Текст книги "Дама с единорогом (СИ)"

Автор книги: Ольга Романовская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 42 страниц)

Войдя в дом, баронесса отослала Элджернона и велела принести гостю кувшин эля с какой-нибудь закуской. Опустившись в отцовское кресло, она задала пару ничего не значащих вежливых вопросов, а потом замолчала.

Роланд воспринял её поведение, как должное. Для него её безразличие было не более, чем искусной игрой. Он слишком хорошо знал женщин, чтобы поверить этой нервной холодности.

Во время их последней короткой встречи, последовавшей за той, другой, памятной им обоим, граф ни разу не заикнулся о свадьбе. Это принесло свои плоды: Жанна перестала говорить колкости, внимательно слушала его и даже время от времени о чём-то спрашивала, хотя и тогда, и сейчас начала с неизменной холодности.

– Я не делаю ничего дурного, – успокаивала она себя. – Я сумею уговорить его расторгнуть помолвку. Он забудет о любви ко мне, но останется моим другом. Сейчас, когда Элджернон слишком мал, чтобы защитить нас от алчных родственников и соседей, мне нужны такие друзья.

Несмотря на траур, Жанна была обворожительна. Собственно, ей шёл любой наряд, ну, а тем более, платье из тёмно-синей материи (подарок леди Джоанны), которое она надела к обеду. С тщательно уложенными на висках косами, девушка казалась уставшему от тягот войны жениху языческой богиней.

Благодаря бараньим отбивным обед был изумителен, гость даже похвалил мастерство кухарки. Баронесса тоже с удовольствием обгладывала косточки: вот уже три недели, как у неё во рту не было ничего мясного. После обеда она с улыбкой отослала слуг и младшего брата и вместе с гостем удобно расположилась для беседы. Разговор начался с нескольких общих и хозяйственных вопросов и постепенно, по воле хозяйки, перешёл на тему их отношений.

– Надеюсь, Вы больше ни в чем меня не вините, – Жанна налила гостю вина.

– А Вы знаете за собой вину?

Она ответила не сразу, предпочтя уклониться от вопроса:

– Но, надеюсь, Вы забыли о том чувстве… Чувстве ко мне.

– Нет, – усмехнулся Роланд, отпив из кубка. – Иначе бы я не приехал.

Он заметил, что по её губам скользнула едва заметная улыбка.

– Вы здесь, потому что всё ещё мой жених, – возразила девушка. – Люди не поняли бы, если вдруг, так сразу, перестали меня навещать.

Её платье прошелестело всего в нескольких дюймах от него. Роланду показалось, что Жанна специально прошла так близко от него. Чёрт возьми, разве можно понять, что на уме у женщины?

– Я Ваш жених, и тут нечего обсуждать.

Девушка опустила глаза.

– Значит, я ошиблась, и Вы ездите ко мне с умыслом.

– Что значит «с умыслом»? Согласитесь, нелепо проскакать столько миль ради того, чтобы посидеть у камина. С тем же успехом я мог заночевать в любом другом месте.

– Так Вы и ночевать у меня собрались? – протянула баронесса. Она непроизвольно отсела подальше от Норинстана.

– Не у Вас, а в Вашем замке, – с улыбкой поправил её граф. – Надеюсь, Вы не выгоните меня за ворота? Там ведь прохладно… По правилам следовало бы обосноваться в Вашей спальне, но, увы, Вы меня этим не осчастливите, да я и не настаиваю.

Чувствуя себя хозяином положения, он упивался её смущением. Этот стыдливый румянец делал её ещё привлекательнее.

– Хорошо, оставайтесь, – маленький шажок в его сторону. – Только прекратите так пошло шутить!

– А что здесь пошлого? Мы с Вами не чужие, в некотором роде муж и жена…

– Вот именно «в некотором роде»!

– Баронесса, не начинайте снова! Всякому хочется немного тепла и ласки, которые, надеюсь, я вправе требовать от невесты.

– Граф, если Вы сейчас же не прекратите, я уйду! – Она была красной, как мак.

– Хорошо, так и быть, я пожалею Ваши ушки, – улыбнулся он.

– Милорд, для чего Вы сюда ездите?

– Глупый вопрос! Чтобы проведать Вас.

– Зачем?

– Святой Боже, имею же я на это право!

