Текст книги "Бьющееся Сердце Смертии (ЛП)"

Автор книги: Роберт Хейс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 31 страниц)

Глава 15

Мы дали покой многим зомби прежде, чем покинули ту долину. Я говорю это так, потому что это более приемлемо, чем правда. Хотя зомби больше не были в моей власти, мы с Трисом могли призывать их. Как собак, пасущих овец. Мы собрали всех, кого смогли, всех мертвых, которые нас услышали, заперли их в центре долины, а затем подожгли. Они умерли не сразу, но это был самый безопасный способ покончить с ними. Тем не менее, многие из зомби сбежали, оказавшись слишком далеко от нашего зова или слишком увлеченные преследованием своей добычи. Я не думала, что жители Тора поблагодарят меня за ту новую волну чумы, которую я наслала на них, но с уничтожением собранной ими армии, по крайней мере, на какое-то время у нас воцарится мир.

На следующее утро, как только солнце показалось из-за горизонта, мы отправились домой. В тот первый день мы с Трисом ехали верхом, оба измотанные. Остальные наши войска шли маршем, хотя и были не в лучшем состоянии. Мы плохо отдохнули, у нас было мало еды и не было ни палаток, ни котелков для приготовления пищи. Мы съели то немногое, что у нас было с собой, и, как саранча, обрушились на деревни между нами и Йенхельмом. Жители этих деревень, возможно, находятся под властью Сирилет, и многие из них сказали, что были рады видеть меня живой. Но я думаю, что в основном они были рады видеть, что мы уходим, и жалели, что мы взяли так много. Времена были тяжелые.

Солнце так ни разу и не выглянуло. Совсем. Облачный покров превратился в клубящуюся массу тьмы, которая почти полностью скрывала свет. Трава под нашими ногами поникала, желтела и гибла. Дул сильный ветер, меняя направление каждые несколько секунд. Нам пришлось обогнуть одну небольшую долину, так как казалось, что по ней течет не вода, а расплавленный огонь. Запах был отвратительный, как от яиц, которых оставили гнить, а затем вскрыли. Мы продолжили путь.

Марш в Тор был полон приятных вечеров, несмотря на то что во время многих из них я была чертовски избита, и царила веселая атмосфера. Несмотря на то, что мы выиграли битву, в некотором смысле, обратный путь в Йенхельм был тягостным. Трис много размышлял, я думаю, о том, какое место он теперь занимает в королевстве Сирилет. Я провела много времени, размышляя о наших трудностях. У меня были кое-какие идеи о том, как прорвать облачный покров, но я не могла воплотить их в жизнь самостоятельно. У меня не было нужных установок. Бушующие океаны и пожары, сжигавшие землю, были совсем другим делом. Мир разваливался на части, был сломан, как выразилась Сирилет. Я не видела способа исправить это без помощи магии Источников.

Когда мы, наконец, добрались до улиц Йенхельма – грязные, растрепанные и со стертыми ногами, – нас уже не встречали с такой помпой, как при отъезде. Настроение в городе испортилось, и даже вернувшаяся бывшая королева не смогла поднять боевой дух. Наши солдаты разбрелись кто куда, чтобы повидаться со своими семьями или запить свои горести. Мы с Трисом проехали на наших птицах по улицам, где царило угрюмое негодование, а люди обменивались мрачными взглядами. И все же злобные взгляды и сердитый шепот всегда лучше, чем швыряемые камни и толпа, замышляющая убийство.

В этом городе царит чудесный страх, Эска. Он окружает город, как туча мух. Все они напуганы.

– Да, – согласилась я. – Они боятся всего, что происходит, они боятся, что умрут.

Они смертны. Все смертные умирают.

– Вот почему они боятся смерти. А ты?

Конечно, нет. Я лорд Севоари.

– Ты бессмертен. Жизнь и смерть никогда не были для тебя проблемой. Ты просто есть. Весь этот страх, который ты впитываешь, Сссеракис. Это потому, что жизни этих людей балансируют на острие бритвы. И они чувствуют, что могут свалиться.

Я вздохнула и направила птицу трей ко дворцу.

– И они ожидают, что их королева что-то предпримет по этому поводу.

Что может наша дочь надеяться предпринять против конца света?

