Текст книги "Бьющееся Сердце Смертии (ЛП)"

Автор книги: Роберт Хейс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 31 страниц)

Таким образом, в ассамблее остался только один голос. Вероятно, самый важный из всех. Мезула. Ее голос мог изменить ситуацию. Сам по себе он значил не больше, чем любой другой, но голоса могли измениться. Это была Ранд, одна из наших богинь. Ее голос обладал бо́льшим влиянием, чем у кого-либо другого. Она скользнула вперед, возвышаясь над нами, претендуя на то, чтобы быть в центре внимания. Ее руки метались из стороны в сторону, а глаза, не мигая, смотрели на всех нас. Когда она заговорила, все погрузились в гробовую тишину.

– Здесь речь идет о преступлениях, гораздо более тяжких, чем гибель людей, – надменно произнесла она мягким, как шелк, голосом. – Сирилет Хелсене нанесла непоправимый ущерб Оваэрису. Она остановила Ро'шан посреди Одинокого океана. Жизненно важный торговый центр, который на протяжении тысячелетий обеспечивал страны богатством и необходимыми товарами. Он больше никогда не сдвинется с места. – Две ее руки повернулись в мою сторону, и она посмотрела мимо меня на Сирилет. – Она сделала это, уничтожив До'шан. Это преступление гораздо более тяжкое, чем любая гибель людей. Я голосую за ее казнь.

Я не могла позволить этому случиться. Не могла позволить им убить Сирилет на алтаре общественного одобрения. Им нужен был козел отпущения за все то дерьмо, через которое прошли жители Оваэриса? Что ж, они могли бы поискать его в другом гребаном месте.

– Я приказала ей сбросить До'шан с неба, – прокричала я ассамблее.

Кадира снова ткнула пальцем в свою дочь.

– И по всем правилам, мы должны были казнить тебя прямо рядом с твоей дочерью. Это удобно, что ты избавила себя от такой участи.

Я обратила свой сверкающий взгляд на королеву Полазии и приблизилась к ней на несколько шагов. «Удобно? Ты даже не представляешь себе, чем я пожертвовала, чтобы уберечь вас всех от Норвет Меруун». Конечно, им рассказали о том, как я победила Бьющееся сердце. Я все еще не была уверена, что кто-то из них действительно понял. Они поняли только то, что они не могут меня убить. Я была тюрьмой для гораздо бо́льшей угрозы, и в тот момент, когда я умру, эта угроза обрушится на них снова.

Кадира оттолкнула дочь и встала на дрожащие ноги, чтобы встретиться со мной лицом к лицу.

– У тебя здесь нет права голоса, Королева-труп. Это ассамблея для тех, у кого есть земля, правление и власть. У тебя нет ничего, и поэтому ты не имеешь права голоса.

Саммит снова превратился в безумный шум. Соберите в одной комнате кучу королей и королев, и они только и будут делать, что спорить о том, чья корона самая блестящая. Что ж, пришло время заставить их всех замолчать.

Я топнула ногой и выпустила геомантический импульс, от которого камень подо мной раскололся. Не слишком сильный, на самом деле, но вполне достаточный, чтобы они поняли, что я могу обрушить пол и убить их всех. Вполне достаточный, чтобы заставить замолчать всех дураков.

Сделай это. Мы покажем им всем.

– Королева Кадира высказала хорошую мысль, – крикнула я, отворачиваясь от женщины, чтобы обратиться ко всей ассамблее. – У вас должна быть земля, чтобы считаться королевой. Ну, у меня ее больше, чем у любого из вас. Я правлю целым миром.

Моя тень возникла рядом со мной, и мы с Сссеракисом заговорили в один голос:

– Я – последний лорд Севоари.

– Подземного мира? – спросил один из посланцев-пахтов.

Я пронзила его взглядом.

– Если ты хочешь его так назвать. Он принадлежит мне. Его земли – мои. Его жители и звери – мои. – Я бросила выразительный взгляд на Джамиса. – Его ресурсы принадлежат мне. Итак, у меня есть право голоса на этом собрании. И я буду говорить.

