Текст книги "Химеры просыпаются ночью"
Автор книги: Райво Штулберг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 38 страниц)
– Ага, зомби, – кивнул Фитиль, но, видя мой непонимающий взгляд, пояснил, – с Выжигателя поди прут опять, тоже свой брат сталкер, да только не повезло, мозги изжарило, да. Если мне изжарят, то и мне вот так башку раскромсают. Никуда не денешься.
Я с трудом верил своим ушам: какие такие зомби? Не Resident Evil же, а Украина. Но тогда становилось понятным и странное его поведение, и отсутствие крови…
– О, а у тебя теперь трофейный, – кивнул Фитиль на пистолет, – и ружье пока не потребуется. Маслят теперь добудь, вон у него должно быть наверняка немного, – и кивнул в сторону почти угомонившегося трупа.
– Трясется, черт…
– Ну как оттрясется. Меня, признаться, тоже это коробит.
– И много их сегодня пришло?
– Чело… штук пять. Это уже второй раз за месяц. Но в прошлый раз был всего один.
– А если укусит?..
Все немедленно расхохотались в голос.
– Та ні, це ж не кіно, – сквозь смех выдавил из себя один, – Мізки випалило, це не заразливо. В деяких і в звичайному стані мізків нема.
И все снова покатились со смеху, видимо, найдя шутку чрезвычайно удачной.
По улице проволокли тела, серая жижа тянулась по пыли за ними.
– Бери швидше патрони і цього понесемо, щоб не смердів тут, – шутник указал на труп.
Превозмогая блевотные позывы, я обшарил рюкзак и карманы мертвеца. Обнаружил коробку с патронами и сигареты. Еду – несколько банок тушенки и батон – брать побрезговал.
– Подсумок обыщи, может, арт какой найдется. Неспроста на Выжигатель шел ведь… – сказал Фитиль. Но в подсумке ничего не оказалось.
– Ладно, тогда потащили.
Мне велели взять труп за ноги, и я поволок его по бурым следам на дороге. Шли довольно долго, пока не вышли за село, где, видимо, находилось местное кладбище. Деревянные, наспех сколоченные кресты, кое-где обмотанные противогазами, некоторые с неразличимыми надписями на дощечках.
– Хоть и нежить, а все ж вроде как и свои… – размышлял вслух Фитиль, – стало быть, и похоронить надо.
Копали по очереди. Никаких прощальных слов не было, просто вырыли одну большую ямищу и побросали в нее все трупы. Все с размолотыми в кашу головами. Все же получалось почти как в кино: чтобы убить зомби, нужно уничтожить его мозг.
Странные дела здесь творятся. И это в самый первый день. Что же будет дальше?..
Я сидел на гнилых бревнах и рассматривал свой трофей – пистолет. Как часто, когда еще был шкетом, мечтал о нем. Грезил даже. Теперь мечта материализовалась в этот тусклый кусок металла с заметными царапинами на рукояти, потертыми номерами и аккуратной дыркой, из которой вылетала чья-то раскаленная свинцовая смерть. Но ни радости, ни трепета я не ощущал. Сидел и щелкал курком впустую. Обойма лежала на коленях. Из этого пистолета утром мог быть застрелен и я, не случись под рукой деревяшки. Тщетно пытался настроить себя на торжественный лад исполнения мечты – иметь пистолет. На душе саднило, и что-то тяжелое застряло в груди, не давало выдохнуть полной грудью. А что если…
Я сунул дуло в рот и изо всех сил представил, что в обойме затаился тот самый – мой —патрон. Не представлялось. А ведь можно прямо сейчас зарядить обойму, ствол в рот – и прекратить все мытарства. И уже буквально через минуту этот мир будет без меня. Он будет точно таким же, как и минуту назад, и две минуты, и час. А мое тело с окровавленной головой распластается на бревнах, скатится в траву. Прибегут сталкеры, посмотрят и скажут: «Ну что ж, у чувака нервы не выдержали». И закопают вместе с теми зомби.
Вот и все.
Но только мне самому уже не будет ни страшно, ни стыдно, ни обидно, ни радостно, ни грустно и ни злобно.