– Возможно, ничего. Но они ожидают, что она что-то предпримет.

Сссеракис задумался на несколько секунд. Я оглядела улицу и увидела маленького мальчика, покрытого грязью, который копался в куче мусора в переулке. Он остановился, чтобы посмотреть на меня, когда я ехала мимо, и наши взгляды встретились. Он вздернул подбородок, словно бросая вызов, затем повернулся и убежал.

Тебе следует лучше контролировать своих миньонов. Это хорошо, что они боятся, но они не должны ожидать от тебя помощи. Они существуют, чтобы тебе служить.

Я рассмеялась. Трис оглянулся на меня, снова нахмурив лоб, но я покачала головой, глядя на него.

– Они не мои миньоны, Сссеракис. Я больше не их королева. И я не думаю, что Сирилет вернула бы мне трон, даже если бы я попросила об этом.

Тогда не проси. Возьми его.

– Я не хочу править. Не думаю, что я когда-либо хотела. И она сидит на нем гораздо лучше, чем я.

Мой ужас снова замолчал, но я не думаю, что он был мной доволен. Сссеракис был лордом Севоари, созданным, чтобы править. Я спросила себя, насколько мое первоначальное желание стать королевой было основано на желании Сссеракиса быть у власти? Теперь уже нет. Сирилет может приползти ко мне на коленях, умоляя взять ее трон, но я все равно скажу нет. Я бы отдала его Трису прежде, чем снова сунуть голову в эту петлю.

Когда мы подъехали к дверям дворца, я соскользнула с птицы трей, счастливая, что освободилась от нее. Птица тут же отскочила в сторону, уставившись на меня одним огромным глазом. Трис не спешился. Он погнал свою птицу вперед, прихватив поводья моей и глядя на двери дворца.

– Не войдешь? – спросила я.

Мой сын задумчиво покачал головой.

– Я оставлю тебя, чтобы ты доложила сестре-королеве. Если я понадоблюсь тебе, мама, я буду в «Дырявом Ведре» и попытаюсь запить вкус… – Он взмахнул свободной рукой в воздухе. – Всего. – Он потянул за поводья и повел обеих птиц прочь.

Трис всегда был склонен к меланхоличным размышлениям, но сейчас в этом было что-то мрачное. Думаю, я лишила его цели, когда сказала, что Ви уже отомщена. Он был бушующим огнем, сжигающим все на своем пути, и я лишила его топлива. Без этого он погас, превратился в тлеющие угли, вспышки света и призрак тепла.

– Ты мне действительно нужен, – быстро сказала я, прежде чем успела передумать. Трис остановился, повернулся в седле и посмотрел на меня. – Не только ради того, что грядет. Ты мой сын, Трис. Ты всегда будешь мне нужен.

Птица заерзала под Трисом и несколько секунд он молча смотрел на меня.

– Красивые слова, мама. – Он повернулся и пнул птицу, заставляя ее идти дальше. Я не могла не уловить вывода. Сказать легко. Нужно было что-то сделать, хотя у меня не хватало ума понять, что именно. – Я по-прежнему хочу этого поединка. Когда ты почувствуешь себя в лучшей форме.

Я посмотрела ему вслед. Мой сын стал взрослым мужчиной, высоким, широкоплечим и сильным. Он был лидером, и хорошим лидером. Воином, могущественным Хранителем Источников. Убийцей. И все же в нем все еще было много от угрюмого мальчишки.

Моя тень извивалась подо мной, пока Сссеракис не возник передо мной, смутным пятном чернильной тьмы.

– Его страх… странный. Приторно-сладкий. Он сомневается в себе и боится самого себя.

Я кивнула, все еще глядя вслед уезжающему сыну.

– Я не знаю, как ему помочь.

Сссеракис стал размытым, его темный силуэт задрожал.

– Держи его рядом с нами. Этот страх сделает нас сильными. Ты умеешь вселять в людей глубокие и стойкие страхи, Эска. Это гораздо сложнее, чем страх смерти или чудовищ. Ты заставляешь людей бояться самих себя. Неиссякаемый праздник.

Я стиснула зубы и уставилась на свою тень:

– Я не хочу, чтобы он боялся самого себя. Я хочу ему помочь.

