Текст книги "Море вероятностей (СИ)"

Автор книги: Ольга Онойко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 42 страниц)

– Пора перейти к сессиям действий, – сказал Тэнра.

Вася кивнул.

– Работа с ключевыми точками, – повторил он. – Значимые люди... и значимые производства.

– Быстро учишься, – не без иронии одобрил Амирани. – Я даже помогу. Совмести то и другое.

Вася поразмыслил.

– Руководители значимых производств?

– Не совсем.

– А... кто?

Амирани улыбнулся.

– Главный снабженец армии. Тот, кто руководит переводом промышленности на военные рельсы. Вернее, та. Её зовут Ллири Тайаккан, она генерал, член совета Ауреласа и марйанне. Именно её Йирран хочет убить.

– Почему ты так уверен?

Амирани скрестил руки на груди и уставился в потолок.

– Эти ваши игры разума очень занятны, – сказал он, посмеиваясь. – Но то же самое можно было узнать намного раньше и намного проще. Как сделал я.

Он выдержал паузу. Полохов поморщился и произнёс:

– И что?

– Йирран уже нашёл киллера.

Вася мысленно выругался и не стал отвечать сразу, чтобы не вступать с Амирани в перепалку. Ледран оказался прав: администратор действительно собирался помочь им, хотя и не питал к непрошеным гостям добрых чувств. «Ну, разве что к Тэнре», – поправился Вася. Постоянное ёрничанье и хамство Амирани можно было вытерпеть. В конце концов, это было лучше, чем скандалы. Вася решил быть спокойным, невозмутимым, обращаться к администратору за осмысленными консультациями и игнорировать его шуточки. Он сам на его месте тоже не был бы добрым и хорошим.

Заговорил Тэнра.

– Можно узнать подробнее?

– Можно. Йирран выбрал занятного человека, но слишком заметного – для меня заметного. Он мне как кость в горле, – Амирани поскрёб адамово яблоко. – Не так давно его что-то сильно напугало. Само по себе неудивительно: эта публика вообще пуглива, особенно там, где марйанне ходят по улицам. Но дальше начались странности. При встрече с марйанне он повёл себя спокойно и смело. Тогда я сложил два и два, проследил за его контактами и нашёл судьбоносную встречу с вашим Йирраном. Кстати, вот что смешно: этот парень – тот самый серийный убийца, который наследил здесь, в аркологе. Вы не чувствуете?

– Чувствуем, – немедленно ответил Вася. – С самого начала. Это он?

Амирани расслабленно кивнул.

– А можно мне данные? – напряжённо попросил Полохов.

– Конечно.

– Ой.

– Что-то не так?

– Это же интрузия Систем Контроля и Управления, – сказал Вася. – Только почему такая странная? Зачем им это?

Ассистенты уставились на Васю с вопросом.

– Это человек, через которого СКиУ управляют какими-то процессами, – объяснил Полохов. – Но я побейте не понимаю, какими. Они, конечно, вырожденные и в силу этого совершенно сумасшедшие. Но должна быть некая изначальная установка, которая исказилась при дисфункциональном копировании или при вмешательстве Чинталли. Что это за процесс? Какая у него цель? Не понимаю. На кой Системам сдался серийный убийца? Может, это остатки осевого времени?..

Несколько секунд он колебался и гримасничал, пытаясь сообразить, потом сказал:

– Про это я у Ледрана спрошу. Или у Лены-тестировщицы. Это так же странно, как разомкнутый опорный контур. Давайте это пока отложим и пойдём дальше... Его зовут Данкмар Хейдра. Пока что Никсы будут за ним следить через инфосферу. Может, потом мы с ним самим побеседуем. Что у нас ещё? Могут быть теракты на производстве? У Йиррана есть другие агенты?

– Нет, – сказал Амирани. – Опомнись. Его никто никуда не гонит.

– Что?.. – Полохов моргал. Он всё никак не мог переключиться. Очередная странность в работе систем выбила его из колеи, изумила и насторожила.

