Текст книги "Черный пес Элчестера"

Автор книги: Ольга Митюгина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 29 страниц)

Глава XXIII

Из небесных ладоней января осыпается манна:

На оковы твои, на потерянный дом.

Кто блуждал по пустыне сорок лет, оказался обманут.

И остался рабом. И остался рабом...

...

Коронованный пламенем, лети! Стало белое алым.

Медный колокол дня докрасна разогрет.

Потеряв королевство, мой сеньор, не торгуются в малом

На последней заре! На последней заре...

...

Лора Бочарова. «Тампль», вторая ария Оруженосца.

– Уверяю вас, Ваше Преосвященство, она ведьма... – огонек свечи в канделябре колыхнулся от негромкого вздоха: человек в темном плаще, стоявший в тени тяжелого бархатного занавеса, пошевелился. Викарий застыл перед столом епископа и не сводил фанатично горящих глаз со своего господина: невысокого человека в лиловой сутане. Епископ неторопливо покусывал кончик гусиного пера.

– Мой медик сообщил, что с девчонкой все в порядке, – отмахнулся он. – Полноте, мой дорогой, вы просто не можете забыть, что брат Климент обошел вас, поймав опасную преступницу, которую завтра мы отправляем на костер. Стремление выдвинуться – это так естественно... Но будьте умеренны в своих желаниях: так заповедал нам Господь, – прелат улыбнулся, видя, как вспыхнул викарий.

– Нельзя так доверять шарлатанам, как это делаете вы! – не сдержался священник. Его Преосвященство нахмурился.

– Мэтр Джеронимо не шарлатан! Он великолепный врач. С меня же довольно ваших глупостей, брат Теодорих!

Викарий устало покачал головой.

– Бог мой, я дожил до дня, когда уши мои услышали, как епископ Лозанны назвал усердие в вере глупостью! Как бы посмотрел на это наш Святейший отец!..

Глава города помрачнел и ничего не ответил. Стоявший за его спиной человек снова вздохнул и наклонился к уху прелата. Тот вслушивался в негромкий шепот, и на лице все явственнее проступало удивление, вскоре сменившееся заинтересованностью.

– Хм, брат Климент, вы невероятны... – покачал головой повелитель Лозанны. – Я в который раз восхищаюсь вашей дальновидностью. Ну что же, брат Теодорих, – вновь обернулся епископ к викарию. – Почему брат Климент приносит сведения, которые не могли собрать вы? Почему вы вечно являетесь ко мне со своими домыслами? И почему наш усердный помощник довершает даже то, что вы начали?

Викарий позеленел.

– Ва... Ваше Преосвященство?

– Мне только что стало известно, что рыцарь, назвавшийся графом Фрэнсисом Элчестерским, был у каллиграфа и заплатил ему большие деньги за составление дворянской грамоты... Правда, родословное древо он назвал сам... Брат Климент заинтересовался сим любопытным фактом и навел справки... Знаете, что открылось? Молодой человек скоро год как лишен дворянства волею своего короля. Вина его в попытке переворота в пользу Роберта... Еще брат Климент узнал, что нашего загадочного гостя видели в ставке Лотаря Саксонского, и тот аннулировал для своих владений приговор Нормандца. Так что положение сего юноши весьма и весьма двусмысленно... Одно бесспорно: нет преступления в том, что он заказал свое генеалогическое древо, будучи в границах нашей Священной империи, ибо Император признал его титул.

– А древо даст ему право на титул и в других государствах!

– Именно так, брат мой. Кроме Англии и Нормандии.

– Я поражаюсь осведомленности нашего брата Климента, – скрипнул зубами брат Теодорих. Епископ пожал плечами, а человек в плаще позволил себе легкую улыбку.

– Я всего лишь поддерживаю дружескую переписку с людьми в разных землях, – скромно заметил он. – Как видите, это иногда бывает полезно...экономит время, знаете ли. Вместо того чтобы посылать гонцов или почтовых голубей в дальние края, мне пришлось лишь поднять свой архив.

