Текст книги "Ореховый посох"

Автор книги: Роберт Скотт

Соавторы: Джей Гордон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 47 (всего у книги 64 страниц)

Когда Брексан головой вперед вошла в воду, ей показалось, что сердце у нее сейчас остановится: она промахнулась.

Она, неловко бултыхаясь, стала всплывать, чувствуя острую боль в шее и в спине, но стараясь не обращать на это внимания. Сильно оттолкнувшись ногами, она вылетела на поверхность, сознавая, что непременно должна перерезать эту веревку, и чуть не закричала от радости, увидев ее у себя над головой. Значит, у нее будет и второй шанс! И тут Брексан увидела, как тело Версена быстро поползло вверх, и, снова оттолкнувшись ногами, попыталась ухватиться за веревку, прежде чем ее друга втащат на палубу.

«Слишком медленно! – Губы Брексан беззвучно шевелились. – Быстрей! Толкайся сильнее!»

Но держаться на поверхности воды со связанными руками оказалось почти невозможно.

«Подними вверх обе руки. Постарайся достать веревку. Режь. Режь скорее!»

Брексан рубанула по толстой пеньковой веревке, но сразу перерубить ее не сумела. Нужно было бы еще раза два, а то и три ударить ножом по одному и тому же месту, а это было почти невозможно со связанными руками и на скорости в пятнадцать узлов.

Захлебнувшись криком, Брексан выплюнула набравшуюся в рот морскую воду, набрала в грудь побольше воздуха и, каким-то невероятным усилием заставив себя приподняться над водой, прыгнула на Версена.

Судно с прежней силой тащило их за собой, и Брексан чуть снова не скатилась в воду, потом догадалась и что было сил вцепилась в ремень, которым была перепоясана рубаха Версена. Однако их совместный вес оказался слишком велик, и Версен тут же с головой ушел под воду; он был без сознания и, разумеется, не мог самостоятельно вынырнуть и глотнуть воздуха. Брексан поползла по его телу к веревке, стараясь не выронить нож. Руки и ноги у нее сводило от напряжения, легкие разрывались от нехватки кислорода, но она всякий раз напоминала себе, что Версен пробыл под водой гораздо дольше ее, так что сдаваться нельзя.

Наконец ей удалось дотянуться до веревки.

«Режь! Режь быстрее! Задержи дыхание и режь!»

Глаза невыносимо щипало, легкие горели огнем. Вцепившись в связанные запястья Версена, она пилила и пилила веревку, стараясь двигать ножом как можно быстрее, но ей не хватало воздуха. Нет, придется, видно, его выпустить. Придется вынырнуть на поверхность. Иначе она задохнется. Придется оставить свои попытки спасти его. Или, может, лучше сперва его убить? Нет, этого она все равно сделать не сможет. И умереть с ним вместе тоже не сможет – слишком сильно в ней желание жить. В последний раз рубанув ножом по веревке, она разомкнула руки, выпустила Версена и позволила себе медленно опуститься в глубину, чувствуя, как «Фалканская танцовщица» быстро удаляется к северу.

Море скрыло ее слезы...

И вдруг она увидела рядом с собой Версена. Значит, у нее все-таки получилось! Значит, тем последним ударом ей все-таки удалось перерубить проклятую веревку! И Брексан, испытывая необычайный прилив сил, подхватила бесчувственное тело Версена и потащила его на поверхность.

Он вскоре пришел в себя и, кашляя, отплевываясь, все порывался что-то сказать ей.

– Расслабься, – велела ему Брексан, хотя сама изнемогала от напряжения, ведь все это время ей приходилось поддерживать его на плаву. – Расслабься и подыши. Просто подыши.

Он снова закашлялся и наконец выдавил из себя:

– Он...

– Заткнись, бычок. Ты все потом мне расскажешь.

Брексан немного приподняла над водой его голову и плечи, но сил у нее не хватало, и вскоре Версен снова погрузился по самый подбородок.

– Да что, черт побери, тебе так важно сказать, когда мы вот-вот оба потонем? – рассердилась она.