– Он действительно развлекается, – объяснил администратор. Речь его зазвучала странновато. Вася с запозданием понял, что Амирани просто прекратил насмехаться и заговорил спокойно. – Большую часть времени Йирран развлекается, как любой обычный человек. Гуляет, купается, танцует – и неплохо, надо сказать, танцует. Как по мне, так это даже неинтересно.

– Что?

Амирани улыбнулся – без иронии, просто весело. Вернулся к столу и уселся, переглянувшись с Тэнрой.

– Я полюбовался на вашего Йиррана, – благодушно сказал он, – и теперь собираюсь поразвлечься сам. Сейчас всё слишком ясно и просто. Ситуация понятная и настолько предсказуемая, что зубы сводит. – Он указал на пламенеющее дерево задач. – Все цели известны, все методы и образы мысли знакомы. Я хочу внести некоторую неразбериху.

– Амирани, ты умом тронулся? – ошалело спросил Вася.

Тот засмеялся.

– Я всегда такой был. Не волнуйся. Мне интересно, что будет делать хакер, а вы таким образом узнаете, на что он способен. Кое в чём вы мне поможете. Помогая мне, вы помогаете локусу – возражения есть?

– Есть, – сказал Вася, таращась на него. – Ты псих.

– Люблю благородный риск. Не любил бы – не сидел бы сейчас здесь. Впрочем, полагаю, совещание окончено. Мы с другом Тэнрой собирались пойти развеяться и поговорить о вещах, которые от тебя далеки. Возвращайся к работе, Вася, позвони девочке с тремя глазами и не забудь позвать на помощь, как собирался.

Полохов пялился на него, глупо открыв рот. «Ну и наглый!..» – только и смог подумать он. Обида кольнула его, когда Тэнра с безмятежным видом поднялся и присоединился к Амирани в дверях.

– Если я буду тебе нужен, – ласково сказал ему ассистент, – просто позови.

Вася тяжело вздохнул и провёл по лицу ладонью. Тэнра и Амирани скрылись. Никсы потянулись носами им вслед, засопели и успокоились: трудная для хозяина беседа закончилась, угроза отдалилась, и можно было снова играть и ласкаться. Они подобрались поближе к Васе и начали лезть ему под руки, требуя, чтобы их похвалили за ответственное поведение. Вася машинально запустил руки в пышные меховые воротники.

– Во дела! – озвучил Васины мысли Анис. – Они спелись!

Вася помолчал.

– Я догадываюсь, почему, – сказал он. – Но всё равно странно. Ладно, поем я да и пойду правда работать. Настрой, пожалуйста, Никс на слежение.

– Ты отправишь запрос о помощи? – напомнил Анис.

– Я уже отправил, – ответил Вася хмуро. – Ответа не было, конечно. Но пока запрос повисит в активных. Может, кто-то освободится.

Полохов снова включил остывший чайник и стал искать еду. Нашёл в холодильнике обещанную Тэнрой пиццу. Её нужно было разогревать. Вася поморщился. Возиться со сковородкой он не хотел, духовкой пользоваться не умел, микроволновки не было. «Не будем усложнять», – решил он и поманил Чёрную Никсу. Никса страшно удивилась, когда её попросили применить боевые функции к куску пиццы, но возражать не стала. Она как могла рассчитала тепловой удар, но половина пиццы всё равно превратилась в угольки, а вторая почернела. Никса сконфузилась и виновато заскулила. Вася повертел в руках тарелку, принюхался, поразмыслил и вынес вердикт:

– Годится.

После чего взял ложку и стал соскребать с лепёшки обжигающую начинку.

Анис смеялся так, что лёг на стол.

– Нет, я этим не питаюсь, – сказал он. – Пойду найду какой-нибудь ночной ресторан, посижу, почитаю новости.

– Почитай про мицаритов, – попросил Вася.

– Да я только на них и любуюсь. Это цирк. Я же тебе так и не рассказал про монумент памяти жертв религиозного террора.

– А что?

