Текст книги "Золотые пески Шейсары. Трилогия (СИ)"
Автор книги: Сильвия Лайм
сообщить о нарушении
Текущая страница: 51 (всего у книги 56 страниц)
Честно говоря, этот вопрос можно было бы счесть оскорбительным, если бы прямо сейчас я не видела, как спокойно и чуть напряженно смотрели на меня карие глаза ректора, в которых то и дело вспыхивали маленькие янтарные искры. Стало ясно, что Рейнариш‑шер‑Рессел вовсе не пытается меня обидеть, а… наверное, даже наоборот – беспокоится о том, чтобы мой грядущий позор не стал достоянием общественности.
Это было удивительно! Встретить так далеко от дома человека, дракайна, что с первого взгляда отнесся бы ко мне как к родной. Хотя у него для этого не было ни капли оснований!
От понимания этого простого факта я ужасно расчувствовалась. Со дня смерти родителей обо мне никто и никогда не заботился. Рядом со мной не осталось ни одного родного человека. Разве что Синдар, мой названый брат. Но вряд ли его можно считать родственником.
Поэтому я решила не лгать мудрому дракайну и выложить всю правду‑матку. А уж он пускай решает, что делать со мной дальше.
Превратить в пыль все мои надежды или...
– Дело в том, мильер Рессел, что я и вправду не обладаю никакой особенной магией. По‑крайней мере, если она и есть, то мне о ней ничего не известно, – невесело усмехнулась я. – Но факультет я не перепутала. С детства моей мечтой стало сражаться с темными культами, наводнившими наше золотое царство, убивающими людей и разрушающими семьи. Говорят, когда‑то много лет назад Шейсара была свободна от последователей черных богов. И сколько себя помню, я мечтала вернуть это время, стать причастной к тому, чтобы во всех провинциях великого города снова спалось спокойно. Поэтому, узнав, что борцов с демонопоклонниками обучают только здесь, на факультете Черный гематит, я поняла: это мой единственный путь в жизни.
Я говорила все это, не глядя в глаза дракайну, что был выше меня почти на полторы головы. Я чувствовала его внимательный взгляд, но боялась, что, подняв глаза, наткнусь на стену отчуждения. Или, что еще хуже, на яд сочувствия.
Именно поэтому я умолчала о том, что мои родители были убиты членами одного из черных культов. Мне не хотелось, чтобы меня жалели или взяли просто из сострадания. Как голодного брошенного пса…
Я не была псом.
Возможно, это было ошибкой. И, стоило бы мне упомянуть эту печальную страницу своей истории, как меня и впрямь приняли бы хотя бы в качестве простого слушателя. Не знаю. В любом случае подачки мне были не нужны. Я хотела стать полноправной академисткой, будущим воином и борцом.
Или не быть никем.
– Что ж… – неторопливо отвечал ректор, задумчиво глядя мне в глаза и потирая идеально выбритый подбородок. В этот момент на его руке я вдруг заметила старый брачный браслет. Золотой, с тремя аккуратными бусинами. Это означало, что ректор Рессел не только давно и счастливо женат, поскольку даже спустя много лет продолжает носить символ своего брака, так у него еще и трое детей – точно по количеству блестящих золотых бусин.
Я бы даже улыбнулась по этому поводу. В качестве доброго семьянина пугающе огромный дракайн вызывал у меня еще больше уважения, чем прежде. Но, увы, для улыбок момент был не самый подходящий.
– Я готов дать вам шанс, муссьора Шиарис, – проговорил он тогда, глядя на меня из‑под сдвинутых бровей. – Потому что каждый заслуживает своего шанса…
Но не успела я обрадоваться, как он добавил:
– Однако вы должны показать мне хоть что‑нибудь из своих способностей. Поскольку вы пришли учиться быть воином и защитником, истинным борцом с тьмой, полагаю, к чему‑то из трех озвученных мной базовых элементов вы должны иметь склонность, ведь так?.. Обрадуйте меня, Фиана.
Его голос звучал спокойно и, как мне показалось, даже с какой‑то надеждой. А я, сглотнув ком в горле, ответила:
– Ну, кое‑что я все же умею.
