затем удивление исчезло с его лица. С лица исчезло все. И только дождь барабанил по спине его дождевика.

– О черт, посмотри на это! – в полном смятении выкрикнул Бобби Терри.

Судья подумал: «Мой артрит ушел. Если бы я смог выжить, я поразил бы всех медиков. Лекарством от артрита служит пуля в живот. О Боже праведный, они были посланы за мной. Неужели это Флегг приказал им? Должно быть, он. Господи, помоги тем, кого Комитет пошлет сюда вслед за мной…»

«Гаранд» лежал на дороге. Судья склонился за ним, чувствуя, как его внутренности пытаются вывалиться из тела. Странное чувство, не очень приятное. Но это не важно. Он поднял оружие. Снял ли он предохранитель? Да. Он начал поднимать автомат. Казалось, что тот весил тысячу фунтов.

Бобби Терри оторвал удивленный взгляд от Дейва как раз вовремя, чтобы понять, что Судья готов выстрелить в него. Фаррис сидел на дороге, плащ его покраснел от крови. Он пристроил ствол «гаранда» к колену.

Бобби выстрелил и промахнулся. «Гаранд» разразился оглушительным выстрелом, и разбившееся стекло лишь оцарапало лицо Бобби Терри. Он вскрикнул, уверенный в том, что уже мертв. Затем заметил, что разбилось ветровое стекло, и понял, что все еще на этом свете.

Судья прицелился из последних сил. Бобби Терри, чьи нервы теперь окончательно сдали, выстрелил три раза подряд. Первая пуля пробила дырку в дверце машины. Вторая вонзилась Судье чуть выше правого глаза. «Кольт» 45-го калибра – большое оружие, и с близкого расстояния он проделывает большие, неприличные штуки. Эта пуля снесла большую часть верхушки черепа Судьи, отшвырнув его голову к «скауту». Голова качнулась назад, и третий выстрел Бобби Терри пришелся на четверть дюйма ниже губы судьи Фарриса, вбив его зубы в рот, и он втянул, их внутрь в последнем вздохе. Подбородок и скулы разъединились. Его палец нажал на курок в предсмертной конвульсии, но пуля унеслась в белое дождевое небо.

На землю сошла тишина.

Дождь барабанил по крышам «скаута» и «виллиса». По дождевикам двух мертвых мужчин. Это был единственный звук, пока с телеграфного провода с хриплым карканьем не снялась ворона. Это вывело Бобби Терри из оцепенения. Он медленно выбрался с пассажирского сиденья, все еще сжимая в руке дымящийся «кольт».

– Я сделал это, – сообщил он дождю. – Убил эту задницу. Уж ты поверь мне. Подстрелил его по всем правилам. Старина Бобби Терри убил его так, как ты и хотел.

Но с возрастающим ужасом он вдруг понял, что подстрелил вовсе не задницу Судьи. Судья умер, прислонившись к дверце «скаута». Бобби Терри схватил его за дождевик и дернул вперед, разглядывая то, что осталось от лица Судьи. Не осталось почти ничего, кроме носа. Да и тот был не в лучшей форме. Он мог принадлежать кому угодно. И в паническом ужасе Бобби Терри снова услышал слова Флегга: «Я хочу отослать его назад неповрежденным». Боже праведный, это мог быть кто угодно. Выходило так, будто он умышленно совершил прямо противоположное тому, чего желал Странствующий Хлыщ. Два прямых попадания в голову. Даже зубов нет.

Дождь. Барабанит и барабанит.

Здесь все кончено. Это конец. Он не рискнет отправиться на восток, и он не посмеет остаться на Западе. Он либо будет висеть на телеграфном столбе, либо… либо еще хуже. Существуют ли более ужасные вещи? У этого ухмыляющегося чудовища припасено кое-что и похуже – Бобби Терри даже не сомневался в этом. Итак, каков же ответ?

