Текст книги "Ореховый посох"

Автор книги: Роберт Скотт

Соавторы: Джей Гордон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 59 (всего у книги 64 страниц)

– И что же произошло? – Ханна просто сгорала от любопытства. – Ты так рассказываешь об этом... треугольнике, что, по-моему, хорошего конца просто и быть не могло.

– Да, это так. – Ален налил себе еще кружку текана и протянул котелок Ханне, но она только покачала головой. Ей страшно хотелось узнать, чем закончилась эта драматическая история. – Нерак однажды не очень-то хорошо о ней отозвался; меня это не просто потрясло, но и взбесило. И я в гневе бросился на него, но он оказался куда сильнее – даже тогда. И наверное, убил бы меня, если б знал, что нас ожидает в будущем.

– Я не понимаю...

– Он поразил меня с помощью одного заклятия. Нет, ничего особенного, но удар был достаточно тяжел, и я упал, вывихнув лодыжку. В этот момент мы оба находились на корабле и как раз огибали Северный архипелаг, направляясь к острову Ларион. Такое путешествие мы совершали примерно каждые десять двоелуний, чтобы произвести кое-какие исследования и испытать в действии новые магические приемы и средства. – Ален усмехнулся, и Ханна тоже невольно улыбнулась в ответ. – В общем, проверяли теорию практикой. И мне пришлось до конца путешествия прыгать на одной ноге, что, согласись, было не слишком удобно. Мы всем говорили, что я просто поскользнулся и подвернул ногу. Никто так и не узнал, что между нами возникла ссора. Да и сами мы больше уж никогда не дрались между собой, но больше никогда и не были так близки, как прежде.

– А что ты имел в виду, когда сказал, что он убил бы тебя, если б знал?..

– Знал, что ожидает нас в будущем. – Ален снова помолчал, глядя в огонь. – Пикан была беременна. Я думаю, если б Нерак знал это, он бы, конечно, убил меня и бросил мое тело за борт.

– Это был твой ребенок?

– Наш. Именно поэтому она и отправилась со мной в Англию.

Ханна явно была в замешательстве, и Ален поспешил пояснить:

– Я понимал, что уезжаем мы надолго. У Пикан еще ничего не было заметно, а легкую тошноту по утрам она старательно скрывала, и никто ничего не знал. Чтобы уехать, мне нужно было только получить одобрение Фантуса. В общем, в Англии мы оставались, пока не родился ребенок, а потом...

Он вдруг умолк и вытер рукавом глаза.

– Вы оставили ребенка там?

– Да. – Он с трудом подавил рыдание, судорожно сглотнул и торопливо заговорил: – Да, мы оставили девочку там, потому что знали: Нерак ее убьет, как только узнает о ее существовании. Мы поженились, Пикан родила дочку, у нас была настоящая, хорошая семья – там, в Дареме. Мы дали слово, что будем очень часто приезжать к ней, а когда она достаточно подрастет, заберем ее с собой. Я даже вынашивал планы по созданию третьего портала, причем в строжайшей тайне от всех. И я бы, конечно, это сделал, я вполне мог это сделать! Вот только возможности заняться этим я с некоторых пор оказался лишен...

Теперь Ханна сидела уже как на иголках, и, хотя руки и ноги у нее совершенно затекли от слишком долгого сидения в неудобной позе, она даже пошевелиться не решалась, чтобы не сбить старика.

– И что же с ней сталось, с вашей девочкой? Вы к ней приезжали? Вы привезли ее назад?

– Рейя.

– Извини, не поняла?