Тело Версена содрогнулось от мучительного кашля, потом он несколько раз глубоко вздохнул и, собравшись с силами, заорал:

– Это же тот самый ублюдок, который Бринн изнасиловал! Дерьмо собачье! Это он! Я его узнал!

– Кого изнасиловал? Когда? О чем ты говоришь?

– Он изнасиловал Бринн. Это случилось семьдесят, а может, и все восемьдесят двоелунии назад, в Эстраде. – Версен снова закашлялся и перевернулся на спину, чтобы Брексан смогла перерезать путы у него на руках. – Он ее всю ночь насиловал, а она тогда была совсем молоденькая, можно сказать, еще ребенок. Она потом такие же шрамы на руке каждого пьяницы оставляла, когда они ее лапать пытались в таверне «Зеленое дерево». Она об этом говорить не любила, но я уверен, что это он. И нам надо непременно снова его отыскать.

Они находились в открытом море, не зная точно, куда плыть. Чтобы добраться до ронского побережья, судну, идущему на всех парусах, нужен был по крайней мере авен. Вряд ли в такой ситуации у них есть шанс спастись – а Версен думает только о том, как бы отомстить за кого-то из своих друзей!

Брексан была потрясена; она бы с удовольствием поцеловала его, но сказала лишь:

– Хорошо. Мы непременно его найдем. Непременно!

И тут Версен вдруг посмотрел ей прямо в глаза, повел вокруг себя рукой каким-то странным жестом, словно ощупывая воду, набравшуюся ему под рубаху, побелел как мел и едва слышно прошептал:

– В воде алмор.

* * *

Карпелло так и сыпал проклятьями. Что он теперь скажет принцу Малагону? Что они потеряли пленников? Он умолял престарелых богов Северных лесов позволить им добраться до Ориндейла раньше, чем туда прибудет на своем роскошном судне этот великий правитель с черной душой. Тогда он, Карпелло, просто попросит кого-нибудь другого – одного из адмиралов или генералов Малагона – передать принцу, что пленники погибли. Да, погибли, совершили самоубийство, сами прыгнули за борт, когда судно было очень далеко от берега, так что никакой надежды на спасение у них, разумеется, не оставалось. И они наверняка утонули.

– Поди-ка сюда, Ярри, – окликнул Карпелло шкипера. – Поворачивай назад. Необходимо отыскать тела этих мерзавцев.

Не обращая внимания на кровь, обильно текущую из раны у него на бедре, Карн проворчал что-то неодобрительное.

Зато шкипер изумленно переспросил:

– Как повернуть назад? Следуя таким галсом? И при таком ветре? Да мы только через пол-авена доберемся до того места, где они под воду ушли. – Ярри оглянулся, ища поддержки у команды, и все матросы дружно закивали. – Они же давно потонули! До берега им не доплыть – слишком далеко. Да и тот проклятый демон наверняка уже до них добрался, если их раньше море не проглотило. Никого мы там не найдем, точно вам говорю!

– Разворачивайся, шкипер, или я прикажу и тебя прикончить – за неповиновение и попытку мятежа! – Карпелло злобно оскалился, прижимая кусок парусины к кровоточащей ране на животе. – Ты, может, и капитан, да только судно-то мое, и я тебе приказываю: сию же минуту разворачивайся!

Ярри одной рукой почесал кудлатую башку, а другой махнул команде и громко велел разворачивать судно. «Фалканская танцовщица» медленно повернулась и, разрезая носом волны, помчалась назад, в сторону Стрэндсона.

Через три авена, когда солнце уже почти спустилось за линию горизонта, Карпелло был вынужден смириться с тем, что он – нет, они! – потерпел неудачу. Сероны особенно внимательно вглядывались в воду, стараясь отыскать тела пленников. Они прекрасно понимали, что их ждет, если они вернутся в Ориндейл и без пленных, и без ключа. Считалось, что сероны лишены души и не способны мыслить самостоятельно, но эти трое, похоже, отлично понимали, что им грозит неминуемая смерть, и продолжали всматриваться в пустынные волны, даже когда сумерки совсем сгустились.