– Да чего она там умеет? – засмеялся кто‑то за моей спиной, и этот негромкий, но раскатистый звук отчетливо прокатился по комнате.
Впрочем, он почти сразу затих, стоило мне повернуться и выйти из такой уютной защиты мощных черных крыльев.
Я безошибочно узнала шутника. Им был все тот же парень, что с первого моего появления в этом кабинете проявил такое же ядовитое гостеприимство. Гарпий с раскосыми глазами цвета раскаленного песка и мелкими перышками на оголенных плечах.
– Вы позволите? – аккуратно спросила я у ректора, склонив голову в сторону этого выскочки, который был на голову выше меня.
Рейнариш‑шер‑Рессел приподнял бровь, явно не понимая, о чем я говорю, но любезно махнул рукой, явно заинтригованный.
А дальше было дело техники.
Пока гарпий, чьего имени я не знала, продолжал с вызовом глядеть на меня, делая вид, что это вовсе не он бросил ту фразу, я в несколько шагов преодолела разделяющее нас пространство.
Я умела двигаться очень быстро. И бедняга понял это слишком поздно. Едва оказавшись за его спиной, я намертво вцепилась в мужское запястье, заблокировав мощную руку, что вскинулась в защитном жесте. Следующим движением завела ее ему за спину, заставив парня от неожиданности завалиться назад, свободной рукой вынула заколку из своей нехитрой прически и резко приставила ее к мужской шее.
И пока мне на плечи падали мои же распущенные волосы, в кабинете воцарилась гробовая тишина. Только парень, улегшийся на меня почти целиком, едва дышал, а жилка на его шее надулась и билась быстро‑быстро прямо под тонкой иглой заколки, выдавая его страх.
Одно неверное движение – и дешевый, но чудовищно острый металл прорвал бы плоть.
Я отпустила парня на миг раньше, чем он пришел в себя. Уже через секунду он оттолкнул бы меня всей массой своих мышц и тренированного тела, но я успела отскочить в сторону и невозмутимо встать возле ректора.
Гарпий был гораздо сильнее меня, а значит, в честной схватке быстро взял бы верх. Поэтому честных схваток я не допускала.
– Откуда ты научилась этому всему? – спросил мильер Рессел без капли осуждения, словно нападать на будущих академистов в стенах его учебного заведения – это абсолютно нормальная практика. – Для человеческой девушки ты довольно быстра и ловка. Это редкость.
Я прикусила губу, не зная, что ответить, потому что говорить правду было не слишком хорошим решением. Вряд ли он обрадуется, узнав, что моим учителем был лучший вор и разбойник пятнадцатой провинции Шейсары. Мой сводный брат, объявленный вне закона по всему царству.
– Не знаю, всегда умела, – проговорила я вяло. – С детства была быстрее сверстников, ну и… тренировалась перед поступлением в академию, конечно же.
– Похвально, – кивнул дракайн так, словно поверил, хотя, судя по его проницательному взгляду, все было как раз наоборот. – Что ж… Я впечатлен. Физический аспект испытания, думаю, вы прошли. Но на данный момент мы возвращаемся к прежнему: для обучения в Самоцветах необходимо обладать хотя бы минимальными магическими знаниями. Иначе, поймите, даже если я приму вас, рано или поздно, но вы все равно будете отчислены, как не способная справиться с программой.
У меня пульс застучал в ушах, горло сдавило.
Я… не умела ничего. В магии я была полный ноль.
Говорят, некоторые человеческие девушки способны говорить со змеями и читать заклинания. В них нет стихийной магии, как в мираях или мильерах, но они способны зачаровывать предметы, а чужое колдовство для них не так опасно. Таких девушек наги издревле ищут и забирают в свои города, как большую ценность. Ходят слухи, что когда‑то такой девушкой стала Иллиана Тангрэ – нынешняя царица Шейсары и жена Торриена Золотого змея[*].
Когда‑то в детстве я тоже мечтала, что у меня какая‑то там особенная кровь. Клянусь, я обшарила весь лес рядом с домом, два болота и одно поле в поисках змей, чтобы с ними поговорить. Опасная была затея, между прочим! Одна из пойманных рептилий меня даже укусила, и я едва не умерла. Зато стало ясно, что дара говорить со змеями у меня нет. А значит, и дара к чтению заклятий.
