Текст книги "Золотые пески Шейсары. Трилогия (СИ)"
Автор книги: Сильвия Лайм
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 56 страниц)
– Торриен… – задумчиво протянула девушка. – А почему нужно скрывать, что я сайяхасси? Нам ведь нужно скрывать?
Царевич пожал плечами.
– В самом понятии «сайяхасси» ничего плохого нет. Напротив, вероятно, узнав о нем, тебя зауважали бы гораздо больше. Но, поверь, сейчас это лучше держать в секрете. По крайней мере, пока.
Иллиана поняла, что ничего не поняла. И, пока Лиррияс не обращал на них никакого внимания, роясь на разных полках в небольшой комнате, полной флаконов с выжимками, она снова спросила:
– А казис Саримарх? Мог узнать, что я сайяхасси?
Торриен нахмурился еще сильнее.
– С чего такие вопросы? Он что-то говорил тебе? Что-то предлагал?
– Нет, – поспешно покачала головой девушка. – Но он своим языком, – замялась она, – так же, как Лиррияс… коснулся моего запястья. А потом назвал меня сайяхасси.
Царевич сжал зубы.
– Это плохо. Значит, он понял. У некоторых мираев достаточно сильное обоняние, чтобы догадаться об этом по отдаленным признакам, послевкусиям и полутонам аромата. Хотя они и не могут знать наверняка, шанс есть.
Несколько секунд утекли в напряженном молчании.
– Но ничего страшного, не бойся, – наконец проговорил Золотой змей и вдруг обхватил подбородок Иллианы, вглядываясь глубоко в глаза. – Для казиса эта информация бесполезна. А раз я представил тебя как хасси, он не осмелится возразить. Может, и вовсе решит, что ошибся.
Иллиана кивнула, не совсем понимая, какая все-таки разница. Но в этот момент вернулся мастер ароматов и со счастливой улыбкой проговорил:
– Я все подготовил!
Торриен коротко коснулся губ девушки, оставив на них лишь намек на поцелуй. И потянул ее к широкому круглому столу из прозрачного, как слеза, голубого камня. На нем стояло два десятка маленьких флакончиков, наполненных какими-то жидкостями, и один – совершенно пустой.
– Что мы будем делать? – спросила девушка, только отдаленно догадываясь о том, зачем они сюда пришли.
– Создавать ваш уникальный аромат, конечно же! – потер руки Лиррияс. – Я приготовил самые редкие ингредиенты. Самые изысканные, которые, несомненно, подойдут к вашему типу крови, оттеняя и усиливая ваш собственный уникальный аромат. Вот, смотрите…
Он распахнул ладони над столом, как над своим самым дорогим и любимым богатством. В его водянистых глазах с легким голубым оттенком вспыхнуло настоящее предвкушение, когда он стал по очереди указывать на флаконы и перечислять:
– Вот здесь вы видите выжимку из Змеиного корня, не такого уж редкого, но священного растения. Нотки легкой кислинки в нем прекрасно подойдут к вашему верхнему аромату. А вот эта совместимость – уже редкость, между прочим. – Он поднял палец вверх и добавил: – Это практически благословение Иль-Хайят!
Иллиана слушала внимательно, но совершенно ничего не понимала. Какой-то «верхний аромат», кислинка в запахе корня, который, вообще-то, не был ароматическим растением. Но девушка уже привыкла к тому, что ароматы в царстве мираев были совсем иными, не такими, как у людей.
А вот Торриен неожиданно сморщился.
– Лиррияс, я думал, что сказал вполне конкретно. Мне нужен особый аромат! Уникальный и достойный царя. А ты предлагаешь мне выжимку из сорняка?
Лиррияс побледнел и сжал губы.
– Хорошо, я все понял, – сказал он, переходя к следующему бутыльку. И только губы его еле слышно пробурчали: – Какая непочтительность к священному растению Иль-Хайят…
И через секунду продолжил уже быстрее:
– Дальше идут самые дорогие и редкие ароматы, не сомневайтесь, царевич. Эфирное масло царской чайной камелии, спиртовая настойка красного ягеля, концентрированный сок золотистой анемоны, спиртовая настойка коричного лавра, пыльца крыльев мотылька-серебрянки…
Со сдвинутыми бровями Торриен кивал после описания каждого флакона.
