Текст книги "Море вероятностей (СИ)"

Автор книги: Ольга Онойко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 42 страниц)

Мультистеки.

Их было три. Четвёртый сломался во время первой, давней дисфункции. «А Чинталли не чувствует ответственности, – пришло Васе в голову. – Ему на всё положить. С прибором». Его вдруг охватила ненависть, такая лютая, что морозец прошёл по коже. Волосы на руках встали дыбом. Чинталли пришёл, поразвлёкся и ушёл. И явился снова, развлекаться... Ломать – не строить! Потом Вася подумал, что системным архитекторам тоже нет особого дела до неавторских локусов. Но архитекторы написали эти Системы, упорно работающие на грани физического распада. Архитекторы написали немыслимо устойчивую ЛаОсь. То, что создают архитекторы, рассчитано даже не на века – на вечность. «А кто-то, – Вася сцепил зубы, – кто-то пришёл и сломал...»

Чёрная Никса угрюмо смотрела в одну точку и всё время зевала от напряжения. Белая тоненько поскуливала и жалобно косилась на хозяина, потом, не выдержав, легла и пристроила голову на лапы. Бока её тяжело вздымались. Собаки всего лишь поддерживали канал связи, но объёмы пересылаемых данных были слишком велики для них.

Полохов перестал следить за собой, отчего светился как радиоактивный. Исходящее от него сияние было настолько жёстким, что он мог, протянув руку, разглядеть в ней контуры собственных костей. Он успел привыкнуть к тринокулярному зрению и специфическим фильтрам, наложенным на третий глаз, и потому хорошо различал, как пылает над пентаграммой пламя, невидимое в стандартном комплексе чувств. Фаза проверки закончилась, начался основной расчёт.

Измученный Улс-Цем опустился на колени.

Его внешняя форма сохраняла обрывки человеческого облика. Уцелела половина лица и человеческий глаз на ней. На месте другого глаза распахнулась пасть с тремя рядами акульих зубов, и в глотке её показалось угольно-чёрное, тускло поблёскивающее миндалевидное тело – подлинное око демона. Беспокойно извивались толстые щупальца, усеянные рядами шипов из хряща и хитина. На них возникали и исчезали многочисленные клыкастые рты.

– Параллельный поток, – приказал Вася, выставляя настройки контуров. – Приготовиться к определению инициалов.

Он почти физически услышал, как СКиУ взвыли от перегрузки.

– Предел производительности Систем достигнут, – сказал Улс-Цем, и множество ртов неслаженным шёпотом повторили известие.

– Что ты несёшь? Четыре процента от проектной мощности!

– Молю о прощении, – щупальца сжались в комок. – Это наш предел.

– Что за бред? – не поверил Полохов.

– Вася, – сказал Тэнра, – учитывая их состояние, чудо, что они вообще функционируют.

«Зря ты это сказал», – подумал Вася, зная, что Тэнра слышит. Ярость поднималась внутри, как лава в жерле вулкана. Он делал всё, что мог, он лез вон из кожи и сознавал, что Системы тоже выкладываются по полной – но это не помогало! Бессилие превращалось в злобу.

Чинталли посмеётся над ним. Чинталли опрокинет его щелчком пальцев.

Всё бессмысленно.

– На четырёх процентах? – голос Васи поднялся на полтона. – Что ж вы раньше не сказали, калеки?!

– Молю о прощении...

– Четыре процента – это же всё равно что ничего! Это что же получается? – Вася всплеснул руками. – У меня, по факту, вообще ничего нет? Вообще, абсолютно ничего? Сколько вы будете считать эту долбаную раскладку?! Две недели?? Да Чинталли нас сожрёт и переварит!

– Перед нами никогда не ставились такие зада...

– Это вы во всём виноваты! – заорал Вася. – Какого хрена вы не приняли авторизацию по маркеру?

– Мы не могли его идентифицировать, – взмолился аналитик. – Мы потеряли архивы.

– Логические блоки вы потеряли! – рявкнул Полохов.

Он сорвался с места и заметался по бетонной пещере, с каждым рывком пересекая какую-то из линий пентаграммы. Ослепительные искры сыпались с его одежды. Улс-Цем коротко вскрикивал и наконец завизжал от боли, его щупальца судорожно распрямлялись и сжимались, чёрная плоть шипела и плавилась, когда её хлестали сияющие плети разрядов.

