Текст книги "Химеры просыпаются ночью"

Автор книги: Райво Штулберг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 38 страниц)

– Здравствуйте… – я не знал, с какой стороны к нему лучше подступиться.

– Ну?.. – тот вопросительно уставился на меня.

– Мне в Зону надо, – вдруг выпалил я от отчаяния, лишь бы поскорее покончить со всем этим.

– В Зонууу… – протянул мужик; он, казалось, совсем не удивился, по крайней мере, в лице ничуть не изменился.

– Ну да, – пожал я плечами, стараясь придать своей просьбе больше обыденности и безобидности.

– Я туда не езжу.

Вот и все. Стоило ли так стараться? Да и вообще, с чего я вдруг решил, что обычные люди смогут меня туда провести. Этим больше по гостиницам, кабакам да вокзалам привычно.

– Ну а сколько бы, например, предложил? – поинтересовался мужик.

Я назвал цену, на всякий случай все же заметно приуменьшив расчетную.

– Неее, за столько тебя, парень, не в Зону повезут, а в лесу за городом по темечку тюкнут и в ямку зароют. Если кто и согласится, то уж, поверь, не из добрых побуждений, ага, не из добрых.

– А за сколько?

– Ну-ка… – мужик поманил к себе, – наклонись, чего шепну-то…

Я нагнулся, мужик цепко притянул к себе:

– А на кой тебе в Зону, а? Ну-ка, живо говори, сопляк, а то сдам, куда следует.

У меня все опустилось: значит, и эти предупреждены. Вдруг откуда-то взялась отчаянная решимость:

– Да пошел ты! Еще я буду тебе все рассказывать и докладывать! Стукач хренов!

Крик вышел довольно резким и звонким, на нас стали оглядываться. Мужика, видимо, про стукача смутило, он отпустил меня.

– Ладно, все, вали себе, куда шел. А про Зону никому не болтай и тут не светись. Тебя тут никто не повезет туда, здесь этим никто не занимается. Усек?

– Усек.

– Так что вот и вали.

Стало понятно, что больше и пробовать нечего. А куда можно еще податься, я не имел ни малейшего понятия. К тому же, если уж этот пригрозил сдать, вокзальные сделают это и подавно. Я отошел от машин и в задумчивости стоял на тротуаре, даже не подумав в тот момент о том, что мог запросто привлечь к себе внимание патрульных. Тут на плечо опустилась чья-то острая ладонь. Я поднял голову, надо мной навис детина в темном плаще. Запомнилась очень короткая стрижка, а также страшно исхудалое, даже изможденное, лицо сплошь испещренное странными черными точками. Эти точки меня особенно поразили, даже больше, чем неестественная худоба.

– Ты, что ли, в Зону собрался?

Что мне было терять?

– Ну я.

Детина пристально уставился в меня, его белесые глаза смотрели словно бы из потустороннего мира.

– Вольняшка?

– Чего? – не понял я.

– Ясно.

– Чего ясно-то?

– Пошли.

И он зашагал, не оглядываясь, только полы плаща развевались. Я едва поспевал за его длинными, как жерди, ногами. Потом стало страшновато: кто он, откуда взялся? Никогда до этого момента не приходилось видеть в городе подобных личностей. Или внимания не обращал? Да нет, на такого обратил бы. И стоило только заикнуться про Зону – возник он. Словно бы только того и ждал. Станешь после такого мистиком…

Вдруг мой таинственный проводник резко остановился. Быстро повернулся ко мне, глаза его были закрыты… и я понял, что он – мертв.

Все оборвалось внутри; попробовал бежать, но ноги будто прилипли к асфальту. Рот мой открылся в немом крике, ни один звук не вырвался из горла. «Что это?..» – только и успел подумать я и начал падать, проваливаться в глубокую черную яму.

И ткнулся носом в стекло.

Вокруг стоят люди, плывут за окном размазанные огни города. Ну да, отрубился ненадолго, нервы не выдержали. Но сон этот… до чего же отчетлив был и ярок. До сих пор кажется, что минуту назад я стоял перед мертвым проводником. Что это было? Предупреждение, или просто мозг сопротивляется безрассудному замыслу? Но мне нет иной дороги.

