Текст книги "Бьющееся Сердце Смертии (ЛП)"

Автор книги: Роберт Хейс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 31 страниц)

Глава 11

Остальные не так легко восприняли перемены во мне. Кенто свирепо посмотрела на меня, потом на Сирилет, потом снова на меня. Она почему-то разозлилась, как будто то, что я помолодела, было для нее личным оскорблением. Некоторые женщины могли бы кричать и бушевать от гнева, но я понимала, что это не в стиле Кенто. Она стала ледяной и отстраненной.

По правде говоря, я не думаю, что Кенто винила Сирилет в моем новом возрасте. Думаю, она видела, как я сближаюсь со своей младшей дочерью, и это причиняло ей боль. Я предпочла Сирилет Кенто. Я приняла чью-то сторону, а Кенто, как мне кажется, все еще считала это неправильным выбором. То, что мы с Сирилет продолжали сближаться, должно быть, оборвало нити, удерживающие ее гнев. Я также должна напомнить тебе, что моя старшая дочь получила в подарок гнев бога. Я думаю, что она была гораздо сильнее, чем я думала о ней в то время, чтобы держать гнев в узде.

– Мне нужно, чтобы вы отправили меня домой, – сказала Кенто. Она отвела взгляд, уставившись в землю, чтобы не встречаться взглядом ни со мной, ни с Сирилет. – Я подсчитала, и Ро'шан должен пролетать над Ролшшем через несколько дней. Есть… Вы можете открывать порталы в любой малый разлом? А на Ролшше есть разлом?

Я понятия не имела. Я была на этом лесистом континенте всего один раз, когда к нему был пришвартован До'шан. Это было странное место, где лес рос так же быстро, как его рубили, и между деревьями бродили гигантские монстры. Я никогда по-настоящему не ступала на его землю.

– Я знаю об одном малом разломе, – быстро сказала Сирилет. – Я могу отправить тебя туда.

– Сейчас!

Сирилет покачала головой:

– Нет. Может быть, завтра.

Кенто угрожающе шагнула к сестре. Сирилет не пошевелилась.

– Мне нужно домой. Сейчас же, сестра.

– Я понимаю…

– Мне нужно увидеть свою дочь. – Кенто всплеснула руками и отвернулась. – Мне тоже нужно отчитаться перед матерью. – Она осеклась. – Но, главное, мне нужно знать, что с Эсем все в порядке. Скажи мне, что ты, по крайней мере, понимаешь это, Эска.

Конечно, я так и сделала. Но это не изменило сути. Я не могла отправить Кенто на Ролшш, я понятия не имела, где находится разлом. Только Сирилет могла ей помочь.

Сирилет просто покачала головой. «Завтра, сестра. Доверься мне». Пожалуй, я не знаю более быстрого способа потерять доверие человека, чем попросить его доверять тебе. Я думаю, Сирилет изо всех сил пыталась составить какой-то план. И она не стала бы открывать его детали, пока не поняла бы до конца, что делать.

Трис вытаращил глаза, когда увидел меня, но на его лице быстро расплылась дикая ухмылка. Несмотря на угрозы Сирилет, мой сын все еще проводил тайные совещания со своими воинами, и у меня было предчувствие, что он идет по тонкой ниточке. Королева Йенхейма, возможно, и объявила, что война с Тором окончена, но я сомневалась, что Трис так просто это оставит. С этим нужно было что-то делать, и я еще не решила, моя это обязанность или Сирилет.

Пока я правила, я часто доверяла Имико действовать вместо меня, иногда ничего не зная о том, какие действия она предпринимает, но зная, что они направлены на благо королевства. Возможно, именно это было нужно Сирилет тогда – люди, которым она могла бы доверить решение своих проблем.

Трис взмахом руки отпустил своих воинов и откинулся на спинку стула, положив ноги на стол. Он реквизировал таверну в городе для своего совета, и вокруг не было никого, кроме владельца. Трис подозвал этого человека, и вскоре я уже сидела за столом со всеми своими выжившими детьми, угощаясь вином, элем и хрустящим хлебом.

Я не понимаю, почему ты называешь этого землянина своим сыном.