– Вася! – не выдержал Тэнра.

– Что?

– Прекрати.

– Что прекратить?

– Раньше я никогда не замечал за тобой склонности к живодёрству, – сквозь зубы сказал Юэ Тэнраи.

Полохов хватанул ртом воздух и остановился. Осторожно он посмотрел на ассистента. Тэнра встал и глядел на него в упор, скрестив руки на груди.

Тэнра был не просто недоволен. Тэнра был очень рассержен.

Вася испугался.

Злость исчезла, как не бывала.

– К-какому живодёрству? – выдавил он и покосился на Аниса с надеждой.

Против его ожиданий, Анис поддержал Тэнру.

– Честное слово, – сказал он, – тошно уже. Хватит мучить живое существо.

Растерянный Вася переводил взгляд с одного ассистента на другого.

– Чего? Мужики, вы чего? Какое... существо?

И тут до него дошло. Вася вытаращил глаза и повторил возмущённо:

– Вы чего?!

Он поймал ближайшее из щупалец Ули-Цема и дёрнул на себя. Аналитический субмодуль издал прерывистый удушенный крик и тихо завыл, пытаясь разместить остальную плоть подальше от линий глифа.

– Это, – поучительно сказал Полохов, помахивая щупальцем, – не живое существо. Это демон-программа. И его эмоциональная личность написана только для того, чтобы я сейчас мог на него орать и бить его ногами. Потому что мне надо на кого-то сорваться.

– Это очень странная логика, – сухо сказал Тэнраи. – Мне она недоступна.

– А я объясню, – Полохов мотнул головой. – Пока они считают раскладку своими четырьмя процентами. Это Аспирант сказал.

Он всерьёз струхнул, увидев, что Тэнра злится на него, и теперь торопился оправдаться. И он с радостью ухватился за возможность обратиться к авторитету системного архитектора, тем более, что Аспирант вроде как действительно это сказал, пускай Вася и знал о его словах из десятых уст.

– Он сказал, – выговорил Полохов с нервной торжественностью. – Как вообще придумали делать креатурам эмоциональные личности? А так. Представь, сидишь ты, пишешь что-нибудь важное, а у тебя не получается, ну, не компилится там или ошибку выдаёт. Вот хрен знает сколько времени прошло уже, крыша у тебя едет уже от работы, а не получается ничего. Конечно, ты злой как зверь и хочешь на кого-нибудь наорать. А на кого? На человека, что ли, орать? На друга или коллегу? Может, на девушку свою? Для этого и придумали. На программу с личностью можно наорать. И она будет эмоционально реагировать, плакать и бояться. От этого реально релаксируешь.

Брови Тэнры приподнялись. Вася сам почувствовал в последних словах что-то не то и быстро прибавил:

– Так Аспирант сказал.

– Не нравится мне этот ваш Аспирант, – сказал Анис и спрыгнул с кучи обломков. – Какой-то он неприятный.

Тэнра ничего не ответил.

И у Васи похолодело в груди: Тэнра, Тэнра, которому он так доверял, которого так любил, молча повернулся и направился к лестнице. Тэнра больше не хотел быть рядом. Вася подался ему вслед, безмолвно позвал его – всей душой, всем сердцем – но Тэнра не обернулся. «Да что же это такое», – едва слышно прошептал Полохов. Слёзы навернулись на глаза. Меньше всего он ждал, что утратит поддержку Тэнры сейчас, в самую тягостную минуту. На миг он ощутил что-то, похожее на отчаяние.

Помощь пришла, откуда не ждали.

Юэ Тэнраи остановился.

Навстречу ему шагал Амирани – безмятежный, довольный, в сопровождении полудесятка ирсирр.

– Что здесь происходит? – поинтересовался он.

– Вася работает, – ответил Тэнра спокойно и благожелательно, будто и не сердился на Полохова ни секунды. – Не стоит ему мешать. Анис?

Анис потрепал Никс по разным ушам, покосился на Васю, зависшего в центре каверны, и кивнул:

– Да, пойдём.

Амирани лучезарно улыбнулся. Он стоял в дверном проёме, загораживая его разворотом могучих плеч, и явно не собирался слушать добрых советов.

