Текст книги "Per rectum ad astrum (СИ)"

Автор книги: Павел Носов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 67 страниц)

Глава 3. Ну, собственно – цветы…

Сердце молотило подозрительно ровно. Пока. Очередной десяток скользящих скачков вперёд, нырок через преграду перекатом… можно было попробовать и перескочить. Но впереди, за барьером, маячил поперечный брус, и врубиться в него на такой скорости не улыбалось совершенно. Яна перелетела барьер, группируясь, чтобы не шмякнуться медузой… за барьером обнаружилась яма! Сердце прыгнуло в пятки, она непроизвольно раскинула-растопырила руки-ноги. Бумс! Упс! Больно-то как!.. щиколоткой! Надо было цепляться за верхнюю планку преграды и, дальше толкаться уже от неё! Точно. Ну, говорил же Тим: «не видишь, что за преградой – не лети!». Яна смогла уцепиться левой кистью… может, стоило вниз спрыгнуть? А вылезать потом как? Её болтануло маятником вдоль стенки, она цапнула край ямы правой рукой, рванулась, подбросив ноги, закинула левую наверх, зацепиться стопой, вытащить себя из этой Адамовой ямы… Лилит! Больно-то как! Ушибленную ногу прострелило от щиколотки до бедра. Она перенесла вес на колено, закинула на поверхность левый локоть, дожала правой рукой, выбросила себя из ямы, перекатилась, попробовала вскочить… Лилит первородная, больно-то как! Вот же кошёлка старая! Ну, куда полезла? Сидела бы себе в пилотажной рубке! Она толкнулась правыми рукой и ногой, проскользнула под брусом, ухватилась за него левой рукой, толкнулась от пола, вздёрнула себя вверх… нет – дальше на трёх конечностях. Ладно-ладно, учитывая левое колено – на трёх с половиной… А-нет! Успела приложиться раньше правым плечом, правая рука хуже работает, значит, в целом, всё же на трёх. Бугор… запрыгнуть, так левой ногой не толкнёшься, значит правыми, ногой и рукой. Вскочить на кочку, упор на колено – главное больной стопой поверхность не задеть! Скатиться вниз и дальше… Дальше!

Так и мартышкой себя недолго почувствовать! Урбанизированной. Или вообще – космической.

Полоса препятствий, по-сути, имитирует поверхность космического объекта… ну – в принципе, абстрактного. Искусственного, рукотворного – типа космической станции или корабля. Или естественного… смотрела видео про работу десантников на астероидах, как им там прыгать приходится. Все видели, наверное… весь экипаж, вся экспедиция. И прониклись все. Жуть, если честно. Полоса эта – бледное подобие с постоянным комфортным тяготением. Ладно, несколько завышенным, относительно земного. Теперь весь экипаж экспедиции на этих полосах препятствий «ломается». Ну-у, почти весь. Естественно после дополнительной физподготовки. Ну, им-то ладно, они молодые… почти все. А вот чего не сиделось на месте ей, телёнкиной маме?!

И ведь лезу же, лезу!

Штырь… уцепиться левой, правой – нежелательно, может подвести… крутануться на разгон, использовать собственную инерцию, взлететь на следующую преграду, уцепиться… Топик хороший – грудь хорошо держит, не мешает почти.

Дойду.

До конца полосы. Должна. На трёх доковыляю. Хотя… на Земле сегодня, многие бегают медленнее, чем я сейчас ковыляю! А по такой полосе – даже пешком не пройдут, если только до первой ловушки.

Вот же мотивация! Зачем мне это? Чего не хватает? Сидела бы ровно, спокойно отъедала задницу, корова старая. На Земле все так и поступают. Потом нырьк в клинику косметического морфинга – и вот тебе прекрасные формы, стройная фигура, хорошая кожа! Новые зубы… Было время, хоть тайком это делали, анонимно. А сейчас? Не подкорректировала тело, всё равно, что не помылась.

Не удержалась, слетела с преграды, приложилась правым боком, сгруппироваться успела, но всё равно – больно. Пальцы дрожат – нужно учесть. Левая стопа онемела, но под определённым углом если на пальцы опираться, то вполне толкнуться можно. Можно? Прибавить скорость!

Здесь на «Прайме» организовать процедуру косметического морфинга не получится. Нет, технические возможности есть – просто не поймут. Оно и к лучшему.

