Текст книги "Химеры просыпаются ночью"
Автор книги: Райво Штулберг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 38 страниц)
И тут из-за горизонта медленно, как в кино, стал подниматься огненный шар на тоненькой ножке. Ножка все утолщалась и утолщалась, а шар превратился в присплющенную тыкву…
– Ах ты, чтоб тебя!.. – отчаянно взвизгнул Тополь и опмертью помчался в сторону шумящих деревьев. С востока стремительно приближался грохочущий гул и гнал сталкера вперед. Тополь спотыкаясь мчался, перепрыгивал через кочки, падал, обдирая лицо и руки о колючую траву, но оглянуться боялся; а небо тем временем из черного ночного превратилось в темное-багряное. Только краем мысли подумалось: «Так вот как оно тогда было…» А потом глаза разрезала белая вспышка. Тополя толкнуло в спину, опрокинуло, швырнуло вперед.
Однажды, еще в детстве, он ночью с друзьями залез в сад к соседям. И не то, чтобы яблок хотелось, а просто любопытно было. А в соседи на ночь в сад выпускали собак. И потом было очень страшно бежать, не видя дороги, через раздиравшие в кровь кусты и чувствовать кожей, как догоняют рассвирепевшие, рычащие злобой псы…
Близкий лай и рычание проступили из темноты. Тополь лежал с закрытыми глазами и понимал, что это уже не то далекое детство, когда они удирали от домашних шавок. Он лежал в неудобной позе, заломив правую руку за спину. Плечо сильно ломило. Тополь приоткрыл глаза. Живой. И все еще ночь. Нет ни огненного гриба на горизонте, ни урагана; только собаки неподалеку рыскают. По лаю было понятно, что это дикие псы Зоны, – такой лай ни с каким другим не спутать. Стало быть, он снова в Зоне. Вытащил из-под себя вывернутую руку и приподнялся. Автомат на месте, и сам цел – уже неплохо. Ветер дует на собак, так что, возможно, те пока человека не учуяли. Ага, а вот и Электры шипят повсюду, бело-голубыми змеями расстилаются по траве. Либо лезть на дерево и ждать до утра, либо двигаться прямо на собак.
Впрочем, уже через минуту судьба не оставила выбора. Одна из собак, видимо, отбившись от стаи, выбежала прямо на сталкера. Оба не ожидали такой встречи, но зверь без раздумий сразу бросился к горлу. Больше инстинктивно, чем осознанно, Тополь успел поднять автомат – и тварь повисла на стволе. Ударом кулака сталкер пригвоздил пса к земле и несколько раз с силой втоптал голову в землю. Под каблуком противно хрустнуло, чавкнуло… что-то туго плюхнулось из головы в траву.
Стая заметно заволновалась, хотя, судя по всему, крови и человека все еще не чуяла. Тополь попробовал подать в сторону, но вышел буквально на минное поле из Электр, так что без детектора и костюма здесь пройти – лучше и не мечтать.
Он узнал это место. Только недавно шел здесь по дороге – и вот оно теперь как изменилось…
Недавно… – Тополь не мог удержаться от усмешки, – сколько же лет прошло с того самого «недавно»…
Но назад – в любом случае – ему никак нельзя. Уж лучше сразу в Электру броситься. А вот, кстати, и идея! Нет, не самому, конечно, бросаться, а вот если использовать аномалию как союзника…
Тополь вышел на возвышенность так, чтобы между ним и собаками встали как раз две Электры. Риск был велик, но в лоб атаковать стаю – самоубийство стопроцентное. Даже одна-две собаки представляли нешуточную угрозу для одинокого сталкера, а уж стая из особей десяти-пятнадцати могла растерзать человека в клочки, будь тот хоть в бронированном экзоскелете.
Передернув затвор, Тополь вскинул автомат и что есть силы свистнул в лающую темноту. Темнота мгновенно отозвалась неистовым ревом. Шуршание травы приближалось стремительно, Тополь напрягся, готовясь отразить нападение первых тварей. На мгновение он даже пожалел о своем рискованном поступке, но лишь на мгновение: потом все мысли сжались в одну точку – кончик мушки, на который он был готов вот-вот насадить безволосое кожистое тело пса.
