Текст книги "Трилогия о королевском убийце"

Автор книги: Робин Хобб

сообщить о нарушении

Текущая страница: 119 (всего у книги 135 страниц)

– Что ты сказал? – тихо спросила Кетриккен, и я понял, что они думают, будто сознание опять блуждает.

– Ночной Волк шел за ними. Шесть человек на лошадях, один мул. Они остановились там, где мы вчера разбивали лагерь. И он сказал, что трое из них пошли вниз, как и я.

– Ты хочешь сказать, в город? – тихо спросила Кетриккен.

В город, эхом отозвался Ночной Волк.

– Как это может быть? – спросила Старлинг. – Кеттл сказала нам, что указательный столб работал только для тебя, потому что ты был обучен владению Силой. Никто из нас не попал вниз.

– Значит, они тоже обучены Силе, – мягко проговорила Кеттл и вопросительно посмотрела на меня.

– Круг Регала, – сказал я и содрогнулся.

Тошнотворный страх охватил меня. Они были ужасно близко и знали, как причинить мне такую сильную боль! Всеобъемлющий страх перед этой болью захватил меня. Я боролся с паникой.

Кетриккен застенчиво похлопала меня по руке:

– Фитц, им нелегко будет пройти осыпь. Я сниму их стрелами. – Она сама выбрала эти слова.

Была определенная ирония в том, что королева пыталась защитить королевского убийцу. Каким-то образом это отрезвило меня, хотя я и знал, что ее лук не может спасти нас от группы.

– Им не нужно подходить к нам близко, чтобы напасть на меня. Или на Верити. – Я глубоко вздохнул и внезапно услышал в своих собственных словах еще кое-что. – Им совершенно не нужно физически приближаться к нам, чтобы напасть. Но тогда зачем они проделали такой длинный путь?

Шут приподнялся на локте и потер побелевшее лицо рукой.

– Может быть, они пришли сюда вовсе не для того, чтобы напасть на нас? – медленно проговорил он. – Может быть, они хотят чего-то другого?

– Чего? – спросил я.

– Чего хотел Верити? – Голос шута был слабым, но казалось, он очень тщательно обдумывает каждое слово.

– Помощи Элдерлингов? Регал никогда в них не верил. Он только надеялся, что благодаря им Верити уйдет с его пути.

– Возможно. Но он знает, что история о смерти Верити придумана им самим. Ты сам утверждал, что этот круг выжидал и шпионил за тобой. Что им может быть нужно, кроме Верити? Сейчас Регал должен не меньше королевы удивляться тому, что Верити до сих пор не вернулся. И ему приходится задуматься о том, что могло заставить бастарда забыть о жажде мести и идти неизвестно куда. Оглянись, Фитц. Ты оставил за собой след крови и увечий. Регал мог заинтересоваться, куда он ведет.

– Тогда зачем им нужно было спускаться в город? – спросил я. И еще один, куда более неприятный, вопрос: – Откуда они узнали, как туда попасть? Мне помогла случайность, а откуда узнали они?

– Возможно, они гораздо лучше тебя владеют Силой, или они пришли сюда, зная гораздо больше, чем ты. – Кеттл говорила, осторожно подбирая слова, но в ее голосе не было никаких сомнений.

Внезапно все стало для меня ясным.

– Я не знаю, почему они здесь. Я знаю только, что собираюсь убить их, прежде чем они доберутся до Верити или причинят мне какое-нибудь зло. – Я поднялся на ноги.

Старлинг смотрела на меня. Думаю, в это мгновение она ясно осознала, кто я на самом деле. Не романтический принц в изгнании, который непременно совершит что-нибудь героическое, а убийца. И притом не слишком удачливый.

– Сперва отдохни немного, – посоветовала мне Кетриккен. Голос ее был твердым и сочувствующим.

Я покачал головой:

– Я бы отдохнул, но когда еще представится такая возможность? Я не знаю, как долго они пробудут в городе. Надеюсь, они задержатся там на некоторое время. Я не собираюсь спускаться, чтобы там встретиться с ними. Силой они владеют гораздо лучше меня, в борьбе разумов я им не соперник. Но я могу убить их тела. Если они оставили наверху лошадей, солдат и запасы, я могу отнять это у них. Когда они вернутся, они окажутся в ловушке. Ни еды, ни укрытия. Вокруг – даже если они вдруг вспомнят, как охотиться, – вокруг нет дичи. Больше у меня такого прекрасного шанса не будет.