А когда родителей убили, я и вовсе больше не пыталась открыть в себе мифические таланты. На тот момент мне исполнилось всего десять лет, а нужно было еще как‑то выжить.
– Дайте ей шанс! – донесся глубокий женский голос сзади, и я, покраснев, сразу узнала в нем Ханну.
Оставалось дождаться ответа главы академии.
– Шанса заслуживает каждый, – повторил Рейнариш‑шер‑Рессел, словно это была его любимая поговорка. – Хорошо, давайте так, Фиана. Если сейчас вы поймете, кто из десятерых присутствующих парней пытается вас атаковать магией, я подписываю приказ о вашем зачислении. Но если вы не сможете даже просто ощутить этого… не будет никакого смысла. Физическая подготовка – это важно, но если боец не способен почувствовать колдовской удар, то он не сможет его и отразить. А значит – умрет.
По спине прокатилась дрожь.
– Я никогда не делала ничего подобного… – проговорила негромко. – Но я постараюсь.
Ректор кивнул и, дотронувшись до моего плеча, развернул меня так, чтобы я стояла спиной ко всем присутствующим и никого не видела. Сам отошел назад и стал что‑то шептать остальным.
– А теперь будьте внимательны, Фиана, – четко проговорил дракайн, когда шуршание позади меня прекратилось.
Он подошел ко мне, завязал мне глаза какой‑то лентой, отчего я вздрогнула, слишком ярко вспомнив события вчерашнего вечера.
По коже запрыгали горячие мурашки.
– А теперь почувствуйте сторону, откуда доносятся всполохи вредоносной магии.
А я осознала лишь, что рядом со мной больше нет никого. И понятия не имела, в какой стороне находятся все те, кто по заданию должны на меня напасть. Я не только не чувствовала их магию, я и их самих не ощущала!
Как мне угадать правильный ответ?
В голове бешено бился пульс. Меня бросило в жар.
А из‑за проклятой повязки кожу, как вчера, начало щипать. Словно все вернулось и прямо сейчас где‑то в стороне раздастся тихий, проникновенный шепот мастера ядов, а затем я почувствую на себе его губы…
Я встряхнула головой, пытаясь отогнать непрошеные видения.
Меня потряхивало.
– Я специально прошу вас ощутить именно вредоносную магию, – продолжал тем временем ректор. – Потому что именно этот тип колдовской манипуляции является самым ярким. Когда кто‑то просто колдует рядом с вами, как правило, наше внутреннее чутье остается спокойным. Но если удар направлен именно на нас, нервные клетки, ответственные за чувствительность к волшбе, пытаются подсказать это мозгу. Эти нервные клетки есть у каждого мага. Даже если маг не знает о том, что он маг. Даже если он в принципе почти не способен к колдовству. Природа наделила свои создания чувствительностью к смерти. И вы должны найти это в себе.
Ректор Рессел говорил очень складно и понятно. Но я ничего этого не ощущала. Ничего!
На глаза, скрытые маской, навернулись слезы.
Неужели мне придется возвращаться домой? Неужели я не поступлю в академию и никогда не стану настоящим воином?
Неужели я не найду следы убийц моих родителей?
Под ребрами заныло от расстройства. Словно огромный комок боли нарастал со скоростью лавины, и я боялась, что разрыдаюсь прямо у всех на глазах.
Стало стыдно и обидно. А еще…
...страшно. Очень страшно!
И эта последняя эмоция была явно лишней. Ненормальной и неправильной в моей ситуации. И тогда я вдруг поняла.
– Я готова ответить, – выдохнула и одним резким движением сняла повязку с глаз.
– Я вас слушаю, – скрестив руки на груди, проговорил дракайн.
Он стоял чуть позади десяти парней, окруживших меня кольцом с самыми дерзкими выражениями лиц. Одним из них был и тот самый гарпий, который сейчас так нагло ухмылялся, словно это именно он нападал на меня по заданию ректора.
