Текст книги ""Мистер Рипли" + Отдельные детективы и триллеры. Компиляция. Книги 1-12 (СИ)"

Автор книги: Патриция Хайсмит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 216 (всего у книги 223 страниц)

Глава 9

В течение следующих двух дней Коулмэн не раз – а точнее, трижды – чувствовал на себе взгляд Рэя. Один раз – пересекая площадь Сан-Марко: на этом открытом пространстве любой в ситуации Коулмэна почувствовал бы на себе такой взгляд. Поистине площадь Сан-Марко совсем не место для тех, кто страдает агорафобией. В другой раз он испытал его на себе во время ленча в «Граспо ди Уа». Коулмэн тогда оглянулся, понимая, что если Рэй и здесь, то, должно быть, у него за спиной, и Инес заметила это. С тех пор Коулмэн тщательно следил за собой, стараясь не подавать виду, что ищет глазами Рэя. Если он жив и все еще в Венеции, удивлялся Коулмэн, то чего он ждет и зачем прячется?

А однажды, проходя мимо табачного магазина, Коулмэн почувствовал, что Рэй следит за ним изнутри. Коулмэн развернулся и пошел обратно, заглянув в открытую дверь магазина, но Рэя там не было. В другой раз он, как и Инес, заметил на улице знакомый силуэт – голова и плечи напоминали Рэя. Коулмэн не знал, что и думать. Конечно, Рэй мог наблюдать и за «Бауэр-Грюнвальдом». Если бы Коулмэн был один, он бы переехал в другой отель, но предлагать это Инес ему не хотелось.

С другой стороны, он ждал, как развернутся события после сообщения о случившемся родителям Рэя. Ведь они весьма состоятельные люди и наверняка предпримут что-нибудь.

Утром в четверг, восемнадцатого ноября, в комнате Инес раздался звонок. Это была миссис Перри с Лидо. Коулмэн в домашнем халате, сидя на постели Инес, сам снял трубку.

– Вы еще не видели утренние газеты, мистер Коулмэн?

– Нет. А что такое?

– Там ваш зять. Его фотографию напечатали в «Гадзеттино». Там сообщается, что он пропал. Как раз в ту ночь, в прошлый четверг. Помните? Когда мы вместе ужинали.

– Да, мне это известно, – проговорил Коулмэн, стараясь придать голосу как можно больше непринужденности, что ему, впрочем, удалось. – То есть мне это стало известно пару дней назад. Но я не думаю, что он пропал, – скорее всего, уехал куда-нибудь. – Коулмэн прикрыл трубку ладонью и, обращаясь к Инес, пояснил: – Миссис Перри.

Инес, стоя с расческой в руках, внимательно вслушивалась в разговор.

– Я не помню его имени, – продолжала миссис Перри, – зато сразу узнала его лицо. Полагаю, вы уже заявляли в полицию?

– Нет. Я не счел это необходимым.

В дверь постучали, и Инес открыла, приняв поднос с завтраком.

– Но вам, наверное, следовало бы это сделать, – сказала миссис Перри, – потому что полиция хочет знать, кто видел его последним. Ведь вы в тот вечер возвращались вместе с ним?

– Да, я высадил его на Дзаттере, у самого пенсионе.

– Но полиция наверняка захочет знать это. Я могла бы сказать, что видела его в тот вечер, но только до полуночи. А вы остались с ним после меня. Я еще не звонила Лоре и Фрэнсису, хотя, мне кажется, следует сделать это. Скажите, он имел привычку уезжать вот так неожиданно?

– Я бы сказал, что да. Род его деятельности предполагает полную свободу, и он привык путешествовать.

– Но в газете написано, что в номере остался его паспорт. Я сама не смогла все прочесть по-итальянски, но мне помогли. Насколько я поняла, он из хорошей семьи и его родственников уже оповестили. Так что видите? Совсем не похоже на то, что он просто уехал.

Коулмэну хотелось повесить трубку.

– Я куплю газету, миссис Перри, и подумаю, что можно предпринять.

– И пожалуйста, держите меня в курсе дела. Хорошо? Мне это небезразлично, ведь он такой симпатичный молодой человек.

Коулмэн пообещал.

– Ну и что там в газете? – спросила Инес.

– Давай выпьем кофе, дорогая, – предложил Коулмэн, махнув рукой в сторону подноса с завтраком.