Итак, с рыцарем все понятно... Но более интересна – вы правы, брат Теодорих – его спутница. Вы сказали, что она назвалась Милицей из Лученца? Ваше Преосвященство, я уже говорил вам, что в Лученце год назад произошло ужасное событие... Сына барона нашли мертвым и ограбленным в собственной спальне – а девушки, с которой он собирался провести ночь, нигде не было... Неизвестно, от чего наступила смерть несчастного. Девушку долго разыскивали, но напрасно. Барон разослал описания беглянки во все окрестные владения, и все же преступница как в воду канула... Вполне возможно, что молодая жена графа и есть та самая убийца и воровка, о которой писал барон. Увы, мой дорогой брат Теодорих, всего лишь убийца и воровка, но не ведьма... Впрочем, мой дорогой брат, кто знает? Возможно, пытка покажет немало интересного... Затруднение лишь в одном: графиню арестовать сложнее, чем беглую крестьянку. Таким образом, вопрос в том, признавать ли нам титул нашего странствующего паладина или же нет... В конечном счете, вопрос звучит так: признавать ли нам в наших владениях волю Его Императорского Величества?

– Который воюет сейчас с герцогом Швабии, а Фридрих в любой момент может стать нашим сеньором! – заявил Теодорих. – Обострять отношения со Швабией в высшей степени неразумно. А этот рыцарь, как только что сказал нам наш брат, был в имперской ставке.

– Хороший аргумент, – заметил Климент. – Если не подумать о том, что сейчас, когда все силы Швабии сосредоточены на восточных рубежах, самое время напомнить герцогу, что он отнюдь не наш сеньор... Но, полагаю, окончательное решение за Его Преосвященством. Видите ли, брат Теодорих, политические игры – не столь легкое занятие, как вам, возможно, представляется. Фридрих Швабский -претендент на Лесную страну Древнее название кантона Во с центром в Лозанне.. Его же господин – Лотарь Саксонский. Признавая волю Императора, мы получаем защиту от притязаний швабских львов... ситуация как нельзя более удобна, чтобы получить истинную независимость... ведь его императорское величество весьма далеко. Но в силу тех же обстоятельств мы должны задуматься, можем ли своими силами защитить эту независимость. А вам бы все рубить с плеча, дорогой брат Теодорих. Вы как младенец, право... – брат Климент скорбно покачал головой.

– Что скажет Его Преосвященство?

– Занятно, что Фридрих Швабский тоже далеко, – усмехнулся прелат. – Сейчас, по крайней мере. А ближе всего герцог Бургундский... И тоже с притязаниями...хотя и не такими откровенными. Если заручиться его поддержкой...

– Речь о том, оставим ли мы ведьму на свободе! – вновь вспылил викарий. Епископ поморщился.

– Вам же только что объяснили...

– Нам ничего не даст ее арест, – попытался вновь воззвать к гласу разума брат Климент.

– Как и ее свобода, – возразил Теодорих. – Есть ли дело Лотарю и Фридриху до какой-то там девки? Они о ней знать не знают! Вы собираетесь использовать в своей игре пешку!

– Такие игры и ведутся с помощью пешек, – неясно усмехнулся Климент. – Только пешку и нужно приносить в жертву. Наша задача придать этой пешке значение в глазах вышестоящих... Для этого... Для этого надо признать титул ее мужа... Пригласить их ко двору Его Преосвященства. Довести этот факт до сведения императора и герцога... А уж потом начинать игру... Так что придется вам потерпеть, мой дорогой брат Теодорих... Скорее всего, они оба в итоге окажутся в руках палача. Но не завтра...

Епископ, оживившись, обернулся к брату Клименту.

– Вы, бесспорно, правы, и ваше предложение, как всегда, разумно. Итак, завтра благородный граф и его супруга получат приглашение в мою резиденцию...

Брат Климент тонко улыбнулся:

– А отсюда им вряд ли удастся выйти, монсеньор... Мы же получим хороший козырь в предстоящей игре, который, без сомнения, при вашей мудрости вы сумеете блестяще разыграть.

* * *

Воспаленные глаза устало щурились на дымный, тусклый свет факела. Черная копоть оседала на потолке, плотным густым облаком клубилась в воздухе, не находя выхода, кроме узкой щелочки под тяжелой дубовой дверью, забранной массивными стальными обручами. Даже оконца не было в этой низкой, глухой камере – и неизвестно, ночь ли там, снаружи, или уже занимается рассвет... Ее последний рассвет.