Оглушительный хлопок и треск заставили вздрогнуть всем телом; он ожидал, что аномалия разрядится, но не настолько громко. Отчаянный визг приятно взласкал слух: как минимум, одна жертва попалась. Теперь следовало ожидать атаки по краям. И вот уже два пса, быстро обогнув аномалию, тощими тенями устремились к нему. Автомат задрожал, выплевывая свинец, – снова визг, одна тень покатилась по траве, и в отблеске Электры брызнувшая кровь показалась совершенно черной. Но вторая тварь стремительно сокращала расстояние, а уж с другой стороны неслось еще три слепыша. Очередь, другая, захлебывающийся визг. Мушка уже выцеливает тех троих. Одного – в череп, другого – вдоль всего тела прошило очередью. Тополь опустил автомат и побежал на другую сторону аномалии. Слепыш, опьяненный запахом добычи, рванул наперерез – и врезался прямиком в змеевидные молнии на траве. Снова оглушительно хлопнуло, взметнулся сноп искр – длинное черное тело покатилось с откоса.
Остальные псы с лаем побежали вниз, в темноту. Это был обычный прием слепых собак: набежать всей стаей, окружить… но если атака не удавалась, они пускались врассыпную, чтобы вскоре вновь собраться и окружить… И так до тех пор, пока искусанная и окровавленная жертва не лишится сил.
Тополь прикинул: осталось примерно штук пять. Ну, пусть будет семь. Всегда лучше переоценить противника. На прежнем месте оставаться нельзя, нужно двигаться, оставаясь с подветренной стороны, к деревьям. С высокой ветки можно их приманить: вдруг да получится подстрелить хотя бы одну тварюгу.
Так он и сделал. Правда, получилось только ранить: собаки быстро умчались назад, а прицелиться мешали густые ветви. Некоторое время Тополь выжидал: не вернутся ли. Но лай перевалил далеко в темноту. Похоже, что собаки возвращаться все-таки не собирались. То ли просто забыли о человеке, то ли почувствовали в нем серьезную для себя угрозу и предпочли довольствоваться другим обедом. Пришлось покинуть относительно безопасное дерево и очутиться на твердой, но опасной земле.
Эх, было бы сейчас хоть немного светлее! Электры, несмотря на свой угрожающий вид, давали довольно бледный отблеск. Чтобы рассмотреть что-нибудь далеко в темноте, их света было явно недостаточно. Пришлось вслепую красться на лай.
Тополь ступал осторожно, хотя и понимал: слепыши с лихвой компенсируют слабость зрения отличнейшим чутьем и слухом. Наверное, они даже слышат, как отчаянно стучит его сердце… Чтобы лучше примериться и вырвать его.
И тут произошло неожиданное. Из темноты сухо застучали автоматные очереди. Били Калаши, не НАТОвские, так что, могли быть и «братки», а могли и простые сталкеры. Четыре ствола. Лай впереди перемешался с хриплым визгом, перемежающимся с отборным матом.
«Товарищ сержант…» – услышал Тополь обрывок крика.
Вояки, чтоб их! Этим точняк не резон на глаза попадаться. Пусть уж собаки с ними разберутся, или они с собаками – а там видно будет…
Тем не менее, он не мог не обрадоваться: наконец-то хоть кто-то из людей. Значит, он все-таки вырвался из Зазеркалья! Вырвался! И пусть там будет хоть армия солдатни – они все живые люди, а значит, можно куда-нибудь выбраться. Пусть до Кордона или до бара. Но какая-то мысль неясно поднималась изнутри, еще не оформилась, но уже отравляла радость. Что-то не так, что-то было не так… Тополь попытался сосредоточиться, чтобы дать этой мысли проявиться и окрепнуть. Но пальба впереди мешала спокойно поразмыслить.
Рядом о ствол дерева застучала очередь, крошка коры посыпалась на голову. Тополь прижался к земле и перекатился за дерево, потом быстро – за куст. Огонь вели из-за кустов по ту сторону дороги. Эх, вот бы граната не помешала бы… Вспышки коротко били из того же самого места. Кретин какой-то: позицию не меняет. Он навел мушку чуть повыше вспышек и дал одиночный выстрел. По тому, как с той стороны вскрикнули, сделал вывод, что попал. Что-то вроде бы слабовато для вояк.