Кетриккен неохотно кивала. Старлинг выглядела больной. Шут опустился на одеяла.

– Мне следовало бы пойти с тобой, – тихо сказал он.

Я взглянул на него и попытался сдержать удивление в своем голосе:

– Тебе?

– Просто у меня чувство… что мне нужно пойти с тобой. Ты не должен быть один.

– Я не буду один. Ночной Волк ждет меня.

Я быстро нашел своего брата. Он лежал на животе в снегу немного ниже по дороге от солдат. Они развели небольшой костер и готовили ужин. От этого волку хотелось есть.

Будет у нас конина сегодня?

Посмотрим.

Я повернулся к Кетриккен:

– Могу я взять ваш лук?

Она скрепя сердце передала его мне.

– Ты умеешь с ним обращаться? – спросила моя королева.

Это было прекрасное оружие.

– Достаточно для наших целей. У противников нет никакого достойного упоминания укрытия, и они не ожидают атаки. Если мне повезет, я успею убить одного из них, до того как они поймут, в чем дело.

– Ты застрелишь человека, даже не бросив ему вызов? – слабым голосом спросила Старлинг.

Я увидел, как в ее глазах рушатся последние иллюзии. Тогда я сосредоточился на своей работе.

Ночной Волк!

Мне гнать лошадей в пропасть или просто по дороге? Они учуяли меня и начинают волноваться. Но люди не обращают на них никакого внимания.

Я бы хотел заполучить груз, который на них навьючен, если это можно устроить. Почему убийство лошади беспокоит меня больше, чем убийство человека?

Посмотрим, рассудительно ответил Ночной Волк. Мясо есть мясо, добавил он.

Я повесил на плечо колчан Кетриккен. Снова поднимался ветер, обещая снегопад. При мысли о том, что мне предстоит во второй раз пересекать оползень, у меня тряслись поджилки.

– Выбора нет, – напомнил я себе.

Я поднял глаза и увидел, что Старлинг отворачивается от меня. По-видимому, она приняла мое замечание как ответ ей. Что ж, в некотором роде это и был ответ.

– Если я потерплю неудачу, они пойдут за вами, – осторожно проговорил я. – Вы должны уйти отсюда так далеко, как только сможете. Идите, пока совсем не стемнеет. Если все пройдет хорошо, мы скоро догоним вас. – Я нагнулся над шутом: – Ты сможешь идти?

– Некоторое время, – уныло ответил он.

– Если будет нужно, я его понесу, – с тихой уверенностью произнесла Кетриккен.

Я посмотрел на высокую женщину и поверил ей. Я кивнул.

– Пожелайте мне удачи, – сказал я им и повернулся к осыпи.

– Я с тобой, – внезапно заявила Кеттл. Она перешнуровала свои ботинки и встала. – Дай мне лук и следуй за мной.

На мгновение я лишился дара речи.

– Почему? – спросил я наконец.

– Потому что я знаю, что делаю, пересекая эту скалу. И владею луком не только «достаточно для наших целей». Могу спорить, что подстрелю двоих, прежде чем они поймут, что происходит.

– Но…

– Она хорошо справилась с оползнем, – спокойно заметила Кетриккен. – Старлинг, веди джеппов. Я понесу шута. – Она посмотрела на нас непроницаемым взглядом, – Догоняйте, как только сделаете свое дело.

Я вспомнил, что однажды уже пытался уйти от Кеттл. Если она вознамерилась отправиться со мной, то пусть уж лучше идет рядом, а то еще возникнет у меня за спиной, как призрак. Я сердито посмотрел на нее, но кивнул.

– Лук, – напомнила старуха.

– Вы действительно хорошо стреляете? – спросил я ее, неохотно подчиняясь.

Странная улыбка появилась на ее лице. Кеттл посмотрела на свои скрюченные пальцы:

– Я не стала бы говорить тебе, что умею делать что-то, если бы не умела. Кое-какие из моих прежних навыков все еще при мне.

