Текст книги "Бьющееся Сердце Смертии (ЛП)"

Автор книги: Роберт Хейс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 31 страниц)

Глава 38

Я снова оказалась в Красных камерах императора. В мое бедро вонзались жгучие иглы, под ногти на ногах вонзались тонкие, как бумага, ножи, чертов изогнутый нож срезал кожу с моей икры.

Стоял жуткий шум. Какофония криков, грохота, хруста. Свет пробивался сквозь мои закрытые веки. Я хотела провалиться обратно в небытие, избежать боли в беспамятстве или даже в смерти. Боли было слишком много. Чертовски много.

Эска!

Я застонала. Оставалось либо стонать, либо кричать.

Держитесь крепче.

Что-то хрустнуло. В ноге вспыхнула новая волна боли, словно кто-то ударил молотком по колену. Я закричала, и все снова погрузилось во тьму.

Эска…

Уходи.

Эскара, проснись.

Нет.

Извини, что я это делаю.

Я судорожно вздрогнула. Холодные когти впились в мою плоть, скрутили мои конечности так, что они чуть не сломались. Ледяные шипы пронзили мою голову. Тесная клетка сдавила мое сердце. Я ахнула, открыла глаза и увидела, что вокруг меня бушует битва.

Геллионы кружили над головой, преследуемые аэромантами, испускавшими порывы пронизывающего ветра. Земля задрожала. Гарн отбивался от какого-то огромного косматого мускулистого монстра, который снова и снова наносил удар топором по слизняку, и при каждом сокрушительном ударе брызгала кровь. Бес, у которого в черепе кишели черви, подскочил ко мне и занес копье, чтобы нанести удар. Я откатилась в сторону, чтобы избежать удара, моя нога взвыла от боли. Я ударила лапой в живот беса и выпустила кинетический заряд, который вышиб позвоночник из его спины и отшвырнул маленького засранца прочь.

Тени ползали по моему лицу, как насекомые, и я чувствовала острую боль, когда Сссеракис зашивал мои раны. Я посмотрела на свою развороченную ногу и увидела, что поножи разорваны, а сама нога покрыта черной тенью.

Я не могу залечить такие повреждения, Эска. Я зашил все раны, какие смог, и восстановил твою кость, но плоть разорвана в клочья.

Я застонала, меня затошнило от боли, пришлось проглотить желчь. Я не могла позволить себе блевать. Мне нужны были Источники. Клянусь чертовыми Слезами Лурсы, все болело. Я перекатилась на здоровую ногу; моя больная нога была вытянута в сторону. Я закричала от боли, когда снова попыталась встать. Моя раненая нога ныла до самой кости, было так больно, словно ножи срезали плоть, но она выдержала мой вес. Сссеракис держал ее, не давая мне упасть. Моя тень сковала мне ногу и одновременно послужила костылем.

В дюжине шагов от меня гарн в конце концов умер, когда лохматый монстр вонзил свой топор в морду слизняка. Из обмякшего существа сочился ихор, его зловоние доносилось до меня даже сквозь вонь на поле боя. Огромный мускулистый зверь высвободил свой топор и повернулся в мою сторону. Черви извивались по всей его коже, прячась в волосах.

Монстр неуклюже двинулся ко мне, подняв топор, с которого все еще капала кровь гарна. Я топнула по земле больной ногой – от боли у меня помутилось в глазах, – и выпустила геомантический импульс, который расколол скалу у ног монстра. Он споткнулся и провалился по пояс в образовавшуюся дыру. Затем я ударила кулаком и выпустил кинетический заряд такой силы, что он отбросил меня назад, свернул шею монстру и снес половину его черепа. Зверь рухнул.

С меня хватит. Хватит этой битвы. Хватит с меня ударов. Хватит с меня Норвет Меруун. И, черт возьми, с меня хватит гребаного Кекрана.

Тогда у меня для тебя плохие новости.

Я, прихрамывая, повернулась и увидела, как Кекран медленно поднимается на новые руки, которые он оторвал от толпы мертвецов вокруг нас.

– Что? – закричала я на монстра. – Ты же, блядь, просто каша!

