Текст книги ""Мистер Рипли" + Отдельные детективы и триллеры. Компиляция. Книги 1-12 (СИ)"

Автор книги: Патриция Хайсмит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 222 (всего у книги 223 страниц)

– Да.

– Тогда-то я и подумала, что Эдвард мог убить вас и взять шарф себе. Поэтому вечером – это было в прошлый понедельник – я сказала ему: «Эдвард, я нашла у тебя под платками шарф. Где ты взял его?» Он ответил: «Это шарф Пэгги. Я взял его у Рэя. Он не имеет на него права…» – или что-то в этом роде. И я вдруг поняла, что он почти обезумел. Тогда, чтобы успокоить его, я сказала: «Знаешь, Рэй рассказывал мне об этом шарфе. Он купил его здесь, в Венеции. Купил, потому что он напомнил ему Пэгги, но он никогда не принадлежал ей». Эдвард разозлился еще больше, сказал, что вы все наврали и что я прекрасно знаю это и нарочно говорю так, чтобы мучить его. Он положил шарф в карман, как будто я как-то осквернила его. Понимаете?

– Да, – ответил Рэй, представляя себе эту картину. – Он увидел его у меня той ночью на Лидо. Я по ошибке вытащил шарф из кармана вместе с ключами, а он сразу же потребовал, чтобы я отдал его.

Он чувствовал некоторое облегчение от признания, что само по себе было странным, так как шарф не принадлежал Пэгги и не имел к ней никакого отношения. Внезапно на него нахлынул целый шквал эмоций, связанных с Пэгги, хотя сами события, отдалившись во времени, уже казались ему нереальными. Вина, все это время нависавшая над ним громадной черной тучей, приобрела реальное содержание, вызывающее обман зрения, обман сердца.

Рэй вздрогнул и опустил голову, потом заставил себя распрямиться.

– Что случилось? – спросила Инес.

– Подумать только, сколько неприятностей из-за этого шарфа! – Рэй улыбнулся. – А ведь я купил его просто так, под впечатлением минуты.

– Теперь он носит его с собой в кармане. Хранит как зеницу ока, – серьезно проговорила Инес.

Рэй сдержал улыбку.

– Люди любят носить талисманы, только зачастую не понимают, что эти талисманы ложные.– Спокойным, бодрым тоном Рэй добавил: – А я недавно встретил на улице Антонио. Он сказал, что все подозревают Коулмэна в убийстве. Он говорил, будто вы дружно обсуждали эту тему.

– Нет, мы не обсуждали, но я не сомневаюсь, что все они думают именно так.

– Но вы ничего не сказали об этом полиции?

– Нет. Мы не были абсолютно уверены.

– Даже после того, как Коулмэн признался вам?

– Да.

Инес, по предположению Рэя, как и большинство людей, обладала «бюрократическим» складом ума. Коулмэна она любила, поэтому всегда встала бы на его защиту. Смит-Питерсы были для нее «чужаками», представлявшими возможную опасность, поэтому она постаралась бы развеять их подозрения в отношении Коулмэна. Рэю уже не нужно было задавать вопросы, к тому же расспрашивать женщину о подобных вещах было не очень-то учтиво. В свое время он где-то прочел, что женщины лишены абстрактного чувства справедливости. Но разве это абстрактный вопрос, если она знает его лично? Он сказал:

– Мне кажется, вам следует сообщить в полицию, что он бывал в Кьоджи. У него там есть друзья, и он мог поехать туда. Я тоже буду искать его, Инес, а сейчас мне пора. – Рэй поднялся. – Вам лучше всего не покидать отель, тогда вы скорее узнаете новости, если они появятся. До свидания, Инес.

Это привычное «до свидания» почему-то растрогало ее.

– Где вы остановились на Джудекке? Мне бы хотелось не терять связи с вами.

Рэй назвал ей улицу, четырехзначный номер дома и сказал, что в доме нет телефона.

Она выглядела расстроенной и потерянной. Рэй хотел было сказать, что позвонит ей сегодня позже, но, задав сам себе вопрос: зачем? – добавил:

– В полиции знают, где меня искать. До свидания, Инес.