– Они нашли что-нибудь?

– Нет.

– Тогда что же там в газете? Что это за газета? Мы раздобудем ее.

– «Гадзеттино». – Коулмэн пожал плечами. – Нет ничего удивительного в том, что консульство было извещено.

– А что насчет Рэя? Там не сказано, где он?

– Нет. Только заметка о его исчезновении. Зря я не заказал апельсиновый сок. Ты будешь?

Инес принесла Коулмэну кофе, потом сняла трубку и заказала по телефону два апельсиновых сока и «Гадзеттино»

«Теперь позвонят Смит-Питерсы», – думал Коулмэн. Вчера они все вместе ходили в театр, и Фрэнсис спросил, как поживает Рэй. Коулмэн, опередив Инес, ответил, что они в последнее время не виделись. «Но он еще в Венеции?» – спросила Лора. «Не знаю», – ответил Коулмэн. Смит-Питерсы собирались уехать к себе во Флоренцию – ждали только, когда у них дома включат центральное отопление, все время названивая домовладельцу. Но история с отоплением все тянулась и тянулась, и похоже было, что они пробудут здесь еще неделю. А Коулмэну так хотелось, чтобы они поскорее уехали.

– Может, тебе сходить в полицию, Эдвард? – сказала Инес.

– Давай сначала посмотрим газету. Я схожу в полицию, если понадобится.

Им принесли сок и газету.

Фотография Рэя Гаррета, вероятно из паспорта, была напечатана крупным планом на первой странице, а под ней поместили заметку высотой примерно в пять сантиметров. В ней сообщалось, что двадцатисемилетний американец Рэйбурн Кук Гаррет, остановившийся в «Пенсионе Сегузо», расположенном в доме номер 779 по набережной Дзаттере, не возвращался домой с прошлого четверга, то есть с одиннадцатого ноября. Его паспорт и личные вещи остались в номере. Полиция просит всех, кто видел его в тот вечер или позднее, обратиться в ближайшее отделение. Далее говорилось, что Гаррет является сыном президента крупной нефтяной компании Томаса Л. Гаррета, проживающего по такому-то адресу в городе Сент-Луис в штате Миссури. Коулмэн понимал, что полиция или представители американского консульства, возможно, уже связались с родителями Рэя по телефону, однако по-прежнему оставался невозмутимым.

– Если он в Венеции, его могут узнать по фотографии, – предположила Инес. – Где он может остановиться без паспорта?

– В частном доме, где сдают квартиры, – сказал Коулмэн. – Паспорт спрашивают не везде.

Инес налила в стаканы сок.

– Обещай мне, Эдвард, что сходишь сегодня в полицию.

– А что я скажу им? Я высадил его на набережной Дзаттере, и больше мы с ним не виделись.

– Но ты видел, куда он пошел? В свой пенсионе?

– Мне показалось, да. Я же не стоял там и не смотрел.

Коулмэн понимал, что Инес не успокоится, пока не заставит его сходить в полицейское отделение. Он готов был отказаться, даже если бы Инес рассердилась, даже если бы ему пришлось расстаться с ней и вернуться в свою римскую квартиру. Но если он не пойдет в полицию, сама Инес, или Смит-Питерсы, или миссис Перри все равно сделают это, и его имя тоже будет упомянуто, поэтому лучше всего было пойти в полицию самому. Коулмэна это ужасно раздражало, он готов был отдать все, что угодно, лишь бы только не делать этого. «Если бы у Рэя не было денег, если бы он был обыкновенным американским битником, его исчезновение вряд ли вызвало бы такую вонь», – думал Коулмэн. Родители Рэя могли телеграфировать в американское консульство в Венеции с просьбой сделать все возможное.

Итак, Коулмэн обещал Инес, что сходит сегодня утром в полицию. Они вышли из номера около десяти, и Коулмэн порадовался про себя, что теперь ему не придется объясняться по телефону со Смит-Питерсами. Звонок они услышали уже из коридора, и Инес вернулась. Коулмэн хотел было направиться пока к лифту, но ему было интересно, что скажет по телефону Инес, поэтому он вернулся следом за ней.

– Да, да… Она нам тоже звонила… Мы собираемся пойти сейчас в полицию… Эдвард был последним, кто видел его. Той ночью в четверг он высадил его на Дзаттере прямо возле пенсионе… Этого я не могу сказать – я его не слишком хорошо знаю… О да, конечно, Лора, обязательно! До свидания. – Инес повернулась к Коулмэну. – Миссис Перри позвонила Смит-Питерсам. Они еще не видели газеты. Ну пойдем, дорогой.