Но как бы хотелось, чтобы весь сегодняшний кошмар оказался всего лишь сном! Как это часто бывало: привидится что-нибудь ужасное, бродишь, как потерянный, кричишь, не знаешь, как жить дальше. Весь мир вокруг сжимается. И вдруг – просыпаешься. И благодаришь Бога, еще кого-то, что все это – только сон, только сон. Еще минуту назад ты был несчастен и разбит, совершенно не способен к дальнейшей жизни, а вот уже все внезапно и самым счастливейшим образом разрешилось.

Но нет, теперь все происходящее не кошмарный сон, а кошмарная реальность. И ты действительно не знаешь, как будешь жить дальше. Только, сколько бы ни пытался, – не проснуться в уютной постели и не вздохнуть с облегчением.

Троллейбус в очередной раз клюнул в невидимую стену. Пора было выходить. И опять пытать счастья у таксистов. Во сне вышло что-то вовсе несуразное. Этот дядька в машине, проводник… Конечно, сон – это сон, а вот как получится на самом деле?

На всякий случай, я все-таки ущипнул себя за палец: ну мало ли…

И вот я снова пошел к машинам на площади. Их гораздо меньше, чем было во сне, всего пять штук. Если только поодаль «бомбилы» тусуются? И выбора особенного не было: все с шашечками. Впрочем, шашечки еще ни о чем не говорят. Наверное, не говорят… Но нужно было поскорее кончать со всем этим.

Я выдохнул – и подошел к какой-то машине наугад.

Сразу несколько пар глаз выжидающе уставились на меня. Незаметно спросить не получится. Сейчас все соберутся – и начнется черт знает что… Но нужно было что-то предпринимать. А, была не была, не повяжут же сами, в конце концов!

– Можете до места до одного подбросить? – облизал я внезапно пересохшие губы.

Плотный таксист с мясистым дырявым носом оценивающе обвел взглядом мою фигуру: сколько же можно с этого лошка срубить?

– Можем, – отозвался он после недолгой паузы, – и до одного, и до двух можем.

– Мне надо не по городу…

– А куда?

– Туда… – я повел головой, – в эту… в Зону, короче.

Носатый немедленно расхохотался, жизнерадостно так.

– Слышь, Андрюх, – обратился к другому таксисту, – опять в Зону надо!

И теперь уже расхохотались оба.

– Там вам что, курорт, что ли? Каждый день подх одите и подх одите, заколебался на хер вас посылать, дураков.

– Почему же сразу так? – поинтересовался я, хотя понял, что тут пробовать бесполезно. Если б отвозил, то не стал хохотать и всем рассказывать.

– А что ты там забыл, например? Жопу давно не отрывало?

– Я это… от армии.

– Ну так вот, сынок, сходи-ка ты лучше в армию, будешь там с отцами-командирами, как у Христа за пазухой.

– А вы там были, что ли? А так говорить и всякий может…

– Не был, не был, но там какие мужики ломаются, каких ты только в кино видел, а тебе, милок, и дня там не протянуть, не то, что в Зоне, а и на Кордоне.

– Слушай, парень, – отозвался со своего места тот, которого называли Андрюхой, – если и правда хочешь там счастья попытать, это тебе не к нам, мы просто по городу колесим, не в свои дела не суемся. Этим другие занимаются.

– Да? А кто, например?

– Такие дела не вот решаются. Это все равно, что ты попросил бы через границу тебя перебросить. Поведет тебя обычный бомбила через границу? Вот то-то же!

– Так я не прошу прямо в Зону, я прошу поблизости там куда-нибудь, а уж дальше я сам как-нибудь, разберусь уж…

Возникло молчание.

– А деньги у тебя есть?

– Как нету? Есть, конечно.

– До Дитяток могу, но по двойному счетчику, – сказал Андрюха, – а то себе дороже может встать и клиентов теряю, пока смотаюсь туда-обратно.

– Ну, а это сколько будет примерно?

– Не примерно, а точно скажу: двести зеленых. Если есть, давай. Нету – и разговора нету.

Я прикинул: в принципе, хватало, только потом пришлось бы остаться практически на нуле. А ведь предстояло еще пробираться и дальше…

– Ну что, решай, – сказал носатый таксист, – Андрюха вон соглашается, а другой и не повез бы. Я, например, не стал бы.

– А дешевле никак, значит?

Андрюха ничего не ответил.

– Ладно, давай, – махнул я рукой, – чего уж там. А в гривнах пойдет?