Я посмотрела на Сирилет. Моя дочь встретила мой сверкающий взгляд своими горящими глазами и улыбнулась мне. Тогда я поняла, что у нее вообще не было плана. Она была в ужасе, но в то же время была готова взять на себя ответственность, даже если это означало ее смерть.

Поэтому я повернулась к ассамблее и изложила свою точку зрения.

– Приговор. Вы пытаетесь судить Сирилет за ее преступления, как будто они новые. Как будто никто из вас не совершал худших преступлений. В чем заключаются ее преступления? Она убивала людей с помощью Источников? Как и ты, Кадира аль Рахаль. Не хочешь ли ты напомнить нам о своем Саде покаяния, где ты обращала людей в камень, чтобы заморозить их в последние минуты агонии? Такой жалкий, блядь, способ напомнить себе, что ты имеешь власть над их жизнью и смертью. Без всякой цели, кроме своей тщеславной потребности доминировать над другими.

Те, кто погиб от рук Сирилет, были преступниками и добровольцами, и они отдали свои жизни ради определенной цели. Благодаря их жертвам она узнала, как вернуть великий разлом в исходное состояние.

Великий разлом. Это ваших рук дело, Мезула. Вы с Джиннами проделали дыру в нашем мире и открыли Создателю, вашему Создателю, окно в Оваэрис, а затем провели свои жизни, прячась от него, как дети, прячущиеся в шкафу от разгневанных родителей. Сирилет спасла вас от этого. Спасла нас всех от опасности, которую создали наши боги, а затем спрятались от нее.

И не забывайте, что Сирилет также дала вам врата. Используя разломы, она создала революционную форму путешествий между нациями и континентами. Ро'шан, может быть, и остановился, но он также устарел. Спасибо Сирилет. Нам больше не нужно полагаться на летающий город для быстрой торговли. Я думаю, многие из вас уже начали извлекать выгоду из системы порталов.

– Она уничтожила Ирад, – закричала дочь Кадиры.

– Да. Она это сделала. Город разрушен. Десятки тысяч жизней унесены. Кто из присутствующих здесь может утверждать, что невиновен в подобных преступлениях? Вы, гарны, бесконечно сражаетесь, убивая друг друга тысячами. Как часто торговцы оказываются втянутыми в вашу жестокую борьбу?

И давайте не будем забывать о Полазии. В течение многих лет вы посылали наемников в Террелан, в Кадатт, в дюжину других стран, чтобы помочь им вести войны и дестабилизировать целые континенты. Сколько городов разграбили ваши наемники? Сколько людей было убито? Кадира, я видела руины Пикарра, и я знаю, что армия, превратившая этот город в руины, была в основном из Полазии. Сотни сражений, десятки войн, ты действительно думаешь, что твои руки чище, чем у моей дочери?

И вот снова ты, Мезула. Ранд. Наши боги. Сколько людей вы убили? Сколько жизней унесла за тысячелетия ваша вечная война? Сирилет может разрушить сотню городов, и все равно ее преступления будут каплей в море по сравнению с вашими.

Слабый аргумент, на самом деле. Одно преступление не оправдывает другое. Но я не пыталась заставить их оправдать преступления Сирилет. Я знала, что они этого не сделают. Не смогут. Но я хотела, чтобы они изменили наказание.

– Но вы все правы, – прокричала я сквозь нарастающий шум. – То, что сделала Сирилет, требует правосудия. Но вместо казни я предлагаю изгнание.

Гарн усмехнулся, и из его пасти вылетела струя слюны:

– Изгнание? Куда?

Джамис плавно вклинился в обсуждение.

– В единственное место, в которое мы могли бы ее сослать. В Подземный мир.

Как и следовало ожидать, толпа глупцов снова начала спорить. Некоторые были за это, лишь бы Сирилет была подальше от их народа. Другие, те ублюдки из Тора, которые громче всех кричали, продолжали настаивать на казни. Вот как далеко зашла их хваленая нелюбовь к телесным наказаниям; даже когда им предложили другой вариант, они все равно хотели убить Сирилет. Это был страх. Я чувствовала его вкус. Они боялись, что она нарушит условия изгнания, которые они на нее наложат.