В первом же полицейском отделении, возле Сан-Марко, Коулмэн с радостью обнаружил, что старший офицер ничего не слышал о Рэе Гаррете. Он куда-то позвонил и попросил Коулмэна подождать минут десять, когда придет другой офицер. У Инес замерзли ноги, и они с Коулмэном решили пока пойти выпить где-нибудь кофе.

Другой офицер оказался бравым молодцем лет сорока, с чуть седеющими висками, в аккуратной униформе. Звали его Дель Изола. Коулмэн рассказал ему о своем родстве с Рэйбурном Гарретом и о том, что они вместе с синьорой Шнайдер и тремя другими людьми ужинали с Гарретом в четверг вечером на Лидо, после чего Коулмэн отвез его домой на нанятом им катере, называвшемся «Марианна».

– Где именно вы его высадили?

Коулмэн сказал, что у «Пенсионе Сегузо» на набережной Дзаттере.

– В котором часу это было?

Разговор происходил на итальянском, в котором Коулмэн разбирался вполне сносно, но все же был далек от совершенства.

– Насколько я могу припомнить, в половине второго ночи.

– Он был пьян? – вежливо поинтересовался офицер.

– О нет, ни в коей мере.

– А где его жена? – спросил Дель Изола, держа наготове карандаш, намереваясь записать показания.

– Моя дочь умерла около трех недель назад, – сообщил Коулмэн. – В городке Ксэньюэнкс, что на Мальорке. – Он произнес название по-итальянски и объяснил, что его дочь и Гаррет жили там.

– Простите, сэр. Она, должно быть, была очень молода? – Сочувствие Дель Изолы казалось вполне искренним.

Но Коулмэна почему-то задел его доброжелательный тон.

– Ей было всего двадцать один. Она покончила с собой. Насколько я понял, синьор Гаррет сильно переживал по этому поводу, и я не знаю, что ему могло прийти в голову в ту ночь. Возможно, он решил уехать из города.

Трое или четверо полицейских, переводя глаза с Коулмэна на Дель Изолу, стояли рядом, словно манекены, и слушали.

– В тот вечер он не говорил, что собирается уехать? – Дель Изола перевел взгляд на Инес – она стояла в нескольких шагах от них, несмотря на то что ей предложили стул. – Вы говорите, он находился в подавленном состоянии?

– Разумеется, он не светился радостью после смерти моей дочери. Но насчет отъезда ничего не говорил.

Ему задали еще несколько вопросов. Не страдал ли синьор Гаррет помрачением рассудка или потерей памяти? Не было ли у него намерения спрятаться от кого-то? Имел ли он долги? На эти вопросы Коулмэн ответил, что, «насколько ему известно», нет.

– Как долго, синьор Коулмэн, вы пробудете в Венеции?

– Дня два-три.

Он спросил у Коулмэна, в каком отеле тот остановился, записал его римский адрес, поблагодарил его и сказал, что передаст все это в американское консульство.

– А вы, синьора, присутствовали на том ужине на Лидо? – спросил он у Инес.

– Да.

Он записал адрес Инес в Венеции. Казалось, ему нравилось проводить дознание, хотя он и сказал, что работает не в этом здании.

– А где те, другие, люди? Могу я узнать их имена?

Коулмэн назвал чету Смит-Питерсов, остановившихся в отеле «Монако», и миссис Перри, проживающую в отеле «Эксельсиор» на Лидо.

Разговор был окончен. Коулмэн и Инес снова вышли на холодную улицу. Коулмэн, бодрый и веселый, предложил Инес посмотреть церковь Санта-Мария Зобениго, не имевшую, по его словам, на своем фасаде ни одного религиозного сюжета. Инес прекрасно знала эту церковь и намеревалась купить себе черные перчатки.

Сначала они пошли в церковь.

В отель они вернулись после трех. Коулмэн изъявил желание порисовать, а Инес предложила заказать горячего чая, так как продрогла до костей. В четыре зазвонил телефон, трубку сняла Инес.