– А гривны что, не деньги? Конечно, пойдет.

– Вещи какие-нибудь есть?

– Неа, все при себе.

– Налегке прешь? Ну, тебе виднее. Там до Дитятков только. И то до КПП не поеду, за километр сброшу.

– И долго туда ехать?

– За полтора часа обернемся, если не тормознут. Ты деньги вперед давай, а то знаю я вас… На шару прокатиться норовите.

– Вот… – я отсчитал требуемую сумму. В руке осталось всего несколько бумажек.

– Тогда садись, – махнул Андрюха в салон.

– Давай, аккуратней там… – лениво протянул его носатый друг.

Я плюхнулся на переднее сиденье.

– А что, правда каждый день просят до Зоны добросить?

За окном снова плыл вечерний город. Было мягко, играло радио.

– Не каждый, но бывает. Пацаны вроде тебя, а то и совсем салаги.

– А настоящие сталкеры?..

– Настоящие не трезвонят, что в Зону едут.

– Ну а там вообще, как можно пробраться?

– Это я не знаю, парень, это ты там поспрошай у местной публики. Я лично туда не рвусь и никому не советую. Прутся за деньгой, а на самом деле бомжуют там, спят в бочках, жрут всякую дрянь да кусочничают на копейки. Вот и все дела. Побомжевать и здесь можно по полной программе, не хер и в Зону какую-то соваться.

– Так плохо?

– А что ты ожидал увидеть? Работу там никто не предложит, все давно растащили или разрушено, народ злой ходит, бедный, а стволов на руках немеряно. Положат за кусок хлеба, запросто положат. И это если менты или вояки не пристрелят, они рейдят там постоянно.

Я промолчал, но замечание насчет ментов мне жутко не понравилось. Если и правда рейдят, то спасения и в Зоне, получается, не придется ожидать. Хотелось еще что-нибудь спросить, чтобы заглушить тревогу, но голова внезапно сделалась пуста. Только в такт мотору билось: я еду в Зону, я еду в Зону, я еду…

Потом тревога усилилась, переходя в панику: а что если все выезды из города перекрыты? А уж такси точно проверять будут. Даже затошнило. Я приоткрыл окно, приятно охватило прохладой, но страх не улегся. В самом деле, теперь только бы из города выехать, а уж дальше – считай – я ушел.

Потянулся перелесок, дорога сделалась заметно свободнее. Такси прибавило газа, ехать стало даже будто бы веселее. А вот и указатель. Еще немного – и мы за городом. Я потянулся за ремнем.

– Ссышь, а в Зону собрался, – усмехнулся водитель, хотя был пристегнут с самого начала.

– Да я ментов боюсь: придерутся, оштрафуют…

– Тут пост вечерами не работает. Они днем всю норму делают, а потом к себе уматывают.

– А-а-а… – я с облегчением отложил ремень. Значит, на постах точно засад не будет. Затора не видно, следовательно, впереди никто не шмонает. Едем. Мы – едем. Я еду в Зону. Я еду в Зону. Я еду в Зону. Еду я…

Вот и прицепилось же! Наверное, от нервов. Надо, наверное, еще таксиста поспрашивать: вдруг чего полезного скажет. Только что? Совершенно мысли из головы выветрились.

– А чего еще про Зону скажешь хорошего?

– Хорошего? – таксист усмехнулся, – чего про нее на хрен хорошего скажешь! Вообще, пора бы ее размолотить к чертовой матери. Разбомбить с самолетов – и вся недолга. Ведь разрастается гадость эта. Но, значит, кому-то шибко нужна, раз не трогают. Колупаются что-то там в ней, вынюхивают… Нечего там вынюхивать. Бомбить ее надо и все. А уж кто там тусуется – того и проблемы, заодно и всяких ублюдков накрыть можно, там же теперь одна шваль собралась, урок немеряно, дезертиров навроде тебя… Вот и избавиться от них разом.

Про «навроде тебя», конечно, покоробило, но я предпочел не обидеться. Было видно, что накрепко засел зуб на Зону у этого Андрюхи, и он уж давно для себя все решил. Оставалась надежда, что это он в сердцах так Зону костерит, а на самом деле там не так уж и мрачно все.