(«Разрази меня гром, она испытывает моё терпение! Баронесса ведь не дурочка… Сидит, опустив глаза, – но улыбается… Знает ведь, чертовка, что хороша! А строит из себя саму невинность… Ладно, если ей так хочется, буду говорить ей всякие глупости»).

– Надеюсь, Вы хотя бы поколебались в желании жениться на мне?

– С чего вдруг?

– Хотя бы из-за моего вздорного характера.

– Ваш характер ничуть не хуже, чем у прочих женщин.

– О, я упряма и своенравна!

– Нестрашно. После свадьбы женщины добры и покорны.

– Я капризна и надоедаю даже собственным слугам.

– Все женщины капризны от природы. Не бойтесь, если мне что-то не понравится в Вашем характере, я сумею это исправить. Другие то же были не сахар!

– Другие? – удивилась она. – Какие другие? Ваша первая жена? Она умерла?

– Какая жена?

– Но Вы сказали…

– Жанна, Вы сущий ребёнок! – Он еле сдерживал смех. – Думать, что в жизни мужчины могут быть только жёны!

Баронесса покраснела. Её больно кольнуло сознание того, что она не единственная в его сердце. Любил ли он их? Сколько их было? Кто они? Она должна знать.

Крепко сцепив пальцы, Жанна спросила:

– Вы собирались на них жениться?

– Нет, – усмехнулся он.

– Так у Вас были женщины, которым Вы не обещали брак?

Спросила – и еще сильнее сжала пальцы. Она не смотрела на него.

– Были, разумеется.

– Много? – Сердце её упало.

– Вас это не касается.

– И Вы их любили?

– Жанна Уоршел, не болтайте чепухи!

Жанна нахмурилась и подняла на него глаза. А он сидит и, как ни в чём не бывало, пьёт вино! Как же ей сейчас мерзко, как ей хочется вырвать из его рук этот кубок и выплеснуть его содержимое ему в лицо!

Лицо ее покрылось пятнами. Почувствовав это, она отвернулась и, немного успокоившись, заметила:

– Никогда не понимала, зачем мужчинам нужны такие женщины.

– Не Ваше дело! – резко ответил он. – Баронесса, мне не нравятся подобные разговоры.

– У Вас сейчас то же есть любовница? И после свадьбы то же будет?

Норинстан молчал: пусть помучается, ей это только на пользу.

– Значит, да? – тихо спросила Жанна. Сердце бешено стучало в груди; ей хотелось крикнуть ему: «Как это мерзко! Как после этого Вы можете прикасаться ко мне, говорить со мной?».

– Что «да»? – лениво поинтересовался Роланд.

– Я поняла, – сдавленно пробормотала она. – Все эти признания в любви, все эти знаки внимания – ничто. После свадьбы Вы снова заведёте любовницу.

Ком подступил к ее горлу. Да, все так и будет. Как только она произведет на свет наследника, она больше будет ему не нужна, окончательно превратиться в вещь и будет молчаливо терпеть, потому что у неё не будет права голоса.

– От Вас же зависит, – пожал плечами Норинстан. Для него это было так буднично, тривиально.

– А какие они, эти женщины?

– Баронесса, я, кажется, ясно дал Вам понять, что это не желаю говорить об этом! – раздраженно ответил он. Он о них и не помнил. Большинство из них были всего лишь безликой массой, удовольствием на ночь.

– Порой мне их жаль, – пробормотала она. – На них обрушится весь гнев.

– Кого жаль? – не понял граф.

– Их. Тех женщин.

– Только не разыгрывайте моралите! Про покаяние и раскаянье можете тоже не говорить.

– Значит, Вам их не жалко?

– Нет. И хватит об этом, Жанна, Вы испытываете моё терпение! Занимайтесь хозяйством, готовьтесь к свадьбе и не вмешивайтесь в мою жизнь.

– А Вы уверены, что я стану Вашей женой? – Жанна встала.

Нет, она не вещь, она не будет терпеть! Он должен уважать её, иначе лучше навсегда остаться одной.

– И что мне помешает? Может, Ваше хвалёное упрямство? – рассмеялся он.

– Моё постоянство и настойчивость.

Баронесса Уоршел подошла к камину. Пока она помешала угли, граф внимательно наблюдал за её движениями. Ему хотелось встать, обнять её за талию, вновь почувствовать запах её волос, но он силой воли удержал себя на месте. Мужчина никогда не должен показывать женщине свои слабости, на то он и мужчина, а он и так совершил много ошибок. Ничего, эта девушка будет принадлежать ему, причём, намного раньше, чем она думает.