– Я имею право знать, – сказал он с такой изумительной самоуверенностью, что Полохов даже залюбовался им. «Вот кабан нахальный, – подумал он. – Мне бы так уметь». Васе было точно известно, что Амирани ничего не понимает в работе Систем и знаком с модулями СКиУ исключительно как с Адскими Властями. Он не разбирался в тонкостях небесной механики – зато отменно разбирался в иерархических играх. Он собирался требовать у оперативника разъяснений исключительно затем, чтобы поставить его на место. Вася попробовал представить себе, какое место предназначает ему Амирани, и хихикнул. В глазах администратора Полохов был кто-то вроде монтажника-ремонтника. Ему предстояло выслушивать ценные указания начальства. Вася хихикнул снова, но тут взгляд его упал на демона-аналитика, и настроение его поменялось. Улс-Цем перепугался, сжался и замер; чувства демона Полохова не волновали, а вот устойчивость канала заметно снизилась. Основная нагрузка передалась Никсам, которые не были на такое рассчитаны. Лапы Чёрной Никсы подкосились, Белая повалилась набок. Собаки лежали как тряпочки, вывалив языки и поскуливая. Полохов нахмурился.

И его осенило – не вовремя, но очень удачно. Захваченный новой идеей, Вася широко улыбнулся и начал менять схему настроек.

– Что ты делаешь? – с прежней беспечной наглостью потребовал Амирани.

– Четыре процента от проектной мощности – это катастрофически мало, – сказал Вася, наслаждаясь мыслью, что локус-админ его не понимает. – Этого не хватит. Но я кое-что придумал.

Анис поглядел на него заинтересованно.

– Есть резерв, – продолжал Вася, – который редко используется, потому что... это просто очень неудобно. Но раз другого выхода нет, придётся делать через неудобно.

Анис скорчил гримаску.

– По-моему, ты затеял что-то нехорошее, – сказал он.

– Я затеваю только хорошее, – с достоинством сказал Вася. Пальцы его метались по интуитивной клавиатуре, а тактильный интерфейс согласно подрагивал, подчиняясь мысленным приказам. – Мне нужно рассчитывать пробойники, любым способом. Я запущу распределённые вычисления.

Теперь к нему обернулся и Тэнра.

– Распределённые где? – суховато уточнил он.

– А есть варианты? – Вася усмехнулся, не глядя на него. – Распределённые по антропогенным контурам. Можно сказать, нам повезло. В этом локусе очень много религиозных людей, по-настоящему религиозных. С ними такой фокус провернуть легче. Минимум сопротивления на входе.

Тэнра помрачнел. Анис встрепенулся, охваченный любопытством.

– Интрузии, аналогичные интрузиям Систем? В масштабе вселенной? – он азартно разулыбался, глядя на Полохова. – Вася, это...

– Вася, – прервал Тэнра, – это будет насилие. Системы, по крайней мере, требуют осознанного согласия.

– А есть варианты? – повторил Вася с долей сарказма. – Если ты подскажешь, я буду очень рад.

Тэнра умолк. Плечи его поникли.

– Кроме того, – продолжил Полохов, – согласие у нас есть. Массовое, коллективное согласие. То, что называется конфирмацией. Вигилиане считают, что десятилетний ребёнок уже способен держать оружие. Тогда родители торжественно ведут его в церковь, где он подтверждает, что готов заступить на пост...

– И сражаться за веру, – сказал Тэнра. – Но не предоставить свой разум для распределённых вычислений.

Полохов посмотрел на него.

– А это, – сказал он, – в данном случае одно и то же.

Анис прикрыл рот ладонью и задумался. Тэнра глянул на него выжидающе. В некоторых вещах Анис разбирался лучше него – верней, разбирался кое в каких методиках, которых Тэнра не понимал совсем. Некоторое время Анис размышлял, подсчитывая что-то на пальцах. Потом лицо его просветлело. Он посмотрел на Амирани, сощурившись. Вася это заметил и снова тихонько хихикнул. Анис понял его затею и восхищался ею.

– Но тебе, – сказал Нилиэнгер, – потребуется не только их согласие.