Не хочу.

Не хочу! чувствовать себя старой коровой, ещё и искусственной, вдобавок ко всему… Но, грудь бы уменьшить. Размера на два.

На следующем перекате, достаточно пологом, не удержалась, подвело собственное взмокшее, вспотевшее тело – просто соскользнула, скатилась вперёд. И воткнулась мордой в столб. Твою мать! Среди десантниц гуляет шутка по поводу торможения головой, не помню только из-за чего именно. Может как раз про такие случаи? Звон в башке… но сознание вроде не теряла, только правая сторона лица начала ощутимо отекать. Вскочила, рванулась вперёд. Сотрясения нет… кажется… хотя… И ведь не сидится же на месте, дуре старой!

Да! Не сидится! Хочу!

И не старая совсем! Софье, вон, восемьдесят три недавно стукнуло. Старухой себя не считает. Только вот идти с нами к другой звезде отказалась. На «Прайме» побывала. Да. Плакала. Говорила, что от радости. Что счастлива. Что гордится. Но отказалась наотрез. Только головой качнула: «…долго ты возилась, девка, не пойду я с тобой. Но своего добилась, молодец! Вот вы молодые и идите за мечтой, нечего стариков с собой тащить. Я уж, всё, что мне осталось, здесь, на Земле доживу… не спорь! Повзрослеешь, поймёшь меня…».

Вот так вот.

Повзрослеешь! В пятьдесят четыре!

Ну! Последнее усилие! Ещё чуть, немного осталось! Вон уже конец полосы!

А ведь Софья замуж собралась! Сама сказала. Только не сказала за кого, с женихом не познакомила. Но счастлива была-а!!! Ещё подчеркнула – ЗАМУЖ! От неё это слово услышать – это что-то!.. от махровой феминистки…

Вот так-то. Не мне в старухи рядиться. Я ведь ещё рожать могу. Значит должна. Можно, конечно, малодушно спрятаться за возраст: молодые девки есть – пусть они и рожают. Только вот…

Яна закончила полосу. Странным образом дочикеляла до лавки, плюхнулась, пытаясь отдышаться. Скособочившись, привалилась левым плечом к стене, правым – больно. Руки мелко дрожали. Кисти. Стопы – тоже, почему-то. Странно. Подскочила медичка. В форме, как полагается, со всеми эмблемами на левом рукаве и груди. Только много их, медиков, и все разные. Яна даже не пыталась в них разбираться.

Медики и медики.

Девица пришлёпнула ей под левую грудь какой-то датчик, прошлась по телу медицинским сканером, заглянула в левый глаз, раздвинув пальцами веки. Всмотрелась. Потом отвела руку к своему правому плечу, резко, неожиданно щёлкнула пальцами. Яна вздрогнула, моргнула, медичка сложила пальцы в фигу, нацелив её чётко в глаз, чем удивила несказанно. Яна даже дёрнулась – показалось, девчонка её сейчас этой фигой в глаз ткнёт. Медичку такая реакция устроила, она сложила большой и указательный пальцы в кольцо, повела рукой от правого к левому плечу. Джамбина непроизвольно попыталась проследить за рукой глазами…

– Яна! – она встряхнула её за плечи.

Джамбина снова дёрнулась, открыла глаза… глаз – левый.

– Я вколола тебе обезболивающее…

– Зачем?

– Надо! Регенераторы, ноотропы, противошоковое… в общем всё будет в порядке. Часа два придётся в пенке побыть, потом будешь как новая. Фиксаторы отойдут сами, как раз по истечении двух часов. Это время рекомендую не нагружаться ничем, лучше просто полежать. Лучше прямо здесь. Перемещаться до кубрика – только с сопровождением. В транспортной капсуле. Ясно?

Джамбина только согласно прикрыла глаз, на большее сил не хватило.

– Ну, и замечательно, – резюмировала девица и исчезла.