– В чём же будет заключаться Ваше постоянство? – спросил Роланд.

Жанна обернулась:

– В желании избежать брака.

– Чем же вызвана столь ярая неприязнь к священным узам? Хотите посвятить себя Богу?

– Нет.

– Так в чём же дело?

– В Вас. – Баронесса села на прежнее место, старательно проследив за тем, чтобы край платья не задел даже его кресла. – После того, что я услышала, я не могу поступить иначе.

– А что такого Вы услышали? – рассмеялся граф. – Опять начали чудить?

– Правду, – еле сдерживая себя, прошептала девушка. – И хорошо, что я услышала её сейчас, а не после!

– Баронесса Уоршел, Вы опять за старое? Заговорила отцовская порода? – нахмурился граф.

– А что Вы имеете против отца? – Она смело вскинула на него глаза. – Он жил и умер честным христианином.

– Ничего, иначе бы не обручился с Вами. Но в наследство от него Вам перешла гордыня. Пока я ещё терплю Ваши выходки, объясняя их Вашей женской слабостью, но скоро мне надоест…

– Теперь я ясно вижу все Ваши помыслы – они сквозят в Ваших глазах! И перестаньте на меня так смотреть!

Норинстан скользнул взглядом по её лицу и медленно перевёл глаза на её скрещенные на столе руки:

– Каковы же мои помыслы, мой богослов? И как я на Вас смотрю?

– Как на затравленную дичь. – Она передвинула руки, словно его взгляд обжигал ей пальцы.

– На дичь? Вот уж неправда! А что насчёт моих помыслов?

Баронесса молчала, раздумывая над ответом. Ей было неуютно под его пристальным взглядом. Этот взгляд… Баннерет никогда так не смотрел на неё.

– Я не стану говорить о них, – пробормотала Жанна.

– Полагаю, Вам просто нечего ответить. Так ведь, баронесса? – Он наклонился вперёд и коснулся её руки. Она быстро отдёрнула руку и спрятала её под стол.

– А посему будьте умницей. Честно говоря, приехав сюда, я надеялся, что Вы взялись за ум. Что с Вами случилось?

– Ничего.

– А раз ничего, то смело готовьтесь к свадьбе.

Девушка покачала головой.

– Что на этот раз? – нахмурился Роланд.

Она молчала.

Он пододвинул свое кресло ближе к ней.

– Траур ещё не истёк, – запинаясь, пробормотала Жанна и густо покраснела.

– Я же говорил, что всё улажу.

– Я не знаю, право, не знаю…

– Как бы я хотел узнать, что творится в Вашей очаровательной головке! – усмехнулся он.

Баронесса промолчала и отвернулась. Она боялась переменить тему. Да и о чём с ним говорить? Если она опять заведёт речь о погоде и видах на урожай, он всё сразу поймёт. И она молчала.

– Баронесса, да что с Вами сегодня?

Девушка низко опустила голову.

– Жанна Уоршел!

– Я… я просто…Мне нездоровиться. – Она никак не могла придумать достойный ответ.

Жанна вновь положила руки на стол. Он осторожно коснулся её пальцев. Помедлив, она отвела ладонь в сторону. Граф положил свою ладонь на её ладонь – она не отняла, только смотрела не на него, а в сторону.

– А, по-моему, Вы здоровы. Опять придумываете отговорки?

– Вовсе нет, милорд, мне и правда нехорошо. – Да, ей нехорошо, нужно уцепиться за эту соломинку.

Она встала, но не решилась уйти – лучше пусть сам отпустит её.

– Болит голова? – прищурился он. – Старый дешёвый трюк! Вместо того, чтобы врать мне, лучше молчите. Сядьте!

Жанна покорно села.

– А теперь расскажите мне, кто Вас надоумил расспрашивать про моих любовниц?

– Никто. – Она не знала, куда деть глаза от смущения. – Просто я хотела знать…

– Вы и так знаете все, что Вам положено знать.

– Но я… Разве я не должна быть уверена… – Её лицо пылало.

– В чем?

– В Вашей верности, – выдохнула она.

– А у Вас есть причины в ней сомневаться?

Жанна не ответила. Она была ошеломлена, что посмела сказать это, и теперь не знала, что ей делать. Получается, что она сама себя загнала в угол.