– Рейя. Ее звали Рейя. Нет, мы так за ней и не приехали. Ей было всего несколько двоелуний – совсем малышка, – когда нам пришлось вернуться в Элдарн, ибо я уже ничем не мог оправдать наше с Пикан долгое отсутствие. – Ален закашлялся и снова долго молчал. А когда снова заговорил, голос его все еще слегка дрожал. – Мы были вынуждены притворяться, делать вид, что у нас все хорошо, тогда как сами только и думали о том, как бы нам привезти Рейю и отыскать такое место, где она была бы в безопасности и все мы могли бы жить одной семьей. Но мне пришлось уехать в Прагу, в Миддл-Форк. Пикан просто в отчаяние пришла из-за этого моего отъезда и чуть не заболела, но я клятвенно пообещал ей – как когда-то и маленькой Рейе, – что мы непременно найдем какой-нибудь выход и будем жить вместе, пусть для этого мне придется бросить вызов Нераку и даже убить его. Мне тогда было все равно, и я совершенно не сомневался, что сделаю это. Однако Пикан не хотела, чтоб дело дошло до смертоубийства. В конце концов, мы оба знали, что Рейя в хороших руках.

– Значит, ты уехал в Прагу...

– Да, в Миддл-Форк. И пока меня не было, Нерак окончательно проиграл сражение за собственный рассудок. Он уничтожил Сенат Лариона. – Теперь Ален говорил даже чересчур спокойно – голос его казался мертвенно-ровным. – И убил Пикан. И всех, с кем работал. И всех остальных тоже.

– Но почему?!

– Я думаю, что та магия, которой он так стремился овладеть, в итоге овладела им самим. А он все продолжал свои тщетные попытки управлять ею. И утратил не только разум, но и ощущение реальности. Точнее, то, что от этого ощущения еще оставалось. И всех уничтожил.

– А что случилось с Рейей? – прошептала Хана, почти надеясь, что Ален не расслышит ее вопроса.

Но он его услышал и снова заплакал, закрыв лицо ладонями.

– Доступ к дальним порталам был закрыт, Сандклиф практически разрушен, и у меня больше не было ни малейшей возможности вернуться в Дарем.

– Значит, тот портал, который Стивен обнаружил в Колорадо...

– Был одним из двух, через которые мы и совершали путешествия в ваш мир и обратно.

– А где находился второй?

– В покоях принца Марека, во дворце Велстар. В Малакасии – в логове льва. Я думаю, его туда поместил Нерак. И я сердцем чую, что и сам он где-то там и охраняет его. Да, он там. Я это чувствую даже отсюда. Я чувствую, что он там, что он смеется надо мной...

– Но почему ты не вызовешь его на поединок? Это ведь так давно тянется. Почему не отправишься к нему, не скажешь ему о ребенке, не попросишь, не потребуешь или, наконец, не выкрадешь этот дальний портал?!

– Мне не позволили пойти к нему. Это было бы самоубийством.

– Не позволили? Как это? Что ты хочешь этим сказать?

– Это все Лессек! – В голосе Алена отчетливо слышалось презрение.

– Да, я помню, ты уже упоминал это имя... – Ханна рылась в памяти, пытаясь вспомнить, когда это было. – В ту ночь – в самую первую ночь, когда Черн принес тебя сюда на руках. И мы с тобой познакомились. Ты еще сказал, что Лессек не позволит тебе умереть. Почему? Сперва он не позволил тебе пойти против принца Марека, или Нерака, теперь он не позволяет тебе совершить самоубийство. Но почему? Какое ему-то дело?

Ален с мрачным видом покачал головой.

– Должно быть, он считает, что мне еще кое-что предстоит сделать.

– Но ведь все это было так давно! Что же может измениться сейчас?

– Все дело в тебе, Ханна Соренсон. В тебе и в тех людях, о которых ты говорила, – Стивене Тэйлоре и Марке Дженкинсе. По всей очевидности, вы случайно обнаружили дальний портал, и я, как мне представляется, все еще нахожусь в Миддл-Форке – проведя здесь уже столько двоелуний! – именно потому, что должны были появиться вы.

Ханна вздрогнула. Нет, это просто невозможно. В данную минуту ей с этим просто не справиться. Немного испуганная, она переменила тему.

– Ты, должно быть, потом снова женился, да?

– Да. Я так тосковал по Пикан и Рейе, что мне казалось, я превращаюсь в живого мертвеца. Однако я в своей жизни уже был однажды отмечен богами, и мне хотелось испытать это снова.

– Испытать такую же любовь, как к Пикан?