Еду в Зону, еду в Зону…

Остаток пути мы проделали практически молча, только таксист про себя что-то насчет машины заметил. Потом машин стало заметно меньше, начали встречаться указатели: «Дитятки 30 км», «Дитятки 20 км»… Сердце заколотилось, в ногах появилась предательская слабость. Я заерзал на своем месте. Еще каких-нибудь полчаса, даже меньше – и нужно будет выходить. Пока сидишь тут, в машине, все еще кажется таким далеким, словно и случится совсем-совсем нескоро. Ровно гудит мотор, музыка играет, тепло… И ехать бы так без конца. Но вот пять километров еще осталось. А через несколько минут таксист начал тормозить. Внутри сжалось: приехали.

– Ну все, дальше пешком придется, с километр, дойдешь. А то там КПП, менты, солдаты, документы начнутся, досмотры… Свяжешься только с этим…

– Ладно, спасибо, – говорить много совершенно не хотелось, к горлу подступил упругий комок тошноты.

– Давай, удачи.

Через минуту я уже смотрел вслед удаляющимся огням такси. Куда теперь – не имел ни малейшего понятия, поэтому просто пошел по дороге. Было совсем темно, по обеим сторонам глухо стояла стена леса, но далеко впереди черное небо едва подернулось белесой пеленой: там горели огни.

«КПП, менты, солдаты, документы…» – вспомнились слова таксиста. Идти на огни не было резона, я постепенно сошел с шоссе и продолжил путь перелеском. По дороге прогрохотал тяжелый грузовик. Впереди залаяла собака. Это плохо: от собак в темноте не скроешься. Пришлось свернуть совсем глубоко в лес, но очень скоро я наткнулся на колючую проволоку. Почему-то подумалось, что она обязательно должна быть под током, а проверять это желания не возникло. Потом подумалось, что здесь обязательно должно вестись видеонаблюдение. Черт их знает, чего они тут наворочали. «Это как через границу тебя провести» – были слова того таксиста. А граница на прочный замок закрыта. И Зона тоже. Но как-то этот замок отпирают ведь.

Стоп. Не может быть, чтобы прямо у КПП обитали какие-то проводники, сталкеры… Скорее всего, где-нибудь неподалеку, но только не здесь. А здесь – «КПП, менты, солдаты, документы…», только и всего.

Тогда куда? Назад?

Несколько минут я в нерешительности стоял у проволоки. Потом решил, что действительно: логичнее назад; добраться до ближайшего населенного пункта и уж там разведать обстановку, порасспрашивать… Наверняка в такой близости от Зоны у жителей имеются выходы на проводников. Каким же образом придется расплачиваться – о том я пока старался не думать.

Было холодно, от земли тянуло сыростью, вокруг темень непроглядная, ноги постоянно натыкаются на какие-то ветки, сучья, мягкое что-то… Как я прошел несколько километров и не сломал себе что-нибудь – ума не приложу. А потом появился он.

Точнее, сначала чья-то огромная ручища зажала мне рот, а в следующую секунду я оказался на земле. Все произошло даже меньше, чем за секунду. Надо мной нависла тень. Я попробовал выкрутиться, но не смог даже пошевелиться. Пришлось замереть и выжидать, что предпримет неизвестный. Но он продолжал нависать безмолвной тяжелой тенью. Если б хотел убить – меня уже давно не было на этом свете. Наконец, черный освободил мне рот и прохрипел шепотом:

– Ты зачем здесь?

– Я вообще не знаю, где я, в темноте не туда пришел, наверное.

Меня подбросило и поставило на землю. Передо мной чернел рослый силуэт, от которого невыносимо несло самогоном. Тем не менее, обладатель его, судя по голосу, не был особенно пьян.

– Я сюда на такси приехал, хочу в Зону пройти, пошел вот и заблудился. Я правда не знаю, куда зашел.

– Не ври мне, ублюдок, – прохрипело самогоном из темноты, – тебя Рябой послал? Я ему твои пальцы пришлю, в конвертике, с голубым бантиком.

– Какие пальцы? – я по-настоящему пришел в ужас, – даже не знаю я никакого Рябого твоего, я просто заблудился, мне в Зону только как-нибудь попасть же…

В ответ из темноты послышалось сопение. Но хотя бы не слышалось угроз – уже хорошо. Видимо, черный сомневался, верить мне или нет.

– Пошли, – и мощный толчок едва не опрокинул меня на землю.