Мои руки подрагивали, но я сцепила их в замок, не давая никому повода смеяться над собой.
А затем я отвернулась от гарпия, медленно обведя взглядом всех присутствующих и с отчаянно стучащим в ушах пульсом остановив свое внимание только на одном из них.
Я не должна была ошибиться.
– Это вы, мильер ректор, – ответила еле слышно, чувствуя, как обмирает сердце, заходясь в бешеном ритме. А еще – ощущая парализующий ужас, сконцентрировавшийся у самого моего горла, ужас, распространяющийся удушливой волной от дракайна, что замер почти в самом углу помещения. Так далеко от меня, что со стороны казалось, будто он просто дышит воздухом возле окна.
И как только я ответила, он широко улыбнулся. А в воздухе проступила горящая огнем оранжево‑желтая удавка, кольцом охватывающая мое горло и тянущаяся, как лассо, прямо в руки дракайну.
– Очень хорошо, муссьора Шиарис, – сказал он, и тут же все исчезло.
Огонь опал золотыми искрами, ректор захлопал в ладоши, и парни вокруг одобрительно закивали. Почти все.
Все было по‑честному… У меня получилось!!!
Не знаю, правда, как. Но имело ли это значение?..
Где‑то на задворках сознания билась отчаянная мысль, что имело. Что я вдруг начала чувствовать магию вовсе не просто так и способности мои вполне могли оказаться временными.
Но я была так рада, что, кажется, даже подпрыгнула разочек на месте. Мне совершенно не хотелось зацикливаться сейчас на дурных предположениях.
В этот миг ко мне подошла Ханна, одобрительно сжав меня за плечо, а остальные кандидаты на обучение зашевелились, потому что вступительные испытания, как оказалось, подошли к концу. Я была последней претенденткой.
– Итак, итоговые результаты будут вывешены в ближайшие полчаса в главном зале академии, – проговорил ректор Рессел, кивая огоньку, что теперь перепрыгнул на мощный каменный канделябр на стене. – Хекс, запиши… Также я спешу уведомить вас, что всех, кто поступил на факультет Черного гематита, будет ждать у себя для вводного занятия сегодня в полдень ваш куратор – льесмирай Астариен Риш…
– Что, п‑п‑простите? – заикаясь, переспросила я, не успел дракайн закончить свою речь.
Ноги у меня слегка подогнулись, и пришлось схватиться за Ханну, чтобы не упасть. Девушка удивленно взглянула на меня, но охотно поддержала. У нее это получилось довольно легко, учитывая разницу в наших размерах. Я для нее, наверно, была как младшая сестра. Сильно младшая. Примерно как очень маленький ребенок для взрослого родителя.
– Я говорю, вас будет ждать ваш куратор. Не проспите время, льесмирай Риш терпеть не может опаздывающих.
– Наш куратор – мастер ядов? – переспросила я еще тише, наконец осознавая, что мне не послышалось.
– А, так вы наслышаны о мастере Астариене? – усмехнулся с каким‑то подозрительным пониманием Рейнариш. – Да, Астариен Риш – мой непосредственный заместитель, и именно он курирует Черный гематит. Мне казалось, что это довольно очевидно. Мастер Риш – один из лучших в своем деле, поэтому вы можете считать, что вам повезло учиться у него.
– Повезло… – механически повторила я. – Ну конечно…
– Что‑то не так? – участливо спросила Ханна, как только ректор попрощался со всеми нами и скрылся в дверях.
– Нет… Да… Ничего, все в порядке. Я просто слегка удивилась, – с трудом нашла я в себе силы для ответа и вымученной улыбки. – Много слышала об этом… Как ректор его назвал – льесмирай?
– Да, всех мастеров‑нагов, что преподают в академии, зовут “льесмирай”, – кивнула Ханна, выводя меня из кабинета вслед за остальными. – Впрочем, насколько я знаю, на нашем факультете это единственный мирай‑преподаватель. Так что не беспокойся, если ты неловко чувствуешь себя рядом с нагами, то тебе почти совсем не придется иметь с ними дело, – Ханна улыбнулась и весело подмигнула из‑под своих дымчатых очков.