– О нет! Я понимал, что такой любви у меня уже не будет никогда. Нет, я имею в виду детей. Я хотел иметь детей, много детей. – Ален заставил себя улыбнуться, у него даже голос зазвучал громче, будто ожил. – И у меня действительно родились дети! Замечательные дети!

– Твоего сына звали Джер?

– Джер был моим внуком, последним из моих одиннадцати внуков.

– Я не совсем понимаю, как это возможно...

Ханна чувствовала, что ее вновь охватывают сомнения.

– А мне все равно, что тебе кажется возможным или невозможным, Ханна Соренсон. Все уже случилось, и я совершенно одинок. И теперь с радостью готов идти навстречу своему концу – тому, который уготован для меня Лессеком. – Алан поставил пустую кружку на пол у своих ног и прибавил: – Мне осталось лишь надеяться, что мне все же будет предоставлена возможность поквитаться с Нераком, заглянуть ему в глаза, когда жизнь в них станет угасать, и напомнить – напомнить в самый последний раз, чтобы мои слова потом звучали у него в ушах неумолчным эхом, – что Пикан любила только меня. Только меня одного. А его – никогда!

– И после этого ты сможешь умереть?

– Если я убью Нерака, это будет означать и мою собственную смерть, но это даже хорошо. – И он, немного подумав, прибавил: – Хотя сперва, если это вообще возможно, я непременно постараюсь отправить тебя домой.

И с этими словами Ален Джаспер из Миддл-Форка поднялся, вежливо поклонился Ханне и, широко шагая, пошел прочь.

* * *

Им потребовалось пять дней, чтобы выработать план действий, но лишь благодаря исключительному везению и иронии судьбы они смогли получить ответы на все наиболее мучительные и трудноразрешимые свои вопросы.

В самый первый день их пребывания в хижине незадолго до наступления темноты у дверей соседней лачуги появился старый рыбак с целой охапкой сетей. Усевшись на берегу, он принялся внимательно осматривать сети, распутывая узелки и латая порванные ячеи с помощью тонкой бечевки и деревянной иглы.

Через некоторое время Гарек решил воспользоваться столь удачной возможностью и выяснить у старика, чьей это хижиной они воспользовались. Сунув рыбаку серебряную монетку, он вскоре узнал, что лачуга принадлежит нескольким братьям, которые зимой работают в Роне, на ферме, где выращивают темпину, а весной, когда огромные стаи рыбы начинают двигаться на север, возвращаются сюда. Еще одна серебряная монета заставила старика пообещать, что он никому не скажет о том, что они живут в хижине, да он и сам, похоже, был рад хранить молчание. Когда спустилась ночь, старый рыбак погрузил сети в свою жалкую лодчонку и на веслах вышел в залив, под защиту огромного пирса, и вскоре и лодка, и рыбак растаяли в темноте.

– Ну что ж, нам, похоже, здорово повезло, – сказал Стивен. – Если, конечно, этот старик не расскажет о нас малакасийцам.

– Вряд ли он станет им рассказывать, – возразил Марк. – Ты хоть взглянул на него? По нему не скажешь, что при оккупантах он живет припеваючи. Он, наверное, и рыбу-то ловит по ночам, чтобы не отдавать половину улова патрульным или таможенной охране.

– Да уж, таких, как он, в Восточных землях хватает, – поддержал Марка Гарек. – А тех денег, что я ему дал, он и за целое двоелуние, скорее всего, не заработает. Если нам чего и стоит опасаться, так того, что он может вернуться с целой армией бедняков, и они нас во сне убьют и ограбят.

– Замечательно! – сухо прокомментировала Бринн. – Значит, теперь нам придется остерегаться не только малакасийских солдат, но и местных рыбаков!

И Гарек впервые за последние два дня рассмеялся.

Утром, на рассвете, Стивен увидел, как старый рыбак плывет к берегу, тяжело налегая на весла и борясь с отливом. На мелководье он выпрыгнул из лодки и принялся таскать к одной из коптилен корзины с рыбой. Стивен прислонил посох к стене и стал ему помогать, за что был вознагражден огромной рыбиной, которой им четверым хватило бы, наверное, дня на два.

