Текст книги "И приидет всадник…"

Автор книги: Роберт Липаруло

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 36 страниц)

19

Алиша усадила Брейди на переднее сиденье и пристроила ему на колени ноутбук. Компьютер она соединила проводами с теми устройствами, которые вынула из шлема – теперь они лежали на полу машины. Брейди не разбирался в цифровой видеоаппаратуре, но качество картинки его поразило. На экране видна была группа людей – человек десять или больше – у открытого гаража, встроенного в жилой дом. Собравшиеся были обращены к камере, и Брейди мог рассмотреть каждое лицо до мельчайших подробностей, до отдельных волосков и мелких изъянов кожи. Изображение было очень четким, без размытого фона или глубоких теней, характерных для съемки при ярком свете.

Алиша, вытянув шею и глядя в заднее окно, яростно выруливала со стоянки.

Брейди на несколько секунд закрыл глаза и приказал себе расслабиться. Если бы его домашний врач присутствовал при том, как Алиша водит машину, он прописал бы Брейди мочегонное и какой-нибудь бета-блокатор, чтобы защитить коронарные сосуды от повышенного кровяного давления. А скорее всего посоветовал бы ему пересесть в такси.

На экране в это время шла запись прохода по лестнице. Отчетливо виднелись пятна на стенах внизу, у самых ступенек, где их порой задевают ботинками. Брейди видел даже тонкий слой пыли на плинтусе. Нажав на клавишу «пробел», он остановил запись и повернулся к Алише. Машина в этот момент выехала из подземного гаража, и яркое солнце осветило лицо его напарницы. На миг Брейди почудилось, что сияние исходит не от солнца, а от самой Алиши. У него даже чуточку перехватило дыхание, но он тут же насмешливо хмыкнул. Ох уж эти игры восприятия…

– Что смешного? – поинтересовалась она, опустив солнцезащитный козырек и потянувшись к темным очкам, лежавшим в углублении перед лобовым стеклом.

– Да так… – Брейди, естественно, не стал говорить про свое видение вслух – а его внутренний голос почему-то ответил на вопрос Алиши с итальянским акцентом: «Я увидел, ми аморе, что ты окружена сиянием, как мадонна!» Ага, как же.

– Поздравляю, – сказал он, вспомнив, зачем остановил запись. – Тебе удалось решить главную проблему.

Когда Брейди около года назад перевели в группу быстрого сбора улик, Алиша уже десять месяцев работала над проектом Цифратора места преступления. Первые образцы записей ЦМП, которые он увидел, не впечатляли. Картинка тряслась, изображение было зернистым, яркость освещения не учитывалась. Без доработки не имело смысла предлагать такое средство – ни эксперты, ни прокуроры не смогли бы извлечь из него никакой пользы. Задача Брейди состояла в том, чтобы помочь разработчикам ЦМП понять, какого рода информация интересует криминалистов, а для пользователей разработать руководство, как получить эту информацию с помощью нового прибора. Брейди должен был участвовать в полевых испытаниях очередных образцов ЦМП – всякий раз вместе с Алишей. И вот теперь изображение получилось таким же четким, как «вживую» – к чему стремились с самого начала, не будучи уверенными, что получится.

– Эта картинка отличается от предыдущей как небо и земля, – продолжал Брейди. – Когда были прошлые испытания? Полгода назад.

– Ну, моя-то заслуга небольшая, – скромно улыбнулась Алиша. – Я просто извожу технарей, пока они не сделают то, что мне нужно. – И добавила с преувеличенной гордостью: – Но это я действительнохорошо умею.

– Как бы то ни было, все получилось. Я-то ведь сомневался. – Брейди еще раз нажал «пробел» и стал смотреть, как Алиша поднималась по лестнице. – А как удалось избавиться от тряски?

– Основания камер оборудованы гироскопами, которые стабилизируют их, – ответила Алиша, при этом нажав на газ и прорываясь в узкий промежуток между двумя машинами на третью полосу. Те загудели клаксонами, но она не обратила на это внимания. – У киношников есть такое устройство, «Стэдикам» называется, только у нас в сто раз миниатюрнее. Но даже с ними первоначальная запись получается такая, что через несколько минут просмотра мозги набекрень съезжают. Приходится применять вертикальный апертурный корректор со специальным софтом, чтобы удерживать картинку. Это можно сделать, потому что мы работаем с ТВЧ, а оно ведь – особый язык программирования…

Брейди почувствовал, что у него самого «мозги поехали набекрень» – то ли от технического жаргона Алиши, то ли от ее манеры вождения. Необходимость просмотреть запись с места преступления не обещала избавить его от головокружения, но тем не менее оставалась необходимостью. Брейди пустил запись сначала. Невнятное тихое бормотание из динамиков напомнило ему, что неплохо бы прибавить громкость. Иногда замечания специалистов, осматривающих место, помогали лучше понять увиденное на экране. Брейди прибавил звук. «Секундочку… – послышался из динамиков голос Алиши. – След ботинка».