Норинстан встал. Он смотрел ей в лицо, а она по-прежнему не смотрела на него.

Граф притянул её за руку к себе.

– Что Вы хотите, милорд? – испуганно спросила девушка.

– А Вы всё такая же. – Он провел пальцем по её подбородку.

– Не нужно, – пробормотала Жанна, отвернув голову.

– Разве моя невеста не хочет вернуть мне маленький должок? – Он поцеловал её в щёку.

Баронесса безвольно опустила голову.

– Стыдливая Вы моя! – Роланд прижал её к столу.

Девушка невольно схватилась за нательный крестик.

– А это-то зачем? – Норинстан удивлённо посмотрел на неё.

– Граф, пустите!

– А что будет, если не пущу?

– Я этого не хочу. Не надо!

Но он её не слушал.

(«Глупенькая, какая же ты глупенькая! Я вовсе не собираюсь этого делать. Я просто хочу, чтобы ты не была так холодна. А потом мы отправимся на поиски священника и сделаем всё по закону. Будь уверена, ты будешь принадлежать мне»!).

Её лопатки коснулась столешницы. В следующее мгновение она ощутила его поцелуй. Опомнившись от неожиданности, Жанна оттолкнула его.

– Вам же нравится, баронесса, зачем отказываться? – с укором спросил граф. – Отказываться только из природного упрямства.

И он снова поцеловал её, а потом скользнул губами по шее. Прикосновение губ к груди заставило баронессу предпринять последнюю попытку к освобождению. Она изо всех сил ударила его в живот и вскочила на ноги:

– Мерзкий развратник, не желаю Вас больше видеть!

– Что-то я не заметил, чтобы Вам не нравились мои поцелуи. Хватит разыгрывать из себя оскорблённую добродетель!

– Я порядочная девушка, а не одна из Ваших шлюх!

– Значит, так, да? – Помолчав, Роланд с усмешкой добавил: – Ваше упрямство может Вам дорого стоить. Моё терпение не безгранично, и я легко могу взять своё слово обратно. И, поверьте, после этого на Вас никто не жениться. А если будете усердствовать, я обвиню Вас в колдовстве.

– В колдовстве? – Она в недоумении посмотрела на него.

Нет, он не шутит. Хмурый, готовый пойти до конца…

– Вы грозите мне костром, если я не удовлетворю Ваших низменных желаний?

– Если не перестанете дурить и не выйдете за меня замуж.

– Вон отсюда! – Она указала ему на дверь. – Я лучше умру, чем выйду за человека, который оскорбил меня.

– Хорошо, я уеду, – сквозь зубы процедил Роланд, – но я Вам это припомню. Как бы Вам потом не пожалеть!

Он ухватил её за подбородок и поцеловал. Поцелуй был грубым и ледяным. Она оттолкнула его, но так неловко, что чуть не упала.

* * *

– Госпожа, – Джуди на минутку отвлеклась от работы, – а что это давно нет вестей от графа Норинстана? Уж не случилось бы чего!

Жанна вздрогнула и удивлённо посмотрела на неё.

– Почему ты о нём спросила?

– Да так, вспомнилось.

– Вечно тебе всякая дурь на ум приходит!

– Отчего же дурь? Он Ваш жених, как-никак, скоро мужем станет, а Вы…

– Что я? – насторожилась баронесса.

– Я нарочно следила: с того дня, как он в последний раз приезжал, Вы о нём ни разу не вспомнили. Поди, и не молились…

– А тебе какое дело? – неожиданно резко ответила Жанна. – За собой бы следила! Наплодила детей неведомо от кого…

– Я-то знаю, от кого, – усмехнулась служанка. – А то что детки есть – так это хорошо.

– Второго-то скоро родишь?

– Скоро, почти весь срок вышел. А Ваша свадьба-то когда, госпожа? Когда мне Вам новую нижнюю рубашку шить? – Джуди многозначительно улыбнулась.

– Да как ты… – Она не смогла найти слов от возмущения.

– А что такого? Само собой разумеется, чтобы первую ночь молодая жена провела в новой рубашке, – беззаботно ответила будущая мать.

– Не смей, замолчи! Я, я… не выйду замуж!

– Почему, госпожа?

– Не смей вмешиваться в мою жизнь, деревенщина!

– Но Вы ведь сами… – опешила служанка.

– Занимайся своим делом!