– Спасибо большое, – вежливо поблагодарил его Стивен, пытаясь удержать в руках скользкую рыбину, очень похожую на тунца. – А что это за рыба?

– Джемма, – ответил старик. – Самая лучшая рыба на свете! Лучше всего ее коптить, но можно и просто нарезать на куски и зажарить на костре.

– Джемма, – повторил Стивен. – Ладно. И еще раз спасибо.

– Вы ведь здесь, чтобы нашего правителя убить, верно? – Глаза рыбака, ярко выделявшиеся на загорелом до черноты лице, так и впились в Стивена. – Это ведь вы тех солдат на берегу прикончили?

От неожиданности Стивен просто дар речи утратил.

– Да не бойся, все в порядке, – махнул мокрой рукой старик, желая его успокоить. – Я-то буду молчать, а вот вам следует знать: здесь принца Малагона убить невозможно.

Стивен просто не знал, как ему реагировать на эти слова, и решил просто еще раз поблагодарить старика за подаренную рыбину.

– Большое спасибо от всех нас, – тихо сказал он и ушел. Рыбак большую часть дня провел в коптильне; ароматы, доносившиеся оттуда, буквально сводили Стивена с ума, так ему хотелось есть. Он нарезал рыбину толстыми кусками и поджарил на плоском камне, который пристроил подальше от жаркого огня, как это делал Лахп, готовя бифштексы из мяса греттана. Еда получилась настолько сочной и вкусной, что вызвала всеобщий восторг.

– Сюда бы еще вина и жареной картошки, – буркнул Марк с набитым ртом.

– Ну, немного вина, подаренного Гитой, у нас еще осталось, а вот картошка, боюсь, кончилась.

– Значит, надо в город идти, – тут же предложил Марк. – А заодно купить там помидоров, бананов, еще чего-нибудь. И целый галлон мороженого с шоколадными чипсами!

Про мороженое он сказал по-английски, и Бринн тут же переспросила:

– Мороженое?

– Да. Мороженое – это одна из самых вкусных вещей в мире! – Марк даже облизнулся, вспомнив его вкус.

– Ну, тогда пошли. – Гарек решительно встал.

– Как это? – хором воскликнули все остальные. – Нельзя же просто так взять и пойти в город!

– Да почему же нельзя? Вполне можно, – сказал Гарек. – Пошли, Марк. Только ты сними, пожалуйста, эту ужасную красную рубаху, с которой ты не расстаешься, и позаимствуй у Бринн ее плащ. Мы здесь и так уже слишком долго торчим. Теперь надо как следует сориентироваться и двигаться дальше. А эта игра в прятки до добра не доведет; вскоре все равно явится кто-нибудь, кого нельзя будет подкупить. – Гарек аккуратно прислонил свой лук к стене лачуги. – Лук я, к сожалению, взять с собой не могу. Да и ты, Марк, оружие лучше оставь здесь. Слишком уж мы теперь далеко от Эстрада.

Марк сперва просто онемел от неожиданности, но, подумав, принялся стаскивать с себя красный свитер.

– Все правильно. Стивен, дай-ка мне немного денег. Я хочу еще купить этот корень фенны, если, конечно, сумею его здесь найти. Мощнейшая штука! По сравнению с ней кофеин – просто детское питание.

Стивен кинул ему кошелек с серебряными монетами, украденными в Роне.

– Ты все монеты с собой не бери, возьми одну, – посоветовала Бринн. – Ее тебе с избытком хватит, чтобы даже часть города купить. А если возьмешь слишком много денег, неизбежно привлечешь к себе внимание воров.

– Или, что еще хуже, – кивнул Гарек, – приманишь их сюда. А нам здесь незваные гости совсем ни к чему.

Марк одолжил у Бринн плащ и спросил:

– Какие-нибудь особые пожелания будут?

– Хлеб и сыр, – тут же откликнулся Стивен. – И немного свежих овощей. Зелень какую-нибудь. Между прочим, дружок, мы с тобой в последнее время что-то злоупотребляем своей диетой!

– И еще принесите немного... этого... как его? Мороженого! – возбужденно прибавила Бринн. – Не так уж часто доводится пробовать самую вкусную еду на свете.