Рэй пошел к центру города, по направлению к театру «Феникс». Отсюда в разные стороны расходилось пять узких улиц. Рэй высматривал в толпе Коулмэна, понимая всю абсурдность этого занятия. Его праздный вид одинокого зеваки, да еще с повязкой на голове, бросался в глаза издалека. Рэй был виден со всех сторон, в то время как Коулмэн мог прятаться за каждым углом или в любом из многочисленных баров, тратторий, маленьких гостиниц и крупных отелей. Пройдя изрядный путь, Рэй устал и решил сесть на вапоретто. Ближайшей остановкой оказался Ка д'Оро, «Золотой дом», в этом Рэй усмотрел некую насмешку судьбы, так как прекрасно знал, что уж здесь-то Коулмэна точно не будет. Но чтобы исключить любое, даже самое невероятное предположение и не сомневаться в этом, Рэй все же купил билет в музей и прошелся по всем залам.

Когда он вышел из музея, на улице начало смеркаться и похолодало. Рэй вспомнил, что не обедал, хотя не ощущал голода. Он направился к остановке вапоретто.

А что, если он убил Коулмэна? Что, если его вынесло через один из каналов в море? В ожидании вапоретто Рэй задумчиво смотрел на пурпурно-синее небо, сказочным куполом нависшее над крышами Венеции. Что, если Коулмэну суждено уже никогда не увидеть этой красоты, а он, Рэй Гаррет, повинен в этом? Рэй упал духом, почувствовав себя преступником и изгоем. Он содрогнулся, когда представил, что одним или несколькими ударами лишил человека жизни. И в самом деле, сколько раз он швырял камнем?

В доме синьора Кьярди на кухне и в столовой горел свет, но Рэй незаметно прошмыгнул на первый этаж по боковой лестнице. В комнате заботливая Жюстина развела в печи огонь, и продрогший до костей Рэй без сил рухнул на постель и, накрывшись собственным пальто, уснул без задних ног. Ему приснилось два тревожных сна. В одном он нашел какого-то ребенка и все никак не мог выяснить, кому тот принадлежит, хотя никто не обращал на него внимания. Рэй проснулся. Часы показывали половину шестого. Рэй умылся холодной водой и спустился вниз поговорить с синьором Кьярди. Он вдруг вспомнил, что не купил вечерней газеты, а там могло быть что-нибудь о нем или Коулмэне.

Синьор Кьярди вместе с Жюстиной были на кухне, на столе перед ним лежала газета. Завидев Рэя, он вскочил ему навстречу:

– А-а, синьор Уилсон!… Или синьор Гаррет? Или это не вы? – Он улыбнулся, немного лукаво, но дружелюбно.

Рэй посмотрел на фотографию в газете.

– Я, – сказал он и прочитал заметку. О местонахождении Коулмэна не было никаких сведений.

– А теперь синьор Коулмэн пропал.

– Я думаю, он опомнился и теперь прячется, – сказал Рэй. – Ведь я тоже врезал ему хорошенько в тот вечер. – Рэй изобразил, как он дрался. – Он преследовал меня с камнем в руке и ударил первым. – Как просто звучала его история на его простейшем итальянском!

– Понятно. Но почему вы не сказали об этом тогда, во вторник вечером?

– Не хотел… чтобы вы знали, что я знаком с синьором Коулмэном, – объяснил Рэй. – Не хочу иметь с ним ничего общего.

Синьор Кьярди задумчиво нахмурился:

– Значит, его дочь… которая покончила с собой, – ваша жена?

– Да.

– Когда же это случилось? Недавно?

– Около месяца назад, – ответил Рэй.

– Пожалуйста, Жюстина, налей синьору вина, – попросил синьор Кьярди.

Жюстина наполнила стакан.

Рэю нужно было успеть позвонить до шести.

– Я должен отлучиться, – проговорил он, глядя на часы.

– Но стаканчик-то выпейте! Вы, наверное, были в полиции сегодня?

– Да, сказал им, кто я такой. Признался, что прятался ото всех – скрывал себя и свое горе. И я очень благодарен вам, синьор Кьярди, за то, что вы стали мне настоящим другом. Как и Луиджи. – Он произнес эти слова с пафосом.