Баронесса встала, разбросав по полу пряжу, и ушла.

– Да что же это со мной? – На лестнице она остановилась и провела рукой по лбу. – Почему, стоит кому-нибудь заговорить со мной о Норинстане, как всё во мне закипает от гнева? А стоит мне бросить взгляд на шкатулку, которую он подарил…

Девушка обернулась и посмотрела на темную анфиладу комнат.

– Нет, так нельзя! – Жанна крепко сжала пальцы и спустилась вниз, чтобы отвлечь себя работой.

* * *

– Да сиди ты спокойно, Мартин! – Марта больно хлопнула по руке пухлого мальчика, потянувшегося за ложкой. – Какой ты у меня обжора!

– Ничего, пусть ест, мне не жалко. – Дородная крестьянка подвинула к ребёнку миску с похлёбкой. – Он у тебя такой славный!

– Да, славный. – Мать даже не взглянула на сына; за последние месяцы она осунулась и подурнела. – Весь в отца…

Она не выдержала и разрыдалась.

– И давно он тебя бросил?

Марта промолчала, продолжая глотать слёзы.

– Бедная ты моя! – Хозяйка обняла её за плечи. – И как только таких извергов земля носит?

– Я знаю, я ему не ровня, – всхлипнула Марта. – Но он был так добр ко мне, пока не началась война… Она так изменила его! Он уехал, бросил меня в какой-то деревне. Конечно, он был волен так поступить, но ведь я надеялась, что что-то значу для него! А оказалось, что нет. Если бы он захотел, я бы пробралась к валлийцам и выведала все их секреты. Я бы всё сделала, чтобы он был доволен! Я долго искала его, а когда нашла, он был так холоден со мной, бил, прогнал, как собаку… А пусть бы и бил – лишь бы не бросал! Его друзья смеялись надо мной… Я бы всё-всё стерпела, лишь бы он позволил мне видеть его, стирать его одежду… Я ведь знала, что никогда не стану его женой.

– А детки, они оба от него? – осторожно спросила крестьянка.

– Да, – Марта немного пришла в себя и утёрла слёзы. – Мартин и Тесса.

Она встала и погладила по голове спящую кудрявую девочку. Она была совсем маленькая – полтора годика, не больше. Тесса заворочалась и улыбнулась. Мать прослезилась и отвернулась.

– А что ты собираешься делать дальше, Марта?

– Не знаю. Бог подскажет.

Глава XXV

Джуди родила мальчика. Как и до него Рут, его отправили к тётке, которая, покрывая грех племянницы, под видом подкидыша окрестила его Адрианом: новоиспечённая мать не хотела обременять себя лишними заботами.

Как-то убирая комнату госпожи, Джуди ни с того ни сего начала вздыхать.

– Что с тобой? – Жанна отвлеклась от шитья и внимательно посмотрела на неё. – Тебе плохо?

– Это с какой стороны посмотреть, госпожа. – Служанка с радостью ухватилась за возможность совершить маленькую, но желанную месть. – Ребёнок-то у меня без отца. Его папаша – такая сволочь, какой ещё свет не видывал! Он ведь жениться обещал, я, как честная девушка, поверила… А потом негодяй напоил меня какой-то дрянью и гнусно надругался. Я плакала, звала на помощь, а он мне рот затыкал, угрожал, что если проболтаюсь, не сносить мне головы. А теперь, – она всхлипнула, – он опять склоняет меня к блуду.

– Кто же это? – нахмурилась баронесса.

– Я боюсь сказать, госпожа! Он ведь меня удавить грозился.

– Кто он? Не бойся, я беру тебя под свою защиту.

– Стивен. Наш управляющий, – на одном дыхании выпалила Джуди. – А ещё он болтал о том, будто баронство его, а Вы не настоящая хозяйка… Он, как напьётся, такое несёт о Вас и Вашем отце! А ведь известно, что у трезвого на уме, у пьяного на языке.

Жанна побагровела. Опять сводный братец, и здесь наследил! Нет, пора с ним кончать, сегодня же она вышвырнет его на улицу. Отложив шитьё, она встала с твердым намереньем покончить с этим раз и навсегда. Но повседневные хозяйственные заботы отвлекли её.