– А вот здесь, – с особой любовью проговорил мастер ароматов, – протертая драгоценная пыль Сычулернских аметистов, Орншвейских коньячных раух-топазов и Валуйских васильковых топазов. Оттенки запахов этих камней великолепно подойдут вашей хасси, царевич!
Но Торриен неожиданно ответил:
– Нет.
– Что? – удивленно захлопал глазами мастер ароматов.
– Все, что ты описал, – великолепно и прекрасно. Но здесь кое-чего не хватает, уважаемый Лиррияс, – мягко проговорил царевич, не сводя твердого взгляда с мастера.
– Чего же?
Торриен на миг замолчал и после паузы ответил:
– Рубиновой пыли.
– Но… – Слова застряли в горле лысого нага.
Иллиана не могла понять, что происходит, но по вытянутому лицу Лиррияса складывалось впечатление, что царевич произнес чуть ли не какую-то богохульную ересь.
– Я ясно выразился? – повторил Торриен, взглядом будто припечатывая мастера ароматов.
– Но так нельзя… – выдавил наконец в ответ первый парфюмер Шейсары. – Рубин – священный камень, который могут носить лишь члены царской семьи!
Лиррияс был очень возмущен и даже немного испуган.
– Я член царской семьи, – отрезал Торриен. – А Иллиана – моя хасси. И она будет носить тот камень, который я посчитаю нужным.
Мастер поджал губы и поклонился, на несколько секунд устремив взгляд в пол. Словно признал свою неправоту. Иллиане показалось довольно удивительным это зрелище – мрачный мирай, гордый и возмущенный, вдруг сдувается, будто опадает, растеряв всю свою спесь, как лопнувший мыльный пузырь.
Девушка боялась, что теперь он будет вести себя пристрастно, подчеркнуто равнодушно, но Лиррияс неожиданно поднял голову, скользнул на своем бледном хвосте к одной из полок и достал оттуда кристально-прозрачную бутыль в форме сердца. Внутри оказался насыпан ярко-розовый порошок.
Мастер ароматов поставил его на стол рядом с остальными флакончиками и, открыто улыбнувшись, проговорил:
– Приступим?
Словно ничего и не произошло.
Торриен кивнул.
– Я надеюсь на тебя. Как я и говорил, аромат должен быть уникальным.
Тот сделал очень важное лицо.
– Конечно. Запах будет такой, что подошел бы и царице. Пожалуйста, хасси Иллиана…
И неожиданно наг протянул девушке первый бутылек. В нем плескалась какая-то прозрачно-зеленоватая настойка, названия которой Иллиана не запомнила.
Она взяла протянутое и недоуменно посмотрела на парфюмера. Тот вернул ей взгляд и, нетерпеливо махнув рукой, сказал:
– Понюхай!
Девушка поспешила сделать, что говорят.
Мягкий, почти незаметный запах защекотал ноздри. Он был совсем не похож на цветочный или фруктовый, однако в нем все равно чувствовались сладкие оттенки. Где-то далеко в послевкусии.
– Теперь этот. – Лиррияс подал ей другой бутылек.
Так по очереди они перенюхали все запахи.
– Какие вам понравились больше? Укажите мне, и я посоветую вам примерные пропорции для смешивания. А дальше вы соедините их сами.
– Сама? – ахнула Иллиана, едва не выронив последнюю бутылочку в форме сердца. Ту, которая, на взгляд девушки, обладающей довольно сильным обонянием, не пахла вообще ничем.
Лиррияс побледнел, но быстро перехватил рубиновую пыль, осторожно вернув ее на стол.
– Конечно, – кивнул Лиррияс, не желая больше ничего объяснять. Видимо, ее неаккуратность его все же немного задела.
Но тут уже с ответом Иллиане помог царевич:
– Аромат, который ты смешаешь сама, будет особенным. В единственном экземпляре. Если бы духи смешивал Лиррияс, в теории он мог бы повторить запах по памяти. А потом продать какой-нибудь мирайе, которая захотела бы пахнуть как избранница царевича.
Иллиана широко распахнула глаза.
– А так бывает?
Лиррияс в это время еще сильнее насупился.
