Текст книги "Прах и безмолвие (сборник)"
Автор книги: Реджинальд Хилл
Жанр:
Криминальные детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 47 страниц)
– Филип Свайн очень интересный, чтобы не сказать сложный, человек, – проговорил Иден Теккерей. – Я удивлен, что вы не были прежде знакомы с ним, Эндрю.
– Были. Он тот самый подрядчик, который как может поганит нашу автостоянку, – ответил Дэлзиел.
– Я имею в виду не только деловое знакомство. Поскольку вы являетесь идентичными светилами в нашей социальной галактике, я ожидал бы скрещения ваших орбит значительно раньше.
Дэлзиел усмехнулся. Изящные издевки Теккерея нравились ему не меньше, чем адвокату – его гораздо менее утонченные, но более веселые шутки. На первый взгляд могло показаться, что в этих двух людях нет ничего похожего, но это было лишь внешнее различие. Под маской вкрадчивого главного владельца фирмы «Теккерей, Амберсон, Мэллор и Теккерей» скрывался хитрый, безжалостный и даже не признающий законов человек, совсем такой, как Дэлзиел.
– Теперь вот скрестились, – сказал толстяк. – А раньше на перекрестках виселицы ставили. Так что же в нем интересного, кроме того, что он застрелил свою супружницу?
– Эндрю, будь любезен. Понимаю, ты оговорился, но тебе и правда следует быть повнимательнее.
– Да я самый внимательный парень из тех, кого встретишь летом на ярмарке в Скарборо, – возразил Дэлзиел. Но говоря это, он улыбался. Важно спровоцировать противника обвинением. Он все еще держал в секрете содержание своего свидетельского показания. А с другой стороны, для равновесия умолчал пока и про показания Уотерсона, равно как и об его исчезновении.
– Самоубийство миссис Свайн лишь эпизод из долгой трагической истории этой семьи, – вернулся к началу их разговора Теккерей. – Это же Свайн из Куртуайта, ты знаешь об этом?
– Я знаю, что он там живет. Я думал, он просто провинциал с американкой-женой, которая чокнулась на деревенской жизни.
– В этом есть небольшая доля правды, – признал Теккерей, поднимая к свету свой стакан, чтобы полюбоваться гранями хрусталя и ненароком обратить внимание собеседника на то, что стакан пуст. Дэлзиел шутливо застонал и наполнил его виски «Айлей» двенадцатилетней выдержки, бутылку которого он извлек из своего стола специально к приезду адвоката.
– Как мило. Да, Свайн по воспитанию, да и по наклонностям типичный житель провинциального городка. Но Свайны жили в Куртуайте со времен Елизаветы I. Они скорее мелкопоместные дворяне, нежели трудолюбивые фермеры. Действительно, они всегда если и не отлынивали от работы, то вели хозяйство достаточно неумело. Но были весьма преданы родным местам. Они вечно залезали в долги, несколько раз даже теряли свою ферму, однако каким-то образом им удавалось заполучить ее обратно. По милости судьбы, несмотря на то что очень немногие из Свайнов умели вложить средства в надежное дело или заняться стабильным бизнесом, род их постоянно пополнялся людьми изобретательными и предприимчивыми, что в самый последний момент всегда спасало семью от полного разорения.
– Отменными пройдохами, хочешь сказать, – вставил Дэлзиел.
Теккерей вздохнул и проговорил:
– Я хочу сказать то, что хочу сказать, Эндрю. Так вот, Филип появился на свет в последний период процветания семьи, который пришелся на первые послевоенные годы.
– Время спекулянтов и мошенников, – проворчал Дэлзиел. – Извини. Продолжай.
– Его брат Том должен был унаследовать ферму, а Филипа отправили учиться бизнесу в колледж. Решение это было вызвано скорее предрассудком, нежели трезвым расчетом. Наклонности у Филипа были сугубо технические, и что-то связанное с инженерным образованием подошло бы ему куда лучше. Но, я думаю, его отец надеялся, что, положив его на жертвенный алтарь коммерции, он наконец умилостивит Маммону, и для семейства Свайнов начнется эра благоденствия.