Ероша волосы рукой, глядя на изуродованное лицо Судьи, он пытался думать. Юг. Таковым был ответ. Юг. И никакой охраны на границе. На Юг, в Мексику, а если это недостаточно далеко, то в Гватемалу, Панаму, в чертову Бразилию. Выбраться из этой каши. Ни Востока, ни Запада, только лишь Бобби Терри, в безопасности и так далеко от Странствующего Хлыща, как только могут унести его но…

Новый звук в дождевом небе. Голова Бобби Терри дернулась вверх. Дождь, да, стучащий по железу двух машин, и урчание двух затихающих моторов, и… Странный тикающий звук, напоминающий цокот каблуков, идущих по грунтовой дороге.

– Нет, – прошептал Бобби Терри.

Он начал поворачиваться.

Цокающий звук начал убыстряться. Быстрый шаг, рысца, трусца, бег, спринт. Бобби Терри прошел все эти стадии, но было слишком поздно, он приближался. Флегг возникал наподобие ужасного монстра из самой страшной картины ужасов. Щеки темного человека пылали радостным румянцем, глаза горели счастливым дружелюбием, а хищная, плотоядная улыбка кривила губы, обнажая крепкие зубы, острые зубы, руки его были вытянуты вперед, а из волос торчали сверкающие черные вороньи перья.

– Нет, – попытался сказать Бобби Терри, но не смог издать ни звука.

– ЭЙ, БОББИ ТЕРРИ, ТЫ ВСЕ ИСПОР-Р-Р-Р-ТИЛ! – выкрикнул темный человек и напал на беспомощного Бобби Терри.

Здесь существовали вещи похуже распятия.

Были еще и зубы.

Глава 2

Дайана Юргенс, обнаженная, лежала на огромной двуспальной кровати, прислушиваясь к монотонному шуму воды в ванной и глядя на огромный подвесной зеркальный потолок той же формы и размера, что и кровать, которую он отражал. Она думала о том, что женское тело всегда лучше выглядит, когда оно распростерто на спине, вытянуто, живот плоский, а грудь естественно приподнята, а не обвисает под действием силы земного притяжения. Было девять тридцать утра, восьмое сентября. Судья был мертв уже восемнадцать часов, Бобби Терри – значительно меньше (к несчастью для него).

Вода все шумела и шумела.

«У этого мужчины просто пунктик насчет чистоты, – подумала она. – Интересно, что с ним произошло, если он моется уже полчаса?»

Мысли ее снова вернулись к Судье. Интересно, кто это придумал? По ее мнению, это была отличная идея. Кто же станет подозревать старика? Что ж, Флегг, кажется, это сделал. Каким-то образом он знал, когда и точно где. Линия пикетов была расставлена по всей границе между Айдахо и Орегоном, и приказ был один: «Убить!»

Но работа была почему-то испорчена. С определенного момента прошлого вечера высший эшелон здесь, в Лас-Вегасе, прятал глаза и ходил с понурыми лицами. Уитни Хоган, отличный повар, приготовил нечто, напоминающее по виду собачью еду, к тому же настолько подгорело, что у блюда вообще не было вкуса. Судья был мертв, но что-то произошло неправильно.

Дайана встала, подошла к окну и посмотрела на пустыню. Она увидела два огромных автобуса, едущих на запад по шоссе № 95 под раскаленными лучами солнца в направлении авиабазы «Индиан-Спрингс», где, как она знала, проходил однодневный семинар по пилотированию реактивных самолетов и управлению полетами. На Западе было около десятка людей, которые знали, как летать, но к огромному счастью – для Свободной Зоны – ни один из них не был знаком с реактивными самолетами Национальной гвардии в «Индиан-Спрингс». Но они учились.