Сссеракис повернулся и уставился на меня, его угольно-черные глаза горели. Я чувствовала, как мой ужас пытается меня понять. «Может быть… спроси большого землянина? Он всегда умел успокоить твой страх. На какое-то время». В Сссеракисе была нерешительность, к которой я не привыкла. Я попросила ужас мыслить нестандартно. Не как лорд Севоари или древний ужас. Я попросила его думать как родитель, как друг. И хотя это шло вразрез с характером Сссеракиса, он так и поступил. Для меня.

Я вошла во дворец, кивнув стражникам, которые уставились на меня широко раскрытыми глазами. Наверное, это не удивительно, учитывая, что они только что были свидетелями моего разговора с собственной тенью. Вдоль всех стен коридоров горели фонари. Дворец и в лучшие времена был темным и унылым местом, но те дни остались далеко позади. В воздухе чувствовался холод.

Я обнаружила, что направляюсь не в тронный зал, а в покои Сирилет. Мне нужно было поговорить с дочерью, но я также хотела застать ее наедине. Нам многое нужно было обсудить, и я… Ну, по правде говоря, мне было немного стыдно. Я отправилась в Тор, чтобы вести переговоры и заключать мир. Вместо этого я вернулась к своим старым привычкам и заставила мертвых восстать, чтобы сокрушить моих врагов. Мы существа, живущие по шаблону, предпочитающие протоптанные тропы пешим прогулкам через подлесок.

Возможно, именно мысли о том, кем я была когда-то, заставили меня вспомнить, каким был и мой дворец. Раньше, в самом начале моего правления, в коридорах дворца раздались шаги. Слуги, стражники, люди, которые просто пытались заработать на жизнь, дети, животные. Когда-то в этих залах жил весь Йенхельм. Здесь были смех и слезы, крики гнева и стоны близости, лаяли собаки и дразнили друг друга дети. Теперь все это исчезло. Ушло. Просто голый, пустой камень, лишенный жизни, любви и сердца.

Комнаты Сирилет располагались в восточном крыле, как и мои, и долгое время ими не пользовались. Я остановилась перед дверью Имико и взялась за ручку. Она редко пользовалась этой комнатой, чаще всего бывая по официальным делам за пределами столицы. Или неофициальным, я полагаю. Но комната принадлежала ей, и в ней были ее вещи. Мы провели там так много вечеров, разговаривая о моих детях или ее подвигах, половину из которых, я уверена, она придумала на месте. Мы делились историями, предавались воспоминаниям, иногда напивались до одури.

Мне ее очень не хватало. Я бы разорвала мир на части, чтобы услышать ее голос. Чтобы она насмехалась надо мной, дразнила меня, обвиняла меня. Все, что угодно, лишь бы снова ее увидеть. Дикая часть меня думала, что все это было каким-то тщательно продуманным представлением. Что это была Имико, и исчезновение было в ее духе. Я думала… Я надеялась… Я почти убедила себя, что открою дверь и увижу ее сидящей на своем столе, свесив ноги, с широкой улыбкой на лице. Она будет насмехаться надо мной, говорить, что не может поверить, что я действительно считала ее мертвой. Я хотела этого. Я хотела этого так сильно, что положила руку на дверь и толкнула.

Дверь легко распахнулась, и это было самым убедительным доказательством, в котором я нуждалась. Имико всегда запирала дверь, когда уходила, но не в этот раз. Потому что в этот раз она знала, что не вернется.

Письменный стол с бумагами, удерживаемыми подсвечниками, покрытыми старым воском. Сундук и платяной шкаф, дверцы открыты, наполовину пусты. Стойка для лазания, которую Хардт смастерил для старого ринглета Имико, от которой она так и не избавилась даже после смерти маленького зверька. Кровать и простыни, смяты и свалены в кучу с тех пор, как она спала на них в последний раз.

