Текст книги "Долгий сон"

Автор книги: Ричард Райт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 29 страниц)

– И все же выбора нет, надо решаться, – отчаянным голосом сказал Тайри.

– В таком случае более подходящего человека, чем Макуильямс, не найти. Ни у кого другого не хватит пороху. – Врач покачал головой. – А что, если Макуильямс возьмет чеки, а после пойдет на сделку с тем же начальником – в каком мы тогда окажемся положении?

– По-вашему, совсем нет надежды, док?

– Очень возможно.

Тайри встал. Лицо у него подергивалось, губы дрожали.

– Если так, черт возьми, мне за это дорого заплатят! – Закричал он не помня себя. – Я их всех за собой утяну! Порешу эту белую пакость к чертям собачьим, а не поддамся! Богом клянусь!

Рыбий Пуп видел, что Тайри дошел до последней точки.

– Папа, – позвал он укоризненно.

Тайри выхватил пистолет и яростно потряс им в воздухе.

– Я не трус! Убью, и рука не дрогнет!

– Тайри! – прикрикнул доктор Брус.

– Я просто так не покорюсь, док, – неистовствовал Тайри. – Я двадцать лет щерил зубы, вкалывал как проклятый, гнул спину, наскребал по крохам, любую обиду глотал, какую человеку и пережить невозможно, – только чтоб чего-то добиться, а теперь отдай это все? Ну нет! Сдохну – не отдам!

– Сядьте, Тайри, – властно сказал доктор Брус. – Успокойтесь. Нате-ка вот, примите… – Он протянул Тайри таблетку и стакан воды. – В таком состоянии ничего толкового из ваших решений не выйдет.

Дико поводя глазами, Тайри проглотил таблетку и вдруг разразился судорожными рыданиями. Доктор Брус похлопал его по плечу.

– Вот так-то лучше. Вам сейчас полезно выпустить пар.

Рыбий Пуп сидел рядом, глядя, как сотрясается от слез тело Тайри, и ненавидел эти слезы, он знал, что плакать сейчас – последнее дело. Глория права, лучше им подобру-поздорову уносить ноги… Господи, как убоги их взгляды, их возможности, их надежды! Почему всякий час, отпущенный им на земле, должен быть горячечно прожит в пределах жизненного пространства, отведенного для них белыми? Он вдруг всеми силами души пожелал оторваться от этой тупой безнадежности, унестись от нее как можно дальше. Но едва только мозг его попытался охватить представление о чем-то ином, как в нем возникла пустота. Рыбий Пуп слыхал, как скитаются средь чужих народов евреи, как странствуют беженцы по белу свету, и только черные зимой и летом, в годину войны и в мирное время остаются на том же месте; приемлют законы, установленные белыми, или же норовят их обойти, но сами никуда не двигаются, разве что от одних белых хозяев к другим. Они привыкли воспринимать своих белых истязателей как неотъемлемую часть вселенной, как воспринимают деревья, реки, горы – или солнце, звезды, Луну… Ну что ж, раз уж их все равно не хватит на то, чтоб бежать, остается хотя бы разить вслепую что-нибудь – неважно что.

– Правда, покажем эти проклятые чеки Макуильямсу, – сказал Рыбий Пуп. – Все же лучше, чем ничего.

– И то верно, – сказал Тайри.

– А что нам еще остается? – сказал доктор Брус.

Теперь Рыбий Пуп совсем испугался: слишком быстро с ним согласились. С отчаяния он предложил им первое, что пришло в голову, и они ухватились за это. Хотя, с другой стороны, почему бы и нет? Любой поступок лучше, чем эта разъедающая душу неуверенность.

– Если отдавать, то лучше побыстрей, прямо сегодня. Пусть у Макуильямса будет время обмозговать это все, – сказал он.

– Я хоть сейчас готов, – сказал Тайри.

Доктор Брус помялся в нерешительности.

– А вы представляете себе, что это значит? Мы переносим сражение во вражеский лагерь…

– Да больше-то, милый человек, сражаться негде, – объявил Тайри.

– Если белые передерутся между собой, может, на нас не так навалятся, – вставил Рыбий Пуп.

Доктор Брус взял телефонную книгу и полистал ее.

– Вот его номер. Хотите, чтоб я позвонил?

