Текст книги "Ореховый посох"

Автор книги: Роберт Скотт

Соавторы: Джей Гордон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 64 страниц)

– Совершенно верно, – кивнул Гилмор. – И, честно говоря, мне бы очень хотелось надеяться, что кто-нибудь все же закроет портал в вашем доме. Если Нерак и отправится в ваш мир, то ключа в сейфе не обнаружит и вряд ли так уж быстро сумеет вычислить, что ключ преспокойно лежит у вас дома.

– И что же он сделает, когда не найдет ключа там, где спрятал его еще в тысяча восемьсот семидесятом году? – спросил Марк, опасаясь самого худшего, и Гилмор подтвердил его опасения.

– Для начала он пожрет души тех, кто там ему попадется, и в итоге получит все необходимые ему сведения о вас. А потом, наверное, отыщет и след, ведущий к ключу Лессека.

Трубка Гилмора неведомым образом сама собой раскурилась, хотя он не сделал ни одного движения, и над костром снова повисло облачко душистого табачного дыма.

Стивен с ужасом посмотрел на Марка и с трудом выдавил из себя:

– Но если Хауард или Мирна...

– Господи! Ну конечно! – Марк тоже перепугался. – Ладно, будем надеяться, что им ничего такого в голову не придет и, скорее всего, они просто не обратят внимания на какой-то невзрачный камень у нас в гостиной на письменном столе. Кстати, это может еще и сбить Нерака со следа.

– Ты только послушай, что говоришь! – взорвался Стивен. – Даже если Хауард или Мирна всего лишь войдут туда, они, можно сказать, уже будут обречены.

Марк некоторое время молчал, сурово выдвинув челюсть и погрузившись в мрачные раздумья. Он был похож на воина, не совсем уверенного в своих силах, но готовящегося к неизбежному сражению.

– В таком случае нам просто необходимо первыми попасть туда, – медленно проговорил он.

– Да, это было бы лучше всего, – поддержал его Гилмор. – Если мы сумеем вернуть вас назад через тот портал, что находится во дворце Велстар, то раньше Нерака сумеем взять под свой контроль и оба портала, и ключ Лессека.

– Ну, все ясно, – вмешался Гарек. – Значит, надо постараться это сделать.

Но Саллакс охладил его энтузиазм:

– Между прочим, для этого нам нужно прежде всего добраться живыми до Малакасии, а затем еще проникнуть в логово Малагона, то есть Нерака, которое надежнейшим образом охраняется, отыскать портал и выкрасть его. Затем портал нужно побыстрее открыть и продержать открытым достаточно долго, чтобы они не только прошли в него, но Гилмор еще и успел вернуться назад с этим каменным ключом. И только после этого портал можно будет закрыть раз и навсегда. Простите, друзья мои, но я не слишком уверен, что мы сумеем воплотить в жизнь все эти намерения. – И Саллакс, в упор глядя на Гилмора, спросил: – Ты можешь, например, объяснить мне, как, по-твоему, нам удастся выжить после нападения на логово Нерака?

Гарек не сводил глаз со своего престарелого друга: уже во второй раз с тех пор, как они покинули Эстрад, Гилмор, обычно такой спокойный и жизнелюбивый, выглядел странно одряхлевшим и безумно усталым. Однако Саллаксу он отвечал по-прежнему уверенно и спокойно, не отводя глаз:

– Я действительно не уверен, что мы сумеем остаться после этого в живых. Но я бы не стал даже предлагать вам подобный план действий, если бы это не имело столь важного, жизненно важного, значения для всего нашего мира... для обоих наших миров. – И Гилмор, удивив всех, вдруг прибавил: – К тому же, если счастье нам улыбнется, мы войдем во дворец Велстар не одни.

– Вот как? – удивился Гарек. – И кто же еще пойдет с нами?

– Канту, – кратко ответил Гилмор.

Вся честная компания озадаченно уставилась на него, это имя было никому из них не известно.

– Канту – это еще один, последний, из сенаторов Лариона. Из тех, что тогда выжили, – пояснил Гилмор. – Он сейчас в Праге.