Самым же главным для нее прямо сейчас, в связи с провалом Судьи Фарриса, было следующее: они знали то, чего им знать не следовало. Был ли у них свой разведчик в Свободной Зоне? Дайана предполагала, что это вполне возможно; разведка – это игра, в которую могут играть обе стороны. Но Сьюзен Штерн сказала ей, что о решении внедрить разведчиков в стан врага знали только таены Комитета, и она сильно сомневалась, чтобы кто-нибудь из этой семерки мог оказаться шпионом Флегга. Во-первых, матушка Абигайль сразу почувствовала бы фальшь. В этом Дайана была уверена.

Оставалась пренеприятная альтернатива. Просто сам Флегг знал об этом.

Дайана уже восемь дней находилась в Лас-Вегасе и, насколько она могла судить, была полностью принята в их сообщество. Она уже собрала некоторую информацию о происходящем здесь, которая до смерти напугала бы жителей Боулдера. Одного лишь сообщения о программе обучения пилотированию реактивных самолетов было бы достаточно. Но главное, что пугало больше всего лично ее, было то, как люди отворачивались при одном упоминании имени Флегга, то, как они делали вид, что не расслышали. Некоторые из них скрещивали пальцы, преклоняли колени либо изображали глаз дьявола, прикрыв его другой рукой. Он был великий Здесь/Не-Здесь.

Так было днем. Ночью, если хватало мужества усидеть спокойно в баре или другом местечке, можно было услышать целые сказания о нем, легенды и мифы. Говорили медленно, с запинками, не глядя на собеседника, отпивая из бутылок в основном пиво. Если пьешь что-нибудь покрепче, можно утратить контроль над своими словами, а это было опасно.

Она знала, что не все из того, что говорили здесь, было правдой, но было уже почти невозможно отделить истину от вымысла. Она, слышала, что он может принимать разные обличья, что он оборотень, что это именно он выпустил вирус и что он Антихрист, чей приход предсказан в «Апокалипсисе». Она слышала о распятии Гектора Дрогана, о том, что он просто знал о свободомыслии Гека… очевидно, так же, как он знал, что Судья находится в пути.

И в этих ночных дискуссиях его никогда не называли Флеггом; как будто люди верили, что даже одним упоминанием этого имени можно вызвать его, как джина из бутылки. Они называли его темным человеком. Странствующим Хлыщом. Длинным. А Рэтти Эрвин звал его Крадущимся Иудой.

Если он знал о Судье, вполне резонно, что он знал и о ней.

Шум душа прекратился.

«Подмечай все, детка. Он властвует над теменем мумбо-юмбо. И от этого кажется еще страшнее. Вполне возможно, что у него действительно есть шпион в Свободной Зоне – не обязательно из членов Комитета, просто кто-то, сообщивший ему, что судья Фаррис не из племени предателей».

– Не стоит разгуливать без одежды, пышечка. Ты снова разжигаешь во мне желание. У меня снова стоит.

Дайана повернулась к нему, зазывно улыбаясь, думая, с какой бы радостью она оттащила его в кухню и вставила ту штуковину, которой он особенно гордился, в мясорубку.

Он взглянул на часы.

– Что ж, я думаю, минут сорок у нас есть. – Его пенис уже начал подергиваться… как удочка рыболова, с мрачным юмором подумала Дайана.

– Тогда пойдем. – Он подошел к ней, и Дайана ткнула пальцем ему в грудь. – И сними эту штуку, а то у меня мурашки бегают по коже.

Ллойд Хенрейд взглянул на амулет – темный камень с единственной красной прожилкой – и снял его. Он положил амулет на ночной столик, звякнула цепочка.

– Так лучше?

– Намного.

Дайана раскинула руки, и уже через секунду Ллойд оказался наверху. А еще через мгновение уже входил в нее.

– Тебе нравится? – постанывал он. – Ты хорошо его чувствуешь, милочка?

– Боже, обожаю его, – стонала она в ответ, думая о мясорубке, сверкающей эмалью и сталью.

– Что?

– Я сказала обожаю! – крикнула она.

