Текст книги "Прах и безмолвие (сборник)"
Автор книги: Реджинальд Хилл
Жанр:
Криминальные детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 47 страниц)
Дэлзиел положил трубку.
– Интересно, что ему нужно?.. А что, если… – Он схватился за трубку: – Алло, Герберт, говорит суперинтендант Дэлзиел. Как твоя половина, старина? Прекрасно? Послушай, я проверяю один телефонный разговор с заместителем начальника полиции – просто уточняю время. Разговор состоялся утром, где-то около… Вот-вот, это мне и нужно! Великолепно! Огромное спасибо!
Дэлзиел положил трубку, кровожадно ухмыляясь.
– Около получаса назад Вэтмоу звонили из «Челленджера». Полагаю, сейчас начнется забава. В следующую среду его вызовут на аттестацию, и он старается обезопасить себя на тот случай, если что-нибудь станет угрожать его карьере… Ладно, Питер, вижу, тебе не терпится удрать отсюда. Я потрясу бабулю, когда она появится, но помни – теперь ты у меня в долгу! А мне лучше поторопиться. А то этот весельчак со своим убогим умишком забудет, зачем хотел видеть меня!
Невил Вэтмоу швырнул телефонную трубку на рычаг, довольный тем, что суперинтендант вызвал у него гнев. Заряд ярости был просто необходим ему, чтобы беседовать с Дэлзиелом.
День начался не слишком удачно. Известие об убийстве Шермана повергло Вэтмоу в глубокое уныние. Отборочному комитету явно не понравятся два нераскрытых убийства подряд. Вэтмоу разработал тактику действий; он разузнает у Дэлзиела, на каком участке расследование продвинулось дальше всего, и возьмет следствие под свой контроль; одновременно он сделает публичное заявление, где скромно упомянет и дело Пикфорд…
Потом позвонил Айк Огильби.
– Нев, я хочу сообщить вам, что произошло. Этот тип позвонил вчера вечером еще раз в связи с тем делом. Наш Генри Волланс – помните парня, которого вы видели в «Джентльменах», – договорился с ним о встрече сегодня утром. Но тот не появился. Вероятно, испугался, хотя вчера он был явно заинтересован. А может, он получил более выгодное предложение…
– Какое еще предложение?
– Парень упоминал о деньгах. Сказал, что может сообщить нам такое, что взорвет йоркширский отдел уголовных расследований. Но он хотел, чтобы ему хорошо заплатили. Может быть, он просто берет нас на пушку, Нев, но я обещал держать вас в курсе дела.
– Подонок! – взорвался Вэтмоу, положив трубку. – Спасибо за дерьмовые сведения!
Он не сомневался в том, что, если у Огильби есть история, да еще и стоящая история, он использует ее так, чтобы его, Огильби, имя не упоминалось. Таким путем этот проныра заставит Вэтмоу взять на себя определенные обязательства, сам при этом реально не делая ничего. Нет, настало время, чтобы он, Невил Вэтмоу, взял ситуацию под свой контроль и снова стал хозяином собственной судьбы!
В дверь негромко постучали.
– Войдите! – сказал Вэтмоу.
В дверь снова постучали. Он опять сказал:
– Войдите!
Ответом был очередной стук.
Вздохнув, он поднялся и открыл дверь. Перед ним, нервно улыбаясь, стоял Дэлзиел – гротескная пародия на проказливого школьника, вызванного к директору.
– Ради Христа, входите и садитесь, – буркнул Вэтмоу.
Тот уселся на стул, заскрипевший под ним, словно старый корабль в бурю. Замначальника полиции прикинул, какая линия поведения будет для него сейчас самой выгодной, и решил, что прямота человека, умудренного жизнью, подойдет ему лучше всего.
– Итак, Энди, – сказал он отрывисто. – Мне сообщили, что в отделе расследований есть человек, занимающийся гомосексуализмом. Я хочу знать, кто это?
Дэлзиела сообщение скорее опечалило, нежели шокировало.
Он оглядел комнату, затем перегнулся через стол и произнес доверительным тоном:
– Вы действительно хотите это выяснить, Невил?
Неожиданно для себя Вэтмоу тоже перегнулся через стол, их головы почти соприкоснулись.
– Конечно, хочу, Энди.
– Поцелуйте меня, тогда скажу! – Дэлзиел, откинувшись назад, оглушительно захохотал.