Я пошатнулась и ухватилась за дверной косяк. Мои ноги подкосились. Я опустилась на колени, прислонившись к каменной кладке. Дыхание стало прерывистым, слезы градом катились по лицу. Я так сильно, невыносимо устала. Даже наклониться было слишком тяжело. Мне хотелось лечь, вжаться в землю и быть раздавленной. Я хотела, чтобы это закончилось. Боль в груди, грызущая пустота. Усталость в костях, из-за которой казалось, что мои конечности сделаны из камня. Слова прокручивались у меня в голове, снова и снова. Ты сделала это. Ты сделала это. Ты. Сделала. Это. Это было слишком много. Чертовски много. Имико ушла, умерла. Моя вина. Наступил конец света, и Сирилет ожидала, что я все исправлю, но я не знала как. Другой Мир восстал против Оваэриса, и никто даже не подозревал, насколько мы все в дерьме. Это было слишком много! Я не могла справиться со всем этим. Я не могла продолжать быть сильной, продолжать быть той, на кого рассчитывали люди.

Эска? Эскара, что случилось?

Я лежала на полу, прижавшись щекой со шрамом к холодному камню, от моего дыхания поднимались клубы пыли. Имико не было несколько недель. В пыли были следы ног. Два отпечатка вели в комнату, затем они повернулись и снова ушли. Я заметила это, но не поняла. Мой мозг работал неправильно. Видел детали, но не понимал общую картину.

– Эска? – Что-то легонько встряхнуло меня, надавило на плечо, стало толкать взад и вперед. – Я не могу дотянуться до тебя. Эскара, что происходит? – Моя тень. Моя тень опустилась передо мной на колени, толкая меня. Я уставилась на нее. На мою тень. Тени не должны были этого делать. Они не должны были быть осязаемыми.

Страх. Не мой. Просачивающийся сквозь оцепенение. Заставляющий меня чувствовать. Причиняющий мне боль. Грызущая, царапающая, скребущая пустота внутри. Пустота, более глубокая, чем голод. Сводящая с ума пустота, которую никогда не заполнить. Не моя. Не я. Чья-то еще. Чья-то чужая.

Пузырь лопнул, мое оцепенение рассеялось, и все сразу вернулось на круги своя. Каменный пол под моей щекой был холодным. От пыли першило в горле, губы распухли. Во рту было сухо, как в полазийской пустыне. Мне было больно. О, гребаные Слезы Лурсы, мне было больно. Не только от грызущей пустоты внутри, не только от побоев, которые я получала от солдат, с которыми тренировалась, не только от горящей задницы от постоянного сидения в седле в течение стольких дней. Мне было больно… внутри, и я не могу это объяснить. Как ужасное покалывание в ноге, когда просыпаешься, но во всем теле.

Моя тень снова потрясла меня.

– Эскара, я не понимаю.

Я попыталась заговорить, открыла рот, но не смогла вспомнить, как складывать слова. Они казались такими громоздкими. Звуки, издаваемые ртом, теряют значение при переводе из-за расстояния между губами и ухом. Мы все говорим на разных языках. Мой разум лихорадочно работал, мысли молниеносно возникали и исчезали в одно мгновение.

– МММ… – Я облизнула губы шершавым языком и попробовала еще раз, закрыв глаза, чтобы подумать о том, что я хотела сказать. – Я… в… порядке. Я… в порядке. – Слова прозвучали невнятно, смысл едва доходил до меня.

Я села с посторонней помощью. Моя тень подняла меня и прислонила к дверному косяку комнаты Имико. Сссеракис опустился передо мной на колени, мерцающий и нечеткий. Я чувствовала его беспокойство, его страх. Я улыбнулась, слабо рассмеявшись. Я вызывала страх страха.

– Эска?

Я чувствовала себя пьяной. Потерявшей контроль над собой. Всего несколько мгновений назад я радовалась этому, хотела этого. Теперь я ненавидела это. Я ненавидела чувство потери контроля. Мой разум медленно возвращался ко мне. Слишком медленно. Что только что со мной произошло?

– Что случилось? – Сссеракис задержался передо мной, вытянув теневую конечность, чтобы поддержать меня в вертикальном положении. Я поняла, что опираюсь на нее, и выпрямилась.

– Ничего страшного, Сссеракис. Просто… – Не совсем зов пустоты, но что-то с ним связанное. На меня накатила волна депрессии.