Я и правда медленно вложил обойму, щелкнул предохранителем. Направил ствол в лицо. Черная дыра теперь смотрела прямо в меня. Одно движение пальцем – и… должно быть, я даже не успею дослушать до конца выстрел. А дырка напротив предательски дрожит. Я немного надавил пальцем. И сам испугался, как глубоко он вдруг ушел. Быстро повернул руку в сторону забора. От греха подальше.
Вот так. Я струсил. Чего и следовало ожидать. Все торжественные и трагичные мысли закончились банальным проявлением трусости.
А в тот же вечер я увидел свою первую аномалию. Нет, не случайно. Фитиль, после того, как в очередной раз «поправился», специально повел – показать. Мы проследовали по тропке вниз от поселка, потом некоторое время шли по разбитому асфальту, сквозь который обильно цвела растительность. Несколько раз мой провожатый делал знак остановиться и выставлял перед собой приборчик: оранжевая коробочка со стеклянной трубкой, внутри которой, совсем как в градуснике, качался зеленый столбик. Фитиль сосредоточенно всматривался в этот столбик, прислушивался к тонкому попискиванию приборчика…
– Это что у тебя? – не выдержал я.
– Это есть детектор для обнаружения аномалий, да. Без него в Зоне делать почитай нечего, а уж за Кордон без него сунуться – все равно что без башки остаться. Если вот эта штука, – он указал на столбик, – поднимется выше и станет красной, а пуще того засвистит – рви когти подальше, не ровен час – засосет.
– Она, аномалия?
– Ага. Это, правда, модель старая уже, новые прямо тебе показывают, где эта зараза расположилась, но и с этой по Кордону ходить можно. И даже через Свалку пройти. А уж если поглубже – то машинку посерьезней надо, да.
– А почему Свалка?
– Потому что она – Свалка. Гниют там кучи грязного мусора под чистым небом, растекается все, фонит – аж за километр… Стоп!
И Фитиль бросился с дороги, вжался в траву. Я растерянно озирался, стараясь увидеть угрозу.
– Да ложись ты, камикадзе гребаный! – прошипел он.
Без лишних вопросов, я упал рядом с Фитилем.
– Военные, – едва слышно шепнул он, – ползем вниз, если начнут стрелять – бежим и не оглядываемся, зацепит – я за тебя не отвечаю, и ты мне никто. Понял?
Мы осторожно стали отползать от дороги, наверху и правда послышались неясные голоса, но оглядываться было страшновато. Проползли порядочно, но, только когда голоса совсем стихли, Фитиль осторожно приподнялся на локтях.
– Чуть из-за тебя не спалились. В следующий раз если говорю ложись – значит ложись и без лишних вопросов. Скажу штаны снимай – снимешь и с голой жопой побежишь. Понял?
Я молчал. В самом деле, что тут возразишь: виноват.
– Обход, что ли, приспичило им делать? Но до Кордона не пойдут, точняк не пойдут, так, для вида больше покрутятся и назад. У нас с ними перемирие пока вроде как, а раньше ведь частенько схлестывались, а потом их Веер с ребятами поприжал маленько, стали сталкеров уважать, да.
Второй раз за сутки встречаться с солдатами у меня, понятное дело, желания не было. С крутым нравом этих ребят я уже вчера познакомился…
Неподалеку захрустели ветки, раздался топот.
– Плоти, – успокоил Фитиль, – не тронут. Трусливые твари, но и злить тоже не советую. Хотя первыми никогда не нападут.
В дебрях сушняка мелькнула огромная тень, потом исчезла и больше не появлялась. Мой проводник сделал знак следовать за ним. Скоро мы остановились у странной, будто кем-то вытоптанной, округлой площадки, которая образовывала обширную проплешину в окружающей бурной растительности. Земля же внутри плеши запеклась оплавленными комьями, местами провалилась довольно глубокими кратерами. Воздух над этим местом будто плясал, как это бывает над костром, в сумерках отчетливо – словно из ниоткуда – временами с потрескиванием выпрыгивали снопы искр. Тянуло горячим.
А еще там стояла кровать, железная такая кровать, с сеткой. Вся закопченная, с изогнутыми ножками. Странное зрелище.
– Вот это она и есть – Жарка, – указал Фитиль.
Про аномалии мне читать, конечно, доводилось. А вот теперь, буквально в двух шагах, находилась одна из них, самая настоящая, реальная, не из журнальных статей.