Вэтмоу так и застыл над столом с окаменевшим лицом; он знал – стоит ему чуть расслабиться, и он кинется душить этого толстяка.
Суперинтендант, все еще давясь от смеха, спросил:
– Надеюсь, вы это не всерьез?
– Напротив, я чрезвычайно серьезно к этому отношусь, – ответил Вэтмоу, медленно выпрямляясь.
– Хорошо, черт возьми, что вы от меня-то хотите?
– Выследите его. Полагаю, вам не нужны подробные инструкции?
– И все же вам, видимо, придется мне кое-что объяснить.
– Хорошо. Возможно, вы и правы. Нам обоим не мешает во всем разобраться. Если в отделе есть гей, и вы, Энди, ничего не знаете, он, вероятно, рассчитывает на то, что и впредь вы ничего не заподозрите. Он теряет бдительность и становится уязвимым. В силу своих наклонностей «голубые» могут оказаться в очень подозрительных местах. Даже те из них, кто не скрывает своего естества, зачастую якшаются с весьма сомнительными личностями. А геи, прикидывающиеся нормальными, естественно, становятся жертвами шантажа. Понимаете, о чем я говорю?
Дэлзиел в недоумении пожал плечами.
– А чем можно угрожать «голубому» копу?
– Разоблачением, конечно. Это испортит ему карьеру.
– Неужто только потому, что он гей?
– Это личное дело каждого. Но огласка, несомненно, скажется на его карьере, – уверенно заявил Вэтмоу.
– Какая связь между карьерой полицейского и его склонностями?
Вэтмоу постарался направить их дискуссию в другое русло:
– Это касается не только работы, хотя и может вызвать массу осложнений. «Голубой» коп уязвим во многих отношениях. Предположим, он женат, но ни его жена, ни семья не знают об этом…
– Женатый гей? – изумился Дэлзиел.
– Бывает и такое! – ответил Вэтмоу, чья позиция подкреплялась «Сексуальными отклонениями», лежавшими на книжной полке позади него. – Известно ли вам, что Оскар Уайльд, например, был женат и имел двоих детей?
– Что вы говорите? Главный инспектор Уайльд из Скарборо?
Намеренно тихо, словно опасаясь, что в любую минуту может взорваться, Вэтмоу произнес:
– Сделайте то, о чем я прошу вас, Дэлзиел. Просто выследите его.
– Слушаюсь, сэр! – ответил тот по форме. – Но чтобы я знал точно, что от меня требуется, может быть, вы изложите это на бумаге?
Вэтмоу посмотрел на него задумчиво, потом улыбнулся: «Дэлзиел думает, что поступает умно, спрашивая письменную инструкцию, но письменные инструкции могут быть палкой о двух концах».
Он достал бумагу, вложил копирку и сел за пишущую машинку.
«Суперинтенданту Дэлзиелу Э.
В дополнение к нашему сегодняшнему разговору по поводу обвинений в сексуальных отклонениях, выдвинутых против неизвестного сотрудника отдела расследований, ПРИКАЗЫВАЮ ВАМ в кратчайшие сроки расследовать данные обвинения и доложить о результатах».
Вэтмоу перечитал распоряжение. Оно было четким, без излишних деталей – твердое свидетельство того, что он был на высоте положения на случай, если разразится скандал. Он был уверен, что Дэлзиел не станет ничего предпринимать. Что ж, это его позиция, которая может привести к провалу и будет истолкована как халатность, некомпетентность или сознательное сокрытие фактов. Вэтмоу подписал записку и передал ее Дэлзиелу.
– Думаю, это положит конец всем двусмысленностям.
Толстяк внимательно прочитал бумагу, сложил ее вдвое и положил в бумажник.
– Спасибо, сэр. Хотя не очень представляю, как я буду это выполнять. Нет ли у вас каких-нибудь идей? Был бы весьма признателен.
Вэтмоу улыбнулся. Он знал, что Дэлзиел больше всего не доверял психиатрам, особенно когда те давали понять, что помогают полиции.
– А почему бы вам не поговорить с доктором Поттлом из Центрального психиатрического отделения? Он оказывал нам содействие в прошлом. Может быть, он подскажет вам, в каком направлении вести поиск?