– Я спасла его из темницы Железного легиона, – сказала я. – Усыновила его. Вырастила его.

Трис отхлебнул эль и покачал головой.

– Отличный способ начать это небольшое собрание, мама. Напомнить всем, что я здесь единственный, кто не является твоим родным ребенком.

Я покачала головой:

– Не драматизируй, Трис.

– Почему бы и нет? Это явно наследственное. – Он ухмыльнулся и снова отхлебнул эля.

Я взяла со стола одну из хрустящих булочек, разломила ее и намазала маслом.

– Как обстоят дела с Тором?

Лицо Трис потемнело.

– Ублюдки не знают, когда нужно остановиться, мама. О, я отвел наши войска, как того потребовала королева-сестра. – Сирилет сердито посмотрела на него, но Трис лишь одарил ее мимолетной улыбкой. У них всегда были странные отношения, отчасти насмешливые, отчасти соперничающие. Я думаю, что Ви, возможно, помогла бы уладить отношения между ними, но… ну, Ви была мертва, и отказ Сирилет уничтожить Тор за ее убийство был частью конфликта, разгоревшегося между ними. – Они все еще собирают новые войска на границе. Я думаю, они, возможно, услышали о твоем возвращении. Это пугает их больше, чем все, что я с ними делал.

– Новости путешествуют быстро, – сказала я. Я вернулась в Йенхельм всего два дня назад. Я откусила кусочек от хрустящей булочки и быстро съела еще один. Конечно, ко мне вернулась молодость, но я была слабой и худой, как щепка. Слишком много лет безделья и старения, а также смена возраста истощили ресурсы моего организма. Я была все время голодна и отчаянно нуждалась в том, чтобы снова начать тренироваться. Предстояли сражения, а я была не в той форме, чтобы в них участвовать.

– О, ты даже не представляешь, – сказал Трис. – Ты знаешь, что Юн погиб?

– Что? – Сирилет резко подняла голову.

– Да. Весь город разрушен. Многие жители были эвакуированы до того, как началось цунами, но здания эвакуировать нельзя. Волна разрушила город и утопила всех, кто не успел выбраться вовремя. Сейчас вода спадает, но, насколько я слышал, там ничего не осталось. И он не один такой. Большинство портов на северной окраине Иши были разрушены волнами и бушующим морем. О, и половину Тефтса поглотила воронка, которая образовалась четыре дня назад, когда на нас обрушилось землетрясение. В это же время образовалась большая яма в Лесу Десяти, поглотившая половину города, который я там построил. Спасибо за это, сестра.

Сирилет молчала, напряженно уставившись в стол.

– И это не только на Ише, – сказала Кенто. – Мы видели полазийскую пустыню. Там бушует очень сильный шторм. И у меня такое чувство, что его удерживает на месте великий разлом.

– Великий разлом? – спросил Трис.

Я объяснила. Рассказала о разломе и о том, как Сирилет перенастроила его, отключив от него Создателя и перенаправив на Севоари. Я не упомянула Имико. Она значила для Триса так же много, как и для Сирилет, и я бы хотела избавить его от боли правды, если бы могла.

– Черт, – сказал Трис, когда я закончила. – Ты действительно всех нас заебала, сестренка. Хорошая работа.

Я доедала третью булочку и присматривалась к четвертой. Похоже, больше никто не был голоден, но у меня все равно урчало в желудке.

Как и у меня.

– У тебя нет желудка, – тихо сказала я. Все мои дети посмотрели на меня, а я только покачала головой. Если бы мне приходилось оправдываться каждый раз, когда я говорила со своим ужасом, мы бы никогда ничего не добились. Так же, как Хардт, Тамура и Имико когда-то давно, они скоро привыкнут к странным репликам.

Сирилет посмотрела на меня горящими глазами.

– Что нам делать, мама?

Трахни меня козел, если я знала. У меня всегда лучше получалось ломать вещи, чем чинить их. Но Сирилет нужно было услышать, что у меня есть план. Им всем нужно было это услышать.

– Мы будем действовать шаг за шагом, – сказала я. – Мы с Трисом отправимся на границу и встретимся с тем, кто командует армиями Тора в эти дни.