– Ох, и красиво говоришь, – сказал Дэлзиел, наполняя опять стаканы. – Ты поэтому столько берешь за услуги?
– Да, это помогает. Так на чем я остановился? Ах да. Филип учился хорошо, хоть звезд с неба и не хватал. Влияние и связи его семьи помогли ему найти работу в компании «Атлас Тайлер», которая, как ты, вероятно, помнишь, в семидесятые годы успешно производила замену старого электрооборудования новейшей электроникой. Проработав там пять лет, Филип все еще считался перспективным молодым специалистом, когда их поглотила американская фирма «Делгадо интернэшнл», заинтересованная в выходе на европейский рынок.
– Делгадо. Постой-ка, он называл свою тещу миссис Делгадо.
– Очень может быть, Эндрю, потому что ее зовут именно так, – любезно подтвердил Теккерей. – Да, он женился и вошел в семью, пусть даже как представитель младшей линии. Он и Гейл встретились, когда американцы послали группу своих новых работников в головной офис в Лос-Анджелесе на курсы переквалификации. Они влюбились друг в друга. Без сомнения, семья осмотрела его со всех сторон и пришла к выводу, что будет совсем неплохо прибавить семейные узы к финансовым, связывающим их с «Атлас Тайлер». Они дали свое согласие на брак. Когда молодые вернулись в Англию после медового месяца, Филип приступил к служебным обязанностям, уже значительно продвинувшись по служебной лестнице. А в это время на «Москоу-Фарм» умер его отец, братец же Том умудрился пустить семейное дело под откос. Надо было суметь прогореть на фермерстве, когда Общий рынок буквально платил фермерам за то, чтобы они не расширяли производства, но Том был худшим из Свайнов.
– Сомневаюсь, – пробормотал Дэлзиел.
– Ради Бога, Эндрю! Я тебе все это рассказываю, чтобы ты понял, какой достойный и добропорядочный гражданин мой клиент, – обрезал его Теккерей.
– Да? А я думал, ты мне все это так долго и нудно рассказываешь, чтобы бутылку прикончить. Кстати, не слишком-то хорошо можно подумать о семейном адвокате, который допускает, чтобы его клиенты – эти Свайны – попадали в разные серьезные передряги.
– Я не могу не принять твой упрек. Но Свайны нередко бывают очень скрытными в вопросах, касающихся денег, – нахмурился адвокат. – Сомневаюсь, что даже сам Филип был достаточно осведомлен о том, насколько плохо шли дела на ферме, хоть я и знаю, что он вкладывал в нее средства, помогая Тому по мере своих возможностей. Но в конце концов бедняга Том не выдержал, пошел в сарай и вышиб себе мозги. Поэтому ты, вероятно, понимаешь, каким убийственным ударом оказалась для моего клиента эта новая трагедия.
– Да, трудновато ему пришлось, – согласился Дэлзиел с притворной жалостью. – И таким образом Фил получил ферму, да?
– Да, но это наследство не были вожделенным, потому что сулило одни неприятности. Все, что возможно заложить, заложили, строения были в ужасном состоянии. Привести в порядок ферму на жалованье Филипа не представлялась реальным, но, по счастью, его жена получила немалое приданое, а ее представления о семейных корнях заставили ее делать щедрые долларовые вливания до тех пор, пока «Москоу-Фарм» не стала местом, пригодным для жизни женщины из Калифорнии. Думаю, это были самые счастливые годы их супружества. Она с неподдельной радостью занималась оформлением интерьера их дома, разумеется, при помощи кредитной карточки. А он с наслаждением окунулся в проектирование и в работы по переоборудованию и частичной перестройке помещений.
– А как насчет фермерства?
– В круг его технических интересов не входило то, что мычит или растет на грядке. Но за землю он держался. Глядя на то, как город наступает на эту деревню, это было весьма мудро с его стороны. Для нынешнего правительства создание зеленого пояса города стратегически важный маневр – он поможет им выжить. Как только вся восточная часть деревни отойдет к городу, встанет вопрос о том, чтобы просить владельца «Москоу-Фарм» продать его земли в западной части, и цена на них просто взлетит.