Карпелло холодел при мысли о предстоящей встрече с принцем Малагоном. Все это время он молился в душе, чтобы Лахп и остальные сероны сумели все же найти Гилмора и отобрать у него этот чертов камень. Рана его уже почти не кровоточила, но живот жгло как огнем. Купец злобно сплюнул в море и вслух пожелал Брексан умереть самой медленной и мучительной смертью на свете, сознавая при этом свое поражение.

– Ярри, – негромко окликнул он шкипера, – поворачивай к Ориндейлу,

Сероны переглянулись. Казалось, они были не в силах поверить, что Карпелло решил прекратить поиски. Затем они проверили свое оружие, скинули башмаки, и все трое головой вперед нырнули в морские волны.

– Проклятье! – вскричал купец, но сероны были уже далеко за кормой.

Сперва они просто качались на волнах, а потом дружно повернули в сторону ронского побережья.

– Ну что ж, они либо своего добьются, либо утонут, – пробормотал Карпелло. – Иного не дано, все очень просто. – Некоторое время он смотрел вслед серонам, пока те не растворились во мраке, а потом крякнул: – Эй, шкипер! В Ориндейл. На всех парусах!

КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ
Река

УРОЧИЩЕ МАЙЕРСА

Очнувшись от тяжкого забытья, Марк и Бринн стали бредить, и Гарек встревожился. Вторжение призраков в их тела могло нанести им невосполнимый ущерб – ведь на Саллакса это подействовало очень плохо, хотя дух О'Рейли и был настроен вполне дружески. На телах обоих не было заметно ни малейших повреждений – ни от стрел Гарека, ни от нападения духов. Однако оба казались измученными до предела и без звука подчинялись любым приказаниям Гарека. Он уложил их и велел отдыхать, а когда в полдень пошел проверить, как они там, то оба уже спокойно спали, и никакие кошмары их явно не мучили.

На следующий день на заре Гарек и Стивен, отдавая Лахпу последние почести, сожгли его тело на погребальном костре. Глядя на вздымавшиеся языки пламени, Гарек думал о том, как несправедлив был Гилмор к серонам, считая их чуть ли не дикими зверями. Нет, они не были ни животными, ни бездушными убийцами, хотя Малагон и предпринял попытку создать из них целую армию, рассчитывая на то, что они, лишенные души и способности самостоятельно мыслить, будут подчиняться только его приказам. Но истребить человеческую сущность в серонах ему все же до конца не удалось. И Лахп был тому доказательством. Его доброта, его желание помочь, его готовность пожертвовать ради других даже собственной жизнью – все это, безусловно, доказывало, что сероны куда больше способны на сострадание и прочие вполне человеческие чувства, чем об этом было известно даже их создателю.

Во время того страшного ночного сражения с призраками Гарек черпал силы только в неколебимой решимости Стивена сражаться до победы. Порой их битва с духами напоминала некий изысканный, весьма прихотливый и сложный танец, и Гарек сам удивлялся тому, с каким неизменным изяществом и милосердием он дарит смерть этим, уже мертвым, существам. Он понимал, что все это происходит благодаря подаренной ему Стивеном магической силе, и сильно сомневался, что когда-либо снова проявит в сражении подобное совершенство.

Гарек и прежде часто думал о том, в чем, собственно, коренное отличие волшебников от обычных людей. Теперь он знал это, ибо самообладание, которое он обрел, сражаясь с целой армией призраков, было даровано ему именно колдовством, и благодаря этому колдовству стены, половицы и даже сам воздух готовы были, казалось, подчиняться любой его команде. Да, в эти мгновения он и сам творил волшебство!

Гарек стер грязь с башмаков – это были горные ботинки Стивена – и недоуменно покачал головой. Нет, никакой он, конечно, не волшебник; просто его руками действовала магия посоха.

Магия посоха. Гарек уставился на ореховую дубинку, которую Стивен держал в руках. С виду самая обыкновенная палка, однако она уже несколько раз спасала им жизнь. И никто до сих пор так и не понял, откуда берется эта немыслимая сила; даже Гилмор не сумел этого объяснить, А хватит ли этой силы, чтобы спасти Элдарн?