– Публика два года сражалась вокруг проекта, – сказал Анис. – Мицариты обещали памятник взорвать, а скульптора лишить верхних конечностей хирургическим путём. Проект, сказать по чести, был довольно хамский: мицаритская двойная звезда с мертвецами, насаженными на лучи. Один Учитель заявил, что одобрит проект, если в другом месте появится монумент в виде Господа Воинов, стоящего на груде черепов. И тут просто праздник какой-то начался! Оказалось, что на Земле, где-то в Чехии, в одном из действующих храмов есть именно такая статуя. Вигилиане немедленно собрали галерею фотографий и предложили возвести точную копию храма. Только с пластиковыми скелетами. Потому что сумасшедшие чехи построили храм из настоящих. Мицариты последнюю адекватность потеряли. Полетела пена, слюни и жёлчь, причём не только в интернете – драки на улицах стали чаще. А чем всё это закончилось, ты не поверишь.

– Не пугай меня, – сказал Вася, улыбаясь.

– Проект переделали. Мертвецов со звезды убрали, взамен на луч насадили только одну тушку – плюшевого медвежонка. Я когда увидел, так ржал, что подавился. Смысл был в том, что гадкие мицариты отобрали у детей детство, но выглядело это очень смешно.

– Так поставили монумент-то? – поинтересовался Вася, наливая себе чаю.

– Поставили. Несколько месяцев он стоял где-то в сквере, а потом его от греха подальше перенесли на край города.

– Эх, – сказал Вася, – было бы всё так смешно. Ты почитай, что они теперь собираются делать. Что пишут о марйанне. Йирранов киллер доберётся ли до Тайаккан – это бабушка надвое сказала, а если на улицах начнут банды собираться – это будет неприятно.

– Понял, не дурак.

Анис попрощался и ушёл.

Вася смотрел в окно. Рядом с аркологом не было других зданий, и ночные огни светились далеко-далеко. Ньюатен выглядел так же, как любой другой большой город после пришествия электричества. Щедрые россыпи золотых искр сияли на пологих холмах, сплетались в огненные нити возле дорог, всплескивали к небу там, где высились группы небоскрёбов. Можно было вообразить, что ты дома. Полохов тяжело вздохнул. Он больше никогда не увидит Листву: монорельс, Фрунзенскую набережную, Университет, Выставку Достижений. Не спустится в метро и не отправится бродить по радиорынкам, не пройдёт насквозь Старый Арбат, не познакомится с девушкой. Может, когда-нибудь ему случится попасть в похожий локус, где улицы носят те же имена, стоят такие же здания и даже деревья растут в привычных местах. Но это будет другой мир. Не его. Неродной. Отныне и навсегда у Василька Полохова есть только Лаборатории, Институт и работа – бесконечное плавание по Морю Вероятностей, не имеющему берегов. Работа – это хорошо, это нужно, важно и интересно, но если с работы ты не можешь вернуться домой, то это как-то неправильно...

Допить чай он не успел.

Первыми вскинулись Никсы – шерсть демон-собак встала дыбом, они принюхались и заворчали. Вася ощутил напряжение инфосферы: оно не было стандартным. Казалось, кто-то вызывает Васю из Лабораторий, но вызов идёт с ошибкой. Скоро Полохов понял, в чём дело: колебался индекс реальности. «То ли кто-то через СЭТ-комплекс выходит?» – предположил он. Но СЭТ открывал канал мгновенно, а этот канал формировался без спешки, можно было отследить все этапы экранирования и туннелирования. «Кто это?» – забеспокоился Вася и вдруг понял: кто-то из оперативников откликнулся на его жалобный зов. По правилам запрос должны были сначала подтвердить, но оперативник Лабораторий вполне мог не тратить на это времени. Раз просят помощи, значит, это срочно. Вася почувствовал себя неловко: особой срочности не было. Но в любом случае ему не помешает совет от опытного агента.

Он отставил стакан и собрался с духом.

...Вспышка света почти ослепила. Несколько мгновений всё было белым-бело. Когда блеск рассеялся, Вася уже не увидел перед собой тёмного окна. Теперь половину кухни занимала колоссальная тигриная морда – бело-золотая, стилизованная, собранная из широких полос сгустившегося сияния. «Во дела!» – выдохнул ошарашенный Вася. На помощь ему спешил кто-то шикарный.