Сидевшая у стены женщина тяжело уронила голову с грязными спутанными волосами на скованные цепью руки. Сейчас с трудом можно было определить цвет прядей, некогда чудесный цвет спелых колосьев... Покрытое грязью и кровью лицо осунулось, глаза ввалились от страшной усталости, и только одно выражение застыло в них: безнадежность...

Громко загремел засов – женщина вздрогнула и подобралась, прижавшись к стене, как затравленная лисица. В зрачках заплескался ужас.

Дверь с омерзительным скрипом открылась, и в камеру спустился худощавый человек в черном. Как с удивлением поняла пленница, не священник.

– У тебя пять минут! – снаружи со звоном перевернулась клепсидра, и дверь захлопнулась.

Женщина угрюмо смотрела на неизвестного.

– Бьянка? – негромко спросил посетитель. Она молчала. Что с того, что когда-то, давным-давно, в прошлой жизни, ее называли Бьянкой? Та девушка умерла. Здесь, сейчас, сидело лишь смертельно уставшее существо, в котором погибла вера в людей и надежда даже на чудо...

– Бьянка, мое имя Джеронимо, я лекарь Его Преосвященства, – быстро и тихо заговорил мужчина. – Я твой соотечественник, тосканец. Меня не интересует, как ты оказалась в здешних краях, но я ни на йоту не верю в твою вину. Потому что я не верю в колдовство.

Она молчала. Этот человек мог говорить что угодно: подослан ли он ее врагами, или же действительно друг – теперь уже все равно. Завтра костер. Слова ничего не изменят.

– Бьянка, я не могу вытащить тебя отсюда, но я могу избавить тебя от мучений. Во имя человеколюбия, ибо ни одно живое существо не заслуживает столь страшной смерти. Возьми, – мужчина быстро протянул ей крохотный пузырек. – Выпей завтра утром. Все скажут, что у тебя не выдержало сердце...

– Что это? – наконец безучастно спросила она. – Яд?

– Да. Один из тех, которыми так славится наша блистательная Флоренция, – скупо усмехнулся мужчина уголком рта. – Он подействует мгновенно. Боли ты не успеешь почувствовать.

Заколебавшись, пленница нерешительно протянула руку и взяла отраву, крепко зажав в ладони.

– Если это правда, спасибо тебе, – хрипло пробормотала она. И вдруг, гремя цепью, рванулась на коленях к медику:

– Я никогда, никогда не была ведьмой, добрый человек! – страстно заговорила она. – Я оклеветала себя под пытками!.. Я всего лишь собирала целебные травы и лечила ими крестьян, всего лишь! Я никогда не зналась с сатаной!..

Мэтр Джеронимо ласково положил руку ей на голову.

– Я знаю, добрая женщина. Я читал много арабских, греческих и латинских авторов, и в их трудах нет места колдовству. Много бы я дал, чтобы посмотреть своими глазами хотя бы на одну настоящую ведьму... – с грустным сарказмом усмехнулся медик. – Да поможет тебе господь. Крепись!

* * *

– Мили, это сумасшествие... Как ты собираешься ее спасти, не прибегая к колдовству?

– А кто тебе сказал, что я к нему не прибегну? – невозмутимо спросила девушка, укладывая косы венцом вокруг головы.

– А ребенок?

– Я не стану использовать сильное колдовство.

– Кто-то мне обещал, что будет всегда меня слушаться.

– Прости, но это тот случай, когда мне придется поступить по-своему. Впрочем... – Милица стремительно отвернулась от зеркала, к Фрэнсису. – Фрэнки, я не верю, что ты можешь спокойно оставить эту несчастную палачам, когда в наших силах ей помочь!

Граф смотрел на нее с ужасом.

– Ты хочешь, чтобы я выбрал, кому жить: тебе или ей?.. Моей любимой, матери моего ребенка – или несчастной девочке, виновной лишь в неосторожности?

– Фрэнки, – Милица подошла к мужу и взяла его за руки, заглядывая в глаза. – С нами ничего не случится, вот увидишь. Князь сохранит нас... Но я не могу спокойно бросить на смерть человека... Разве смог бы ты меня уважать, будь иначе?

