Текст книги "Трилогия о королевском убийце"

Автор книги: Робин Хобб

сообщить о нарушении

Текущая страница: 125 (всего у книги 135 страниц)

Все, что я мог сделать, это крепко держать ее.

– Нет, – сказал я ей тихо.

Как иногда бывает, мой мягкий тон заставил ее прекратить сопротивление. Она вопросительно посмотрела на меня.

– Его руки покрыты магией. Не знаю, что с вами случится, если он вас коснется.

Кетриккен затихла в моих грубых объятиях и повернула голову, чтобы увидеть своего мужа. Он стоял и смотрел на нас с доброй, несколько смущенной улыбкой на лице. Он склонил голову набок, как бы разглядывая нас, потом медленно нагнулся, чтобы опустить свой меч. В этот момент Кетриккен заметила то, что я обнаружил немного раньше. Предательский серебряный блеск покрывал его пальцы и предплечья. На Верити не было рукавиц. Плоть его рук была насыщена первобытной мощью. Лицо его было покрыто не пылью, а пятнами этой Силы – там, где Верити касался ее.

Я услышал, как подошли остальные. Мне не нужно было оборачиваться, чтобы почувствовать их взгляды. Наконец шут тихо сказал:

– Верити, мой король, мы пришли.

Я услышал странный звук, нечто среднее между вздохом и рыданием. Это заставило меня повернуться. Я увидел Кеттл, медленно, как утопающий корабль, опускающуюся вниз. Она прижала одну руку к груди, а другую ко рту и упала на колени. Ее глаза расширились при виде рук Верити. Старлинг немедленно оказалась рядом с ней. Я чувствовал, как Кетриккен отталкивает меня, посмотрел на ее потрясенное лицо и отпустил. Она медленно, шаг за шагом, двигалась к Верити, и он смотрел, как она подходит. Его лицо не было бесстрастным, но он явно не узнавал ее. В шаге от него Кетриккен остановилась. Вокруг было тихо. Она смотрела на Верити некоторое время, потом покачала головой, как бы отвечая сама себе на вопрос.

– Мой лорд, муж мой, вы не узнаете меня?

– Муж? – слабым голосом проговорил он. Морщины у него на лбу стали глубже, он выглядел как мужчина, который вспоминает нечто давным-давно выученное наизусть. – Принцесса Кетриккен из Горного Королевства. Ее выбрали мне в жены. Подросток, почти девочка, маленькая дикая горная кошка с желтыми волосами. – Он слабо улыбнулся. – В ту ночь я распустил золотые волосы, похожие на бурный поток, тоньше шелка, такие тонкие, что я не смел прикоснуться к ним, чтобы они не зацепились за мои мозоли.

Руки Кетриккен потянулись вверх. Когда до нее дошла весть о смерти Верити, она обрезала волосы, оставив на голове колючий ежик. Теперь они отросли почти до плеч, но тонкий шелк загрубел от дождя, солнца и ветра. Она распустила косу и тряхнула головой, так что волосы рассыпались по плечам.

– Мой лорд, – тихо сказала она и перевела взгляд с меня на Верити, – мне нельзя прикоснуться к вам?

– О… – По-видимому, он обдумывал вопрос. Он посмотрел вниз на свои руки, согнул посеребренные пальцы. – Думаю, нет. Боюсь, что нет. Нет, лучше не стоит… – Он говорил с сожалением, но я чувствовал, что ему жаль только отказывать ей в ее просьбе, но отнюдь не того, что он сам не может прикоснуться к ней.

Кетриккен судорожно вздохнула.

– Мой лорд, – начала она, и голос ее сломался, – я потеряла ребенка. Наш сын умер.

До этого момента я не понимал, как невыносимо тяжело было ей искать мужа, зная, что при встрече она вынуждена будет сообщить ему эту новость. Она уронила свою гордую голову, как бы ожидая его гнева. Но то, что ей предстояло, было гораздо хуже любого гнева.