– Она радиоактивная?
– Эта? Эта нет. Но есть и грязные, да. А эта тут с незапамятных времен стоит. Как вот только я в Зону пришел – года три почитай уже – так она здесь и стоит, хотя обычно после каждого Выброса они перемещаются. А эта вот стоит, да.
Я подобрал камешек и бросил внутрь плеши. Не успел мой камень коснуться земли, как раздалось шипение, потом из ниоткуда вырвался двухметровый столб пламени. С минуту он причудливо извивался, в сумерках плясали багряные отблески. Потом все мгновенно стихло, улеглось.
– Удобно хабар прятать, не каждый туда сунется, – указал Фитиль прямо в центр проплешины. – Я б не сунулся. А так, вполне и очень даже может быть, что вот под кроватью ящичек прикопан… Или не прикопан. А задницу жарить никто поди зазря не захочет, да.
Тем временем заметно стемнело, надо было возвращаться. На обратном пути Фитиль поведал еще о некоторых близлежащих аномалиях. Но, по его словам, артефактов они не рождали.
– На Кордоне вообще теперь стало трудно хабаром разжиться, а на Свалке бандиты ошиваются. А в другие места только с хорошей снарягой идти надо, я все на Янтарь нацеливаюсь, да туда тоже сейчас запросто не сунешься: зомбей полно. Долг хоть ученых и охраняет, но на весь Янтарь никакого Долга не хватит, да. Вон ведь, утром забрели…
– А что за зомби такие? Откуда берутся хоть?
– О, это…
Но Фитиль не договорил, замер и сделал знак молчать. Вкруг было абсолютно спокойно, только ветер шелестел высокой травой. Но на всякий случай я даже присел. С минуту сталкер напряженно вслушивался в сумерки. Потом снова пошел вперед:
– Отбой. Но лучше перебдеть, чем перебздеть.
Свой вопрос о зомби я решил отложить на потом.
К поселку мы подошли уж совсем затемно. Кое-где дрожали уютные пятна костров, у дороги светились белые точки – фонари дозорных. Ровно сутки прошли с моего прибытия в Зону, а казалось, что далеко-далеко, в прошлой жизни остался многолюдный город, троллейбусы, машины… Здесь – будто время отодвинулось на столетия два-три назад: вместо электричества – костры, вместо магазинов – торгаш в своей лавке, да и чтобы элементарно выжить, требовалось постоянно быть начеку, держать оружие наизготовку. Впрочем мне, в последнее время уже почти свыкшемуся с волчьей жизнью, было приятно одно только то, что не надо убегать и прятаться, вздрагивать при виде серой формы…
Фитиль повел меня к одному из костров за домами, вокруг которого неспешно беседовало еще четыре сталкера. Потом двое куда-то ушли, подошел один, попросил прикурить, немного посидел, помолчал и тоже ушел. Нас снова осталось четверо у костра. Тушенка, батон, бутылка водки – такой ужин. От вопросов у меня буквально чесался язык, но, глядя на отрешенные лица сталкеров, озвучить их не решился. Никто даже имени моего не спросил, не стал навязываться со знакомством и я. Фитиль быстро угомонился и похрапывал, укрывшись не весть откуда взявшейся рогожей; я сделал замечание насчет утреннего столкновения, но никто не поддержал беседы, заторможено уставились в огонь. Будто с наступлением темноты сталкер погружается в привычное полубессознательное оцепенение, вывести из которого его может, наверное, только новое нападение зомби. А и в самом деле: ну что еще можно делать ночью? Должно быть, здесь очень опасно в темное время суток.
Положив голову на колени, я исподтишка осматривал сидевших. Оба в замызганной одежонке, Бог весть, из какого тряпья сотканной (тогда еще не знал, что самошивная рейдовая сталкерская куртка, укрепленная свинцовыми и кевларовыми вставками, несравненно ценнее щегольского камуфляжа), у ног – такие же заляпанные выцветшие вещмешки; у одного обычное охотничье ружье, у другого короткоствольный автомат (в это время он его медленно и тщательно чистил, методично так); лица вытянутые и такие худые, что на висках просвечивали пучки мышц; обветренные губы, огрубевшая от постоянного пребывания на ветру и солнце кожа… Словом, больше похожи не на «покорителей Зоны», как порой громко величают сталкеров в газетах, а, скорее, на беглых зеков. Что, впрочем, очень могло быть. Дурной каламбур: бежать с одной зоны в другую – но именно он пришел в голову.