– Бросай оружие! – раздалось справа.
«Ага, вот прям бросил», – усмехнулся про себя Тополь и по-пластунски устремился за камни: против ПНВ [1]1
Прибор ночного видения
[Закрыть]трава – не укрытие.
На некоторое время все стихло, только потрескивали Электры, ожидая в свои щупальца неосторожную жертву. Потом с той стороны выстрелы возобновились, причем, прямиком с дороги. Тополь перебежками поднялся на холм, теперь собак можно было не опасаться и передвигаться относительно свободно. Зато занятая военными часть дороги просматривалась неплохо. Внизу поперек асфальта стоял скелет автобуса, за которым, видимо, противник и скрывался. Обойти верхом, чтобы зайти в тыл или вовсе скрыться, не давали Электры. Оставалось провести разведку боем. Старый, но добрый прием, который годится не только для фильмов: Тополь нащупал довольно увесистый булыжник и изо всей силы запустил в кусты на противоположной стороне дороги. Тот отчетливо зашуршал и затрещал ломаемыми ветками. Немедленно из-за автобуса вспыхнули выстрелы. Две вспышки, стало быть, только двое солдат. А он рассчитывал на четверых. Одного, впрочем, он же и уложил, другого, должно быть, покусали собачки.
Пока выстрелы не утихли, Тополь бесшумно проскользнул вниз, к автобусу, и присел за колесом. Враги теперь находились буквально метрах в двух. Надо действовать четко и быстро. Воевать Зона может научить быстро, а смерть – лучший учитель. Она вообще многому научит…
Тополь опустился на локти и выпустил длинную очередь по ногам внизу. Послышались крики и звуки падающих тел. Не дав воякам опомниться, он быстро обогнул автобус и не задумываясь расстрелял корчившиеся на асфальте тела.
– Вот так, – сказал он сам себе, размазывая по лицу крупные капли пота.
А потом прежняя неясная мысль засвербила еще сильнее. Потому что ожидал он увидеть не это. На трупах были не боевые и даже не рейдовые костюмы, а – гимнастерки. Самые обыкновенные, песочного цвета советские гимнастерки. И красные погоны СА. Калаши устаревшего образца и неуклюжие кирзовые сапоги довершали картину.
Тополь не верил своим глазам. Кто эти люди? Или все-таки… Так вот почему они так странно и неумело вели бой. Из уютного мирного прошлого – прямиком в Зону – такого не всякому врагу пожелаешь. Что почувствовали они при виде поля, клокочущего Электрами; стай злых ободранных псов?.. А ведь не растерялись солдатики, приняли бой. Но только куда ж им, желторотикам, с Зоной тягаться.
Нет, Тополь не слишком ощущал вину перед убитыми солдатами. Не он первый начал стрелять, не напади на него тот из-за кустов – пропустил бы их, и каждый пошел своей дорогой. Хотя не известно еще, что для них лучше: тягучий ад Зоны или мгновенная смерть от пули в бою.
Интересно, впрочем, получается: где-то тут есть разрывы, через которые можно попасть как в прошлое, так и в будущее. Временная аномалия, до того не известная? Или Зона так надсмехается? Или… или он все еще в Зазеркалье?..
Пока отбирал у мертвых солдат патроны, размышлял. А тот взрыв? Что это было? Неужели он видел тот самыйвзрыв, с которого все началось?
И тут, размытая до того, недавняя мысль моментально обрела резкие очертания. А ведь где-то неподалеку Саркофаг!..
В самом деле, если был виден сам взрыв, двигалась ударная волна… Вот и довелось очутиться на Припяти. И даже без детектора.