Глядя, как Стивен, худой и бледный, ногой подталкивает в костер дымящуюся ветку, Гарек вдруг подумал: а ведь дело их, пожалуй, еще не проиграно. Хотя Гилмора больше нет с ними, но Стивен, похоже, владеет достаточно сильной магией, чтобы защитить их от Нерака, а стало быть, они, возможно, сумеют проникнуть во дворец Велстар, уберечь дальний портал и вернуть в Элдарн ключ Лессека.

Гарек вздохнул: мечты, мечты... Ведь нужно не просто доставить камень в Горек. Так или иначе, нужно еще отыскать этого последнего сенатора Лариона, Канту, а для этого им придется отправиться в Прагу.

Словно прочитав мысли Гарека, Стивен глянул на него, печально улыбнулся и спросил, бросив посох на землю:

– Ну что, будем плот строить?

И довольно скоро грубоватый, но прочный плот уже стал обретать нужную форму. К счастью, в хижине нашелся весь необходимый инструмент и в очень приличном состоянии, так что Стивен сразу попросил Гарека срубить несколько больших сосен неподалеку от хижины, потом они вместе очистили их от веток и распилили ствол на доски шагов в пять длиной. К вечеру у них набралось уже сорок пять таких досок, и они принялись их скреплять, подбирая примерно равные по толщине, так что в итоге плот получался относительно ровный и на удивление прочный. Во всяком случае, до Ориндейла, как считал Гарек, на нем вполне можно будет доплыть.

В хижину они вернулись совершенно без сил, но страшно собой довольные, а когда почуяли запах ароматного рагу, то забыли и про боль в натруженных руках. Марк и Бринн почти полностью пришли в себя и успели приготовить отличный ужин.

На следующее утро они работали уже вчетвером, и через некоторое время Гарек окончательно пришел к выводу, что с Марком и Бринн все в порядке, и испытал огромное облегчение, понимая, что на этот раз его рискованная игра со смертью закончилась все-таки хорошо. Решение выстрелить в них пришло к нему внезапно, и это был единственный момент во время всей битвы, когда он действительно колебался. Зато те полдня, в течение которых он с тревогой ждал, чем все это кончится, показались ему вечностью. Стивен в пылу сражения попросту не видел того, что он тогда натворил, а Бринн и Марк ничего не помнили. И Гарек от всей души благодарил за это богов Северных лесов. Теперь ему и работать стало гораздо легче, и он с радостью пилил и подгонял тяжелые доски.

– Вы с Гареком были просто неотразимы, когда сражались с этими призраками, – тихо сказал Стивену Марк.

– Между прочим, Габриелю О'Рейли мы жизнью обязаны, – откликнулся Стивен. – Если бы он нас не предупредил, они бы нас точно смяли. А так мне хватило времени подготовить Гарека. Один, без него, я бы не справился.

– И как же все-таки действует твой посох? Ты понял?

– Не особенно. Однако мне вовремя пришло в голову, что его могущество можно как-то разделить. – Он посмотрел в сторону леса, где Гарек на опушке измерял срубленную сосну куском веревки. – И, слава богу, это сработало. Если бы я не сумел передать часть магической силы посоха Гареку, мы и сами бы сейчас превратились в призраков. Между прочим, ты с Габриелем с тех пор в какой-нибудь контакт вступал?

– Нет. Он не объявлялся с тех пор, как предупредил нас о приближении духов.

– Как ты думаешь, он еще вернется?

– Надеюсь, что да. Ведь он уже дважды спас мне жизнь. И насчет Саллакса он нас предупредил. – Марк быстро оглянулся на Бринн и спросил: – Кстати, вчера он случайно не появлялся?

Стивен покачал головой.

– А что, если он не успел уйти достаточно далеко и столкнулся с теми призраками?

– Будем надеяться, что этого не произошло, – успокоил его Марк. – У него с Нераком свои счеты, не говоря уж о том, что его терзает чувство страшной вины. Ты только представь себе, какой это ужас – быть вынужденным служить самому большому своему врагу!

– Да уж, Нераку за многое придется ответить.

– А ты отдаешь себе отчет, что он запросто может всех нас уничтожить?

– Да, я это учитываю, но надеюсь, что этого все же не произойдет. Особенно если мы сумеем добраться до Праги и отыскать этого сенатора, друга Гилмора...