Что ни говори, а оптимизма этой девушке было не занимать.
– Ага, спасибо. Буду иметь в виду, – ответила я, вернув ей улыбку и надеясь, что Ханна права. И с Астариеном Ришем мне тоже не придется встречаться слишком часто. Ну подумаешь, куратор. Может, это вообще просто номинальная роль и видеться мы будем не чаще раза в семестр?..
Если бы я знала в этот момент, насколько ошибаюсь и что мне придется пережить в ближайшие полгода, возможно, и сама покинула бы академию как можно быстрее. Отказалась бы от обучения, бросила мечту отомстить за родителей. Забыла бы обо всем, лишь бы не это…
Но у меня не было такого шанса.
Глава 3
Оставшиеся полчаса до оглашения результатов вступительных экзаменов я провела как на иголках, несмотря на то, что вроде бы уже должна быть зачислена. Вот что стоило мильеру ректору сообщить итоги сразу? Нет ведь, нужно было мучить слабую психику будущих академистов этим невероятно выматывающим ожиданием!
Впрочем, Ханна, что все это время почему‑то оставалась со мной, периодически то рассказывая об академии, то просто молча сидя рядом, словно мы старые подруги, объяснила, что полчаса до оглашения результатов нужны, чтобы еще раз проверить и утрясти все документы. Мол, на территорию Самоцветов не должен проникнуть никто, кто учиться здесь не имел бы права.
На вопрос о том, кому же запрещено учиться в единственной магической академии Шейсары, девушка пожала плечами, будто не знает.
Я чувствовала себя рядом с этой расслабленной и говорливой девушкой немного неловко. Ведь изначально, представляя, как буду поступать на самый сложный факультет Самоцветов, в своих фантазиях я всегда была одна. Я, вообще‑то, с детства одна. Соседские дети не очень хотели играть с “грязной сироткой Фи”, а мне постирать одежду было некогда для того, чтобы им понравиться. Приходилось добывать деньги на хлеб.
В общем, я привыкла быть одна, и теперь спокойное внимание Ханны меня сковывало и слегка пугало. Однако, признаться, было приятно найти подругу, даже если скоро она узнает меня поближе и перехочет дружить.
Когда подошло назначенное время и на желто‑золотистую каменную стену холла вывесили большой белый лист, я уже едва могла дышать от переживаний.
– Да! – воскликнула Ханна на секунду раньше, чем я увидела собственное имя в списке зачисленных. Я уж думала, что она радуется собственной победе, но девушка добавила: – Смотри! Вон там, наверху, в третьем столбце слева, – ты!
Я прищурилась и… едва не закричала.
Мне удалось! Удалось!!! И ректор не передумал!
– Но… а ты? – уточнила я у девушки, пытаясь оказать ей что‑то вроде ответной услуги, выискивая ее имя среди десятков других.
– Я тоже поступила, – пожала плечами она, словно ни капли не переживала на этот счет.
Но почему? Неужели она была так сильна на испытаниях, что ее просто не могли не взять? Или есть иная причина? Я даже немного расстроилась оттого, что не видела ничего из того, что девушка демонстрировала ректору Ресселу.
– Не переживай. Вон там я. – Моя новая подруга указала пальцем в нижний угол в самом конце пятого столбца.
Я прищурилась и действительно заметила ее имя, узнав, что фамилия у нее была очень странная – Джар.
“Ханна Джар” – прокрутила я в голове это сочетание, вновь пытаясь понять, к какому роду принадлежит странная девушка. Но не преуспела.
Среди людей подобная фамилия мне не встречалась, хотя ее звучание было вполне Шейсарским. На мильеров не слишком похоже. Впрочем, меня было трудно назвать знатоком рас.
В этот момент Ханна по‑свойски положила руку мне на плечо, разворачивая куда‑то.
– Пойдем, Фи, у нас мало времени, – сказала она, и старое прозвище, которым меня обзывали в детстве, из ее уст прозвучало совсем иначе. Ее низковатый грудной голос сделал привычное “Фи” каким‑то переливчато‑романтичным, долгим. И мне неожиданно понравилось! Однако то, что она сказала дальше, заставило всю кровь отлить от лица: – Ректор ни словом не солгал, если мы опоздаем, мастер ядов с нас шкуру спустит.