– О, – сказал Верити. Потом: – У нас был сын? Я не помню…

Я думаю, что именно это доконало Кетриккен. Эта сокрушительная новость не привела его в ярость и не вызвала скорби – просто смутила. Королева почувствовала себя преданной. Ее отчаянное бегство из Оленьего замка, все тяготы, которые она вынесла, пытаясь защитить свое нерожденное дитя, долгие одинокие месяцы беременности, закончившиеся разрывающим сердце рождением мертвого ребенка, ее ужас перед тем, что она должна рассказать своему мужу, как подвела его, – все это было ее жизнью последний год. А теперь она стояла перед своим мужем и королем, а он, с трудом вспомнив ее саму и мертвого ребенка, сказал только: «О». Мне было стыдно за этого мямлящего старика, который смотрел на королеву и так устало улыбался.

Кетриккен не закричала и не заплакала. Она просто повернулась и медленно побрела прочь. Я чувствовал в ее движениях величайшее самообладание и величайшую ярость. Старлинг, сидевшая на корточках рядом с Кеттл, посмотрела на королеву, когда та проходила мимо. Менестрель хотела подняться и последовать за ней, но Кетриккен сделала едва заметный отрицательный жест. В одиночестве она спустилась с огромного каменного помоста и пошла прочь.

Пойти с ней?

Пожалуйста. Но не приставай к ней.

Я не дурак.

Ночной Волк тенью последовал за Кетриккен. Я знал, что, несмотря на мое предостережение, он пошел прямо к ней и прижался огромной головой к ее ноге. Она внезапно опустилась на одно колено, обняла его, спрятала лицо в его шерсти. Ее слезы падали на его жесткий мех. Волк повернулся и лизнул ей руку.

Уходи, велел он мне, и я оставил их. Я моргнул, осознав, что все это время я смотрел на Верити. Его глаза встретились с моими.

Он откашлялся.

– Фитц Чивэл, – сказал он и набрал в грудь воздуха. Потом резко выдохнул: – Я так устал! А мне еще так много надо сделать! – Он жестом показал на дракона у себя за спиной, потом задумчиво сел на камень рядом со статуей. – Я так старался… – пробормотал он, не обращаясь ни к кому в частности.

Шут пришел в себя раньше меня.

– Мой лорд, принц Верити… – начал он, потом замолчал. – Мой король. Это я, шут. Разрешите мне прислуживать вам.

Верити поднял глаза на бледного худого мужчину, стоявшего перед ним.

– Почту за честь, – сказал он через несколько секунд. Его голова покачивалась из стороны в сторону. – Почту за честь принять преданность и службу человека, который так хорошо заботился о моем отце и моей королеве.

На мгновение я увидел что-то от прежнего Верити. Потом уверенность снова исчезла с его лица. Шут подошел и порывисто опустился на колени рядом с ним. Он похлопал Верити по плечу, подняв небольшое облачко каменной пыли.

– Я буду заботиться о вас, – сказал он, – как я заботился о вашем отце. – Он встал и повернулся ко мне: – Я наберу хвороста и найду питьевую воду. Как Кеттл? – спросил он у Старлинг.

– Она чуть не упала в обморок, – начала та, но старуха внезапно перебила ее:

– Я была потрясена до мозга костей, шут. И не тороплюсь вставать. Но Старлинг может идти, куда пожелает.

– Хорошо. – Шут, по-видимому, полностью взял дела в свои руки. Его голос звучал так, словно он организовывал чаепитие. – Тогда не будете ли вы так любезны, госпожа Старлинг, и не поставите ли палатку? Или две палатки, если это можно устроить. Посмотрите, какая еда у нас осталась, и приготовьте что-нибудь на обед. Не скупитесь, я думаю, все мы нуждаемся в том, чтобы подкрепить силы. Я скоро вернусь и принесу хворост и воду. И зелень, если повезет. – Он быстро взглянул на меня. – Присмотри за королем, – тихо добавил он, повернулся и направился прочь.