Сначала Жанна зашла к Элджернону. Вчера мальчик случайно упал в бочку с водой и простудился; он кашлял всю ночь, и баронесса раздумывала над тем, не прибегнуть ли к помощи кого-нибудь более сведущего в медицине, чем она. Но теперь брат спал, разметавшись по огромной, не подходящей малышу постели, на которой в своё время спали его ныне покойные братья и сёстры. Жанна помнила её, помнила эту комнату, в своё время навевавшую на неё панический ужас. Здесь всегда было темно, а по ночам по полу бегали мыши. Помнится, они с Найджелом и Гербертом ставили на них ловушки и ужасно радовались, когда какая-то мышь в них попадалась.

С Найджелом они были особенно дружны: вместе играли, воровали лакомые кусочки с кухни, лазали на чердак… А потом, после смерти Алисии, когда Герберта уже не было, а Найджел подрос, мать решила, что они не будут спать в одной комнате. Жанну это огорчило: спать всем вместе было намного теплее и не так страшно.

А теперь в этой комнате, на этой постели спал её младший брат.

Жанна на цыпочках, чтобы не разбудить его, подошла к изголовью и потрогала лоб больного: тёплый, в капельках пота. Это хорошо, значит жара нет. Заглянув в глиняный кувшин, стоявший на полу возле постели, она убедилась, что отвара не хватит до вечера – ещё одна работа на сегодня.

Сварив новый отвар и велев ходившей за Элджерноном служанке поить им брата три раза в день, баронесса зашла в амбар проверить работу плотника, затем заглянула в птичник, чтобы взглянуть на новую птичницу, а потом, взяв на кухне тёплого молока, пошла поить приболевшего телёнка. В подобных заботах пролетело время до обеда. После него отдохнуть тоже не удалось.

Возможность поговорить со Стивеном представилась только поздно вечером, незадолго до отхода ко сну. Жанна столкнулась с ним, поднимаясь по лестнице.

– Что ты тут делаешь? – нахмурилась она, поставив лампу на ступеньку.

– Ничего, госпожа. – Управляющий посторонился, пропуская её.

– Так-таки ничего?

– Просто хотел проверить, на месте ли дозорные.

– Нам нужно серьёзно поговорить. Думаешь, я слепая и ничего не вижу?

– О чём Вы? – Стивен удивлённо уставился на сводную сестру.

– О Джуди и её ребёнке. Ты знаешь, что у тебя родился сын?

– Мало ли у меня детей! – пожал плечами управляющий. – Ей, что деньги нужны? Ну, так можете ей передать, что по милости госпожи, – он поклонился, – я нахожусь в весьма стеснённом материальном положении.

– Ах ты подлец! – Баронесса влепила ему пощёчину. – Как у тебя только язык повернулся, ублюдок! Ты женишься на ней и официально признаешь ребёнка.

– Вот ещё! Жениться на безродной девке только из-за того, что она забрюхатела!

– Нет, ты женишься! – побагровела девушка. – Или ты женишься, или я вышвырну тебя пинком под зад.

– Не выйдет, сестрица! – осклабился Стивен. – Я ведь склеил то завещание, кусочек к кусочку, так что стоит мне обратиться к судье…

– Ты мне угрожаешь, свинья? – Всё внутри у неё клокотало.

– Что Вы, сестрица! Как я могу? Но, согласитесь, я прошу не так уж много.

– Смотря для кого. Для выродка какой-то вилланки – да.

– Для выродка вилланки – может быть, но моя мать не обыкновенная крестьянка. Она жила в Шрусбери и была дочерью торговца рыбой, у которого наш покойный батюшка закупал треску и сельдь. Звали её Мюриэль, и она была очень красива. Когда покойный барон сошёлся с ней, моей матушке было тринадцать. Он тогда приехал вместе со своим управляющим, увидел, как она ладно чистит рыбу – ну и… Я ведь и сам видел, как матушка проводила его к себе, а то и занималась этим прямо в лавке… Уж как они кувыркались!

– Замолчи! – заткнув уши, закричала Жанна.

– Что, правда уши режет, сестрица? Так я и не то могу рассказать. Отец ни одной юбки не пропускал; не осталось ни одной мало-мальски пригожей девицы в округе, которую он не почтил. Я и сам кое-что видел. Незадолго до того, как приехать сюда, остановились мы на одном постоялом дворе. Была там одна служаночка – рыжая, зелёноглазая… А грудки у неё – что твои персики! Ну, так он позвал её вечерком будто бы постель застелить…

Не выдержав, баронесса схватила лампу и изо всех сил ударила ей по лицу управляющего. Масло выплеснулось и обожгло его, растеклось по телу. Завопив от боли, Стивен пошатнулся и, потеряв равновесие, кубарем скатился вниз по лестнице. Прижав руки к пылающим щекам, девушка молча наблюдала за его падением.