Дэлзиел поморщился и пробурчал что-то невразумительное. Мало кому удавалось привести его в смущение, поэтому Вэтмоу внутренне потирал руки, от удовольствия.
– А теперь, Энди, вернемся к полицейским делам. Я бы хотел получить от вас полный отчет о том, как продвигается расследование последних убийств. Два убийства за менее чем недельный срок. Нехорошо, совсем нехорошо.
Прозвучало это так, будто Дэлзиел был лично во всем виноват, и, к восторгу Вэтмоу, суперинтендант клюнул на приманку.
– Ко мне это не имеет никакого отношения! – огрызнулся он. – Эти подлецы не советуются со мной, когда им убивать.
– Разумеется, Энди, – миролюбиво согласился Вэтмоу, – но полицейский комитет требует от нас результатов следствия. Люди волнуются, Энди. Голос общественности! Мы должны работать с ними в тесном контакте. Связи с общественностью – непременный атрибут нынешнего времени! Вы изучили мои директивы по этому вопросу?
– Угу, – пробурчал Дэлзиел весьма неубедительно.
– Отлично. Тогда вы должны знать, что информация и консультация – это то, что комитет требует от нас, и наш долг – обеспечить им это. Я не могу выполнять свои обязанности, пока вы, Энди, не будете в свою очередь обеспечивать меня информацией. Вам следует запомнить это.
– Консультация и информация, – повторил Дэлзиел, словно заучивая наизусть два важных слова на каком-то странном языке.
– Вот именно. Ну, так вернемся к нашим баранам. Как идет следствие и чем я могу помочь вам, Энди? Вот все, что я хочу знать.
«ОТКРЫТО 24 ЧАСА В СУТКИ! – гласил плакат. – ПОПРОБУЙ НЕМНОГО КУЛЬТУРЫ ВМЕСТЕ С ЗАКУСКОЙ!»
Паско вспомнил, как Чанг, выступая по местному радио, объявила о своей ненависти к театрам, которые большую часть времени бывают закрытыми и недоступными для народа.
«„Кембл“ принадлежит публике, дорогой мой, – говорила она растерянному репортеру. – Я не хочу руководить театром, который наглухо закрыт и изолирован от людей, как форт Нокс, театром, в который актеры пробираются через черный вход, словно епископы в бордель. Невозможно продать культуру, если нет зрителей, которых волнует товар!»
Сегодня культура была представлена парой гнусавых исполнителей народных песен, вопивших в фойе о горестной доле ткача во время войны Алой и Белой розы [10]10
Война Алой и Белой розы (1455–1485) – междуусобная война в Англии, принявшая форму борьбы за престол между двумя ветвями династии Плантагенетов – Ланкастерами (в гербе – алая роза) и Йорками (в гербе – белая роза).
[Закрыть].
Войдя в бар, Паско был вознагражден горячим приемом Чанг.
– Питер, радость моя! – закричала она, направляясь к нему. Позади нее подпрыгивали какие-то создания меньших размеров, подобно лилипутским корабликам, влекомым Гулливером. – Я как раз говорила о вас. Не могли бы вы достать для нас десяток полицейских щитов? Мы одержимы идеей превратить пьесу о полиции в мюзикл. Я уже предвкушаю, как хор, занятый в большом ритмическом номере, будет топать сапогами и бить дубинками в щиты!
Сеймур, шедший позади Паско, встревоженно замер: инспекторы с университетскими степенями, может быть, и способны воспринимать подобные зрелища, но только не честолюбивые констебли. Чанг, чуткая ко всем движениям на сцене, заметила это и, понизив голос, добавила:
– Черт возьми, Пит, прелесть моя, слушайте – я не хотела смутить вас. Иногда вылетает. Вы не сердитесь? – Она наклонила свое лицо так близко, что инспектор почувствовал на щеке ее легкое дыхание.
– Кто-то будет прощен, а кто-то наказан! – произнес Паско. – Выбирайте – что вам больше по душе.
Чанг засмеялась, и смех ее был подобен звуку храмовых колокольчиков в романах Киплинга.
– Это светский визит или вы ищете наркотики? – спросила она Паско.
– Я хотел бы поговорить с Меркуцио.