Старлинг осталась сидеть с разинутым ртом. Потом она встала и пошла собирать разбредшихся джеппов. Кеттл, немного медленнее, двинулась за ней.

Итак, преодолев все это время и пространство, я оказался один на один со своим королем. «Иди ко мне», – сказал он, и я пришел. Покой нахлынул на меня, когда я понял, что этот зудящий голос наконец затих.

– Вот, я здесь, мой король, – сказал я тихо, обращаясь скорее к себе, чем к нему.

Верити ничего не ответил. Он сидел ко мне спиной и скреб своим мечом статую. Он стоял на коленях, держа меч двумя руками, за рукоять и за лезвие, и царапал кончиком камень у передней лапы дракона. Лицо его было таким целеустремленным, движения такими точными, что я не знал, что об этом и думать.

– Верити, что вы делаете? – спросил я тихо.

Он даже не взглянул на меня.

– Ваяю дракона, – ответил он.

Несколько часов спустя он продолжал делать то же самое. Монотонный скрежет лезвия о камень заставлял меня сжимать зубы. Нервы мои были напряжены. Я оставался на помосте рядом с ним. Старлинг и шут расставили нашу палатку и еще одну, поменьше, сшитую из ненужных уже зимних одеял. Горел костер. Кеттл сидела над бурлящим котелком, шут сортировал зелень и коренья, которые он собрал, а Старлинг устраивала постели в палатках. Кетриккен ненадолго присоединилась к нам, но только для того, чтобы взять из седельных сумок лук и стрелы. Она заявила, что идет охотиться с Ночным Волком. Он бросил на меня сверкающий взгляд темных глаз, и я придержал язык.

Я знал немногим больше того, что уже было мне известно, когда я нашел Верити. Стены его Силы были высокими и крепкими. И я почти не чувствовал его. То, что я обнаружил, когда потянулся к нему Даром, еще больше встревожило меня. Я ощутил в нем трепет жизни, но не мог понять его. Это было так, словно его жизнь и сознание колеблются между его телом и огромной статуей дракона. В последний раз я встречался с чем-то подобным, когда познакомился с Одаренным человеком и его медведем. Я подозреваю, что если бы кто-нибудь прощупал Даром нас с волком, он обнаружил бы то же самое. Мы разделяли сознание так долго, что в некотором роде стали единым существом. Но это не объяснило мне, как Верити мог быть связан со статуей и почему он упорно царапает ее мечом. Мне хотелось схватить этот меч и вырвать его из рук моего короля, но я сдерживался. По правде говоря, Верити казался настолько поглощенным своей работой, что я боялся помешать ему.

Сначала я пытался задавать ему вопросы. Когда я спросил, что случилось с его отрядом, он медленно покачал головой:

– Они гнали нас, как стая ворон гоняет орла. Подходили близко, кричали и клевали. И сразу же улетали, как только мы пытались атаковать их.

– Вороны? – тупо спросил я его.

Он покачал головой в ответ на мою глупость.

– Наемники. Они стреляли в нас из укрытия. Иногда они нападали ночью. А некоторые из моих людей были сбиты с толку Силой круга. Я не мог защитить разумы тех, кто был восприимчив. Члены круга посылали им ночные кошмары и внушали подозрительность друг к другу. Поэтому я приказал им вернуться; я впечатал в их сознание собственный приказ, чтобы спасти их от любых других воздействий.

Это был единственный вопрос, на который Верити ответил. Все остальные он встречал молчанием, а если и отвечал, его слова были невразумительны или уклончивы. Так что я сдался. Вместо того чтобы задавать вопросы, я стал сам докладывать ему. Это был длинный доклад, потому что я начал с того дня, когда смотрел с башни вслед его отряду. Я был уверен, что многое из моего рассказа он уже знает, но все равно повторил это. Если его разум блуждал, как я опасался, это могло освежить его память, а если разум моего короля под слоем каменной пыли остался острым, как прежде, ничего плохого не случится, если все события будут представлены ему в порядке и перспективе. Я не мог придумать никакого другого способа достучаться до него.