Стало ясно, что лучше не возражать. Я покорно двинулся вперед, поминутно спотыкаясь. Мой черный провожатый же (а лучше сказать, конвойный) шел мягко и ровно, будто отлично видел в кромешной тьме.

– Куда мы? – наконец, не выдержал я, когда мы прошли, кажется с добрый километр.

– Шагай-шагай, – был ответ, подтвержденный новым весьма ощутимым тычком между лопаток.

– Да куда шагать-то, я даже не вижу ни черта!

И точно, я снова едва не упал, попав ногой в какую-то ямку. Черный промолчал и безмолвно ожидал, когда я поднимался.

Но пришлось проделать еще с километр, прежде чем мы подошли к какому-то холмику, полностью поросшему молодыми деревьями.

– Стой, не рыпайся, а то сразу пришибу, – негромко прохрипел черный и принялся копаться в земле.

И вдруг – как мне показалось – из холма буквально хлынул свет. То, что виделось обычным земляным бугром, оказалось землянкой. На самом деле, изнутри едва пробивалось тление какой-то гнилушки, которая слабо потрескивала у самого входа. В бледном дрожащем свете мелькнуло серое лицо черного. Почудилось, что оно напоминает лицо мертвого проводника из сна. Почудилось ли?..

– Шагай вперед.

Мы оказались в очень узком проходе, ведущем метра на два вниз и упиравшемся в обычную земляную стену, но я нисколько не сомневался, что и эта стена скоро отодвинется. Но я ошибся: шаг – и все оборвалось, зубы больно клацнули и прищемили язык, в голове что-то будто лопнуло, а в следующий миг в ноги до хруста ударилась земля. Я мешком плюхнулся на спину и только через пару секунд сообразил, что попросту провалился в какую-то дыру.

Вокруг было так же темно, ото всюду несло сырой землей, где-то капало. То ли канализация, то ли еще какие-то технические проходы под землей… Сзади бесшумно возник черный. И снова, ни слова не говоря, толкнул в спину, повелевая идти дальше.

На этот раз двигаться пришлось в свете фонарика, которым черный подсвечивал путь сзади. Но под ногами была довольно ровно утрамбованная земля, так что идти было сравнительно легко, если не считать, что пришлось согнуться в три погибели: проход был весьма узкий и низкий, больше смахивал на нору какого-то гигантского животного.

Шли мы недолго, через несколько метров путь преградил завал из каких-то деревянных ящиков. Я остановился: куда дальше? и тут справа увидел небольшую ржавую дверь, но без хозяина войти в нее поопасался.

– Заходи, – прохрипело сзади.

Толчок плечом – и дверь со скрежетом поддалась. За ней оказалась тесная каморка, освещенная такой же гнилушкой, как у входа. Внутренности больше напоминали пристанище бомжа: груда тряпья, видимо, служившая черному постелью; ящик вместо стола, на котором взгромоздилась початая бутылка с какой-то жидкостью; еще несколько ящиков в другом углу… Только вот пара автоматов, прислонившихся к стене, указывало на то, что поселился здесь не бомж.

Вспомнились слова Андрюхи-таксиста: «…бомжуют там, спят в бочках, жрут всякую дрянь…» А ведь и в самом деле – бомжуют. Что же творится в самой Зоне, если здесь – так?..

И тут тряпье зашевелилось, наружу выглянуло человеческое лицо.

– Ты кого припер к нам? Совсем рехнулся? – так же хрипло прорычал тот, кто принялся вылезать из этой грязной лохматой груды.

– Стукача от Рябого поймал вот, – отозвался сзади черный.

– Да не стукач я, не знаю я никакого Рябого вашего! – завопил я. Теперь и в самом деле стало не до шуток: их ни за что на свете не переубедить.

– Да не ссы, – грохнем, ничего уже никому не скажет, – храпел черный, не обращая на мои вопли ни малейшего внимания, – только вот выяснить надо бы, что Рябой про нас прочухал, чего еще от него ожидать можно.

– Это он нам расскажет, обязательно, все расскажет.

У меня подкосились ноги, я опустился на колени. Стало понятно, что, если сейчас не сделаю что-то, что убедит этих… будет все очень плохо. Но с обмякшего языка только и сваливалось:

– Не знаю я никакого Рябого, не знаю я… Рябого не знаю… никакого Рябого…

На мгновение все пропало, а потом я ощутил себя лежащим на полу, в голове гудело, из носа что-то текло. Второй удар последовал с ноги, в носу хрустнуло. Мелькнула мысль, что сейчас меня забьют до смерти и никто, никто не узнает не только о том, что случилось в этом сыром подземелье, но и тела не найдут. Я сжался в тугой комок и с покорностью ждал нового удара. Сейчас… вот сейчас… Ну и ладно, ну и пусть, может, так и лучше будет для всех.