– С Родом? Он там, в углу, со своей кузиной, – последнее слово она произнесла с особенной интонацией, которая озадачила Паско. В дальнем углу бара он увидел Ломаса, сидевшего рядом с Лэкси Хьюби, причем так близко, что головы их почти соприкасались. «Может быть, между ними что-то происходит?» Эта догадка обескуражила его. Кажется, семейства Хьюби и Ломасов не испытывали горячих чувств друг к другу, а эти двое уж совсем не годились на роль Ромео и Джульетты.
Паско извинился перед Чанг и направился к паре в дальнем углу. Заметив его, молодые люди прервали беседу.
– Здравствуйте, мистер Ломас, мисс Хьюби, – улыбнулся им Паско.
– В прошлый раз мы были Родом и Лэкси. Видимо, предстоит официальный разговор, – отозвался Ломас.
– Можем мы поговорить наедине, мистер Ломас?
– А здесь это разве невозможно?
Род был прав: громкие голоса и музыка создавали в баре такой шум, что подслушать их нельзя было бы при всем желании.
Паско посмотрел на девушку.
– Я пойду, – поспешно сказала она.
– В этом нет необходимости. Мой констебль купит вам что-нибудь выпить. Сеймур!
Девушка поднялась и направилась к стойке, следом за ней поспешил слегка смущенный констебль.
Паско уселся в освободившееся кресло.
– Хотел бы задать вам пару вопросов, мистер Ломас. Во-первых, зачем вы взломали шкатулку?
– Что? Я не делал этого! Это абсурд! – запротестовал тот, изображая изумление и шок почти по методу Станиславского.
– Вы пропустили одну строчку, – укорил его Паско. – Сначала идет фраза: «Какую шкатулку?» Только когда я скажу какую, должно последовать возмущение.
– А вы неплохой клоун, – сдавленно произнес Ломас.
– Спасибо. Видите ли, мы нашли отпечатки пальцев внутри и снаружи шкатулки. Они совпадают, с отпечатками на стакане около вашей кровати…
Паско соврал насчет отпечатков внутри. Там было наложение одних отпечатков на другие – и никакой определенности.
– Так вы копались в моей спальне? – На этот раз негодование Ломаса было неподдельным.
– Нет, – мягко возразил Паско, – мы осмотрели спальню покойного Александра Хьюби с разрешения мисс Кич. Но не будем отклоняться от нашей темы. Вернемся к шкатулке.
Ломас задумался на мгновение, потом на его лице появилась открытая, искренняя, почти печальная улыбка.
– Да, верно, я заглядывал в шкатулку. Но не взламывал ее. Замок был уже сорван. Я просто рылся в вещах.
– С какой целью?
– Просто так. Нет, я сказал глупость. Послушайте, если говорить честно, у меня была безумная идея – а что, если существует другое завещание, о котором старина Теккерей просто не знает. Ведь нельзя же отрицать такую возможность, не так ли? Я в самом деле не могу смириться с мыслью, что до последнего дня старуха верила, будто ее драгоценный мальчик жив.
– Понятно. Надо полагать, вы надеялись, что существует кое завещание, по которому ваше семейство наследует все имущество?
– Я родился в День Святого Иуды. Только прирожденные оптимисты становятся актерами.
– Ну и как, удалось что-нибудь найти?
– Ничего. Кроме массы вещей, подтверждающих, что дорогая старушка Гвен была не в своем уме.
– Для этого не стоило ломать замок.
– Послушайте, это мог сделать кто угодно. Почему вы выбрали меня?
– Вряд ли кто угодно. В доме были лишь вы и мисс Кич. А у нее есть ключ.
– Да будет вам известно, что и другие люди посещают этот дом.
– Например?
Ломас посмотрел украдкой в сторону бара и понизил голос:
– Как насчет Джона Хьюби, отца Лэкси? Пару дней назад он приезжал к мисс Кич, спрашивал о завещании, письмах и прочем. Да, это мог быть он! Он же форменный дикарь. Трудно поверить, что Лэкси его дочь.
Паско сделал пометку в своих записях.
– Теперь расскажите мне о своей поездке в Италию, – предложил он.
Ломас нахмурился, но тут же вернул на свое лицо открытую, честную улыбку.
– А-а-а! Вы видели наклейки на моих чемоданах. Какой же вы проницательный детектив, старина! Да, летом я был в Италии. После фестиваля в Солсбери я, как сумасшедший, рыскал повсюду в поисках работы. Наконец сказал себе: «Лето есть лето!» – и принял предложение матери поехать за границу за ее счет.