И мы начали взбираться на каменный завал. Кеттл шла впереди, нащупывая дорогу посохом, а я по ее требованию шел следом. Она не говорила ни слова, только смотрела на землю, на свои ноги и на посох. Я не понял, чем она руководствовалась, выбирая дорогу, но рыхлые камни и снежный наст оставались неподвижными под ее быстрыми шагами. Это выглядело таким простым делом, что я начинал уже чувствовать себя дураком.

Теперь они едят. Никто не караулит.

Я передал это сообщение Кеттл, и старая женщина мрачно кивнула. Я беспокоился, сумеет ли она сделать то, что необходимо. Одно дело – хорошо стрелять из лука, и совсем другое – застрелить человека, который мирно обедает. Я вспомнил слова Старлинг и подумал, найдется ли в мире хоть один человек, который встал бы и бросил вызов, прежде чем убить всех троих. Я коснулся рукояти моего короткого меча. Что ж, давным-давно Чейд обещал мне именно это: убивать для своего короля, не рассчитывая на славу и почести, которые получают его солдаты. Впрочем, не могу сказать, что среди моих боевых воспоминаний есть воспоминания о славе и почестях.

Не откладывая, мы начали спуск с осыпи, двигаясь быстро и осторожно. Кеттл заговорила очень тихо:

– Теперь мы можем идти. Но когда доберемся туда, дай мне выбрать место и сделать первый выстрел. Когда человек упадет, покажись и привлеки их внимание. Они не заметят меня, и я смогу сделать еще один.

– Вы делали такие вещи раньше?

– Это не так уж сильно отличается от нашей игры, Фитц. А теперь нам лучше помолчать.

Я знал, что Кеттл никогда прежде не убивала подобным образом, если вообще убивала. Я начал сомневаться в том, что разумно было отдавать ей лук. В то же время я эгоистично радовался тому, что она со мной. Я боялся потерять мужество.

Может быть, ты начинаешь понимать, что охотиться лучше в стае?

Может быть.

Мы обогнули выступ горы, и перед нами открылся лагерь. Все три гвардейца беззаботно сидели вокруг костра, ели и разговаривали. Лошади уловили наш запах и начали тихо пофыркивать. Но поскольку волк уже некоторое время держал их в напряжении, мужчины не обратили на это никакого внимания. Еще пока мы шли, Кеттл положила стрелу на тетиву и теперь держала лук наготове. В конце концов, это было просто. Безобразное, бездумное, но простое убийство. Она спустила тетиву, когда один из людей заметил нас. Стрела угодила ему в грудь. Остальные двое вскочили на ноги, повернулись, увидели нас и нагнулись за своим оружием. За эти секунды Кеттл успела прицелиться второй стрелой и выпустила ее как раз тогда, когда несчастный гвардеец обнажил меч. Ночной Волк внезапно выскочил сзади и повалил последнего. Он прижимал его к земле, пока я не подбежал и не прикончил человека мечом.

Все это произошло быстро и почти бесшумно. Три мертвеца лежали на снегу. Шесть нервных, покрытых потом лошадей, один бесстрастный мул.

– Кеттл, посмотри, какая у них есть еда, – сказал я ей, чтобы отвлечь от этой ужасной картины.

Она перевела взгляд на меня и медленно кивнула.

Я перевернул тела и внимательно осмотрел их. Эти солдаты не носили цветов Регала, но происхождение двоих совершенно точно можно было установить по их лицам и покрою одежды. Из Фарроу. Третий, когда я перевернул его, чуть не заставил мое сердце остановиться. Я знал его в Оленьем замке, не очень хорошо, но достаточно для того, чтобы помнить, как его зовут. Таллоу. Я сел на корточки и смотрел на его мертвое лицо, стыдясь, что не могу вспомнить ничего, кроме имени. Я решил, что он перебрался в Тредфорд, когда Регал перевез туда двор. Многие слуги тогда уехали. Я пытался внушить себе, что не имеет значения, где он начал. Закончил он здесь. Скрепя сердце я продолжил работу.

Я сбросил тела с края скалы. Пока Кеттл разбирала съестные припасы, откладывая то, что мы могли взять с собой, я снял с лошадей всю упряжь и кладь. Все это последовало за телами гвардейцев. Я проверил их сумки и не нашел почти ничего, кроме теплой одежды. На муле была только палатка. Никаких бумаг. Зачем они нужны членам круга Силы?