– Разумеется, – подтвердил Вася с удовольствием. – Доступ к контуру пойдёт через совершенно определённые точки. Я даже больше скажу: через совершенно определённых людей... – И он окинул администратора с его свитой выразительным взглядом.

Амирани снова улыбнулся. На сей раз Вася ощутил что-то, похожее на восхищение. Не всякий способен хладнокровно встретить новость о том, что его намерены использовать в качестве патч-корда. «Или он даже этого не понимает?» – предположил Полохов. Но то были уже не его проблемы. Он чувствовал, как меняется настроение Тэнры. Перемены его радовали. Тэнра видел, что он твёрд в решении защищать локус, и не мог не одобрять Васиной непреклонности.

Амирани шагнул вперёд.

– Вот что я хочу знать, – сказал он невозмутимо. – То, что ты называешь Системами – это своего рода механизм, так?

Полохов успел прийти в благодушное настроение и потому ответил.

– Не своего рода, а просто механизм.

– Кто его построил?

Вася хмыкнул, продолжая работу.

– Зависит от точки зрения, – сказал он. – Формально – никто.

– Механизмы не возникают самопроизвольно.

– Этот локус со всеми его Системами возник в результате неполного копирования. Локус-предок – тоже. Если пройти по цепочке, то её началом окажется локус авторский, разработанный и созданный в Лабораториях. Единого творца всё равно не существует. Но есть руководитель проекта.

– Я хочу с ним поговорить.

Вася ошалел. Такой наглости он даже представить не мог. Он уронил руки, выпустив нити управления, потерял кабель из левого глаза и вытаращился на Амирани.

– Чего?

Администратор улыбался.

– Я хочу побеседовать с руководителем этого проекта.

– У него тяжёлый характер, – зачем-то сказал Вася.

Амирани засмеялся.

– Чтобы в этом убедиться, достаточно посмотреть по сторонам. Я хочу задать ему пару вопросов.

Полохов моргнул всеми тремя глазами.

– Знаешь, он довольно занятой человек. И он не тратит время на то, что считает неважным.

– Почему ты за него решаешь, что важно, а что нет?

Вася не нашёлся с ответом. Ошеломлённый, он подался вперёд. Сети тактильного интерфейса расступились. Живые кабели, подключённые к Васиной коже, заскользили следом за ним. Вася заметил, как напряглись ирсирры. Руки небесных полководцев рефлекторно потянулись к поясам – очевидно, в поисках мечей. Смутное удивление мелькнуло и вмиг рассеялось: Вася осознал, как выглядит и на кого похож. Жутко сверкающий колосс, парящий в воздухе, окружённый вихрями потусторонней энергии! Лицо – пустая трёхглазая маска, взор пронзительный, вокруг извиваются щупальца, внизу полыхает пентаграмма. «Да я прямо как Ллеулис Сайнс, – подумал Вася самодовольно, но тотчас приуныл: – Хотел бы я в самом деле быть как Сайнс... Он бы тут быстро со всем разобрался». Амирани хладнокровно созерцал представшую ему картину.

– Людей, которые его не боятся, можно пересчитать по пальцам рук, – сказал Вася.

– Добавь в этот список меня.

Полохов помимо воли попытался вообразить себе беседу Амирани и Ящера и не смог. Воображаемый Ящер посылал наглеца в dev/null. На этом всё заканчивалось.

– Ты можешь связаться с Лабораториями, – сказал Амирани. – Свяжись. Это всё, что от тебя требуется. Остальное – моё дело.

– Не могу, – огрызнулся Вася. – Связи нет. Если бы она была – всё было бы намного проще.

– Хорошо. Когда связь появится – сообщи. Теперь расскажи, что ты делаешь и зачем тебе эти твари, – Амирани указал подбородком на оцепеневших демонов.

– Эти твари, – сказал Вася, – держат канал связи. Я запустил перерасчёт системной раскладки. Сейчас слишком много ресурсов уходит в пустоту, в неработающие блоки. И я думаю, что чинить: фракционку или мю-трансфер. Лучше, конечно, фракционку. Но это дольше и сложнее. Я могу не успеть. Чинталли уже видит, что я залогинился. Он уже ищет, каким образом я это проделал. Когда найдёт – выкинет меня нахрен. Но я собираюсь выкинуть его раньше. Я напишу разрыв по направляющим. Если всё получится, то локус просто отторгнет его. Как инородное тело, – Вася представил себе это и хихикнул, но тут же сник, повторив: – Если получится.