Кекран, конечно, не ответил. Он был заражен больше всяких слов. Он больше не походил на землянина. Его тело представляло собой темную массу перекатывающихся, обесцвеченных мышц. Одна половина лица была раздавлена, другая представляла собой клубок изъеденной плоти и один злобный глаз. У него не было ног. Вместо этого у него было двадцать рук, торчащих из каждой части тела, как у какой-то чудовищной гребаной морской звезды, сформированной из рук бесов. Прямо у меня на глазах он наклонился, оторвал голову мертвого беса и прижал ее к своему собственному черепу. Плоть беса обвисла, потекла, кости треснули и восстановились. Рана на голове Кекрана зажила сама собой. Он отшвырнул изможденное тело, подобрал с земли копье и топор и снова сосредоточился на мне.

– Блядь! – Я осела, внезапно уверенная, что у меня нет способа убить эту тварь. Он только что оправился от того, что превратился в кашу. Меня, с другой стороны, держали только тень и слабеющая сила воли.

Кекран бросился на меня с разбегу, его руки действовали как ноги. Я, прихрамывая, отступила назад, создав щит в когтистой лапе и источникоклинок в руке. Я блокировала, пригибалась, уклонялась, наносила удары. Каждый раз, когда я отрубала руку, Кекран подбирал другую с усеянного телами поля боя и прививал себе. Я снова и снова отступала, проходя мимо сражающихся гарнов и убитых монстров. Кекран все это время рос, пристраивая себе новые конечности. Он вырвал хвост у зверя и прикрепил его к своей спине, и внезапно мне пришлось защищаться от похожего на хлыст жала и всех его рук. Вскоре он уже владел десятью видами оружия одновременно, а из его головы торчал рог, который угрожал забодать меня, если я когда-нибудь подпущу его близко.

– Крылья, Сссеракис. – Мой ужас мгновенно повиновался, расправив свои теневые крылья и отразив удар копья. Я отпрыгнула назад, взмахнув крыльями, чтобы освободить себе немного пространства. Кекран немедленно огляделся, а затем оторвал крылья от трупа ближайшего геллиона.

Тебе не победить Кекрана в одиночку, Эска. Мы должны действовать сообща.

Мне пришла в голову идея. Мне нужен был союзник. Я развернулась и улетела, уже зная, что ублюдок бросится в погоню. Я не знала, насколько сильно Норвет Меруун контролировала его с такого расстояния, но Кекран, казалось, сосредоточился на мне. Или, что более вероятно, на Сссеракисе.

Я закладывал виражи, летела, разворачивалась, осматривала поле боя, пролетая мимо стычек и резни. Я должна была найти его. И вдруг он появился. Трис был один, все его воины либо погибли, либо бежали. Он был весь в крови, и я надеялась, что это не его кровь. Его размалеванное лицо потекло, отчего стало еще ужаснее. Вокруг него были разбросаны тела монстров, которых он убил, и друзей, которых он потерял.

– Трис! – крикнула я, пролетая мимо.

Он обернулся, увидел, как я пронеслась мимо, заметил преследующего меня демона. Он взмахнул косой, развернулся и ударил, когда Кекран летел мимо него. Я остановилась, расправила крылья, чтобы замедлить скорость, развернулась и полетела обратно к Трису. Кекран приземлился подо мной, развалившись на две части. Удар Трис разрубил его тело точно напополам. Слишком точно.

Моя нога подогнулась, когда я приземлилась рядом с Трисом. Я пошатнулась, стиснула зубы и невольно вскрикнула. Мой сын поддержал меня, положив руку мне на плечо.

– Мама, – прорычал он. – Ты выглядишь немного потрепанной. – Я знала, что у нас не все было гладко, но я также знала, что могу положиться на своего сына в трудную минуту.

– Этот ублюдок не перестанет преследовать меня, – сказал я между резкими вдохами.

– Ну, теперь с я ним разобрался, так… О, какого хрена? – Я проследила за взглядом Триса и увидела, что Кекран снова соединил свои половинки. Его украденные крылья отвалились, и монстр поднял тело землянина, вероятно, одного из друзей Триса, и разорвала его на части, приделав ноги к бедрам и вырвав глазное яблоко взамен своего собственного, которое выскочило при падении.

Я прислонилась к Трис, пытаясь отдышаться.