От страха затошнило, подкосились ноги, и Тополь опустился рядом с трупами. Теперь – все. Тысячи и тысячи рентген уже пронизывают его тело, но, даже если каким-то чудом и можно будет прожить еще немного, тут не ступить ни шагу без детектора: плотность аномалий и «грязных» пятен на Припяти позволяет передвигаться только в сбалансированных противоаномальных скафандрах. Рассказывали, что в таком можно пройти сквозь средней силы гравитационную аномалию и ничего, не разорвет. Только покачает немного. Вот так и ходят хдесь Монолит и наемники, а в сталкерском комбезе – моментально крышка. Вон, одних Электр сколько понавтыкано…
А монстров – контролеров и кровососов на Припяти – что собак и плотей на Кордоне вместе взятых и даже больше.
Угораздило, ничего не скажешь…
В висках глухо застучало, показалось, что уже ощущается металлический привкус во рту. Больше мыслей не было, совсем никаких, глухая пустота поднялась откуда-то снизу и накрыла все внутри и снаружи. Даже сам воздух вокруг казался теперь густым, тяжелым, пропитанным радиоактивными частицами. Страх сковал тело, невозможно было осмотреться, подняться, сделать шаг… даже пальца не поднять.
Но время шло, а Тополь все еще жил. Сколько часов он пробыл в этой густой пустоте, не знал, но постепенно тоненькая ниточка сознания возродилась, запульсировала, задрожала, возвращая к существованию. Он пошевелил глазами. Уже довольно заметно рассвело. Темные вершины деревьев, устремленные в пасмурное небо, – такой знакомый пейзаж – начал приводить в чувство. Оказалось, он всю ночь просидел прямо на трупе. Все еще окончательно не придя в себя, Тополь поднялся и подобрал автомат. Заорали первые вороны. По-прежнему потрескивали Электры. Ветерок дунул, охлаждая вспотевшее лицо.
В конце концов, это же Зазеркалье, здесь ничему нельзя верить. И вчерашний взрыв – это наверняка не тот самыйвзрыв. Если вообще он был вчера. Но трупы солдат – вот они, совершенно реальные. С красными повязками выше локтя. Должно быть, какой-то патруль.
Тополь медленно побрел по дороге, почти не пытаясь объяснить происходящее. Он уже так долго шел и шел, что теперь для него ходьба стала естественным состоянием. Сейчас было ясно только одно: если впереди покажется город – то пропал. Если страшная труба ЧАЭС – тем более. Из бесцветного предрассветного тумана, мерно покачиваясь, проявлялись остроугольные кроны деревьев, проплывали мимо. Впереди возник грузовик. Тополь узнал его: тот самый, что обогнал его ночью. Правда, теперь насквозь проржавевший. Было странно увидеть его таким. В кузове – огромная деревянная катушка для проводов. Так вот что он вез тогда. Недалеко, значит, уехал.
Он остановился у грузовика. И сам не смог бы объяснять, что влекло его к этой ржавой груде облезлого металла. Но отчего-то казалось, что он обязательно должен быть рядом с грузовиком, непременно надо… Зачем-то открыл дверь. Та со скрежетом, но поддалась. В кабине только рыжее голое железо, давно мертвые приборы под треснувшими грязными стеклами, отодранная обивка болтается, рычаг коробки передач одиноко торчит из пола. Много лет назад водитель касался его своей мозолистой рукой, и в ту ночь – коснулся когда-то в последний раз, переключил скорость. Тополь видел его вчера, а сегодня здесь многолетняя ржавчина да жирный слой грязи и пыли.
В тот же день двое из них шли в селение, отстоящее стадий на шестьдесят от Иерусалима, называемое Эммаус; и разговаривали между собою о всех сих событиях. И когда они разговаривали и рассуждали между собою, и Сам, приблизившись, пошел с ними. Но глаза их были удержаны, так что они не узнали Его. Он же сказал им: о чем это вы, идя, рассуждаете между собою, и отчего вы печальны? Один из них, именем…
Он вспомнил другой грузовик, в котором трясся много лет назад по размазанной дороге. Вечерело; а с запада надвигалась тяжелая, налитая черным свинцом, туча. Попасть под ливень означало застрять в непролазной грязи на неопределенное время. Водитель чертыхался на чем свет и рвал рычаг с первой на вторую, со второй на первую и снова на вторую… Машина рычала, надсадно завывая на каждом ухабе, задний мост постоянно уводило то вправо, то влево, и Тополь не на шутку боялся, что вот-вот они перевернутся или скатятся под откос.