– А, погоди, есть же наушники, – сказала та Алиша, что сидела рядом. Она попыталась достать их с заднего сиденья, не глядя – не смогла и на секунду отвлеклась от дороги. За это время полуприцеп впереди успел опасно приблизиться. Алиша вручила Брейди пару золотистых наушников, резко затормозила и перескочила на другую полосу, едва разминувшись с мчавшимся на них сзади грузовиком.

– Называются шумоподавляющими, – сказала она про наушники, – но у нас так называется совсем другой процесс. А все-таки с ними внешние звуки не так мешают, легче сосредоточиться.

Брейди подключил наушники к компьютеру и надел их. Шум двигателя и прочие звуки стали глуше, словно он отгородился от них, закрыв окно.

«Я использовала инфракрасные лучи, – отчетливо и громко прозвучал голос Алиши в наушниках. – Для этого выключала свет. Не могли бы вы зайти вперед и отметить это место?» К тому моменту как осмотр на записи дошел до прачечной, Брейди был полностью поглощен происходящим на экране – словно сам туда перенесся.

20

Как раз такого вопроса, который задал Хюбер, Пип опасался больше всего. Потому и старался избегать такого рода встреч. Не готов он был к допросам с пристрастием. Не в его характере лгать и изворачиваться. Если нужно слетать в Палермо, чтобы дать «на лапу» нужному человеку, или под покровом ночи изъять документы из государственного учреждения, или подправить их так, чтобы подтверждались определенные факты – это пожалуйста, этому он научился. Но спроси его с нажимом, как все на самом деле было, – и он смутится. В ситуации, когда ставки высоки, Пипу даже правду было трудно сказать, если она не отвечала ожиданиям спрашивающего, а уж соврать тем более. Ему всегда казалось, что он из тех ребят, что сознаются в преступлениях, которых не совершали, не выдержав полицейских допросов.

Хюбер ждал ответа, держа в руках дымящийся мундштук наргиле.

Почему Пип полагает, что Люко – антихрист?

Ответ «А почему бы и нет?» Хюберу вряд ли понравится. Тем не менее из всего, что Пип мог бы сказать, эти слова были самыми подходящими. Восемь лет назад Люко рассказал ему о встрече с человеком, который уверял, что в мире существует тайная организация, ожидающая прихода антихриста. Люко обнаружил, что многие пророчества, касающиеся подробностей жизни будущего антихриста, удивительным образом совпадают с его биографией. А те, которые не совпадают, по мнению Люко, можно переистолковать, подправить или подделать. У него возник план, первый этап которого включал двухлетний период изучения, подготовки и «посева», как выразился Люко. После чего нужно было сделать так, чтобы его заметили, – не сами Смотрители, разумеется, а их знакомые или знакомые знакомых.

– Ты как, со мной в этом деле? – спросил он. Ответ Пипа в общих чертах сводился к фразе: «А почему бы и нет?» Затея была странной, жульнической и рискованной – но такими были все авантюры Люко. А ведь именно благодаря им два афериста: обаятельный, неотразимый Люко и прячущийся в его тени трудяга Пип – жили куда лучше своих дружков-бандитов из Раддусы.

Они слышали, что Смотрители обязались исполнить завет предков и передать антихристу некое состояние, когда тот явится, но не могли себе представить, насколько огромный объем денег и власти дожидался Зверя Апокалипсиса. Когда же они осознали масштаб предприятия, в которое ввязались, отступать было поздно. Пип догадывался, что Люко и не согласился бы по-тихому исчезнуть, представься такая возможность. Уж слишком затянула его эта авантюра, да и выигрыш в случае успеха стал крайне соблазнительным.

Пророчества, говорившие в пользу Люко, Хюберу были давно известны. Если он до сих пор на них не купился, убеждать его не имело смысла.

– Сама обстановка в мире говорит о том, что время пришло, – без особого энтузиазма сказал Пип.