– Это было ваше первое путешествие в Италию?
– Нет, я ездил туда несколько раз.
– Где вы были в Италии? – Паско держал ручку наготове.
– В разных местах.
– Тоскана?
– Да, там я пробыл достаточно. Послушайте, а в чем, собственно, дело?
– Встречались ли вы когда-нибудь с Алессандро Понтелли?
Ломас не счел нужным притворяться, что не слышал этого имени.
– Вы имеете в виду погибшего парня, того, который объявился на похоронах? Что вы, черт побери, хотите сказать, инспектор?
– Я задал вам очень простой вопрос, – невозмутимо отозвался Паско.
– Тогда ответ тоже будет простой – нет!
– Прекрасно. Кстати, вы до сих пор курите марихуану?
Ломас удивленно покачал головой.
– Боже мой! Если уж вы за что-то беретесь, то непременно выведаете всю подноготную! Вас в самом деле это интересует?
– Без сомнения. Вы признали в суде, что курили марихуану. Я только хочу знать, отказались ли вы от этой привычки?
– Да зачем вам это знать? Какое это имеет значение?
– Пока никакого. Просто у парня, убитого недалеко от Трой-Хауса, нашли немного марихуаны.
– Вы глубоко копаете! – воскликнул Ломас, не подозревая, что вторит Дэлзиелу.
– Весьма возможно… – Почувствовав, что кто-то стоит рядом, Паско поднял голову. Это подошла Лэкси Хьюби.
– Род, я должна возвращаться. Мистер Теккерей работает в обеденный перерыв, и мне придется много печатать.
– О'кей! Надеюсь, вы позвоните вечером в Трой-Хаус справиться о здоровье Кичи? Миссис Брукс превосходная сиделка, но ей нужно заботиться и о собственной семье, – оживился Ломас.
– Конечно, позвоню. Занятия у меня кончаются в восемь.
– Мисс Хьюби, если вы задержитесь на секунду, я провожу вас, – остановил ее Паско, снова пуская в ход свою обворожительную улыбку. – Я хочу поговорить с мистером Теккереем. Между прочим, мистер Ломас, тот ваш друг, у которого вы ночевали в прошлую пятницу, живет в Лидсе?
Этот прием часто срабатывал – неожиданно, когда подозреваемый думает, что все уже позади, задать острый вопрос. Сейчас подобная тактика была обречена на успех! Ломаса передернуло, и вместо ответа послышался его сухой нервный кашель.
– Итак, в тот вечер вы были в Лидсе, – без нажима констатировал Паско.
– Конечно, был, – ответила за него Лэкси с легким раздражением.
Паско изумленно уставился на девушку.
– Мы ходили с ним в оперу. «Мадам Баттерфляй».
– Неужели? – Паско повернулся к Ломасу. Все следы замешательства исчезли. Род улыбнулся инспектору прежней улыбкой.
– Лэкси полна решимости отучить меня от драматического театра.
– Вы позвонили мисс Кич. Сказали, что не вернетесь в Трой-Хаус, потому что останетесь ночевать у друга.
– Я так и сделал, – ответил Ломас развязным тоном. – Именно так все и было.
– Я должна идти, – повторила Лэкси Хьюби. Она нагнулась и поцеловала Ломаса в щеку. Паско вспомнил, с какой видимой неохотой встретила Лэкси попытку Ломаса обнять ее всего неделю назад. Девушка повернулась и направилась к выходу.
– Нам предстоит еще один разговор, мистер Ломас. – С этими словами Паско последовал за ней.
Девушка шла так быстро, что он смог нагнать ее, только когда они вышли из театра.
– Не бегите так! – взмолился инспектор. – Должно быть, у вас очень хорошая работа, если вы так торопитесь вернуться в офис?
– Неплохая.
– Но быть адвокатом все же лучше? – переводя дыхание, полюбопытствовал Паско.
– Вы заглядывали в мой портфель!
Это перескакивание через две ступеньки в процессе рассуждения впечатляло. А может быть, он просто забыл застегнуть ее портфель?
– Где вы учитесь? Заканчиваете курсы и будете поступать на подготовительный факультет?
– Как получится, – сказала она равнодушно.
– Мистеру Теккерею следовало бы ценить вас. – Паско потребовалось сделать несколько шагов, чтобы понять, почему она промолчала. – Он не знает об этом? Но почему? Он бы наверняка…
– Я не нуждаюсь, в одолжениях.