– А как мы ему скажем? – спросил Тайри.

– Он, разумеется, слышал о пожаре, – сказал доктор Брус. – Скажу, что в этой связи мы имеем сообщить нечто, представляющее для него как для политической фигуры известный интерес.

Они помолчали. Они ставили на карту все, и им нужна была уверенность, что они ставят на верную карту.

– Интересно бы знать, – с расстановкой сказал Рыбий Пуп, – кто для этого Макуильямса хуже – черные или полицейские начальники, которые берут взятки?

– Пока это одному Богу известно, – сказал доктор Брус. – Придется самим выяснить. Можно предполагать, что пациент болен раком, однако полной уверенности не будет, пока его не разрежешь. Я – за операцию.

Тайри горько усмехнулся.

– Согласен, док. Пропадай все пропадом. Операция – так операция!

XXVIII

Доктор Брус набрал номер. Макуильямс оказался дома и с большим вниманием выслушал полные недомолвок объяснения доктора Бруса. Да, все это определенно представляет для него интерес, он хочет видеть погашенные чеки. Когда он мог бы повидаться с доктором Брусом и Тайри? Сейчас. Прямо сейчас. Хорошо, через полчаса он будет у них. Только говорить об этом никому не нужно. Доктор Брус повесил трубку.

– Сейчас приедет. Похоже, чрезвычайно заинтересовался, а впрочем – как знать.

– Ничего, сообща оно лучше, – решительно сказал Тайри. – Макуильямс – белый, и нам он не друг… Он – за то, чтоб у власти были честные люди, и все такое. Ладно, мы вручим ему это хозяйство и попросим передать большому жюри. А между прочим, я вот так уверен, что начальник от своего улова кое-что отваливал и своему начальству. Стало быть, если судить нас, значит, должны судить и всех остальных прочих, верно я говорю? А этого нам и надо.Не по той причине сгорела «Пуща», что кто-то нарушал пожарные правила, и женщины не потому занимались своим ремеслом, и народу не потому столько погибло. «Пуща» работала с дозволения закона, а закону за то платили. – Он понизил голос. – Конечно, нас это не избавит от тюрьмы, но только пускай и они, заразы белые, сядут со мной на одну скамью и тоже ответят суду. Оправдают их – значит, и я оправдан. Вины на нас поровну.

– Безумие чистой воды, – сказал доктор Брус. – Но другого выхода у нас нет.

Зазвонил телефон. Все трое переглянулись. Доктор Брус взял трубку.

– Доктор Брус у телефона. – Он помолчал, слушая, и бросил быстрый взгляд на Тайри. – Понятно, – промямлил он, блуждая глазами по комнате. – Мы посоветуемся и решим. Если да, мы у вас будем через полчаса. Если через полчаса нас нет, значит, не придем вообще. Все хорошо. – Он повесил трубку.

– Кто звонил? – спросил Тайри.

– Макуильямс. Говорит, что не может приехать. Что будет лучше, если мы сами приедем к нему…

– Никуда я не поеду! – вскричал Тайри. – Как все они, белые, так и этот себя ведет. Подумал получше – и сдрейфил.

– Уверяет, что крайне заинтересован, – сказал доктор Брус, потирая висок. – Что-то я тут не понимаю. – Он с озадаченным видом прикрыл глаза. – Чеки-то ему нужны, как видно. Почему же он не хочет приехать за ними?

– Ловушка, думаете? – спросил Рыбий Пуп.

– Все может быть, – сказал Тайри. – Белые не зовутниггеров к себе домой. Если уж кто к кому приезжает, то белые – к нам.Я вот у мэра в доме отродясь не бывал, а он у меня – сколько разов.

– Вообще говоря, можно отказаться от этой затеи – или положиться на судьбу и ехать, – подытожил доктор Брус. Он посмотрел на часы. – Спасибо еще ночь на дворе. А то знаете, в каком шикарном районе у Макуильямса дом. Сам начальник полиции живет неподалеку. – Он скривился, оскалив зубы. – А может, и правда, продать все, сжечь эти подлые чеки да махнуть отсюда к чер…

– Некуда бежать, док, – сказал Тайри. – Нас повсюду достанут.