– Да-да. Впервые за двадцать шесть столетий возникло независимое еврейское государство. Христианская церковь разделилась на разные учения, борющиеся друг с другом. Людей одолевают сомнения, они шарахаются от одной веры к другой. Многие готовы отступиться от Бога, многие уже отступились. Общество в кризисе: экономическом, политическом – любом, о каком мог бы мечтать всякий уважающий себя анархист. Согласен, мир, как никогда, готов к приходу антихриста. Меня это, конечно, воодушевляет. Оказаться в том самом поколении, которое его встретит! Быть в числе тех избранных, кто вручит ему – после двух тысяч лет ожидания – империю власти и средств, какими еще никогда не доводилось владеть одному человеку. И все это унаследует только одинчеловек, и он использует свое наследство для достижения величия, которое было ему предсказано.

Хюбер наклонился к Пипу и сказал, глядя ему в глаза сквозь плывущий между ними дымок:

– Но этот человек – не Люко Скарамуцци.

– Хорошо, – сказал Пип. – Шут с ними, с историческими условиями, не будем говорить о происхождении и личности Люко. Но он осуществил очень конкретные пророчества. Он… он…

– Не утруждай себя, Пип, – ответил, подняв ладонь, Хюбер и прикрыл глаза. – Я знаю, на исполнение каких именно пророчеств он претендует. Я также знаю, что некоторые из них могли быть – и были – искажены, притянуты за уши и переистолкованы для полного соответствия с жизнью Скарамуцци. Ему очень повезло, что у него есть отец Рендалл с целой командой богословов, которым удается по-своему объяснять смысл пророчеств и переубеждать Смотрителей вместе с их теологами…

Пип вздохнул и откинулся на мягкую кожаную спинку стула.

– Если вы настолько подозрительны, что не верите умнейшим богословам, которых мы смогли найти, – кротко сказал он, – не верите доказательствам, опирающимся на факты, как вы вообще надеетесь его узнать – того единственного, с вашей точки зрения?

В ответ Хюбер улыбнулся, но в его ледяной улыбке не было ни веселья, ни юмора.

– Нутром почую. Вот сейчас оно говорит мне, что Скарамуцци – не тот. Кроме того, интуиция мне подсказывает, что и ты об этом знаешь. А вот мои коллеги, к сожалению, нет. Но они узнают, Пип. Не думай, что их можно вечно водить за нос.

Некоторое время он пристально смотрел собеседнику в глаза, затем склонился к наргилепроверить, не потух ли уголь.

– Такое ведь уже случалось раньше, ты знаешь об этом? – спросил он, кажется удовлетворенный результатом осмотра. Увидев на лице Пипа удивление, он покивал. – Наши предшественники были не более проницательны, чем мои коллеги. Гитлер, Наполеон, Юстиниан, Нерон… Каждый из них манипулировал пророчествами, чтобы подстроить их под обстоятельства своей жизни. Каждый достиг высот с помощью нашего Совета или тех организаций, которые ему предшествовали. И каждый залил Землю кровью.

Хюбер вновь холодно улыбнулся.

– Вовсе не обязательно быть антихристом, чтобы пустить кровь миллионам людей. Нужно только, чтобы некоторые из них тебе поверили.

– О чем вы говорите? – сказал Пип, чувствуя, что голова у него идет кругом. – Что Люко попытается завоевать мир и при этом погубит миллионы людей?

– Конечно. Он же претендует на роль антихриста, не так ли? Если верить Откровению Иоанна, антихрист завладеет десятью народами. Он объединит их в единую империю, а затем пойдет войной на весь остальной мир. Благодаря своему обаянию, уму, безжалостности, честолюбию и везению – а всего этого у него хватает – Скарамуцци смог заручиться поддержкой нашей организации – на время. А Смотрители – это огромная сила. С нашей поддержкой для него нет ничего невозможного.

– А в планах у него – исполнение пророчеств насчет антихриста, – вставил Пип.

– Вплоть до Армагеддона, – подтвердил Хюбер.

– Если это настолько ужасно, – подумав, сказал Пип, – почему Смотрители готовы ему помочь?

– Во-первых, давай кое-что уточним. В Библии ясно сказано, что антихристов – разрушителей, ненавидящих Бога и… можно сказать, одержимых страстью причинять вред Его творениям, – их будет много. Те претенденты, которых я упоминал: Гитлер, Нерон и прочие – вероятнее всего, были антихристами. Как и твой босс, очевидно. Но «антихристами» их можно назвать только в том смысле, в каком послушных детей называют «ангелочками»: детки эти, по сути, не ближе к ангелам, чем коровы, но их хорошее поведение мы считаем ангельским. Будущие деспоты поступают как антихрист,но не являются им, а потому Смотрителям не интересны. Мы хотим служить только подлинному антихристу. Тому, кого философ и монах-доминиканец Томмазо Кампанелла назвал l’Antichristo’s Massimo,то есть Супер-Антихрист. Пророк Даниил и апостол Иоанн видели этого человека в своих откровениях. У него есть четко обозначенная судьба, предназначение, которому мы намерены помочь осуществиться.