– Да, да, Лора. – С минуту она слушала. – Ну что ж, очень милое предложение, только я должна сначала посоветоваться с Эдвардом. – Лежа на спине, она сообщила Коулмэну: – Они приглашают нас поужинать в «Монако», а для начала выпить чего-нибудь в баре «Гарри».

Коулмэн скривил гримасу, но согласился. Инес договорилась на семь в баре «Гарри».

– Да, мы ходили. Нет, они ничего не знают. До встречи.

В бар они немного опоздали. Он был заполнен на три четверти. Первым делом Коулмэн на всякий случай быстро огляделся по сторонам, думая увидеть Рэя, потом заметил за дальним столиком яркую прическу Лоры Смит-Питерс. Она сидела напротив мужа. Коулмэн направился к ним вслед за Инес. Между столиками, грациозно удерживая в равновесии подносы с мартини и всевозможными закусками, проворно скользили официанты в белом.

– О, привет! – радостно встретила их Лора. – Как мило, что вы поддержали наше предложение в такой пасмурный вечер!

На улице слегка моросило.

Коулмэн сел рядом с Инес.

– Что вы сегодня делали? – поинтересовалась Лора.

– Были в церкви Санта-Мария Зобениго, – сообщила Инес.

Они заказали коктейль для Инес, виски для Коулмэна. Смит-Питерсы пили мартини.

– Очень вкусно, только ужасно крепко! – сказала Лора.

«Как будто мартини когда-то был слабым. Если, конечно, туда не набухать льда, который растает», – подумал про себя Коулмэн.

– Как может чистый мартини быть слабым? – оживленно проговорил Фрэнсис, и Коулмэну стало досадно, что этот зануда произнес вслух его мысль.

«Видно, еще не побывали на допросе в полиции», – подумал Коулмэн. Он приготовился к смертельно скучному вечеру, решив, что закажет еще одно виски, как только увидит официанта. Тот вскоре появился с салатницей оливок и блюдом горячих крокетов, которые Коулмэн предложил остальным. Официант разложил крокеты по тарелкам, поставив рядом с каждой сложенную треугольником салфетку.

– Мне бы следовало посидеть на диете, но ведь живем-то мы один раз, – посетовала Лора, принимаясь за еду.

Коулмэн заказал еще виски, не сводя при этом глаз с двери. В зал вошли мужчина и женщина.

– Значит, вы ходили сегодня в полицию, Эд? – проговорил Фрэнсис, наклонившись к нему. Его седоватые волосы были гладко зачесаны назад и казались мокрыми, словно их только что напомадили.

– Я рассказал им все, что знал, – ответил Коулмэн. – То есть очень немного.

– У них есть какие-нибудь ниточки? – спросила Лора.

– Нет. В отделении даже не слышали о Рэе Гаррете. Им пришлось послать еще за одним полицейским, он, правда, тоже ничего не знал, но записал мои показания. – «Этим, пожалуй, следует ограничиться», – подумал Коулмэн.

– А он не говорил, что собирается уехать? – снова поинтересовалась Лора.

– Нет.

– Он был в подавленном состоянии? – спросил в свою очередь ее муж.

– Я бы не сказал. Вы же видели его в тот вечер. – Коулмэн зацепил вилкой оливку.

Прочистив горло, Фрэнсис Смит-Питерс проговорил:

– Знаете, я сам хотел пойти в полицию. Просто из чувства долга, как его соотечественник… Но потом подумал: раз вы видели его последним…

Коулмэна раздражал тоненький голосок Фрэнсиса, напоминавший звук электропилы. Да и глаза у него, как заметил Коулмэн, были все время настороже, несмотря на всю демонстрируемую дружбу. Если бы Фрэнсис пошел в полицию, он счел бы себя обязанным рассказать там – после наводящих вопросов, конечно, – о том, что Коулмэн не любил Рэя Гаррета и не раз высказывался в его адрес весьма недружелюбно. Коулмэн чувствовал, что он способен на это. И Лора тоже.

– Я тоже так подумала, – вставила Лора. – Вы знали его намного лучше и к тому же видели его последним.

«Возможно, именно Лора и удержала своего мужа от того, чтобы пойти в полицию», – подумал Коулмэн. С другой стороны, Фрэнсис настолько плохо владел итальянским, что Коулмэн мог понять причину его сдержанности. «Давай не будем вмешиваться, Фрэнсис. Ты же знаешь, Эд недолюбливает его. Да и потом, откуда нам знать, что случилось той ночью?» – так Коулмэн примерно представил себе их разговор в номере отеля.