– При чем здесь одолжение? Каждый имеет право на образование.
– Имеет право? – не повышая голоса, она говорила сейчас с большей страстностью, чем когда-либо за время их короткого знакомства. – Дети имеют право на то, что взрослые им дают. А взрослые имеют право на то, что они могут себе позволить.
– Вот как? Вам уже исполнилось восемнадцать. Вы взрослый человек. Что вы можете себе позволить?
Она вдруг усмехнулась, словно сменив настроение.
– Не так уж много. Наверное, возможность выбирать. Если повезет.
Они подошли к зданию конторы Теккерея. Паско оглянулся. Сеймур, будто королевский телохранитель, шествовал за ними. Паско произнес ему губами: «Машина», тот кивнул головой и исчез.
Когда они взбирались по скрипучей деревянной лестнице, Паско обратился к Лэкси:
– Вероятно, вы бы предпочли, чтобы я не упоминал о ваших занятиях мистеру Теккерею?
Она пожала узкими плечами с безразличным видом.
– Вы можете делать все, что считаете нужным. Посмотрю, у себя ли мистер Теккерей.
Адвокат не смог скрыть своего недовольства тем, что его оторвали от работы. Стол был завален бумагами, пиджак висел на спинке стула. Пришлось вставать и надевать пиджак, когда Паско по знаку Лэкси вошел в комнату.
– Не взыщите. Ужасно много дел. Какие-нибудь новые обстоятельства?
– Не сказать, чтобы очень существенные. Надеюсь, мистер Дэлзиел сообщил вам, что миссис Виндибэнкс опознала в Понтелли Александра Хьюби?
– Да, он звонил мне вечером. Это интересно, чрезвычайно интересно!
– Еще бы! Мистер Джон Хьюби также подтверждает это. С другой стороны, мисс Кич отрицает наличие такой отметины. Но вот что мне хотелось бы выяснить: если Понтелли – сын миссис Хьюби, то что это может означать с правовой точки зрения?
– О Боже! – воскликнул Теккерей. – Давайте посмотрим. Боюсь, ситуация в свете последних событий остается крайне запутанной. На первый взгляд может показаться, что если Александр оставался в живых после смерти матери и предъявил устно права на наследство в этой самой комнате, то состояние Хыоби должно считаться принадлежащим ему.
– Понятно. В таком случае теперь, насколько я понимаю, по закону о наследовании Джон Хьюби из Олд-Милл-Инна становится главным наследником?
– Единственным наследником! Но вы забываете о некоторых обстоятельствах, мистер Паско. Александр Хьюби, если это был он, жил в Италии сорок лет. Он мог быть женат и иметь большую семью. Он мог составить собственное завещание, оставив все, к примеру, местной футбольной команде…
– Насколько известно итальянским властям, он не был женат, – возразил Паско. – У него также нет никаких близких родственников. А и существуй они, их можно рассматривать лишь как наследников человека по фамилии Понтелли, даже если он и был на самом деле Александром Хьюби. Они будут наследниками Понтелли, как если бы в Италии жил реальный человек с этим именем, не так ли? Но я не знаю о таком завещании.
– Ну, а я не знаю итальянских законов о наследовании, если предположить, что его итальянское гражданство подлинное, – заключил Теккерей. – Но, исходя из известных нам фактов и английского права, настоящая проблема все равно заключается в завещании миссис Хьюби. А оно гласит, что Общество защиты животных, Фонд помощи родственникам военнослужащих и «Женщины за Империю» не могут получить деньги до 2015 года при условии, если смерть ее сына не будет бесспорно доказана по истечении этого срока. Признаюсь, именно я настоял на том, чтобы она включила это дополнение. Следовательно, если сейчас вы подтвердите, что Понтелли был не кто иной, как Александр Хьюби, можно будет утверждать, что по условиям завещания его смерть, бесспорно, доказана. И все три благотворительных фонда получат наследство незамедлительно.
– Но это же абсурд! Выходит, Понтелли – наследник?
– Разве до того, как его убили, он предъявил права на наследство надлежащим законным образом? – спросил адвокат.
– А это необходимо?