И тут меня вновь накрыло осознанием того, что я вот‑вот встречусь с безумием, которое не отпускало меня со вчерашнего дня.
– Мастер Астариен бывает совершенно невыносим, – продолжала девушка, уводя меня в сторону по коридору, куда уже направлялись некоторые из тех, кто сдавал вступительные испытания вместе с нами.
– Похоже, вы знакомы с… льесмираем? – спросила я осторожно, с ужасом заметив, что голос таки дрогнул при упоминании нага. Оставалось надеяться, что Ханна не обратила внимания. Рассказывать ей свои интимные приключения я была пока не готова. Хотя… глядя в ее лицо с резкими линиями подбородка и рта, я почему‑то думала, что посмеяться она любила, а потому оценила бы историю по достоинству.
– О, в Верхней Шейсаре мастер Астариен – довольно известная личность, – хмыкнула она тем временем. А затем, чуть наклонившись ко мне и улыбнувшись, бросила: – Ты же слышала, что он убил предыдущего казиса?
Жреца богини Иль‑Хайят… Первого колдуна царства, власть которого подобна власти самого повелителя Торриена!
Конечно, я слышала об этом! Вот только полагала, что это ложь.
Заметив мой шок, Ханна расхохоталась громко и раскатисто. Даже слезы на глазах выступили.
– Что смешного? – выдохнула я в ужасе.
– Ой, ну у тебя такое лицо, словно я веду тебя на корм змею, – покачала головой девушка.
И я не выдержала:
– Честно говоря, именно так я себя и чувствую при мысли, что буду учиться у мирая…
Ханна приподняла бровь, внимательно на меня глядя.
Упс! Очень неосторожно и некрасиво с моей стороны признаться, что я испытываю предубеждения против другой расы. Более того – против главенствующей расы Шейсары… Еще лет двадцать назад за нелицеприятные слова о мираях меня могли посадить за решетку на месяц. Хорошо, что теперь законы изменились и все расы были уравнены в правах!
Впрочем, Ханна все равно смотрела на меня неодобрительно. Я закатила глаза к потолку и выдохнула, объясняя:
– Ну а что сделаешь, если наличие змеиного хвоста меня серьезно пугает!
В конце концов, я всегда считала, что нужно отвечать за свои слова. Раз уж сказала правду, не стоит делать вид, что этого не было.
– А ты у нас девушка с предрассудками, да? – улыбнулась подруга, и я поняла, что по крайней мере она меня не особенно осуждает.
– Что бы ты сказала, если бы увидела, что на мне выросла шерсть, а из спины торчит пара лишних конечностей, как у паука? – слегка улыбнулась я. – Тоже небось обниматься не полезла бы.
Ханна задрала голову и раскатисто рассмеялась.
– Ну, предположим, если я хочу кого‑то обнять, то мне никакие конечности не помеха, – весело ответила она. – Но вот тебя, конечно, лишние ноги не украсят, так и знай!
– Учту, – не смогла я не улыбнуться в ответ.
В этот миг мы замерли у самой двери кабинета, за которой нас должен был ждать куратор с остальной группой. В коридоре, будто нарочно, никого, кроме нас, не оказалось, все уже зашли внутрь. И я, невольно осмелев, запальчиво выдохнула, ощущая так и не потухшие отголоски жара где‑то под желудком:
– А тебя когда‑нибудь сжимали чудовищно огромные кольца нага?.. Это же умереть можно!
В этот момент я говорила правду. Или почти правду. У меня в ушах снова застучало, стоило вспомнить в красках, как это произошло совсем недавно. И ложь заключалась лишь в одном: от удушающе крепкого захвата змеиных колец мне было не только до смерти страшно… но и горячо.
– Нет, боюсь, мне не довелось испытать ничего подобного, – усмехнулась Ханна, – могу только посочувствовать тебе, милая. Но кто тебя так напугал? Мираи редко сжимают кого‑то в кольцах. Это, знаешь ли, особый случай...
А затем посмотрела мне за спину, и улыбка сползла с ее лица.