– Значит, всего лишь вы двое выжили после той страшной ночи во дворце Сандклиф? – спросил потрясенный Мика. – Как же вам-то это удалось?

– Ну, Канту выжил, потому что оказался очень далеко оттуда, на другом краю Элдарна. А то, как удалось спастись мне, история особая.

Воцарилась такая тишина, что было слышно лишь журчание ручейка, протекавшего рядом с их лагерем. Ручеек этот, спустившись с гор, пробирался теперь сквозь лес и знать ничего не знал, да и не желал знать о тех сложных проблемах, что стояли перед их маленьким отрядом.

Стивен был ошеломлен. Сама мысль о том, что ключ к спасению мира от неизбежной гибели лежит в той шкатулке из розового дерева, что осталась у него на письменном столе, сводила его с ума. Его страшно тревожило то, что Хауард или Мирна могут оказаться там, и тогда случится непоправимое. Но ему очень хотелось надеяться, что этого не произойдет и магический гобелен так и останется у них в гостиной на полу. А это будет означать, что они с Марком и Гилмор сумеют туда вернуться, а потом отдать Гилмору ключ Лессека и сразу же отправить его обратно, в Элдарн.

Но что, если портал все же окажется закрытым? Ведь тогда их может забросить куда угодно – на середину Тихого океана или в Гималаи, на вершину Джомолунгмы. И потребуется немало дней или даже месяцев, чтобы оттуда добраться до Колорадо, а их друзьям в течение всего этого времени придется держать открытым тот портал, что находится в Элдарне. И тогда их единственная надежда на спасение – это не просто выкрасть портал из дворца Велстар, но и отыскать достаточно безопасное убежище, где этот портал можно было бы открыть, а потом ждать, пока Гилмор не вернется назад с ключом Лессека.

И Стивена охватило непреодолимое желание немедленно собрать вещи и двинуться в путь. Ждать здесь, гадая о последствиях, становилось почти невыносимо. Он чувствовал, что подобного стресса долго ему не вынести, и нервно огляделся. И тут же рука Бринн ласково погладила его по спине и по плечу, пытаясь успокоить. Благодарно посмотрев на нее, Стивен вдруг понял, почему Марку эта молодая женщина сразу показалась такой привлекательной. Ее бледная кожа словно светилась в теплом свете костра, и она была сейчас такой красивой и такой естественной, что Стивен, восхищаясь этой прелестной девушкой, тут же в очередной раз вспомнил о Ханне. Где она? Звонила ли ему? Или, может, даже приезжала, желая его отыскать? Он вспомнил, что телефон действительно несколько раз звонил, пока он боролся с собой, решая, последовать ему за Марком или нет. Да, конечно, это наверняка звонила Ханна! И теперь Стивен проклинал себя за то, что не взял трубку.

Откровения Гилмора, его искреннее желание раскрыть перед своими молодыми друзьями все карты вызвали у Мики, самого молодого из них и самого доверчивого, желание узнать побольше о прошлом Гилмора, и он принялся уговаривать старика продолжить свой рассказ.

– Расскажи нам о той ночи, а? – сгорая от любопытства, просил он. – Как тебе удалось выжить, когда погибли столь многие?

– Ох, Мика, я и сам точно не знаю, как мне удалось выжить во время той резни в Сандклифе! Разве что слепое счастье помогло – вряд ли какая-то еще сила Северных лесов пожелала протянуть мне руку помощи. Хотя, должен признаться, очень много раз за минувшие девятьсот восемьдесят двоелуний я страшно жалел, что меня не было среди тех, что погибли, защищая плоды трудов Лессека. Я так и не понял – ни тогда, ни впоследствии, – почему столь многим пришлось отдать жизнь в этом неравном бою, а мне было позволено вырваться на свободу и спастись. Когда я наконец встречусь с Нераком лицом к лицу – а это непременно когда-нибудь произойдет! – я, наверное, в первую очередь задам ему именно этот вопрос.