Вот один привстал и поворошил хворост в костре. Всплеснули искры, ветки в огне защелкали веселее.
– На Свалку завтра двину, – ни к кому не обращаясь, сказал он, опускаясь на место, – а потом к Сидору или в бар.
На минуту возникло молчание.
– На Свалке ничего нового с последнего Выброса, – вдруг отозвался тот, что чистил автомат, – все шакалы подобрали. На Янтарь бы прошвырнуться, да одному боязно как-то.
И снова молчание.
– Не, я не пойду на Янтарь, далековато будет…
– А на Свалке по кучам, что ли прыгать? Там только экологи проберутся.
– Да…
Мало что было понятно из этого растянутого, почти медитативного диалога. Экологи, Свалка, Янтарь, шакалы какие-то…
– Я могу с тобой на Янтарь, – неожиданно для самого себя ляпнул я.
Сталкер с автоматом едва повел в мою сторону головой, но глаза оценивающе прищурились.
– Первый день? – спросил.
– Ну да. Но уже успел с вашими ребятами зомби познакомиться, – пошутил я.
– Хм, ну да… Только там их теперь без счету. Изо всех кустов, поди, лезут. Одним пестиком не отпукаешься.
– Да пусть его сходит, – сонно прохрипел Фитиль и перевернулся под своей рогожей. А я-то думал, что он спал. Но он и вправду уже спал, отрывисто всхрапывая.
– Гляди сам, – пожал плечом сталкер, – если что, я за тебя не в ответе. По дурости вляпаешься – вытаскивать не буду.
– Договорились.
Краем я глаза заметил, как криво усмехнулся второй сталкер. Еще бы: мелочь желтопузая лезет вперед, наглеет. Вдруг на этот Янтарь и не всякий бывалый сунется – а тут я сам вызываюсь… Сутки в Зоне прожил – а уж нос свой сует во всякую дырку. Но не все же на печи сидеть. Много не высидишь, не на яйцах. Рано или поздно придется вылезать…
Где-то далеко-далеко стукнула автоматная очередь. Никто даже не повернулся в ту сторону. Видимо, постреливали в этих местах часто. Гораздо чаще, чем мне представлялось. Хотя на «большой земле» Зону и называли территорией с «бесконтрольным оборотом оружия», но я и помыслить не мог, что в таких масштабах: каждый человек здесь был вооружен в обязательном порядке. За сутки я еще не видел ни одного безоружного сталкера. Даже сам сравнительно легко обзавелся пистолетом. Подумал, что Фитиль утром загнул про цены на оружие. Либо попытался поиграть в посредника и поиметь навар, либо просто попугать новичка. Во всяком случае, при подобном объеме вооружения цены на черном рынке должны были упасть ниже низкого.
Впрочем, пока это было не так важно: во внутреннем кармане куртки увесисто провисал добытый утром ствол, придавая уверенности в успешном исходе завтрашнего мероприятия.
Ну а теперь – теперь, наверное, надо было как следует выспаться. Тем более, что прошлую ночь я провел без сна под ледяным дождем. Но сон пришел не сразу. Довольно долго я смотрел в звездное небо Зоны, вслушивался в странные звуки в темноте. Но мои новые знакомые у костра не проявляли ни малейшего беспокойства, стало быть, звуки не были опасны…
Высокая трава касается груди, на горизонте искривленные силуэты голых деревьев. Мокрая одежда зябко липнет к продрогшему телу. Полная луна с абсолютно черного беззвездного неба обливает все вокруг серебряным светом. Полная тишина, даже собственного дыхания, с паром вырывающегося изо рта, не слышно. А за спиной бредут люди. Много людей. Их лица неразличимы и безмолвны. И, когда они догонят, случится…
– Эй, ты идешь? – откуда-то сверху раздался голос.
Я очнулся. Уже утро? Кажется, только прилег – а уже нужно вставать. Еще совсем темно. Ноги болят и вставать с холодной земли совершенно не хочется.
– До Янтаря неблизко, а то с тобой и до ночи не успеем.