Вскоре она уже имитировала оргазм, бешено вздымая бедра и издавая крики. Он кончил секунду спустя (уже четыре дня она делила постель с Ллойдом и прекрасно разбиралась в его ритмах) и, когда она почувствовала, что его семя потекло по ее бедрам, взгляд ее упал на ночной столик.

Черный камень. Красная прожилка. Казалось, эта штука смотрит на нее.

У нее возникло ужасное чувство, что камень действительно смотрит на нее; это был его глаз, обладающий всеми способностями человеческого ока, он взирает на нее, как Око Саурона взирало на Фродо в темной сутолоке Барад-Дур, в Стране Мертвых, где обитают тени.

«Оно видит меня, – подумала Дайана с безнадежным ужасом в момент полнейшей беззащитности, когда рациональность мышления еще не вернулась к ней. – Более того: оно видит СКВОЗЬ меня».

Впоследствии, как она и надеялась, Ллойд разговорился. Это также было частью его ритма. Он обнял ее за плечи, закурил сигарету, посмотрел на их отражение над кроватью и рассказал о случившемся.

– Как я рад, что не был на месте Бобби Терри, – сказал он. – Нет, ни в коем случае. Главный хотел голову этого старого придурка неповрежденной, без единого синяка. Он хотел отослать ее назад через Скалистые горы. И посмотреть, что произойдет. А этот ненормальный всадил две пули 45-го калибра прямо ему в лицо. Думаю, он заслужил того, что получил. Но все же я рад, что не оказался на его месте.

– А что с ним случилось?

– Не спрашивай, пышечка.

– Откуда он знал? Главный?

– Он был там.

Дайана похолодела.

– Случайно?

– Да. Он всегда случайно оказывается в том месте, где возникает проблема. Господи Иисусе, когда я думаю, что он сделал с Эриком Стреллертоном, тем юристом, хитрой задницей, с которым я и Мусорщик отправились в Лос-Анджелес…

– И что он сделал?

Ллойд долго молчал, и Дайана подумала, что он не ответит. Обычно она мягко подталкивала его в том направлении, которое нужно было ей, задавая серию легких уважительных вопросов, давая ему возможность почувствовать себя (говоря никогда-не-забываемыми словами своей младшей сестренки) Королем Дерьма. Но на этот раз у нее возникло чувство, что она подтолкнула Ллойда слишком далеко, когда странным, сдавленным голосом он произнес:

– Он просто посмотрел на него. Эрик нес всякое дерьмо о том, как бы ему хотелось увидеть Вегас вновь ожившим… мы должны сделать то да се. Бедный Мусорщик – он не всегда четко соображает, понимаешь, – он глазел на него, как будто тот был актером или другой знаменитостью. Эрик расхаживал взад-вперед, как бы выступая перед судом присяжных и как будто было уже доказано, что он может действовать по своему усмотрению. А он говорит – очень мягко – Эрик. Вот так. И Эрик смотрит на него. Я ничего не видел. Но Эрик очень долго смотрел на него. Минут пять, а может, и больше. Его глаза становились все больше и больше… затем он начал усмехаться… а потом хихикать… и он хихикал вместе с Эриком, и это испугало меня. Когда Флегг смеется, это пугает до смерти. Но Эрик продолжал хихикать, и тут он сказал: «По дороге назад бросьте его в пустыне». Так мы и сделали. Насколько я знаю, Эрик и сейчас где-то бродит. Он смотрел на Эрика всего пять минут и свел его с ума.

Ллойд глубоко затянулся и потушил сигарету, сломав ее. Затем провел рукой по ее телу.

– Почему мы говорим о таких ужасных вещах?

– Не знаю… как идут дела в «Индиан-Спрингс»?

Ллойд повеселел. Проект «Индиан-Спрингс» был его любимым детищем.