– Но зачем?

Взгляд Хюбера стал лукавым.

– Мы ведь знаем, что антихрист объединит вокруг себя все страны мира. Он достигнет абсолютной власти. Он будет решать, кому жить, а кому умереть, кому чистить туалеты, а кому владеть на Ангилье особняками с гаремами и слугами. Советники и наперсники смогут оказывать влияние на эти решения. Они станут его придворными феодалами.

– Вам мало того, что у вас уже есть? – покачал головой Пип.

– Бывают вещи, которые за деньги не купишь, – ответил Хюбер. – Ты ведь знаешь лорда Уинстона?

Это был Смотритель, владевший большим имением близ Лондона. Пип кивнул.

– У бедняги проблемы. У него… э-э-э… склонностьк маленьким мальчикам. Буквально несколько месяцев назад родители одного из юных гостей его дома выдвинули обвинения. Да еще и подкрепив их результатами медицинских анализов. Если я назову тебе сумму, которую мы потратили, и имена людей, которых задействовали, чтобы замять это дело, Пип, ты свалишься от сердечного приступа. Тем не менее наклонности лорда Уинстона едва не стали достоянием общественности. Оставалось всего ничего, – Хюбер показал большим и указательным пальцем расстояние, где поместилась бы разве что крупинка соли. – Общественность могла настоять на расследовании, в ходе которого могли вскрыться и другие опрометчивые поступки. В итоге никакие деньги и действия не спасли бы нашего лорда от тюрьмы – ему оставалось бы разве что перерезать себе вены.

Хюбер посмотрел на кальян, словно только сейчас о нем вспомнил, сунул в рот мундштук и затянулся. Выдохнув дым, проследил, как клубы его поднимаются к потолку.

– Дело в том, Пип, что у нас у всех есть пристрастия, за которые нас могли бы упрятать за решетку или забить до смерти в темном переулке. Особенно это касается богатых. Мы вкусили столько свободы, сколько позволяет нам этот пуританский мир. Мы хотим вкусить остальное, не рискуя потерять все. Когда мы будем составлять правила и сосредоточим в своих руках все средства, мораль и общественное мнение станут… – он сделал еще одну затяжку и выдохнул дым, – …неосязаемыми, как дым.

Пипу стало дурно. Неужели всему причина необузданная тяга реализовать запретные желания? Неужели грех настолько притягателен? Гордыня, алчность, зависть, гнев, обжорство, леность, похоть. Данте не все сказал: эти семь смертных грехов пагубны не только для тех, кого обуревают, но и для всех, кто окажется у них на пути.

– И все ваши усилия, – сказал он, не в силах скрыть отвращение, – все, чего добились Смотрители на протяжении пятидесяти поколений, – все это для того, чтобы реализовать свои извращенные желания?

– Для того чтобы испытать все.Жизнь во всей ее полноте. У нее не должно быть никаких ограничений, вообще никаких.

– Но царство антихриста, по пророчеству, продлится лишь несколько лет. – Пип не мог свыкнуться с мыслью о таком глупом применении времени, денег и душевных сил.

– Семь лет, – уточнил Хюбер. – Но это число ведь не на камне выбито.

– Что значит: «не на камне»? Вы надеетесь, что это пророчество не сбудется?

– Сатана знает Бога лучше, чем кто-либо другой; очевидно, он рассчитывает на победу в Армагеддоне, хоть в Библии и сказано, что Сатана потерпит поражение. А иначе – зачем бы он стал что-то предпринимать? Не исключено, что он уже много раз нарушал Божью волю и Его предначертания. Может быть, пророчество – не что иное, как агитационная кампания со стороны Бога. «Ребята, ей-богу, на этот раз мы точно победим!»

– Что-то я не верю.

– А я – так вполне. Вседозволенность в наслаждении – люди убивали и погибали за один день такой жизни. А представь себе семь лет! А что, если – зная, что именно приведет антихриста к падению, мы сможем предотвратить его ошибки – что, если удастся протянуть десять, а то и тридцать лет? А вдруг мы построим нерушимую и вечную империю? Тогда ты уже не будешь скептически хмыкать, как сейчас, а?

Пип только молча моргал. Как ответить на такой вопрос?

– Мне хотелось бы избежать наших прошлых ошибок, – примирительно сказал Хюбер. – Ненужных расходов, напрасного кровопролития.

Интересно, что из названного его больше беспокоит, подумал Пип.