– У меня такого не бывает, – гордо проговорил он, слегка задрав нос. – Но данная предосторожность необходима в царском дворце. Никто не смеет источать аромат наших повелителей и их избранниц.
Тут он несколько высокомерно поклонился.
На самом деле это довольно сложно – отдавать кому-то дань уважения и выглядеть при этом высокомерно. Но Лирриясу удалось.
– Уникальные духи – признак статуса, – с улыбкой проговорил Торриен. – Как украшения, драгоценности. Как думаешь, нравится мне носить все эти побрякушки?
Он вдруг указал на цепи на своей груди, что сейчас висели поверх распахнутой рубашки, на браслеты и кольца.
– А что, не нравится? – удивилась Иллиана, неожиданно облизав губы. Протянула руку и ухватила пальчиками крупный ромбовидный рубин между звеньями одной из цепочек. Случайно дотронулась до обнаженной груди…
Камень сверкал десятками граней и выглядел просто великолепно. Неподалеку от него в украшение оказался вставлен густо-синий сапфир, затем снова рубин.
Прежде девушка не слишком-то позволяла себе трогать царевича. Раньше шерисмирай был слишком далеким, чужим. Опасным. Но сегодня все словно потихоньку начало меняться. Прикосновение к нему вдруг начало казаться таким правильным, естественным. Торриен рассказывал Иллиане о своем мире, был открыт настолько, насколько мог быть открыт мирай по отношению к человеческой девушке.
А может, даже больше.
Иллиана не могла не реагировать. Она, словно дикий зверек, незаметно для себя приручалась. Становилась спокойней, доверчивей. И Торриен еле ощутимо улыбался, улавливая эти изменения.
– Видела, сколько блестяшек приходится носить моему отцу? – спросил он тогда, разглядывая заинтересованное женское лицо. Наблюдая, как она играет его цепями.
Иллиана кивнула.
– Большая их часть – церемониальные украшения, которые обязан надевать царь, – начал объяснять Торриен. – Некоторые обозначают принадлежность к роду Эннариш, некоторые – к наследию Иль-Хайят. Другие и вовсе являются частью утренних или вечерних царских нарядов. Вроде как: царь надел браслет с изумрудом и изображением мха – пора подавать обед.
Торриен усмехнулся, и девушка сделала то же самое. Только Лиррияс неодобрительно покачал головой, но, случайно поймав взгляд царевича, тут же сделал невозмутимое лицо.
– Ну так что, вы выбрали? – спросил он, сложив руки на груди и поджав тонкие губы.
– Да, сейчас, – торопливо кивнула Иллиана, еще раз по очереди принюхиваясь к флаконам. А Торриен в это время тихо, чтобы не отвлекать, продолжал говорить, склонившись сзади к ее уху:
– Так вот, аромат – это признак особого статуса. Он должен быть уникален, как твой собственный запах. Должен оттенять его, – проговорил еще тише, мягко откинув косу в сторону и коснувшись губами основания шеи.
Иллиана тихо выдохнула, прикрыв глаза. Руки дрогнули от волны жара, тут же прокатившейся по телу. Но, памятуя о дорогих бутылочках с настойками и эфирными маслами, девушка не позволила себе расслабляться.
Торриен провел губами вверх, замерев возле уха и продолжив тихо рассказывать:
– Однажды прикоснувшись к аромату, мирай, обладающий особенно чувствительным обонянием, способен его повторить. А уж мастер ароматов и вовсе сделает это с закрытыми глазами. Поэтому, чтобы никто не пах, как моя хасси, ты должна будешь замешать духи сама.
Его голос будто по нервам прокатывался внутри Иллианы, мягко вибрировал, вызывая горячую дрожь по позвоночнику.
Царевич обхватил горячими губами ее мочку, а затем совсем еле слышно прошептал:
– А еще духи смогут немного перебить твой аромат сайяхасси. Саримарх уже не сможет быть уверен, что не ошибся…
Девушка прикусила губу, по очереди отставляя понравившиеся флаконы вперед. Сконцентрироваться на выборе становилось все сложнее.
В конце концов у нее в руках остался только бутылек в форме сердца.