Юноша тяжело вздохнул, признавая справедливость ее слов.

– Будь ты другой женщиной, вряд ли б я так безумно любил тебя... Хотя немыслимо тяжело все время ходить по тонкой жердочке над пропастью... Кто бы мог подумать, что ты, такая мягкая и нежная, настолько неукротима?..

– Милорд граф мечтает посадить меня под замок? – рассмеялась Милица, нежно целуя мужа в нос. Он невесело усмехнулся в ответ.

– Тебя посадишь... Чем мы занимались в первую брачную ночь? Строили планы спасения незнакомой девчонки...

– Ты получил первую брачную ночь год назад, – строже ответила девушка.

– Да, но если бы наши раздумья хоть увенчались успехом! А так, боюсь, мы решили, что госпожа графиня будет действовать по обстоятельствам...

– Не превращайся снова в зануду. Лучше возьми все самое необходимое: документы и магическую книгу. Вещи можно бросить.

– Ты забыла про оружие и золото...

– Я смогу его достать на расстоянии, я же знаю, где что лежит... Представь, если мы выйдем на площадь, снаряженные, как в поход?

Лорд только головой покачал.

В это время в дверь постучали.

– Кто там? – граф выглянул в коридор.

– Вам письмо от Его Преосвященства, – ответила молоденькая девчушка, бросая короткий взгляд вглубь комнаты. По всей гостинице уже разлетелся слух, что знатный рыцарь вчера взял в жены собственную служанку, и, конечно же, прислуге не терпелось взглянуть на счастливицу.

– Спасибо, – вежливо ответил молодой человек, забирая письмо и закрывая дверь прямо перед любопытным носиком посланницы.

– Любимая, а ведь нам предлагают смотреть на казнь прямо с балкона епископа! – усмехнулся граф. – Его Преосвященство сердечно поздравляет нас с законным браком, желает счастья и прекрасных наследников, и приглашает к себе на завтрак. А в конце изъявляет надежду, что мы составим ему компанию во время зрелища... Тут, представь себе, так и сказано: зрелища!

Милица передернула плечами.

– Отвратительно и жестоко! Что ты ответишь, мой благородный супруг?

– Планы у нас составляете вы, миледи, – шутливо ответил рыцарь.

– Полагаю, мы пойдем, – ответила девушка. – Я только сделаю невидимыми все те вещи, что мы хотели взять с собой...

– Это ловушка, Мили, – тихо заметил лорд.

– Я знаю, – усмехнулась ведьма. – Только неизвестно, кто кого поймает, супруг мой!

Фрэнсис нахмурился.

– Поверь, если бы речь не шла о человеческой жизни, черта с два я бы позволил тебе ввязаться в очередную авантюру! А ты именно ввязываешься в авантюру, и опять из-за своей прихоти! Никто не может заставить нас пойти к Его Преосвященству, а вот, если мы все же там окажемся, выйти оттуда будет ой как непросто!

Милица опустила голову.

– Верь мне, Фрэнки, – тихо попросила она. – Пожалуйста. Епископ – это не дракон и не лич, епископ всего лишь человек...

Граф раздраженно вздохнул, засунул пальцы за пояс блио – и промолчал...

* * *

В огромной каменной трапезной были распахнуты окна, и солнечный свет заливал весь гулкий зал; ложился прозрачными скатертями на длинный, почти через всю комнату, стол; золотил картины на стенах... Во главе стола восседал сам владыка Лозанны, и над его головой красовался огромный щит с красно-белым городским гербом. По правую руку монсеньора приютился брат Климент, скромно довольствовавшийся бокалом воды и вареным шпинатом, смешанным с яйцом, хотя обилие изысканных блюд могло заставить растеряться даже самого требовательного гурмана.

Его Преосвященство вполне воздавал должное обильной трапезе, разламывая жареного гуся, державшего в клюве запеченное яблоко. Вино – бургундское и рейнвейн – спорили между собой за очередной глоток повелителя Лозанны. Под столом, урча и огрызаясь, делили кости собаки...