Я поднялся. Ноги загудели еще больше. Отошел к дереву и справил малую нужду. Мой спутник в это время скучающе позевывал, во мне же, напротив, просыпался зуд и волнение. Эх и ввязался я в авантюру! Что за Янтарь? Что там будет?..
На всякий случай перепроверил обойму. Мой спутник же молча быстро зашагал прочь от костра. Я поспешил следом, стараясь не отставать, что на гудевших ногах было довольно непросто. Хотелось расспросить о Янтаре и вообще… но мы шли так быстро, что у меня попросту не хватало дыхания для разговоров. Впрочем, когда вышли из поселка, сталкер достал детектор, точно такой же, как вчера у Фитиля, и мы заметно сбавили темп.
– Без детектора тебе никуда не сунуться, только на Кордоне прозябать, – сказал проводник, – пока иди рядом, а лучше прямо за мной и чтоб след в след, а если отстанешь – твои проблемы. Ну а вообще-то, раздобудь свой и как можно скорее.
– Где ж его раздобудешь-то?..
– Да вот хоть у ученых. Когда на Янтарь придем, там увидишь. Они сами делают и сами же приторговывают.
– А что за Янтарь такой хоть?
О как, ты и не знаешь? – усмехнулся сталкер. – А собрался идти. Это ж озеро Янтарное. Наверное, до Зоны было неплохим озером, не знаю. А теперь считай, что болото. Там еще в самом начале всех этих событий сбросили бронированные шараги для яйцеголовых. Вот они теперь там и обретаются, Зону типа изучают. Только как же ее изучишь, если сидеть за стенами. Ее исходить нужно, вдоль и поперек, поперек и вдоль, а потом еще и в самую жопу ей залезть, вот тогда и изучишь. Может быть… Немного…
– И что там интересного такого, что нам туда нужно?
– Да не нужно. Нам вообще никуда не нужно. Что там, что здесь – всяко хабара теперь небогато. Только сталкера, как и волка, знаешь, ноги прокормят. Вот и рыщем – где бы да что бы… А хабар может быть где угодно. Надо только чтобы повезло маленько. Жить надо и тут, некоторые даже умудряются на икру с маслом заработать. А только не в икре дело. Не известно еще, чем они за эту икру с Зоной расплачиваются.
– А чем они расплачиваются?
– По-всякому. Кто голову свою отдаст, кто с ума сойдет, кого аномалия покалечит. Разно тут бывает. Так что, если за богатством не гнаться, то можно ровнехонько себе прожить и здесь. А за богатство – что здесь, что там (он махнул неопределенно рукой) платить придется.
Мы обогнули небольшой лесок, потом пошли по какому-то кочковатому полю, на котором можно было запросто вывернуть ноги: уж очень часто под высокой травой кочки попадались. Медленно начинало светать, холод продирал до самых костей, хотелось идти быстрее, чтобы согреться, но приходилось осмотрительно ступать, прощупывая каждый шаг, чтоб не попасть в яму или не навернуться на кочке.
– Что за овраги! – бросил я в раздражении.
– Мины, – спокойно отозвался мой спутник.
– Какие такие мины? – я насторожился.
– Обыкновенные, противопехотные. Раньше тут было минное поле, военные ставили против кабанов, собак… Заодно и сталкеров. Грохотало постоянно. Потом то ли заленились, то ли еще что, но больше не ставили.
И действительно, вскоре мы прошли потемневший от ржавчины, испещренный сколами указатель «Стой! Мины!». И череп. Стало не по себе.
– А вдруг не все взорвались?..
– Да не, тут постоянно ходят, так что ничего не осталось, не ссы.
Оставив лес далеко сзади, вышли на какие-то заброшенные высокие сооружения. То ли градирни, то ли хранилища. Здесь путь пролегал через протоптанную тропинку, и мы ускорили шаг.
– Вон там, – сталкер показал на крышу одного из сооружений, – по весне снайпер сидел, бандюки так хабаром разживались. Идет сталкер с вылазки, понятное дело, устал, только бы до своих добраться. По сторонам не смотрит. А тут тебя снайпер тюк – и хана. А остальные набегут, до нитки разденут. Случалось, что и без нижнего белья оставляли. Надоели они нам – спасу никакого нет. Договорились с наемниками, те их в два счета выкурили. А снайпера нам живого выдали…
Он замолчал.