На этот раз Мезула была единственной, кто привнес в толпу чувство порядка. Я думаю, она видела, что ситуация меняется к лучшему.

– Неприемлемо, – прорычала она, заставив всех замолчать. Когда богиня кричит, ты слушаешь. Конечно, когда богиня кричит, это доказывает, что она не совсем богиня. – Она слишком опасна.

И вот он. Такой сладкий вкус. Более острый и реальный, чем даже у тебя.

Мезула испугалась. Испугалась Сирилет. Я могла этим воспользоваться. Я шагнула к ней. Это было все равно что сунуть голову в пасть харкской гончей, но я отказалась отступать.

– Испугалась, Мезула?

Ранд повернулась ко мне так резко, что я чуть не вздрогнула. Все шесть ее рук окружили меня, глаза сверкали из-под ладоней.

– Я понимаю. Сирилет уничтожила До'шан. Что помешает ей сделать то же самое с Ро'шаном? Ничего. Ничего, кроме ее морали. Ее совести. Но, конечно, ты этого не понимаешь, так?

Мезула медленно скользнула вперед. Я была вынуждена отступить на шаг, чтобы она не раздавила меня.

– Ты считаешь себя выше возмездия, женщина-землянин? Помни, кто создал тебя. Я все еще могу изменить то, что я создала.

– Кто теперь угрожает? Вперед, Мезула, если ты думаешь, что сможешь. Я тебя не боюсь. Даже сломленная, та, кто от меня остался, сильнее, чем ты когда-либо была. – Я смотрела на нее еще несколько секунд, затем отвернулась.

Слезы Лурсы, того, что я повернулась спиной к разъяренной богине, было достаточно, чтобы мои внутренности превратились в воду. Сссеракис наслаждался моим страхом, мучил меня образами Ранд, спускающейся на меня, пока я стою к нему спиной. Но я привыкла к маленьким видениям своего ужаса и знала, что это такое. Ничего, кроме иллюзий.

– Изгнание, – громко произнесла я. – В Севоари. Или в Подземный мир, если вы действительно настаиваете на этом названии. Я предлагаю вам всем согласиться. Не забывайте, что за пределами великого разлома находится совершенно новый мир с бесчисленными ресурсами и возможностями. Если вы казните мою дочь, я позабочусь о том, чтобы ни один житель Оваэриса никогда не ступил ногой в Севоари, пока я жива. И, если кто-то из вас еще не слышал этого, я проживу очень долго.

Мезула встала на свой хвост, но Кенто внезапно оказалась рядом с ней и что-то ей прошептала. Остальные участники ассамблеи начали обсуждать то же самое. Возможность получить прибыль от Севоари вызвала у них интерес. Ничему так не обнажить фальшь служения государству из альтруистичных соображений, как звону монеток.

Лесрей медленно встала, ледяное спокойствие распространялось от нее так же неумолимо, как мороз, покрывающий ее ноги. В зале воцарилась тишина. Сучке нравилось, что она может это делать. Никто другой не смог бы заставить замолчать целый зал, просто встав.

– Я хотела бы изменить свой голос, – тихо прохрипела она. – Я голосую за изгнание. – И с этими словами она села.

И дальше все пошло по-другому. Торговый союз, конечно, был следующим, кто изменил свой голос. Я не питала иллюзий, что это было сделано из-за какой-либо лояльности ко мне или моральных соображений по поводу дела, которое я представляла. Союз хотел получить все богатства, которые Севоари мог им предоставить.

Мезула не изменила своего решения. Как и Тор, и Кадира. Но это не имело значения. Большинство проголосовало за снисхождение. Изгнание в Подземный мир, без права возвращения.

По правде говоря, я не уверена, что оказала Сирилет такую уж большую услугу. Да, ее жизнь была спасена, но это была жизнь в странном, недобром мире. Севоари – место приглушенного света, кошмаров и опасностей. Но это мой дом. Мой дом, каким он всегда был, в некотором роде, а теперь и ее дом.