– Хорошо. Действительно хорошо. К первому октября, а может и раньше, мы собираемся экзаменовать троих парней на «скайхок», Хэнк Роусон действительно кажется великолепным. А Мусорщик прямо гений. Он не слишком-то умен в некоторых вещах, но когда дело касается оружия, его невозможно превзойти.

Дайана дважды встречалась с Мусорщиком. И оба раза она чувствовала смертельный холод, когда эти странные, мутные глаза задерживались на ней, и физически ощутимое облегчение, когда он отводил взгляд. Было вполне очевидно, чтo и многие другие – Ллойд, Хэнк Роусон, Ронни Сайкс, Крысолов – видели в нем некое подобие талисмана – человека, приносящего удачу. Одна из рук Мусорщика представляла собой ужасное месиво зажившей после ожога плоти, и Дайана вспомнила кое-что особенное, случившееся две нота назад. Говорил Хэнк Роусон. Он взял сигарету, зажег спичку и проговорил фразу до конца, прежде чем закурить и потушить спичку. Дайана видела, как глаза Мусорщика сосредоточились на пламени, как его дыхание в любой момент готово было остановиться. Будто весь смысл его существования сфокусировался в этом огоньке. Это было все равно что наблюдать за изголодавшимся человеком, перед которым поставили роскошный обед. Затем Хэнк задул огонь и бросил почерневшую спичку в пепельницу. И странное выражение в глазах Мусорщика сразу исчезло.

– Он отлично управляется с оружием? – спросила она Ллойда.

– Отлично. «Скайхок» снабжен ракетами типа «воздух-земля». «Шрайк»[23]23
  Shrike – сорокопут (англ.).


[Закрыть]. Странно, как они называют все это дерьмо, правда? Но никто не может понять, как же эти штуковины загружать на самолеты. Никто не может понять, как заряжать их или обеспечить безопасность. Господи, нам понадобился целый день, чтобы понять, как вывести их из хранилища. Поэтому Хэнк сказал: «Лучше мы привезем Мусорщика сюда, когда он вернется, и посмотрим, сможет ли он разобраться в этой хреновине».

– А когда он возвращается?

– Ха, он очень странный. Он уже почти неделю в Вегасе, но очень скоро снова уедет.

– А куда он поедет?

– В пустыню. Он берет «лендровер» и просто уезжает. Я же говорю тебе, он странный тип. По-своему, Мусорщик такой же странный, как и сам Главный. К западу отсюда нет ничего, кроме пустыни и Богом забытых мест. Уж я-то знаю. Я проехал на запад до адского местечка под названием Браунсвилл Стейшн. Понятия не имею, как он там живет, но как-то живет. Он ищет новые игрушки и всегда возвращается с несколькими. Как-то неделю спустя после нашего с ним возвращения из Лос-Анджелеса он привез армейские пулеметы с лазерным прицелом – стопроцентно попадающие в цель, как называет их Хэнк. А теперь он раздобыл мины Теллера, контактные мины, игольчатые мины и канистру жидкого парафина. Он сказал, что обнаружил огромное хранилище этого вещества. А еще столько дефолианта, что его хватит, чтобы превратить весь штат Колорадо в лысую, как яйцо, пустыню.

– И где же он находит все это?

– Повсюду, – просто ответил Ллойд. – У него на это нюх, пышечка. И это вовсе не странно. Большинство земель западной Невады и восточной Калифорнии принадлежало правительству старушки-Америки. Именно здесь, оно и испытывало свои игрушки, вплоть до атомных бомб. Однажды он и их раскопает. – Ллойд засмеялся. Дайане стало холодно, ужасно холодно. – И супергрипп начался где-то здесь. Держу пари. Возможно, Мусорщик разыщет это место. Говорю тебе, он просто чует, где что лежит. Главный говорит, что Мусорщику нужно позволить идти по следу. Так он и делает. Знаешь, какая у него любимая игрушка в данный момент?

– Нет, – ответила Дайана. Она не была уверена, что ей хочется знать… но зачем тогда она пришла сюда?