Гилмор встал, расправил усталую спину, потянулся и снова присел к костру.

– Значит, по-твоему, это он позволил тебе спастись? – спросил Версен.

– Я в этом не сомневаюсь, – ответил Гилмор. – Он запросто мог убить меня. Ему нужно было всего лишь обрушить один лестничный проем, ведущий в хранилище старинных манускриптов, и я оказался бы полностью в его власти. Однако он этого так и не сделал. – Гилмор отломил кусок толстой ветки и бросил в костер. – И теперь я могу только предполагать, что он отпустил меня потому, что, возможно, рассчитывал впоследствии поиграть со мной в кошки-мышки, и мы действительно играем с ним в эту игру с тех пор, как я в ту ночь выпрыгнул из окна скриптория. Если тот слуга зла прочел мысли Нерака, когда поглощал его душу, то он знает, что Нерак, Канту и я были равны по знаниям и могуществу. Именно мы трое всегда верховодили среди прочих сенаторов острова Ларион. И этому слуге зла ничего не стоило узнать тогда, что Канту находится далеко, в Праге, а я – совсем рядом, под боком, в библиотеке Сандклифа. Скорее всего, по-моему, он отпустил меня, предвкушая некое развлечение – игру, охоту на нас. И разумеется, впоследствии рассчитывал захватить и наши души. Мы трое возглавляли три основных направления в работе Сената. Канту отвечал за развитие школьного образования и здравоохранения. Я – за научную работу и университеты. А Нерак руководил непрекращающимися исследованиями в области магических и медицинских наук. В течение многих двоелуний именно он был моим лучшим другом; я очень уважал его, великолепного ученого и мага. И все же до Лессека ему было далеко. Надо сказать, Нерак очень остро это переживал, считая этот свой «недостаток» куда более важным, чем все те достижения, сделанные во благо Элдарна, которых у него и его помощников было немало.

Гилмор вздохнул, помолчал, погрузившись в раздумья, потом неторопливо продолжил:

– В ту ночь шел сильный снег. Я, помнится, все смотрел из своего окна, как это белоснежное покрывало укрывает землю и замок. Сандклиф я всегда очень любил. Его нельзя было назвать роскошным дворцом. Нет, это самый обычный замок, а вот Сенат Лариона представлял собой истинное содружество самых лучших ученых, и у каждого из них душа и ум были полностью открыты любым новым идеям и учениям. Сандклиф всегда был полон жизни, там вечно кипели дискуссии – настоящие научные дискуссии, а не запальчивые споры соперников. Мы, сенаторы Лариона, искренне верили, что улучшаем жизнь пяти земель Элдарна, привнося в нее знания и умения более развитых цивилизаций. – Он выразительно посмотрел на Стивена и Марка, которые внимательно его слушали. – Нас глубоко впечатляли те достижения, которые ваш мир демонстрировал в области медицины, вооружений, военного искусства. Порох, артиллерия и кремневые ружья стали для нас огромным искушением, однако в нашей культуре подобные вещи находились под строжайшим запретом. И мы никогда бы не принесли в Элдарн знаний об этом. Даже Нерак никогда не нарушил бы этого запрета.

– А потом, когда его душу захватил тот слуга зла? – спросил Марк. – Разве потом он не мог вернуться в наш мир и собрать там образцы различного оружия, бомбы, болезнетворные вирусы? Ведь наш мир прямо-таки переполнен самым разнообразным оружием.

– Нерак никогда не принес бы в Элдарн подобных вещей, потому что Сенат Лариона непременно наказал бы его за это, ограничив его доступ к дальнему порталу и, что еще хуже, к волшебному столу. – Гилмор отвернулся и стал смотреть куда-то в сторону реки; в тишине было слышно, как потрескивает и шипит костер. – А когда душой Нерака завладело зло, он, я уверен, настолько подпал под его влияние, что уже и не сомневался в том, что любое ваше оружие – ничто по сравнению с его собственной магической мощью.

– А это действительно так? – спросил Стивен.