Что, вот так вот просто? Медицинское обслуживание на этом закончено? Ха! Ещё три раза «ха»!.. если с земным аналогом сравнивать. Там бы вокруг неё пару месяцев хороводы водили – просто так, для профилактики. «Починили» бы, на самом деле, так же быстро. Но – поухаживать, понаблюдать, время потратить… важность и нужность свою продемонстрировать – тут не меньше двух месяцев надо. Плюс консилиумы… международные. А как же!? Такой тяжёлый случай! Платите денежки…

Яна снова открыла глаз, приподняла голову… трудно-то как – голова не поднимается, шея словно деревянная. И вообще, когда это она улечься успела? С какой это стати? Только что сидела, вроде…

Общая слабость раздражала, валяться тут, на лавке не хотелось совершенно. Она попыталась опереться правой рукой, встать… правое плечо запенено фиксатором. Что это? Перелом? Вряд ли. Яна толкнулась левой, поднялась на лавке, неловко села. Так, что тут у меня? Голова в пене – хреново. Хорошо, что только справа. Шея не вся в пене, значит – цела, ещё лучше. Левая нога – зафиксирована от пальцев до колена, неужели сломала? Скверно. И зудит страшно, такое ощущение, что кости зудят, нервы. По сухожилиям мелкие противные щекотки ползают… так, что и захочешь теперь отключиться – не получится. Значит всё-таки перелом – нано ботов ввели. Вытерпеть бы всё это. Может обезболивающего попросить… ах-да…

Так, а это ещё кто? Как неудобно-то с одним глазом, не сразу и поймёшь, кто перед тобой стоит. А-а-а… Северцев. Мнётся, пыхтит, не знает, что делать с руками… что это с ним?

– Привет, Ян. Прекрасно выглядишь…

Джамбина искренне считала, что чем-то подобным её, по жизни, и не удивить больше. Ну, не сопливая двадцатилетняя девчонка, в самом деле.

– Антош, ты сдурел? Ты чего городишь-то?!

Северцев помялся, постеснялся ещё минутку, потом выдал:

– Я не знаю, что сказать… и как именно сказать… Ну, в общем… не могли бы мы с тобой… понимаешь… ты мне нравишься – очень. Вот я и подумал, что мы с тобой могли бы… это…

Джамбина почувствовала, как губы сами собой расползаются в предательски-довольной улыбке. Она села удобнее, привалившись спиной к стене. Удовлетворённо вздохнула:

– Ну-ну, продолжай. Что ты там говорил про «это»?

– Про что? – растерялся Северцев.

– Антош, не морочь мне голову! Я и так чуть живая сижу.

Северцев с трудом переживал своё смущение, хватал сам себя за руки, или прятал их за спину, но тоже ненадолго. Наконец начал коситься по сторонам.

Э-нет. Так дело не пойдёт. Сейчас найдёт повод и вообще удерёт. Фигу. Жди потом, пока снова решится. И решится ли вообще. Тут девицы быстро просекли ситуацию, холостых мужиков налету отлавливают. Вон Криста – Лузгина, хоть и измором, но взяла – влюбился ведь, хоть сам этого не понял. Так и этого уведут, моргнуть не успеешь. Насколько же проще на Земле было – берёшь понравившегося мужчинку за шкирку… ниже пояса, и говоришь: «пойдём-ка, дружок, со мной…». Главное – в специально отведённом для этого мероприятия месте, чтоб с судебными исками потом не возиться. И всё. Никаких «замуж». Здесь-то парней так просто, «голыми руками» не возьмёшь. Что-то придумывать приходится.

– Ты лучше договаривай-давай. Я не очень поняла, что ты имеешь в виду. Но, начало мне понравилось, Антон. Правда. Продолжай.

– Да?! – воодушевился Северцев, – Вот я и говорю – ты мне очень нравишься… как женщина… ты такая красивая! Понимаешь, – заторопился он, сообразив, наконец, в каком она состоянии, – Думаю о тебе всё время, даже… – он сильно покраснел, – даже… мечтаю… Мне кажется, я в тебя влюблён – вот! Поэтому…

Яна прикрыла глаз, начала мелко вздрагивать от смеха, ей почему-то стало нестерпимо смешно. Хорошо хоть сил смеяться в голос не было, хохотала «а ля Лузгин». Ну, правда, ситуация чудная: сидишь тут, вся в медицинской пене. И взмыленная после полосы препятствий. Немытая, поломанная, в синяках и ссадинах – и на тебе! Ладно бы где-нибудь на вечеринке, при полном марафете, в вечернем платье, красавица вся из себя!.. или нормальным мужчинам, на самом деле, вся эта мишура нафиг не нужна? Неужели им, вот такое всё яркое, красивое, сексуально выделяющее и подчёркивающее – как собаке калейдоскоп? Чудно!