Но ударов не было. Меня подняло вверх и поставило на ноги. Слезы вперемешку с кровавыми соплями лились сами собой.

– Да не видишь, это глист какой-то городской, Рябой такого не послал бы.

– Не знаю я Рябого, не знаю… я просто в Зону шел, а тут ты… вы тут. А я просто в Зону хотел. Отпустите меня. Пожалуйста…

– Ладно, – послышался голос из-за кроваво-сопливой пелены, – давай наверху его, а тот тут кровищей все загадит.

Вслед за этим меня подбросило за шиворот и поволокло назад, в проход. Глаза ничего не видели, на ватных ногах я едва передвигался, мыслей не было вообще, лишь в разбитой голове гудело: ведут убивать.

Наверное, я не обгадился лишь потому, что не ел с самого утра; но желудок все же вывернуло, одной слизью.

Потом все было, будто в вате. Не помню, как оказался наверху. Потом я стоял на коленях, ползал, целовал грязные ботинки. Кажется, плакал.

Что-то выпало из кармана. Мой нож.

Видимо, какая-то часть меня все еще была способна к сопротивлению. Я воткнул лезвие в тот ботинок, который только что целовал. Ему было больно, очень больно – мне хорошо это известно. И я воткнул еще раз.

Словно издалека, раздался крик. Это кричал черный. Потом он упал. Я подпрыгнул – и рванул в темноту. Бежал, не разбирая дороги – только бы подальше. И все казалось, что сзади слышится тяжелый топот окровавленных ботинок.

И вдруг вылетел на поляну. Там стоял УАЗик, с заглушенным мотором, фары погашены, но около него в тишине и темноте сидели люди. Когда я их заметил, было уже поздно. Хотел убежать, но услышал подозрительный металлический щелчок, а затем негромкий голос:

– А ну-ка стоять.

Ноги вдруг отказали, я мешком свалился в траву. Теперь меня могли убивать, я бы все равно не смог пошевелиться. Наверху было глубокое звездное небо, потом под этим небом возникла человеческая фигура. И еще холодное дуло уперлось в лоб.

– Ты откуда нарисовался?

Я едва шевелил языком, во рту все слиплось. Кроме нескольких хрипов вперемешку с рвущим грудь кашлем, ничего выдавить не смог.

– Гляди-ка, как будто сам кровосос за ним гнался, – заметил кто-то со стороны УАЗика.

– Меня… убить… хотели… – наконец, выдавил я с огромным трудом.

– Тоже мне новость, – хохотнул тот же голос, – здесь все кого-то убить хотят.

– Меня… думали, что я… Рябой.

– Кто-кто?! – громким шепотом произнес стоящий надо мной. – Ря-я-ябо-о-о-ой? Ты – Рябой?! Слышь, мужики, а ведь это – сам Рябой!

Нестройный хохоток прокатился в темноте.

– Тщщщ… А ну, вставай и пока в машину. Потом разберемся, кто ты. И чтоб пернуть не смел, а то враз застрелю. Понял?

И, не дожидаясь ответа, меня затолкали в УАЗик, заперли дверь.

Я сидел и пытался угадать, в какую еще переделку вляпался, не успев даже попасть в Зону. Эти снаружи, без сомнения, кого-то ждали и устроили засаду. Уж не на того ли Рябого? И кто он такой вообще, раз одни на него охотятся, а другие боятся?

Гадать, впрочем, было бесполезно, оставалось лишь выжидать, чем все закончится. Но время шло, а ничего не происходило. Я подумал, что станет со мной, если этих все же положат… Хотя, с чего я, собственно, решил, что это именно засада?

И тут над самым ухом словно что-то лопнуло, за шиворот посыпались осколки. Инстинктивно я сполз на пол – моя жизнь в очередной раз была спасена по чистой случайности. В следующую секунду по двери загрохотала дробь, а потом совсем рядом затрещало-захлопало.