– Что случилось? – На шум прибежала Джуди.

Баронесса молча указала на распластавшееся на полу тело.

– Так ему и надо, подлецу! – категорично заявила служанка и, забрав из дрожащих рук госпожи лампу с остатками масла, спустилась вниз.

– Мертвец! – равнодушно крикнула она, осмотрев тело управляющего.

Жанна сползла на корточки и затряслась в молчаливой истерике.

– Да что Вы так убиваетесь – поделом ему! – Схватив покойника за ноги, Джуди оттащила его в тень. – Спускайтесь, мы это дело мигом уладим.

– Но ведь это я… – пролепетала баронесса, сделав два первых робких шага по лестнице.

– И правильно сделали. Сейчас я всё подотру, никто и не узнает. Если потом спросят, скажем: ушёл, мол, Стивен и не вернулся.

– Его нужно немедленно похоронить. Священника не беспокой – ему отпевание не поможет, – оправившаяся от потрясения Жанна презрительно смотрела на Стивена. – Спрячь его куда-нибудь, замой тут всё, а я пока пороюсь в его вещах. Представляешь, эта мразь угрожала мне!

Убедившись, что тело надёжно спрятано, а шум не сбежались слуги, баронесса быстро поднялась наверх и перевернула вверх дном каморку управляющего. Вспоров матрац, она вытащила оттуда мешочек с деньгами и спрятала его в складках платья. Ей не давало покоя завещание, и она искала его повсюду. Обнаружить его удалось нескоро, когда, уже отчаявшись в успехе, девушка вдруг наткнулась на тайник. Он был сделан в полу, и она никогда бы не нашла его, если бы доска предательски не качнулась под её ногой. Жанна не задумываясь вновь разорвала завещание и бросила в очаг. Туда же полетели простенькие серебряные серьги и заверенное шерифом свидетельство о рождении. Так вот, чем он хотел доказать своё происхождение!

Жарко растопив очаг, баронесса не ушла из каморки до тех пор, пока от этих вещей не остался лишь пепел.

Стивена той же ночью похоронили на задворках, у стены, где никто не бывал.

За свою помощь в таком щепетильном деле Джуди упросила госпожу взять Рут в замок, надеясь потом пристроить её птичницей.

* * *

Человеческая жизнь – бесконечный поединок с судьбой, людьми и самим собой. Некоторым счастливцам удаётся убежать от судьбы, но от себя убежать невозможно; людей можно обмануть, себя – никогда.

Мы путаемся в чувствах, мыслях, желаниях, делаем робкие неловкие шаги по ниточке, протянутой здравым смыслом, – и вдруг срываемся вниз.

Граф Норинстан решил разорвать помолвку и никогда больше не бывать в Уорше, чтобы изгладить из памяти образ Жанны. Но, мысленно перебирая в уме потенциальных невест, он сравнивал их с ней и каждый раз находил в ней достоинство, которым они не обладали. Они были богаче – она добродетельнее, они были знатнее – она здоровее, они были кротче – она отважнее, они были красивее – она… Всегда что-то находилось: взгляд, походка, глаза, волосы, изгиб талии, движения. И он, сам того не желая, постоянно думал о ней.

Поначалу это была просто сделка. Ему нужна была жена с определенным набором качеств и родственных связей. Логичнее было бы сначала посвататься к баронессе Гвуиллит, но граф, сам не зная, почему, сначала заехал в Уорш. Слова барона Уоршела о бесплодии Мелиссы Гвуиллит породили в его душе сомнения. И он выбрал Жанну Уоршел.

А потом эта девушка посмела открыто предпочесть ему другого. Появилось уязвленное самолюбие.

Граф не сразу понял, что с ним происходит, и всерьёз решил найти новую невесту, но передумал. Он решил покорить эту упрямую дерзкую девушку, указать ей на её место.

Уезжая на следующий год по делам службы, Роланд знал, что в его сердце поселилась любовь. Нет, он и раньше был влюблён, но лишь однажды так серьёзно. В юности граф питал нежные чувства к одной даме и даже хотел вызвать её мужа на поединок, но, прислушавшись к совету отца, раздумал. Увлечение прошло, а после в жизни Роланда не было ничего похожего на любовь. Он не тратил время на подобные пустяки, предпочитая простые телесные удовольствия.