Северцев обескураженно посмотрел на неё, потёр лоб рукой, сделал шаг назад:

– Извини, я не вовремя, – он развёл руками, – Тебе сейчас не до этого… не сообразил, лучше пойду… извини, если что не так…

– Подожди, – она вздохнула, прислушалась к себе, – Подожди Антон. Ты не поверишь, но более приятных слов, мне в жизни никто не говорил. Правда. Странно, да?

– То есть как это? – Северцев растерялся, но уходить передумал.

– А вот так. Честно. Сама верю с трудом, но, похоже, это действительно так. Нравится мне то, что сейчас происходит. Так что – я согласна… наверное…

– На что согласна? – не понял Северцев.

– Не тупи, Антош. Ты что-то предложить хотел?

Он хмыкнул, присел рядом. Его смущение, кажется, прошло.

– Хотел? Да – точно. Яна, только я так хотел… так сильно хотел предложить, что, похоже, и сам толком не знаю, чего именно предлагать теперь и как…

– Вот тебе и раз! Интересно, на что же я согласилась?!.. почти.

– Давай поженимся! – выдал Северцев.

Яна фыркнула:

– Жениться? Не, не тянет. Вот замуж я бы попробовала выйти! Лучше поздно, чем никогда. Хоть попробовать что это такое – быть замужем! А то девки мои, того и гляди меня бабкой сделают, а я ещё и замужем не была ни разу… зря я, наверное, так сказала… Я ведь старше тебя. На десять лет почти. Тебя это не смущает?

Северцев отрицательно замотал головой.

– Можешь не мотать головой, я всё равно тебя не вижу. Ты, извини, не с той стороны сел. А голову повернуть я не могу. Не смогу ещё часа два.

– А как же тогда…

– Лавка трясётся.

– А-а-а…

– Ну, так что скажешь? Не передумал?

– Нет. В смысле не передумал. И, знаешь, Ян… я, чем дольше рядом с тобой сижу, тем отчётливее понимаю, что и не передумаю. Влип я кажется… в тебя по уши – вот!

Он положил ей руку на бедро. Яна хмыкнула. Вздохнула.

– Можешь не стараться, Антош. Меня так анестетиками нашпиговали – я не чувствую ничего. Видимо правда поломалась на полосе, да в горячке увлеклась, не заметила…

Он отдёрнул руку.

– Извини. Просто нестерпимо захотелось тебя коснуться, я и не заметил…

– Тоже в горячке? – поддела Джамбина, – Ха! Так, руку на место верни быстро! На место – это вот сюда, выше моего колена, да. Пусть здесь побудет. Я конечно… Мне нравится! Ты не поверишь… сама не верю, но мне нравиться! Ты знаешь, никто ещё не трогал меня так… искренне. Это оказывается так приятно! Ладно. На чём мы с тобой договорились?… э-э-э… ну, понял, о чём я… И… Антон, а тебе нравится, что ты чувствуешь… рукой?

– Да. Очень. С трудом сдерживаюсь… чтобы не дать волю рукам. Странные ощущения, у меня такого не было ещё ни разу. Ты такая… таткая, ну-у… красивая, – он принялся размахивать свободной рукой от переизбытка чувств, – У тебя такое тело! Класс! И смущаюсь, и боюсь, но всё равно лезть к тебе готов…

Надо же… тело у меня «такое» оказывается. Вот интересно, чего «такого» ты во мне углядел, дружок… чего у других не обнаружил?… чего именно тебя в такой восторг привело, понять бы… не суть, впрочем: пока ты в «восторге» своём маринуешься, надо тебя брать. Признаюсь, парень, ты мне тоже, очень и очень симпатичен, и время тянуть не стоит. А то ты перекиснешь, и, того и гляди ещё-кого разглядишь, помоложе…

– Да – здесь этого делать не стоит, тут человек сто пятьдесят, неприлично… Ты один живёшь? У тебя кубрик свободен? Ах-да, у вас же там холостяцкое общежитие, считай! Давай тогда ко мне?

– Как к тебе?! Вот так вот просто, раз – и к тебе?