– Не всегда. Но можно было бы доказать, что воля миссис Хьюби состояла в том, чтобы ее сын мог воспользоваться фамильным состоянием, пока он жив. А не в том, чтобы это состояние расползлось беспорядочно по всей Италии, если, разумеется, предположить, что у Понтелли там есть семья.
Когда Паско уходил от Теккерея, его настроение несколько улучшилось.
Сеймур ожидал в машине на улице.
– Куда ехать, сэр?
– В Олд-Милл-Инн. Если ты поторопишься, мы сможем там перекусить.
Паско тут же пожалел, что произнес эти слова. Даже детальное описание основной цели их визита к Джону Хьюби не могло поколебать в рыжем констебле уверенности в том, зачем они на самом деле должны спешить, и, чтобы поскорее достичь заветной цели, он гнал машину на предельной скорости. Однако, несмотря на бешеную езду, вначале Сеймуру пришлось испытать разочарование.
– Обед? – вскричал Джон Хьюби таким тоном, будто услышал непечатное слово. – У нас подают только сандвичи! Но они закончились полчаса назад.
– Я сделаю еще, – предложила Джейн, взмахивая длинными ресницами в сторону Сеймура, который в ответ облизнул губы, что было вызвано скорее плотоядным чувством, нежели голодом.
Хьюби, недовольно ворча, согласился с предложением дочери, и та отправилась на кухню, соблазнительно покачивая бедрами. Сеймур глубоко вздохнул. Паско заплатил за выпивку, но решил пока отложить беседу с хозяином бара. В зале было много народу, и сельские выпивохи так же боялись закрытия заведения, как Фауст – приближения последней в его жизни полночи. Хьюби и его жена суетились, выполняя заказ за заказом.
Сеймур прошептал Паско:
– Я собираюсь улизнуть, сэр. Мне бросилась в глаза дверь с надписью «Не для посторонних», сразу за мужским туалетом. Может, стоит заглянуть туда, пока они тут заняты, как считаете?
– Незаконное вторжение без ордера? Рассчитываешь обнаружить бумаги из шкатулки Гвен Хьюби? Или доказательства сговора с миссис Виндибэнкс? Или нечто такое, что говорило бы о причастности Хьюби хотя бы к одному из этих убийств?.. Я нахожу это просто возмутительным! Будь я уверен, что это истинное твое намерение, я бы запретил тебе входить туда!
– Слушаюсь, сэр! А в туалет мне сходить можно?
– Иди, но смотри не заблудись! – ответил Паско.
Сеймур понимающе ухмыльнулся и скрылся.
– Инспектор Паско?
Питер обернулся и увидел рядом с собой молодого светловолосого репортера Генри Волланса.
– Мы встречались на приеме в «Кембле», – напомнил журналист.
– Да, помню. Что вы здесь делаете? Ведь до Лидса отсюда Довольно далеко.
– Видите ли, я должен был встретиться здесь с одним человеком. Но он не пришел, – ответил Волланс. – К счастью, у меня были здесь еще кое-какие дела.
– В Олд-Милл-Инне?
– А почему бы и нет? Вы-то тоже здесь? – хитро прищурился репортер.
– Даже полицейские нуждаются в отдыхе. Любопытно, сегодня я уже слышал ваше имя.
На лице Волланса на мгновение промелькнул испуг, но он быстро взял себя в руки.
– Надеюсь, что-нибудь лестное?
– Я понял, что вы находились в Мальдив-Коттедже в Илкли, когда его посетил мистер Гудинаф?
– Все верно.
– Не могли бы вы сказать, что привело вас туда?
На миг задумавшись, Волланс произнес:
– Сэмми Раддлсдин высокого мнения о вас, мистер Паско.
– Это очень мило.
– Он считает, что вы из тех, кто заключает честные сделки, в отличие от любителей не платить по счетам.
– Сэмми так сказал? В следующий раз, когда он будет стонать, что я не сотрудничаю с ним, напомню ему эти слова! Так что вы там делали, мистер Волланс?
– Занимался одной историей. Миссис Фолкингэм – старая корреспондентка «Челленджера». Поэтому, узнав, что на «Женщину за Империю» могут свалиться большие деньги, мы решили, что к этому стоит приглядеться. Завещание миссис Хьюби само по себе достойно внимания. Но, как говорит мой редактор, всегда найдется более привлекательная приманка, ежели не полениться поползать вокруг крючка.