Воцарилась тишина, такая глубокая, что каждому было слышно, как дышат другие. Изредка кто-нибудь беспокойно менял положение, шурша ногами по ковру. Неожиданно на крышу обрушился ливень, и они вскинули головы на резкий стрекот дранки. Доктор Брус закрыл окна, и в тот же миг темноту прочертила молния и по небу от края до края раскатился грохот и, урча, замер вдали. Словно в ответ ему на столе затрещал телефон, и все трое вздрогнули. Доктор Брус взял трубку.

– Доктор Брус слушает.

– …

– Одну минуту, мистер Макуильямс. – Он прикрыл ладонью трубку. – С вами хочет говорить, Тайри.

– Дайте-ка сюда, – сказал Тайри. Он приложил к уху трубку. – Добрый вечер, мистер Макуильямс.

– Я вас жду, – сказал Макуильямс. – Вместе с бумагами.

– Да это самое, мистер Макуильямс… Хе-хе! Мы ведь, знаете, черные, – напомнил Тайри смиренно. – Лучше бы вы к нам приехали.

– Почему, не понимаю?

– Вот и я не понимаю, зачем это вам, чтоб в ваш дом посреди ночи ввалилась орава черных? – грубо спросил Тайри.

– Чего вы боитесь? – спросил Макуильямс. – Я – не боюсь. Приезжайте.

У Тайри открылся рот. Никогда еще с ним так не говорил ни один белый.

– Так вы полагаете, это будет ничего, мистер Макуильямс?

– Приезжайте, Тайри, – плавно лился из трубки голос Макуильямса. – Но должен вас честно предупредить. Я не за васбуду драться, Тайри. Я ведь знаю, какая о вас идет слава. Я буду драться за справедливость в нашем городе. Готовы ли вы довериться мне на такомосновании?

Тайри моргнул.

– За кого,сэр, простите, вы будете драться?

– За справедливость, – сказал Макуильямс. – Буду отстаивать правосудие в этом городе.

Тайри раздумывал. Этот белый отстаивает правосудие и не желает драться за него. Он, Тайри – «ослушник», он живет как бы вне закона. Но он – черный, и сейчас правосудие преследует его, пытаясь отнять у него свободу. Так не удастся ли ему то же самое правосудие натравить и на полицейского начальника?

– Думается, надо ехать, – прошептал Тайри доктору Брусу.

– Как скажете, Тайри, – вздохнул доктор Брус.

– Сейчас приедем, мистер Макуильямс, – проговорил Тайри в трубку. – До скорого свиданьица.

Он встал и похлопал себя по карману, в котором лежал пистолет.

– Хочешь тоже поехать, Пуп?

– Я, папа, буду все время при тебе, никуда не уйду, – сказал Рыбий Пуп.

– Выводите машину, док, – обратился Тайри к доктору Брусу. – Мою больно хорошо знает полиция.

Вскоре они уже неслись в машине доктора Бруса по мокрым от дождя ночным улицам. Рыбий Пуп пытался привести в порядок свои мысли. Правильно они сейчас поступают, нет? И тут же с отчетливостью осознал, что в их жизни таких понятий, как «правильно» или «неправильно», не существует. В жизни надо драться – драться, чтобы тебя не убили, не бросили за решетку, не поставили в нестерпимо позорное положение. У Тайри и доктора Бруса есть лишь один выбор. Либо так – либо бежать.

– Вот он, его дом, – показал доктор Брус.

– Машину поставьте тут, – посоветовал Тайри. – Дальше дойдем пешком. – Он помедлил. – С черного хода зайдем, как полагаете?

– Зайдем с парадного, – сказал доктор Брус.

Они подошли к дому и поднялись на каменное крыльцо.

– Уж если войдем, обратно пути не будет, – предупредил врач.

– Чего там, раз надо, значит, надо, – сказал Тайри. – Звони, Пуп.

Рыбий Пуп поднес палец к белой кнопке звонка, но нажать не успел – дверь уже распахнулась.

XXIX

На пороге стоял Макуильямс, и Рыбий Пуп со смутной тревогой ощутил сердечность и прямодушие, которыми веяло от этого человека. Макуильямс был без пиджака, в одной рубахе, высокий, в очках, лет сорока на вид.

– Прошу ко мне в кабинет, – пригласил он, и первым пошел по коридору.