Я думала, что уже давно избавилась от этих захлестывающих волн депрессии, которые накатывали так внезапно. Прошли годы с тех пор, как они регулярно нападали на меня с такой силой. Но в последнее время я испытала такую волну не в первый раз. Они вернулись, и сначала я никак не мог понять почему. Я решила, что это из-за моей вновь обретенной юности. Каким-то образом ушедшие годы пробудили старых демонов.

Но нет. Я знала правду, хотя и боялась в этом признаться. Это было из-за Имико. Моя лучшая подруга, моя младшая сестра ушла от меня раньше. Она покончила с собой, чтобы избежать боли. И, черт меня побери, я ей завидовала.

Вот она, правда, в которой мне было так трудно признаться даже самой себе. Я завидовала женщине, которая умерла, в то время как у меня не было другого выбора, кроме как жить дальше. И я ужасно хотела присоединиться к ней. Не в загробной жизни – я не настолько глупа, чтобы думать, что после смерти есть что-то, кроме полужизни призрака. Я хотела присоединиться к ней в забвении. В нигде. На свободе.

Я сглотнула ужасный привкус во рту, вытерла слезы со щек и глаз и неуверенно поднялась на ноги. Моя тень маячила неподалеку, Сссеракис ждал, вдруг мне снова понадобится помощь. Не понадобится. Это прошло. Пока.

Я бросила последний взгляд на пол в комнате Имико. На следы на тонком слое пыли. Я уже знала, кому они принадлежат: Сирилет. Моя дочь приходила в комнату Имико, возможно, по той же причине, что и я. Она горевала, хотя и отказывалась это показывать. Я подумала, что, возможно, это то, что мы могли бы сделать вместе. Возможно, пришло время перестать убегать от своего горя, посмотреть ему в лицо и помочь своей дочери сделать то же самое.

Глава 16

Дверь Сирилет была заперта. Я постучала, думая, что она, возможно, спит, но ответа не последовало. Тронный зал был следующим очевидным местом, где можно было бы ее поискать, но я не хотела идти туда и попадаться на глаза людям. Я все еще чувствовала себя неуверенно и не хотела привлекать к себе внимание.

– Неважно, сколько раз оно заходило, солнце всегда восходит снова.

Я узнала этот голос. Мелодичная манера говорить нараспев, слова, которые, казалось, не имели смысла. Я развернулась, и улыбка уже растянула мое лицо. Передо мной стоял Тамура. Он не изменился, но, конечно, он не должен был. Тамура бессмертен. Он был стар, когда я встретила его много лет назад в Яме, и он будет стар, когда я, наконец, распрощаюсь с ним в последний раз. Его темные волосы отливали сталью и были заплетены в сотню косичек, на конце каждой из которых висел колокольчик; тем более удивительно, что он сумел бесшумно подкрасться ко мне. Его темная кожа была такой же морщинистой, как и всегда. На нем была ярко-желтая туника, которая ему совсем не шла, а на боку висела пыльная сумка. И еще он носил пару очень прочных ботинок. Тамура был весьма разборчив в выборе обуви.

– Старый Аспект, – крикнул Сссеракис вместо приветствия. Моя тень ожила и устремилась вперед, остановившись прямо перед Тамурой. Конечно, как и в случае с Хардтом, Сссеракис знал Тамуру почти так же хорошо, как и я, но они никогда по-настоящему не встречались. Я скрывала свой ужас от тех, кого любила.

Тамура склонил голову набок, прищурился на мою шипящую тень и, вытянув палец, постучал по Сссеракису.

– Бич Джиннов. Темная жемчужина духа. – Он ухмыльнулся. – Привет, Сссеракис. – Его пристальный взгляд скользнул по моему ужасу и остановился на мне.

Я никогда не рассказывала Тамуре о своем ужасе. У меня было чувство, что старый Аспект знал, но я не могла понять, откуда он узнал его имя. Но теперь это уже не имело значения. Сссеракису надоело прятаться, и мне надоело скрывать его, но все это в любом случае не имело значения, потому что Тамура был здесь.

Я почти побежала, оттолкнула собственную тень в сторону, и прыгнула на Тамуру, обхватила его худое тело, подняла с пола и покружила, прежде чем снова уронить. Он захихикал, как ребенок. Я была просто поражена своей силой, всего несколько недель назад я бы побледнела при мысли о том, чтобы поднять кого-нибудь с пола, теперь же я чувствовала, что могу раздавить старика в своих объятиях.