– Я должна идти, – сказала Сирилет. – Я королева.

– Да, королева, – согласилась я, потянувшись за последней булочкой. Я уже использовала все масло, поэтому просто откусила кусочек. – Но иногда приходится позволять другим действовать вместо тебя. Мы с Трисом разберемся с этой ситуацией. – Я посмотрела на своего сына и увидела, что он смотрит на меня с насмешливым выражением лица, приподняв одну бровь. Я думаю, он знал, что у меня на уме. Он знал, что я попытаюсь добиться мира, но, если это не удастся… что ж, я действительно надеялась, что попытка не провалится.

– Пока нас не будет, – сказала я, сплевывая несколько крошек на стол. – Тебе нужно отправить Кенто домой.

– Наконец-то, – прорычала Кенто. Она схватила свой бокал с вином и осушила его.

Трис хихикнул:

– О да, она определенно Хелсене.

Кенто бросила на Триса враждебный взгляд.

– Нет.

Трис пожал плечами и снова откинулся на спинку стула. Временами он действительно мог быть невыносимым маленьким занудой. Мы любим наших детей и можем не обращать внимания на многие их недостатки, но иногда так и хочется их ударить.

– Отправь весточку в Ланфолл, – продолжила я. – Джамису пер Суано. Нам нужно встретиться. Не только нам с ним, но и всем остальным. Настоящий совет тех, кто у власти. Торговый союз, любой житель Иши, называющий себя королем или королевой. Императрица Полазии, если она еще жива.

Трис присвистнул.

– Живее всех живых. Во время цунами она потеряла половину своих демонокораблей, но остальные переправила вверх по реке из Ланфолла. Вероятно, она хочет узнать, что осталось от Полазии после того, как на нее упала луна.

– Кенто, мне нужно, чтобы ты убедила Мезулу тоже прийти.

Кенто просто уставилась на меня, не соглашаясь и не возражая. Я решила, что это, пожалуй, то, чего я заслуживаю.

– Нам нужно увидеть того, кто правит Итексией. И гарнами. И мурами, если возможно.

Трис рассмеялся.

– Такого собрания никогда раньше не проводилось, мама.

Он был прав. Но мы жили в беспрецедентные времена. Мир, сломанный моей дочерью, приближался к концу. Мы либо держимся вместе и работаем, чтобы вернуть наш бушующий мир под контроль. Либо умираем порознь.

Ты забываешь о Норвет Меруун.

Сссеракис ошибался. Я вовсе не забыла о Бьющемся сердце Севоари. Но я думала… Я надеялась, что, если мне удастся убедить жителей Оваэриса объединиться, мы вместе спасем наш мир. Что ж, если они смогли собраться вместе один раз, то, возможно, смогут сделать это и во второй.

Как я уже говорила, есть причина, по которой я ненавижу надежду.

Я стояла, уставившись на Трон-труп, спиной к залу, когда меня нашел Хардт. Сссеракис дал мне знать, что он придет, и не один. Мой ужас наблюдал из моей тени, защищая меня, насыщаясь скрытым страхом города, полным перепуганных людей.

– Сири, – окликнул Хардт, приближаясь, и шаги его зазвенели по каменному полу. – Ты не видела Эску? Я…

Я ухмыльнулась и поглядела на него через плечо, сверкая глазами. Хардт замер на полуслове, вытаращил на меня глаза и покачал головой.

– Слезы Лурсы, Эска. Как?

Позади него стояла женщина помоложе. Во всяком случае, моложе Хардта. Она была почти одного роста с ним и не уступала ему в силе. По мускулам ее рук и по тому, как она стояла, я догадалась, что она солдат, но на ней не было доспехов. Свободные брюки, блузка нараспашку и ботинки, которые надевают, когда хотят много ходить. Она была красива. На сгибе одной руки она держала младенца, а за ее брюки цеплялся малыш, посасывая большой палец. Она взглянула на застывшего на месте Хардта, потом на меня, потом снова на Хардта. Она покачала головой, отчего кудрявые волосы подпрыгнули, и прошла мимо него.