Синьор Кьярди схватил его руку и порывисто пожал.

– Вы очень мне нравитесь, синьор Гаррет. Вы настоящий мужчина! – Он протянул Рэю его вино и ткнул пальцем в газету. – Если Луиджи увидит это, он сегодня же примчится.

– Синьор Кьярди, если хотите, я могу перебраться в отель – ведь у меня теперь снова есть паспорт. Но если можно, я хотел бы остаться еще на пару дней… – В том, что у синьора Кьярди нет телефона, Рэй находил своеобразную прелесть. Безмятежность и спокойствие закончатся, как только он переберется в отель.

Синьор Кьярди замахал руками в знак протеста:

– Да о чем речь?! Конечно, я хочу, чтобы вы остались. Только теперь мы будем называть вас «синьор Гаррет». Хорошо? Вы ведь, синьор Гаррет, занимаетесь выставками?

– Да, собираюсь открыть выставочный зал в Нью-Йорке. Простите, синьор Кьярди, мне нужно позвонить.

– Ах, ну да, конечно. Как жаль, что у меня нет телефона! – посетовал синьор Кьярди, который, по всей видимости, вовсе и не сожалел об этом, так как всегда имел под рукой соседских мальчишек.

– А мне совсем не жаль, – с улыбкой сказал Рэй. – Я вернусь через пять минут.

Он выскочил без пальто – торопился позвонить Элизабетте. Кафе, в котором она работала, называлось «Дино», и он надеялся найти его номер в телефонной книге. Когда он наконец отыскал его, было без пяти минут шесть.

Трубку снял мужчина и тут же подозвал Элизабетту.

– Это Филиппо, – сказал Рэй по-итальянски, ожидая любой реакции – что она повесит трубку или скажет, что сыта по горло всякими выдумками и больше не хочет видеть его.

Но она спокойно проговорила:

– А-а, Филиппо! Как у вас дела?

– Спасибо, хорошо. Я хотел узнать, нельзя ли нам сегодня увидеться. Может, после ужина? Или поужинаем вместе? Я был бы счастлив.

– На ужин я должна остаться дома, – ответила она. – Может, после?

– Во сколько? В половине девятого? В девять?

Они договорились на девять.

Судя по всему, она не видела газету, подумал Рэй. Надо будет вечером прихватить газету с собой и показать ей – пусть полюбуется. В конце концов, в том, что он ей рассказывал, есть изрядная доля правды.

На обратном пути взгляд его привлекла часовая витрина, и он подумал, что электронные часы на кухню были бы симпатичным подарком для синьора Кьярди и Жюстины. Сколько раз Жюстина жаловалась на старенький будильник, стоявший на буфете, который вечно отставал и который синьор Кьярди всегда забирал к себе в комнату. За восемь тысяч триста лир Рэй купил изящные настенные часы кремового цвета с золотисто-черным циферблатом. Как приятно было снова пользоваться чековой книжкой туриста! Он вспомнил, что должен отправить друзьям-художникам в Нью-Йорк два чека по сто долларов. Один из них, юноша по фамилии Ашер, жил в деревне, а другой, пожилой, поселился на окраине Гарлема. Они предпочитали получать ежемесячные чеки, а не всю сумму разом в конце года, и обычно он отправлял их в пятнадцатых числах каждого месяца.

На кухне у синьора Кьярди Рэй вручил коробку с часами Жюстине.

– Подарок для вашего дома, – сказал он.

Жюстина и синьор Кьярди восхищались часами, для которых тут же было выбрано место на стене. Оставалось только дождаться плотника Гульемо, одного из приятелей синьора Кьярди, который повесил бы их как полагается.

– Синьор Кьярди, позвольте пригласить вас сегодня на ужин, – сказал Рэй. – Это доставило бы мне истинное удовольствие.

– Э-э… – Синьор Кьярди задумчиво посмотрел на Жюстину, потом сказал: – А почему бы и нет? Приму приглашение с величайшим удовольствием. Жюстина, у тебя, я знаю, сегодня телячьи котлеты, но ведь котлеты могут подождать. Поджарь себе парочку. Если позволите, синьор Гаррет, я немного приведу в порядок лицо. – Он провел ладонью по двух– или трехдневной щетине. – Выпейте пока еще стаканчик, а я сейчас вернусь. Жюстина, если кто зайдет, скажи, что я буду чуть позже девяти. Так ведь, синьор Гаррет?