Как только я опустила его на землю, Тамура снова захихикал и закружился на месте. Затем он остановился, быстро, как удар молнии, протянул руку, ухватил меня за левую щеку и провел большим пальцем по старому шраму.

– Я когда-то знал девушку, которая бегала по этим залам и была похожа на тебя. Полную страха, гнева и ужасного намерения.

– Ужасного намерения, – повторила я, чувствуя, как радость покидает меня. Конечно, я не могла этого отрицать. Он не был неправ. Просто тяжело, когда кто-то, кого ты любишь, раскрывает твои самые отвратительные стороны.

– Нет! – Он дал мне пощечину. Не сильно, но достаточно, чтобы моя щека загорелась. – Нет. Нет. Нет. Ужасного намерения. Не ужасного намерения. – Он фыркнул и повернулся, помахав через плечо. – Идем, женщина, которая похожа на девушку, которую я когда-то знал.

Он такой же сумасшедший, как и Ранд, которая его породила. Ты бы не подумал, что живое воплощение страха способно испытывать привязанность, но, полагаю, я развратила Сссеракиса так же сильно, как он развратил меня.

– Рассказы врезаются в сердце, как история в камень, – сказал Тамура на ходу, и при каждом шаге его волосы звенели, словно хор. Я поспешила догнать его, и он взял мою теневую лапу в руку, не заботясь о том, что она, должно быть, была холодной и костлявой на ощупь. Мы шли, рука в руке, и я позволила ему вести меня.

– Я скучала по тебе, Тамура, – сказала я, сжимая его руку.

– Да, скучала, я полагаю. – Словно удар в живот, но он не признался, что скучал по мне. Но, наверно, для Тамуры время текло по-другому, годы пролетали так быстро, что казались короткими промежутками. Знал ли он, как долго меня не было?

– Одна королева, две королевы, лорд и еще больше, – пел он, пока мы шли. – Локар оплакивает свою погибшую любовь, в то время как сестры сражаются за жизнь. – Он остановился и развернул меня лицом к себе. – Создатель все еще ищет ее. – Он улыбнулся хитрой, понимающей улыбкой. – Но не может найти. – Он выдохнул и притянул меня так близко, что я почувствовала запах несвежего эля в его дыхании. Он снова коснулся моего лица. – Обновление. Надежда еще есть.

– Потише, Тамура.

Он расхохотался и зашагал дальше, еще быстрее, чем раньше, таща меня за собой за лапу.

– Когда рыбы барахтаются на суше, они задыхаются. Когда аббаны ныряют слишком глубоко, они тонут. Мы все должны придерживаться нашей поверхности. Но что делать с тем, кто может перемещаться между ними? Научи рыбу летать и наблюдай, как она исследует новый мир.

Я попыталась потянуть его, чтобы заставить остановиться, но старый Аспект всегда был намного сильнее, чем выглядел. Он тянул меня за собой. Мы завернули за угол, и впереди показались ступеньки. Я поняла, что он ведет меня в катакомбы под дворцом, хотя и не была уверена, зачем.

– Тамура, ты сказал обновление.

– Да! – Он взмахнул свободной рукой в воздухе, словно отмахиваясь от мухи. – Обновление. – Он остановился и сильно ткнул меня в грудь. – Время не течет вспять. – Его лицо стало растерянным, брови нахмурились. – Иногда оно останавливается. – Он поднял палец и несколько секунд молчал. – Вот! Это повторилось снова. Очень странно.

Безумного старика всегда было трудно понять, и я, как ни странно, почувствовала облегчение от того, что ничего не изменилось. Он потянул меня за собой вниз по ступенькам.

– Не исцеление. Не обращение вспять. Обновление. – Он рассмеялся. – Пророчество – это жук. Всегда растет. Всегда оставляет после себя старые шкуры.

– Ты снова говоришь об Авгуриях, Тамура.