Гони лошадей вниз по дороге. Вряд ли они вернутся к хозяевам.

Так много мяса, и ты хочешь, чтобы я прогнал их?

Если мы убьем здесь одну, это будет больше того, что мы можем съесть и унести. Остатки накормят тех троих, которые еще вернутся. У них тут есть вяленое мясо и сыр. Я прослежу, чтобы сегодня твой желудок был полон.

Ночной Волк был недоволен, но послушался меня. Думаю, он гнал лошадей дальше и быстрее, чем требовалось на самом деле, но они, по крайней мере, остались живы. Я не имел ни малейшего представления, каковы их шансы в горах. Скорее всего, они станут добычей снежной кошки или пищей для воронов. Внезапно я почувствовал, что ужасно устал от всего этого.

– Пойдем? – глупо спросил я Кеттл, и она кивнула.

Она запаковала для нас хороший запас еды, но я сомневался, что смогу проглотить хоть кусочек. То немногое, что мы не смогли унести и не смог съесть волк, полетело в пропасть. Я огляделся:

– Если бы я осмелился прикоснуться к этому проклятому столбу, я бы сбросил и его.

Она посмотрела на меня так, будто я предлагал ей сделать это.

– Я тоже боюсь прикоснуться к нему, – сказала она наконец, и мы оба отвернулись.

Вечер опускался на горы, когда мы шли по дороге, и ночь быстро следовала за ним. Я шел за Кеттл и волком по осыпи почти в полной темноте. Ни один из них, по-видимому, не боялся, а я внезапно почувствовал себя слишком усталым, чтобы беспокоиться о себе.

– Не позволяй своим мыслям блуждать, – упрекнула меня Кеттл, когда мы наконец спустились с груды камней и снова вышли на дорогу.

Она взяла меня за руку и крепко сжала.

Мы шли некоторое время уже в полной тьме по гладкой широкой дороге, лежавшей перед нами. Волк бежал впереди, время от времени возвращаясь, чтобы проверить, тут ли мы.

Лагерь уже близко, подбодрил он меня после одного такого перехода.

– Сколько времени ты занимался этим? – спросила меня Кеттл чуть погодя.

Я не стал делать вид, что не понимаю вопроса.

– С тех пор, как мне исполнилось двенадцать, – сказал я ей.

– Сколько человек ты убил?

Это было сказано не так холодно, как можно было предположить. И я ответил ей серьезно:

– Я не знаю. Мой… учитель не советовал мне считать. Он сказал, что это ни к чему не приведет.

На самом деле он выразился не совсем так. Я помнил его слова очень хорошо. «После первого это не имеет никакого значения, – сказал Чейд. – Мы знаем, кто мы есть. От того, сколько раз ты убил, не станет ни лучше, ни хуже».

Сейчас я задумался, что он имел в виду, когда Кеттл сказала в темноте:

– Я уже убивала один раз. Раньше.

Я не ответил. Пусть она расскажет, если захочет, но на самом деле я не хотел этого знать.

Ее рука в моей начала дрожать.

– Я была в ярости, когда убила ее. Не думала, что у меня получится, она всегда была сильнее. Но она умерла, а я жива. И поэтому они выжгли из меня все и выгнали. Отправили в вечное изгнание.

Ее рука нашла мою и сжала ее. Мы шли дальше. Я увидел впереди крошечный огонек. Скорее всего, это была жаровня в нашей палатке.

– Это было невероятно, то, что я сделала, – устало сказала Кеттл. – Такого не случалось никогда раньше. О, между кругами, очень редко, соперничая за любовь короля… Но я вызвала на дуэль Силы члена собственного круга и убила ее. Это было непростительно.

Глава 29

ПЕТУШИНАЯ КОРОНА

Есть игра, распространенная среди горцев. Этой игре трудно научиться, еще труднее по-настоящему овладеть ею. Это комбинация карт и фишек с рунами. Колода состоит из семнадцати карт, обычно размером с мужскую ладонь, сделанных из светлого дерева. На каждой из этих карт изображен персонаж горных преданий, например Старик Ткач или Та, Кто Оставляет След. Эти сильно стилизованные изображения обычно выполняются красками по выжженному контуру. Тридцать одна кость с рунами вырезается из серого камня, характерного для гор. На них есть руны, означающие Камень, Пастбище, Воду и тому подобное. Все карты и камни раздаются игрокам, обычно троим. И карты, и руны имеют традиционное значение, которое варьируется в некоторых комбинациях. Считается, что это очень древняя игра.