– Ну-у, не так уж и просто. Ты уж извини, тебе меня тащить придётся, причём в транспортной капсуле – скафандр на меня сейчас не натянешь. Если только через два часа, но – столько ждать я не намерена. А ты?

– А как же анестетик? – туповато спросил Северцев.

– Ничего. Думаю, так глубоко он не забрался. Так что нормально. Забеременеть он мне точно не помешает.

– Как – забеременеть?

– Ну что ты заладил «как-как». Доберёмся до моего кубрика – я тебе там всё расскажу. Или ты думаешь, я не в состоянии тебя до оргазма довести? Или передумал?

– Передумал? Нет!!!.. только неловко себя чувствую. Не думал, что всё так сразу произойдёт – ты в таком состоянии… беспомощном, я даже не знаю…

– Не знает он! Чего тут не знать? Пользуйся моим состоянием, пока беспомощное! Мы женщины народ переменчивый, вдруг передумаю? Так ведь не сладишь со мной потом.

– То есть как это, – опешил он, – В каком смысле?

– Северцев, не разочаровывай меня! Ты сейчас ещё минуту помямлишь – я точно передумаю. Транспортировочную капсулу заказал? Или мне самой это делать?

– Заказал, – буркнул Северцев, – Вот она, уже доставили…

Медичка дотолкала до них капсулу, удивлённый взгляд скрыть не смогла, рекомендовала только воздержаться от работы хотя бы час… если нет ничего срочного. Но потом обязательно показаться врачу. И ушла. Капсула покачивалась над полом на силовой подушке.

– О! Наконец-то мужской поступок! – проворчала Яна, – Я начинаю тебя уважать, Антош… всё, давай грузи меня побыстрее внутрь… только нежно!

* * *

– Вот таксистом я ещё не работала, – заметила Леннокс, – Ладно, лейтенант, забирайся. Или ты, по привычке, десантную капсулу для себя пристегнёшь? Место есть…

– В рубке? – уточнила Валеска.

– И в рубке есть, – вздохнула Синди, – В местные каботажные рейсы мы по одной ходим. Или ты не в курсе? Сейчас моя очередь… – она снова вздохнула, – Девчата мои, Таська с Гелей на тренировку отправились, работы пока немного…

Валеска проводила взглядом последний грузовой блок. Здоровый, на шлюп таких пять штук всего помещается. Карго мастера, сноровисто подрабатывая реактивными джеттами, загнали его в пазы держателей, защёлкнули, проверили крепления, ориентационные гравы и антигравы компенсаторы. Надо же, раньше и в их команде, и у монтажников только парни работали, теперь и девчонки есть. Пополнение? Как всё быстро меняется! Карго мастера толкнулись от борта контейнера, метрах в двадцати зависли-построились прямо напротив Валески и отсалютовали ей. Она автоматически вскинула руку в ответном жесте. Узнали, что ли?

– Честь имеем, лейтенант, – развеял её сомнения старший группы, – Приятного отдыха!

Вот так вот.

Валеска покосилась на своё плечо.

Мало того, что новый шеврон, похоже, однозначно идентифицировал её во всех системах распознавания. Так они, оказывается, в курсе, что у неё выходной. И почему она на строящуюся локационную станцию собралась. Ну и как к этому относиться?

Гордиться? Вообще-то ложной скромностью она не страдала. А уж её банда, в смысле взвод, тем более. Но, всё равно, как-то…

Карго-группа перестроилась, они коротко полыхнули несущими соплами и уплыли в направлении производственного комплекса. Им без джеттпаков тоже никак – с такими грузами по-другому не справиться. Столкнуть, к примеру, такой вот блок – можно относительно легко, и запустить в направлении шлюпа. А если вся команда синхронно приложится, то и начальный импульс будет более чем приличный. Но останавливать-то его тоже надо. Для этого уже серьёзная квалификация нужна. Разогнать, синхронизировать усилие, затормозить, сориентировать. Закрепить – тоже нужно знать как. И уметь. Тем более подключить в локальную масс-систему шлюпа. Страшно представить, что будет, если такой вот блок при разгоне сорвёт. Нагрузки нешуточные, ошиблась на миллиметр при центровке веса и всё – поминай, как звали. При торможении шлюп просто порвать может. Тогда уже северный пушистый лис и за экипажем явится, чисто техническими потерями не отделаешься. Надо будет полюбопытствовать, были раньше подобные аварии, или нет. Были, скорее всего, в самом начале… хотя – люди давно на орбите работают, успели опыт набрать… и ошибки учитывать научились.