– Канту, – подсказал Марк. – Да, он, наверное, сможет нам помочь. Но как узнать, как он сейчас выглядит и где именно его следует искать?

– Ну, ответа на эти вопросы у меня нет, так что давайте сперва хотя бы до Ориндейла доберемся. – Голос Стивена звучал вполне оптимистично, и они вновь принялись за работу.

К концу дня к основе плота прибавились еще два уровня. Некоторые виды работ приходилось делать, стоя по щиколотку в ледяной воде, и Марк был рад, что они заранее догадались приготовить достаточно досок и строили верхнюю палубу, устроившись уже на плоту.

– На этой палубе мы, по крайней мере, останемся относительно сухими, – сказал он, чувствуя, что совершенно продрог. – При одном лишь слое бревен мы бы промокли до нитки, едва успев в путь выйти.

– А если внутренний отсек установить под нужным углом, то, надеюсь, мы сумеем спастись и от воды, которая на плот будет заплескиваться, – вставил Стивен. – Я, между прочим, тоже кое-что соображаю и не только клиентам в банке улыбаться могу!

Гарек и Бринн дружно заулыбались, услышав незнакомые слова, а Марк притворно застонал, понимая, что сейчас Стивен ударится в объяснения тех инженерных принципов, которыми воспользовался при строительстве плота. Он явно соскучился по своим еженедельным математическим поединкам, и теперь ему было интересно применить свои математические познания в иной области и на ином этапе их бесконечного путешествия.

Из остатков веревки, которую они нашли в хижине траппера, Гарек сделал прочные короткие петли на каждом углу плота и две петли покрупнее в центре.

– Это чтобы руками хвататься в случае чего, – с улыбкой пояснил он в ответ на вопросительный взгляд Бринн. – Ты же не хочешь, чтобы кто-нибудь в воду свалился, правда?

– Тогда петлю для меня сделай особенно крепкой, – тоже улыбнулась она.

От ее улыбки у Гарека потеплело на сердце. Бринн отчаянно тревожилась о Саллаксе, да и трудно было предположить, что ему удалось уцелеть во время нашествия смертоносных призраков. Так что Гарек быстро прошептал, желая ободрить Бринн:

– Ты особенно не тревожься, Саллакс – парень упрямый, кого угодно переупрямит. И наверняка нашел выход из этой передряги. Уверен, что нашел! – И он тут же с тоской заметил, как погасла улыбка Бринн.

– Он очень боится, Гарек... очень боится! И вина эта невыносимая его мучает. Хотя на самом деле разве он виноват? Нет, мы должны найти его!

– И мы непременно его найдем, обещаю.

Стивен, даже не подозревая, о чем они говорят, невольно прервал их беседу, бросив Гареку конец якорного линя. Настроение у него было отличное.

– Привяжи вон к тому дереву, – крикнул он Гареку, – не то наш замечательный плотик ночью возьмет да и сбежит от нас!

Гарек пошел привязывать плот, а Стивен, стоя рядом с Марком, все любовался плодами их совместных трудов. Плот, освещенный оранжевыми закатными лучами, выглядел не слишком презентабельно, но Стивену он ужасно нравился. Это неуклюжее плавучее средство казалось ему вполне весомым, вполне ощутимым и реальным доказательством того, что они живы, что они действуют по собственной воле и в собственных интересах.

Стивен просто сиял от счастья, когда, обняв Марка за плечи, спросил:

– Ну и как мы его назовем?

– Кого? Эту чудовищную неуклюжую этажерку, совершенно, по-моему, не пригодную к плаванию? – поддразнил его Марк.

– Глупости, – заявил Стивен, – твое насмешливое описание не имеет ни малейшего отношения к нашему замечательному плоту. И вообще, слово «этажерка» слишком длинное и не уместится у него на носу.

– А разве у него есть нос? – спросил Марк.

– Черт возьми, не будь таким занудой! Это прекрасное судно – крепкое и надежное, – Стивен особенно подчеркнул слово «судно», – и оно отлично и с комфортом доставит нас в Ориндейл. И, кстати, это займет раз в десять меньше времени, чем если бы мы пошли пешком.