… Клеопа, сказал Ему в ответ: неужели Ты один из пришедших в Иерусалим не знаешь о происшедшем в нем в эти дни?
Дрожащими руками он запихнул жетоны в щель. Автомат снова ожил, предлагая начать игру. Тополь торопливо хлопнул по кнопке. Мысленно прочитал то самое заклинание, подержался за стул и выбрал ставку. Все отступило – остался только этот экран и мелькающие картинки. «Ну хотя бы три лодки, ну хотя бы три лодки…» – шептал Тополь. Q, K, J… Он раздраженно хлопнул по колену. Этот урод снова сожрал и не подавился. Надо попробовать Беллу.
Жетоны, заклинание, стул, кнопка, ставка, кнопка. Мелькание барабанов. «Звезда, звезда, звезда, приди… ну-ну-ну…» Полезли ненавистные груши, апельсины…
Как же так! Он видел сегодня во сне эти звезды. И тракторы видел. Они отчетливо подсказывали ставку.
Анатолий в негодовании пошарил в карманах. Ничего. Больше денег взять не откуда. Но он видел! Как они посмели его обмануть?! Он не виноват – сердце налилось горькой обидой – просто сегодня должен был выиграть, все говорило именно об этом.
«Ничего, ничего, сегодня не повезло, повезет завтра. Значит так: сначала сделать ставку по два, потом, чтобы разыграть тупую железяку, побольше, а потом…» Но жар азарта постепенно схлынул, уступая место совсем другим мыслям: ни завтра, ни послезавтра, ни потом не сорвать больше удачной игры. Тот раз был абсолютно случаен, больше такого не произойдет. Но все казалось, что, стоит отойти от автомата, как кто-то другой – просто так, походя – вырвет у судьбы заветные барабаны. Надо только еще немного поиграть, совсем немного…
Но жетонов больше не оставалось. Анатолий несколько раз обшарил все закоулки карманов, но, кроме раздавленных сигарет, ничего не обнаружил.
– Что, братан, не везет? – посочувствовал мужик за соседним автоматом.
Анатолий только махнул рукой и сполз со стула и пошел прочь, едва перебирая ногами.
– Постой, – могу помочь, если что, – догнал мужик.
– Не надо, – устало буркнул Анатолий, – не сегодня.
Он и правда ощущал нечеловеческое утомление, даже думать было лень.
– Ну смотри, а то я тут каждый день. Если что, спроси Хобота. Перетрем.
Анатолий автоматически кивнул. «Хобота, – повторил про себя последнее, что сказал мужик, – перетрем». И вышел из вокзала в декабрьский вечер. Ветер швырнул в лицо ошметок снега, и это немного привело в чувство. «… отправляется со второго пути», – прозвучало из окружающей реальности. Что-то там отправлялось куда-то со второго пути. Анатолий почти с изумлением подумал: неужели может быть еще что-то, кроме возможности отыграться, выиграть?.. И есть люди, которые живут без этого? Как, должно быть, невыразимо пресен их мирок.
О да, эти чувства за блестящими клавишами автомата, перед яркими мелькающими экранами, когда душа с невыразимой дрожью и трепетом взмывает над миром во время перебора барабанов и стремительно обрушивается после их остановки… – это не сравнить ни с чем, ни с женщинами, ни с алкоголем, ни с прочими заменителями истинного наслаждения и полноты существования. Любое удовольствие после того, как попробовал вкус настоящей, азартной игры, будет – будто вода из крана в сравнении с пьянящим нектаром. Игра, игра, игра! Игра губит и в то же время заставляет дышать глубже, она убивает, но и наполняет мир красками. Но потом… потом игра отступает. На душе так же пусто, как и в карманах. Жизнь теряет краски, становится наполненной ровно настолько, сколько в кулаке жетонов. И, если кулак пуст, перспектива дальнейшего существования сводится к прокручиванию шансов раздобыть денег в самом ближайшем будущем.
Но он давно залез в долги. Страшные, многотысячные. Никто не даст, не перезаймет. Остается ждать до зарплаты. А до зарплаты почти месяц, потому что последнюю получку проиграл в первый же день.