Рэй кивнул и пошел взять пальто.

Синьор Кьярди собрался быстро, он даже надел рубашку и галстук.

– Одна только просьба, синьор Кьярди, – сказал Рэй, когда они вышли на улицу. – Давайте не будем сегодня обсуждать проблемы.

Синьор Кьярди охотно согласился:

– А попозже мы увидимся с Луиджи. Чует мое сердце – он придет.

– Только если совсем попозже – у меня в девять свидание с девушкой.

– А-а, понимаю. Ну что ж, хорошо. Значит, попозже.

В этот мягкий, поистине итальянский вечер все улыбалось Рэю.

Глава 19

Элизабетта, появившись на пороге своего дома, вскрикнула при виде повязки на голове Рэя.

– Все не так серьезно, как выглядит, – выдал Рэй заранее приготовленную фразу.

Прежде чем закрыть за собой дверь, девушка осмотрелась по сторонам, и они быстро свернули направо – Элизабетта всегда выбирала это направление.

– Я только что видела вашу фотографию в газете, – сообщила Элизабетта. – Только что, за ужином. Родителям я ничего не сказала, а сами они не заметили, иначе не разрешили бы мне встретиться сегодня с вами. И даже попрощаться не разрешили бы. Но что это у вас была за драка с тестем?

– Куда мы идем? Пойдемте в какое-нибудь красивое место. Может, на пьяцца? Зайдем в «Квадри'с»?

Элизабетта с улыбкой кивнула:

– Ладно. Полиция же вас не разыскивает?

Он рассмеялся:

– Я уже сделал там сегодня утром полное признание. Вы, наверное, читали. Так что полиция знает, где меня искать. На Джудекке.

– Ага, значит, вот где вы скрывались!

– Да. Только, быть может, мы поговорим сегодня о чем-нибудь другом? – Рэй попробовал переменить тему, спросив, как поживает Альфонсо – парень из бара «Дино».

Но об Альфонсо Элизабетта говорить не захотела.

– А это правда, что ваша жена покончила с собой? – спросила она шепотом, в котором слышался благоговейный страх или даже ужас.

– Да, – ответил Рэй.

– И правда, что ваш тесть столкнул вас в воду в заливе?

– Да. И правда то, что я занимаюсь устроением выставок. Или, по крайней мере, начинаю этим заниматься. Как видите, кое-что из того, что я вам говорил, действительно правда.

Элизабетта промолчала, но Рэй понял, что она поверила.

– Но… Видите ли, это очень важно… Я ничего не хочу рассказывать полиции о том, что произошло в заливе. Об этом знаете только вы и еще один человек. Поэтому если вам случится иметь дело с полицией… – Рэй тут же пожалел, что сказал это. – Да с какой стати вам беседовать с ней? Просто мне не хотелось бы, чтобы вы сказали кому-то, что мой тесть столкнул меня в воду.

– Почему?

– Потому что он очень переживает и очень рассержен.

– Но он пытался убить вас.

– Да, пытался.

– Он сердится из-за дочери?

– Да, из-за нее. Но она уже сделала это, и я ничего не могу изменить. И если позволите, Элизабетта, я не хотел бы говорить сегодня об этом. Я хотел увидеться с вами именно потому, что мне не нужно будет думать и говорить об этом. Я вспоминаю то утро, когда впервые увидел вас, и как вы улыбались, когда в тот же вечер провожали меня к синьоре Кальюоли.

Ей было приятно слышать это, а ему – говорить, потому что слова эти были чистой правдой.

Они пришли на пьяцца и зашли в «Квадри'с». Элизабетта отказалась от шампанского, и Рэй заказал ей кофе с коньяком, а себе порцию бренди. Целых полчаса стараниями Элизабетты они умудрились проговорить ни о чем. Элизабетта расспрашивала его о доме, в котором он поселился на Джудекке, и он подробно рассказал ей обо всем, не упоминая лишь имени синьора Кьярди, о котором Элизабетта деликатно не расспрашивала. Она заявила, что кофе с коньяком слишком крепкий, потом сказала:

– Вы – самый необычный человек, какого я когда-либо встречала.