Ни вино, ни деньги, ни другие женщины не могли заставить его забыть непреступную дочь барона Уоршела. Она то отталкивала его, то вдруг делала шаг ему навстречу. Чем больше она его отталкивала, тем больше притягивала к себе. Странный непреложный закон.

Норинстану, как большинству мужчин, нравились не женщины, а те удовольствия, которые они могли принести; он мог одновременно содержать не одну любовницу, но редко тратил деньги на женщин. Граф вообще предпочитал не иметь постоянной любовницы, женщины быстро ему приедались.

Он привык к победам, это было нормой, так же как нормой было то, что если он чего-то хотел, то получал это. И тут вдруг эта нелепая история… До беспамятства влюбиться в невесту, предмет обыкновенной брачной сделки!

– Ты мрачнее тучи, Роу! – говорил Идваль, наблюдая за тем, как Норинстан меряет шагами комнату. – Сядь, выпей вина…

– Пошёл ты к дьяволу! – огрызнулся Роланд, остановившись напротив весёлого кузена. – Тебе бы только пить, пьяница!

– Придержи коней, Роу, я ведь могу и обидеться. – Свободной рукой валлиец гладил грудь Агнессы, которая наполняла кружку дешёвым вином.

– Обижайся, сколько тебе влезет! Я не просил тебя приезжать.

– Что с ним, детка? Я его таким никогда не видел. – Выпив, Идваль спустил платье проститутки до пояса, чтобы беспрепятственно ласкать её прелести.

Агнесса пожала плечами и с участием посмотрела на графа. За те дни, что она была здесь, он ни разу к ней не прикоснулся. Зачем же тогда было брать её с собой? Чем она ему не угодила?

Идваль был ей неприятен, но профессия лишила её права выбора. А этот граф такой печальный… «Наверное, влюбился», – с женской проницательностью подметила она и, продолжая улыбаться, вздохнула – Роланд ей нравился.

– Да что с тобой, Роу? – Отстранив Агнессу, Идваль встал и положил руку на плечо кузена. – Уж мне-то ты можешь сказать. Если что, то её, – он указал на проститутку, жадно набросившуюся на еду, – можно выгнать.

– Пусть остаётся. Она ведь тебе нравится…

– Ничего девчонка. Может, одолжишь мне её на ночь?

– Бери, – пожал плечами граф.

– Так что с тобой, Роу? Ни вино, ни женщины тебя не радуют, это меня пугает.

– Просто я влюбился, как мальчишка, – вздохнул Роланд.

– В кого же? – оживился Идваль.

– Ты будешь смеяться: в свою собственную невесту.

– И что же? Не вижу повода для грусти. Свадьба скоро?

– В том-то и дело! Ты не знаешь её, её упрямства с излишком хватит на весь Кимру. Она не хочет этой свадьбы.

– Роу, я тебя не узнаю! С каких это пор тобой стала командовать женщина?

– Да я сам себя не узнаю, – вздохнул Роланд и налил себе вина. – Но какая же она красавица, Ид, особенно когда распустит волосы! Хожу вокруг, а взять не могу.

– А ты завали её пару раз – дело сразу бы на лад пошло, – посоветовал валлиец.

– Да не могу я, Ид! Будто что-то меня держит… А тут ещё этот баннерет…

– Что за баннерет?

– Да та мразь, которая меня оболгала; ты ещё пришил его племянника. Пока он жив, она за меня не выйдет.

– Так убей его – и дело с концом. – Идваль снова сел и взял на колени Агнессу.

– Как же, уберёшь эту крысу! Он трус, а убить труса сложнее всего.

– И ты ему спустишь? – удивился валлиец.

– Вот ещё! Отправлю в Преисподнюю без покаяния.

– Сразу бы так, узнаю прежнего кузена! – одобрил его слова Идваль. – Так когда свадьба?

Роланд промолчал, но дал себе слово покончить с Артуром Леменором до Рождества.

Первый шаг был предпринят на следующий день, когда, выпроводив злоупотреблявшего своим родством Идваля, Норинстан послал за Дэсмондом. План был прост: сначала сэр Леменор умрет для Жанны Уоршел, а затем и для остальных людей.