– А почему рубины могут носить только члены царской семьи? – спросила она, пытаясь уловить хоть какой-нибудь запах от насыщенной розовой пудры. – Это священный камень?
Торриен покачал головой.
– Не совсем. Просто каждый камень что-то символизирует, как и каждый металл. Например, у клана Ифалиш, к которому принадлежит мой слуга Шентарс, родовой камень – голубой турмалин. Носить его имеют право только члены рода Ифалиш. Либо те, у кого есть специальное позволение семьи.
Иллиана вспомнила молчаливого слугу с глазами цвета насыщенного серебра и подумала, что голубой камень ему и вправду очень подходит.
– А рубин, – продолжал царевич, – издревле считался камнем царской семьи. Еще со времен Авы и Ринея из клана Эннариш. И вот почему. Тогда, много лет назад, после того как Ава преобразилась, выйдя из проклятого костра и взяв себе имя Иль-Хайят, у нее не только появился змеиный хвост. Кроме этого, в ее жилах ожила магия. Она стала первой из мираев и первой, кто мог управлять огнем.
– Огнем? – восхищенно повторила Иллиана, повернувшись к царевичу.
Торриен улыбнулся. Затем поднял руку на уровень груди и медленно распахнул пальцы. На его ладони неожиданно заплясало желтое пламя.
Глаза Иллианы широко распахнулись, а дыхание замерло в груди.
– Потрясающе, – выдохнула она, опасливо протягивая пальцы к огню, но не дотрагиваясь.
Прежде ей уже приходилось слышать о магии мираев, но она никогда не видела ее вживую. И уж точно не знала, на что способны Великие змеи. Все, что связано с этой областью жизни нагов, было скрыто от чужих глаз.
– С тех пор прошло много веков, – продолжал Торриен, легонько перебирая пальцами, отчего пламя извивалось и плясало, как живое. – Многие мираи теперь могут силой мысли зажигать свечи, растапливать камины. Но только в царском роду сила сохранилась достаточно великой, подобной той, что была у Иль-Хайят.
– Именно поэтому клан Эннариш до сих пор у власти? – тут же спросила девушка, вспоминая лекцию Шентарса, что он читал ей в карете по пути во дворец.
– Да, – кивнул Торриен, и его золотые глаза, глядящие в огонь, были абсолютно серьезны. – Однако, возвращаясь к нашей теме. Рубин является камнем царей не только потому, что имя Иль-Хайят означало «рубин». Ведь на самом деле нашу богиню звали Ава, а не Илли. Но дело в том, что огонь, который могла создавать возрожденная Иль-Хайят, обладал особыми свойствами. По ее желанию он мог либо убивать, либо исцелять. И был рубинового цвета.
С этими словами Торриен шире распахнул пальцы, пламя на его руке стало ярче, больше. В нем вдруг начали переливаться разные оттенки, от голубого до зеленого. В итоге язычок вспыхнул, слепя глаза, и стал жгуче-оранжевым. А затем царевич сомкнул ладонь, окончательно его погасив.
– Дети, внуки и правнуки Иль-Хайят тоже могли управлять рубиновым огнем, – говорил Торриен. – Но постепенно пламя ее потомков меняло цвет на обыкновенный, желтый. И теряло свои волшебные свойства, оставаясь лишь жгучим и смертоносным. Все реже рождались те, кому повиновалась розовая стихия. Однако рождаться они продолжали только в клане Эннариш, потому и рубин остался символом царского рода.
Торриен наконец перестал говорить и внимательно посмотрел на Иллиану, что слушала его, едва не открыв рот.
– А сейчас кто из вашего рода умеет управлять рубиновым огнем? – спросила девушка. – Царь Аджансар?
Торриен покачал головой.
– Никто. Уже лет двести не рождалось ни одного истинного наследника Иль-Хайят.
Иллиана промолчала, хотя готова была задать еще десяток вопросов. Чтобы переварить полученную информацию, ей требовалось время.
– Я выбрала ароматы! – сказала она тогда Лирриясу.
Лысый змей тут же отошел от окна, где все это время стоял, и приблизился к столу. Склонил голову над столом, внимательно оглядывая выбранные бутыльки.