– Все правильно, – согласился Дэлзиел. – Так вот, мы имеем Филипа Свайна, у которого хорошая работа, родовое гнездо, полностью модернизированное, перспективные земли, которые обещают сильно подорожать в обозримом будущем. Каким же образом так случилось, что он закончил подрядчиком-строителем, у которого проблемы с наличными средствами?
Теккерей отпил глоточек виски и подумал, почему все-таки Дэлзиел так ужасно вульгарен. На столе толстяка зазвонил Телефон. Он поднял трубку, послушал и сказал:
– Ты уверен? Вот черт! Ну ладно, засунь его во вторую. Я сейчас спущусь.
– Плохие новости?
– Зависит от того, как посмотреть на это дело. Так что случилось, когда Делгадо решили свернуть дело в Британии?
– Припоминаешь?
– Ну! Пять сотен безработных. Еще два года назад все газеты об этом трубили, – кивнул Дэлзиел. – И вроде тогда еще прошлись хорошенько по поводу американцев-мошенников?
– Именно так. Делгадо действительно вели нечестную игру. Вплоть до самого объявления о закрытии все думали, что они собираются увеличить капиталовложения в свой британский филиал, а не перенести его в более дешевую Испанию. Ходили слухи о том, что компания собирается прибрать к рукам еще какую-то фирму в Мильтон-Кейнс. Конечно, доказать, что эти слухи распускались самими Делгадо, было невозможно. Но факт, что они сорвались с места и были таковы еще до того, как профсоюзы узнали, какой их постиг удар.
– Но Свайн избежал его?
– Да. Свайн получил компенсацию, как все совладельцы. Он разделял присущую всем Свайнам страсть – стать хозяином «Москоу-Фарм» и своей собственной жизни. Будучи приверженцем премьер-министра Тэтчер, он последовал ее призыву и решил открыть свое небольшое дело. Он выбрал строительство, во-первых, потому, что, приводя в порядок ферму, открыл в себе талант к строительному делу, а во-вторых, в этом выборе определенную роль сыграл Арнольд Стринджер.
– Это тот здоровенный рыжий парень, прораб Свайна?
– Партнер Свайна, – поправил Теккерей. – А также друг детства. Стринджеры жили в Куртуайте с тех же давних пор, что и Свайны. Они крестьянского сословия и, естественно, отличались от джентльменов-фермеров и посещали скорее часовню, нежели церковь, но такие различия никогда не довлели над молодежью. Местные предания гласят, что время от времени кукушка из гнезда Свайнов подкидывала свои яйца в гнездо Стринджеров. Как бы там ни было на самом деле, оба мальчика отлично ладили и вместе ходили в школу. Позднее, конечно, их пути разошлись. Стринджер уже в пятнадцать лет работал на «Москоу-Фарм», а женившись в восемнадцать, решил, что это занятие не имеет будущего, нашел работу на стройке и с течением времени открыл свое маленькое дельце. На том и остановился. О нем, конечно, не станут писать статей, как о примере успеха политики миссис Тэтчер. Он по сей день живет в одном из сохранившихся коттеджей «Москоу-Фарм». Вполне естественно, что, когда Филип занялся фермой, Стринджер постарался, чтобы реконструкция строений началась с его стороны. Так же естественно и то, что Филип, заводя собственное строительное дело, должен был прибегнуть к помощи фирмы своего школьного друга. Деловой опыт Стринджера и связи Свайна потенциально были вполне выигрышной комбинацией.
– Ты ее одобрил? – спросил Дэлзиел.
– Он мог вложить деньги и во что-нибудь похуже, – осторожно ответил Теккерей. – Он же – Свайн в конце концов, и я опасался, что он может бухнуть всю свою компенсацию в какую-нибудь уже отработанную золотую шахту.
– А с тех пор? – спросил Дэлзиел, наполняя стаканы.
– С тех пор – что?
– Эта выигрышная комбинация – нельзя сказать, чтобы принесла богатые плоды. Их фирма не стала опасным конкурентом даже для самой захудалой строительной конторы, так? Насколько я понимаю, наша автостоянка и гаражи самая большая работа, какую им когда-либо заказывали. И скажу тебе, мой парень, Паско, думает, что и в банке у них совсем немного денег. Хотя, возможно, все изменится теперь, когда его жену отослали в лучший мир.