– А я с трудом представляю, что это за район – набережная Дзаттере, – сказал Фрэнсис. – Что это за район?

– О, там даже спокойнее, чем здесь, – ответил Коулмэн.

– А вы как думаете, Инес, что могло случиться? – спросила Лора. – Можете что-нибудь предположить? Ведь у вас так развита интуиция.

– Об этом ничего не могу сказать, – ответила Инес. – Он… – Она беспомощно дернула плечиком. – Нет, даже не знаю, что и думать.

– А что вы только что хотели сказать? – спросил Фрэнсис. – Он – что?…

– Я подумала, что если он был угнетен, подавлен, то мог все бросить и уехать. По-моему, такое вполне возможно.

Коулмэн чувствовал, что Смит-Питерсы сомневаются в ее словах и даже в том, что она сама верит в это.

– Улочки, – сказал он. – Улочки в Венеции такие узкие – очень удобно для грабителей. Огрел чем-нибудь тяжелым по голове, а тело в канал.

За соседним столиком шумели американцы, смех одного из них походил на собачий лай.

– Но это же так ужасно! – воскликнула Лора, закатывая глаза.

– А вы никого не видели поблизости, когда высадили его? – спросил Фрэнсис.

– Я не сходил с катера, поэтому не мог увидеть ничего особенного, – сказал Коулмэн. – Во всяком случае, ничего подобного не припоминаю. Я развернулся и направился в сторону Сан-Марко.

– А где был в ту ночь Коррадо? – спросила у Инес Лора.

Та пожала плечами и, не глядя на нее, ответила:

– Не знаю. Быть может, дома.

Инес сама уже задавала этот вопрос Коулмэну.

Коулмэн посмотрел на дверь и, вдруг вскочив, снова сел, дернувшись всем телом – в дверях показался Рэй.

– Что случилось? – спросила Инес.

– Чуть… Чуть не проглотил оливковую косточку, – сказал Коулмэн. Даже особенно не всматриваясь, он видел, что Рэй снова вышел, заметив его.

– Все-таки я ее проглотил, – с улыбкой проговорил Коулмэн, понимая, что у него нет во рту оливковой косточки, чтобы показать остальным. Он был ужасно рад, что Инес, испугавшись за него, не заметила Рэя и что Смит-Питерсы сидят к двери спиной. Он заметил, что Рэй отрастил бороду. А убрался как быстро!

– Фу-х!… Перепугался до смерти! Мне показалось, она попала в дыхательное горло, – уже со смехом проговорил Коулмэн.

Разговор перевели на другую тему, но Коулмэн не слышал ни единого слова. Значит, Рэй жив и что-то задумал. Но что? Натравливать на него полицию он явно не собирается, иначе давно бы уже сделал это. А может, полиция уже ждет его за дверью? Коулмэн снова украдкой посмотрел на дверь. Двое мужчин, смеясь, неторопливо выходили из зала. Дверь, так же как и окна, была сделана из непроницаемого серого стекла, через которое ничего нельзя было увидеть. Прошло минут пять, но все оставалось по-прежнему.

Коулмэн заставил себя включиться в беседу.

Интересно, где прятался Рэй все это время? Но, где бы он ни скрывался, сегодня ему, наверное, пришлось поменять свое убежище из-за напечатанной в газете фотографии, если, конечно, он не сказал правды тому, у кого остановился. Только это вряд ли, думал Коулмэн. А может, у него здесь друзья? Коулмэн чувствовал, что начинает злиться, и ему стало немного страшно. Живой Рэй представлял для него опасность – опасность быть заподозренным в покушении на убийство, а точнее – в двойном покушении. Правда, доказать можно было только второе – кто-нибудь мог видеть Рэя в воде в ту ночь или даже вытащить его, или каким-то невообразимым чудом он мог доплыть до Пьяццале, где его тоже могли увидеть промокшего до нитки. Коулмэн пришел к выводу, что ему следовало завершить уничтожение Рэя, и хотя мысль эта была навеяна эмоциями – главным образом страхом, – он все же чувствовал, что логика вскоре подскажет ему более верный способ, нежели те, что он использовал до сих пор.