– Ты сказал, что она старая, придурок. Леди Эска, – сказала женщина, подойдя ко мне и протянув правую руку для рукопожатия. Я обратила внимание, что она не сказала королева. Или Эскара. Она потребовала соблюдения формальностей, которых не заслуживала, и я почувствовала, как во мне поднимается раздражение.

Мне она не нравится. В ней есть страх, но не перед нами. Заставь ее бояться нас.

Я откинула свой теневой плащ и протянула ей когтистую лапу. Она взглянула на нее, переложила ребенка из одной руки в другую, затем взяла мою костлявую руку и пожала ее.

– Бефф, – сказала она с едва заметной улыбкой. – А этого малыша зовут Тэм, – она сунула мне ребенка в руки так внезапно, что у меня не было другого выбора, кроме как подхватить его. Он был тяжелым, что было неудивительно, учитывая рост его родителей, и от него воняло говном. Что ж, в этом возрасте от них всех воняет говном. – А это старший. – Она подтолкнула другого мальчика вперед, и он, споткнувшись, сделал шаг, а затем опустился на одно колено.

– Кор Тру, – пробормотал ребенок, глядя на свой большой палец. Я уставилась на него и подумала, не дурак ли он.

– Верно, Сен, – сказала Бефф. – Она Королева-труп.

Сен кивнул, все еще стоя на колене:

– Кор Тру.

Ребенок у меня на руках извивался, брыкался, бил меня по лицу пухлой ручонкой и продолжал вонять. Я должна отметить, что, хотя я люблю своих детей и никогда не находила в них недостатков в их раннем возрасте, я терпеть не могу чужих детей. Я узнала об этом, когда была в Райсоме. Помогать принимать роды – это грязное дело, но потом ты передаешь ребенка с рук на руки, и дело с концом. Когда они становятся достаточно взрослыми, чтобы бегать и говорить, их бывает довольно забавно дразнить и преследовать, и иногда они говорят самые странные и мудрые вещи, какие только можно себе представить. Но между этими событиями проходят годы, когда они только и делают, что плачут и обсираются. Беспорядок и шум, и ничего больше. Я не хочу иметь ничего общего ни с этими годами, ни с кем-либо из детей в этом возрасте.

– Я хочу поблагодарить тебя, леди Эска, – сказала Бефф. – За то, что помогла моему мужу пройти через все эти передряги.

Ребенок снова дал мне пощечину. Я посмотрела на него, мои глаза засверкали. Он был слишком мал, чтобы понять, и опять ударил меня по щеке, смеясь. Мой шторм забушевал вокруг меня, маленькие разряды молний ударяли в пол, обжигая камень.

– Эска, – прогрохотал Хардт, предупреждая об опасности. Я утихомирила шторм прежде, чем молния ударила в его детей, и он выхватил Тэма из моих рук. Малыш тут же вцепился в Хардта.

Освободившись от ноши, я снова обратила свое внимание на Бефф. «Тебе не за что меня благодарить. Я уверена, что большинство наших неприятностей – моя вина. Кроме того, Хардт выручил меня из стольких же, из которых я выручила его». Никто из нас никогда не сравнивал, но, если бы мы это сделали, на обоих чашках весов лежал бы тяжелый груз.

Бефф кивнула и притянула Сена к себе. Теперь я почувствовала легкий укол страха, исходящий от нее. Не за себя, конечно. За своих детей. Ей не стоило беспокоиться, я бы не причинила им вреда. Но немного страха полезно.

– Тем не менее, – продолжила Бефф. – Он рассказал мне о тебе все, и, если бы не ты, он бы не выбрался из Ямы. Спасибо тебе.

После этого она представилась должным образом. Она действительно когда-то была солдатом, охранником Террелана, и служила на вершине Ямы. Но все изменилось, когда она встретила Хардта и выпустила наружу первого из своих отпрысков. Теперь она была членом совета Йенхельма. Совет был гениальной идеей Сирилет, позволившей ей снять с себя многие из наиболее утомительных вопросов правления. Они решали большинство проблем людей и еженедельно представляли отчеты трону. Жаль, что я не подумала об этом, когда была королевой. Возможно, я бы не ненавидела это так сильно. В конце концов детям, как это обычно бывает, стало скучно, и младший начал выть, а старший гонялся за одной из дворцовых кошек, пока та не разозлилась настолько, что попыталась ударить его лапой. Тогда он тоже начал кричать.