Рыбий Пуп никогда до сих пор не бывал в доме белого и чувствовал себя не в своей тарелке. Он поплелся за Тайри, который шел, не отставая от доктора Бруса. Макуильямс сел за письменный стол.

– Садитесь, пожалуйста, – сказал он.

– Благодарю, – сказал, садясь, доктор Брус.

Рыбий Пуп пристроился подле Тайри на диванчике, сбоку от стола.

– Это Пуп, мистер Макуильямс, мой сын.

Макуильямс кивнул и, нахмурясь, вышел из-за стола.

– Я, вероятно, представляю себе, что вам нужно, – начал Макуильямс, – но я хочу быть уверен. Прежде всего я – адвокат, это моя специальность. Вы желали бы нанять меня своим защитником или как?

Доктор Брус и Тайри переглянулись.

– Да я как-то не знаю, сэр, – пробормотал Тайри.

– Если вы не знаете, кто же тогда знает? – спросил Макуильямс.

– Придется, видимо, с вами говорить без утайки, сэр, никуда не денешься, – сказал Тайри, не ведая, сколько цинизма в его вкрадчивых словах. – Вы насчет пожара в «Пуще» слыхали?

– Если верить тому, что пишут в газетах, на пожаре погибли от удушья сорок два человека. Кажется, имели место серьезные нарушения противопожарных правил, – сказал Макуильямс.

– Так вот послушайте, сэр, как оно все обстоит. «Пущу» содержали мы с доком, – начал Тайри. – Как вы есть адвокат, то вам можно начистоту рассказать, на чем у нас все держалось. «Пуща» давала хорошие деньги. И работала с дозволения начальника полиции…

– Вы доказатьэто можете, Тайри? – резко прервал его Макуильямс.

– Доказательство – вот оно, – сказал Тайри, показывая ему пакет.

– То есть чеки, которые вы давали полицейскому начальнику?

– Да, сэр.

– За что?

– А чтоб он давал нам делать, что хотим, – сказал Тайри.

– И что же вы делали? – спросил Макуильямс. – Только слушайте, вы здесь не на допросе. Вы не обязаны отвечать.

– Сейчас уже скрывать не имеет смысла, – пробурчал Тайри, раздосадованный тем, что вынужден пускаться в подробности. – Сейчас остается говорить одну чистую правду, больше ничем не поправишь дело… Начальник не мешал «Пуще» работать, не беспокоил нас – понимаете?

– Он ведь знал, что там у вас происходит, да? – спросил Макуильямс.

– Да, сэр. Знал.

– Ну и что же там происходило?

– Девочки там работали, работали круглые сутки, – вполголоса отвечал Тайри. – Это самое… Обслуживали мужчин… Заправлял заведением Брюхан, получал с девочек деньги. А когда пожарники подымали шум насчет нарушений, начальник затыкал им рот.

– А сколько он брал за услуги? – спросил Макуильямс.

– Сто долларов в неделю, сэр.

– Ого! – Макуильямс изумленно присвистнул и снял очки. – А за что еще он с вас получал?

– Еще, сэр, есть одна женщина, Мод Уильямс. Она, как бы это выразиться, содержит квартиру. С девочками… С этого заведения начальник от меня получал полсотни в неделю…

– А еще?

– Ну еще десять долларов для него набегало с четырех других заведений. И если где игра шла по большой – нет-нет да и тоже подкинешь ему. В покер, знаете, или в кости…

– Дайте-ка сюда эти чеки, – сказал Макуильямс.

Тайри подал ему пакет. Макуильямс надел очки и стал рассматривать продолговатые листки бумаги.

– Они что, выписаны на его имя? – спросил Макуильямс.

– Ага, сэр. Это его доля.

– Как же у него хватило глупости принимать чеки?

– А он мне верил, сэр. – Тайри скромно улыбнулся. – Как-никак я ему двадцать годков был другом.

Макуильямс стал внимательно рассматривать чеки с обратной стороны.

– Даже расписывался собственным именем, – заметил он с удивлением.

– А кто ему без подписи выдавал бы деньги?

Макуильямс сосредоточенно изучал один чек за другим.

– Здесь платежи за пять лет, м-м?

– Да, сэр. Но шло у нас с ним так десять лет.

Макуильямс сгреб чеки в стопку и посидел в молчании, глядя то на Тайри, то на доктора Бруса. Наконец его взгляд остановился на их спутнике.