Напротив брата Климента, слева от епископа, похрустывал куриным крылышком мэтр Джеронимо, изредка позволяя себе пригубить испанской малаги, и в его черных глазах, когда он поднимал их на преподобного брата, посверкивали насмешливые искорки. Брат Климент поджимал губы и молчал.

– У меня что-то не в порядке с одеждой, уважаемый мэтр? – наконец не выдержал он.

– Что вы? – изумился медик. – Вы, как всегда, безукоризненны, брат Климент.

– В таком случае, быть может, вы поделитесь с нами причиной вашего великолепного настроения, мой ученейший господин?

– Я предвкушаю сегодня интересное зрелище, только и всего, – пожал плечами тосканец.

Епископ оживился.

– И в самом деле, сегодня нам предстоит казнь, а все благодаря трудам нашего дорогого брата Климента... Она исповедовалась сегодня поутру, друг мой?

– Да, Ваше Преосвященство. Но ничего интересного – сплошные уверения в невиновности...

– А разве тайна исповеди не обязательна для всех? – наивно осведомился врач. Священники рассмеялись.

– Полноте, мой дорогой, – отмахнулся епископ. – О чем вы? Какие могут быть обязательства по отношению к ведьме?

– Кстати, почему мне докладывают, что вы навещали арестованную сегодня ночью? – небрежно полюбопытствовал вдруг брат Климент. – Какие дела связывают вас с ведьмами, а, мэтр?..

– Что? – епископ всем телом повернулся к замявшемуся врачу. – Это правда? Неужели брат Теодорих прав, и ваше искусство – от врага рода человеческого?

Итальянец проглотил комок, внезапно застрявший в горле.

– Я... – начал он. Но что хотел ответить мэтр, осталось неизвестным. Беседу прервали.

– Монсеньор, к вам пожаловал его светлость граф Элчестер с супругой, – негромко вымолвил подошедший мажордом. – Прикажете принять?

– Мы еще вернемся к нашему разговору, – коротко заметил Его Преосвященство. – Зови!

Епископ и его советник оживились, а мэтр Джеронимо побледнел еще больше. Он сжал пальцы с такой силой, что серебряная ложка, не выдержав, погнулась. К счастью, внимание его сотрапезников было всецело поглощено приходом гостей.

"Надо же быть настолько наивными!" – забыв об опасности, угрожавшей ему самому, с горечью думал мэтр Джеронимо, глядя, как молодая чета входит в гулкую трапезную.

Оба в бело-голубом: на рыцаре изящное, отделанное серебром блио. Дама – в прекрасном воздушном платье; шелковая ткань, туго охватывающая овал лица, так чудесно подчеркивает белизну кожи, так привлекает внимание к сияющим синим глазам... Жемчужно-серая шапочка из тонкого бархата ничуть не затмевала этой мягкой, ненавязчивой красоты.

Медик немало удивился, глянув на девушку – впервые увидев ее, он вполне был уверен, что перед ним обычная крестьянка. Кто бы мог подумать, что она с таким изяществом носит шелка и бархат?

И кто бы мог подумать, что все эти драгоценные ткани и каменья – не более чем морок, созданный волшебницей?..

Епископ и брат Климент ошеломленно переглянулись.

– Мэтр, прошу вас, уступите место нашим гостям, пересядьте чуть дальше, – приказал Его Преосвященство. – Все приборы сейчас поменяют.

Врач поднялся, выполняя приказ, а Фрэнсис, ни знаком не возразив, отодвинул стул, помогая сесть своей молодой жене. Таким образом, Милица оказалась между мужем и епископом, прямо напротив брата Климента.

– Я в восхищении, госпожа графиня, – улыбнулся епископ. – И безмерно рад, что вы с вашим благородным супругом посетили нас. Надеюсь, вы останетесь до обеда? Он последует сразу после казни.

– Для нас большая честь приглашение Вашего Преосвященства, – склонил голову Фрэнсис, накладывая супруге жареной зайчатины под красным винным соусом: – Попробуйте, мадам графиня, это чрезвычайно вкусно...

Милица кивнула в знак согласия. Ее муж уверенно резал мясо на тарелке, пододвигая жене самые аппетитные кусочки.

– Вы путешествуете, граф? – осведомился брат Климент. – Что заставило вас покинуть родные места?