А ведь это стреляют – дошло до меня, как во сне. И я оказался едва ли не в самой гуще перестрелки. Снова охватил дикий страх: шальная пуля – и… Но выстрелы почти сразу переместились немного левее, оттуда же послышались крики о помощи. Вскоре крики прекратились: то ли помогли, то ли…

Вот я дурак, вот же меня угораздило! Я попытался выдавить треснувшее стекло, но попытка не удалась, лишь изрезал пальцы.

– Дерьмо! – я в ярости заметался по салону, потом взгляд упал на замок зажигания. Ключей в нем, конечно же, не было… Стоп. А куда потом ехать? Дороги в лесу я не представляю совершенно, а ну как потом эти догонят? Люди здесь лютые обитают, убивают друг друга, судя по всему, легко и незадумчиво. Господи, чего же тогда ожидать от самой Зоны!

И стрельба прекратилась. Чем это чревато для меня?..

К машине приближались трое. Лиц не видно, только фигуры – высокие, широкоплечие. Остановились, закурили. Приблизились к машине. Открылась дверь.

– Ну, вылезай, Рябой.

– Да не Рябой я никакой…

– Вылезай, вылезай.

Я послушно спрыгнул на траву.

– А теперь рассказывай, кто таков и по каким делам тут шатаешься.

– Я в Зону хотел, а потом меня какие-то двое поймали и под землю к себе утащили. А потом я от них удрал. Бежал – и вот на вас наткнулся. Я никому не скажу, что вы здесь. Только скажите, как мне в Зону-то попасть!

– Червь, поди, схватил его, – предположил один.

– Нда-а… – протянул другой, больше некому. Ну да Червь – не наше бабье дело.

– Я никому про вас не скажу, я никому…

– Да некому уж говорить, – перебил первый, – а зачем тебе в Зону?

– Я от армии, меня полкан на Север хочет, злится на меня за то, что…

– А вот брехать в другом месте будешь. Здесь либо ври умело, либо башку отвинтят, потому как честному человеку скрывать нечего, а от нечестного ничего хорошего ждать не приходится. Усек?

– Ну, усек.

– Так зачем, говоришь, в Зону тебе?

– Да из-за армии, правду говорю!

– Хотя хрен с тобой, за каким лешим болотным ты туда попрешься. Отговаривать не стану.

– А кто такой Рябой этот?

Мне не ответили. Начали погружаться в машину. Я стоял, не зная, что делать. В общем-то, следовало просто стоять и не рыпаться: в любой момент один из них мог просто вскинуть пистолет и застрелить. Просто так, на всякий случай. Я это очень хорошо тогда чувствовал: что мог.

Затарахтел мотор, вспыхнули фары.

– Ну, чего стоишь, прыгай!

Я не заставил повторять, быстренько забрался в машину. Почему-то был тогда уверен, что с этими парнями опасность мне не грозит. По крайней мере, пока не грозит.

Когда уже поехали, я вдруг испугался, что это менты. Сейчас повезут в местное отделение, начнутся допросы… Но УАЗик был не ментовской, вроде бы. Черт их тут разберет. Как бы узнать поосторожнее?

– Мы куда? – задал я вполне естественный вопрос.

– На базу.

– Понятно.

– Да ни черта тебе не понятно, – последовал в ответ хохот, – не одного же тебя тут ночью оставлять. А то опять к Червю попадешься.

– А кто этот Червь?

– О, это… это лучше тебе не знать. Лучше и не спрашивай даже.

– А Рябой?

– А это и подавно не спрашивай. Усек?

– Усек.

Мы тряслись по пролеску, тесно прижатые друг к другу. Фары вырывали клочками света густой частокол деревьев, было вообще не понятно, как водитель находит дорогу. Потом вырулили на шоссе.

– Так, парень, если хочешь попасть в свою Зону, то сейчас падай на пол и не дыши, пока не скажу. Усек?

Я кое-как согнулся в три погибели, до боли в позвоночнике, меня чем-то накрыли. Если и правда сейчас привезут прямиком в Зону, то лучшего и желать не приходится. То ли от хорошего настроения, то ли еще по какой-то причине, но эти трое взялись мне помочь. Выбора, впрочем, все равно не было: мы уже замедлили ход, послышался скрип тормозов.

– Пропуск давай! – послышался резкий голос снаружи.

– Трындин, ты своих не узнаешь?