– Ваш сын тоже замешан в этом?

– Куда ему, сэр. Ему еще семнадцати нету. Он просто работает у меня.

– Поразительно, что в цветной части города существуют столь прибыльные заведения, – сказал Макуильямс.

– Как же, сэр, у нас, ниггеров, денежки водятся, – подтвердил Тайри.

– Почему вы употребляете слово «ниггеры»? – спросил Макуильямс.

– Да я это… хе-хе! – забормотал Тайри, глуповато посмеиваясь. – Так уж, знаете, говорится, сэр.

– А эти девушки, которые, как вы выражаетесь, у вас работали, – из них кто-нибудь погиб на пожаре?

– Да, сэр. Человек десять.

– Что представляли собой эти девушки?

– Да ничего особенного, сэр. Просто бедные девочки, вот и все.

Макуильямс потер ладонью лицо и покрутил головой.

– Сколько вы получали с них?

– Что заработают на клиентах, из того половина шла нам, – объяснил Тайри.

– За что же это?

– Так ведь мы смотрели за ними, сэр. Брюхан то есть смотрел.

– Что вы имеете в виду под словом «смотрели»?

– Заботились о них, не давали в обиду. Если какую заберут, вызволяли на свободу. Тут пособлял начальник полиции…

– Была у этих девушек возможность при желании покинуть «Пущу»?

– Как же, сэр. Конечное дело. Только у них не имелось такого желания.

– Мне лично глубоко отвратительна мысль о купле и продаже, когда речь идет о женщинах, – медленно сказал Макуильямс, – независимо от цвета кожи или…

– Так ведь, не будь нас, был бы еще кто-то. Бизнес, как всякий другой. Ему, сэр, нельзя положить конец. Он все едино будет продолжаться. Ну а мы его вроде как упорядочили, чтобы все, знаете, солидно, основательно… – Чувствуя, что ступил на зыбкую почву, Тайри торопливо прибавил: – Никогда такого не было, сэр, чтоб, к примеру, в «Пуще» обобрали пьяного клиента. Притом и док смотрел за девочками по своей части…

– Все они были здоровы, – не поднимая глаз, сказал доктор Брус.

– Чего же вы хотите от меня? – спросил со вздохом Макуильямс.

– Хотим, сэр, чтобы вы передали эти чеки большому жюри. Мне после этого несдобровать, но мне так и так несдобровать. Три раза я давал большому жюри неверные показания, так что, выходит, я уже виноват как лжесвидетель. Но пусть меня лучше за это судят, чем за непредумышленное убийство… Начальник полиции говорит, продай все, чем владеешь, деньги давай мне, и тогда я тебя выручу. Только не верю я ему, мистер Макуильямс. С какой ему радости выручать меня, когда он уже приберет к рукам мои деньги. Так не бывает…

– Вы что, намерены показать на своих сообщников? – спросил Макуильямс.

– Совершенно верно, сэр, – сказал Тайри.

– Начальник полиции брал взятки, этому есть доказательства, – негромко сказал Макуильямс, – но ведь кто-то и давал ему эти взятки?

– Да. Я давал, – твердо сказал Тайри. – Без взяток такие заведения, как «Пуща» или квартира Мод Уильямс, не продержатся и дня…

– Подкупать представителей власти противозаконно, – сказал Макуильямс.

Тайри прищурился.

– Так ведь белый человек – это и естьзакон.

– И тем не менее подкупать его противозаконно, – настаивал Макуильямс.

– Но он же брал взятки, этот белый, – доказывал свое Тайри. – Есть один закон – закон белых,другого нету… Вы говорите, давать взятки – это против закона, но ведь белые их берут!

– А теперь, стало быть, вы не желаете, чтоб белые вымогали у вас деньги? – спросил Макуильямс.

– Почему только мы одни должны пострадать и идти за решетку? – спросил в свою очередь доктор Брус.

– Справедливый вопрос, – сказал, кивая, Макуильямс. – Однако неужели вы не сознаете, что поступали нечестно?

– А нам не оставалось ничего другого, – запальчиво сказал Тайри.

– Для суда это не довод, – сказал Макуильямс.

Тайри встал и посмотрел ему в лицо.

– Белые устанавливают законы, а когда надо от нас поживиться, сами же позволяют их нарушать, – сказал он.