– Я?! Да я самый обыкновенный. Это вы – самая необычная девушка, какую я когда-либо встречал.

Она рассмеялась, откинувшись на спинку стула:

– Да что вы! У меня такая скучная жизнь!

Искренность и открытость девушки в общении очень нравились Рэю. Быть может, она оказалась бы хороша в постели, а может, и нет. Ему так странно было испытывать новые ощущения и при этом сознавать собственное безразличие к тому, будут ли они когда-нибудь заниматься любовью или нет, и то, что он, скорее всего, никогда не захочет жениться на Элизабетте. Но сейчас он был просто счастлив, словно действительно сделал ей предложение, а она ответила согласием. Ему хотелось продлить эти приятные минуты, и он спросил:

– В котором часу вам нужно вернуться домой?

Она улыбнулась:

– Знаете, еще никто не задавал мне таких вопросов. Думаю, в одиннадцать. Я сказала матери, что иду к своей подружке Натали. – Элизабетта хихикнула.

«Да, кофе с коньяком, наверное, и впрямь крепок для нее», – подумал Рэй.

– Можете не волноваться, потому что мне нужно быть дома еще раньше. – Ему было приятно произнести это слово – «дома», как и то, что его там действительно ждали.

– У вас еще одна встреча? – спросила она.

– Да, – сказал Рэй, откровенно разглядывая ее и стараясь запечатлеть в памяти образ венецианки Элизабетты.

Больше кофе с коньяком она не захотела. Они медленно, словно нехотя, побрели к ее дому. Рэй хотел было пригласить ее посидеть в компании синьора Кьярди и Луиджи, если тот придет, но передумал – не из-за позднего времени, а из-за того, что не хотел делить ее общество с кем бы то ни было. Тогда ему придется объяснять, как они познакомились, а она может проговориться, упомянув имя синьоры Кальюоли, – одним словом, ненужные осложнения. Рэй хотел, чтобы Элизабетта осталась для него чем-то вроде эмалевого портретика, который носят в кармане и не показывают никому. Он чувствовал, что сегодня видит ее в последний раз. В этом предчувствии не было ничего удивительного, он собирался пробыть в Венеции не более двух-трех дней.

– Спокойной ночи, Элизабетта, – сказал он в дверях.

Она грустно улыбнулась:

– Спокойной ночи, Рэйбурн.

И, быстро чмокнув его в губы, она повернулась к двери, так что он даже не успел ответить на поцелуй.

«Не такой будоражащий поцелуй, как два предыдущих, – подумал он, – зато куда более реальный». Как бы там ни было, Рэй Гаррет заработал его. В прошлый раз она называла его Филиппо. Рэй медленно шел по улице в приятном забытьи, не обращая внимания на прохожих, пялившихся на его повязку. Он подумал, что любовь – эротическая или романтическая – есть не что иное, как одна из форм проявления человеческого «эго». Только ориентировать это «эго» нужно не на людей, а на что-нибудь другое, а если на людей, то только на тех, от которых ничего не ждешь. Любовь может быть чистой, если она бескорыстна и лишена эгоизма.

Он остановился в задумчивости, пытаясь сформулировать для себя какую-то мысль. Ее концепция пришла из далеких веков, из времен рыцарства. «Очень важно, – подумал он снова, – чтобы объект любви был только получающей стороной». Любовь – это бескорыстное чувство, и никто не вправе ждать ответных даров взамен того, что дал сам. Должно быть, Стендаль говорил об этом, и Пруст тоже, только другими словами, – это у них он почерпнул такую мудрую философию любви, которую, к сожалению, не смог применить по отношению к Пэгги. И не из-за каких-то ее особенностей – просто он никогда не задумывался о такой простой вещи, как любовь, лишенная эгоизма.

Когда он вернулся, было десять минут двенадцатого и Луиджи еще не пришел, хотя его ждали с минуты на минуту. У синьора Кьярди для Рэя было сообщение, доставленное офицером полиции. На сложенном вчетверо желтом листе бумаги с просьбой позвонить в полицию стояла неразборчивая подпись. Рэю ужасно не хотелось, но пришлось снова выходить и тащиться в бар.