– Так, – протянул он. – Ты выбрала красный ягель, анемону, пыльцу серебрянки, масло Белорнской кубышки, побегов царского мака, а еще смолу златодрева… Хорошее решение, – проговорил он, почесывая подбородок и ставя рядом бутылек с рубиновой пылью, которую нужно было добавить в любом случае.
– Ты забыл еще вот этот флакон, – Иллиана пододвинула к мастеру тот, в котором плескалась выжимка из змеиного корня.
Лиррияс вскинул на нее удивленный взгляд.
– Этот? – переспросил он, с некоторой опасливостью поглядывая на царевича.
– Конечно, – широко улыбнулась девушка и уверенно добавила: – Запах чудесный, а благословение Иль-Хайят мне не помешает.
Торриен едва заметно улыбнулся, давая понять, что раз она так решила, то ему все равно. А Лиррияс шумно втянул воздух ноздрями и аж покраснел от удовольствия, подгребая змеиный корень к остальным ингредиентам.
– Тогда у нас получается восемь нот, – рабочим голосом проговорил он, выставляя вперед пустой бутылек. – Это довольно много, но мы постараемся. Смотри, анемоны нужно положить больше всего. От пяти до десяти капель. Ее запах будет в центре, но он не сможет перебить остальные. Затем нужно добавить либо ягель, либо златодрево. На этот раз не более трех капель каждого. На твой выбор…
Так парфюмер постепенно рассказал ей про каждый аромат и про то, как не испортить итоговую композицию. Иллиана слушала внимательно, стараясь запомнить. И в самом конце, когда теория была получена, слегка дрожащими руками приступила к делу.
Лиррияс предусмотрительно отвернулся и отошел к окну. Торриен тоже встал чуть в стороне у нее за спиной, чтобы иметь возможность наблюдать за ней, но не видеть деталей.
– Это будет только твоя тайна, – шепнул царевич напоследок, поцеловав ее в чувствительную область за ухом.
И, если бы девушка не была так взбудоражена своим занятием, от этого жеста она наверняка забыла бы все на свете.
Через десяток минут аромат был готов. Иллиана радостно подняла флакон в воздух, предлагая царевичу и мастеру понюхать, что получилось.
Но оба лишь покачали головой.
– Нанеси себе на кожу, – сказал Лиррияс. – И плотно закрой бутылек.
Иллиана послушалась, все еще опасаясь, что вышла какая-то ерунда.
Запах ей нравился, но он был настолько необычным, нечеловеческим, что понять, хорош ли он, не выходило.
Лысый мирай скользнул к ней ближе и закрыл глаза. Крылья его носа затрепетали.
– Великолепно! – возвестил он и удовлетворенно посмотрел на нее. – Вышло просто прекрасно.
А через мгновение добавил:
– Вот, возьми цепочку, повесь на шею, чтоб не потерять.
Быстро и ловко прикрепил к узкому флакончику золотую цепь и протянул девушке.
– Спасибо, – улыбнулась Иллиана.
И в тот момент, когда мирай наклонился, чтобы передать ей бутылек, девушка вдруг услышала тихое:
– Аромат рубина тебе очень идет. Как и змеиный корень. Но я этого не говорил.
С этими словами Лиррияс подмигнул ей, поклонился и отошел на другой конец комнаты – прибирать свои масла и выжимки.
– Благодарю, мастер, – с ноткой властности сказал Торриен, обнимая Иллиану за талию. – Я в тебе не сомневался.
– Рад служить, шерисмирай, – спокойно поклонился наг, бросив короткий взгляд на Иллиану.
Девушка улыбнулась и, когда Торриен уже потащил ее к выходу, прошептала: «Спасибо».
– А теперь пора отдохнуть, как ты думаешь? – с легкой хитрецой спросил Золотой змей, ведя ее куда-то по широкой каменной лестнице дворца.
– Было бы здорово, – кивнула она, мысленно считая, что на сегодня лимит сюрпризов исчерпан.
Но царевич, видимо, думал иначе.