Валеска толкнулась от палубы швартовочной аппарели, приложив явно избыточное усилие, ловко скользнула в щель начавшего открываться шлюза пилотажной рубки, привычно сориентировалась по силовым векторам, встала на пол. Автоматика возмущённо пискнула, пропустив сигнал через систему внутреннего оповещения, но искин шлюпа промолчала. Уважает?

Створка шлюза тут же захлопнулась обратно, скользнула вверх-вниз рамка «громоотвода», прошлись, очертив её фигуру лучи сканера. Шлюз заполнился воздухом, включился свет. Тихонько пшикнул внутренний пропускной клапан – Валеска зашла в рубку.

– Привет подруга! – заявила Синди.

Она развалилась в ложементе, развернув над собой голографическую полусферу управляющего терминала, и проводила предстартовое тестирование систем. Что интересно, для общения с искином шлюпа она использовала и босую левую ступню в том числе, ловко орудуя ей в интерактивном пространстве терминала наравне с руками и голосом. Надо же! Как это она научила «шкуру» с пятки заголяться?! Похоже, все, кому не лень, исхитряются от души, фантазируют.

Валеска заулыбалась. Не удивительно, что искин шлюпа не возмущается, уже привыкла, скорее всего, смирилась со всеми нашими выходками. Как там её девчонки зовут?

– Располагайся. Сто лет не виделись – целых сорок семь минут. Где Вас, лейтенант, носило всё это время, позвольте узнать? – Синди довольно блеснула на Валеску голубыми глазами из-под голографической сферы, – Чупа, активируй второй терминал в гостевой режим для лейтенанта Йенч.

Точно! Чупа. Забавно.

Валеска устроилась с удобством в свободном ложементе, деактивировала шлем, скатала в ворот.

– Синди, а почему – Чупа?

– О-о-о! – Леннокс звонко рассмеялась, – Чупа носит у нас грозное классификационное техническое название «центр управление полётом оперативный». Ну, мы первые имя и запатентовали. Нравится?

Йенч снова улыбнулась:

– Да. А Чупе?

– Чупе? – переспросила Синди, – Говорит – нравится.

– Что-то я её не слышу, – Валеска развернула обзорный экран, вывела изображение в двух режимах: оптическом и визуализацию с ЛАКов. Подрегулировала изображение в привычный для себя вид. А что, не сильно отличается от картинки с забрала шлема. Понятно, без целезахватов, ориентационной сетки и сводки анализаторов… ну-так – у неё гостевой режим. Пилотажную версию они, кстати, видели уже. Там, в «линзе Колычева». Хватит – насмотрелись, побудем в гостях.

– Ха! Чупа у нас девушка сентиментальная. А ты – героиня, отмеченная наградой! Заметь, Валь – первая! Так что, всё правильно. Стесняется она немного. Тем более что при «укрощении Каменюки» присутствовала лично и, как ты понимаешь, всё видела и оценила. Она сама мне сказала. Ты погоди, она минут через пять освоится – ещё с расспросами приставать начнёт. Кстати, она Грановске, и всем вам, очень благодарна за тот музыкальный финиш и стыковку. Она же единолично её проводила. Ей понравилось. И швартоваться под музыку и, собственно, песня. Да ладно, она сама тебе сейчас всё расскажет. До станции добираться минут пятнадцать, заболтает тебя ещё… Ну что, к старту готова? Поехали!

Изображение в оптическом диапазоне дрогнуло, отползло, потом заполошно метнулось. Промелькнул сложными конструкциями борт «Прайма», всплыл-надвинулся бежевый бок Сатурна. Валеска ничего не почувствовала. Ничего себе здесь, в рубке, компенсаторы! В том смысле, что даже в новой, модернизированной десантной капсуле прижимает достаточно чувствительно. И при разгоне-торможении, и при боковых смещениях тем более. Хоть и боковых смещений им, практически не достаётся – капсулы так устроены. Чуть-чуть только. Здесь же – вообще ничего, как на дешёвеньком симуляторе. С другой стороны, более мощные компенсаторы на каждую капсулу не поставишь, габариты имеют значение. И один, общий – тоже ставить некуда. У штанги-держателя своя специфика, строго определённый набор функций и требований к трансформности. Если туда ещё общие компенсаторы пришпандорить, рассчитанные на гроздь десантных капсул – конструкция явно «неподъёмной» получится. Ничего, мы – десант, а не пехота… ха!.. справимся и без дополнительных компенсаторов.