– Если его в этом городе делают и нам удастся его отыскать, то непременно принесем, – сказал Марк и легонько чмокнул ее на прощание.

– И постарайтесь разузнать как можно больше, – уже серьезно сказал Стивен. – Проверьте, правду ли говорил тот солдат насчет Малагона и старого дворца. И, ради бога, будьте осторожны!

– Обязательно будем. Мы скоро вернемся.

И Марк следом за Гареком нырнул в лес, начинавшийся сразу за их лачугой.

* * *

В течение нескольких последующих дней каждый из них посетил город, хотя вместе они не ходили туда ни разу. Для этого Стивену пришлось даже расстаться с любимым твидовым пиджаком, а Марку – со своим красным свитером. В город они ходили по очереди, по двое, надевая плащи. Там они покупали провизию, обедали в местных тавернах и приносили с собой бутылки с вином, свежий хлеб и круги сыра. О Саллаксе по-прежнему не было никаких известий, и Бринн продолжала тревожиться. Зато Марк и Стивен наслаждались новой обстановкой – ведь они впервые по-настоящему познакомились с элдарнским городом.

Опыт, приобретенный ими в Эстраде, был настолько ограниченным, что они и понятия не имели, какое количество самых различных товаров и услуг доступно в здешних городах. Мастерские портных и сапожников, пивоварни и булочные, мясные и молочные лавки встречались здесь на каждом шагу – и на узких улочках, и на широких, обсаженных деревьями проспектах. Встречались также табачные лавки, мастерские различных ремесленников... Не было только того, что им так хотелось найти.

Они покупали в основном еду и всякие припасы – парафиновые свечи, вино. Стивену страшно нравилось ходить по широким деревянным тротуарам, окаймлявшим грязноватые проспекты и узкие боковые улочки. Он болтал с ремесленниками и купцами, выбирал бифштексы и сладости и даже попробовал играть в одну азартную игру, для которой требовалось несколько гладких камешков, носовой платок или шарф и пустой кубок. Камешки бросали на разноцветный шарф, расстеленный поперек столешницы, и в зависимости от того, куда они упали, ставка удваивалась, утраивалась или пропадала, поступая прямиком в карман худой, но весьма дружелюбной старухи с покрытым оспинами лицом. Весьма быстро проиграв ей три ставки подряд, Стивен решил, что пора уходить, несмотря на все попытки старухи подбодрить его и приветственные крики зевак, собравшихся поглазеть на игру.

– Ну и сколько ты проиграл? – спросил Марк, сунув ему в руки кусок пшеничного хлеба.

– Не знаю – может, долларов двадцать пять, а может, и двадцать пять тысяч... Я пока еще не разобрался в их денежной системе. На всех монетах выбита отвратительная рожа Малагона, и разницу я пока не просек.

– Ну, судя по тому, какую ты собрал толпу, ты явно отличился. – Марк остановился, разломил пополам пирожок с вареньем, одну половинку сунул Стивену и прибавил: – Может, ты еще и номер нам снять сумеешь в какой-нибудь гостинице поприличней?

– Деньги-то общие, – пожал плечами Стивен. – А знаешь, я думал, люди здесь окажутся куда более...

– Подавленными?

– Ну да. – Стивен махнул рукой вдоль оживленной улицы. – Понимаешь, они, по-моему, ведут себя совсем не так, как если б жили под гнетом оккупантов.

– А ты посмотри повнимательней. – Марк указал ему на группу горожан, разгружавших тележку с досками. – Посмотри, во что они обуты, как одеты. Приглядись: ведь мало кто здесь выглядит вполне упитанным. Да, испуганными они, пожалуй, не выглядят, но ведь и оккупация продолжается уже как минимум пять поколений; они к ней привыкли. Но эти люди отнюдь не процветают, несмотря на все разнообразие лавок, товаров и услуг. – Марк задумался, отщипывал от пирожка крошки. – Я просто представить себе не могу, каковы здесь должны быть налоги. Может, процентов семьдесят или даже восемьдесят. Дома нам редко доводится видеть такое – мы ведь с тобой живем в таком месте, где, вообще говоря, люди привыкли помогать угнетенным и обездоленным, и чтобы такая помощь пришла, совсем не нужно ждать целых пять поколений. Ничего подобного здешним порядкам мы и вовсе, пожалуй, не видели.