Огнеметы. Он привез пять штук в «Индиан-Спрингс», выстроив их в линию, как гоночные машины в «Формуле-Один». – Ллойд засмеялся. – Их использовали во Вьетнаме. Они наполнены напалмом, называются «Зишто». Мусорщик просто влюблен в них.

– Кошмар, – пробормотала она.

– Когда Мусорщик вернулся из своей последней экспедиции, мы отвезли его в Спрингс. Он повозился с «триксами» и разобрался, как они действуют, всего за шесть часов. Представляешь? У Военно-воздушных сил уходили целые годы на то, чтобы обучить техников. Но им, конечно, далеко до Мусорщика. Он просто гений.

«Скорее всего, одержимый. Думаю, теперь я знаю, откуда у него ожоги».

Ллойд взглянул на часы и сел.

– Так, я уже должен отправляться в «Индиан-Спрингс». Пора принять душ. Присоединишься ко мне?

– В следующий раз.

Дайана оделась, когда душ снова заработал. Пока ей всегда удавалось одеваться и раздеваться, пока его нет в комнате, она и дальше собиралась придерживаться такого порядка.

Она прикрепила ножны к руке и вложила в них обоюдоострый нож. «Что ж, – подумала она, надевая блузку, – должны же у девушки быть кое-какие секреты».

Днем Дайана работала в бригаде по ремонту фонарей. Работа заключалась в проверке лампочек с помощью простейшего приспособления и замене перегоревших или разбитых вандалами, когда в Лас-Вегасе еще свирепствовал грипп. Они работали вчетвером, в их распоряжении был грузовик с подъемником, перевозивший их от поста к посту и от улицы к улице.

Вечерело. Дайана, стоя на подъемнике, откручивала плафон одного из фонарей, размышляя о том, насколько ей нравятся люди, с которыми она работала, особенно Дженни Энгстром – стройная, красивая экс-танцовщица ночного кабаре, возглавляющая службу контроля за уличными фонарями. Она принадлежала к тому типу девушек, с которыми Дайане хотелось бы дружить, но ее смущало, что Дженни находится здесь, на стороне темного человека. Смущение было настолько сильным, что она ни разу не рискнула попросить у Дженни объяснений.

Остальные тоже были хорошими, обычными людьми. Она подумала, что в Вегасе тупых и глупых гораздо больше, чем в Зоне, но никто из них не носил на шее зуб змеи и не превращался в летучих мышей при появлении луны. К тому же люди здесь работали намного усерднее, чем в Зоне. В Свободной Зоне в любое время дня можно было увидеть гуляющих в парке, там были и такие, кто устраивал обеденный перерыв с двенадцати до двух. Здесь же подобного не было. С восьми утра и до пяти вечера все работали – то ли в «Индиан-Спрингс», то ли в ремонтных бригадах здесь, в городе. И в школе возобновились занятия. В Вегасе было около двадцати ребятишек в возрасте от четырех (это был Дэниел Маккарти, всеобщий любимец, известный как Динни) до пятнадцати. Нашли двух педагогов, и занятия стали проводиться пять дней в неделю. Ллойд, бросивший школу после того, как его в третий раз оставили в младших классах, очень гордился предоставлением возможности продолжать учебу. Аптеки были открыты, и их никто не охранял. Все время входили и выходили люди… но они не брали ничего более сильного, чем аспирин или гелузил. На Западе не было проблемы с наркотиками. Каждый, видевший, что случилось с Гектором Дроганом, знал, какова будет расплата за подобное пристрастие. Не было здесь и подобных Ричу Моффету. Все были дружелюбны и честны. К тому же мудрее было не пить ничего крепче пива.

«Германия 1938 года, – подумала Дайана. – Нацисты? О, они очаровательные люди. Спортивные. Они не ходят по ночным клубам, это для туристов. Что они делают? Они делают часы». Было ли это справедливым сравнением? – С тяжелым сердцем Дайана размышляла об этом, вспоминая Дженни Энгстром, которая ей очень нравилась. Она не знала… но она думала, что это справедливо.