Остаток пути до палатки мы прошли в молчании. Сказанное Кеттл настолько потрясло меня, что я не мог придумать никакого ответа. Было бы глупо обрушить на нее десятки вопросов, которые мне хотелось задать. У нее были ответы, и она бы решила, стоит давать их мне или нет. Теперь я это знал. Ночной Волк вернулся ко мне бесшумно и быстро и тесно прижался к моим ногам.

Она убила в своей стае?

Похоже на то.

Это случается. Это очень нехорошо, но это случается. Скажи ей это.

Не сейчас.

Когда мы вошли в палатку, все промолчали. Никто не хотел спрашивать. Поэтому я тихо сказал:

– Мы убили гвардейцев, прогнали лошадей и сбросили в пропасть все их запасы.

Старлинг только непонимающе смотрела на нас. Ее глаза были большими и темными, как у птицы. Кетриккен налила нам по кружке чая и тихо присоединила принесенную нами еду к нашим собственным, быстро тающим припасам.

– Шуту стало немного лучше, – сказала она как бы для того, чтобы завязать общий разговор.

Я посмотрел, как он спит, завернувшись в одеяло, и усомнился в этом. Его глаза запали, тонкие волосы спутались и прилипли ко лбу. Но когда я приложил руку к его лицу, кожа была почти холодной. Я подоткнул одеяло.

– Он ел что-нибудь? – спросил я Кетриккен.

– Выпил немного бульона. Думаю, он поправится, Фитц. Он болел, день или два, в Голубом Озере. Все то же самое, лихорадка и слабость. Он тогда сказал, что это, возможно, не болезнь, а только изменения, через которые проходит его род.

– Он и мне вчера говорил что-то в этом духе, – согласился я.

Она дала мне миску теплого супа. На мгновение его запах показался мне приятным, а потом я вспомнил об остатках похлебки, которую испуганные стражники разлили по заснеженной дороге. Я сжал зубы.

– Ты видел членов круга? – спросила Кетриккен.

Я покачал головой, потом заставил себя заговорить:

– Нет. Но там была большая лошадь, и одежда в седельных сумках подошла бы Барлу. В других были синие куртки, которые любит Каррод. И простые вещи Уилла.

Я неохотно называл имена, в некотором роде боясь привлечь внимание врагов. Владеют они Силой или нет, но горы покончат с ними. Тем не менее я не испытывал никакой гордости и знал, что не поверю в смерть троих оставшихся членов круга Галена до тех пор, пока не увижу их тела. На данный момент я знал только, что могу не особенно опасаться нападения этой ночью. На мгновение я представил себе, как они возвращаются в лагерь, ожидая найти еду, огонь и палатку. Но их встретит только холод и темнота. Они не увидят даже крови на снегу.

Я понял, что суп совсем остыл. Я заставил себя съесть его, проглотил, почти не ощутив вкуса. Таллоу когда-то играл на свистульке. Внезапно я вспомнил, как он сидел на заднем крыльце кухни, играя для нескольких служанок. Я закрыл глаза, тщетно надеясь вспомнить что-нибудь плохое о нем. Похоже, что его единственным преступлением была преданность не тому хозяину.

– Фитц! – Кеттл ткнула меня.

– Я не блуждал.

– Ты бы скоро начал. Страх был твоим союзником сегодня. Он заставлял тебя сосредоточиться. Но ты должен хоть немного поспать. А во сне тебе придется держать свой разум при себе. Когда они вернутся к столбу, они узнают твою работу и пойдут охотиться на тебя. Думаешь, нет?

Я знал, что это так, но было очень неприятно услышать, как Кеттл произносит это. Я хотел бы, чтобы Кетриккен и Старлинг не слышали и не наблюдали за нами.

– Так. Теперь мы снова немножко поиграем, да? – уговаривала Кеттл.