Все же он отыграется, обязательно словит куш. И тогда расплатится со всеми долгами, и сразу бросит играть. Ему надо только разок – всего разок – отыграться, доказать себе, Судьбе, Богу, черту… кому угодно, что он все-таки не проиграл; пойти наперекор, назло, поперек – и доказать. И еще – вновь испытать ошеломляющее чувство, когда вопреки всякой логике вдруг сыплется золотой дождь из жетонов и пронзительно пищит автомат.
– Ты опять играл, скотина такая?! – дома набросилась жена. – Ты нас скоро всех проиграешь. И меня, и себя, и сына! Ну ладно, себя не жалко, меня не жалко – так хоть сына пожалей!
«Опять… – раздраженно подумал Анатолий и без сил опустился на диван, – и как ей не надоедает каждый день одно и то же долдонить…»
Навалилась страшная усталость и апатия ко всем сказанным в мире словам. Не хотелось даже менять неудобной позы, в которой замер на диване. Заметил, что лежит в ботинках, ноги сразу показались вылитыми из свинца, но подниматься и расшнуровывать… нет, потом, потом… Сейчас полежать, просто полежать. «Отправляется со второго пути… со второго… Хобота. Перетрем… пути…» В голове моментально сложился план. И куда только усталость делась! Анатолий вскочил на ноги и нервно зашагал по комнате.
Конечно, надо спросить у Хобота! Почему же сразу не догадался?! Устал, наверное. Теперь – завтра. Да, это последний шанс, он так долго пребывал в полосе неудач, что просто по голой статистике должно повезти. Теперь-то уж точно повезет. Надо только распределить все деньги по начальным ставкам, чтоб обмануть черную полосу. А потом – как только удача начнется – сразу наращивать ставки. Даже если не будет джек-пота (а он будет!), то выигрыша как раз хватит, чтобы рассчитаться… Метод-то верный, надо просто работать с большим количеством заходов, постоянно чередуя величину ставок. Обычно на это никогда не хватает денег, только-только кажется, что брезжит тот самый заветный процент успеха, как заканчиваются жетоны. Но, если взять побольше сумму, разбить ее по маленьким долям и сразу, без отрыва бить и бить в одну точку, чередуя ставки, то верняк, сработает.
Чрезвычайное волнение овладело им, он стремительно зашагал по комнате.
– Разулся бы, изверг! – сказала жена, но он ее не слышал. Даже топота собственных шагов в тяжелых зимних ботинках не слышал. Жизнь снова обрела будущее и смысл для того, чтобы дожить до утра. Хотя нет, до вечера. Надо на работе появиться. Или опять Генку попросить, чтоб прикрыл, а самому после обеда смотаться? Это ж в последний раз. Уже завтра он будет в отыгрыше – и больше ни-ни. Да, надо так и сделать. А потом – точно, совершенно точно – не играть больше.
Хотя он и подозревал, что никакими «завтра» дело не ограничится, а также смутно пугала перспектива «больше ни-ни», возможность сорвать завтра куш затмила все остальное – и впереди, и уж тем более в настоящем.
Когда лег спать, сон все не шел. То машина за окном фарами достанет, то подушка выскальзывала, то начинал прокручивать варианты завтрашних ставок… Несколько раз выходил на лестницу покурить, заодно и освежить голову. Когда же почти перед самым рассветом удалось погрузиться в обрывочный тяжелый сон, то виделось, что будто он уже вошел в игровой зал, там бренчат автоматы, а потом барабаны завертелись с бешеной скоростью и выбили все одинаковые картинки. И вот уже звон монет был слышен. Но, когда Анатолий просыпался, то обнаруживал себя лежащим в полутемной комнате. Было досадно, что не смог захватить с собой из сна ни одного жетона, и что все это – вообще только сон.
В другой раз причудилось, будто наоборот – проигрался до копейки, совсем ничего не сорвал. И надо выходить из зала, потому что делать там больше нечего. Но по пробуждению радовался: ничего этого не было, на самом деле все только предстоит. А уж на этот раз он сорвет куш, точно сорвет. Не может не сорвать, ведь так давно удача не улыбалась.