– Что такое фракционка?

– Фракционная магистраль. Часть системного ядра. Обеспечивает межпроцессное взаимодействие.

– А мю-трансфер?

– Функционально то же самое, но на первичном техническом контуре, – Вася смолк и удивлённо нахмурился. С чего это он тратит время на бессмысленные объяснения? «Делать мне, что ли, нечего?» – раздражённо подумал он.

– Они дублируют друг друга?

– В ЛаОси много элементов, которые могут друг друга заменять при необходимости, – Вася машинально повторил заученную в Лабораториях фразу. – Поэтому она такая устойчивая... Блик! Вот делать мне нечего, как только тебя учить!..

Амирани снова улыбнулся.

– Это задача на пределе твоих возможностей? – сказал он с неожиданным участием.

– И даже за ним, – Вася развернулся и поплыл над грудами обломков обратно к пульту управления. – Я тут наизнанку выворачиваюсь, чтобы всё не рухнуло. Сам не знаю, зачем. Бьюсь об стенку, как дурак. Ничего не работает. Всё... из соплей и изоленты! Связи с Лабами нет, мощностей нет, архивов нет, ничего нет. А я один. Я не программист. И не инженер. Меня не учили всем этим заниматься. Я половины того, что вижу, даже не понимаю! И не действуй мне на нервы! Я и так на нервах!

Амирани тихо засмеялся.

– Вася, – сказал он почти дружески, – либо выключи свет, либо прекрати ныть. Когда ты ноешь, находясь в таком виде, это дезориентирует.

Полохов мрачно посмотрел на него и подёргал нити селектора внешних форм. Сияние угасло, кабели стали невидимыми. Тэнра улыбнулся. Анис скрестил руки на груди. Ассистенты переглянулись между собой, потом – с Амирани.

– Что? – подозрительно сказал Вася.

– Хорошо, – сказал Анис. – Третий глаз тоже закрой.

Вася моргнул двумя оставшимися.

– Ну что вы все так на меня уставились? – жалобно спросил он.

Амирани многозначительно поднял палец.

– Заметьте, дети мои, – сказал он ирсиррам. – Поставленный перед выбором, он выбрал продолжать ныть.

Вася сам себе удивился: он должен был обидеться, но ничего такого не чувствовал. Он тяжело вздохнул и покачал головой.

– Ты дурак, – сказал он Амирани. – Выглядеть я могу как угодно. К сожалению, от этого я не стану никем другим.

В это время в недрах тактильного интерфейса очнулся и перезагрузился интеллект сопровождения.

Последними данными, поступившими на его сенсоры, были данные о том, что внешние формы интерфейса повреждены и охвачены пламенем. Щупальца напряглись, сократились и начали вырабатывать хладагент. Интеллект сопровождения прочитал беспокойство и страх ближайших автономных модулей, отреагировал в меру своего разумения и постарался изо всех сил.

На Васю свалился огромный ком ледяной слизи.

– Вот что это сейчас было? – сказал Вася с таким бестрепетным спокойствием, которое напугало даже его самого. – Это месть такая была?

Демоны рухнули ниц. Вася поднял бровь и ждал ответа. Наконец боевой модуль, как самый смелый, ответил дрогнувшим басом:

– Нет. Это был хладагент.

– Я вас от dev/null спасаю, а вы меня хладагентом облили, – грустно сказал Вася, подумал и прибавил: – Зачем такая жизнь? Разве можно в этой ситуации прекратить ныть?..

Он вздохнул, заново открыл третий глаз и окинул беззвучно хохотавших ассистентов скорбным взглядом.

– Дайте-ка я ещё немного поною, – сказал он очень ровно. – Знаете, что? В СКиУ и ЛаОси миллионы настраиваемых параметров. Половина из них не функционирует. Другая половина функционирует не так, как должна. А мне нужно во всём этом разобраться. К чему я клоню? На что я намекаю? Не мельтешите. Не мешайте мне работать. Идите. Все. В бан.