Райтер – Ранд, создавшая Тамуру – была оракулом. Она видела будущее, и это свело ее с ума. Не слишком большой скачок, я знаю, учитывая, что все Ранд чертовски сумасшедшие, но Райтер, очевидно, была хуже остальных. Стремясь освободиться от бремени знаний, она создала Тамуру, своего Аспекта. Она дала своему ребенку два дара. Первым было бессмертие, ее бессмертие. Она сделала это, чтобы избавиться от того, что поддерживало в ней жизнь, и умерла через несколько мгновений после того, как Тамура… родился, я полагаю. Она также передала ему знания. Все свои знания. Весь свой опыт. Все, что она видела в прошлом, и мириады возможных вариантов будущего. Для земного разума это было слишком, и это сломило Тамуру. Сильва однажды описала старого Аспекта как человека, окруженного треснувшими зеркалами, каждое из которых показывало ему разные части его самого. Он казался вполне довольным своим безумием, хотя я часто спрашиваю себя, было ли это потому, что он не знал ничего лучшего.

– Железный легион доказал, что Авгурии были ложными, Тамура, – сказала я.

Он фыркнул на меня.

– Попроси слепого описать зеленый цвет, и ты услышишь о фиолетовом.

Я потянула и остановила Тамуру. Мне пришлось приложить немало усилий.

– Ты хочешь сказать, что Железный легион неправильно понял Авгурии?

Тамура закатил глаза и поглядел на меня.

– Да, – очень медленно произнес он. – Теперь пойдем. Ты должна встретиться с Королевой-труп.

Он просунул голову в дверной проем, ведущий в коридор, принюхался, издал одобрительный звук и потащил меня дальше. Я вдруг осознала, что в коридорах было совершенно темно. Не было ни фонарей, ни факелов, вообще никакого света. Я могла видеть, хотя все вокруг было в оттенках серого. Это заслуга Сссеракиса. Ужас наделил меня своим ночным зрением, хотя было странно видеть все в монохромном свете. И это не объясняло, как Тамура мог видеть все достаточно ясно, когда шел, не задевая пальцами ног о камни.

– Тамура, я не понимаю. Я Королева-труп.

– Неужели? – спросил он с сарказмом в голосе. – Ты недавно познакомилась с собой?

Мы продолжили путь, и Тамура ни на секунду не выпускал мою лапу из своих пальцев, всегда безошибочно ведя меня, хотя я и не могла сказать, куда. Наконец он замедлил шаг и остановился у темного дверного проема. Я слышала, как вдалеке завывает ветер. Он махнул рукой в сторону двери.

– Зеркало. Девушка. Женщина. Начало. Конец. Жизнь. Смерть. Боги из семян, из ничего, кроме пыли. Все здесь. Когда-то здесь.

Я оглядела комнату, мое ночное зрение выделяло все детали в резких оттенках серого. На полу были каменные обломки, возможно, остатки скамьи. Брошенный фонарь, давно пустой и теперь покрытый пылью, лежал на боку. Рядом с ним виднелось древнее коричневое пятно, которое почти стерлось. В дальнем углу на куче старого тряпья лежали кости.

Я знаю это место, Эска. Мы знаем это место.

– Я не понимаю.

Тамура снова обвел рукой комнату.

– Пришло время познакомиться с самой собой. Ха. Время. Нет времени. Он не может причинить тебе вреда, только показать тебе себя.

Я еще несколько секунд смотрела на сумасшедшего старика. Он сделал движение, чтобы прогнать меня. Я не знала, что найду в комнате, но, что бы это ни было, для Тамуры это казалось важным, и я доверяла ему. Я переступила порог и приготовилась к… чему-то. Но ничего не произошло. Это была просто темная, старая комната. Тысячи лет погребенная и забытая, как и весь остальной разрушенный город Джиннов. Возможно, кто-то жил здесь какое-то время. Кости, пятна крови и выброшенный фонарь, безусловно, наводили на мысль об этом, но… Сссеракис был прав. Мы действительно знали это место. Я бывала здесь раньше.

Словно в озарении, я увидела себя. Я была моложе, с гладкой кожей, смелая, даже нахальная. У меня все еще были при себе обе руки. На мне было тюремное тряпье, волосы торчали в разные стороны. Шрам на моей щеке едва зажил и был набухшим. Потом все исчезло. Все, кроме воспоминания. О да, теперь я узнала это место. Это была наша последняя остановка перед тем, как мы выбрались из Ямы. Где Джозеф убил Изена. Где я встретилась лицом к лицу со своим лучшим другом, накричала на него и получила в ответ его холодную ярость. Где я проглотила Источник хрономантии и противопоставила свою волю его воле. Где умер Джозеф. Где я поняла, что Сссеракис был связан со мной каким-то образом, который я тогда не могла понять.