Наверное, я сделал это, чтобы показать ему, через что нам всем пришлось пройти, чтобы оказаться здесь. Кроме того, я хотел сообщить ему, что происходило в его королевстве, пока он бездельничал тут со своим драконом. Тем самым я надеялся снова разбудить в нем какое-то чувство ответственности за свой народ. Когда я говорил, Верити казался бесстрастным, но временами мрачно кивал, как будто я подтверждал его тайные страхи. И все это время кончик его меча царапал черный камень.

Уже почти полностью стемнело, когда я услышал шорох шагов Кеттл у себя за спиной. Я прервал рассказ о своих приключениях в разрушенном городе и повернулся, чтобы посмотреть на нее.

– Я принесла вам обоим горячего чая, – сказала она.

– Спасибо, – ответил я и взял у нее свою кружку, но мой король только взглянул на нее, не прекращая царапать камень.

Некоторое время Кеттл стояла, протягивая Верити кружку. Когда она заговорила, она не стала напоминать ему о чае.

– Что вы делаете? – тихо спросила она.

Скрежет внезапно затих. Верити повернулся, чтобы посмотреть на нее, потом взглянул на меня, как бы для того, чтобы убедиться, что я тоже слышал этот нелепый вопрос. Непонимание на моем лице, по-видимому, удивило его. Он откашлялся.

– Я ваяю дракона.

– Своим мечом? – спросила она. В ее голосе было любопытство, не более того.

– Только крупные детали, – объяснил он. – Для более тонкой работы я использую нож. А для самых ответственных мест – пальцы и ногти. – Он медленно повернул голову, обозревая огромную статую. – Как бы мне хотелось сказать, что она готова… Но ведь еще так много надо сделать! И я боюсь, что будет слишком поздно. Если уже не поздно…

– Слишком поздно для чего? – спросил я, и голос мой был таким же мягким, как голос Кеттл.

– Ну… Слишком поздно, чтобы спасти народ Шести Герцогств. – Верити взглянул на меня, как будто я был немного придурковатым. – Зачем еще я стал бы это делать? Для чего еще я мог бы оставить мою страну и мою королеву и приехать сюда?

Я тщетно пытался уловить смысл того, что он говорит, но один вопрос сорвался с моих губ:

– Вы хотите сказать, что вырезали в одиночку этого дракона?

Верити задумался.

– Нет, конечно нет. – Но не успел я почувствовать облегчение от того, что он еще не окончательно сошел с ума, как он добавил: – Он еще не закончен. – Он снова оглядел своего дракона с той любовной гордостью, с какой когда-то смотрел на свои лучшие карты. – Но то, что я уже сделал, отняло у меня много времени. Очень много времени.

– Не выпьете ли чаю, пока он еще горячий, сир? – спросила Кеттл, протягивая кружку.

Верити посмотрел на нее, словно никогда в жизни не видел ничего подобного. Потом серьезно взял кружку у нее из рук.

– Чай. Я почти забыл о чае. Это не эльфийская кора? Благая Эда, как я ненавидел это горькое варево!

Кеттл почти вздрогнула, услышав эти слова.

– Нет, сир, никакой коры, клянусь вам. Это приготовлено из трав, которые мы набрали по дороге. По большей части крапива и немного мяты.

– Крапивный чай. Моя мать часто давала мне крапивный чай. – Он улыбнулся. – Я вложу это в моего дракона. Крапивный чай моей матушки. – Он прихлебнул из кружки, и на его лице появилось удивленное выражение. – Он теплый… так много времени прошло с тех пор, как я ел что-то теплое…

– Сколько времени? – спросила Кеттл, как бы продолжая беседу.

– Ну… много времени, – сказал Верити и снова глотнул чая. – Здесь есть рыба, в ручье около каменоломни. Но где найти время, чтобы поймать ее, не говоря уж о том, чтобы приготовить… Обычно я забываю. Я столько всего вложил в дракона… Может быть, и это тоже.