– У меня есть идея, как его убить, но я не могу бороться с ним в одиночку. Он слишком силен.

– Должно быть, это он довел тебя до такого состояния. – Трис оттолкнул меня и шагнул к Кекрану. – Эй, ты, гребаная уховертка-переросток! Перестань есть моих друзей.

Я схватила Триса за руку, чтобы остановить его, и оттащила назад. Его лицо напоминало шторм на море.

– Мы разделим его внимание, ударим по нему с разных сторон одновременно. Оттолкни все эти тела, не позволяй ему больше прививать себе конечности.

Трис кивнул и отвернулся. Я в последний раз потянула его назад.

– Трис, не позволяй ему схватить себя. Он сильный.

Трис снова оттолкнула меня. «Тогда, я полагаю, нам просто нужно быть сильнее, мама». Он бросился бежать вприпрыжку, держа косу в руке.

Я захромала за своим сыном, швыряя кинетические заряды в тела, отталкивая их от нас. Там было много тел.

Трис подскочил к Кекрану и взмахнул своей косой. Кекран даже не успел защититься, и лезвие отсекло ему две руки. Он рванулся вперед и метнул копье в Триса. Трис отскочил назад, все еще двигаясь вприпрыжку, кружа вокруг монстра.

Кекран потянулся за руками, которые отрубил Трис, и я кинетическим ударом отбросила их в сторону. Монстр повернулся, чтобы посмотреть на меня, и Трис снова бросился вперед. Его коса перерубила протянутую руку, и Трис отбросил ее своим кинетическим ударом. Кекран повернулся к моему сыну. Я рванулась вперед, проткнула мечом одну из рук монстра, прикрепленных к его спине, и выпустил по лезвию поток энергии, который разорвал кожу и кости на части. Я перехватила руку в воздухе, захромала назад и отбросила конечность как можно дальше. Кекран снова повернулся, и Трис проскользнул внутрь, описывая косой карающую дугу.

Мы с Трисом сражались так, как никогда раньше. Мы окружили Кекрана, терзая его, как волки, кусая, а затем убегая от возмездия. Мы измотали ублюдка, отрезая конечности, взрывая части тела, но никогда не рисковали испытать его гостеприимство и не позволяли монстру приблизиться к нам. Одна его конечность упала, затем другая, затем десять, затем двадцать. Кекран взревел от разочарования, когда Трис, танцуя, бросился к нему, взмахнул косой и отсек последние руки. Я схватила их в воздухе лапой, швырнула на землю и ударила кинетическим разрядом с такой силой, что раздробила плоть и кости и не оставила ничего, кроме жирного пятна на каменистой земле.

Мне нравится думать, что в конце в глазах Кекрана была паника. Когда он, наконец, понял, что у него больше нет конечностей, которые можно украсть. Но, возможно, он был выше паники. Я думаю, он зашел слишком далеко.

– Ну, мама, – сказал Трис, когда он двинулся на монстра, чтобы его убить. – Ты говорила, что он сильный?

Кекран все еще держался на ногах и бросился на Триса. Мой сын вскрикнул от неожиданности, споткнулся о собственные ноги и шлепнулся на задницу. Он закричал, выбросил вперед обе руки и ударил Кекрана с такой силой, что расколол бы камень. Кекран только пошатнулся.

Я бросилась вперед, моя собственная нога разрывалась от напряжения, и вонзила меч в одну из ног Кекрана. Я повернул клинок и отпустил его. Поток энергии разорвал ногу в бедре, и я отбросила отрубленную конечность еще одним кинематическим разрядом.

Трис пришел в себя и зарычал на Кекрана. «Кусок дерьма!» Он развернулся, взмахнув косой, и вонзил ее Кекрану в живот. Затем, как и я, он выпустил лезвие. Кекран разлетелся на две половины, его пах и оставшаяся нога в одну сторону, грудь и голова в другую.

Мы вместе приблизились к телу Кекрана. Даже разорванный на куски, с кровью и кишками, вытекающими повсюду, он все еще сопротивлялся. Он извивался, корчился, уставившись на упавшую руку в пяти шагах от нас, которую мы с Трис не заметили. Но он не мог до нее дотянуться.