Какое-то время обоим показалось, что они снова у себя в доме № 147 на Десятой улице Айдахо-Спрингс, пьют себе пиво и шутят насчет необходимости «завязать с фастфудом». Марк подумал, как легко они опять перешли к привычной пикировке, столь естественной в их прежней жизни.

– А Как насчет того, чтобы назвать плот «Капина Прекрасная»? – предложил Гарек.

– Это твоя подружка? – спросил Марк.

– Бывшая, – ответила за Гарека Бринн. – Они под конец поссорились.

– Ага, – кивнул Стивен, – и ты, значит, по ней скучаешь?

– Нет, не особенно, – серьезно ответил Гарек. – Просто мне кажется, что это действительно прекрасный плот, и он немного похож на нее. Только и всего.

Бринн громко расхохоталась:

– Ну да, и корма у него такая же основательная!

Даже в наступающих сумерках стало видно, что Гарек густо покраснел.

– А что плохого в женщине с широкими бедрами? – пожал плечами Марк. – По-моему, это просто отлично. Верно, Гарек? Уверен, такую женщину даже самый сильный шторм с ног не собьет.

Теперь уж засмеялся и Гарек.

– Это точно. И я надеюсь, наш плот будет столь же устойчив, когда мы вниз по реке поплывем.

А Стивен, выпрямившись во весь рост, драматическим жестом приложил руку к сердцу и воскликнул:

– Да будет так: пусть наше судно носит имя «Капина Прекрасная»!

– «Капина Прекрасная»! – эхом откликнулись все.

– А теперь, друзья мои, прошу всех к столу. – Стивен широким жестом указал на дверь хижины. – Должен отметить, что помимо умения уничтожать разъяренных духов, посланных нам на погибель, наш общий друг Гарек является поистине виртуозом рыбной ловли!

* * *

Однако плавание на «Капине Прекрасной» пока что не оправдывало их ожиданий. Стивен с Марком подсчитали, что в первый день они прошли около шести миль – меньше, чем могли бы пройти пешком. Вечером Гарек срубил и очистил от веток три крепеньких деревца, сделав из них шесты, с помощью которых они рассчитывали несколько ускорить свое продвижение по реке. Стивен собирался в качестве шеста воспользоваться своим посохом.

Теперь они действительно двигались несколько быстрее, но все же были еще очень далеко от Ориндейла. «Капина Прекрасная» оказалась довольно неуклюжей – задевала за камни, цеплялась за ветви упавших в воду деревьев, – и они тратили уйму времени, чтобы освободить ее от этих пут. Но Стивен считал, что чем дальше к северу, тем шире и глубже будет становиться река, так что плыть станет гораздо легче.

Стараясь развлечь друзей и поддержать у них хорошее настроение, Гарек постоянно рассказывал всякие смешные истории о своих взаимоотношениях с той упрямой и несговорчивой красоткой, чьим именем был назван их плот. Оказывается, он ссорился с ней почти ежедневно.

– Я просто не представляю, почему вы с ней так и не поладили, – поддразнивала Гарека Бринн. – По-моему, Капина тебе отлично подходит.

– Я думал об этом, – сумрачно откликался он, – но если уж я соберусь прожить с кем-то до конца своей жизни, я бы хотел, чтобы эта женщина не заставляла меня каждый день думать, что этот конец уже наступил.

Подобные ответы всех смешили, а Бринн шутливо брызгала в Гарека холодной водой, словно желая его остудить.

Наконец холмы вокруг стали более низкими и покатыми – вскоре река должна была вынести их на фалканские равнины, и все были несказанно рады тому, что Блэкстоун остался позади.

Путешественники установили определенный график дежурств и по очереди, стоя в двух передних углах плота, высматривали на воде препятствия, громко оповещая о них остальных, и с помощью шестов выбирали наиболее безопасный курс. Гарек постоянно держал лук наготове, зорко высматривая дичь; на третий день плавания ему удалось подстрелить довольно крупного оленя, и свежее мясо всеми было встречено с энтузиазмом, потому что рыба уже несколько поднадоела. Последняя бутылка вина, которую они прихватили с собой из хижины траппера, отлично дополнила жаркое. Ночевали они прямо на плоту, привязав его к дереву.