– Ну что, подруга, как вам роль первых героев? – спросила Синди, в тоне промелькнули нотки белой зависти, – Я вот всё думаю, чего бы нам такого с девчонками совершить, что бы нам тоже наградные шевроны дали? Пилотам. А? Как думаешь?

– Не знаю, – Валеска пожала плечами, – Мы же эту операцию не планировали, сама знаешь. Лопухнулись, как Земные, просто выкручивались на месте, делали свою работу. А нам – хлоп, и знаки отличия выдали. Первым. Мне неловко, если честно. Специалистов-мастеров в команде «Прайма»… да все почти, хоть всех награждай. И вас – тоже.

– Да ладно, не скромничай! Я же с вами была, сама всё видела. Вы действительно – дали жару! Кто-другой непременно бы эвакуацию запросил – вот в чём фокус. Петров, оказывается, лично об этом кудахтал что-то, кричал – «срочно!», «верните-отзовите-эвакуируйте!». Ведь никто же не сообразил поначалу на какого монстра наткнулись, когда этот булыжник в реестр ресурсный внесли. Ну-да, опыт-опыт…

Да уж! Дали жару!

В рекреационную зону взвод вошёл тогда за минуту до указанного Гаем срока. Парни угрюмо молчали. Им почему-то казалось, что их переведут в другое подразделение. Или другую-какую ерунду придумают, например – вообще расформируют, и навяжут новичков чуть ли не каждому; там же две новые роты на подходе. С другой стороны – не до капризов совершенно. И, если что, с необходимостью придётся смириться. У девчонок настрой был более боевой. Они «кипели праведным гневом» и придумывали контраргументы, выдавая версию за версией. Хорошо хоть во взводном привате, по ЛКС.

Вот только… почему-то никого не смутило, что для переформирования никакой необходимости вызывать их в рекреационную зону – нет. Ну-да, и небыли они здесь ещё ни разу. Слышать – слышали, сделали искусствоведы место для отдыха. Но вот чтоб так…!

Створка шлюза распахнулась и впустила взвод… помещение – четверть сферы, по всей внешней окружности открывалось просто в КОСМОС. Как веранда. Фантастическая картина! Даже с визуализаторов ЛАКов бледнее была. Медленно, практически неуловимо, плыла бриллиантовая дымка туманностей, разноцветная, красивая, скопления галактик, пересыпанные самоцветами звёзд… Всё это – живое, дышало такой изумляющей, захватывающей, затягивающей красотой! И музыка! Величественная, так подходящая под великолепие звёздного пейзажа! Откуда взяли такую? Валеска ничего подобного в жизни не слышала!

Взвод чуть с шага не сбился! Рефлекторно отдёрнули руки от шлемов – едва не разгерметизировались!!!.. только через пару секунд дошло, музыка в акустических приёмниках шлема, значит атмосфера – есть!

И люди.

Немного, человек двадцать. Знакомые и не очень. На лицах – восторг и радость, ожидание…

Их ждали! Что примечательно, музыку подобрали специально: под неё оказалось очень удобно ставить шаг, в ритм.

В ногу, скупо прилязгивая металлическими частями амуниции, дошли до командиров, перестроились. Пол вздрагивал. И очень остро обозначилась разница между десантниками и гражданскими. Просто на вид. Десантник в полной комплектации, даже тогда – за три центнера массы тянул. Дорабатывали же постоянно снаряжение, подгоняли по необходимости под ситуацию. Да ещё и оружие!

Музыка стихла, стало немного светлее, но очарование звёздной сферы не исчезло.