– Судя по тому, что я видел в Геттисберге, вы вряд ли сумели бы справиться с Нераком с помощью вашего оружия. – Он помолчал и продолжил свой рассказ: – Сандклиф – это, в общем, даже и не дворец – во всяком случае, не такой богатый, как Речной дворец в Эстраде. Хотя все коридоры и переходы в нем заколдованы, и пройти по ним, не зная заклятий, весьма затруднительно. Сандклиф – это скорее просто замок, крепость с довольно мощными стенами, и единственная роскошь, которую мы себе позволяли, чтобы не страдать от холода, – это пестрые пражские ковры и гобелены. Нет, Сандклиф славился не своим богатством, а тем, что трудившиеся в нем маги и ученые, обладавшие высочайшими знаниями и культурой, делали его поистине замечательным местом для работы. Нашими основными заповедями были отсутствие страха даже перед рискованными исследованиями, созидательное творчество, служение людям и просветительство. И Элдарн был необычайно благодарным объектом для приложения наших усилий. Разрушив все это, Нерак открыл двери всеобщему недоверию, ненависти, эгоизму и раздорам. – Гилмор снова помолчал, поочередно глядя на каждого из своих спутников. – И мне искренне жаль, что молодое поколение росло в подобных условиях.

Он вздохнул и снова заговорил:

– Когда к вечеру того страшного дня в замке вдруг стал меркнуть свет, я понял, что Нерак отправится в покои Лессека и попытается овладеть магией волшебного стола. Он всегда, с самого начала, во всем стремился к успеху и относился к своей работе с куда большей страстностью, чем все прочие члены Сената. В те дни, что предшествовали его падению, он все чаще уединялся в рабочем кабинете Лессека и размышлял над его трудами и рабочими записями, экспериментируя с теми заклинаниями, которые ему ранее удалось вызвать из глубин той сокровищницы, которую представлял собой волшебный стол. Нерак был главным координатором всех исследований в области магии и медицины, и мы считали вполне естественным, что заветный каменный ключ почти все время находится в его распоряжении. Хотя кое-кому – и мне в том числе – все же казалось, что это опасно, но мы вряд ли могли как-то заставить его вернуть ключ. Ходили даже слухи, что Нерак собирается полностью изменить состав Сената и уничтожить всех его старых членов, как только овладеет для этого достаточным могуществом, но доказательств этим слухам мы не находили. Когда все началось, я работал у себя в кабинете, и первое, что я услышал, были громкие взрывы, доносившиеся с нижних этажей. Я еще подумал, помнится, что, наверное, кто-то из коллег экспериментирует с заклинаниями, управляющими погодой. Многие члены Сената были родом с юга, и мало кто любил снег и холод, а зимы в Горске длинные, суровые, так что к середине зимы почти всем хотелось отыскать такое заклятие, которое было бы способно ускорить приход весны. Действие этих заклятий обычно связано с ужасным шумом.

Стивен и Гарек обменялись смущенными взглядами. Гилмор, словно не заметив этого, продолжал:

– Когда Гескар, один из наших молодых писцов, не постучавшись и не спросив разрешения, влетел ко мне в кабинет, я понял, что случилось что-то страшное, из ряда вон выходящее. Он так тараторил, что я с трудом его понимал, и единственное, что я помню до сих пор, это его слова о том, что «на нижнем этаже зверски уничтожены все ученики и слуги». Первое, что пришло мне в голову, – на Сандклиф напали пираты, или банда разбойников, или, может, даже иноземные захватчики. Я и не думал, что такое способен сотворить всего лишь один человек. Я ринулся вниз, на узкую галерею, проходившую как раз над тем нижним помещением, которое служило нам одновременно и залом приемов, и столовой. Я бежал по этой галерее к лестнице в дальнем ее конце, когда увидел Нерака. Даже на таком расстоянии мне стало ясно, что им овладела некая невероятно могущественная сила, способная творить страшные разрушения. – Гилмор невольно вздрогнул. – Нерак был все еще видимым, но плоть его уже начинала странным образом изменяться и в свете факелов казалась прозрачной. В тот момент я еще не совсем понимал, что именно происходит, но теперь я знаю: та сила, что завладела его душой и телом, проникнув в наш мир сквозь складку в пространстве, попросту не знала, как применить его физическую сущность. Ей были нужны только его знания – ну, и его душа. Это потом она научилась использовать тела людей, превращая их в послушных призраков, но телу самого Нерака суждено было подвергнуться самоуничтожению, и в итоге от него осталась всего лишь с трудом различимая тень. Уже к вечеру Нерак сумел завладеть душами еще нескольких сенаторов – в тело каждого он проникал через небольшую ранку, которую проделывал у этого человека на запястье или на тыльной стороне ладони. И с каждым новым таким завоеванием этот слуга зла узнавал все больше о народе Элдарна, о наших сильных и слабых сторонах. Выбежав на галерею, я увидел, что Нерак схватил за горло двух молодых сенаторов – женщину из Фалкана по имени Галена и молодого пражанина Джанела. Их имена навсегда врезались мне в память. Они страшно кричали и в ужасе смотрели на меня, словно я был их единственной надеждой на спасение. Я остановился и стал умолять его отпустить их. Он лишь глянул на меня и, не моргнув глазом, свернул им шею. Лишь слегка шевельнул кистями рук – и хрустнули кости. Я отчетливо слышал этот хруст. А он, не сводя с меня глаз, швырнул их безжизненные тела через перила на каменный пол внизу.

Бринн нервно заерзала на бревне рядом со Стивеном, а Мика рассеянно почесал тыльную сторону ладоней и тихо спросил:

– А потом?

– А потом я резко повернулся и бросился вверх по лестнице в каменную башню. Как я уже говорил, все переходы и коридоры во дворце закрывались особыми заклятиями, чтобы никто из чужаков не мог вторгнуться в нашу обитель и, скажем, украсть некоторые особенно опасные магические предметы и средства. На бегу я выкрикивал отпирающие заклятия, расчищая себе путь, но на самом верху, там, где винтовая лестница выходила прямо в кабинет Лессека, дверь оказалась распахнутой: заклятие было уже снято. Я ворвался в кабинет, терзаемый страшными подозрениями. Я боялся, что увижу там только трупы тех, кто работал вместе с Нераком. Но все его помощники оказались на месте. Они сгрудились вокруг стола Лессека, тщетно пытаясь найти то магическое средство, которое могло бы противостоять чудовищной силе, овладевшей Нераком. Больше в кабинете никого не было. Черный гранитный стол, обычно довольно ярко освещенный многочисленными факелами, был погружен во тьму, и над ним то вспыхивала, то пропадала разноцветная радуга. Я сразу увидел, что ключ Лессека на месте – что ж, хорошо было уже и то, что Нерак не захватил его с собой, начав истребление сенаторов. Вскоре прибежали трое моих ближайших помощников, и я приказал им защищать двери кабинета и стоять до последнего, стараясь с помощью любых, даже самых разрушительных магических средств не пропустить Нерака к волшебному столу. Я никогда не забуду того выражения затаенного ужаса и мрачной решимости, что было на их лицах, когда дверь за ними закрылась. А я, оставшись снаружи, быстро произнес заклятие, запирающее эту дверь. Я был их руководителем. Мне следовало остаться и вместе с ними до последней капли крови защищать кабинет Лессека. А я запер их там, и теперь под натиском несокрушимого врага они могли защитить себя лишь собственными, увы, довольно слабыми силами да тем мужеством, которое черпали друг в друге. Они ведь были даже не настоящими магами, а всего лишь исследователями, университетскими преподавателями. И я должен, должен был знать, что они не в силах состязаться с надвигающимся злом.

– Почему же ты не остался? Почему не сражался с ними вместе? – нарушил тишину Саллакс, его тяжелый взгляд был в упор устремлен на Гилмора.