– Я не эксперт, – сказал Трис, – но разве люди обычно не умирают, когда от них отрезают столько кусков?

– Кекран – не человек, – сказал Сссеракис из моей тени. Он завис над Кекраном, глядя на него так, словно прощался. – Он был лордом Севоари. – Моя тень повернулась ко мне. – Освободи его.

– Еще раз, что ли? – спросил Трис. Он сжал в руке топор, взмахнул им, а затем с силой опустил, разрубив голову Кекрана надвое. Тело все еще извивалось. – Блядь. Что не так с этой штукой?

Я протянула руку и выпустила пламя, которое поглотило тело. Плоть расплавилась, кровь вскипела, кости почернели. Кекран все это время продолжал извиваться. В конце концов черви выскользнули из его тающей плоти. Я сожгла и их. Я думаю, что Кекран в конце концов умер. Или, по крайней мере, от него не осталось того, что может шевелиться. Я надеялась, что он мертв, хотя и не видела, чтобы призрак поднялся и присоединился к остальным на поле боя. Возможно, Норвет Меруун сожрала даже это и не оставил ему ничего, кроме оболочки из плоти и костей.

Трис отошел, зажимая нос и раздувая ноздри, пытаясь избавиться от запаха горящей плоти.

– Мы отличная команда, но не думай, что это значит…

Земля раскололась под ногами Триса, и мясистое щупальце шириной с мою руку выскользнуло наружу, овившись вокруг его ног. Мой сын посмотрел на меня широко раскрытыми глазами.

– Мама…

Я, прихрамывая, побежала, уже формируя источникоклинок. Слишком поздно. Слишком, блядь, медленно. Щупальце подбросило Триса в воздух, а затем вонзило обратно в землю, протащив моего сына через трещину с тошнотворным хрустом.

Я закричала. Слов не было. Только тоска, ярость, ненависть, боль, надежда, отчаяние. Я опустилась на колени, просунула руку и когти в трещину, призвала на помощь свою врожденную геомантию и с криком разломала камни, отбрасывая их в сторону. Подо мной не было ничего, кроме Норвет Меруун. Ее пульсирующая плоть порозовела и покрылась рябью. Ее сердце билось, а плоть расширялась, земля раскалывалась у меня под ногами. Я отшатнулась, не веря своим глазам.

– Нет. – Я произнесла это слово так, словно могла воплотить его в реальность одним лишь усилием воли. – НЕТ! – Я закричала, глядя на камни. На пятно крови, которое было всем, что осталось от моего сына. На монстра, который забрал его. На весь гребаный мир. Я закричала на него! – Верни его, ты, гребаный струп!

Было слишком поздно. Я всегда буду опаздывать, чтобы спасти тех, кого люблю. Я навсегда обречена смотреть, как они умирают. Обречена горевать. Оплакивать. Чтобы воплотить свою месть в жизнь, как будто это что-то компенсирует.

Норвет Меруун снова запульсировал, скала подо мной задрожала. Из дыры высунулись щупальца. Я почувствовала желание нырнуть в нее, последовать за Трисом, как будто я могла вытащить его.

Эскара. Слишком поздно. Он ушел.

Я знала это. Я знала это. Слишком поздно, чтобы спасти его. Но еще не слишком поздно заставить монстра заплатить. Ты, наверное, заметил, что я плохо переношу горе. Я скрываю его за яростью, и я была в ярости. Вне разума. Вне сомнения. Вне здравомыслия. Это существо, этот монстр, этот прыщ-переросток отнял у меня сына. Я собиралась заставить Норвет Меруун заплатить. Заставить ее страдать. Она сгорит, и я чиркну спичкой. У нее пойдет кровь, и я воткну в нее нож. Она будет бояться меня, даже если мне придется расколоть мир надвое и обрушить гребаное небо ей на голову.

Глава 39

Я зарычала и метнула молнию в пульсирующую плоть подо мной. Она обожгла кожу, прочертив темную огненную линию, но не более того. Я метнула еще одну молнию, и еще, а затем цепочка молний, извиваясь, побежала вниз по моей руке, срываясь с пальцев. Плоть Норвет Меруун задрожала подо мной, почернела, растаяла. Но для нее это было сущим пустяком. Я едва пощекотала сучку. Крошечный укол, который можно почувствовать, а потом проигнорировать.