– А давно ли вы спали? – настаивала Кеттл.

– Я не могу работать и спать одновременно, – объяснил он ей. – А работа должна быть сделана.

– А работа должна быть сделана, – медленно повторила она. – Но сегодня вы прерветесь, совсем ненадолго, чтобы поесть и попить. А потом поспите. Понимаете? Посмотрите-ка туда. Старлинг приготовила для вас палатку. В ней будет теплая мягкая постель и подогретая вода для мытья. И одежда, самая свежая, какую мы смогли найти.

Он задумчиво посмотрел на свои серебряные руки.

– Не уверен, что смогу вымыться.

– Тогда Фитц Чивэл и шут помогут вам, – обещала она весело.

– Спасибо вам. Это было бы замечательно. Но… – некоторое время он смотрел куда-то вдаль. – Кетриккен. Разве она не была здесь только что? Или это мне приснилось? В ее характере было много силы, и я вложил это в дракона. Думаю, этого мне больше всего не хватает, из всего, что я вложил туда… – Он помолчал, потом добавил: – Когда я вспоминаю, чего именно мне не хватает.

– Кетриккен здесь, – заверил я его. – Она пошла на охоту, но скоро вернется. Хотели бы вы вымыться и переодеться в свежую одежду к ее приходу? – Про себя я решил отвечать на все его слова, в которых есть смысл, и не тревожить Верити, задавая «посторонние» вопросы.

– Для нее все это не имеет значения, – сказал он, и тень гордости была в его голосе. – И все-таки это было бы славно… Но работы так много.

– Но сейчас уже слишком темно для работы. Подождите до завтра. И все будет сделано, – заверила его Кеттл. – Завтра я помогу вам.

Верити покачал головой и выпил еще немного чая.

– Нет, – сказал он тихо, – боюсь, вы не сможете. Видите ли, я должен делать все сам.

– Завтра посмотрим.

Он вздохнул и протянул ей пустую кружку. Кеттл взяла его за плечи и поставила на ноги. Она была очень сильной для такой старой женщины. Она не пыталась взять у него меч, но Верити выпустил клинок из рук. Я нагнулся, чтобы поднять его. Верити послушно пошел за Кеттл, будто она совершенно лишила его собственной воли. Следуя за ними, я взглянул на клинок, который был когда-то гордостью Хода. Я удивился, что побудило Верити превратить королевское оружие в инструмент для обработки камня. Меч был весь в зазубринах, а конец его – не острее ложки. Меч подобен своему хозяину, подумал я и пошел в лагерь.

Когда мы спустились к костру, Кетриккен, к моему удивлению, уже вернулась. Она сидела у огня, бесстрастно глядя на пляшущие языки пламени. Ночной Волк лежал почти у нее на ногах. Он поднял уши, когда я подошел к костру, но не сделал никакого движения, чтобы оставить королеву.

Кеттл повела Верити прямо к самодельной палатке, которую поставили для него. Она кивнула шуту, и, не сказав ни слова, тот взял дымящийся таз с водой и пошел за ней. Когда я хотел тоже залезть в крошечную палатку, шут выставил и меня, и Кеттл.

– Он будет не первым королем, за которым я ухаживаю, – напомнил он нам. – Доверьте его мне.

– Не касайся его рук, – сурово предупредила Кеттл.

Казалось, шут был ошеломлен этим, но через мгновение он уже кивнул в знак согласия.

Когда я уходил, он развязывал покрытый множеством узелков шнур, стягивавший изношенный камзол Верити, без умолку болтая о посторонних вещах. Я слышал, как Верити заметил:

– Мне так не хватает Чарима! Я не должен был позволять ему идти со мной, но он служил мне так долго… Он умирал медленно… и очень страдал. Но это тоже ушло в дракона. Это было необходимо.