И мне уже не нужно было глядеть туда, чтобы понять, кого там увидела Ханна.
Я чувствовала его взгляд кожей, ощущала так, словно меня одновременно щекотали лебединым перышком между лопаток и вонзали в поясницу сотню мелких жгучих игл.
Все внутри перевернулось.
– Вы… – выдохнул этот голос, мгновенно воскрешая в памяти все, что я, казалось бы, уже забыла.
Бархатный, низкий, страстный голос… и злой, как тысяча пчелиных жал.
В этот момент я наконец повернулась в сторону говорившего и встретилась взглядом с ним .
Мастером ядов академии Самоцветов. Льесмираем Астариеном Ришем.
Моим персональным наказанием.
– Быстро в кабинет! – прорычал он, и мы с Ханной одновременно дернулись в сторону двери.
Вот только мгновенно стало ясно, что так легко мне повезти просто не могло.
– Только гематит Джар. Вы, девушка, остаетесь здесь… – резко остановил меня мастер.
В голове мелькнуло понимание сразу нескольких вещей.
Во‑первых, все поступившие на факультет “Черный гематит”, судя по всему, обретали приставку к имени “гематит”. Аналогично тому, как ректора звали “мильер”, отдавая дань уважения его статусу иномирца, нагов почтительно называли “мираями”, а людей – “муссерами и муссьорами”. Академистов же величали согласно их факультетам.
Во‑вторых, я осознала и то, что мастер ядов если и не лично, то как‑то иначе, но знаком с Ханной. Он был в курсе ее фамилии и безошибочно назвал ее “гематит Джар”, хотя сегодня должен был видеть ее впервые, как и меня.
Однако нет…
Меня он тоже видел не впервые…
А в‑третьих, мое имя он либо не прочел вчера в документах, либо не запомнил. Получается, что я все еще была для него пустым местом, как и любой другой академист.
К этому моменту, подбадривающе тронув меня за руку, Ханна скрылась в кабинете, предусмотрительно оставив щель в двери. Будто для того, чтобы мы с льесмираем не оставались наедине и мне было чуточку легче.
Но мастер Астариен явно не собирался облегчать мне участь, резко подняв руку и прижав ее гладкому дереву, отчего дверь громко хлопнула.
Я вздрогнула, но только на миг. Потому что в следующую секунду меня уже обуял ужас. От запястья, за которое меня схватил другой рукой куратор, до кончиков пальцев ног.
– Пойдем‑ка со мной, девочка … – проговорил он низко, с рычащими нотками, которые ему плохо удавалось скрыть.
Впрочем, может, он и не пытался.
Я едва успела вскрикнуть, как мужчина затолкал меня в соседний кабинет, который оказался буквально через стену от того, где сидели все поступившие. И Ханна.
Так близко – и так далеко… Я тоже могла бы сейчас сидеть там и ни о чем не догадываться… Мастер бы не злился на меня, а я не чувствовала бы, как горит кожа, что почти хочется ее содрать.
Все это было бы так, если бы вчера меня не угораздило опоздать на передачу документов!
С тех пор, как он укусил меня, прошло уже больше половины суток. Но я все еще не могла выкинуть этого мужчину из головы. И вот сейчас, когда нас будто отрезало от всего окружающего мира и мы остались друг напротив друга, я не могла делать ничего другого, кроме как изучающе глядеть на него. Заново рассматривать его мощную фигуру с золотистой от загара кожей и черными волосами, в которых путались искрящиеся бусины, словно осколки солнца.
Это было как удар кинжала: его лицо, его присутствие рядом, его запах… Аромат, который врезался в легкие уже далеко не так ярко, как вчера, но благодаря тому, что я помнила каждый его нюанс, он проникал в меня уверенно и остро, как безупречное вино для того, кто много дней мучился от жажды. Как очередная порция яда… для меня.
Вот только на этот раз мастер Астариен уже не шептал мне пугающе‑горячие словечки на ухо и от него не веяло страстью сквозь напряженные, бугрящиеся от желания мышцы.
Да, он снова был натянут, как тетива лука, вот только теперь я видела в его глазах неприкрытую ярость.