Она проверила лампу, та оказалась перегоревшей. Дайана выкрутила ее и достала последнюю новую лампу. Господи, уже почти конец дня. Было…

Взглянув вниз, она застыла.

Люди шли от автовокзала – вернулась бригада из «Индиан-Спрингс». Все осторожно смотрели вверх, как обычно люди смотрят на того, кто находится высоко над ними. Синдром ограниченной свободы.

Вот то лицо, глядящее на нее. Это широкое, улыбающееся, удивленное лицо.

«Боже милостивый и праведный, неужели это Том Каллен?»

Капля соленого пота затекла ей в глаз, раздваивая образ. Когда она протерла глаз, лицо исчезло. Люди шли от автовокзала, размахивая корзинками для еды, переговариваясь и смеясь. Дайана посмотрела на того, кто, по ее мнению, мог быть Томом, но со спины трудно было определить…

«Том? Неужели они послали Тома?»

Конечно же, нет. Это было настолько безумно, что было почти…

Почти здраво.

Но она все же не могла поверить в это.

– Эй, Юргенс! – резко крикнула Дженни. – Ты что там, заснула или занялась онанизмом?

Дайана, наклонившись, взглянула на обращенное вверх лицо Дженни. Протянула ей палец, Дженни рассмеялась. Дайана вернулась к работе, пытаясь вкрутить лампу, а когда справилась с этим, рабочий день подошел к концу. По дороге в гараж она была спокойна, погружена в размышления… так спокойна, что Дженни заметила это.

– Просто нечего сказать, – слегка улыбнувшись, объяснила она Дженни.

Это не мог быть Том. Или мог?

– Проснись! Проснись! Проклятье, проснись, сука!

Дайана выбиралась из дебрей сна, когда чья-то нога ударила ее по спине, сбросив с огромной круглой кровати на пол. Она сразу же проснулась, смущенно мигая глазами.

Ллойд смотрел на нее с холодной яростью. Уитни Хоган. Кен Де Мотт. Эйс Хай. Дженни. Обычно открытое лицо Дженни было безразличным и суровым.

– Джен?…

Молчание. Дайана стала на колени, смутно осознавая свою наготу, больше думая о круге суровых лиц, смотрящих на нее сверху вниз. Ллойд выглядел как человек, которому изменили и который только что узнал об этом.

«Мне это снится?»

– Одевайся, лгунья, шпионящая сука! Значит, это не сон. Она почувствовала холодящий ужас внизу живота. Казалось, все было почти предопределено. Они знали о Судье, а теперь они знают и о ней. Он сообщил им. Дайана посмотрела на часы, стоявшие на ночном столике. Было без четверти четыре. Время Тайной полиции, подумала она.

– Где он? – спросила она.

– Рядом, – хмуро ответил Ллойд. Лицо его было бледным и потным. Амулет виднелся в расстегнутом вороте рубашки. – Тебе захочется, чтобы его подольше не было.

– Ллойд?

– Что?

– Я наградила тебя сифилисом. Надеюсь, ты сгниешь.

Он ударил ее в грудь, и Дайана рухнула на спину.

– Надеюсь, ты сгниешь, Ллойд.

– Заткнись и одевайся.

– Выйдите. Я не стану одеваться в присутствии мужчин.

Ллойд снова ударил ее, теперь уже в правое предплечье. Боль была невыносимой, она открыла рот, но не закричала.

– В хорошенькую же переделку ты попал, Ллойд. Каково спать с Мата Хари? – Она усмехнулась сквозь слезы боли.

– Пойдем, Ллойд, – позвал Уитни Хоган. Он увидел жажду убийства в глазах Ллойда и, быстро сделав шаг вперед, положил руку на его плечо. – Мы подождем в гостиной. Дженни, а ты посторожи, пока она будет одеваться.