Глава 44

В Севоари трудно судить о течении времени. Я часто ловлю себя на том, что заглядываю через свой странный портал в другой мир, в Оваэрис, и спрашиваю себя, сколько дней прошло с тех пор, как я была там в последний раз. Кажется, с каждой неделей я нахожу все меньше предлогов для поездки.

Отелия рассказала мне, что прошел год с тех пор, как мы победили Норвет Меруун. Год. Когда ты становишься взрослым, они пролетают так быстро, но для ребенка каждый из них кажется вечностью. В моем сознании мое детство длилось десятилетия. Хотя иногда мне трудно отделить свои собственные воспоминания от тех, что я впитала от призраков и Джиннов.

Севоари продолжает восстанавливаться после разорения, которое учинило Бьющееся сердце. Это происходит медленно. Бо́льшая часть его населения погибла, поглощенная Норвет Меруун. Даже сейчас это малонаселенный мир. Экосистема борется за выживание более крупных существ, по крайней мере, так говорит мне Сирилет. Это вопрос пищевых цепочек и биологии. Травы, деревья, насекомые и тому подобное должны сначала восстановиться, чтобы было достаточно пищи. Это приобретает смысл, когда она это объясняет. Мы импортируем многое из того, что нам нужно. На данный момент.

Между двумя мирами наладилась торговля. Все товары усиленно охраняются с обеих сторон. На Севоари есть много ресурсов, которых нет в Оваэрисе. Что делает их ценными. И наоборот, Севоари просто не может выращивать или производить много чего. Аббанов, например. Да, они по-прежнему остаются моими любимыми, но, хоть убей, я не могу заставить любую какофонию аббанов остаться в моем мире. Они бесконечно слоняются без дела, отказываются есть, медленно чахнут и умирают. Это расстраивает. Поэтому я импортирую стейки аббанов. Это роскошь, верно, но теперь я властелин целого мира. Думаю, я могу позволить себе некоторые вольности.

Это не обходится без испытаний. Сссеракис и я ведем ежедневную борьбу с Норвет Меруун. Она сидит внутри меня, дуется, размышляет, ждет своего часа. Она бессмертна и может ждать столько, сколько потребуется. И все, что для этого потребуется, – один-единственный день, когда мой ужас или я потеряем бдительность. Мы этого не сделаем. Мы не можем.

Некоторые войны никогда не заканчиваются. Не могут закончиться. Некоторые не должны заканчиваться никогда. Например, войны, в которых мы сражаемся сами с собой. Чтобы стать больше, сильнее, лучше. Или война, в которой мы сражаемся, чтобы выжить каждый день. Давая отпор ордам, нападающим на нас, разрывающим нас на куски. Крича нам, чтобы мы это прекратили. Я сражалась в этой войне каждый день своей жизни. Нет ни перемирия, ни отсрочки. Нет конца. Каждый день я надеваю броню, чтобы отогнать свои ненавистные мысли. Я беру в руки оружие, чтобы бороться с депрессией и тревогой, которые пытаются поглотить меня. И я сражаюсь. Я сражаюсь каждый день. Мне приходится. Ради моих друзей. Ради моей семьи. Ради жителей Оваэриса и Севоари. И ради себя.

Вечность – долгий срок.

Я построила свой новый город, свое средоточие власти, недалеко от Йенхельма. Он расположен приблизительно напротив Йенхельма через мир. Это позволяет мне наблюдать за Хардтом и его детьми, Тамурой и его школой. Да, сумасшедший старый Аспект открыл школу. Он преподает историю и рассказывает истории. Он выглядит счастливым. Как и Хардт. Этот большой человек учит своих сыновей, заботится о своей семье, да и о других тоже. Его жена, может, и мэр Йенхельма, но люди обычно идут к Хардту, когда у них возникают проблемы. Я не могу встречаться с ними лично так часто, как хотелось бы. Йенхельм теперь является частью Тора, и мне там не слишком рады.