Мы сыграли четыре игры. Я выиграл дважды. Потом она расставила позицию почти из одних белых камней и дала мне черный, которым я должен был выиграть. Я попытался сосредоточиться на игре, зная, что это срабатывало раньше, но слишком устал. Я думал о том, что прошло уже около года с тех пор, как я покинул Олений замок как мертвец. Больше года с тех пор, как я спал на настоящей кровати, которую называл своей собственной. Больше года с тех пор, как я мог не волноваться о том, что я буду есть сегодня. Больше года с тех пор, как я держал в объятиях Молли, и больше года с тех пор, как она потребовала, чтобы я навсегда оставил ее.

– Фитц! Не надо!

Я оторвал взгляд от игры и увидел, что Кеттл пристально наблюдает за мной.

– Ты не можешь потворствовать этому. Ты должен быть сильным.

– Я слишком устал, чтобы быть сильным.

– Твои враги были беспечны сегодня. Они не ожидали, что ты обнаружишь их. Больше они беспечными не будут.

– Я надеюсь, они будут мертвыми, – сказал я с деланым весельем.

– Все не так просто, – ответила Кеттл, не зная, какой холод охватил меня от этих слов. – Ты сказал, что в городе было теплее. Когда они увидят, что все запасы потеряны, они вернутся в город. Там у них будет вода, и я уверена, они захватили с собой что-нибудь поесть. Не думаю, что мы можем сбросить их со счетов. А как по-твоему?

– Да вряд ли.

Ночной Волк сел подле меня и возбужденно заскулил. Я подавил отчаяние, успокоил своего брата прикосновением и тихо сказал:

– Я только хочу хоть немного поспать. Один в собственном сознании, среди собственных снов. Не боясь, что окажусь где-нибудь не там и что на меня нападут. Не боясь, что жажда Силы одолеет меня. Просто поспать. – Я говорил, обращаясь прямо к Кеттл. Я знал, что она хорошо понимает, о чем речь.

– Этого я тебе дать не могу, – спокойно ответила она. – Все, что я могу, – это играть. Доверься мне. Многие поколения использующих Силу магов с помощью этой игры защищались от таких опасностей.

И я снова склонился над доской, пытаясь запечатлеть игру перед мысленным взором, и когда я лег рядом с шутом в эту ночь, снова у меня перед глазами были белые и черные камни.

В эту ночь я парил, как колибри, где-то между сном и бодрствованием. Я смог попасть в безопасное место на грани сна и долгое время оставался там, обдумывая игру Кеттл. Несколько раз я просыпался и видел слабый свет жаровни, чувствовал тела спящих рядом со мной. Несколько раз я протягивал руку, чтобы проверить шута; каждый раз его кожа казалась холоднее, а сон глубже. Кетриккен, Старлинг и Кеттл по очереди стояли на часах в эту ночь. Я заметил, что волк дежурил вместе с Кетриккен. Они не оставляли меня одного, и я был благодарен им за это.

Перед самым рассветом я проснулся в очередной раз и увидел, что все спокойно. Я проверил шута, а потом снова лег и закрыл глаза, надеясь еще хоть немного отдохнуть. Но передо мной возник огромный глаз, как будто, закрыв глаза, я открыл его. Я попытался снова открыть собственные глаза, я отчаянно пытался вернуться к бодрствованию, но меня держали. Что-то тянуло мой разум прочь, как подводное течение засасывает пловца на дно. Я сопротивлялся, собрав всю свою волю. Я чувствовал, что стоит только слегка коснуться бодрствования, и я очнусь, но не мог. Я боролся, напрягая все силы, в попытке открыть непослушные глаза.

Глаз следил за мной. Один-единственный огромный темный глаз. Не Уилла. Регала. Он смотрел на меня, и я знал, что он наслаждается моими тщетными попытками сопротивляться. Казалось, ему не стоило никаких усилий держать меня, как муху под стеклянной миской. Но, несмотря на владевшую мною панику, я знал, что если бы он мог сделать что-то большее – он бы сделал это. Он пробился сквозь мои стены, но мог только угрожать мне. Хотя и этого было достаточно, чтобы заставить мое сердце отчаянно колотиться.