– А вдруг она решит выпрыгнуть в окно? – спросил Ллойд.

– У нее не будет такой возможности, – заверила их Дженни. Ее широкое лицо не выражало абсолютно ничего, и впервые Дайана заметила у нее на боку пистолет.

– Да это в принципе невозможно, – сказал Эйс Хай. – Разве вы не знаете, что окно здесь только для вида? Иногда у проигравших огромные суммы в казино возникало желание нырнуть с высоты, а это было бы плохой рекламой для отеля. Поэтому окна не открываются. – Взгляд его упал на Дайану, в нем промелькнуло подобие сочувствия. – А ты, детка, действительно здорово проигралась.

– Пойдем, Ллойд, – повторил Уитни. – Иначе ты сделаешь то, в чем будешь раскаиваться впоследствии – ударишь ее по голове или еще что-нибудь, – если не отойдешь подальше.

– Ладно. – Они направились к двери, и Ллойд оглянулся через плечо. – Он из тебя душу вытрясет, сука.

– Ты был самым ужасным любовником, когда-либо бывшим у меня, Ллойд, – проворковала Дайана.

Он попытался наброситься на нее, но Уитни и Кен Де Мотт, схватив его за руки, вывели из комнаты.

– Одевайся, Дайана, – приказала Дженни.

Дайана встала, потирая синяк на руке.

– И ты такая же, как они? – спросила она. – Такая же, как Ллойд Хенрейд?

– Ты же с ним спала, а не я. – На лице Дженни впервые появились хоть какие-то эмоции: гневное осуждение. – Ты считаешь порядочным прийти сюда и шпионить за людьми? Ты заслужила то, что тебя ожидает. И ты, сестричка, получишь сполна.

– У меня были причины, чтобы спать с ним. – Дайана натянула трусики. – И шпионила я по особым причинам.

– Почему бы тебе не заткнуться?

Дайана повернулась и взглянула на Дженни.

– Как ты думаешь, девочка, что они делают здесь? Почему, по-твоему, они учатся летать на этих реактивных самолетах в «Индиан-Спрингс»? Эти ракеты, ты что, думаешь, это для того, чтобы Флегг мог выиграть для своей девушки куклу на ярмарке?

– Это не мое дело.

– Тебя тоже не будет касаться, если они отправят эти самолеты через Скалистые горы будущей весной и сотрут с лица земли каждого, живущего там?

– Надеюсь, так оно и будет. Или мы, или вы; вот что он говорит. И я верю ему.

– Гитлеру тоже верили. Но ты не веришь ему; ты боишься его до смерти.

– Одевайся!

Дайана натянула слаксы, застегнула молнию и вдруг зажала ладонью рот.

– Мне… мне кажется, меня вырвет… Господи!.. – Сжимая блузку с длинными рукавами, она выбежала в ванную и заперла дверь. Послышался звук, напоминающий рвоту.

– Открой дверь, Дайана! Открой, или я прострелю замок!

– Плохо… – Она еще раз издала такой же громкий звук. Встав на цыпочки, Дайана стала шарить по крышке аптечки, благодаря Бога за то, что она оставила нож здесь, и моля Его хотя бы еще о двадцати секундах…

Нашла ножны. Прикрепила их. Теперь из спальни раздавались и другие голоса. Левой рукой она открыла воду.

– Минуточку, мне очень плохо!

Но они не собирались давать ей минуту. Кто-то ударил в дверь ногой, и та дернулась в раме. Дайана спрятала нож. Он лег вдоль ее руки, как замершая стрела. Молниеносно Дайана надела блузку и застегнула рукава. Плеснула водой в лицо, спустила воду в унитазе. Еще один удар в дверь. Дайана повернула замок, и они влетели внутрь: Ллойд с бешеными глазами, Дженни позади Кена Де Мотта и Эйс Хай с пистолетом наготове.