– Семейные обстоятельства, – кратко ответил молодой человек, давая понять, что дальнейшие вопросы на эту тему неуместны. Монах поджал губы и сочувствующе покивал головой.

– Говорят, вас видели в лагере Его Величества, под Нюрнбергом...

– Мне действительно приходилось там бывать, – пожал плечами юноша.

– Угостите леди малагой... Где же вы познакомились с вашей супругой?

Милица не смогла сдержать улыбки. Граф невольно рассмеялся.

– Уверяю вас, не в военном лагере. У вас чудесный город, Ваше Преосвященство, – перехватывая инициативу, заговорил Фрэнсис. – Сразу чувствуется мудрое управление.

Прелат расцвел.

– Верно. И в этом огромная заслуга моего помощника, брата Климента...

– В нем сразу видно деятельного человека, – сухо кивнул гость.

– Кстати, об осведомленности, – не дал смутить себя брат Климент. – Говорят, у вас на родине какие-то неприятности, это правда?

– С чего вы взяли? – тяжело поглядев на монаха, осведомился лорд.

– Ни с того, ни с сего не лишают графского титула, верно? – вкрадчиво мурлыкнул Климент. В зале сгустилась тревожная тишина. И ее снова прервал медовый голос священника: – Вам повезло, господин граф, что Его Императорское Величество вернул вам все права, и что в Лозанне чтят волю своего господина...

– Если так, – отчеканил рыцарь, – то и говорить об этом не стоит!

– Конечно, конечно, – закивал собеседник. – Я лишь рассуждаю о превратностях судьбы... Скажем, вы, госпожа графиня... Видимо, от предначертанного не уйдешь. Что на роду написано, то и сбудется, верно? Вам, похоже, Небеса судили пленить благородного землевладельца. Жаль только, юноша, первым павший жертвой ваших прекрасных очей, так безвременно и загадочно скончался в собственной спальне, а вы сидите здесь, с нами, рядом с любящим мужем... Судьба! Вам известна история вашей супруги, дорогой граф?

Брат Климент всепонимающе улыбался. Мэтр Джеронимо с ужасом ловил каждое слово, думая лишь об одном: как спасти этих бедолаг, доверчиво сунувших голову в петлю...

Фрэнсис сурово сжал губы, и во взгляде его появилось нехорошее выражение. Милица осторожно положила свою руку на его локоть.

– Да, поистине, судьба – достойная тема для рассуждений! – легко согласилась она. – Но разве она – не в воле Провидения, Ваше Преподобие? Роптать на ее прихоти – не значит ли роптать на Бога?..

В улыбке Его Преподобия появилось что-то змеиное.

– Вы так чудесно рассуждаете, госпожа графиня... Но позвольте напомнить вам, что существует еще одна сила, дарующая счастье в нашей юдоли скорбей, и сила эта – Дьявол! Не ему ли угодны противоестественные браки между высокородным лордом и крестьянской девкой, а также смерть невинного мальчика, вашего барона?..

– Возможно, – вновь легко согласилась девушка. – Мне ничего не известно о том, что угодно Люциферу. Но, коль скоро мы упражняемся в философии, – девушка с улыбкой подняла глаза к потолку, – представьте себе некую отвлеченную ситуацию... Один самонадеянный, очень самонадеянный молодой священник, – умный, бесспорно, – высоко поднялся при дворе своего господина, ведя тонкую политическую игру и вылавливая несчастных, чуть более способных к волшебству и магии, чем простые смертные... И вот однажды в город, где он жил, явилась ведьма... По-настоящему могущественная ведьма, а не обычная недоучка, с которыми ему приходилось иметь дело раньше... И она узнала, что вскоре должна состояться казнь местной знахарки... Как бы вы поступили на месте этой ведьмы, а, брат Климент? Стали бы вы дрожать над своей шкурой, или же спасли невинного человека?

– Моя дорогая графиня, – нежно и вкрадчиво протянул брат Климент в густой, потрясенной тишине. – Я сомневаюсь, что ведьма может испытывать какие-либо нравственные колебания... Но, как я понял, ваша героиня еще более самоуверенна, чем ваш герой... Казнь начнется через час. Ваше Преосвященство, не пора ли нам собираться? Госпожа графиня, если бы ваша ведьма могла что-то сделать, она уже давно осуществила бы свои намерения. Прошу вас, – он поднялся из-за стола, предлагая Милице руку.