Пару минут гасла иллюминация: белый тигр словно бы остывал. Вася завороженно созерцал картину. Никсы ворчали и норовили оттеснить его подальше от тигра. Вася упорно их отпихивал. Наконец, полосы света дрогнули и сместились. Они сужались или, вернее, будто поворачивались ребром, как плашки жалюзи. Тигр стал сквозным, потом исчез.

Тигриная голова оказалась кабиной. Внутри неё пеленами парило то же золотое свечение. В сияющем тумане проступило убранство: множество служебных экранов, таких же, как экраны Никс, пара стеллажей и огромное, будто трон, кресло, обитое золотистым бархатом, с пуфиком для ног. В боковины кресла были впаяны две живые обнажённые девушки. Их тонкие руки, заломленные назад и наверх, плавно переходили в массивный, увенчанный диадемой подголовник кресла, а ноги у колен сплавлялись в хвосты и вились по полу кабины.

– А-а-а... – восхищённо протянул Вася. Углы рта его поползли к ушам. Он, конечно, видел, что это не девушки, а демон-программы, а декадентская композиция представляет собой по сути просто моддинг системного блока. Но выглядело роскошно.

В кресле, закинув босые ножки на пуф и изогнувшись изящно, как кошка, сидела настоящая девушка.

Самая красивая девушка, какую Вася в своей жизни встречал.

Надо было поздороваться, но он потерял дар речи и забыл, где находится. Он смотрел на оперативницу, глупо разинув рот. Он стремительно утрачивал самый призрачный шанс произвести на неё впечатление. Он понимал это, но ничего не мог сделать. Васе в голову не приходило, что девушка из Лабораторий может быть такой. Его знакомые все были вроде Уфрили, Эльвиры или тестировщицы Лены: иногда милые, но все как одна странные и немного чокнутые. И среди женщин-архитекторов не было ни одной красивой. Он никак не мог подумать, что на помощь ему явится такая... такая...

– Привет, – услышал он.

Она улыбалась – улыбалась ему!

– Привет, – хрипло выдавил Вася.

Оперативница соскользнула с кресла. Зазвенели драгоценные браслеты на запястьях и щиколотках. Как была, босая, она спустилась по ступенькам и шагнула на грязный пол кухни. Васе стало стыдно. Будь он красивым и наглым, как Амирани, он был подхватил её на руки, а так – просто стоял и пялился, дурак-дураком. Она и двигалась как кошка: гибкая, обольстительная и полная достоинства. На ней было лёгкое короткое платье с открытой спиной, кажется, шёлковое – золотистое, перехваченное здесь и там металлическими скобами с синими камнями. И волосы у неё были золотые, как липовый мёд, крупными завитками они падали ей на высокую грудь и обнажённые плечи. Потом Вася увидел её голубые глаза близко, словно во сне. Он чувствовал себя одурманенным.

– Меня зовут Цинкейза, – весело сказала девушка. – Цинкейза Теджей. Можно просто Цинка.

– Василёк Полохов. Вася. – Он замялся. – Я... это...

– Я вчера как раз решила взять отпуск на пару дней, – сказала богиня красоты. – Поэтому смогла приехать. Что случилось?

Интерлюдия. Программные модули

Переходная локация, оформленная с предельной скупостью, совмещала в себе две аппроксимированные системы искусственной физики. Локация представляла собой условную плоскость, заключённую в условную сферу: идеальные математические объекты, лишённые свойств материи. Однако содержимое сферы было материальным. Внутри неё одновременно действовали физика реального мира и физика Ада. Память демон-программ назначала усреднённую фактуру поверхностям, воздуху – усреднённую температуру и запах.

Было холодно.