Капитана Дель Изолы на месте не оказалось, и с Рэем говорил совсем другой человек.

– Синьора Шнайдер очень обеспокоена, – сообщил он. – Она попросила нас убедиться, действительно ли вы находитесь там, где сказали. Вы ведь остановились в доме Кьярди?

– Да.

– Вы знакомы с синьором Антонио Сантини?

– Да, – неохотно признался Рэй.

– Синьора Шнайдер разговаривала с ним. – Голос в трубке звучал таинственно. – Она очень обеспокоена и боится, что вы причинили вред ее другу синьору Коулмэну. – Он сообщил это так бесстрастно, словно это была сводка погоды. – Она хочет, чтобы мы подтвердили ей, что вы на месте. Вот и все, синьор Гаррет. Спасибо.

Рэй повесил трубку. «Значит, еще и Антонио внес свою лепту, – с горечью подумал он. – Инес обеспокоена, а Антонио, похоже, не удалось успокоить ее». Рэй возвращался к дому синьора Кьярди с испорченным настроением, жалея, что позвонил. Магическое очарование вечера улетучилось.

– Рэйбурн! – услышал он чей-то голос. – Привет!

Ему навстречу шагал Луиджи.

– Привет, Луиджи! Как дела?

– Я разглядел твою повязку еще за километр! – сказал Луиджи, хлопнув Рэя по плечу. – Как себя чувствуешь?

– Спасибо, отлично. Надеюсь, завтра доктор снимет эту повязку. Или хотя бы наложит не такую широкую, а то люди смотрят на меня будто на Лазаря. – Настроение у Рэя вдруг поднялось. – На Лазаря, только что вышедшего из могилы!

Луиджи расхохотался и достал спрятанную под мышкой и завернутую в газету бутылку:

– Вот, бутылочка отличной «Вальполичеллы» для нас.

Они позвонили в дверь, хотя у Рэя имелся свой ключ, их впустила Жюстина.

– Эй, а ты, наверное, здорово врезал этому Коулмэну! – сказал Луиджи, направляясь на кухню.

Рэй был рад, что Луиджи так легко воспринял всю историю.

– Да, похоже, врезал так врезал. Он, кажется, потерял сознание.

– Отлично. И где он сейчас? – спросил Луиджи, как будто Рэю это было известно.

– Не знаю. Где-то прячется.

На кухне было весело и празднично. И повод моментально нашелся – дочь Луиджи должна была родить через неделю, и они решили отметить это событие заранее. Однако Луиджи еще не закончил свои расспросы. Его интересовало все. Как началась драка? Почему Коулмэн так сильно ненавидел Рэя? Луиджи посочувствовал Рэю по поводу самоубийства его молодой жены, перекрестился и пробормотал какую-то молитву, обращенную к Деве Марии, с просьбой простить ее и упокоить ее душу. Потом поинтересовался, где именно произошла драка и крепкий ли мужик этот Коулмэн и все ли у него в порядке с головой. Потом, бросив осторожный взгляд на синьора Кьярди, который все это время внимательно слушал, словно эта история была ему в новинку, Луиджи спросил:

– А той ночью, когда мы с тобой впервые встретились, ты, случайно, не был с Коулмэном?

Рэй медленно покачал головой и слегка нахмурился, надеясь, что Луиджи догадается, что он не хочет говорить об этом.

– Нет, я был с друзьями, – ответил он и выпил из своего стакана.

– Тоже мне друзья! – усмехнулся Луиджи и схватил со стола сигареты.

Пальцы его казались огромными по сравнению с сигаретой, которую он вытащил из пачки. Его плоская голова и грубые черты лица напоминали корявое дерево, но глаза светились добротой, и Рэй вспомнил, что этот человек спас ему жизнь. Рэй просил Луиджи никому не рассказывать о том, что произошло в заливе, и заплатил ему, можно сказать, за это. Он дал Луиджи пятнадцать тысяч лир. Но Рэй понимал, что Луиджи не долго продержит язык за зубами и очень скоро проболтается, быть может даже сегодня, после нескольких стаканов вина. Теперь-то он наверняка считает бессмысленным скрывать это.