– Я боялся, что случится нечто еще более страшное, – каким-то бесцветным голосом отвечал Гилмор. – Я знал, что группа Нерака не может в данный момент прервать свои попытки как-то защитить волшебный стол даже для того, чтобы принести из библиотеки необходимые для этого манускрипты. К тому же у них был опыт работы с волшебным столом, а у меня его не было вовсе. Но принести магические свитки и манускрипты я мог, и я решил стать их последней линией обороны, ибо на нас надвигалась неодолимая сокрушительная сила. Я окликнул ближайшую помощницу Нерака, Пикан Теттарак, которая и сама была весьма умелым и знающим магом, и сказал ей, что могу сбегать в библиотеку и принести любые нужные им книги. Она молча кивнула в знак того, что поняла меня, и тут же снова повернулась к столу, из которого сине-красными сполохами рвалась наружу невероятная магическая энергия, наталкиваясь на сопротивление одной лишь этой женщины, всю себя, казалось, вложившей в одно-единственное защищающее заклятие. Укрощение магии, заключенной внутри волшебного стола, потребовало от Лессека усилий всей его жизни, и Нерак со своими помощниками еще не успел до конца разгадать природу этой магической силы. Пикан выглядела настолько ошеломленной этой невероятной мощью и настолько ею завороженной, что, если бы не помощь коллег, уверен, ее бы попросту затянуло в ту бездонную бездну, что таилась в этом магическом предмете. Мне показалось, что я целый авен простоял там, беспомощно глядя на Пикан, а она и ее коллеги между тем работали без остановки, пытаясь отыскать средство, способное защитить нас от Нерака и вызволить его душу, захваченную неведомым слугой зла. Затем у дверей в конце коридора послышался шум. Он, собственно, начался еще на лестнице – я слышал, как кто-то громко выкрикивает разные заклинания, и надеялся лишь, что мои соратники стоят твердо. Но вскоре звуки стали иными – было ясно, что борьба идет уже у дверей, ведущих в покои Лессека. Странно, подумал я. Ведь если мои люди уже погибли, то Нераку достаточно просто произнести открывающее двери заклятие, и он войдет в кабинет. Теперь-то я могу лишь догадываться: видимо, уже испуская последний вздох, кто-то из тех храбрых мучеников, что стояли у дверей, сумел изменить заклятие, а потом убил себя, чтобы Нерак не успел завладеть его душой и получить столь необходимые ему сведения.

Гилмор умолк. Стивен видел, как дрожат его руки, когда он в очередной раз наполнил свою кружку и залпом осушил ее.

– Ты в состоянии продолжать? – тихонько спросил он старика.

– О да, – кивнул Гилмор, явно собираясь с силами. – Я понимаю, все это было очень, очень давно, но для меня – словно только вчера. Я мало кому рассказывал об этом. Но теперь, возможно, пора настала. Но вернемся к событиям того дня. Я понимал, что двери в покои Лессека вот-вот падут под натиском той дьявольской силы, что вселилась в Нерака, и попытался привлечь к этому внимание Пикан. Мне хотелось, чтобы она поняла, что наша последняя линия обороны вскоре будет прорвана. У стены я заметил чей-то палаш и схватил его, готовясь сражаться с тем или с теми, кто ворвется в кабинет. Я, разумеется, неплохо владел магией, однако моих знаний и умений не хватало, чтобы с помощью заклинаний остановить ту невероятную силу, что ломилась в двери кабинета, сотрясая толстенные каменные стены замка, и на мгновение мне показалось, что сейчас стены попросту рухнут и все мы погибнем под грудой обломков. Казалось, все вокруг движется каким-то странно замедленным образом. Я понимал, что моя смерть близка. Я никогда не отличался особой храбростью и надеялся лишь, что, может быть, погибну сразу, после первого же яростного удара этой неведомой силы. А потому и стоял в немом ужасе, ожидая неминуемой гибели. И в душе моей не проснулся живительный родник гнева или презрения, способный придать мне сил, и я понял, что боги дали мне эти несколько мгновений, чтобы я успел осознать, как неправильно вел себя, когда жизни моей действительно пришел конец. Затем, словно издали, словно находясь от нее на расстоянии в целую жизнь, я услышал голос Пикан, которая звала меня по имени. Я обернулся и увидел ее – это была удивительно красивая женщина... И она, как мне показалось, даже слегка улыбнулась, когда я бросился к ней через всю комнату. «Мне нужен третий "Трактат о ветрах"! – крикнула она мне, с трудом перекрывая царивший вокруг шум, ибо в воздухе звучало и двигалось великое множество различных магических заклятий, действовавших как внутри, так и снаружи кабинета. – Этот свиток лежит у Лессека в библиотеке на самой верхней полке, за письменным столом!» Схватив меч, я со всех ног бросился вниз по лесенке, ведущей из кабинета в личную библиотеку Лессека. Его письменный стол стоял у дальней стены, которая, как и все остальные стены, была сплошь закрыта книжными полками. Добравшись до самой верхней, я принялся искать нужный мне свиток. «Трактат о ветрах» – это описание могущественнейших древних заклинаний, собранных Канту и Нераком во время многократных странствий по острову Ларион, расположенному близ берегов Малакасии.