Я вдавился в пол, больно уперся во что-то железное и острое, но боялся даже пошевелиться. Если посветит внутрь фонариком…

– Свої, свої. Тут всі свої… – голос заметно смягчился.

– Когда шлагбаум-то свой покрасишь, а?

– А ти мені фарби привези, я тоді і пофарбую. І шлагбаум, і будку, і тебе пофарбую.

– Да ладно, не бухти, вот как-нибудь и правда привезем.

– Ну-ну… Гаразд, проїжджай. Лише швидко, неначе я тебе не бачив!

– Будь здоров!

УАЗик рыкнул и снова закачался. Несколько минут я продолжал сидеть с переломленным позвоночником в полной темноте.

– Алле, Смольный, выныривай!

Теперь можно было с наслаждением выпрямить спину.

Мы по-прежнему ехали по шоссе, только теперь вдоль дороги встречались вооруженные люди в камуфляже, иногда БТР (насколько я мог судить по увиденному прежде на картинках) с притушенными фарами. Километра через два-три дорога вновь сделалась черна и пустынна. Машина замедлила ход.

– Могли бы до Кордона сразу, но нам сегодня туда не резон.

– Да уж теперь сам, – поспешил я заверить своих попутчиков, – уж как вас благодарить, прям и не знаю. Нет, правда, большое-преогромное спасибо. Только… Денег у меня нет.

– Хотели б бабла срубить, так и сказали бы, а теперь дуй отсюда. И ты нас не видел. Усек?

– Да хоть в какую сторону дуть-то?

– А во-он туда и не сворачивай, там и Кордон будет. Но как будешь ночью тюхать – сам решай.

– Ага, – добавил другой, – в аномалию не вляпайся сослепу.

УАЗик рыкнул передачей и скоро скрылся из вида. Я потоптался на месте, стараясь привести мысли в порядок. В голове был полный сумбур. Я в Зоне. Я – в Зоне. Я в Зоне… Нет, не может такого быть. Невероятно все это. Еще сегодня утром просыпался в своей постели и даже не подозревал, гдеокажусь уже вечером…

И все-таки нужно было куда-то идти, не стоять же столбом на дороге: в конце концов, могут солдаты, например, мимо проехать.

Идти на Кордон я не спешил: не известно, как там еще дела с ментами обстояли. Не думаю, конечно, что имеются свои патрули или участковые, но вот то, что могли специально за мной выслать какой-нибудь мобильный отряд, – этого не следовало исключать.

Или все-таки паранойя? Многие уголовники в Зону валят, можно даже сказать, что она наполовину и состоит из беглых. Только все ли подаются к бандюганам, или кто-то вливается в ряды «честных» сталкеров? Могу начать расспрашивать, что да как… Осторожность все-таки не повредит, осторожности много не бывает. Скорее всего, на Кордоне ни сном ни духом ни о каком «серийнике», слишком уж далеким кажется отсюда «большой мир» – даже мне, только-только вошедшему сюда. Хотя… радиосвязь никто не отменял, даже в Зоне. Вот так местному барыге звякнут: так мол и так, а вот с такими-то и с такими-то приметами если явится кадр, то вяжите его без лишних слов, а мы вам за это приплатим. А скорее всего, так и есть: кто-то из здешних «бугров» точно связан – если не со спецслужбами, то с ментами – точно. И к гадалке не ходи. От этих волчар только удрал – как снова им в лапы попадать? Ну нет уж, надо что-нибудь получше придумать.

Тем временем, начал накрапывать дождь, постепенно из моросящего превращаясь в довольно мерзкий ледяной душ. Остатки осенней листвы на дереве не спасали от холодных струй, противно стекающих под одежду. К тому же, давал о себе знать голод. Во время погони он отступил, теперь же, когда я вновь находился в относительной безопасности, тянущее ощущение в желудке бесцеремонно требовало принятия хоть какой-нибудь пищи. Я даже попробовал жевать траву и кору с дерева, под которым сидел. Но желудок, видимо решив, что его начали кормить, засосал еще яростнее. Черт, у меня даже дозиметра нет: а вдруг уже радиоактивной коры нажрался или сижу прямо в очаге радиации? Эта мысль так вдруг напугала меня, что захотелось сорваться и побежать – куда-нибудь. Только усилием воли я запретил себе трогаться с места: если и набрался своих рентген, то это уже произошло, а на новом месте будет не лучше.