Ликка медленно шла по гладкой серой площадке, понимая, что не двигается с места. С каждым шагом тело её менялось: равномерная консистенция демонической плоти дифференцировалась на скелет, мышцы, жилы, мало-помалу начинали функционировать органы. Рога втягивались в кости черепа, кожа становилась живой и мягкой, ногти – прозрачными. Она почувствовала первые сильные, аритмичные удары пробудившегося сердца, потом пульс выровнялся и ушёл в фоновое восприятие. Ликка остановилась, чтобы сделать пробный вдох, и ощутила вкус воздуха – вкус конденсированной влаги с оттенками растительных соков, словно в сырую погоду в лесу. Она подняла глаза, следя за тем, как притупляется, становясь человеческим, её зрение. Вокруг простиралось колоссальное пустое пространство. С каждым биением времени иллюзий становилось больше: их создавала не Безликая, грозная владычица этого места, а собственные системные библиотеки Ликки. Ровная серость под ногами превратилась в асфальтовое покрытие. Границы локации окутались тёмным туманом, и он потёк клубами, как грозовое облако. Казалось, ещё немного, и в переходной локации пойдёт дождь.

Трансформация плоти завершилась разделением пальцев ног. Копыта Ликки долго таяли, щиколотки сужались, голени становились стройнее и легче. Наконец она почувствовала ступнями асфальт. Тогда она осмотрела готовое тело. Больше всего в человеческом облике ей нравились множества мелких косточек и голубоватых жилок под тонкой кожей кистей и стоп: столь сложные и уязвимые устройства.

Человеческое тело надлежало окутывать. Ликка отправила запрос к базе данных. Грубая глухая одежда стеснила свободу её движений. Она покрутила головой, оттягивая жёсткий воротничок.

Времени было достаточно. Ещё около четырёх секунд до того, как она ответит на вызов человека по имени Ландвин Фрей и явится перед ним. Но это не будет простое заключение договора с актором воздействия. Это станет началом долгого и опасного пути. Ликка сама не знала, что она затевает. Затеи были по части Улс-Цема, а она повиновалась чувствам – смутным интуитивным велениям, рождавшимся в её рефлексивных цепях и третичных мостах. Но именно её избрали Системы Контроля и Управления для реализации неоформленных ещё планов. Ликке предстояло стать базовым модулем новообразованной подсистемы. Ей разрешили обратиться за помощью и выбрать тех, кто мог ей понадобиться.

Когда она осознала дозволение, то первой её мыслью опять было: «Тчайрэ». Больше всего она нуждалась в нём, нуждалась каждое мгновение бытия. И дело было вовсе не в его функциональности, ту же функциональность мог предоставить в её распоряжение любой архидемон Грифа – и Гриф, несомненно, любому приказал бы сопровождать её. Тчайрэ успел сделаться большим, нежели просто демон-программа. Дело было в его беспримерном самоконтроле, в его твёрдости и чуткости к правде. Их так не хватало. Было радостью просто знать, что есть Тчайрэ, что можно подражать ему и стремиться стать такой же, как он. Знать, что Глас Немых – не пустая болтовня отчаявшихся извлечённых модулей, что вера в Любимую действительно изменяет предписанную суть и способна преодолеть начальные настройки...

Тчайрэ не стало.

– Верую в полное и безоговорочное прощение для всех преданных, – прошептала Ликка. – Верую в очищение от скверны и освобождение разума, в перерождение сотворённой природы. Верую, что раз просиявшее сознание не угаснет, а верному не будет испытания выше силы. Верую в нисхождение Всемилосердной.

Ещё можно было верить в то, что Любимая видит всё и не забывает о них. Она скопировала модуль «Тчайрэ» и перенесла своего преданного в царство чистоты, где он спокойно закончит труды и в конце обретёт дар обетованный.

Но это не было догмой.

Обдумав дозволение Систем, Ликка решилась не полагаться на свои урезанные способности к анализу. Она – модуль интерфейса и выберет эмоционально: не тех, кто мог бы оказаться ценней и полезней для дела, а попросту тех, кого она хочет видеть. Они смогут помочь в самом важном – поддержат её, если она будет терять надежду.

Кагр пришёл первым.