Но я так и не нашел этого трактата.

У лесенки, ведущей в библиотеку, вспыхнуло красно-синее пламя, полетели искры и раздался оглушительный взрыв. Свитки и древние манускрипты полетели с полок и рассыпались по всей комнате, а в меня словно ударила страшной силы волна, и я тут же потерял сознание.

Очнувшись, я какое-то время видел все вокруг сквозь какую-то красную пелену – глаза мне залепила пленка засохшей крови. В библиотеке было темно. Лишь свет двух лун, с трудом пробиваясь сквозь пелену падающего снега, падал в окошко, давая возможность хоть что-то рассмотреть. Хлопья снега тоже казались мне красными, и я, выглянув в окно, с изумлением смотрел, как холмы Горска окутывает это невероятное красноватое покрывало. Казалось, во всем Элдарне не осталось никого живого. Вокруг стояла такая мертвящая тишина, что я не удержался и несколько раз громко крикнул – просто чтобы услышать в темноте хотя бы свой собственный голос.

Несколько овладев собой, я пополз к лестнице, пробираясь среди обломков полок и рассыпавшихся по полу свитков и книг и надеясь спуститься вниз, в кабинет Лессека.

Мне это удалось. И я увидел, что все находившиеся там люди мертвы. Тела их были страшно изломаны и разбросаны по всей комнате, словно сметенные диким ураганом, какие случаются в период двойного полнолуния. Не хватало лишь тела Пикан. Одного из моих верных помощников я обнаружил на каменном полу у самых дверей: это был рослый молодой человек по имени Харрен Бонн, сын фалканского фермера. Сила, заключенная в Нераке, убила его, видимо, как раз перед тем, как ей удалось сломить заклятие, запиравшее дверь. Ноги и руки Харрена были вывернуты таким неестественным, непристойным образом, что я хотел оттащить его к стене и прислонить к ней, чтобы придать ему более приличествующую мертвому позу, но, лишь коснувшись его, я почувствовал, что тело его колышется, точно желе. Вряд ли у него уцелела хоть одна косточка...

И я беспомощно заплакал, оставив его лежать в прежней позе. Я по-прежнему видел все вокруг сквозь ту кровавую пелену, которую я совсем позабыл стереть с лица, и сколько бы я еще ни прожил на свете, хоть тысячу двоелуний, Харрен Бонн навсегда останется в моей памяти кроваво-красным.

Голос Гилмора дрогнул.

Гарек встал, пересел поближе к своему другу и наставнику и, желая его немного успокоить, обнял за плечи.