Единственное, что я могу сказать о Сирилет с вечной благодарностью – хотя в первый год своей жизни она была шумной, после этого она стала тихим ребенком.

Бефф увела детей и оставила нас с Хардтом сидеть на ступенях Трона-трупа. Я подумывала о том, чтобы сесть на него, но это место больше не принадлежало мне, и я решила, что это может создать плохой прецедент для любого, кто это увидит. Я рассказала Хардту о Джозефе и хрономантии. Думаю, он понял примерно половину из того, что я сказала, но он так и не смог по-настоящему разобраться в Источниках. Мы поговорили о Торе и войне, которая назревала между двумя странами. Он предупредил меня, чтобы я была осторожна с Трисом – мой сын уже не тот молодой человек, которого я знала.

Затем мы перешли к делу. Хардт вытащил из кармана куртки маленькую фляжку и вытащил пробку. Я сделала глоток и поморщилась. Виски с фруктовым, дымчатым привкусом было таким крепким, что у меня защипало в глазу и обожгло горло. Хардт всегда предпочитал дешевую и мерзкую выпивку. Но дело было не в выпивке.

– Тамура должен был быть здесь, – сказал он низким, густым голосом. – Но старый дурак в отъезде, а этим нужно заняться. – Он понюхал, сделал глоток и протянул фляжку мне. – За Имико.

Мы выпили за мою сестру. Виски отдавало пеплом и сожалением. Я прислонилась к Хардту, а он ко мне, и мы стали молча пить за Имико. До тех пор, пока Хардт не понял, что больше не выдержит молчания.

– Скажи мне правду, Эска. Это сделала Сирилет? – Он поперхнулся словами, ему потребовалось время, чтобы прийти в себя. – Это Сирилет убила Имико?

Как ответить на этот вопрос? Сказать нет было бы ложью. Сказать да тоже было бы ложью. В конце концов, я остановилась на правде.

– Это была я. Я ее убила.

Я не стала ничего объяснять. Мне казалось, что я не смогу. Все равно это вышло бы неправильно. Хардт напрягся и некоторое время сидел рядом со мной. Затем он допил остатки из фляжки и, не говоря ни слова, встал и вышел из тронного зала, сжав руки в кулаки. Я его не винила. Сначала Изен, потом Сильва, а теперь и Имико. Все они погибли из-за меня. Хардт, вероятно, гадал, кого из нашей семьи я убью следующим.

Он оставил фляжку на ступеньках рядом со мной. Пустую. Треснувшую в том месте, где он так крепко сжимал ее в руке. Я осторожно подняла фляжку, чтобы ни одна трещина не разошлась слишком далеко. Я хотела сохранить ее. Я не могла бы точно сказать, почему, но это казалось важным, значимым.

Сентиментальная чушь. Это была просто треснутая, бесполезная старая фляжка. Я раздавила ее в своей теневой лапой и разбросала осколки по тронному залу.

Глава 12

На следующий день, перед уходом, я попрощалась с Кенто. Она заявила, что, как только будет поближе к Ро'шану, она сможет сообщить о своем месте матери, и Мезула пришлет за ней флаер. Я попыталась обнять свою старшую дочь, но она отстранилась от меня. Настороженность в ее глазах причиняла боль, но, полагаю, я не могла ее винить. Я только что сбросила с себя тридцать лет, у меня была костяная лапа, которая, одновременно, была древним ужасом, и я была закутана в плащ, сотканный из теней. Хотя мне все еще было больно.

Я попросила ее поговорить с Мезулой, чтобы убедить Ранд прислать посланника в Ланфолл для участия в совете правителей, который нам нужно было собрать. Мы не смогли бы сделать то, что нужно, без Ранд, и, если кто-то и мог убедить Мезулу, так это Кенто. Она согласилась спросить, но не дала никаких обещаний. Я также попросила Кенто рассказать обо мне Эсем. На эту просьбу она ответила лишь каменным молчанием.