Бастард, ласково сказал он. Это слово обрушилось на мое сознание, как холодная океанская волна. Я был пропитан его угрозой. Бастард, я знаю о ребенке. И о твоей женщине, о Молли. Зуб за зуб, бастард. Он замолчал, смакуя нарастающий во мне ужас. А теперь такая мысль. У нее миленькая грудка, бастард? Я хорошо позабавлюсь?

НЕТ!

Я вырвался, на мгновение ощутив силу Каррода, Барла и Уилла. Я был свободен.

Проснувшись, я вылез из-под одеяла и выскочил наружу босиком, не накинув даже плаща. Ночной Волк следовал за мной по пятам, оглашая ночь рычанием. Черное небо было усыпано звездами. Воздух был холодным. Я судорожно вдыхал его раз за разом, пытаясь унять тошнотворный страх.

– Что случилось? – испуганно спросила Старлинг.

Она стояла на страже у палатки.

Я только покачал головой, не в силах говорить об этом ужасе. Через некоторое время я вернулся внутрь. Пот струился по моему телу, как будто меня отравили. Я сел на измятое одеяло, пытаясь отдышаться. Чем больше я пытался унять свою панику, тем сильнее она захватывала меня. «Я знаю о ребенке. И о твоей женщине». Эти слова снова и снова эхом отдавались у меня в голове. Кеттл зашевелилась в постели, потом поднялась и прошла через палатку, чтобы сесть рядом со мной. Она положила руки мне на плечи.

– Они пробились к тебе, да?

Я кивнул, пытаясь сглотнуть. Горло у меня пересохло. Она потянулась за мехом с водой и подала его мне. Я сделал глоток, чуть не захлебнувшись, потом еще один.

– Думай об игре, – убеждала меня Кеттл. – Очисти свой разум от всего, кроме игры.

– Игра! – воскликнул я свирепо, разбудив и шута, и Кетриккен. – Игра? Регал знает о Молли и Неттл! Он угрожает им. А я бессилен! Беспомощен.

Я чувствовал, как паника снова нарастает во мне. Волк заскулил, потом тихо зарычал.

– А ты не можешь связаться с ними Силой и предупредить их? – спросила Кетриккен.

– Нет! – отрезала Кеттл. – Он не должен даже думать о них.

Во взгляде Кетриккен смешивались мольба о прощении и уверенность.

– Боюсь, мы с Чейдом были правы. Принцесса будет в большей безопасности в Горном Королевстве. Не забудь, он должен привезти ее. Мужайся. Может быть, уже сейчас Неттл с ним, в безопасности, вне досягаемости Регала.

Кеттл заставила меня оторвать взгляд от королевы.

– Фитц! Сосредоточься на игре. Только на игре. Его угрозы могут быть уловкой, чтобы заставить тебя выдать их. Не говори о них. Не думай о них. Вот, смотри сюда. – Ее дрожащие старые руки отодвинули мое одеяло и разложили доску. Она перемешала камни и выбрала белые, чтобы снова поставить задачу. – Решай ее. Сосредоточься на этом, и только на этом.

Это было почти невозможно. Я смотрел на белые камни и думал, что все это дурацкая затея. Какой игрок может быть настолько неуклюжим и близоруким, чтобы позволить игре превратиться в такой хаос белых камней. Это не было задачей, достойной решения. Но я не мог лечь спать. Я боялся моргнуть, чтобы снова не увидеть этот глаз. Если бы я видел все лицо Регала или хотя бы оба его глаза, может быть, это не казалось бы мне таким ужасным. Но лишенный тела глаз был всевидящим и неотвратимым. Я стоял и смотрел на доску до тех пор, пока мне не начало казаться, что белые камни парят над пересечениями линий. Один черный камень, чтобы придать всему этому хаосу победный рисунок. Один черный камень. Я держал его в руке и тер большим пальцем.

Весь следующий день, пока мы шли по дороге, спускаясь по склону, я держал камень в обнаженной руке. Другая моя рука поддерживала шута за талию, а он опирался на мое плечо. И то и другое не давало мне блуждать.

Казалось, шуту полегчало. Его больше не лихорадило, но он не в силах был есть и даже пить чай. Кеттл вливала в него воду, пока он не сел, бессильно качая головой. Он был так же не расположен к разговорам, как я. Старлинг и Кеттл с ее посохом возглавляли нашу маленькую усталую процессию. Мы с шутом шли за джеппами, а Кетриккен, вооруженная луком, охраняла тылы. Волк непрерывно бегал вдоль всей цепочки, то забегая вперед, то отходя назад по нашим следам.