Наверное, никогда еще не было такой кошмарной ночи. Он поднялся за полчаса до будильника, кое-как скомкал постель (жена давно спала в другой комнате) и без завтрака выбежал из квартиры. План действий давно созрел, но приходилось ждать еще несколько часов до его реализации. А все внутри так и свербило: ставки, отыгрыш, кнопки, барабаны… И надо всем этим спасительной добродетелью стоял Хобот – громадный добрый мужик в ондатровой шапке. Почему-то виделся он именно так, хотя Анатолий совершенно не запомнил, в шапке Хобот был или без.
И не дождался даже начала работы, из автомата наспех звякнул Генке, толком ничего не объяснив, а потом стремглав ринулся к вокзалам. Денег на троллейбус не было, так что пришлось сначала давиться у дверей, прячась за спинами пассажиров, а потом еще и ругаться с кондуктором. Пока ругался, тянул время, чтоб побольше проехать.
– Стыдно, – напоследок бросила ему в глаза контроллер, – взрослый молодой мужик, а как школьник себя ведешь. Стыдно!
В другое время он, может, и в самом деле устыдился, но в то утро впереди маячила одна только цель, ради нее Анатолий был готов, кажется, переступить через свой труп, а не только через какой-то там стыд.
Девять утра. На вокзале, как всегда, людно и суетно. В серо-белое небо устремились высоковольтные мачты, перекрытия, местами все еще горят огоньки. Как любил он в детстве вид вечерних вокзалов, когда много разноцветных огней. Но сейчас было не до детства и вообще – пот ом, все пот ом. Когда-нибудь можно будет и остановиться, снова полюбоваться огоньками из детства. Но это когда будет много денег и мало забот. Теперь же надо найти Хобота.
– Хобот?.. – переспросил скучавший у автоматов мужик и вдруг с подозрением уставился на Анатолия, – а он тебе зачем?
– Помочь обещал, деньгами.
– А, понял. Тогда жди пока, он сейчас по делам отъехал, потом как подскочит, я ему про тебя напомню. Жди пока, мужик.
– А скоро он будет?
– А он мне не докладывался. Когда будет, тогда и будет, – но потом более мягко добавил, – ну, через час должен подрулить.
Ладно, час Анатолий был готов подождать. В конце концов, если выдержал такую долгую ночь, то уж какой-то час перетерпеть – ерунда. Чтобы скоротать время, стал бродить перед автоматами, смотря, как играют другие. И всякий раз, когда казалось, что кому-то вот-вот выпадет заветная комбинация, у Анатолия останавливалось сердце: это же его выигрыш!.. Но разочарованный игрок матерился и продолжал торопливо опускать жетоны в прожорливую щель. Душа Анатолия оттаивала: пока везет не им.
– Тыменя искал?
Анатолий оглянулся и увидел вчерашнего мужика. Конечно, никакой не добродушный толстяк и не в ондатровой шапке, а напротив – хмурый, с припухшими глазами и небритый, остриженный «под ноль», в потертой дубленке.
– Привет, – как-то уж совсем идиотски расплылся в улыбке Анатолий.
Мужик тяжело смотрел, выжидал.
– Я это… по поводу вчерашнего. Ты… вы денег мне обещали. Не везет…
Хобот застыл с остекленевшими глазами, чего-то соображая, потом понимающе кивнул:
– Сколько?
– Десять тысяч. Баксов, – выдохнул Анатолий и сам испугался названной суммы.
Хобот оценивающе оглядел его:
– А сможешь отдать? А то смотри у меня…
– Смогу, смогу, – Анатолий закивал часто-часто, будто боялся, что Хобот не поверит, – вот отыграюсь – и сразу отдам.
– Че-е-е? – протянул мужик и всем телом подался вперед. – Какой «отыграюсь». Значит так, слушай сюда. Первая неделя без процентов, а потом – не обессудь, начнут тикать. Не отдашь – считай, что попал на большие проблемы. Да, ну и с джек-пота тогда поделись, не обидь, если что. Ну так что?..
– Беру, – выдохнул Анатолий, – беру.
Он испугался, что Хобот передумает. Тогда все планы и расчеты рушились в одночасье. И бессонная ночь сегодняшняя прошла напрасно.