Кенто навещает меня, когда может. Теперь, когда Ро'шан заперт в уединенном месте над океаном, она часто уезжает из города и иногда находит время, чтобы приехать в Севоари. Обычно она берет с собой Эсем. Я смирилась с тем, что Кенто никогда не назовет меня мамой и назовет не откроет Эсем, что я ее бабушка. Я также смирилась с тем, что это к лучшему. Мир не должен знать, потому что люди не будут относиться к ним по-доброму. Мне достаточно того, что я провожу время со своей старшей дочерью и постепенно знакомлюсь со своей внучкой. Она любопытная малышка, всегда все подвергает сомнению, отчитывает людей, когда они обращаются с ней как с ребенком. Она очень хорошо ладит со своей тетей.

Отелия навещает меня регулярно. Чаще, чем строго необходимо. Формально она является послом по связям между Торговым союзом и Севоари, и поэтому должна приезжать сюда, чтобы поддерживать торговые отношения и вести переговоры. Мы редко покидаем мою спальню, и наши переговоры проходят активно. Я думаю, Джамис знает. Я надеюсь, ему не все равно. Я надеюсь, его ранит то, что она предпочитает проводить свое время со мной.

Иштар жива. Я должна была догадаться, что изворотливая старая кошка слишком упряма, чтобы умереть. Я понятия не имею, как она пережила падение До'шана на землю. Я нашла ее блуждающей по Севоари, на плечах у нее была накинута шкура харкской гончей, в руке – обломок кости. Я спросила, как она выжила. Она просто посмеялась надо мной, назвала меня ужасной ученицей и заявила, что я не единственная бессмертная. Сейчас она живет здесь и называет себя моей советницей, хотя я не приглашала ее на эту должность. Я ценю ее советы, даже если они всегда заканчиваются оскорблениями.

В Севоари живут жители Оваэриса: земляне, пахты и даже несколько гарнов. Они живут недалеко от великого разлома, построили один или два города. Требуется особая храбрость, чтобы добровольно жить в мире кошмаров, но жители Оваэриса очень отважны.

Джозеф завершил свое паломничество в каком-то разрушенном храме в западной Ише. Он захватил его, и число его последователей продолжает расти, как и его могущество. Его называют Парагоном, Дарующим жизнь, Светом. Глупцы поклоняются ему, как какому-то новому богу. Хуже того, его последователи время от времени совершают паломничество в Севоари. Для них это своего рода священное путешествие, чтобы поклониться в доме Парии, Несущей смерть, Тьмы. Да, это, по-видимому, я. Все это чертовски драматично. Однако большинство из тех, кто приходит сюда, – идиоты, и кошмары моего мира убивают их. Так им и надо. Те, кто все-таки добирается до моих дверей, относятся ко мне с почтением. Они остаются, пока я не прикоснусь к ним, как будто даю им какое-то благословение, а затем уходят настолько счастливыми, насколько это возможно, без капли страха на лице. Мифология, религия, вера. Болезни, все три. Я понятия не имею, к чему стремится Джозеф, поощряя такое безумие. Может быть, однажды я отправлюсь в его храм, встречусь с ним лицом к лицу и потребую, чтобы он объяснился. Может быть. Правда в том, что я боюсь это делать. После всего, что он сделал со мной за эти годы, я боюсь снова приближаться к нему.

Кстати, о богах: Джинны наконец-то закончили чинить Оваэрис. По крайней мере, настолько, насколько они этого хотели. Мир изменился. Его все еще сотрясают редкие, но сильные шторма размером с континент. Он все еще разрушен и более свиреп, чем прежде. Но пригоден для жизни. Ленивые ублюдки, они сделали самый минимум, чтобы выполнить условия нашего соглашения. Хуже того, они начали восстанавливать себя. Это не быстрый процесс, но они используют знания, которые я им дала, и методы, ради открытия которых Железный легион уничтожил тысячи людей. Когда я родилась, в мире оставались только одна Ранд и один Джинн, последние из наших богов. Теперь уже есть четыре Ранд и четыре Джинна, и каждый год возрождается все больше. Нет, я не положила конец Вечной войне. Я дала ей новую жизнь.