Глава четырнадцатая. Солдат

Отец-командир Ленц построил летучие отряды на маленькой площади перед воротами Центральной больницы. Было темно. Близилась полночь. С вечера поднялся сильный ветер и дул до сих пор. Ветви деревьев беспокойно качались. Шелест листвы то пропадал, то возвращался: слух привыкал к однообразному звуку, а потом ветер становился сильней или слабее, звук менялся и снова достигал сознания. «Ещё дождь начнётся, – пробормотал позади Келвиш, – совсем шикарно будет...» Дисайне обернулась. Келвиш встретил её взгляд и бодро выпятил грудь. Дисайне подмигнула ему. Келвиш сильно изменился за те два года, что они не находили времени повидаться. В школе он носил длинные волосы и пел под гитару песни о всеобщей любви. В восемнадцать лет вступил в какой-то пацифистский союз. А потом обернулось так, что он сдал нормативы гражданской обороны, постригся по-солдатски и теперь стоял в строю вместе со всеми – подтянутый, дисциплинированный, образцовый вигилианин, хоть плакат с него рисуй... «Или замуж выходи», – подумала Дисайне и тихонько фыркнула.

– Соратники!

Отец-командир Ленц был совсем старенький, щуплый и малорослый, но голос его без малейшего напряжения перекрыл шёпоты и шум. Отец-командир привык читать проповеди. Звук его слов как будто не смешивался ни с какими иными. Он достигал сердца. Дисайне выпрямилась, положив руку на автомат.

– Соратники! – повторил старый священник. – Вначале расскажу, что происходит. Из двадцати городских электростанций сейчас работают пять. Отключено всё уличное освещение, почти все камеры наблюдения и, что самое главное, страховочные поля высотных зданий. Я надеюсь, никто не забыл зарядить телефоны, и все сумели подключиться к спутникам.

– Так точно, – в один голос отозвались командиры отрядов. Дисайне глянула на Ирвина и вспомнила, как тот верховодил в школе. Тогда он был наглым и не очень-то приятным парнем. Теперь Ирвин нервничал и успел всем надоесть своей заботой.

– Идут бои в Заречье, – продолжал отец-командир, – на Чётных улицах, у драмтеатра и мэрии. Проспект Первооткрывателей и набережная простреливаются врагом. Марйанне штурмуют лагеря подготовки боевиков и укрепрайоны в Аль-Лат и Серокаменном. В других местах их мало. Не рассчитывайте на чудесное спасение. Будьте осторожны.

Дисайне сдержала вздох. Неужели кто-то из добровольцев ещё оставался достаточно глуп? Каждому нормальному человеку должно быть ясно, что марйанне там, где опаснее всего. Центральная больница стала военным госпиталем. Её территория огромна: за час не обойдёшь. Раненые всё прибывают и прибывают. Рано или поздно мицариты попытаются напасть на госпиталь, поэтому его охраняют шесть летучих отрядов, три взвода настоящих солдат – и двое бессмертных марйанне. «И это много», – повторила она про себя слова Ирвина.

Один из святых воинов стоял перед воротами, позади отца-командира. Дисайне старалась на него не смотреть, то есть смотреть не очень часто. Это было трудно. Но когда она начинала пялиться на марйанне, её почти сразу охватывала нервная дрожь.

– Летучим отрядам поставлена задача, – сказал отец-командир.

Дисайне напряглась.

– Вы отправитесь к Виргине, на Парковую улицу, – сказал Ленц. – Там есть школа. В школе собрали детей для эвакуации. Четыре часа назад туда отправились машины. С тех пор от них не было никаких известий. Вы должны выяснить, где машины и что с детьми. Если... – священник запнулся, – если дети ещё в школе, их нужно вывести в ближайшую церковь. На перекрёстке Парковой и Эйснер стоит храм Всех За Правду Павших. Там подземный бункер. Гарнизоном командует диакониса Негьон. Сама она выдвинуться не может, потому что гарнизон, по большей части, пожилые женщины... Будьте стойкими. Господь с вами.

Дисайне постаралась держаться как настоящий солдат – спокойно. Алина, стоявшая справа от неё, выдохнула сквозь зубы и прошептала: «Что-то не так». Келвиш угрюмо хмыкнул. Дисайне покачала головой и посмотрела на марйанне. Она знала, что его зовут Чжэн Намгун, и что он переродился в суздальской генетической линии – теперь в жилах Чжэна текла русская кровь. Белокурый Чжэн не шелохнулся.