– Как вы собираетесь этого добиться? – спросил он вслух.

– Избавляться от лишних претендентов на трон, покуда я исполняю свои обязанности.

– Тогда проще всего убить его, разве нет?

– Я уже выступил против него открыто. Теперь если Скарамуцци умрет, даже в результате несчастного случая или сердечного приступа, меня и некоторых моих коллег, которые меня поддерживают, ждет такая же участь – в качестве наказания, чтобы впредь несогласные не прибегали к таким методам. Мы демократическая организация. Меньшинство подчиняется большинству. Вначале он должен лишиться поддержки Совета.

– Но… – Пип замолчал, собираясь с мыслями. Он, конечно, не хотел предлагать действия, направленные против Люко, ему было просто любопытно. У Хюбера и остальных Смотрителей ответ на этот вопрос наверняка был наготове, не могли же они об этом не думать. – Разве преждевременная смерть не стала бы доказательством, что он не антихрист?

– Хотел бы я, чтобы все было так просто! – Смешок Хюбера был сухим и холодным, как звяканье льда в пустом стакане. – Тогда мы палили бы в каждого, кто казался бы нам заслуживающим внимания кандидатом. А если он сумеет увернуться… или оружие заклинит… или он будет ранен и выживет, – что тогда думать? Считать это совпадением или проявлением сверхъестественных сил? Пришлось бы проверять еще раз – но и тогда уверенности не прибавится. Нет, если бы он умер и ожил или пули отскакивали бы от него, тогда, наверное, мы получили бы определенный, удовлетворяющий нас ответ. А если он умрет и не воскреснет – значит ли это, что он не был антихристом? Или мы помешали пророчеству осуществиться? Навсегда! Или просто отсрочили неизбежное: душа антихриста, не знающая покоя, пока не осуществится пророчество, воплотится в новое тело в следующем поколении? Никто этого не знает, и Совет пришел к общему мнению, что пытаться убить кандидата – шаг опрометчивый. Во всяком случае до тех пор, пока он считается кандидатом.

– Да, ситуация затруднительная.

– Вот почему ты нам нужен, Пип. Вы со Скарамуцци друзья детства. Тридцать лет ты был ему ближе, чем брат. Я думаю, что тебе абсолютно точно известно, что он не тот, за кого себя выдает, и ты наверняка знаешь, как это можно со всей определенностью доказать. У тебя наверняка даже есть доказательства.

Он пристально смотрел Пипу в лицо, вероятно, ища подтверждения своим словам. Пип постарался ничем себя не выдать.

– Я сказал «ближе, чем брат», – продолжал Хюбер, – но Скарамуцци жестоко с тобой обращался, ведь правда? Ты у него вместо собаки.

– Он добр ко мне, – произнес Пип, напрягшись.

– Как хозяин к своему рабу. Ты ему полезен.

Хюбер отвинтил крышечку на патрубке рядом с тем местом, куда подсоединялась трубка, затем взял с подноса вторую такую же трубку и стал привинчивать ее на место крышечки.

– Вместо того чтобы быть его псом до тех пор, пока вашу лавочку не прикроют – и не перебьют всю свору вместе с хозяином, – переходи на мою сторону. Дай мне необходимые сведения, чтобы я мог его разоблачить. В моей организации ты получишь хорошую должность, хорошее жалованье, а главное – гарантию на продолжение существования.

Хюбер приглашающе протянул ему вторую трубку. В другой руке он продолжал держать свою. Присоединив к кальяну второй мундштук, он как бы предлагал Пипу сообща выкурить трубку мира. Принять ее – значит согласиться предать Люко.

Пип, застыв, смотрел на протянутый мундштук, из которого вился ароматный дымок, то исчезая во тьме, то вновь возникая в зыбком свете стоявшей на столе свечи. Он знал: независимо от того, примет он эту трубку или нет, жизнь его изменится. Такие люди, как Хюбер, не смиряются с отказом. Люко прекрасно знал о желании Хюбера дискредитировать его, так что Пип не мог навредить Хюберу, пересказав Люко содержание этой беседы. Но если Хюбер обнаружит, что Пип не собирается ему помогать, то скорее всего просто убьет его, чтобы хотя бы таким образом навредить Люко. Если он поможет Хюберу – а у него действительно было то, что искал немец, – ему придется спрятаться до тех пор, пока Люко не убьют. А потом он заживет так, как никогда не жил, прислуживая Скарамуцци… еслиХюбер сдержит свое слово. Еслисдержит.

Струйка дыма, завиваясь сложными спиралями, уплывала со света в непроглядный мрак – «в точности как моя жизнь», подумал Пип.