Эскара, остановись. Ты не можешь использовать грубую силу. Придерживайся плана.

План. К черту план. Этот план только что стоил жизни Трису. План был слишком абстрактным. Я хотела причинить Норвет Меруун боль, и я хотела сделать это сейчас. У меня просто не хватало силы. Но у меня была хорошая идея, где я могла бы ее достать.

Я швырнула кинетический заряд в землю, взмыла в воздух и взлетела. Геллионы, молотильщики ветра и аэроманты пролетали мимо меня со всех сторон. Внизу уменьшившийся в размерах гарн продолжал сражаться с монстрами, которые могли бы раздавить дюжину землян, не заметив этого. До'шан висел над нами, слышался непрерывный треск Источник-оружия, обрушивающегося на врагов с неба. И, конечно же, Норвет Меруун была повсюду. Бух. Бух. Бух. Каждые три секунды ее сердце билось, по плоти пробегал импульс цвета, и она расширялась, прокладывая себе путь через каньон.

Я полетела вниз, к измученным войскам Лесрей. Мое приземление было не слишком изящным. Я споткнулась, налетела на несчастного солдата и отшвырнул его в сторону, чтобы восстановить равновесие. Моя нога ужасно болела, кость ломило глубоко внутри, пронзающая боль была везде.

Лесрей повернулась ко мне. Ее волосы выбились из косы, доспехи были помяты и запачканы кровью и грязью, а фарфоровая маска треснула. Земля под ней промерзла – так сильно она использовала пиромантию. «Доклад». Грубо и по существу. Я, возможно, и оценила бы это, но я была на волосок от того, чтобы сохранить рассудок.

– Сколько дугомантов у тебя осталось? – спросила я.

Лесрей остановилась, взглянула на одного из своих раненых генералов.

– Семнадцать, – сказала она. – Зачем тебе?

Я вздрогнула и, прихрамывая, подошла к ней поближе. По моей раненой ноге пополз мороз, немного притупляя боль.

– Скажи им, чтобы ударили по мне всем, что у них есть.

– Что?

У меня не было времени объяснять. Не нужно было ничего объяснять. Жизнь была бы намного проще, если бы люди просто делали то, что им, блядь, говорят.

– Я буду там, – я указала на каньон, над линией ползущей плоти Норвет Меруун. – Скажи своим дугомантам, чтобы они поразили меня всеми молниями, какие только смогут собрать. Всеми, Лесрей.

– Эскара…

– Просто сделай это, черт возьми. – Я повернулась и снова взмыла в воздух.

Эска, это безумие. Ты не сможешь контролировать такое количество энергии.

Я проигнорировала слова своего ужаса. Мне было все равно. Сссеракис был прав. Я, блядь, знала, что он прав, но я не могла прислушаться к нему. Я не могла позволить себе остановиться и задуматься о том, что я делаю. Охватившее меня безумие требовало действий. Я должна была доверять своему бушующему шторму, своему избитому телу.

Подо мной была вся Норвет Меруун, ее растущая плоть расширялась каждые несколько секунд. Я повисла в воздухе, размеренно взмахивая крыльями, сорвала с себя остатки помятой брони и позволила ей упасть. Сирилет наложила на нее защитные руны, и я не могла допустить, чтобы она поглотила магию Источников, предназначенную для меня. Я ждала, надеясь, что Лесрей не ослушается меня. Я хотела сделать это, даже если бы это убило меня. Это был бы великолепный гребаный конец. Конец, достойный моего сына.

Первая молния пронзила небо в мою сторону, и мои пальцы заискрились. Молния ударила в меня, воспламенив каждый нерв. Мой шторм жадно поглощал энергию, превращаясь внутри меня в бушующий вихрь. Еще один дугомант Лесрей присоединил свою молнию к первой, и еще, пока семнадцать потоков дугомантии не осветили небо, и они все не ударили в меня. Это была атака, которая должна была превратить меня в хрустящую корочку за считанные секунды, но я была не такой, как другие. Я была штормом, и шторм был внутри меня. Я закричала, направляя энергию в Источник дугомантии у себя в животе. Энергия заискрилась внутри, электричество внезапно проникло как в Источник, так и в мой шторм, циркулируя между ними все быстрее, быстрее и быстрее.