Отец-командир поднял руки и благословил добровольцев. Дисайне молча прочитала короткую молитву. Алина помолилась вслух.

Конечно, каждый из них мечтал проявить себя, сражаться с врагом, а не отсиживаться в тылах. Но каждый понимал, что летучие отряды пошлют в бой только тогда, когда не будет другого выхода. Территория больницы неплохо укреплена. Едва обученным добровольцам место здесь, под защитой высоких стен и пулемётных гнёзд. Почему на Парковую посылают их, а не профессиональных солдат? Не марйанне?

Ответ мог быть только один. Желудок Дисайне сжался, к горлу подкатила тошнота. Дисайне ненавидела себя за трусость, но не могла с ней справиться.

Госпиталь собирались атаковать.

Значительными силами.

– Разойдись! – заорал кто-то издалека. – Разойди-ись!..

Добровольцы слаженно разбежались по сторонам. Марйанне повернулся и распахнул тяжёлые ворота одним мощным ударом. Ворота оглушительно заскрежетали. По улице, со свистом рассекая ветер, неслась грузовая авиетка – почти на бреющем, на уровне второго этажа. «Раненых привезли, – поняла Дисайне. – Из Заречья». Раньше машины экстренной помощи шли высоко и садились прямо у дверей корпусов или на крыши. Но при военном положении транспорту запрещено подниматься выше уровня деревьев... Авиетка села, из неё выскочили медбратья и одни за другими потащили носилки... Раненые стонали. У Дисайне темнело в глазах.

– Хван? – вдруг сказал марйанне, и его голос, как голос священника, был ясно слышен сквозь шум. Чжэн ловко обогнул врачей и широкими шагами прошёл вперёд. – Ты кого-то притащила?

Дисайне заметила наконец вторую, седловую авиетку. Байк снизился, с него спрыгнула вторая марйанне – Хван Намгун, сестра Чжэна. На багажнике авиетки болтался пленный. Хван сволокла его наземь, держа за скованные за спиной руки.

– Из элитных частей, – пророкотала Хван. – Рука Пророка. Я хочу знать, чем они закидываются. Он же обдолбанный.

– С-стерва, – выдохнул мицарит. – С-сдохни, бес-совка...

Хван встряхнула боевика, и он умолк. Марйанне была огромного роста, на полголовы выше брата и едва ли не шире его в плечах. На чёрном как ночь лице поблёскивали белки глаз. Гибкая и мощная, порывистая и стремительная, Хван была словно пантера, вставшая на задние лапы. «Хартумская генетическая линия», – вспомнила Дисайне.

Ещё только пару часов назад марйанне смеялись и перешучивались. Не все добровольцы нашли в себе дерзость заговорить с ними, но тем, кто подошёл, марйанне охотно рассказывали о себе. «Моё прошлое тело было ростом ровно полтора метра, – сказала Хван. – Если б вы знали, как меня это достало!» Чжэн тогда пихнул её кулаком и сказал, что ей надо было написать заявление о перерождении в мужчину. «Я не хотела быть мужиком! – засмеялась Хван. – Я хотела быть здоровенной! Это не одно и то же». Поэтому она выбрала хартумскую линию. Там женщина могла родиться такой, как родилась она: красивой и огромной... Марйанне излучали спокойствие и уверенность. Они и сейчас оставались спокойны. Но они больше не веселились.

Ирвин взял Дисайне за рукав и потянул за собой. Она даже не заметила, как он подошёл. Дисайне вздрогнула и замотала головой, пытаясь прийти в себя. Ирвин отвёл свой отряд направо, к купе деревьев. Рейли положила телефон на землю и развернула голографическую карту города. Никиш и Алина стали обсуждать выданный им маршрут. Ирвин стоял над ними и теребил нижнюю губу. Алина жила поблизости, а Никиш ездил на Парковую в школу фотографии. Минуты не прошло, как они поссорились и начали тихо ругаться. Все остальные, как один, закурили, ловя последнюю возможность: нельзя светить снайперу огоньком сигареты... Дисайне поглядела на них и обернулась к марйанне. К тем приблизился один из медиков, небритый, серый от усталости.