– А почему ты скрывался, Рэйбурн? – спросил Луиджи сквозь облако выпущенного дыма.

– Мне хотелось побыть одному, забыться. И мне это почти удалось.

– А ты не боялся Коулмэна?

«Луиджи убежден, – подумал Рэй, – что это Коулмэн столкнул меня за борт в заливе. Да и с какой стати Луиджи должен думать по-другому?»

– Нет, не боялся, – ответил он.

Синьор Кьярди внимательно наблюдал за ним. «Подсознательное сопротивление властям», – можно было прочесть в его нахмуренном взгляде.

– Чего хотела от вас полиция? – спросил он.

– Они хотели убедиться, что я живу именно у вас.

– А ну-ка, Рэйбурн, расскажи, хорошенько ты вмазал этому синьору Коулмэну? – спросил Луиджи, с удовольствием потягивая свое «Вальполичелла».

– Может, и вмазал, но не убил, – ответил Рэй и, посмотрев на синьора Кьярди, заметил по его приподнятым бровям и закушенной губе, что тот сомневается в правдивости сказанного. – Но разумеется, полиция будет считать, что убил, до тех пор, пока он не найдется. Завтра я хочу прокатиться в Кьоджи поискать его там, – сообщил Рэй.

– В Кьоджи? – удивился Луиджи.

Рэй объяснил, почему в Кьоджи, – Коулмэн ездил туда однажды на рыбалку.

– А что это за синьора, подруга Коулмэна? – поинтересовался Луиджи и, вытащив из кармана куртки газету, пробежал глазами заметку.

– Инес. Инес Шнайдер.

– Ты с ней знаком?

– Немножко.

Рэю хотелось сменить тему. Он чувствовал, что они никогда не поймут его до конца, что, обладая совершенно другим темпераментом, они будут представлять себе все эти вещи в совершенно ином свете. Он чувствовал также, что его нежелание обсуждать эту тему заставляет их думать, что он что-то скрывает. Разумеется, отчасти это было так. Например, то, что произошло в заливе. Рэй задумался. Луиджи с лукавым видом пристально изучал его, и Рэй отвел глаза в сторону. Если Луиджи все расскажет и синьор Кьярди узнает, это сразу станет известно полиции. Они даже могут нанести визит синьору Кьярди, если уже не сделали этого сегодня днем.

– Синьор Кьярди, надеюсь, полицейские не беспокоили вас сегодня днем, когда принесли сообщение для меня? Они не задавали вам вопросов?

– Нет, нет. Да и приходил-то всего только один полицейский. Он спросил, правда ли, что я синьор Кьярди и что вы остановились у меня. – Он улыбнулся и предложил: – Да вы сядьте, синьор Гаррет, выпейте винца!

Испытывая неловкость и стеснение, Рэй уселся на табуретку. Он подумал, что Коулмэн мог рассказать Инес всю правду о том, что произошло в заливе, когда хвастался ей, что убил его. Конечно, Инес не станет рассказывать этого полиции. Рэю вдруг пришло в голову, что Коулмэн мог рассказать ей это уже после того, как видел его, Рэя, на пороге бара «Гарри». Это было бы очень похоже на Коулмэна – хвастаться вещами, которых нет на самом деле, – что-то вроде дикого, чисто коулмэновского юмора. Рэй усмехнулся при этой мысли.

– Та-ак, уже лучше! Он уже улыбается, – проговорил Луиджи, наблюдая за ним. – А скажи-ка, Рэйбурн, почему ты защищаешь этого Коулмэна? – Луиджи смотрел на Рэя со все возрастающим любопытством. – Вот ты говоришь, что поедешь завтра в Кьоджи, чтобы найти его. Чтобы найти и убить? Да? – Он рассмеялся.

– Ну-у, нет. Это слишком опасно! Здесь вам не Сицилия. – Слова эти, произнесенные синьором Кьярди, еще больше насмешили Рэя, потому что синьор Кьярди, оказывается, воспринимал речи Луиджи всерьез.

– Правильно мыслишь, Луиджи. В самом деле, почему я защищаю его? Вот признайся, ты рассказывал синьору Кьярди о той ночи, когда подобрал меня в заливе?