Где-то внутри я услышала, как Сссеракис закричал от боли, но голос моего ужаса был лишь тенью моего собственного крика. С тех пор, как я впервые поглотила свой дугошторм, я не чувствовала такой ужасной боли, разрывающей каждую клеточку моего тела. Казалось, моя кожа была в огне, внутренности горели, кровь кипела. Еще одна молния прочертила небо и ударила в меня. Вместе с ней пришли воспоминания, но не мои.

Женщина-землянин сидит на одеяле, вокруг трава, но ее глаза прикованы только к мужчине, сидевшему напротив нее. Бегущий ребенок, которого поймали и повалили на землю. Мужчина-пахт в таверне, выпивает со старыми друзьями. Джинн несется по небу, стремясь присоединиться к своим братьям. Женщина охвачена страстью, ее тело горит от возбуждения. Мужчина-землянин смотрит на своего сына. Воспоминания промелькнули через меня так быстро, что я не успела их упорядочить.

Еще одна вспышка молнии присоединилась к остальным. С неба, из До'шана. Кто-то выстрелил в меня из дугоразрядника. Магия обрушилась на меня.

Безымянный объединил силу со своими братьями, и постепенно в тени старого мира образовался новый. Они создали пространство, карманный мир внутри мира, а затем заполнили его: зернышко за зернышком, капля за каплей. Все было построено по замыслу. Каждый кусочек грязи, каждая молекула воды, каждый камень и каждая пещера.

Небо появилось последним, когда большинство Джиннов уже были измотаны. Они осознали, что новый мир – тьма, но не смогли создать солнце. В этом мире не было небесных тел, он существовал внутри другого. Поэтому вместо этого они создали свет. Не такой яркий и мимолетный, как солнечный, но постоянное свечение, которое охватывало созданный ими мир.

Когда они закончили, все Джинны посмотрели на свое творение с гордостью, которая нашла отклик у всех них. Их великая работа, их шедевр. Творение, с которым не мог сравниться даже Создатель. Они создали мир из ничего. Но он был не совсем завершен. Требовалось еще кое-что.

И тогда все остальные повернулись к Безымянному. Он был последней частью головоломки. В то время как Путеводный Свет вел их всех, Летописец помнил все их прошлое и Слава вечно пел им дифирамбы, именно Безымянный должен был давать творениям их имена.

Мир в тени другого мира. Место, столь похожее на свой аналог, но в то же время и другое. Безымянному потребовалось всего мгновение, чтобы придумать имя.

– Севоари.

В тот миг, когда дугоразрядник ударил меня, я стала свидетелем создания Севоари. Я почувствовала, как проявилась гордость Джинна. Работа, не имеющая аналогов ни в одной истории. В любое другое время у меня было бы несколько мгновений, чтобы по-настоящему оценить это, но сейчас меня разрывала на части энергия, которую я не могла контролировать.

Ее было слишком много для меня, слишком много для моего шторма, слишком много, чтобы наполнить Источник дугомантии внутри меня. Источник и шторм искрили друг в друга, два заряда были слишком близко, они обменивались молниями, становясь все жарче и яростнее с каждой секундой. Я закричала. Сссеракис закричал. Но я ничего не слышала из-за грома в ушах.

А потом все закончилось. Последний разряд молнии вырвался из Хранителя Источников внизу, ударил в мою лапу и устремился в меня. Я держала это внутри, всю эту силу, эту энергию, эту молнию, бушующую, искрящуюся, обжигающую. Я сияла от нее, как новая звезда, появляющаяся на небе. Мои глаза больше не сверкали, а пылали добела и ослепили бы любого, у кого хватало бы глупости встретиться со мной взглядом. Я сдерживала все это так долго, как только могла, Источник и мой шторм обменивались энергией, пока она не достигла обжигающего крещендо.