И… это жгло, как удар хлыста. Хотя сам льесмирай мгновенно отпустил меня, едва мы оказались в помещении вдвоем, и больше не прикасался, от него отчетливо веяло угрозой.
Сейчас он выглядел совершенно как человек и, казалось, вовсе не мог причинить мне никакого вреда. Жестокие слова и тяжелый взгляд не убивают, ведь так?..
Но несмотря на это я все равно испытывала перед ним все тот же безотчетный, будоражащий душу страх.
В этот миг, вырывая меня из плена вязких, как сироп из подслащенной полыни, мыслей, Астариен спросил меня то, что шокировало до глубины души:
– Вы шпионили за мной? Кто вам заплатил? Отвечайте!
Я буквально захлебнулась словами, готовыми сорваться с языка.
– Заплатил? – ахнула я, совершенно не понимая, о чем он говорит.
– Не стоит лгать мне, девочка , это не закончится ничем хорошим, – покачал головой он, качнувшись ко мне.
Мягко, как змей …
А между нами и так было не более метра. Теперь же и вовсе это расстояние сокращалось. И что я, интересно, должна была ответить?
– Мне никто не платил, – хрипло проговорила, невольно бросая взгляд в разрез его красновато‑черной мантии, витиеватым рисунком напоминающей традиционные мотивы мираев. Краем сознания я отметила, что преподаватели академии, похоже, хоть и вынуждены были придерживаться форменной одежды, могли слегка изменять ее по своему вкусу. Я видела перед собой рубиновые пуговицы в золотой оправе, блестящие изгибы драгоценного шитья и… обнаженную кожу шеи, уходящей в мощную грудь.
Слава богам, изгибы литых мышц его тренированного тела сейчас были скрыты… Вот только прикосновения к ним я прекрасно помнила и так…
– Кажется, я предупредил насчет лжи, – в этот момент еще сильнее приблизился ко мне мастер, и его голос предупреждающе завибрировал.
Похоже, он мне не поверил.
Я подняла взгляд на его лицо, с замирающим сердцем глядя в прищуренные от ярости глаза. Теперь я могла в деталях рассмотреть их цвет… Но я больше не хотела этого делать.
У него были истинные глаза нага, а я не хотела смотреть в кипящую красным золотом отраву…
Я опустила голову, но не тут‑то было. Льесмирай мгновенно обхватил пальцами мой подбородок, преодолев последние сантиметры, разделяющие нас, и с силой заставил задрать голову.
– Посмотри на меня, – приказал он.
И я послушалась.
Его острый взгляд пронзил меня, как ритуальный клинок змеиных жрецов. А лицо, напряженное, как перед схваткой, и опасно‑красивое, как огонь, словно обожгло. Казалось, им можно любоваться со стороны, но стоит оказаться слишком близко, как сгоришь.
А оно было очень близко. Как и его губы.
Но я смотрела только в красно‑золотое безумие его радужек, краем сознания отмечая, как еле уловимо вздрагивают его ноздри, словно он вдыхает мой запах .
Паучьи боги… это так же пугало, как и заставляло дрожать какие‑то невидимые струны у меня под желудком.
В какой‑то момент мастер ядов замер и негромко, но угрожающе прошептал:
– Если ты солжешь, я почувствую. Имей это в виду каждый раз, когда захочешь что‑то сказать.
Я громко сглотнула, кляня себя всеми словами за то, что, несмотря на очевидное бешенство мирая, он все равно продолжал меня инстинктивно привлекать. И мне была скорее обидна его злость, чем оскорбительна.
Я судорожно вздохнула, пытаясь подавить болезненное чувство в груди, лишь в последний момент прямо перед тем, как мастер ядов резко отпустил мой подбородок и отвернулся, заметив, что зрачки в его глазах стали больше. И словно… длиннее. Как огромное черное лезвие.
Но, может, мне показалось? Разве так бывает?
Я понятия не имела, как бывает у мираев.
– Вы свободны. На лекции можете не присутствовать, это всего лишь знакомство, и ничего нового вы там не услышите, – зло бросил через плечо мастер. – Мы с вами уже успели познакомиться, вашими стараниями.