Глава 10

Рэй перешел через улицу Святого Моисея, на которой располагался отель «Бауэр-Грюнвальд», и свернул на Фреццериа. Он шагал быстро, словно Коулмэн преследовал его, хотя прекрасно понимал, что сейчас Коулмэн ни за что не стал бы этого делать. Коулмэн, как всегда, в кругу друзей! И Инес с ним, хотя наверняка подозревает что-то, но так или иначе они сегодня снова окажутся в одной постели. Похоже, никому и впрямь нет дела до того, жив он или нет. Коулмэн мог убить его, и никто бы этого не заметил.

Мысль эта задержалась у него в голове всего на пару секунд, потом он вспомнил, что ему предстоит разработать план своего поведения дальше. Он ушел из дома синьоры Кальюоли в одиннадцать утра. Около одиннадцати, увидев свою фотографию на первой странице «Гадзеттино» на уличном стенде и прочитав заметку, он поспешил вернуться. Ему открыла пожилая женщина, которая, как ему сказали, никогда не спит. Рэй объяснил ей, что вынужден срочно съехать с квартиры, за которую уплачено по завтрашний день включительно, – что он якобы только что звонил в Цюрих и теперь срочно должен выехать туда по делам. Он поднялся в свою комнату и быстро собрал немногочисленные вещи, торопясь уйти поскорее, пока синьора Кальюоли, отправившаяся за покупками, или Элизабетта в баре не увидели в газете его фотографию. Старушка топталась в прихожей, когда Рэй спустился вниз с чемоданом. На лице ее выразилось сожаление, когда он попросил ее передать слова благодарности синьоре Кальюоли.

Поначалу чемодан не казался тяжелым, но постепенно Рэй начал уставать. Зайдя в бар, он заказал себе чашку капуччино и порцию неразбавленного виски. Он вспомнил о лодочнике-гондольере, перевозчике овощей, вытащившем его из воды, но тут же подумал, что на вокзал, где он мог бы попытаться его найти, пока лучше не соваться. Придумать что-нибудь подходящее ему не удавалось. Основная проблема была связана с паспортом, но даже если бы он, придя в любой отель, назвал фальшивые паспортные данные, все равно многие могли бы узнать его по фотографии, опубликованной в газете. Знакомиться с новой девушкой у него не было ни малейшего желания, а вздумай он снять комнату по объявлению, любая хозяйка могла бы признать в молодом американце, пусть и с бородой, человека, чью фотографию напечатали в газете, и заподозрить неладное.

Рэй зашел в небольшой ресторанчик и выбрал себе место возле батареи. Достав из чемодана книгу, он постарался просидеть за столом как можно дольше, чтобы скоротать время. В конце концов к нему вернулась бодрость, и он прокатился на вапоретто от Джильо до Пьяццале Рома. Там, как он и ожидал, ему удалось найти гостиницу без ночлега, где он принял душ, побрился и немного отдохнул. Паспорта у него никто не спрашивал. На вокзале Рэй боялся наткнуться на полицейских, поэтому старался ни на кого не смотреть, и все обошлось благополучно.

К ночи похолодало. Рэй спросил у кассира в будке, где загружаются маслом и овощами гондольеры, и ему указали куда-то в сторону моста Скальци. Рэй медленно брел в темноте мимо железнодорожного вокзала. Рядом на канале покачивались на воде привязанные на ночь гондолы. На некоторых из них светились в темноте масляные печурки. Наконец Рэй увидел человека.

– Простите, в котором часу обычно бывает загрузка?

– Около шести утра, – отозвался коренастый мужчина, гревшийся возле печки на палубе своей баржи.

– А я думал, некоторые гондольеры приплывают раньше и спят в лодках до утра.

– В такую-то погоду?

Рэй поблагодарил лодочника и пошел прочь, едва не наступив в кучу собачьего дерьма, от непогоды разросшегося до размеров человечьего. Рэй тупо смотрел на него, потом, сообразив наконец, что это такое, отвернулся и подумал: «Я больше не Рэй Гаррет, а значит, могу чувствовать себя, как никогда, свободно». Сейчас он испытывал те же чувства, что и в то утро, когда выбрался из воды, и, глядя из окна отеля, думал: «Вид как вид, обычный для итальянского города, а я могу быть теперь кем угодно, потому что теперь я никто и мне все равно». От былого беспокойства и тревог не осталось и следа. Он просто был никем – теперь у него не было ни Пэгги, ни чувства вины, ни комплекса неполноценности (или превосходства), ни дома (постоянного или временного), ни даже паспорта. Зато появилось ощущение легкости, словно он скинул с плеч тяжелую ношу. Должно быть, те же чувства испытывают преступники, находящиеся в бегах, с той лишь разницей, что им приходится прятаться от закона.