Валеска вспомнила, как застеснялась сначала…

Нет, конечно это здорово всё получилось: построились, доложили. Торжественная обстановка, их от души поздравили, обозвали героями. Несколько прочувствованных слов от Гая, Яна и Кирк, довольные как кашалоты. Аплодисменты… Её взвод в «полном боевом», новый окрас брони, гармонично сыгравший на общем фоне. Миниатюрная красавица Ольга Олсен, такая очаровательная с животиком, так захотелось её немножко потискать, хоть чуть-чуть… тянется к её плечу с наградным шевроном в ладошке. Валеска тогда непроизвольно попыталась наклониться, но Ольга шикнула на неё, сделав «страшные» глаза: «Была команда смирно, лейтенант!.. я дотянусь…» – встала на носочки. Валеску чуть на слезу не пробило… мило так!.. хорошо, что шлем не свернула. Тимирязев, со странной улыбкой, ждавший Юби там же, за ресторанным столиком… и тоже встал, вытянулся, когда зазвучала «Встань, страх преодолей!»… надо же…! Инженеры Наумовской группы с ним самим во главе… тоже поздравляли, благодарили.

Потом Колычев выбрал момент и завёл разговор о новой схеме ресурсодобычи. Гай, Яна и Кирк тут же заинтересовались, производственники тут же засыпали их вопросами, к обсуждению подключился весь взвод. Даже Грановска, которая повисла на Олеге, как кошка на дереве, и, несмотря на дружеские подначки, «слезать» не собиралась, тоже комментировала ситуацию прямо с места дислокации.

Именно это удержало тогда Валеску – она чуть не пристала к Тимирязеву с вопросом, что ей со всем этим делать. С наградой, в смысле, и как себя теперь вести. Но потом представила его ответ: «награда – ответственность, неси с достоинством. И не задавай глупых вопросов». Точно, так и сказал бы.

И всё встало на свои места.

Оказалось – правда, ответственность. Постоянная, ежечасная. Перед экипажем «Прайма», перед всеми. Ответственность, которой можно и должно гордиться. Ответственность быть первыми. Эталоном. Ответственность – держать марку, и дальше соответствовать званию героев своими делами. Иначе герои из них одноразовые получатся.

И, через час, когда они на форсаже примчались к своему шлюпу, к ожидавшим их пилотам, так всем и сказала. Своему взводу, на взводном канале, в привате. Многих это заставило задуматься, девчонок уж точно – они радостно щебетать перестали. Парни скупо, но как-то естественно её поддержали. Мол – да, так и есть, чего об этом говорить-то?

– Я вот, подруга, всё переживаю наши последние тренировки, – продолжала болтать Синди, её голос пробился сквозь нахлынувшие воспоминания, – Это уже те, то есть эти – новые… э-э-э… последние несколько раз. Когда вы ваши реактивные ранцевые джетты до изумления «навернули»… твоя идея?

Валеска только ухмыльнулась в ответ.

– Ничего не могу сказать – здорово вы придумали! Я сама ни за что не решилась бы вас в таком режиме на обломки астероидов бросать… бр-р-р!!! А вы – «ух»! Здорово! Молодцы, продолжаете в том же духе…

Действительно, таких сбросов ещё не делали. Ну, это понятно – кто кроме них? Валеска хмыкнула. Шлюп делал боевой заход на астероид… так, как они это себе представляли. На самом деле – кто его знает, какой он – боевой заход. Скорость почти мегаметр в секунду на манёвре! Девчонки – пилоты орали от восторга. Десант кряхтел и жевал капы. С тридцати мегаметров врубили по громадному булыжнику лазерами – впечатляющее зрелище! Даже не ожидали такой мощи от лазеров. Астероид, побольше Каменюки туша, разорвало на мелкие обломки секунды за четыре! Ещё – накачка орудий сопровождалась вибрацией, отзывавшейся в теле шлюпа слабым нутряным воем, быстро переходящим почти в звон. И, похожий на металлический, приглушённый лязг, при высвобождении импульса. Это вибрация реактора, энергетических плетей и силовых генераторов так ощущалась. Ещё бы – и сам генератор, и орудия по габаритам с их шлюпом сравнимы. Собственно, это они практически весь шлюп и есть. Сами по себе не такие здоровые, как на «Прайме», конечно. Но, если, к примеру, эту спарку гразеров со шлюпа убрать, они сейчас пятнадцать контейнеров на строящуюся ЛАК-станцию тащили бы, вместо пяти. Ну, образно. Но Синди гразеры демонтировать наотрез отказалась! Собственно, и спорить с ней на эту тему было некому.