– Это не меняет дела, – сказал Макуильямс. – Вы все-таки нарушили закон.

Рыбий Пуп видел, что отец накален до предела и едва сдерживает распирающее его ожесточение. У Тайри тряслись руки. Что за человек этот Макуильямс? С ним он или против него? Заладил одно и то же: закон да закон! Закон – это начальник полиции, этот закон разговаривает, как все люди, он способен действовать, ему можно дать взятку. Когда тебе что-то нужно, ты обращаешься к белому, белый отвечает «да» или «нет» и говорит тебе, сколько это будет стоить.

– Как же так, ведь я платил белым, —в недоумении упорствовал Тайри.

– Это не имеет значения, – стоял на своем Макуильямс. – Преступно братьвзятки, и не менее преступно их давать.

– Я – не преступник, – возмутился Тайри.

– А кто же вы? – спросил Макуильямс. – Вы сами только что признали…

Тайри сжал кулаки; он вышел на середину комнаты, стал, и слова хлынули из него неудержимо и буйно, точно поток воды, несущийся по камням:

– Мистер Макуильямс, я не преступник. Я – черный.Черные – не преступники. У черных нет других прав, кроме тех, какие они себе покупают.Вот вы говорите, с моей стороны нечестно покупать себе права. А как, по-вашему, нам, черным, иначе жить? Мне нужна жена. Нужна машина. Нужен дом, жилье. У белого все это есть. Почему же тогда у меня не должно быть? А когда я это себе добыл – тем средством добыл, какое только и есть у меня, – вы говорите, я преступник. Мистер Макуильямс, если нам, черным, не покупать себе правосудие у белых, то нам его вовек не добиться. Какие у меня права? Да никаких! И у отца никаких не было, и у отцова отца сроду тоже – и у него вот, у сынка моего, нет и не будет никаких правов, если он себе их не купит. Послушайте, мистер Макуильямс. Сколько годов я покупал себе у белых права, чтоб завести свое дело! У меня есть дом. Есть машина. А теперь те же люди, кто мне продавал мои права, говорят – отдай нам все свои деньги… – Тайри задохнулся от подобной несправедливости, гнев на мгновение лишил его речи. – Меня загнали в мышеловку, черт возьми! Да, сэр, загнали! – Он уже кричал в голос. – Но и они попадут в мышеловку вместе со мной! Я им не позволю себя выдоить досуха! Я скорей жив не буду – слышите? Мистер Макуильямс, я не имею права голосовать на выборах. Ни на одной выборной должности в городе вы не найдете черного. Мы бессильны, и, чтоб иметь хоть какую-то защиту, нам остается ее только покупать. Возможно, я и преступник, но кто сделал из меня преступника? Кто брал взятки? Законная власть. А власть – белая. Я вот живу в Черном городе, это белые его так окрестили… Не я, мистер Макуильямс, придумал Черный город. Его придумали белые. Хорошо. Я говорю: «Пусть так». Но, черт возьми, дайте же мне житьв Черном городе! И не говорите, что я преступник, если живу так, а не по-другому, потому что по-другому мне не прожить. Ясное дело, я поступал не по правде. Только моя неправда – она правильная; когда человек делает не по правде, потому что иначе ему не прожить, тогда неправда и есть самая правда… Зато от меня никто еще в этом городе не видел худа. Вы поспрошайте-ка у белых в муниципалитете. Всякий скажет, Тайри – честныйчеловек. Я держу слово. Сказал, что буду каждую субботу выкладывать этому чертову начальнику сто девяносто монет, – и выкладывал.У девок, у картежников отбирал – и отдавал ему. А он брал и говорил спасибо. А теперь, когда я через этот пожар вроде как оказался в виноватых, он хочет забрать у меня все деньги. Так нет же, дьявол. Как Бог свят, не видать их ему! Я его сперва прикончу своими руками. Вот оно как, мистер Макуильямс. Я на вас не обижаюсь. Просто вам надо знать, как все есть на самом деле. Что вам проку со мной толковать насчет закона да правосудия. До меня это все никак не касается. Если б закон действовал по справедливости, не сидел бы я сейчас у вас в доме и не вел бы такие разговоры… Разве мои слова не понятны, мистер Макуильямс? Ну да, вот так я живу. Приходится, потому и живу. Нет, я не жалуюсь. Я принял закон белого человека и жил по нему. Это плохойзакон, и все же я к нему приноровился с толком для себя, для своей семьи, для сына… Так не говорите же мне, чтоб я взял и отдал это все. Не отдам! Никогда не отдам, что добыто потом и кровью!