Девушка встала, будто не заметив ее.

– Я буду счастлива приятно поразить вас, брат Климент, – с очаровательной улыбкой заметила она. Мэтр Джеронимо, Фрэнсис и епископ смотрели на этих двоих во все глаза.

– Пари?

– Отчего же нет? Мэтр, – обернулась к онемевшему медику Милисента, – вы будете нашим свидетелем?.. На что же мы спорим, ваше преподобие?

– На свободу, госпожа графиня... Свободу и жизнь вашей самонадеянной ведьмы и ее супруга.

Милица рассмеялась.

– Я не спорю на то, что и так мне принадлежит!

Брат Климент посмотрел на нее – и впервые нахмурился.

– Не знаю, что еще мог бы предложить вам.

– Молчание, любезный брат Климент. Всего лишь молчание о том, что вы увидите, услышите...и уже услышали.

– А если проиграете вы?.. Ваша свобода...

– Ни в коем случае! – тряхнула головой волшебница. – Я достану вам любой предмет, какой вы ни захотите.

Советник епископа покачал головой.

– Вы... очень... необычная женщина. Я начинаю понимать вашего мужа...и того несчастного барона. По рукам, будь по-вашему! Стража!

И велел вбежавшим стражникам:

– Проводите эту женщину в запертую комнату, и не выпускайте до нашего возвращения. Ее муж отправится с нами... А чтобы вы не заскучали, графиня, я попрошу составить вам компанию мэтра Джеронимо...

* * *

В небольшой горнице, куда ввели врача и молодую графиню, было довольно уютно: стены укрывали яркие пушистые гобелены, на столе стояли в золотых и серебряных вазах различные кушанья: от фруктов и мяса до икры; весело потрескивали поленья в камине и два удобных кресла словно приглашали к приятной беседе перед огнем... Сквозь приоткрытое окно, забранное разноцветной слюдой, падал солнечный свет, создавая неповторимое освещение: частью естественное, частью подобное пестрой мозаике.

В замочной скважине повернулся со щелчком ключ.

Мэтр Джеронимо устало опустился в кресло, бесцеремонно закинув ногу на подлокотник, и отсутствующим взглядом уставился на пламя в камине. Девушка, прошелестев по коврам голубыми шелками платья, подошла к окну.

– Там отвесная стена, не трудитесь, – тускло вымолвил итальянец. – А внизу стража. Окно просматривается, как на ладони.

Милица, закусив губы, убедилась в правдивости слов своего товарища по заключению.

– А вас за что сюда, мэтр Джеронимо? – поинтересовалась она, отвернувшись от окна. Врач не ответил.

Вместо этого он, подобравшись, с грустным сарказмом глянул на собеседницу.

– Вы можете мне объяснить, мадам графиня, какого черта вам потребовалось выводить из себя брата Климента? Какого черта вам нужно было плести этот вздор про ведьм и заключать пари?.. Какого черта вы вообще явились сюда с мужем?.. Теперь вы сидите здесь, и можете быть уверены – следующий костер сложат вам!

Милица поднесла сложенные лодочкой ладони к губам и улыбнулась.

– Посмотрим, мэтр Джеронимо, посмотрим... С чего вы взяли, что я, как вы изволили выразиться, "плела вздор"?

– С того, что ведьм не существует, – устало вздохнул ученый. – Много бы я дал, чтобы взглянуть хоть на одну, но настоящую! В них может верить только такой мракобес, как наш брат Теодорих... Даже брат Климент прекрасно понимает, что поиски ведьм – это лишь чудесная ширма для политических интриг... Знаете, зачем вы ему потребовались?

– Чтобы влиять на моего мужа, я полагаю, – пожала плечами Милица.

– А ваш муж им нужен как пешка в игре между Лотарем и Фридрихом... Он и правда был под Нюрнбергом?

Милисента усмехнулась.

– Не будь я так уверена в себе и считай вас подосланным шпионом, я ответила бы, что ничего не знаю... Но я скажу: правда. Он там был.