– То есть людей, которые из поколения в поколение подвергаются гнету и унижениям?

– Вот именно. А в тех случаях, когда такое все-таки случалось и в нашем мире, конец всегда был трагическим.

* * *

В архитектуре Ориндейла явственно чувствовалось то, чем богат данный район: там было немало каменных домов, отделанных деревом и крытых гонтом, с фундаментом из необработанного камня, скрепленного известковым раствором. Стивен догадывался, что камень добывают где-то поблизости или, возможно, привозят на больших торговых судах, что стояли на причале в просторной гавани. В припортовых районах работа кипела с рассвета до поздней ночи. На улицах действительно было много малакасийских солдат, но никого из путешественников ни разу не останавливали надолго, да и вопросы всегда задавали самые обычные. Жизнь в столице Фалкана текла так, словно ее жители и не замечали, что город наводнен оккупантами, а вокруг него расположилась целая армия. Возможно, впрочем, что жители Ориндейла и не возражали против этого.

Однажды днем Гарек притащил в хижину сразу несколько бочонков фалканского пива, и все тут же расселись вокруг маленького костерка, угощаясь рыбой, которую каждый день покупали у старого рыбака, и с удовольствием запивая ее пивом.

Сделав добрый глоток пенистого напитка, Марк заявил:

– А вот книжных лавок я тут до сих пор так и не видел. Между прочим, мне бы очень хотелось почитать что-нибудь из истории Элдарна. – Заметив, как странно вдруг притихли Гарек и Бринн, он удивился: – А что я такого сказал?

– Неужели книги тут под запретом? – догадался Стивен.

– Да, и давно, – сказал Гарек. – Можно достать только незаконные копии, и кое у кого сохранились еще старинные книги, пережившие всеобщий разгром библиотек и книжных лавок, который случился в Элдарне почти тысячу двоелуний назад.

– То есть после восхода на престол принца Марека?

– Верно, – кивнула Бринн. – Он же и все университеты закрыл.

– А школы-то тут хоть есть? – Марк был потрясен.

– Есть, и все мы ходили в школу, но только пока нам не исполнилось сто двоелуний.

– Может, хоть в школах есть книги? – спросил Стивен.

– Да, кое-какие есть, только в этих книгах упоминаются лишь те времена, когда все пять земель Элдарна были захвачены потомками принца Марека. Впрочем, и таких книг в школах очень мало. У нас вообще многие неграмотными остаются.

Марк с мрачным видом выглянул в окно и осторожно поставил на дощатый пол свою кружку.

– Как это, в школах книг нет? Нет, так нельзя!

– Нельзя, – согласилась Бринн. – И мы в первую очередь хотели бы этим заняться в Роне, когда отвоюем свободу! – Казалось, она заставила себя замолчать. Но все же прибавила чуть тише: – Наверное, теперь надо говорить: и в Праге, и в Фалкане... и во всем Элдарне!

– А что же ваши религиозные вожди? – не унимался Марк. – Ведь во всем мире именно они берут на себя функцию учителей. Разве у вас они не учат детей читать и писать, не прививают им основные, необходимые для жизни навыки?

Гарек и Бринн переглянулись.

– Наши храмы и секты были полностью уничтожены еще принцем Мареком, – не сразу, но все же ответила Марку Бринн. – Вот уже пять поколений, как верования наших предков преданы забвению.

– Но мы слышали, – прибавил Гарек, – что они еще живы на севере, в Северных лесах, и многие втайне поклоняются обитающим в этих лесах богам. Наши верования, правда, всегда передавались только из уст в уста, и теперь многие жители Элдарна вырастают, заводят семьи, стареют и умирают, так никогда и не узнав, есть ли у нас какая-то религия или вера. Так оно безопаснее.