И все же, несмотря на неуклюжесть «Капины Прекрасной» путешествие по реке оказалось куда более легким и безопасным, чем бесконечные сражения с лесными зарослями, тянувшимися вдоль реки. Инженерная уловка Стивена удалась на славу, и вода редко заплескивалась даже на нижнюю палубу. Путешественники все дни проводили на верхней палубе, пользуясь возможностью отдохнуть, промыть и перевязать раны, растереть переутомленные мышцы, привести в порядок припасы, приготовить еду и обсудить, как отыскать Саллакса, как добраться до Праги и как определить местонахождение Канту. Впервые с тех пор, как они внезапно оказались в Элдарне, Марк и Стивен чувствовали себя по-настоящему отдохнувшими.

Теперь у них хватало времени и на то, чтобы наконец оплакать своих погибших товарищей. Шестеро были убиты или пропали без вести, если считать со дня битвы у стен Речного дворца, но во время перехода через горы путешественники считали непозволительной роскошью вслух вспоминать тех, кого с ними больше нет.

Теперь же, находясь на плоту, неторопливо несомом рекой к Ориндейлу, под теплыми лучами солнца люди оттаяли и обрели наконец-то возможность вспоминать своих погибших товарищей. Солнце пригревало им спины и успокаивало душу. Бринн с Гареком оплакивали Намонта, Мику и Джеронда, горевали, вспоминая гибель Гилмора, исчезновение Версена и невольное предательство Саллакса. И, утешая друг друга, они вновь и вновь клялись, что непременно доведут задуманное до конца.

Стивен тревожился о судьбе Ханны. Пока что все шло хорошо, но настроение у него оставалось сумрачным.

Однажды в полдень Стивен сидел в одиночестве и смотрел, как «Капина Прекрасная» преодолевает очередную излучину реки. Случайно увидев в воде собственное отражение, он просто не узнал себя: худой, бородатый, мрачный. Куда только делось то выражение невинного восторга и удивления, что было всегда ему свойственно. Нет, прежнего Стивена, наивного и исполнительного сотрудника банка, уже не вернешь, а жаль.

Стивен поморщился: надо бы, по крайней мере, как-то привести в порядок собственную внешность. Он по-прежнему носил свой изрядно обтрепавшийся твидовый пиджак, надевая его поверх толстой шерстяной рубахи, украденной еще в Эстраде, и джинсы, которые за время странствий стали грязнее грязи. Сильно отросшие волосы выглядели неопрятно – нечесаные, спутавшиеся; щеки провалились – ведь добыча пищи превратилась в ежедневное сражение.

– Господи, на что я похож! – вздохнул Стивен.

– Ну, допустим, ты у нас и так был далеко не красавчик, – услышал он голос Марка и даже подскочил от неожиданности.

– Черт бы тебя побрал! Я и не заметил, как ты подкрался! Дай-ка мне твой ножик.

– У тебя свой есть.

– Твой острее.

Марк вручил ему свой охотничий нож и предупредил:

– Ты с ним поосторожней. В Нью-Джерси, между прочим, обладание таким ножом считается уголовным преступлением.

Стивен задумчиво изучал нож, решая, как поступить, чтобы не сделать хуже. Потом пожал плечами – да нет, хуже просто некуда! – и решительно отхватил ножом довольно большую прядь волос.

– Ну вот, – сказал он, бросая отстриженные волосы в реку, – начало положено.

– Ничего себе! – восхитился Марк. – Быстро ты с ними разделался!

– Погоди, я еще и побреюсь!

Старания Стивена увенчались успехом: теперь он выглядел почти так же, как и в первые дни после прибытия в Элдарн. Затем он разделся до трусов и, тщательно выстирав в реке свою одежду, разложил ее на палубе для просушки. Старенький пиджак он как следует выколотил на нижней палубе, точно грязный половик, и несколько раз протер мокрой тряпкой, полагая, что теперь пиджак все же стал чище.