Спустя некоторое время, оставив позади еще десяток коридоров, они попали в отдельно стоящее здание. Его внутренняя отделка отличалась от той, что Иллиане уже приходилось видеть прежде. Здесь повсюду был белый камень и золото. Гладкая молочная плитка на полу со вставками из желтого драгоценного металла. Голубовато-белые стены, на которых мозаикой были выложены разнообразные узоры удивительной красоты. Полуголые нагини с длинными распущенными волосами, человеческие девушки, на которых из одежды были лишь диковинные цепочки на груди и бедрах…
В середине помещения располагался небольшой фонтан со статуей змеи. А по бокам виднелось множество арок с большими коваными дверями.
– Куда мы пришли? – удивилась Иллиана, разглядывая все вокруг с почти детским восторгом.
Повернула голову к Торриену и неожиданно встретилась с его пронизываюшим взглядом.
Сердце гулко ударилось о ребра.
Золотые глаза царевича были необычно темны. На губах играла опасная, немного вызывающая улыбка, от которой внутри Иллианы все скручивалось в горячий узел.
Девушка вдруг поняла, что уже видела у него это выражение лица. Видела не раз…
От этой мысли к щекам прилила краска, в низ живота ударила волна жара.
Жгучее предчувствие затуманило голову.
– Это купальни, мое сокровище, – с чарующей улыбкой ответил царевич. – Ты же хочешь искупаться со мной?..
У Иллианы перехватило дыхание.
– Конечно, – смущенно ответила девушка. – Только… время идет к обеду. Может, стоит сперва…
– Не беспокойся, – продолжая улыбаться, проговорил Торриен и легко подтолкнул ее вперед. – Я обо всем позабочусь.
На самом деле он попал в самую точку: Иллиана действительно боялась. Стоило ей на миг представить, что вот прямо сейчас произойдет то самое, к чему их отношения так долго шли, как по коже рассыпались жгучие мурашки, а желудок перехватывало спазмом.
Первый раз всегда страшно. Но особенно нервничать начинаешь, если это происходит неожиданно.
Иллиана прикусила губу и послушно пошла вперед, туда, куда ее вел царевич мираев, – под одну из высоких каменных арок справа от бассейна.
Кровь в венах закипела и уже вряд ли могла успокоиться. С одной стороны, стоило на миг закрыть глаза и представить, насколько хорошо ей было в объятиях Торриена, как голова начинала кружиться, а между ног будто скручивалась горячая спираль. Но с другой стороны, Иллиана отчетливо ощущала себя праздничным блюдом на столе. Сладким десертом, вся роль которого – ждать, пока до него дойдут руки хозяина.
Это напрягало, нервировало. Но другого варианта для нее, избранницы мирая, не было предусмотрено в принципе.
Прямо за аркой их поджидали две девушки, склонив головы. На них были легкие полупрозрачные одежды одинакового голубовато-серого оттенка.
«Служанки-мирайи», – сразу же поняла Иллиана, несмотря на то, что у девушек не было хвостов. Оказалось, что определить нагинь по одежде и внешнему виду не так уж сложно.
– Принесите нам чего-нибудь на обед, – распорядился Торриен, не глядя на них. – И позаботьтесь, чтобы никто нас не побеспокоил.
Те склонили головы еще ниже и умчались исполнять приказ.
Иллиана с Торриеном прошли глубже в помещение, свет в котором лился прямо из центра куполообразного потолка. Солнечные лучи падали вниз золотистыми волнами и тонули в огромном бассейне, переливаясь мягкими желтыми бликами.
Вдоль стен помещения в низких вазах росли изумрудные кустики с невероятно красивыми розовыми цветами. Из-за них создавалось впечатление, что купальни находятся на воздухе под открытым небом в центре большого дикого сада.
Вокруг бассейна на равных промежутках стояли резные колонны. Между двумя такими расположился низкий столик и мягкий белоснежный матрас с десятком расшитых подушечек.
Пока Торриен помогал Иллиане сесть на матрас, она усиленно соображала, что бы такое спросить у царевича, дабы отвлечь его от эротических планов. Оставалась еще надежда на служанок, до прихода которых мирай вряд ли приступит к активным действиям, но она быстро растворилась. Девушки появились почти сразу же, неся в руках по два подноса с яствами. Молча они поставили все это на стол и удалились. Высокие металлические двери, блестящие желтой позолотой, бесшумно закрылись, оставляя мужчину и женщину наедине друг с другом.