– Эндрю, – резким тоном предостерег его адвокат.
– Просто мысли вслух, – пояснил Дэлзиел. – Еще одно поражает: так хорошо устроившись, будучи женатым на дочери этого семейства, он был, верно, безнадежным бездарем, если Делгадо уволили его как рядового служащего.
– Вот тут ты не прав, – возразил Теккерей. – Я случайно узнал, что Свайну был предложен пост исполнительного директора с отличным жалованьем в головном офисе в Лос-Анджелесе.
– Но он не мог оставить солнечный Куртуайт, да?
– Отчасти – да, – серьезно ответил адвокат. – Но есть и еще кое-что, что может помочь тебе понять характер этого человека. Поскольку Делгадо не доверяли Филипу, опасаясь его пристрастности к землякам, они не посвятили его в свои планы. Когда же стало известно о закрытии, он был в бешенстве.
– Правда? Ой, мне кажется, он отличный актер.
– Это не было игрой, поверь мне, – настаивал Теккерей. – Поинтересуйся в профсоюзах, которые занимались этим делом. Там не потерпят ни одного плохого слова, сказанного о Свайне.
– Ты пытаешься доказать мне, что Свайн оставил свою синекуру у Делгадо из чувства солидарности со своими втоптанными в грязь товарищами?
– Эндрю, я не пытаюсь тебе ничего доказать, – ответил Теккерей, до которого вдруг дошло, как легко он позволил заставить себя выложить всю подноготную своего клиента. – Я просто стараюсь занять время до того момента, когда исчезнут некие препятствия, мешающие мне встретиться с моим клиентом. Будь на твоем месте другой офицер, я мог бы уже заподозрить неладное. Но, если один член «Клуба джентльменов» не доверяет другому, к чему же тогда движется этот мир? Кстати, о «Джентльменах», как я понял, ты ведь еще не взял выделенные тебе билеты на бал, поэтому я захватил их для тебя. Вокруг них настоящий ажиотаж, так что, если тебе некого пригласить, мы их без труда распределим. Билет на два лица стоит двадцать пять фунтов, так что с тебя двести пятьдесят фунтов.
– Боже мой! – возмутился Дэлзиел. – Когда мы были помоложе, можно было пойти на танцульку, да еще и с гарантированным развлечением после, если не было дождя, всего за фунт и шесть центов! И она платила за себя сама!
– Это было так давно, во всяком случае, достаточно давно, чтобы нынешнее развлечение уж совсем бы тебе не понравилось. Рассматривай это как капиталовложение.
Дэлзиел подписал чек, не сводя с адвоката злобного взгляда. «Джентльмены» выступали спонсорами весеннего благотворительного бала, который организовывала мэрия. На этот раз средства перечислялись в фонд помощи приютам. Он швырнул чек через стол и сказал:
– Пойду посмотрю, что там так долго.
– Не торопись, – ответил Теккерей, потянувшись к бутылке «Айлей».
В комнату номер два для проведения допросов Дэлзиел вошел, чувствуя сильное раздражение. Все шло негладко. Во-первых, полицейский врач приехал поздно, и из-за этого пришлось занимать Теккерея, что обошлось Дэлзиелу в двести пятьдесят фунтов и море выпивки. Во-вторых, от Паско поступила информация, что на ферме все чисто. И в довершение всего, по телефону ему сказали, что ни физическое, ни психическое состояние Свайна не предполагает, по мнению врача, возможности употребления им наркотиков.
Строительный подрядчик выглядел усталым, но полностью владел собой. Дэлзиел, зная, что встреча Теккерея с его клиентом неминуема, сразу перешел к делу.
– Как долго ваша жена употребляла наркотики, мистер Свайн?
Свайн не попытался изобразить на своем лице ни потрясения, ни негодования. Он покачал головой и проговорил:
– Так вот в чем дело.
– Значит, вы знали о ее пристрастии, не так ли?
– Бог мой, она была моей женой. Как же я мог не знать? У нее были эти проблемы, но она избавилась от них.