Впечатленный достигнутыми Стивеном результатами, Марк решил последовать его примеру, тоже сбрил бороду и, проведя рукой по гладкому подбородку, признался:

– Действительно, гораздо лучше. По крайней мере, на ощупь. Хорошо бы, конечно, еще горячий компресс, а потом массаж с каким-нибудь гелем, но в нынешних условиях сойдет и бритье охотничьим ножом.

Стивен снова задумчиво посмотрел на свое отражение в воде.

– Ты знаешь, я почувствовал, что мне просто необходимо привести себя в порядок. Я и сам толком не понял почему. Наверное, очень хотелось верить, что возвращение назад все же возможно.

– Только ты не хочешь возвращаться назад, – без малейшей улыбки продолжил его мысль Марк.

– Не хочу. Пока что. Но когда-нибудь нам все равно придется вернуться. И когда-нибудь мы непременно это сделаем. И мне необходимо было понять, что это в наших силах.

– Не хотелось бы тебя разочаровывать, но, по-моему, бритье и чистая одежда – это далеко не все. Этого недостаточно, чтобы вернуться назад. Мы стали иными. Этот мир изменил тебя... Нет, нас! Навсегда изменил.

– Да, я понимаю. И все же хотелось сделать хоть что-то. Ведь должно же это быть нам как-то засчитано, верно?

– Тебе нужно отыскать Ханну.

– Да, нужно. А еще мне нужно, чтобы этот насквозь промокший плот двигался быстрее. – В отчаянии Стивен даже рукой по воде шлепнул, и река в ответ окатила его ледяными брызгами.

– Ну вот, уж теперь-то ты точно своего добьешься! – вновь принялся подтрунивать над ним Марк. – Ты в одних трусах, промокший насквозь и несчастный, плывешь на плоте по незнакомой реке, которой даже на карте нет. Разве может женщина, любая, я уж не говорю о Ханне, не влюбиться в тебя хотя бы из жалости? – Марк повернулся к Бринн, с любопытством прислушивавшейся к их разговору. – А ты как думаешь, Бринн?

– Ни одна женщина не устоит перед мужчиной, похожим на несчастного мокрого щенка, – в тон ему ответила Бринн. – Мне, например, сразу захотелось бы отвести беднягу домой и немного согреть.

– Вот видишь! – не унимался Марк. – Моя девушка прямо у меня на глазах признается в самых нежных чувствах к тебе! Я, пожалуй, и опомниться не успею, как она, чего доброго, предложит нам и любовью втроем заняться.

– Ну, хватит, уймись, – улыбнулся Стивен. Потом встал, потянулся и головой вперед бросился в воду. Вынырнув рядом с плотом, он, отфыркиваясь, сообщил: – Ну и холодная, черт побери!

– Стивен, вылезай сейчас же! – крикнул ему Гарек. – Ты же насмерть простудишься! Не забывай – если мы тебя потеряем, придется передать твою волшебную дубинку Марку или Бринн, и тогда весь Элдарн точно полетит в тартарары. Вылезай быстрее! – И он ойкнул, когда Бринн довольно-таки сильно стукнула его по уху.

– Да нет, я уже привык. Отличная водичка! – откликнулся Стивен. – Я, пожалуй, еще немного проплыву рядом с плотом.

Марк снова принялся работать шестом, направляя «Капину Прекрасную» по течению, а Стивен, энергично работая руками и ногами, некоторое время плыл рядом с плотом, испытывая почти забытые, но такие приятные ощущения, возникающие после солидной спортивной зарядки. Он даже немного обогнал плот и, поджидая его, решил нырнуть.

Набрав в легкие побольше воздуха и с силой отталкиваясь ногами, Стивен устремился ко дну реки, различая в мутноватой воде гладкие камни, подгнившие стволы деревьев и торчащие из коричневатого песка острые скалы. Здесь был свой, совершенно неизведанный мир, весьма скудно освещенный солнцем, мир сумрачных сердитых скал и затянутого илом топляка, точно попавший в ловушку вечной тишины и монотонной одноцветности. Стивен подплыл к какому-то причудливому скоплению валунов и древесных стволов, напоминавшему чье-то жилище, но, почувствовав, что от нехватки воздуха легкие жжет как огнем, поспешил вынырнуть на поверхность.