– А как же ваши духовные ценности? – удивился Стивен. – Как в таких условиях может развиваться ваша культура? Неужели у вас не существует никаких общественных институтов, которые помогли бы сохранить систему народных верований и традиций?

– Большая часть этих традиций введена по указке малакасийских правителей! – сердито буркнул Гарек.

– Традиции нельзя вводить по указке, их нужно беречь, лелеять... ну, я не знаю! – Стивен был искренне взволнован. – Они должны храниться семьей, местной общиной, какими-то организациями – может быть, единомышленниками по вере или даже правительством...

– Да откуда в Элдарне возьмутся такие организации, как ты говоришь? – удивился Гарек. – Разве что Сенат Лариона, которого давно уже нет. Сенат действительно заботился о сохранности наших традиций и верований и призывал всех бережно к ним относиться. Но ведь все на свете так быстро меняется! И духовные ценности прежних поколений становятся достоянием прошлого. Тем более в столицах. Там они, эти ценности, меняются с каждым новым поколением. Мы с Бринн, например, росли в том обществе, когда все в Элдарне уже успели привыкнуть к нынешнему положению вещей; да вообще-то сейчас уже почти и не осталось в живых никого, кто еще помнит, что когда-то все было иначе.

– И многим будет совершенно не понятно, зачем нужна организованная вера и почему она так важна, – прибавила Бринн. – Всех давно отучили от этого, а с началом оккупации наши религиозные традиции и вовсе стали искореняться, так что теперь их, пожалуй, и не восстановишь – почти все забыто.

– Вы уже и сами успели увидеть, – снова вступил Гарек, – насколько наша жизнь пропитана войной, смертью, насилием, ненавистью и прочими отвратительными вещами. Все это цветет в Элдарне пышным цветом, уродуя людей, уничтожая нашу древнюю культуру. Я и сам – представитель того страшного мира, который вас окружает: умелый убийца, отлично пользующийся своими преимуществами. Вот за это я больше всего себя и ненавижу!

– Так, может, тебе стоит отказаться от столь ненавистной тебе роли убийцы? – сказал Стивен, понимая, что этим вопросом загоняет Гарека в угол.

– Но я должен это делать! Это необходимо нашему сопротивлению, в котором и я участвую; к тому же я сам выбрал этот путь, как он ни ужасен. – Гарек быстро сделал несколько больших глотков пива и прибавил: – Остается надеяться, что найдется какой-нибудь руководитель, благодаря которому с кровопролитием будет покончено.

– Да, хорошо бы. – Марк очень старался, чтобы Гарек не заметил в его голосе снисходительной иронии.

– Я знаю, это, должно быть, случалось и случается повсюду, и все же мне кажется странным, что такой разнообразный мир, как Элдарн, в течение столь долгого времени существует без веры или, точнее, без тех разнообразных верований, отличающихся по месту своего происхождения, которые объединяли бы и формировали его культуру. – Стивен по-прежнему пребывал в некотором недоумении.

– Когда не знаешь, чего именно тебе не хватает, то ни о чем и не жалеешь, – сказала Бринн.

Марк даже подскочил, расплескав пиво, так ему это понравилось.

– Ну-ка, повтори! – попросил он Бринн.

– Что именно? – осведомилась она.

– То, что ты только что сказала. Она минутку подумала.

– Когда не знаешь, чего именно тебе не хватает, то ни о чем и не жалеешь. Это?

– Ах ты, сукин сын! – Марк вдруг отвернулся и стал смотреть в окно.

– Вряд ли эти слова как-то переводятся на ронский язык, – усмехнулся Гарек, – но, по-моему, это не похвала.

Но Марк, не обращая на него внимания, пробормотал:

– Нерак... Вот оно! Я понял!

– Что? – Стивен тоже вскочил.

– Дело не в том, что именно знает Нерак о своей слабости; дело в том, что он вообще ничего об этом не знает!

Бринн схватила Марка за руку:

– И чего, например, он не знает?

Марк указал на ореховый посох, прислоненный к стене лачуги, с некоторых пор ставшей им домом, и каким-то странным тоном произнес:

– Во-первых, он не знает, какая сила заключена в этом посохе...