Наша бессловесная связь с Ночным Волком восстановилась. Он понимал, что я вообще не хочу думать, и делал все, что мог, чтобы не отвлекать меня. Меня все еще нервировало, когда он пытался использовать Дар, чтобы связаться с Кетриккен.

Сзади никого нет, говорил он, в очередной раз рысью пробегая мимо нее. Потом забегал вперед, только для того, чтобы вернуться к Кетриккен и заверить ее, что впереди тоже все чисто. Я пытался говорить себе, что она просто верит в то, что Ночной Волк даст мне знать, если почует что-то неладное. Но я подозревал, что она все больше и больше настраивается на него.

Дорога все круче шла вниз. По мере того как мы спускались, изменялась и местность вокруг нас. К концу дня склон над дорогой стал более пологим, на нем появились скрюченные деревья и замшелые каменные глыбы. Снега стало меньше, и он только местами виднелся на склоне. Дорога теперь была гладкой и черной. Высохшие пучки травы желтели у самого края дороги. Было трудно заставлять двигаться голодных джеппов. Я сделал слабую попытку с помощью Дара дать им понять, что впереди их ждет хорошее пастбище, но был недостаточно знаком с ними, чтобы произвести какое-то впечатление. Я старался думать только о том, что сегодня нам не так трудно будет найти дрова для костра, да и день становится все теплее, по мере того как мы спускались.

В какой-то момент шут сделал жест в сторону низкорослого растения, усыпанного крошечными белыми бутончиками.

– Наверное, в Оленьем замке уже весна, – тихо сказал он и быстро добавил: – Не обращай на меня внимания. Прости.

– Тебе лучше? – спросил я, решительно выкидывая из своего сознания весенние цветы, пчел и свечи моей Молли.

– Немного. – Голос шута дрожал. Он сделал быстрый вдох. – Нельзя ли нам идти помедленнее?

– Мы скоро разобьем лагерь, – ободрил я его, зная, что сейчас мы не можем останавливаться.

Я чувствовал настойчивый зов и был уверен, что он исходит от Верити. Это имя я тоже выкинул из своего сознания. Даже при дневном свете на большой дороге я боялся, что глаз Регала рядом и если я снова увижу его, то уже не смогу вырваться. Я надеялся, что Уилл, Каррод и Барл замерзли и проголодались, но быстро понял, что и об этом я не могу думать, не подвергая себя опасности.

– Ты уже болел так раньше? – спросил я у шута главным образом для того, чтобы подумать о чем-нибудь другом.

– Да. В Голубом Озере. Моя королева истратила все деньги, чтобы найти комнату, в которой я мог бы укрыться от дождя. – Он повернул голову и посмотрел на меня. – Думаешь, это могло быть виной?

– Виной чему?

– Тому, что ее ребенок родился мертвым…

Его голос прервался. Я пытался вдуматься в эти слова.

– Я не думаю, что этому была какая-то одна причина, шут. Она слишком много пережила, пока вынашивала его.

– Баррич должен был пойти с ней и оставить меня в Оленьем замке. Он бы лучше позаботился о ней. Я был не в состоянии думать тогда…

– В таком случае я был бы мертв, – заметил я. – И послушай, шут, нет смысла играть в эту игру с прошлым. Сегодня мы здесь и только с этого места можем делать ходы.

И в это мгновение я внезапно нашел решение задачи Кеттл. Оно стало таким очевидным, что я никак не мог понять, почему не видел его раньше. Потом понял. Каждый раз, когда я изучал доску, я думал, как могло создаться такое жалкое положение. Все, что я видел, – это бессмысленные ходы, предшествовавшие моим. Но эти ходы не имели значения, раз в моей руке сейчас был черный камень. Я слегка улыбнулся, погладив камешек пальцем.

– Сегодня мы здесь, – эхом отозвался шут, и я почувствовал, что его настроение соответствует моему.

– Кетриккен сказала, что на самом деле ты, может быть, вовсе и не был болен, что это… характерно для твоего рода. – Я чувствовал себя неловко, даже столь осторожно приблизившись к этому вопросу.