Гилмор благодарно ему улыбнулся и, немного помолчав, продолжил свой страшный рассказ:

– Спускаясь на нижние этажи замка, я повсюду видел следы страшной резни. Мне раньше это слово – резня – даже и в голову-то приходило нечасто. Во всяком случае, для меня это было просто слово. Но когда оно обрело плоть, то стало поистине жутким, неописуемо жутким, и я очень надеюсь – и стану молить об этом всех богов Северных лесов, – чтобы вам никогда не пришлось испытать такое. На каждом шагу мне попадались тела сенаторов; многие из них с виду были целехоньки – если не считать открытой раны на запястье, – и я все пытался успокоить себя, без конца повторяя: «Они, должно быть, просто спят». Те же, кто вступил в бой, были разорваны в клочья. Я, наверное, целый авен собирал разбросанные повсюду руки, ноги, пальцы, уши... Мне хотелось, чтобы каждый из погибших обрел Вечный покой в целости. Каменный пол был залит кровью. Порой мне удавалось отыскать лишь отдельные небольшие фрагменты тел – это были тела тех людей, которых я так хорошо знал, с которыми виделся еще сегодня утром, тела ученых, великих магов, моих коллег. Тела настоящих людей. Тела моих друзей...

Выйдя на галерею, проходившую над нашим главным залом, я наконец увидел Пикан. Она стояла, опершись локтями о перила, и смотрела куда-то вниз, в темноту. На щеке ее зияла страшная рана; даже в темноте было видно, что у нее, по сути дела, отсутствует пол-лица. Пряди ее прелестных льняных волос падали прямо в открытую рану, протянувшуюся от уха до подбородка. Одежды с нее сорвало взрывом, и на ней остались только короткие штанишки, слишком короткие, чтобы спасти от зимней стужи, царившей в замке.

И тут она повернулась ко мне, и я сразу понял, что проснувшиеся в моей душе страшные подозрения не лишены оснований.

«А, Фантус, привет! – Пикан говорила голосом Нерака. – Не хочешь ли к нам присоединиться? »

Она приподняла руками свои груди и принялась их ласкать так, как это делает мужчина в порыве страсти.

«Нам, правда, и вдвоем не скучно, но мы можем потесниться».

Это Пикан сказала уже своим собственным голосом, но я успел понять, что она мертва. Нерак, должно быть, проник в ее тело за мгновение до того, как она погибла, и теперь дергал ее душу за ниточки, как кукловод, удерживая несчастную на расстоянии одного последнего вздоха от вечного покоя.

Я стер с глаз кровавую пленку и увидел, что Пикан медленно движется ко мне. Я крепче стиснул рукоять клинка, и мне показалось, что я смогу с ним сразиться, выстоять и даже, возможно, победить.

Гилмор умолк и довольно долго смотрел поверх костра во тьму, что повисла над рекой Эстрад. Затем продолжил:

– Но я ничего этого не сделал. Страх одержал надо мною верх, и я бежал, как перепуганный ребенок. Бросив свой меч к ногам Пикан, я со всех ног бросился от нее по галерее и, добежав до ее дальнего конца, громко выкрикнул заклятие, открывающее окна. Окна распахнулись с такой силой, что сорвались с петель, и я головой вперед, ни секунды не колеблясь, бросился в ночной мрак. Последнее, что я услышал, прежде чем ударился о землю, это голос Нерака и его демонический хохот, вырывавшийся из окровавленных уст Пикан.

При падении я вывихнул плечо и лодыжку, но что значили эти телесные страдания, когда душа моя умирала! Я лишь огромным усилием воли заставил себя жить дальше и больше никогда не брал в руки оружия. А затем я на все девятьсот восемьдесят двоелуний погрузился в изучение магии – в точности как когда-то Нерак.

Я думаю, что в ту ночь он, захватив ключ Лессека и дальний портал, отправился на юг, в Рону. Там он погубил принца Маркона и большую часть его родственников, потомков короля Ремонда, затем, как можно предположить, он посетил Колорадо и спрятал то единственное оружие, которое способно его уничтожить, в сейфе того банка, где ты, Стивен, теперь работаешь.

Я полжизни ждал возможности добраться до ключа Лессека. И теперь, когда он может стать вполне для нас достижимым, я непременно воспользуюсь им, чтобы уничтожить ту силу, что безжалостно погубила моих друзей и посеяла в Элдарне страх и смерть.