Тайри замолк с сухим рыданием и сел. Первый раз слышал Рыбий Пуп из отцовских уст слова о позоре и славе своего народа, о его унижении и гордости, отчаянии и надежде. Почему, почему не сказал ему все это Тайри прежде? Почему должен был его сын дождаться минуты смертельной опасности, чтобы узнать правду о своем отце? Он увидел, как, приоткрыв рот, впился в Тайри взглядом Макуильямс, как во все глаза, словно видя впервые в жизни, смотрит на него доктор Брус.

– Боже мой. – Макуильямс со вздохом снял очки. – Я никогда не представлял себе это все в таком свете.

– А мы со всем этим живем изо дня в день, – сказал Тайри.

– Вы разделяете эти взгляды? – спросил Макуильямс доктора Бруса.

– Я врач, сэр, – сказал доктор Брус. – Однако думаю, что изложить суть дела с таким блеском я не мог бы.

– Тайри, я не хочу сделать вам ничего дурного, – сказал Макуильямс. – Вы должны мне поверить.

– Мне, мистер Макуильямс, тогда сделали дурное, когда родили на свет в Миссисипи с черной кожей и пустым брюхом, – с горечью сказал Тайри.

– Я могу поступить, как вы хотите, – сказал Макуильямс. – Не могу только поручиться, что это не поставит вас в еще худшее, чем теперь, положение. В этом-то и весь вопрос. В глазах закона вы виновны в не меньшей мере, чем другие. После того, что я услышал от вас, мне понятно, почему вы так вели себя. Но с точки зрения закона это не оправдание. Я готов признать, что ваш народ довели до крайности. Сначала было рабство, потом – ненависть белого к освобожденному рабу. Ваш народ вынужден был приспособиться, притерпетьсяк нетерпимомуположению вещей. С этим мы и столкнулись в данном случае. К сожалению, нужна поистине Соломонова мудрость, чтобы распутать этот клубок. Ваши оправдания обоснованны. Но что я могу тут поделать? Допустим, я выведу наружу эту грязь. Допустим, начальника полиции прогонят со службы. Но вы-то будете в опасности!

– Мы и так уже в опасности, мистер Макуильямс, – тихо проговорил Тайри.

– Пускай хотя бы судят всех виновных, не только черных, – сказал доктор Брус.

– Согласен, – сказал Макуильямс. – Хотя, признаться, это странный способ добиться справедливости… – Он посмотрел на Тайри долгим, пристальным взглядом. – Извините, что я спросил, почему, говоря о своих, вы употребляете слово «ниггеры». Теперь я, по-моему, знаю.

– Кто же мы, как не ниггеры, если ничего не можем делать свободно, – сказал Тайри.

– Говорят, бандиты из муниципалитета уже пытаются оказать давление на большое жюри, – сказал Макуильямс. – Кстати, полицейский начальник – человек опасный. Он ни перед чем не остановится. – Макуильямс встал.

Тайри, Рыбий Пуп и доктор Брус последовали его примеру.

– Что ж, спасибо, что приехали, – сказал Макуильямс.

Когда они вышли на улицу, все еще шел дождь. В молчании они двинулись в сторону Черного пояса.

– Ну как вам Макуильямс, Тайри? – спросил доктор Брус.

– Ха! Занятный человечек, для белого, – сказал Тайри.

– Дурного-то он нам не желает, – сказал Рыбий Пуп. – Да может ли он нам помочь?

– То-то и оно. – Тайри вздохнул.

Рыбий Пуп и Тайри вышли из машины врача и стали под дождем.

– Худо ли, хорошо ли, а мы ответили на удар, – сказал Тайри.

– Да-а, – протянул врач. – Но теперь будьте осторожны.

– Еще бы. Ну, всего, док.

– Спокойной ночи, – крикнул Рыбий Пуп.

Когда они приехали домой, Тайри сказал с нежностью:

– Давай-ка мы с тобой, сынок, выспимся. Думается, это нам не помешает.