– Ну и как, удалось вам ее обнаружить?
– Появление мистера Гудинафа само по себе было большой удачей. Это приоткрывает немного завесу таинственности.
– А помощница миссис Фолкингэм, мисс Бродсворт, вероятно, окончательно прояснила дело?
Волланс одарил Паско улыбкой а-ля Редфорд.
– Кое-что мне стало понятнее, но это ни в какое сравнение не идет с тем, что я услышал сегодня утром!
– О чем вы?
– Ходят слухи, что в морге находится тело мужчины, который, как считают некоторые, был пропавшим наследником миссис Хьюби.
Паско осмыслил услышанное. Они старались держать в секрете «линию Хьюби», насколько это возможно. Однако, судя по тому, сколько народу в той или иной степени знало об этом, полностью исключить утечку информации не удалось.
– Но вы ведь не криминальный репортер «Челленджера»? Того я встречал – такой толстяк по имени Бойл? – спросил он Волланса.
– Однако я здесь, а его, как видите, нет. Но помяните мое слово – он тоже скоро будет. А тем временем, думаю, я и сам могу кое-что предпринять.
– Потому вы и приехали в Олд-Милл-Инн?
– Хотелось посмотреть на это семейство, поискать приманку.
– Вы еще не говорили с ними?
– Не успел.
Паско улыбнулся про себя, представив предстоящую встречу молодого человека с Джоном Хьюби.
– Вернемся к Саре Бродсворт, мистер Волланс.
– Я слушаю.
– Мистеру Гудинафу показалось, что вы выясняете именно ее прошлое.
– Это он так сказал?
– Он был прав?
– Был ли прав Сэмми Раддлсдин? – ухмыльнулся Волланс.
Паско почувствовал, что эти ухмылки начинают действовать ему на нервы.
– Хотите, скажу, что я могу сделать для вас? – предложил он. – Я не в состоянии отрицать или подтверждать слухи, вы должны понимать это. Но мог бы, если вам будет угодно, представить вас Джону Хьюби и подготовить почву для вашего интервью.
Это было такое нелепое предложение, что только неопытный человек мог отнестись к нему всерьез, не говоря уж о том, чтобы принять его. Но репортер, как ни странно, согласился.
– Хорошо, – сказал Волланс. – Я действительно пытался навести справки о Саре Бродсворт. Насколько я понял, «Женщины за Империю» – это компания дряхлых старушек, осколков колониальной империи. Было совершенно непонятно, чем может привлекать их такая молодая дама, как Бродсворт. Но если она – член группы, у нее обязательно должны быть хорошо обеспеченные тылы. В общем, я очень мало разузнал о ней как о представительнице рода человеческого.
– Когда вы говорите о группе, вы имеете в виду какую-то праворадикальную группу? Выходит, ее заслали к старухам, чтобы завладеть деньгами?
– Все может быть. А правая группа или левая – не все ли равно? Деньги – это главное! А вы, инспектор, знаете что-нибудь о ней?
– Пока нет! – Паско увидел, что народ в баре схлынул. Хыоби озирался по сторонам, по-видимому намереваясь удалиться на жилую половину. Сеймур еще не вернулся.
– Садитесь, – предложил инспектор Воллансу. – Я хочу побеседовать с мистером Хьюби, прежде чем представлю вас ему. Найдите себе место подальше, чтобы не было искушения подслушать.
Опять ухмыляясь, Волланс поднялся из-за стола и направился к столику в зале.
– Мистер Хьюби! – позвал Паско. – Не уделите мне минутку?
– Я должен был сразу догадаться, что вы здесь не ради одного пива.
– Но пиво у вас замечательное, – похвалил Паско. – Надо думать, вы были на днях в Трой-Хаусе?
– А что, есть причина, по которой я не должен туда ездить?
– Никаких причин нет. Меня лишь интересует цель вашего визита!
– Если бы вы поговорили с этой коровой Кич, вам незачем было бы меня спрашивать.
– Она говорит, будто вы интересовались документами, письмами или еще чем-то относящимся к завещанию миссис Хьюби.
– Это правда.
– А что именно вы искали?
– Все, что помогло бы доказать, что это, чертово завещание – сущая чушь. Не нужно быть Шерлоком Холмсом, чтоб понять это, так ведь, мистер инспектор? Я хотел все хорошенько проверить. Вот и все!