Я покинула Йенхельм вместе с Трисом и сотней солдат за моей спиной. Это был небольшой эскорт, хотя и больше, чем мне хотелось бы. Я бы поехала одна, чтобы попытаться убедить Тор, что война – это последнее, чего мы хотим или в чем нуждаемся. Сирилет этого не допустила. Моя дочь, черт бы ее побрал, совершенно справедливо заметила, что я все еще слаба, и, если солдаты Тора решат напасть, мне понадобится помощь. Все, что ей потребовалось, – это показать на мои тонкие, как палки, руки и ноги, чтобы доказать свою точку зрения. Я ела с аппетитом, моя плоть начала возвращаться, но я все еще быстро уставала.

Солдаты шли походным строем. Трис сидел на птице трей так, словно родился в седле. Для меня тоже была такая, но я предпочла не ехать верхом. Ходьба пойдет мне на пользу.

Огромная толпа собралась, чтобы посмотреть, как мы покидаем Йенхельм. Они заполонили улицы, высовывались из окон, сидели на водосточных желобах крыш высоко над нами. Слух о моем возвращении распространился, и жители Йенхельма толпились, чтобы увидеть свою бывшую королеву. Люди всегда очень гордились моей репутацией, какой бы мрачной она ни была. Они, без сомнения, слышали, что я состарилась, а потом ко мне вернулась молодость. Я устроила им настоящий спектакль.

Я надела свои старые кожаные доспехи. Они были скрипучими и жесткими от долгого неиспользования и нуждались в хорошей смазке. Кроме того, они были пробиты в нескольких местах во время сражений, в которых я участвовала, и они мне больше не подходили. Это были те самые доспехи, что были на мне в тот день, когда я сражалась с Сильвой на До'шане. Пара шрамов на коже до сих пор напоминали мне о том бое. Сссеракис обернул мою тень вокруг меня, как плащ, и я смотрела на них горящими глазами, что, казалось, приводило толпу в восторг. В этом был какой-то праздничный дух.

Гребаные дураки! Никто из них даже не понял, что именно поэтому я и ушла. Создавать кумиров из монстров – это безумие. Мне хотелось крикнуть им всем, что я не героиня.

– Улыбнись, мама, – сказал Трис, слегка наклоняясь с седла. Его птица трей продолжала свой путь, царапая когтями пыльную дорогу, ее перья испуганно взъерошились от шума. – Может, помашешь им своей теневой рукой? Дай им увидеть тебя.

В ответ я нахмурилась.

– Знаешь, мама, я никогда до конца не понимал, как тебе это удается. Эти люди любят тебя. Они пошли бы за тобой хоть в ад. Но временами ты бываешь такой угрюмой брюзгой. Я был веселым, доступным. Просто очаровательным. Я крал у Тора и отдавал людям столько, сколько мог, но они никогда не любили меня так, как любят тебя. – Он лучезарно улыбнулся и послал воздушный поцелуй смелой женщине в толпе.

Я обошла кучу мусора на улице, сохраняя на лице хмурое выражение.

– Они любят не меня, Трис. И никогда не любили. Все дело в репутации. В символе, который я олицетворяю. Могущество, сила, желание действовать против тех, кто правит. Они видят во мне Королеву-труп, женщину, которая восстала в одиночку и разрушила деспотичную империю.

– Что ж, ты это сделала. – Трис помахал толпе.

– Ты упускаешь суть, – рявкнула я. – Я разрушила империю, которая была не более и не менее деспотичной, чем любая другая. Я сделала это, выпустив на волю монстров, которые превращают людей в монстров. Я сделала это, спалив город до основания. Уничтожив всю династию. Я сделала это от боли, безумия и горя. Возможно, это было правильно, но то, как я это сделала, было неправильно. Не стоит меня за это боготворить.

– Значит, ты бы не стала снова убивать терреланского императора, будь у тебя такая возможность?

Я фыркнула. «О нет. То, что я сделала с Арасом Терреланом, я бы повторила еще сотню раз. Ублюдок это заслужил». И даже больше. Просто убить его трижды было недостаточно. Я просто сожалею, что вместе с ним убила половину Джанторроу.