Я посмотрела на кости в углу. Кости Изена. Там, где мы его оставили. Я никогда по-настоящему не думала о том, что стало с его телом, но его призрак преследовал меня годами, проклиная и осуждая за все мои неверные решения.

– Зачем ты притащил меня сюда, Тамура? – спросила я. Он стоял, прислонившись к дверному косяку, и благожелательно улыбался. – Что, по-твоему, я увижу?

– Источники важны, – сказал старик. – Важно понять источник. Именно здесь все и началось.

– Несомненно, это началось в Яме, где мы встретились? Именно там ты заставил меня понять, что мы можем сбежать. Вспомни: этот не такой обещающий, как предыдущий, и морская звезда-паук перекресток, или как там он назывался

Он улыбнулся, словно вспоминая, но я не была уверена, что у него получится. Разум Тамуры был настолько разломан, что иногда он не мог вспомнить, что было вчера.

– Воля важна. Воля убежать – это не воля стать. Здесь ты обновилась.

Я покачала головой и ущипнула себя за нос.

– Мы снова возвращаемся к Авгуриям? Пожалуйста, Тамура, говори яснее.

– Ха! Попроси гору потечь. – Он на мгновение замолчал, нахмурившись. – Пророчество существует только задним числом. – Он со стоном покачал головой. – Здесь ты проявила свою волю, но ты еще не стала той, кто сжег этот мир.

Я решила взять разговор под свой контроль, пока Тамура не пустил себе кровь из носа, пытаясь быть понятным.

– У тебя есть воспоминания Райтер, – сказала я. – Все они, о прошлом и о будущем. – Он фыркнул. – Как далеко ты видишь будущее, Тамура?

Он захихикал и, пританцовывая, вошел в комнату вместе со мной, указывая на каменный потолок над головой.

– Ничего. Все. Что тут можно увидеть, кроме узоров на ветру?

– Я не…

– Невозможно увидеть то, что не случилось. Будущее – это сейчас. Нет. Это прошлое. Сейчас. Нет. Все еще прошлое. Хм.

– Ты хочешь сказать, что Райтер не могла видеть будущее?

Он указал на меня.

– Ах. Она все еще там.

Это означает, что ее хваленые Авгурии были ничем иным, как ложью. Я почувствовала презрение Сссеракиса. Типично для Ранд и Джиннов.

– Но что с ее предсказаниями? Авгурии были только частью многих предсказаний Райтер.

– Защищайся. – Тамура прыгнул на меня, лениво взмахнув рукой в мою сторону. Я блокировала удар лапой. Он замахнулся на меня другой рукой, и я блокировала удар своей рукой. Затем снова вернулся к другой руке. В течение нескольких секунд он атаковал меня, нанося один медленный удар за другим, а я блокировала.

– Райтер была умна, – сказал он, продолжая атаковать. – И отчаянно хотела, чтобы ее сестры тоже узнали это, но не могла открыть правду, опасаясь, что они увидят только хитрость. Мир состоит из шаблонов, и когда ты видишь эти шаблоны… Закрой глаза.

Я сделала, как он просил. Я уже давно поняла, что лучше всего делать то, что хочет Тамура, иначе я рискую быть атакованной ложкой. Я не знаю, почему он так любил ложки. Я продолжала защищаться от его атак с закрытыми глазами.

– Как ты блокируешь мои удары? – драматично спросил Тамура. – Ты можешь видеть будущее?

– Я понимаю. Если ты можешь видеть закономерности прошлого, ты можешь предсказывать будущее.

– Да! За исключением…

Я подняла лапу, чтобы отразить удар, но ожидаемого удара не последовало. Я открыла глаза, когда Тамура сильно толкнул меня в грудь. Мои ноги запутались, я споткнулась и упала навзничь. Сссеракис сделал мой теневой плащ плотным, шипы вонзились в землю и остановили мое падение. Затем он поставил меня на ноги, и плащ снова свободно обвился вокруг меня.