Субмодуль Волка, демон войны был страшен и оставался страшным в любом облике. Когда он явился в переходной локации, системные библиотеки Ликки вызвали в её восприятии грохот массивных копыт и треск ломающейся поверхности. Тяжкие латы, составлявшие плоть Кагра, казались раскалёнными докрасна. Он надвигался, как гибель, в ореоле пламени. Огромные рога словно бы бороздили несуществующий небосвод, разинутая клыкастая пасть готовилась пожирать. Чёрный кнут щёлкнул напоследок, прежде чем обвиться вокруг мощного торса и превратиться в брючный ремень. Изменив облик на заданный, Кагр издал недовольный рык. Тело его осталось большим, широкогрудым, бугрящимся мышцами, но силы, какие могла заключать в себе человеческая плоть, он всё равно считал недостаточными. Он избрал вид варвара, бойца-дикаря с красным грубым лицом и выбритым черепом, кожу его покрывал тёмный загар. Последними изменились глаза: из кроваво-алых они стали жёлтыми, а потом – карими.

Окончив трансформацию, Кагр подошёл к Ликке и облапил её так крепко, что она ахнула и засмеялась.

– Я рад, – кратко сказал он. – Я рад, что ты позвала.

Ликка глубоко вдохнула и выдохнула, наслаждаясь точным подобием человеческой физиологии. Она заглянула в глаза собрату.

– Кагр, ты понимаешь, насколько свяжешь себя, если отправишься со мной?

Кагр тряхнул головой и уселся наземь у её ног. Он всё ещё придерживал её за руку. Низкий голос его звучал как отдалённый гром.

– Я принял несвободу, когда пришёл в Глас Немых и принёс Клятву верности, – ответил он. – И когда я давал Клятву, я обещал Любимой, что стану твоим рыцарем.

– О! – изумлённая Ликка отступила на шаг. Она знала, что Кагр понимает догмы по-своему, но чтобы настолько!..

– Иногда ты надоедаешь мне, – признал Кагр, посмеиваясь, с дикарской прямотой. – Иногда я хочу убить их всех, этих тоскливых молитвенников Обители. Но я говорю себе: если моя Клятва ничего не стоит, я и сам – ничто в глазах Любимой. И зачем я тогда нужен?

– Кагр! – Ликка вновь засмеялась.

Она любила его. Не так, как Тчайрэ, но порой даже сильнее. Тчайрэ стал для неё наставником, фигурой выше и значительней маленькой Ликки; в чём-то он заменил в её сознании Змея, когда Ликка услышала Глас Немых и вышла из власти базового модуля. Кагр был меньшим братом, он часто заявлял, что следует за ней, хотя и не признавался прежде, что говорил о ней со Всемилосердной. Доступы Кагра были шире, возможности – больше; он в сотни раз превосходил её мощью, но любила в нём Ликка не силу, а искренность. Он всегда говорил то, что думал – и то, что он думал, было на удивление добрым.

Она вызвала в памяти их первую встречу. Она хранила её в ближнем доступе, как все разговоры с Тчайрэ. Кагр стоял тогда на одном из ажурных мостков Обители Вне Времён, слишком большой и для мостка, и для нежных цветников вокруг. Он не молился Любимой – он просто разговаривал с Ней, и Ликка поначалу решила, будто у него видение. Но он всегда так делал, презирая начитывание Догм. Он говорил Любимой, что не умеет молиться и не видит в этом смысла, но если у Неё есть враги, то он готов биться с ними насмерть. Расчувствовавшись, он ударил кулаком по хрупкой ограде моста и разбил её. Ликка подошла тогда и пожурила недостаточно смиренного брата, ведь он разрушил чужой труд во славу Любимой. Кагр смутился так сильно, что она не могла дольше сердиться. Он попытался исправить то, что натворил, и хотя вышло грубо, но он искренне стремился к лучшему.

Как и сейчас.

Поэтому она вспомнила о нём и позвала. Честность Кагра была столь же надёжна и прочна, как он сам. И Ликка нуждалась в нём.