Мы вышли маршем из Йенхельма и провели первый день в пути, от усталости у нас одна нога заплеталась за другую. Маршировать – вот, на деле, удел солдата. Жизнь солдата определяется не только сражениями, стоянием в карауле или славной битвой, но и маршем. Вот почему они всегда так зациклены на обуви. Трис дремал в седле, под глазами у него залегли тени – свидетельство того, что он не спал всю ночь напролет. Солдаты позади нас шутили, ворчали или играли в глупые игры. Я брела дальше, погруженная в свои мысли.

Время от времени я закрывала глаза, и передо мной возникали видения Другого Мира, как будто я двигалась сквозь него. Я почти испугалась, когда это случилось в первый раз. Вокруг меня бушевала битва, но на самом деле меня там не было.

– Ты видишь это? – спросила я.

– Хм? – лениво спросил Трис, приоткрывая один глаз. Я разговаривала не с ним.

Видишь что?

– Севоари. Я в гуще сражения.

Они все выглядят одинаково?

Я споткнулась о камень, чуть не упала, но устояла на ногах. Странно было идти по одному миру, но видеть другой. До моих ушей не долетали ни звуки битвы, ни запахи, которые, как я знала, должны были исходить от бойни, но повсюду, куда бы я ни посмотрела, существа набрасывались друг на друга. Некоторые из сражавшихся были маленькими, не больше землянина, другие – огромными, возвышающимися над землей гигантами. У одних были рога, у других крылья, третьи все еще были зверями, передвигающимися на четвереньках, или слизняками, которые сочились наружу. Одна неуклюжая туша прошмыгнула мимо меня на тысяче маленьких ножек, которые выглядели так, словно принадлежали детям. Но у всех существ, сражавшихся и умирающих на этом поле, было одно и то же лицо. Доброе, пухлое личико с надутыми щеками, водянистыми глазами, пухлыми губами и орлиным носом.

– Да. У них всех одно лицо.

Эйр и Диалос. Они снова борются за господство. Глупцы ссорятся, в то время как их дом пожирают.

Я открыла глаза и попыталась забыть ужасные картины, которые я видела. Я также старалась какое-то время не моргать, боясь, что мое новое портальное зрение вернет меня обратно в гущу битвы.

Когда мы разбили лагерь в ту первую ночь, Трис соскользнул с седла, передал поводья солдату и театрально зевнул. «Пора делать обход». Он начал бродить по лагерю, который был возведен вокруг нас, обмениваясь словами с каждым солдатом, одних незаметно угощая выпивкой, шутя с другими. Он был дружелюбен, его любили как одного из них. Он не помогал ставить лагерь, но поддерживал дух всех, кто его окружал. Лидер, но ужасный полководец.

В чем разница?

– Расстояние, – сказала я, отойдя немного от лагеря и найдя подходящее открытое место. У меня был час до наступления полной темноты, и на данный момент этого было достаточно. – Я думаю, что лидер должен быть виден своим войскам. Любим ими. Эти солдаты будут выполнять приказы Триса, но он их не вдохновляет. Он один из них. Полководец, однако, может держаться особняком, но он должен вдохновлять тех, кем командует. Тогда идеалы полководца становятся идеалами тех, кем он командует.

Сссеракис хихикнул. Да. Миньоны – это не что иное, как безмозглый скот.

– Нет. Не безмозглые и не скоты. Просто не хватает согласованности действий. Направления. – Я вздохнула, пытаясь придумать, как объяснить это ужасу. – Люди – это вода…

Что?

– Просто… помолчи минутку. Люди – это вода. Без направления они покроют землю и либо рассеются, либо затопят ее. Но дай им направление, цель, преврати их в реку, и они обретут силу и потенциал. Они смогут пробиться сквозь землю, смести все на своем пути, догнать и сокрушать все, что попадается им по пути.

Какое-то время мой ужас молчал, размышляя. Легче, когда они миньоны. У них нет собственных мыслей. Я приказываю, они выполняют. Просто.

– Возможно. Но с гораздо меньшим потенциалом. – Я сделала разминку, зная, что мне нужно будет подготовиться к тому, что я запланировала. – Если ты скажешь миньонам атаковать, они это сделают. Будут бросаться на врага, пока тот не умрет. Но им будет все равно. Если солдату есть ради чего жить, семья, которую он должен защищать, жизнь, к которой он может вернуться, он будет сражаться изо всех сил. Если у него есть друзья, они будут защищать друг друга.