Он огляделся по сторонам – ни одной гондолы на воде. Рэй подумал, не вернуться ли ему в свою гостиницу, но потом решил снова обратиться к человеку на барже.

– Могу я кое-что у вас спросить? Не знаете ли вы кого-нибудь из здешних гондольеров?

– Кое-кого знаю.

– Я разыскиваю человека, который приходит со стороны залива. У него своя гондола, и он каждое утро развозит с вокзала масло и овощи. Примерно вот такого роста. – Он показал. – Волосы с проседью, коротко подстрижены, небрит, говорит на местном наречии.

Итальянец призадумался, и это придало Рэю бодрости.

– Лет пятидесяти?

– Около того.

– Может, Луиджи? Он все бредит морскими драконами. – Незнакомец рассмеялся и вдруг осторожно спросил: – А зачем он вам?

– Я должен ему четыре тысячи лир, – отчеканил Рэй заранее приготовленный ответ.

– Да, наверное, вам нужен Луиджи Лотто. Что-нибудь он вам говорил? Жена у него есть? Внуки?

– Этого я не знаю.

– Если это Луиджи, то он мог приболеть. Он не всегда выходит.

– А где он живет?

– На Джудекке, за тратторией «Ми фаворита», – с готовностью выпалил незнакомец.

– А где это? Какая остановка?

Человек пожал плечами.

– Точно не знаю. Спросите кого-нибудь еще, – сказал он, потирая руки возле печи.

– Grazie, – сказал Рэй.

– Prego.

Рэй сел на ближайший вапоретто в сторону Большого канала. На Рива дельи Скьявони он пересел на другой катер, идущий в сторону Джудекки. Было половина второго ночи. Искать Луиджи Лотто было все равно что иголку в стоге сена, но для Рэя он, похоже, был единственным другом во всей Венеции.

На Джудекке он зашел в первый попавшийся бар и спросил, как найти траторию «Ми фаворита». Бармен не знал, зато один из посетителей объяснил Рэю, как туда пройти.

– Только она может быть уже закрыта, – предупредил его посетитель.

– Non importa. Grazie[518], – сказал Рэй и вышел.

«Ми фаворита» располагалась в глубине двора, окруженного какими-то колючими растениями. Рэй вошел и спросил у женщины, занимавшейся уборкой, не знает ли она, где живет семейство Лотто. Та не знала, но сообщила, что в доме за тратторией проживает пятнадцать семей. Рэй отправился туда.

Дом имел пятизначный номер, заканчивавшийся буквой «А», но названия улицы Рэй нигде не увидел. Что еще хуже, на табличках внизу не было фамилий жильцов, кроме одной – Вентура. Рэй, содрогнувшись от холода, посмотрел на часы – они показывали два. «Все не так, – подумал Рэй. – Я все делаю не так». Фасад дома утопал во мраке – ни единого огонька.

Слева послышались чьи-то уверенные шаги. Темная фигура приблизилась, и Рэй подумал о Коулмэне, но этот человек, хотя и был невысок и тоже ходил вперевалочку, был гораздо моложе. Он даже держал во рту сигару, как Коулмэн. Рэй отступил к дому, встав к нему спиной, и приготовился удирать или драться. Человек посмотрел на него и направился к двери.

– Простите, сэр, – обратился к нему Рэй. – Вы не знаете, здесь живет семья Лотто?

– Лотто? Да, живут такие, – ответил тот, вынимая изо рта сигарету (теперь Рэй увидел, что это не сигара). – На четвертом этаже. – Он открыл дверь ключом.

– Как вы думаете, может, они еще не спят? Дело в том, что…

– Может, и не спят. Он ведь работает на своей гондоле, а шум у них, по-моему, не прекращается круглые сутки. Я живу под ними. Хотите войти?

Рэй поблагодарил мужчину и поднялся вслед за ним по лестнице. В запущенном здании с облупившимися стенами, казалось, было холоднее, чем на улице.

– Самая дальняя дверь справа. – Мужчина указал наверх.

Рэй поднялся еще на один пролет. Из-под двери пробивалась полоска света, и Рэй, сочтя это добрым знаком, вздохнул с облегчением. Он постучался.