Когда я возвратился к огню, мне было не по себе. Старлинг помешивала в котелке. С огромного куска мяса на вертеле срывались капли жира, и языки пламени колебались и шипели. Запах напомнил мне о том, как я голоден, и в животе у меня забурчало. Кеттл стояла спиной к огню и смотрела в темноту. Кетриккен сверкнула на меня глазами.

– Так, – сказал я, – как охота?

– Как видишь, – тихо ответила Кетриккен.

Она показала на котелок, а потом протянула руку к разрубленной на куски лесной свинье. Я подошел, чтобы оценить добычу. Это был не мелкий экземпляр.

– Опасная дичь, – заметил я, стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно и не выдавал страха, что моя королева пошла одна на такого зверя.

– Это как раз то, что мне было нужно, – все так же тихо ответила она.

Я слишком хорошо понимал ее.

Прекрасная охота. Я никогда не добывал так много мяса такими незначительными средствами, сказал Ночной Волк. Он потерся головой о ее ногу с настоящей любовью. Кетриккен уронила руку и нежно подергала его за уши. Он застонал от удовольствия и всей тяжестью прижался к ней.

– Вы его избалуете, – насмешливо заметил я. – Он сказал, что никогда не получал столько мяса, затратив так мало сил.

– Он такой умный. Он выгнал на меня эту свинью. И очень храбрый. Моя первая стрела не попала в цель, и он не давал свинье уйти, пока я не выстрелю еще раз. – Она говорила так, словно не думала ни о чем другом. Я кивал в такт ее словам, собираясь продолжать разговор в том же духе. Но она внезапно спросила: – Что с ним?

Я знал, что она говорит не о волке.

– Не знаю точно, – мягко ответил я. – Он так долго был один. Возможно, этого было достаточно, чтобы… ослабить его мозг. И…

– Нет, – резко вмешалась Кеттл. – Это вовсе не так. Хотя я могу вас заверить, что он устал. И любой человек устал бы, сделав то, что он сделал в одиночку. Но…

– Но вы же не верите, что он один вырезал этого дракона? – перебил я ее.

– Я верю, – настойчиво ответила старая женщина. – Он все объяснил тебе. Он должен сделать это сам, и он сделал это. – Она медленно покачала головой. – Я никогда не видела ничего подобного. Даже король Вайздом пользовался помощью своего круга или тем, что от него осталось.

– Невозможно вытесать такую статую мечом, – сказал я упрямо. То, что говорила Кеттл, было абсурдно.

Вместо ответа она встала и ушла в темноту. Вернувшись, она положила к моим ногам два предмета. Один некогда был резцом. Его головка превратилась в бесформенный комок. Второй был старинным железным молотком со сравнительно новой деревянной рукояткой.

– Вокруг разбросано еще несколько. Наверное, король нашел их в городе. А может быть, здесь, – сообщила она, прежде чем я успел задать вопрос.

Я смотрел на сточенные инструменты и думал о долгих месяцах отсутствия Верити. Ради этого? Ради того, чтобы вырезать каменного дракона?

– Я не понимаю, – слабо пробормотал я.

Кеттл заговорила очень четко, словно растолковывая ребенку:

– Он вырезал дракона и вкладывал в него все свои воспоминания. Поэтому он кажется таким рассеянным. Но это не все. Я думаю, что он воспользовался Силой, чтобы убить Каррода, и серьезно пострадал, делая это. – Она грустно покачала головой. – Подойти так близко к цели и потерпеть поражение! Я поражаюсь тому, как хитер круг Регала. Неужели они послали к нему Каррода, зная, что если Верити убьет Силой, он может выжечь самого себя?

– Я не думаю, что кто-то из круга захотел бы принести себя в жертву.

Кеттл горько улыбнулась:

– Я не говорю, что он сделал это добровольно. И не говорю, что он знал о намерениях своих товарищей. Это как игра в камни, Фитц Чивэл. Игрок подставляет камень, чтобы получить преимущество в игре. Цель игры – победить, а не сохранить камни.