И, наконец, когда я больше не могла этого выносить, я указала лапой на Норвет Меруун и выпустила свой супер-шторм. Сотня обжигающих молний вырвалась из меня, тысяча, десять тысяч, сто тысяч. Я осветила Севоари, как солнце, которого он никогда не видел, и вложила в Бьющееся сердце всю свою дугомантию, до последнего кусочка. Плоть зашипела, расплавилась, сгорела дотла. Щупальца извивались, воспламенялись, становились жертвой. Норвет Меруун закричала от боли, и земля содрогнулась от ее криков.

И все это время я рычала на эту суку, мой голос и голос Сссеракиса сливались в один.

– Ты испугаешься меня!

И она испугалась.

Когда последние частицы шторма покинули меня, я посмотрела вниз на кровавую бойню, которую устроила. Почерневшая, искореженная плоть дымилась и горела. Жирные лужи лопались и кипели. Подо мной были останки плоти. Это была маленькая часть Бьющегося сердца, чуть больше ногтя или пальца на ноге, но я сильно повредила этот гребаный палец.

Горящая ярости мой молнии была неизбирательной. Я не могла толком прицелиться. Норвет Меруун приняла на себя основной удар, но я поразила каньон по всей длине. Там были мертвые геллионы, харкские гончие, юртхаммеры. Несколько гарнов тоже были охвачены этим безумием. Все они погибли. Никто не смог бы пережить насилие, которое я развязала. Никто, кроме врага.

Норвет Меруун запульсировала, тот же розоватый свет прибежал из какой-то отдаленной точки ее тела, словно рябь. Она снова увеличилась в размерах. Хлынула кровь, эластичная плоть отслоилась, и новая масса распространилась, пожирая старую.

Она боялась меня, да. Боялась боли, которую я могла ей причинить. Я почувствовала, как в меня вливается новая сила. Сссеракис впитывал ее и направлял в Источники некромантии. Новый страх, жирный, как едва прожаренный стейк, от которого у меня слюнки потекли. Это было чертовски сытно. Но этого было недостаточно. Норвет Меруун не проявила себя в бою, не раскрыла себя. Она боялась боли, но все же знала, что не может проиграть.

– Этого недостаточно, – сказала я дрожащим голосом. Я полностью выплеснула из себя свой шторм и, лишившись его, почувствовала слабость.

Мы не можем сделать это снова, Эска. Это обожгло. Мой ужас задрожал. Даже питаясь страхом, исходящим от обеих наших армий и от Норвет Меруун, Сссеракис боролся с болью, которую я ему причинила.

– Мы должны. – Я попыталась призвать свой Источник дугомантии, чтобы вновь разжечь шторм, но ничего не нашла. Эта маленькая искорка энергии исчезла. Мой Источник дугомантии исчез, распался внутри меня. Как я не сломалась от отторжения? Я протянула руку и коснулась своего уха, того самого, которое проколола Сирилет. Серьги исчезли, превратившись в шлак, от моего уха остался только мясистый, злой обрубок. Что ж, еще одно уродство. Какое это имело значение в конечном счете? Я уже была покрыта шрамами, у меня отсутствовала рука, и я не хотела видеть, что творится с моей левой ногой.

Эска, мы должны найти нашу дочь. Только она может нанести врагу достаточный урон, чтобы заставить Бьющееся сердце открыть себя.

Я потрясла головой, пытаясь прочистить зрение, избавиться от размытых очертаний. Мне нужно было больше энергии. Со своего наблюдательного пункта вверху я могла видеть, как пульсирует Норвет Меруун, захватывая все большую часть каньона с каждой пульсацией. С южной стороны из пещеры неуклюже выбрались три юртхаммера, с их шей свисали толстые цепи. Массивная металлическая платформа, которую они тащили, с грохотом выдвинулась за ними, и существо, лежавшее на этой платформе, зашевелилось. Норвет Меруун еще не все бросила на нас, пока нет. У нее в запасе был еще один монстр. Лодос, один из последних лордов Севоари. Настоящий бессмертный. Черви извивались по всей его коже, между пластинами брони. Сегментированные лапы задрожали, затрепетали, пробуждаясь к жизни.

Сложив крылья, я устремилась к нашим главным силам. Их остатки были заняты укреплением нашего южного фланга, поскольку они использовали геомантов, чтобы вырезать ступени в стене каньона. Я устремилась вниз и пролетела над Лесрей, которая удерживала линию фронта, пронзая наступающих монстров ледяными сосульками. Я приземлилась рядом с группой дугомантов, тех, кто совсем недавно вложил в меня все, что у них было. Их было семнадцать – все, что осталось от шестидесяти, прибывших с нами.