– И что потом? – не выдержал я.
– А что потом? Не погладили же по головке. Двенадцать человек загубил, сволочь такая. Всех помню: Сеня Комбайн, Михаль, Ромка Перехватов, Тошка Булкин, Волкодав… Но мы эту сволоту тоже не пожалели, трясся, что твой лист осиновый, когда судили да казни ему выдумывали. В аномалию отправили. Связали и бросили. Обосрался гад напоследок, говно его по веткам в Карусели развесило. Зато с тех пор тут ходить стало без опаски, а то ведь даже хотели через Дикую территорию таскаться. Там хоть бандитов тоже полно, но украдкой пройти можно, а здесь все, как на ладони. Ни пройти, ни объехать.
– Почему она Дикая?..
– Раньше была Дикая, когда только первые хабарщики приходили. Теперь-то уж давно эти места исхожены, а название осталось. А можно еще на Янтарь через Янов пройти, но там теперь неспокойно. Долг со Свободой сцепились, того и гляди под раздачу попадешь. А было время, когда ребятки за бутылку могли и на машине подбросить.
– А кстати, – опомнился я, – а как тебя звать-то хоть?
– А Петром звать, – охотно последовал ответ.
Назвался и я.
– Ну что ж, буду теперь знать, с кем иду, – усмехнулся Петр.
Я подумал, что сталкеры, возможно, не такие уж и замкнутые люди, как показалось вчера. В конце концов, много народа здесь, должно быть, всякого ошивается, не известно, чего от кого ждать. Если ко всем с распростертыми объятиями…
Когда солнце заметно приподнялось над горизонтом, мой спутник сказал:
– Шабаш, тут привал на десять минут.
Мы уселись на поваленное дерево. Погода заметно испортилась, с той стороны, куда мы шли, подтягивались тяжелые тучи.
– Под дождь попадем, – заметил я, указывая на небо.
Петр мотнул головой:
– Не попадем. Это и есть Янтарь, почти пришли. По пять капель от радиации примем и вперед. Тут всегда тучи. Гиблое место, что ни говори. Хоть излучатель и отрубили, а все равно место не такое, не как везде.
– Излучатель?..
– Долго болтать придется, как-нибудь в другой раз. А сейчас вот что скажу, а ты вникай. Всему тебя учить не буду, раз сам вызвался, сам и смотри. А только вот что. Если почувствуешь, что хреново стало, в глазах темнеет, голоса там всякие слышать будешь, шепот, то пулей назад и не оглядывайся. Понял?
Я кивнул. Такие новости мне не нравились. Еще бы: голоса…
– Вот… Побродим тут, чего-нибудь, может, и найдем. Чтоб к торгашу не мотаться по сто раз – тут яйцеголовым и загоним. Но это если повезет. Увидишь впереди что-то подозрительное – стой и ни шагу, а то заколебешься кишки с веток собирать. К тому же, ты без детектора.
– Да, вот насчет детектора…
– Потом, – отрезал Петр, – давай пока на дорожку.
Он достал из мешка бутылку, грязными пальцами выковырнул ошметок колбасы.
– Ну, чтоб сегодня не с пустыми руками…
И забулькал прямо из горла. Я почему-то вспомнил, что алкаши в подворотне считают бульки, чтоб всем досталось поровну. Бульков насчитал семь. Когда Петр оторвался от бутылки, в ней оставалось меньше половины.
– Давай… – крякнул он, мощно вдыхая колбасу.
Я взял бутылку; по-видимому, мне предстояло выпить ее всю.
– Не обижай…
Я задержал дыхание и сунул горлышко в рот. Главное, чтоб на язык не попало, а сразу в горло лилось – вспомнилась от кого-то услышанная старинная алкашовская мудрость. Мудрость и вправду оказалась мудрой: несмотря на общее отвращение, водку удалось пропихнуть всю, без остатка. Кусок колбасы пришелся весьма кстати.
Молча посидели. Петр проверил автомат. Я тоже на всякий случай осмотрел свой пистолет.
– Слабовата пукалка, но лучше, чем доской, – ухмыльнулся он, из чего я сделал вывод, что мой «подвиг» вчера утром не прошел незамеченным.