– Патологоанатом придерживается другого мнения.
– Хотите сказать, она опять начала нюхать? Нет, я не знал.
– Нюхать? Нет, парень, не нюхать! У нее на венах дырок не сосчитать, – преувеличил Дэлзиел.
Реакция была неожиданной. Свайн недоверчиво уставился на Дэлзиела.
– Вы что?! Она кололась?! О Боже! Вот ублюдок! – воскликнул он и ударил кулаком левой руки по правой ладони так, что на ней остались следы от костяшек. Это уж точно не было фарсом. «Интересно, кому предназначался этот удар», – подумал Дэлзиел.
– Этот ублюдок кто? Вы имеете в виду Уотерсона? – вкрадчиво спросил детектив.
– Что? Нет. Конечно нет. На него это не похоже. Не может быть, чтобы это был он. – Ответ Свайна прозвучал не особенно убедительно.
– Не может быть, чтобы он поставлял наркотики?
– Да. Мне бы найти того ублюдка.
– Вот как? Поздновато для мести, не так ли? Хочу сказать, что она уже рассталась с этой дурной привычкой, в чем ей немножко помогли друзья.
Свайн посмотрел на него с нескрываемой ненавистью.
– Где мой адвокат? – требовательным тоном заявил он. – Почему мне до сих пор не предоставлена возможность повидаться с моим адвокатом?
– Потому что вчера ночью вы не хотели тревожить его сладкий сон, – парировал Дэлзиел. – Кто был лечащим врачом вашей жены? Может, он больше знает о ее проблемах, чем вы.
Свайн не поддался на эту провокацию.
– Доктор Герберт, он и мой врач тоже. Но она никогда к нему не ходила. Он бы мне сказал. Мои отношения с ним – всего лишь отношения пациента и врача, но мы давно друг друга знаем.
– Он многозначительно подмигнул бы вам, а? – проговорил Дэлзиел и подмигнул, гримасничая. – Но, когда она сломала ногу, она же обращалась к какому-то врачу.
– Извините. Не могу ничего сказать.
– Выходит, ваша жена ломает ногу, а вы не знаете, кто ее лечит? Господи, я удивляюсь, что она вам голову не отстрелила!
Свайн вдохнул побольше воздуха.
– Я не намерен это терпеть, Дэлзиел, – спокойно произнес он. – Я понимаю, что, если вам удастся вывести меня из себя, у вас действительно будет повод для обвинений. Так вот, я вам не доставлю такого удовольствия. Я хочу видеть своего адвоката. Сейчас же!
– Ваша жена мертва, мистер Свайн. Зачем мне искать какой-то еще повод для обвинения? Сейчас я позову мистера Теккерея. Думаю, он вам очень нужен.
У самой двери он задержался.
– Вы мне так и не сказали ничего про этого врача.
Свайн вздохнул.
– Она каталась на лыжах в Вермонте. Меня с ней не было. Но я уверен, что американцы с их страстью все фиксировать зарегистрировали данный факт. Если это важно.
– Важно? – повторил Дэлзиел. – Не понимаю, с чего вы это взяли.
Он пошел к себе в кабинет. Теккерей встал ему навстречу.
– Он весь твой, – объявил Дэлзиел. – Наверное, правда, немного расстроен. Мы с ним только что говорили о пристрастии его жены к наркотикам.
Если он ожидал, что адвокат придет в ужас от этого известия, то был жестоко разочарован.
Теккерей со вздохом проговорил:
– Эндрю, я знаю, что служебный долг для тебя превыше всего, но я надеюсь, ты не допустишь, чтобы это лишило тебя элементарного человеколюбия. Никто не ждет, что ты будешь гладить Свайна по головке, но ты оказал бы всем нам услугу, если бы в дальнейшем при расследовании не забывал о том, что мой клиент понес тяжелую и невосполнимую утрату.
Дэлзиел почесал себе бок, взял со стола бутылку и посмотрел на свет.
– Похоже, не он один понес утрату, – заметил он.