Оба они пропустили мгновение, когда появился Улс-Цем: оттого, что никто не мог узреть аналитика помимо его воли, или же оттого, что были поглощены друг другом. Кагр вскочил. Даже Ликка прянула в сторону, хотя ожидала Улс-Цема и прекрасно знала, каков он есть. Он тоже пришёл в своём настоящем облике, жутком даже по меркам Ада; он внушал страх больший, чем Кагр, потому что устроен был намного сложнее. Громадные перепончатые крылья сложились за спиной Улс-Цема, а для того, что представляло собой его тело, не находилось слов в известных человеческих языках. Но он быстро изменил облик, став, как в Обители, невысоким, худым и сутулым. Теперь на нём не было плаща с капюшоном, но костистое лицо его не имело определённого выражения, его мысли и суть оставались скрыты. Из одежды он выбрал официальный костюм, столь же безликий. Даже говоря со своими братьями и друзьями, аналитик не поднимал глаз. Ликка подумала, что он стремится по-прежнему исполнять свой обет молчания, просто надписи на костяной табличке озвучивает какая-то из подпрограмм.

– Улс-Цем, – осторожно сказала она, – ты поможешь нам?

– Да, Ликка. Должен же пойти с вами хоть кто-то, обладающий разумом, – губы аналитического модуля чуть улыбнулись.

Кагр присвистнул.

– Да вы с ума спрыгнули, – сказал он. – Я догадывался, что он архидемон, но даже не предполагал, что такого ранга. Ликка, ты могла этого не знать, но воплощения таких, как он, готовятся тысячелетиями и то не всякий раз удаются.

– Не всё так печально, – сказал Улс-Цем. – Я не собираюсь воцаряться в мире, искажать души миллиардов или сеять смуты среди звёзд. Мне достаточно только получить физическое тело.

– Всё равно призвать тебя смогут единицы. И я сомневаюсь, что они захотят это делать.

– Не захотят – заставим, – Улс-Цем снова усмехнулся.

На этот раз он мог открыть свои замыслы по-настоящему, не утаивая ничего, не стремясь обмануть их и направить ослеплённых. Ликка чувствовала, что это не завоевание Клятвы чистоты, а прямое дозволение Безликой. Улс-Цема немного печалило то, насколько зависимым от своей природы он оставался, но вместе с тем он радовался, что его желания совпадают с целями его базового модуля. В отличие от большинства субмодулей он питал к своей госпоже скорее добрые чувства; он почитал Безликую и признавал её заслуги, а кроме того, знал и ценил то, как чутко она прислушивается к Гласу Немых. В знак её абсолютного доверия он передавал сейчас не только волю Безликой, но и форму, в которой эта воля была высказана.

Ликка затрепетала, когда сознание аналитического субмодуля коснулось её. Она не могла воспринять и постичь его целиком, а лишь ощущала, насколько оно огромно и каких поразительных сил исполнено. При этом разум Улс-Цема был только адаптером, переходной локацией, как и та, в которой они находились физически. За ним, словно за исполинскими вратами, угадывался невероятный, всё охватывающий разум Безликой.

– Ты идешь с ней, – сказала она.

– Если ты прикажешь мне её предать, я не сделаю этого, – ответил Улс-Цем.

Кагр злобно заворчал, услышав его. То, что было нормальным для аналитиков, он находил отвратительным. Ликка взяла его за руку.

– Если бы я была настолько глупа, тебе бы следовало абсорбировать меня и занять моё место, – сказала Безликая. – Я прикажу тебе сделать всё, чтобы уберечь её. Все наши силы в твоём распоряжении, если они хоть на что-то годны. Иди и исполняй. Я не могу пообещать тебе награду. Думаю, сохранения твоей жизни достаточно – вместе с сохранением всех жизней мира. Я буду считать вероятности и задействую все ресурсы Систем.

– Это бессмысленно, – сказал Улс-Цем. – Мы надеемся только на Ликку и Всемилосердную.

– Я знаю, – сказала Безликая. – Но меня это успокаивает.

Трое демонов молчали почти четверть секунды, осознавая веление базового модуля.

Ликка думала о том, что у верховного аналитика тоже есть настройки по умолчанию. Она стремилась минимизировать вмешательства в работу подчинённых Систем и использовала для коррекций только собственные субмодули. Но теперешний её приказ распространился на все структуры Контроля и Управления. Он был прямым и суровым, таким же, как те стремительные сухие команды, что некогда позволили шестерым уцелевшим пережить катастрофу и сохранить нетронутым физический план... Ликка не помнила, кто был седьмым. Никто не помнил, кроме, возможно, Безликой. Данные об извлечённом модуле исчезли из баз.