– Нужен анализ крови? – спросил он.

Хван промолчала. Чжэн ответил врачу вежливо и твёрдо:

– Нет, благодарю. Мы разберёмся сами.

Врач кивнул и ушёл.

– Ты хочешь исключить?.. – Чжэн не закончил фразу.

– Да, – буркнула Хван.

– Это можно сделать проще.

Чжэн достал из ножен кортик. Лезвие священного оружия сверкнуло во мраке. Мицарит разразился проклятиями. Врачи и медбратья тревожно оглянулись, но тотчас вернулись к работе, во всём положившись на мудрость и силу бессмертных. Хван ловко ухватила боевика, не позволяя ему шевельнуться, и заставила откинуть голову. Мицарит шипел и дёргался.

– Тихо, – сказал ему Чжэн вполголоса, – а то глаз вырежу.

Он приложил лезвие кортика к нижнему веку пленного, немного подержал и отнял. Выпрямился. Он молчал и казался совершенно бесстрастным. Хван посмотрела на пленника, потом на брата и вдруг в приступе бешенства швырнула скованного мицарита навзничь, так, что тот впечатался лицом в асфальт.

– Нет! – рявкнула она. – Эффект слишком слабый. Это может быть психосоматика. Истерия. Внушение.

– Может быть, – отрешённо согласился Чжэн, разглядывая свой кортик.

Хван зарычала.

– Здесь Женья! – воскликнула она. – Если бы она что-то видела, мы бы уже знали.

Чжэн оглянулся через плечо – к Башням Эйдоса, сейчас едва различимым во тьме.

– Женья – в Башне Генштаба, – сказал он очень тихо.

– Вы все сдохнете, – выплюнул мицарит, пытаясь подняться. – Бесы сожрут ваши души. Они придут за вами.

– А до тех пор, – отозвался Чжэн, – ты поработаешь индикатором.

«Что? – беззвучно прошептала Дисайне. – Что... идёт сюда?..» Прямо перед ней, будто не замечая марйанне с их пленником, работали медики. Уже последние носилки потащили в ворота, авиетка оторвалась от земли... «Пошли! – прошипел Ирвин в ухо Дисайне. – Пошли отсюда!»

Всё изменилось. Шагая вслед за Ирвином, Дисайне с изумлением узнала, что Никиш и Алина не только не подрались, но даже спорить быстро перестали. Спорили они из-за близости Парковой к набережной и Заречью. Открытое пространство улицы могли простреливать. Во дворах могли скрываться бойцы мицаритских бригад и просто вооружённые враги. По прямой до цели было около семи километров, маршрут получился чуть меньше одиннадцати... В школе Алина и Никиш ненавидели друг друга. Никиш высмеивал Алинину набожность, передразнивал её, когда она молилась, и подбрасывал ей листочки с нарисованными гадостями. Однажды Алина выбила ему зуб.

Шли осторожно, без спешки, оглядываясь по сторонам. Дома окрест выглядели пустыми. Скорей всего, они и были пустыми – способные держать оружие встали в строй, а детей и дряхлых стариков увезли из города или приютили в убежищах под церквями. Это был вигилианский район. Но в покинутые квартиры мог пробраться враг... Позади всех Рейли медленно вела армейскую авиетку с пулемётом. Она прикрывала отряд в случае атаки, но сама была заметной целью. Дисайне коротко обернулась, поглядев на неё. Лицо отличницы было сосредоточенным и холодным.

И вдруг ослепительный луч рухнул с неба! В единый миг ночь превратилась в день. Стал виден облачный купол над городом, пронзённый сотнями небоскрёбов, и тёмная вершина арколога вдали. Свет метался, словно птица в клетке. «Ложись!» – прохрипел Ирвин, но все давно уже лежали, прикрывая головы.

– Ждём, – приказал командир, но и это правило все знали со школы. Орбитальное орудие поразило наземную цель. Возможен новый залп. Даже если его не будет, ночное зрение потеряно, нужно ждать, пока оно восстановится. «Интересно, кто стрелял, – мелькнуло в голове у Дисайне. – Боевой спутник? Может, сама «Астравидья»? И куда стреляли?» Она прикинула направление и дальность, попыталась вспомнить карту.