Хозяин полигона «Клуба владельцев оружия» Среднего Йоркшира выглядел настоящим плейбоем. Голову его украшали черные вьющиеся космы, под стать им столь же живописны были щетина на подбородке и заросли волос на груди, торчащих из расстегнутого ворота рубашки. Потертые джинсы плотно обтягивали его узкие бедра, не оставляя ни малейшего сомнения в том, что при нем нет и не может быть никакого тайного оружия. Он воображал, что говорит приятным баритоном, который, однако, нередко изменял ему, переходя в мало приятный фальцет. Звали его Митчел, но он сразу предложил называть себя просто Митч.
– Скажите, мистер Митчел, – начал Паско, – что, всех, кто занимается такой же работой, как вы, именуют «хозяин полигона»?
– Не знаю, – ответил тот. – А что, разве некрасиво звучит?
– Вы так полагаете? Может быть, вы расскажете нам, в чем заключаются ваши обязанности, и вообще о своей работе?
Опасения Паско, что перед ним какой-нибудь мнящий о себе невесть что дилетант, рассеялись, когда Митчел обрисовал ему структуру клуба и свое место в ней. Он, как оказалось, был и Управляющим делами, и тренером, и экспертом по всем вопросам, связанным с оружием. Митчел имел профессиональную подготовку, заключавшуюся в пяти годах службы в армии и годичном курсе общего менеджмента. Совладельцем наравне с ним был местный бизнесмен, увлекающийся стрельбой. К тому времени, как Митчел закончил свой рассказ, стало ясно, что процентов на восемьдесят его манера подавать себя собеседнику была рекламной уловкой и лишь на двадцать процентов соответствовала его индивидуальности.
Но все показное вмиг слетело с него, когда ему сказали о гибели Гейл Свайн.
– О, какой ужас! – воскликнул он, опускаясь на стул. – Она была такая аккуратная с оружием. Гейл умерла! Не могу поверить.
– Что поделаешь, – сказал Паскоу.
– Как это могло произойти? Несчастный случай?
– Может быть, и так, – осторожно ответил Паско. – Я пришел к вам поговорить о ее оружии. Она его здесь хранила, как я понимаю.
– Да, постоянно. Почти постоянно. Несколько раз она брала кое-что домой, но только для участия в соревнованиях. Но почему вас это интересует?.. Это что, был несчастный случай с оружием?
– Боюсь, что без него не обошлось. А какое у нее было оружие?
– «Беретта», стрелковый пистолет «хаммерли», кольт «питон», «харрингтон-и-ричардсон» бокового боя, – без запинки перечислил Митчел.
– Целый арсенал. А где все это хранится?
Вместо ответа Митчел повел их в другую комнату и показал металлическую дверь.
– Такие только в банках бывают, – с гордостью заявил он. – Будьте уверены, сюда никто никогда не заходит.
Он отпер дверь, за которой оказался ряд ячеек для хранения оружия.
– Рад это слышать, – отозвался Паско, который сам лично не мог понять, почему все-таки любители стрельбы не испытывают свою меткость и силу воображения при помощи пружинных пистолетов, стреляющих шариками для пинг-понга. – А как члены вашего клуба берут отсюда оружие?
– Они говорят, какое им нужно, и я выдаю его.
– Как часто миссис Свайн приходила в клуб?
– Она раньше приходила регулярно, но в последнее время ее что-то почти не было видно.
– А мистер Свайн?
– Он не был членом клуба, но иногда приходил вместе с женой. Он многих здесь знает. Свайны старинный здешний род.
– Это имеет какое-нибудь значение?
– Мы очень демократичны, но старейшие семейства в округе, издавна владеющие оружием, можно сказать, основатели клуба. И я полагаю, для Гейл имело большое значение то, что она из семьи Свайнов.
– У нее были здесь какие-нибудь близкие друзья?
– В клубе – нет. Она на самом деле не искала общества. Гейл любила посодействовать кому-нибудь, бывала на заседаниях комитета, но, может, из-за того, что не очень хорошо ориентировалась в здешней обстановке, не рисковала сойтись с кем-нибудь близко. Здесь не так-то легко быть богатой янки.
В его голосе не было и тени иронии.
– Но ее муж не считал своим долгом вступить в клуб?