Вместе сильнее, чем порознь, задумчиво сказал Сссеракис, наконец-то ухватившись за что-то, что он понял. Он отступил внутрь меня, чтобы подумать.

У меня болели ноги. День марша вымотал меня, но времени на отдых не было. Пока наша маленькая армия из ста человек разбивала лагерь и разводила костры для приготовления пищи, я тренировалась. Я сформировала в руке источникоклинок и стала принимать старые стойки, которые Иштар когда-то вбила в меня. Сначала это было неловко. Мои руки и ноги дрожали от напряжения и усталости. Я была слаба. Источникоклинки почти ничего не весят, но от усилий при движении я вспотела. Мои мышцы – вернее, то, что от них осталось, – помнили старые стойки, но я не могла до них дотянуться. Прошло почти десять лет с тех пор, как я в последний раз сражалась клинком. Это было заметно.

Я тренировалась в течение часа. Мне немного стыдно признаться, но это было все, на что я была способна. К концу я так дрожала, что мне пришлось скрестить руки на груди, чтобы не дергаться. Каждая клеточка моего тела горела от напряжения. И, что хуже всего, у меня были зрители. Трое солдат – две женщины и мужчина – стояли рядом и пристально наблюдали за мной. Я даже не видела их, пока тренировалась. Я заметила, что другие люди, стоявшие в кругу палаток, тоже обратили на меня внимание. Ну и черт с ними. Они могли ясно видеть, во что превратилась их мифическая Королева-труп. Слабая, слишком хрупкая, чтобы держать в руках клинок, и определенно не готовая резать им что-либо, кроме воздуха.

Я кивнула своим наблюдателям, надеясь немного смутить их, а затем направился к реке, чтобы смыть пот со своей кожи. После этого я нашла ближайший костер для приготовления пищи и съела две миски каши и столько кусочков вяленого мяса, сколько смогла переварить. Затем я заползла в свою палатку и рухнула без сил.

Каким бы изнурительным ни был этот первый день, следующий был еще хуже. Я проснулась рано, в основном по собственной воле, и заставила себя встать с постели. Мое тело онемело, каждый шаг отдавался мучительной болью. Думаю, я бы вообще не смогла двигаться, если бы Сссеракис не придал мне сил, почерпнутых из страха, внушенного сотней ночных кошмаров.

С трудом поднявшись и выбравшись из палатки, я обнаружила, что утренний свет такой же тусклый и усталый, как я сама. Из-за плотного облачного покрова он казался таким приглушенным. Часовые приветствовали меня, в то время как остальная часть лагеря медленно просыпалась. Я немедленно вернулась на свою маленькую полянку, расположенную неподалеку от лагеря, и снова принялась повторять старые стойки. Час утром и час вечером, как давным-давно требовала Иштар. Это была хорошая практика, но я рекомендую никогда не отказываться от этой привычки. Начинать снова после перерыва – изнурительное занятие.

К тому времени, как я закончила, за мной снова наблюдали. На этот раз их было больше – восемь солдат уставились на меня с некоторым недоумением. Некоторые кивнули мне в знак приветствия, и я ответила им тем же, отправившись на поиски еды.

Второй день был тяжелее первого, но я этого ожидала. Мои ноги словно одеревенели, оказавшись в аду между огненной болью и ледяным оцепенением. Я часто ловила себя на том, что еле волочу ноги. День прошел в однообразной череде тусклого света и пологих холмов. Мы видели, как несколько человек, фермеров или деревенских жителей, пришли посмотреть, что происходит. Мы также прошли мимо какофонии аббанов, и я с тоской посмотрела им вслед, мечтая о свежеприготовленном стейке. Облака так и не рассеялись, а солнце так и не выглянуло из-за туч. Сссеракис оценил это, но мой ужас был из другого мира, где не было солнца. Там все было по-другому. Здесь, на Оваэрисе, жизнь нуждалась в солнечном свете, чтобы расти.