– Ксиву давай, пока у нас побудет, не то, чтоб не доверяем, а мало ли, вдруг ноги решишь сделать.
– Да я… да вы что… – поторопился уверить всех в своей честности Анатолий.
– Не, ну мало ли, я не оскорбляю, просто бизнес – это бизнес. Сам понимаешь, не маленький.
Сколько раз после Анатолий прокручивал в голове этот момент. Не окажись у него с собой паспорта – все могло сложиться совсем иначе, не наступила бы череда событий… Но – совершенно неожиданно – паспорт нашелся во внутреннем кармане. И откуда только взялся? Никогда – он это помнил отчетливо – просто так не брал с собой никаких документов, а тут – сразу паспорт.
– Лады, – Хобот извлек из дубленки толстенный коричневый бумажник, и Анатолий понял, что мог бы попросить и больше: внутри плотными пачками спрессовались сотенные зеленые купюры. Столько денег он не видел ни до того, ни после. Для Хобота же носить с собой такую сумму, видимо, было в порядке вещей. Каково же истинное материальное положение этого человека – оставалось только догадываться. Скорее всего, Анатолий бы не ошибся, предположив, что Хобот и есть владелец игрового зала, причем, не одного.
Но ничего предполагать Анатолий уже не мог. Руки выплясывали крупную дрожь, когда держали новехонькие зеленые купюры. Будто только что из банка. Десять минут назад он был беднее церковного клопа, а теперь вдруг сделался богат, сказочно богат, нереально, фантастически, неправдоподобно богат. Столько полезного можно сделать, имея на руках такие деньги, сколько можно выиграть ставок, сколько вариантов прокрутить через барабаны. И теперь точно повезет, теперь уж совершенно точно! На самом деле, так все просто оказалось. Странно, отчего так не поступают все?..
И он запихнул в карман прожигавшие руки пачки денег, побежал в кассу за жетонами. Жизнь насыщалась сочными красками и ликовала переливами трелей из автоматов. Анатолий уже заприметил место. Он даже как-то раз там выиграл немного. Значит, место рыбное, счастливое.
Завертелись, закружились барабаны, сменяя картинки. Всякий раз, когда близился момент «выбрасывания» очередной «тройки», Анатолий отчаянно молил Судьбу, Бога, черта, кого угодно:
– Ну давай, ну давай же…
И сначала будто бы даже везло. После нескольких неудачных бросков выпало двойное совпадение. Весело зажурчал внизу поток жетонов. Анатолий мгновенно позабыл о всех своих методиках, которые тщательно разрабатывал накануне, и теперь яростно подбрасывал и подбрасывал жетоны в щель – как кочегар уголь в топку. После первого выигрыша последовала пауза, а затем – новая парная комбинация. Это окончательно лишило его разума. Он ничего не видел и почти ничего не чувствовал, действовал, кроме охватившего все его существо – азарта. Внешний мир упал куда-то назад, за мутную пелену, потерял цвет и объем. Теперь – только яркие барабаны, мелькающая выпуклость Баров. Три лодки, ему было нужно хотя бы три лодки…
Анатолий удваивал и утраивал ставки, бил по кнопке, молился, менял деньги на жетоны и закидывал их еще, еще, еще… В голове гудело, пищало, жужжало, в глазах мельтешило. А он закидывал жетоны и бил по кнопкам, закидывал и бил, закидывал и бил…
Немного опомнился только когда ощутил сильное давление в мочевом пузыре. Было совершенно невтерпеж. Но он выдерживал до последнего момента. Потом все же вскочил и побежал в туалет. Когда вернулся, все места уже были заняты. Чего и следовало ожидать.
Что же, можно было подождать, пока кто-нибудь покинет свой игровой пост. Он посмотрел на большие электронные часы под потолком.
И будто очнулся.
Десять вечера! Сколько же он просидел здесь?! Сколько же проиграл?! А он именно проиграл и отдавал себе в этом полный отчет. Пачка купюр заметно похудела, а за все время счастье улыбнулось лишь два раза. И он так и не использовал ни одного своего приема из намеченной стратегии. Все забыл!