Торриен разлил им по бокалам красного вина из кувшина, в котором плавали еще фрукты и кубики льда. Положил ей на тарелку кусочек белой рыбы в соусе из креветок и мидий.
– Спасибо, – улыбнулась Иллиана смущенно. Подняла глаза и тут же встретилась с горящим золотым взглядом.
Ее щеки пылали как два факела, и вряд ли царевич мог это не заметить.
Он чуть склонил голову набок, разглядывая ее, слегка прищурившись, словно читал, как открытую книгу. Затем поднял бокал и негромко проговорил:
– За то, чтобы ты всегда мне улыбалась.
Иллиана хотела было сказать, что не хочет вина, но после этих слов просто не смогла не взять кубок и не чокнуться с ним в ответ.
Напиток оказался таким же легким, как хмельной мед, и таким же коварным. Его можно было пить так же легко, как виноградный сок. Однако через некоторое время неотвратимо приходило понимание, что соображаешь уже не так быстро, как прежде.
– Можно задать вопрос? – спросила Иллиана, чтобы поддержать беседу, когда они приступили к еде.
– Конечно, – кивнул Торриен, укладывая и себе на тарелку кусок рыбы.
– Ты, как царевич, наверно, должен знать, – издали начала девушка. – Почему в Шейсаре такие законы, связанные с выкупом человеческих женщин мираями?
Мужчина на миг замер, взглянув на Иллиану из-под сдвинутых бровей. Но затем медленно отрезал себе кусок нежного белого филе и положил в рот.
– Какие «такие»? – переспросил он. – Жесткие? Нечестные?
Вопреки словам, в его голосе не было раздражения. Мужчина был совершенно спокоен.
Не дожидаясь ответа Иллианы, он продолжил:
– Тебе может казаться, что так оно и есть. На самом деле – не совсем. Закон разрешает забирать женщин из Нижнего города, только уплатив очень большую сумму. Не каждому мираю под силу найти столько денег, чтобы купить себе хасси. А уж тем более сайяхасси. Это еще дороже. Размер вознаграждения специально назначается царем, чтобы ограничить мираев в их желаниях. И оградить большую часть людей от их посягательств.
На этот раз сдвинула брови уже Иллиана.
– А не проще было бы отменить закон, чем сперва разрешать эту процедуру, а затем налагать ограничения? Нельзя просто не забирать женщин?
Торриен внимательно следил за девушкой, пока она говорила, будто считывая мельчайшие, даже самые скрытые ее вспышки раздражения, негодования, тоски по дому.
– Увы, – ответил он негромко, когда она закончила.
– Но почему?
– Потому что нам нужны сайяхасси, Иллиана, – ответил он чуть резче, чем должен был.
Девушка вздрогнула.
– Зачем? – спросила, не ожидая, что ответит. Ведь он вполне мог и промолчать. Это она – его собственность, а не наоборот.
Но он ответил.
– Потому что у нас рождается очень мало детей, – медленно произнес он, отпивая вина из бокала и продолжая следить за ее реакцией.
Иллиана вспыхнула.
Торриен тем временем продолжал:
– И каждая человеческая женщина, способная родить мирая, – на вес золота.
Девушка громко сглотнула и отставила тарелку. А затем, разглядывая завитушки на каменном кубке, проговорила:
– Золотом за нее и платят… Получается, я нужна тебе для тех же целей?
Ее голос неожиданно стал хриплым и бесцветным. Она подняла на царевича взгляд, от которого Торриен на секунду сжал губы и нахмурился. Словно его кто-то ударил. Но уже через мгновение это впечатление пропало. Он снова был спокоен, как каменная скала. Медленно взял в руки кубок и снова отпил.
– Нет, – прозвучал его ровный ответ.
Он медленно моргнул и мрачно посмотрел на нее, словно направив взгляд прямо в сердце.
Иллиана вздрогнула – золотые глаза прожгли ее насквозь. Сжала руки в кулаки и прищурилась. А затем вдруг ответила то, что совсем не собиралась говорить:
– Ты лжешь…
И сама вдруг смутилась от своей наглости.
Но ей не хотелось вот так. Не хотелось быть блюдом, до которого пока не дошли руки.