Спиртное подействовало благотворно, по крайней мере, начинавшаяся нервная дрожь поутихла. Небо впереди уже не казалось таким зловещим, да и озноб прошел. Наверное, здесь пить приходится много, иначе вряд ли долго выдержать. Почти как на войне. Впрочем, на войне я не был, но очевидно, что «боевые сто грамм» выдавали бойцам отнюдь не для дезинфекции.
Когда спускались с косогора, внизу у деревьев увидели несколько фигур, припавших к земле. Неестественными дергаными движениями они копошились в траве, будто бы что-то выискивая.
– Зомби? – шепнул я.
Петр приложил палец к губам и кивнул: дескать, да, они; потом дал знак обходить мне слева, а сам пригнувшись двинулся вперед. Ни про какой условленный знак атаки мы не договорились, я даже не понял, будем ли мы нападать первыми или просто обойдем нежить от греха подальше. Сердце отчаянно заколотилось. Я стал медленно огибать зомби метрах в пятидесяти, все гадая, каким же образом мой провожатый планировал обход.
Но все разрешилось в следующую минуту, когда справа хлестнула автоматная очередь. Ветки захрустели, послышалось хриплое, но довольно громкое бормотание в полный голос. Что-то похожее на «лучезарнейшие… сияние… твое сияние… отец придет…» Впрочем, вникать не было желания. В следующую секунду я уже выхватил пистолет и помчался на выстрелы. И моя торопливость едва не стоила мне жизни. Пуля коротко свистнула у самого уха, обожгла скулу. Я инстинктивно отпрянул в сторону и за ветками увидел серо-зеленое лицо с желтыми вытаращенными глазами. Нежить в изодранном свитере непонятного цвета медленно, но упорно ползла вперед, держа на вытянутой руке пистолет. Я вскинул руку, дуло оказалось на уровне зеленой головы. Движение пальцем – и голова исчезла. Мертвое тело рухнуло пустым мешком в траву.
А впереди кипела перестрелка. Отчетливо стрекотал автомат Петра, вразнобой хлопали остальные выстрелы. Я спрятался за тоненький ствол – хоть какое-то укрытие – прицелился, выстрелил, но, видимо, все-таки не попал; выстрелил еще и еще. Тут и на меня обратили внимание. Хотя нескольких Петр успел свалить, осталось еще четверо.
– Какая хорошая лошадка… – навстречу попер один, едва двигая прогнившей челюстью, уставившись в меня провалившимися глазницами. Стало и вправду жутковато. Но выстрел – и пуля угодила прямиком в рот. Голову зомби опрокинуло, будто от удара, он упал, а из отстреленной нижней челюсти выполз громадный черный язык, почти обвивая плечи мертвеца.
Наверное, от вида этого мясистого склизкого языка во мне внезапно пробудилось желание – убивать. Это было не совсем то, что я испытывал раньше. Все усилилось в десятки, нет, даже в сотни раз. Я с торжествующим ревом набросился на елозивший в окровавленной траве полутруп и рванул его извивавшийся и такой живой – язык. И всей кожей, каждой клеточкой тела во мне отдался этот сладкий сочный хруст вырываемого мяса. Если б не стойкое отвращение от запаха гнили, я непременно сжевал бы и съел кусок. А потом схватил какую-то сухую палку и несколько раз воткнул в закатившиеся бессмысленные глаза. Они так и брызнули, облепив собой мое лицо. Но вместо парн ой человеческой жидкости на коже остались ледяные вонючие сгустки. А я ковырял и ковырял в глазницах, пока чья-то мощная рука не оттащила меня назад.
– Эй, эй, будет уже, убил давно!
Петр, тяжело дыша, утирая с лица грязные ручьи пота, стоял надо мной. Я поднялся, но не удержался, чтоб не пнуть почти безголовое тело.
– Эк ты его расколупал… – мотнул головой Петр, потом озадаченно посмотрел на меня и заметил, – а ведь тебе это нравится.