Призраки продолжают стекаться в Севоари. Кажется, их притягивает великий разлом, и, как только они проходят через него, их влечет ко мне. Я распутываю их, поглощая их воспоминания и их силу. Это необходимо как для того, чтобы Сссеракис был достаточно силен – он держит Норвет Меруун, – так и для поддержания моей врожденной способности к хрономантии, чтобы я не старела. Чтобы я была бессмертной. Но это еще не все.

Некромантия всегда была малоизученной школой магии Источников. Насколько мне известно, я единственная, кто когда-либо был способен распутывать призраков, чтобы дать им окончательный и бесповоротный конец. Полагаю, я считаю это своего рода обязанностью. Бедняжки не заслуживают вечной полужизни, которую смерть навлекает на них. Поэтому я отпускаю их, беру их силу, даю им мир. Это заставляет меня чувствовать себя так… словно у меня есть цель.

Хотя это может сбить с толку. Сейчас во мне так много воспоминаний. Так много из них мне не принадлежат. Иногда я вспоминаю игрушку, которая была у меня в детстве, или любовника, с которым я однажды переспала, только чтобы понять, что это была совсем не я. Я боюсь, что однажды потеряюсь в воспоминаниях других людей.

Ба! Я знаю, это драматическая чушь! Но я действительно боюсь того дня, когда призрак одного из моих друзей найдет дорогу ко мне. Я знаю, что это произойдет. Надеюсь, это произойдет не скоро.

Мы с Сссеракисом становимся ближе с каждым днем. Хотя это не совсем так. Временами мне кажется, что барьер между нами рушится. Мы не одна личность, на самом деле нет, но и не две отдельные личности. Все гораздо сложнее. Я – Эска, мой ужас – Сссеракис, но вместе мы – нечто иное. Вместе мы – Королева-труп.

И остается Сирилет. Сирилет… скучает. Здесь, в Севоари, ей нечем заняться. Ей не хватает головоломок, которые она могла бы разгадать, и не хватает проблем, которые она могла бы причинить. И есть кое-что еще. Севоари – мой мир. А Сирилет не хочет жить в моей тени, она никогда этого не хотела. Она хочет своей собственной жизни, своих приключений. Своего собственного наследия. Она не понимает, о чем просит, но знает, что здесь этого не найдет.

Так что Сирилет играет с порталами. Создатель показал ей другие вселенные, и я не думаю, что моя дочь когда-нибудь будет счастлива, пока не поймет, как направить на них свой темный свет.

Белмороуз говорит, что историю творят невоспетые герои, но пишут ее хвастуны. Раньше я смеялась над этим, но теперь вижу, что это правда. Жители Оваэриса называют битву, в которой мы участвовали, Войной Королевы-труп. Война закончилась всего год назад, а они уже придумали вокруг нее небылицы в соответствии со своими желаниями.

В историях рассказывается о могущественной королеве Льда и Пламени, которая убила змея размером с континент. О гарне Опоро, мастере боя, который столкнулся с падающей горой и выжил. И о полудюжине других, большинство из которых я не смогла выделить из толпы. Ни в одной из историй не упоминается Трис Хелсене, который отдал свою жизнь, сражаясь с монстром, уничтожившим целую армию.

И ни в одной из историй, по крайней мере, в тех, в которых говорят о нежности, не упоминаюсь я. Королеву-труп никогда не превозносят как героя. О ее жертвоприношениях рассказывают только как о жадных попытках вырвать власть из более достойных рук. Ее битвы изображены как борьба с гораздо более великими героями, которых ей пришлось обмануть, чтобы победить. Пожирательница душ. Женщина-чудовище. Тьма, которая приходит на зов. Да, именно такой меня помнит мир, в котором я родилась. Не как героиню. Всегда только как злодейку.

Я – огонь и наводнение. Землетрясение и ураган.

Я – мор и война. Голод и дурное предзнаменование.

Я – тень, пришедшая в ночи, чтобы украсть ваших детей из их постелей.

Я – Эскара Хелсене. Королева-труп. Мать кошмаров и Повелительница Подземного мира.

Я – Смерть.