– Э-э, нет, синьор! Ты же просил меня держать это в секрете! – Луиджи от переизбытка чувств схватился за планку на рубашке. – А что, хочешь, чтобы я рассказал?

– Теперь мне уже все равно, лишь бы только это не дошло до полиции. Спасибо, Луиджи, что до сих пор никому не сказал.

Но эти слова благодарности прошли мимо ушей Луиджи, готовившегося произвести эффект захватывающим рассказом. Он поведал синьору Кьярди всю историю итальянской скороговоркой, сопровождая ее экспрессивными жестами, к тому же на местном диалекте, так что из всего рассказа Рэй понял только четверть.

Слушая, синьор Кьярди кивал, смеялся, вздыхал и охал, становился испуганным, ухмылялся и сокрушенно качал головой.

– А потом, дня через три-четыре… – И Луиджи рассказал о ночном визите Рэя к нему домой, на Джудекку. – Представляешь себе это чудо? Когда он неожиданно явился ко мне прямо домой! В ту ночь он остался у нас… Но нам должны были привезти внука, и мы послали мальчишку с весточкой к тебе, Паоло…

Синьор Кьярди слушал, в буквальном смысле раскрыв рот от удивления.

– И вот теперь этот самый Коулмэн снова преследует этого человека. – Луиджи указал на Рэя, потом спросил: – Вы были одни в ту ночь в заливе?

– Да, мы были в лодке одни, – ответил Рэй.

– Вот видишь? И теперь, после всего случившегося, этот человек, – он снова махнул рукой в сторону Рэя, – защищает того, кто дважды пытался убить его! Спрашивается – почему? Только потому, что он твой тесть? – спросил он у Рэя.

Рэй подумал еще о том выстреле в Риме, но говорить о нем, разумеется, не собирался.

– Да нет, не поэтому. Просто после смерти дочери он немного не в себе. Это у него что-то вроде безумия, – сказал Рэй, чувствуя всю тщетность своей попытки объяснить причину Луиджи и синьору Кьярди. – Да и сам я был подавлен горем из-за смерти жены. Быть может, слишком сильно подавлен, чтобы чувствовать к Коулмэну ненависть. – Рэй наконец оторвал взгляд от стола. Как легко и просто было ему сейчас объяснить все это простыми итальянскими словами, в которых не заключалось ни фальши, ни лишних эмоций, а только элементарная и чистая правда! – Ну вот, теперь вы, наверное, поняли… – Ему вдруг почему-то стало трудно выражаться на итальянском, и он, смутившись, закончил: – Простите, я, наверное, не слишком ясно выражаюсь…

– Нет-нет, ничего подобного! – поспешил разуверить его синьор Кьярди, легонько похлопав по столу рядом с тем местом, где лежала рука Рэя. – Я вас очень хорошо понимаю.

– Я помогу тебе завтра искать синьора Коулмэна, – сказал Луиджи.

Рэй улыбнулся:

– Спасибо, Луиджи, но у тебя есть и своя работа.

Луиджи подался вперед, протянув Рэю правую руку:

– О чем речь? Ведь мы друзья! Тебе надо помочь, и я помогу. В котором часу ты собираешься завтра ехать?

Рэй понял, что ему не отвертеться, – во-первых, Луиджи страстно хочет помочь, а во-вторых, ему жутко интересно поучаствовать в предстоящих поисках.

– Во сколько, Луиджи? В девять? В десять?

– Давай в девять. Заходи за мной – все равно по пути. А лодку я знаю где взять.

– Где? – спросил Рэй.

– Не важно. Знаю, и все. У моего друга. – Луиджи улыбнулся, глядя на Паоло. – Ведь мы, венецианцы, должны помогать друг другу. Правда, Паоло? Может, тоже хочешь поехать?

– Слишком грузный я, да и хожу медленно, – сказал Паоло.

– У тебя есть фотография Коулмэна? – спросил Луиджи, заранее изобразив на лице разочарование на случай, если таковой не окажется.

– Можно раздобыть. Пару дней назад ее напечатали в газете. Да я и так могу описать тебе его – пятьдесят два года, чуть повыше тебя, поплотнее и почти лысый…