– О нет. Он тоже из тех, кто живет сам по себе. Но в клубе были Свайны в свое время. Я имею в виду урожденных Свайнов. Его брат Том… но о нем вы наверняка знаете.
Паско кивнул с видом человека, который вообще все знает. Сеймур, как Паско с одобрением заметил, куда-то исчез. Душевная улыбка этого парня с копной непокорных рыжих волос, подобно отмычке, легко открывала чужие тайны, особенно женские. Если кому-то хотелось поделиться с кем-то своим секретом, Сеймур был незаменим.
– А какое оружие миссис Свайн осталось здесь? – спросил Паско.
– Никакого, – ответил Митчел. – Она его все забрала, когда была в клубе в последний раз.
– И вы ей отдали? И не удивились? Вы сказали, что она брала оружие домой только для участия в соревнованиях. Как часто это случалось?
– В последнее время такое давно не случалось. Она уже года два не принимала участия в соревнованиях. Но, очевидно, она хотела забрать оружие, потому что уезжала домой. Ее мать больна.
– Она, наверное, и раньше ездила в Штаты. Надолго. Например, в прошлом году, – сказал Паско, вспоминая показания Свайна. – У нее, кажется, отец умер?
– Да, она уезжала месяца на два.
– И брала с собой какое-нибудь оружие?
– Нет. Но, может быть, в этот раз она хотела пострелять у себя дома. На похоронах ведь вряд ли у нее была такая возможность? А еще она могла решить обновить свою коллекцию в Штатах. Там это так же просто, как у нас купить плитку шоколада. Но со своим оружием каждый заводит совершенно особые отношения. А этот «хаммерли» был как будто специально для нее сделан.
У Паско было ощущение, что от Митчела можно получить больше сведений, но окажется ли эта информация относящейся к делу, и если да, то будут ли это факты или пустые сплетни? В настоящий момент чересчур настойчивый допрос мог только породить новые сплетни.
– Еще вопрос. Как вы думаете, если бы миссис Свайн решила в целях возможной самообороны носить при себе оружие из того, что у нее имелось, какое бы она выбрала?
– «Беретту», вероятно. Или пистолет бокового боя, – не задумываясь ответил Митчел.
– Почему?
– Ну, «питон» она бы не взяла, разве только чтобы кого-то застрелить. Это большой тяжелый кольт, стреляет патронами «магнум-357», что представляет опасность даже для людей в соседней комнате, если вы промахнулись. «Хаммерли», с другой стороны, оружие слишком специального назначения. Им можно наделать дырок в мишени, но и только. В него вставляется только один патрон бокового боя, а спусковой крючок очень чувствительный, так что в кармане пистолет не поносишь. А почему вы спрашиваете?
– Из праздного любопытства, – улыбнулся Паско.
Он еще раз взглянул на ряд тускло блестевших в своих ячейках пистолетов.
– Нравится что-нибудь? – поинтересовался Митчел. – Наша дверь всегда открыта для блюстителей закона.
– Да нет, мне просто всегда было интересно, сколько надо винтовок, чтобы сделать один лемех для плуга, – ответил Паско и пошел искать Сеймура.
Он застал рыжеволосого констебля за конфиденциальной беседой с худой женщиной неопределенных лет. К этому времени улыбка уже сбежала с лица Сеймура, успев, однако, произвести неизгладимое впечатление на его собеседницу, чего он вовсе не жаждал. Так, во всяком случае, истолковал Паско выражение отчаяния на лице констебля, обращенном к нему при его появлении.
С трудом вырвавшись из цепких, как у нежно любящей матери, рук женщины, Сеймур вскочил, поспешно распрощался и последовал за шефом на стоянку.
– Бернадетте это не понравилось бы, – осуждающе проговорил Паско.
– Бернадетта не поверила бы, – ответил Сеймур. – Я сам не могу поверить.
– И что же она тебе поведала?
– Я начал с того, что здесь, к моему удивлению, пусто, а я ожидал увидеть толпу людей с оружием и услышать такой трах-тарарах, что хоть уши затыкай. А она ответила, что они по вторникам работают только вечером, но что, если я насчет траха, то мы это можем быстро организовать.