– Сядьте, – устало бросил Джеронимо. – Теперь уже неважно, верите ли вы мне или нет... Казнь несчастной через полчаса, и мы уже ничего не изменим... Надеюсь, Бьянка воспользуется тем ядом, что я дал ей...

– Так вот почему вы здесь! – распахнула глаза Милисента. – Вас поймали на посещении ведьмы перед казнью!

– Конечно же, – криво усмехнулся флорентиец. – А когда она умрет, не взойдя на костер, ничто не помешает брату Клименту сложить два и два... Епископ же не потребует от него никаких дополнительных доказательств... Кушайте виноград, мадам. Вероятно, это наша последняя возможность его поесть.

– Постойте... – вдруг осенило Милицу. – Вы хотите сказать...она умрет, не взойдя на костер? Когда примет яд?

– Да... – отсутствующе глядя в сторону, проронил медик. – Я не могу сказать, когда она это сделает... И сделает ли вообще. Быть может, у нее нашли и отобрали флакон. Я не знаю! Помолимся за нее!

– Значит, я могу не успеть... – сжав губы, процедила волшебница. – О, Свет Несущий, надо действовать!

Мэтр Джеронимо кисло усмехнулся.

– А скажите, то, в чем обвинял вас брат Климент – правда? Вы убили и ограбили своего господина, а потом сбежали?

– Да, – очаровательно улыбнулась Мили, глядя прямо в неимоверно распахнувшиеся глаза врача. Он смотрел на нее, словно она внезапно начала покрываться шерстью. Вздохнув, Милица пояснила: – По приказу этого щенка была убита моя семья. По его злой воле я была насильно привезена в замок, чтобы на досуге господин мог развлечься, – она криво усмехнулась. – И вы полагаете, я должна была покорно принять свою участь? Удовлетворить похоть убийцы моих родителей, а потом с камнем на шее отправиться в ров? Да, я убила его! И на виселицу за убийство не захотела! И в тюрьму, на потеху страже. Поэтому я взяла золото и убежала. Я бежала куда глаза глядят, лишь бы подальше...

– Простите, – мягче произнес итальянец, осторожно кладя руку на плечо Милисенты. – Я задал глупый вопрос... Мне следовало бы понять все самому...

Милица улыбнулась, садясь в кресло напротив флорентийца.

– Налейте-ка мне бокал воды.

– Быть может, вина?

– Воды, мэтр Джеронимо. И минуточку посидите тихо. Можете смотреть, только не задавайте вопросов.

Заинтригованный молодой человек протянул девушке наполненный до краев золотой кубок. И – онемел. Роскошное платье, в котором сидела мадам графиня, вдруг вспыхнуло снопом ослепительных искр и превратилось в то, старенькое и поношенное, в котором он впервые увидел ее.

И через плечо была перекинута сумка – тяжелая и потертая.

Милица невольно рассмеялась его ошеломленному виду, и приложила палец к губам. Впрочем, мэтр был до того потрясен, что при всем желании не сумел бы вымолвить ни слова.

Растормошив свою сумку, волшебница извлекла оттуда невзрачную травку и бросила в бокал.

А потом накрыла его ладонями – и из-под них потек мерцающий призрачный свет, струйками дыма переливающийся через края.

Милица резко отдернула ладони.

– Площадь перед ратушей Лозанны! – шепнула она.

В потемневшей глубине зарябили тени, послышались голоса – и возникло смазанное изображение, как в старом гнутом зеркале. Огромный помост, обложенный вязанками хвороста; толпа людей – жадные взгляды, любопытные лица, борьба за лучшее место... Над всем этим, под лениво покачивающимися разноцветными флагами, на балконе ратуши, восседал в своем кресле епископ, а рядом расположились все знатные и уважаемые граждане Лозанны.

Бледный, как зимний день, ничего не видя вокруг, рядом с Его Преосвященством сидел Фрэнсис.

А вот и телега... Едет по тесным улицам, и приговоренная женщина в ней мрачными, невыразительными глазами тупо смотрит перед собой.

И что-то лихорадочно сжимает в кулаке.

Милица провела рукой над кубком – и изображение пропало.

Мэтр Джеронимо смотрел на нее во все глаза.