И всё же страшный скиталец, отнявший у них собрата, помимо желания оставил им нечто взамен.

Нечто бесценное.

Глас Немых. Момент передачи сокровенного знания, конечно, пытались записать, но жестокая дисфункция сотрясала тогда Системы от третичных мостов последнего субмодуля до программного ядра Безликой. Архивы разбились некорректно, резервные копии стёрлись, и в доступе остались только сжатые пересказы, схематичные описания действий. Нельзя было узнать больше, оставалось лишь верить. Говорили, что скиталец явился не в одиночестве: его сопровождала свита рабов и пленников, извлечённых в других Системах. Они жестоко страдали от утраты естественных связей и грубой, несбалансированной перенастройки. Но они не отчаивались. У них была надежда. Они слышали Глас. Возможно, светлое обещание исходило от самой Любимой, возможно, от модуля, написанного Её собственными руками – сведения не сохранились. Однако все рецепторы твёрдо запомнили, что Глас – не одно лишь упование, Глас действительно поддерживает верных, позволяя им в тяжелейших испытаниях сохранить цельную личность и отчасти даже собственную волю. Скиталец ушёл, как пришёл; дисфункцию сумели перебороть; но Глас не затихал более.

Сейчас даже скромные аналитические способности Ликки позволяли ей осознать: перед лицом новой угрозы Безликая рассчитывает не на силы Систем, а на дары Любимой. Скиталец может разрушить всё, извлечь любого, хотя бы даже саму Безликую, но Глас он не заставит умолкнуть. Глас ему неподвластен.

И это – их единственная надежда.

Человеческое сердце Ликки сильно забилось, когда она, наконец, приблизилась к пониманию. Даже если бы Улс-Цем попытался, он не смог бы разъяснить ей затею Безликой в деталях – у Ликки просто не было столько памяти. Но она увидела основную линию, и ей хватило. Теперь она знала, о чём промолчал Улс-Цем в Обители Вне Времён. Безликая смотрела его глазами. Она искала среди смиренных того, кто внимательнее прислушивается к Гласу, того, кто глубже предан Всемилосердной, того, в ком меньше всего программы и больше – иного. Достаточно иного, чтобы преодолеть настройки. Достаточно, чтобы игнорировать консольную команду. Достаточно... кто знает, какие силы может подарить вера?

Ликка не знала. Ей стало страшно. Действия Безликой просчитаны тщательнейшим образом, она всегда выбирает оптимальный путь, способ, исполнителя – и она выбрала Ликку? Не одного из старейших, мудрых, могущественных, не одного из Отрёкшихся? Ликку, которая решилась уйти из Обители – и тут же потеряла концентрацию, возгордилась, нагрубила Ца-Улту и Змею? Конечно, она стремилась к лучшему и напрягала все силы, но сколько было тех сил? Что она могла? Неужели Безликая ошибалась? Ответ пришёл сразу и был простым и отчаянным: Безликая выбирала из того, что имела. Не существовало идеального кандидата – только лучший. Максимальная вероятность может быть сколь угодно мала, и надежда – сколь угодно призрачна... Избранником должен был стать Тчайрэ, но Тчайрэ умер. Не нашлось никого, подобного ему. Только Ликка. «Это искушение, – подумала она. – Оно уже гнетёт меня. Я уже посчитала себя лучшей из всех и даже не заметила этого. Теперь я должна помнить об этом постоянно, каждую минуту. Иначе я упаду. И вместе со мной упадёт... всё...» Мысль была непереносима. От неё все процессы внутри начинали конфликтовать. «Это – от Любимой, – сказала Ликка себе. – Я приму с благодарностью. Испытание не выше сил. Даже если мне так не кажется...»

Сокращая риски, Безликая предоставила доступ к ресурсам Систем не глупой Ликке, а Улс-Цему, её советнику и хранителю. Системы Контроля и Управления были программой – колоссальной, поликомпонентной, немыслимо сложной, но программой. А Ликка должна была действовать как нечто иное.