Я не стал ничего отвечать. Возбуждение почти схлынуло, но оставило после себя странный, доселе не знакомый осадок. Что-то смешанное со злостью, радостью, бешенством, прежним желаниеми волнением перед тем, что совершается в жизни в первый раз… Руки мелко тряслись, дыхание хриплыми кусками выплевывалось из груди. Но сексуальной разрядки не наступило, я вообще не почувствовал никакого былого возбуждения, все было не так, как со всеми темиженщинами. Было лишь острое желание убить еще кого-нибудь. Наверное, я выглядел весьма странно, потому что последовали слова Петра «Да уймись ты», подкрепленные увесистым ударом под дых, они и вернули меня в реальность.
– Что-то я не того… – попытался я скорчить усмешку, но и сам почувствовал, как неуместно и неестественно она выглядела.
Петр отвернулся и пошел обыскивать трупы.
Я кое-как обшарил карманы «своего» зомби, но, кроме земли, ничего не обнаружил. На кой черт они землю в карманы запихивали? Но на то ж они и зомби, чтоб без мозгов все делать.
Потом еще обыскал того, в свитере. Патроны у него были, но не моего калибра, так что пришлось прихватить и второй пистолет. Решил, что всяко не лишне будет. И снова – полные карманы земли. Почти с пустыми руками вернулся и мой спутник, показывая банку тушенки да автоматный рожок.
– Одной земли в карманы насовали… – посетовал я.
– Это они Зародышей копали, – пояснил Петр.
– Кого-кого копали?..
Мне представились то ли грибы, то ли черви, которых можно извлекать из земли и есть.
– Зародышей. Это вроде бы как артефакты, а вроде как и не совсем артефакты. На вид – ну просто какашки собачьи, только покрупнее. Само по себе дрянь, но вот если как-то их там обработать, облучить и вообще… то получается какой-нибудь арт. Что интересно, заранее никогда не скажешь, что именно получится. Может и Колючка, а может и Выверт какой-нибудь выскочить. Яйцеголовые скупают частенько, а там уж с ними возятся. Поэтому Зародышей им относят. Сами все равно ничего с ними сделать не можем. А уж что ты отдаешь: слизь или Рыбку – про то никогда не узнаешь.
– А земля-то зачем в карманах?
– Из земли выковыривали. Они все равно ни черта не соображают, что делают. Они их даже жрут, потому что не помнят, куда относить и вообще, что дальше с ними делать. Поди, наелись уже, с землей напополам до отвала. Можешь им брюхи вспороть и поглядеть, но лично я как-то к этому особенного желания не испытываю.
Не высказал охоты «вспарывать брюхи» и я.
А потом мы просто брели, всматриваясь в землю под ногами. Со стороны даже могли бы показаться грибниками. Только какие уж тут грибы.
– Я тут однажды сам едва мозгов не лишился, – рассказывал Петр, – вечером дело было, год примерно назад. Хабара не наварил, а возвращаться затемно не хотелось. Решил у ученых в бункере перекантоваться на ночь, а с утра еще маленько похабарить, а уж потом и на Кордон. И иду мимо завода как раз, слышу, будто кто-то зовет меня. Думал, может, знакомый кто. Осмотрелся, остановился – никого. Дальше пошел. Снова – слышу – зовут. Ну, я уж тут заподозрил, что дело не ладно, да как побежал – да и на зомбей налетел. Назад откатился, за бак мусорный, лежу и соображаю, как бы мимо незаметно проскочить. Хотел обойти стороной – там в болоте снорки шмыгают. И тут голос опять звать стал. И голова тяжелой стала, даже тяжелее, чем с бодуна. Ноги не идут, снорки начали подбираться (учуяли, что ли), зомби впереди бормочут… В общем, думаю, что хана мне наступила. Но кое-как собрался, ползком, ползком – стал вроде бы уходить, а потом еще там вертолет перевернутый был, я в кабину залез и переждал, пока зомби уйдут. Все боялся, что снорки найдут, они всю дорогу рядом шныряли. Но Бог миловал.
– А голос что?
– Голос… голос все время звал, ничего больше не говорил, только имя мое повторял. Но это уж я, наверное, не так близко от источникабыл, так, краешком зацепило, не накрыло.
Про снорков я даже не стал спрашивать: очередная гадость какая-нибудь. Представились почему-то огромные крысы с длинными пальцами. По воде шлепают, носами все вынюхивают… Впрочем, на деле это мог оказаться кто угодно, здесь, должно быть, быстро перестаешь чему-то удивляться: удивлялки не хватит.