– Сеймур, твои слишком рискованные двусмысленности не доведут тебя до добра, ты когда-нибудь плохо кончишь, – заметил Паско. – И меня не интересуют всякие там прелюдии. Я тебя спрашиваю, сказала ли она что-нибудь интересное для нас?
– Ее зовут миссис Мартин, для друзей просто Бэбс. Она заведует кухней, – начал Сеймур. – Кухня соединена окошком с залом для гостей. Сомневаюсь, чтобы хоть одно слово, произнесенное в зале, не было ею услышано через это окошко.
Они сели в машину. Паско завел мотор и, когда они двинулись обратно в центр города, спросил:
– Ну и что дальше?
– Миссис Свайн прежде постоянно бывала в клубе, но года полтора назад она перестала участвовать и в командных соревнованиях, и во встречах членов клуба. А если и приходила, то только чтобы пострелять, и лишь в те часы, когда там никого не было.
– Черт, – рассердился на себя Паско, – Митчел говорил, что она перестала участвовать в соревнованиях, а я забыл спросить его почему.
– Если у нас есть Бэбс, Митчела можно и не спрашивать, – успокоил его констебль. – Похоже, что, когда Свайн начал свое строительное дело, он так волновался за его успех, что не брезговал тем, чтобы буквально выпрашивать заказы у своих знакомых. Не гнушался ничем, начиная от заливки бетоном бельведера и кончая использованием влияния знакомых, чтобы отбить у кого-нибудь мелкий контрактик. Из того, что Бэбс слышала, она поняла, что Гейл Свайн была этим очень обескуражена. Будучи до сих пор всесильной американкой из Калифорнии, осевшей в здешних краях, чтобы прибавить блеска старой добропорядочной йоркширской семье, она теперь оказалась женой простого строителя-подрядчика, который докучал своим друзьям бесконечными просьбами.
– Ну, а что его друзья?
– По словам Бэбс, друзья скорее даже восхищались наглостью Свайна. А что до его жены, то они были довольны, что спеси у нее поубавилось. Она стреляла лучше многих из них и не преминула не раз дать им это понять.
– Поэтому она решила лучше покончить счеты с жизнью, чем выкручиваться из своего положения? Так, так. Думаю, нам следует твоей подружке Бэбс предложить работу в следственном отделе.
С минуту они ехали в молчании.
– Сэр, – наконец заговорил Сеймур, – неужели что-нибудь из всего этого действительно имеет какое-то значение? Мы же более или менее знаем, что случилось и как.
– «Чуть-чуть прибавь, и станет слишком много, – проговорил Паско, – убавь чуть-чуть – как велико различье».
– Извините? – переспросил Сеймур, иногда предпочитая грубую прямолинейность Дэлзиела замысловатым виражам Паско. А раз уж у них в участке сидел кандидат, выдвинутый Дэлзиелом на пост обвиняемого, то этого было вполне достаточно честолюбивому молодому констеблю, который не видел перспективы служебного роста в попытках доказать, что шеф ошибается.
Но, когда они подъехали к участку, все оказалось совсем не так. Как раз в этот момент со стоянки выезжал серебристо-синий «БМВ». Обе машины остановились, уступая друг другу дорогу, и за рулем «БМВ» Паско узнал Идена Теккерея. Рядом с ним сидел Свайн.
Теккерей помахал им рукой в знак приветствия и благодарности за то, что ему уступили дорогу, и проехал мимо.
– Господи, – заерзал на сиденье Сеймур, – это ж Свайн! Уходит!
– При содействии одного из ведущих адвокатов города? – предположил Паско. – Или ты думаешь, что Свайн вылепил из хлебного мякиша пистолет, покрасил его гуталином и приставил Идену к боку? Так какой вариант ты, Деннис, выбираешь: мы мчимся на бешеной скорости вслед за преступником или мы врываемся в участок и освобождаем связанного Дэлзиела?
– Моя мама всегда говорила что-то саркастическое о сарказме, – пробормотал Сеймур.
– Моя тоже, – рассмеялся Паско. – Ну, тогда пошли отвязывать нашего босса, да?