– Кто там? – послышался за дверью женский голос.

Рэй внутренне собрался и зычно произнес по-итальянски:

– Это Джованни. Могу я поговорить с Луиджи? Я его друг.

– Un amico di Luigi[519], – эхом отозвался голос, однако дверь не открылась. – Un momento[520].

Через некоторое время дверь открыл мужчина в сером жилете и черных брюках. Это был тот самый гондольер.

– Buona sera, – поздоровался Рэй. – Я американец, которого вы вытащили из воды. Помните?

– Ah, si, si! Входите, пожалуйста. Костанца! – позвал он жену и тут же быстро объяснил ей на местном наречии, кто такой Рэй.

Интересно, видели ли они «Гадзеттино», и если видели, то узнал ли его Луиджи? Рэй расшаркался перед супругой Луиджи. Сумма, которую он в ту ночь вручил лодочнику, составляла примерно тридцать пять тысяч лир, или пятьдесят долларов, что супруги Лотто, несомненно, оценили.

– Жена моя подумала, что я опять сочиняю байки, – сказал Луиджи, натягивая свитер. – Я, знаете ли, люблю сочинять небылицы про то, что будто бы нашел в море. Да вы присаживайтесь, синьор. Может, хотите стаканчик вина?

Костанца что-то проворчала, потом обратилась к Рэю:

– Приболел он, синьор, а все равно хочет идти на работу. – Из другой комнаты послышался детский плач, Костанца всплеснула руками. – Господи! Ну надо же, еще не спит! – Она вышла.

– Луиджи, простите за столь поздний визит, но…

– Ведь это вашу фотографию напечатали в «Гадзеттино» сегодня утром? – осторожно прервал его Луиджи. – Я не был уверен, но теперь…

– Да, мою. И я… – пересиливая себя, начал излагать просьбу Рэй, понимая, что лучше сделать это сейчас, чем в присутствии жены Луиджи. – Я пришел спросить, нельзя ли снять где-нибудь комнату. Может, вы знаете кого-нибудь? Дело в том, Луиджи, что у меня здесь девушка. Девушка, которую я люблю. Но у меня есть соперник. Он-то и столкнул меня в воду в ту ночь. Понимаете?

Луиджи смекнул довольно быстро. Откинув назад голову, он понимающе протянул:

– А-ха…

– Ваша жена знает о фотографии в «Гадзеттиио»? Лучше бы, конечно, не знала.

– О, за нее не волнуйтесь. Ей достаточно одного моего слова. А газету я ей сам показал сегодня, потому что все это время она не верила, что я спас кого-то. Думала, я выиграл эти деньги в карты. Она не хочет, чтобы я играл, да я и не играю. Вот некоторым женам и впрямь не везет – мужья у них картежники. А про вас я уж не знал, что и думать, – может, напали на вас или в канал столкнули. Я рад, что вы живы-здоровы.

Рэй кивнул:

– Видите ли, мне никак нельзя возвращаться в отель. Соперник найдет меня там. Единственное, что мне нужно, – это поговорить с моей девушкой. Дождаться вот только подходящего случая.

– Понимаю, – проговорил Луиджи, поглядывая на дверь, за которой скрылась жена.

– Вам надо как-то избавиться от него. – Луиджи потер руки, чтобы согреться. – Давайте выпьем по стаканчику вина. Или кофе. Что вы предпочитаете?

– Ну так как насчет комнаты, Луиджи? Не знаете вы кого-нибудь? – спросил Рэй, заметив, что вернулась жена Луиджи.

– Луиджи, поздно уже. Или отправляйся на работу, или ложись спать, – проговорила она.

Во всяком случае, так понял ее слова Рэй. Какое-то время они громко спорили о том, идти Луиджи на работу или ложиться в постель. Луиджи заявил, что и Так проспал весь день, как, впрочем, и ребенок, и что поэтому обоим теперь не хочется спать.

– Нет, на работу я сегодня не пойду. Мне нужно оказать услугу моему американскому другу, – сказал Луиджи жене, потом обратился к Рэю: – Сегодня поспите здесь, а сначала выпьем вина. И не обращайте внимания на всякие неудобства. У нас вечно что-нибудь происходит. Это ребенок моего сына. У них очень тесно, да к тому же нагрянули родители его жены, вот мы и забрали старшенького к себе на время.