Большинство из них были без сознания, их рвало Источниками, они приходили в себя после отторжения. Одна женщина-землянин была в панике, из носа и глаз у нее текла кровь, из пальцев били электрические разряды. Еще немного, и дугошторм взорвется посреди наших войск.

– Помоги мне, – прохрипела она, сплевывая кровь.

Я схватила ее за горло когтями лапы и вырвала его одним рывком. Она упала, жизнь покинула ее за считанные секунды, разрастающийся дугошторм угас, не успев сформироваться. У меня мелькнула мысль: кем же она была? Какие из новых воспоминаний, всплывших в моей голове, принадлежали ей? У меня не было времени остановиться и обдумать это.

Я упала на ее тело и вонзила когти ей в грудь, проделав в ней огромную рану, роясь в вываливающихся внутренностях и сочащейся крови, пока мой коготь не наткнулся на маленький камешек размером с горошину. Я вытащила его из ее дымящегося трупа. Медлить было нельзя. Я отправила его в рот и с трудом проглотила, сглатывая кровь. Меня чуть не стошнило, но я всегда умела сохранять самообладание.

Мой шторм разгорелся с новой силой, черпая энергию из нового Источника в моем желудке. Мои глаза вспыхнули, и молния, изогнувшись дугой от моей кожи, прочертила линии на близлежащих камнях.

Когда я встала, то увидела, что вокруг собрались солдаты и Хранители Источников, которые в ужасе смотрели на меня, а страх, обволакивающий их, был густым, как сироп. Или, может быть, это была кровь, размазанная по моему лицу.

– Она питается мертвецами, – сказал один солдат.

– Она только что убила женщину.

– Разорвала ее и начала есть.

– Пожирательница трупов.

– Королева-труп.

Я обвела их всех сверкающим взглядом, призывая любого из них подойти и бросить мне вызов. Никто из трусов этого не сделал. Хорошо! Пусть они боятся меня. Пусть они кормят нас этой силой. Мы нуждались в ней.

Этого все равно недостаточно.

– Что ты делаешь, Эскара, во имя всех чертей? – Голос Лесрей позади меня. Я оглянулась на нее через плечо, и она замедлила шаг. В ней по-прежнему не было страха. Она слишком сильно контролировала свои эмоции, но держалась на расстоянии.

Я облизала губы, почувствовала вкус крови, почувствовала тошноту, но сдержалась. «Лодос идет», – рявкнула я.

– Кто?

– Последний лорд Севоари. Гигантский насекомоподобный монстр. – Если сороконожкам и снились кошмары, то это был Лодос.

Лесрей немного сдулась. Она выглядела измученной, и земля под ней больше не была покрыта льдом. Я не думала, что у нее осталось много сил, чтобы выдержать этот бой. «Нас становится все меньше. Я не могу добраться до северного фланга или До'шана. Мы потеряли больше половины наших солдат, когда обвалился утес, и…» Она замолчала, оглядела собравшихся вокруг нас людей. Я думаю, тогда она поняла, что солдатам не нужно видеть ее отчаяние. В этом она была неправа. Их страх только усилился, когда они увидели, что ведущая их женщина раздавлена тяжестью, давящей на нее. Этот новый страх распространился подобно пожару, когда солдаты начали перешептываться.

– Мы должны отступить в Оваэрис и перегруппироваться, – сказала Лесрей.

– Нет, – прорычала я. – У нас не будет другого шанса, Лесрей. Мне насрать, если наши солдаты погибнут, они все равно могут сражаться!

Я схватила лапой ближайшего призрака. В тот момент, когда я прикоснулась к нему, он вспыхнул неземным сиянием. Судя по изумленным вздохам, я предположила, что больше никто не может видеть призраков. Я засунула призрака в тело только что убитого мной Хранителя Источников. Это был призрак не той женщины, которую я убила, а другой, внезапно вселившийся в чужеродное тело. Глаза трупа распахнулись, он сел, оглядел себя и закричал, несмотря на то что его горло было разорвано.