Золотые глаза царевича вспыхнули огнем, но ни один мускул не дрогнул на его лице. А затем он чуть склонил голову набок и медленно проговорил:
– Не лгу. И могу доказать тебе это прямо сейчас, мое сокровище…
Отставил бокал, поднялся с матраса и невозмутимо расстегнул пуговицу в основании рубашки. Стянул ее сперва с одного плеча, обнажив рельефные мускулы под смуглой, будто сияющей кожей, затем со второго.
Иллиана громко сглотнула, разглядывая мощную грудь, кубики на плоском, твердом животе, крупные мышцы на руках, увитых браслетами.
Торриен коснулся пряжки брюк, и пульс ударил по вискам девушки. Нарочито медленно царевич расстегнул ремень, отпустил завязки и позволил штанам упасть.
Иллиана хотела зажмуриться, но ничего не вышло. В горле пересохло, а взгляд сам уперся в огромный, твердый как камень член.
Через мгновение до ее ушей донеслась едва слышная усмешка. Взгляд сам собой взвился вверх, встретившись с насмешливыми глазами Золотого змея.
Иллиане захотелось провалиться сквозь землю от мысли, что царевич заметил ее реакцию.
Но Торриен не сказал ни слова. Он просто развернулся, представляя женскому любопытству собственный упругий зад и мощную спину с широким, истинно царским разворотом плеч.
Немного лениво мужчина шагнул вперед, поднял руки и нырнул в воду – ловко, как дельфин или рыба, почти не поднимая брызг.
Через несколько секунд он появился на поверхности воды в самом центре бассейна и неторопливо поплыл дальше. Топазово-голубые волны расходились в стороны от его сильного тела, капли, как бриллианты, блестели на коже. Распущенные черные волосы намокли и прилипли к плечам, завораживая Иллиану. Хотелось дотронуться до них, сгрести в ладонь, зарыться пальцами и убрать назад, открывая широкую шею с напряженными выпуклыми венами.
На другом конце бассейна Торриен остановился, коснувшись бортика, развернулся и присел на ступеньку лестницы, расположенную где-то под водой. И взглянул на Иллиану.
– Ну и долго ты будешь сидеть там и смотреть на меня? – чуть насмешливо спросил он, приподняв темную густую бровь. Полные губы дерзко изогнулись.
Казалось, покраснеть еще сильнее невозможно, но Иллиане это удалось.
– Может, мне хочется тут сидеть? – надувшись, спросила девушка, и губы царевича изогнулись еще сильнее. Захотелось подплыть к нему и наговорить гадостей в насмешливое лицо, чтобы стереть это дурацкое выражение.
А может быть, эта мысль была лишь поводом, чтобы скрыть истинное желание.
– Ты лжешь, – с улыбкой на лице и легким превосходством Торриен вернул ей ее собственную фразу.
Иллиана вспыхнула, широко распахнув глаза. Прикусила губу и резко встала с матраса. Подняла руки и дернула крючки платья на груди. Пожалуй, даже слишком сильно. Послышался треск ниток, но вроде бы ничего не отлетело.
Быстро справившись с застежками, она скинула тяжелую ткань на пол, не сводя пылающего взгляда с царевича.
«Ну и пусть смотрит… – думала она. – Я больше не буду стесняться…»
Ей хотелось, чтобы теперь он перестал контролировать себя при взгляде на нее. Чтобы именно он не мог отвернуться и растерял остатки мыслей, а не она.
Вот только щеки все-таки нестерпимо горели, когда ткань платья сползла по плечам, оставив ее в одном тонком прозрачном подъюбнике, удерживаемом на бедрах поясом из золотых нитей. В последний момент девушка решила не снимать этот предмет туалета, посчитав, что он придаст ее фигуре больше пикантности, чем если она будет абсолютно обнажена. Светло-розовая ткань интересным образом прикрывала только попу и интимный треугольничек спереди, обнажая бедра двумя вызывающими разрезами.
Чтобы придать себе хоть немного уверенности в собственных действиях, Иллиана перестала смотреть на царевича, приподняла подбородок и, расправив плечи, вошла в бассейн.
Вода оказалась мягкой и невероятно теплой. По ее поверхности плавали розовые лепестки тех дивных растений, что украшали стены, превращая бассейн в какой-то волшебный оазис посреди леса.