Текст книги "Терновый венок надежды (СИ)"
Автор книги: Ольга Резниченко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 32 (всего у книги 33 страниц)
– Но она же – выжила, – вдруг проговорил холодным, отрешенным голосом Шон, отчего я невольно дрогнула. Но в лицо ему взглянуть не решилась. Еще сильнее вцепилась в своего мальчика, боясь выбраться наружу, оторваться от него и вновь взглянуть, нырнуть в тот мир, который меня окружал; жуть которого со временем стерлась в памяти – но сейчас ярко так и четко вновь восстала перед глазами.
Немного замялся, подбирая слова, а затем вдруг снова отозвался:
– И наша встреча... вопреки всему состоялась. Мы – вместе.
Закусила я губу, в ужасе. В волнении. В тревоге.
А ведь он в чем-то прав, и... тем не менее.
– Но, – вдруг снова нарушил тишину родной голос, отчего невольно вздрогнула. – Я готов ждать хоть всю вечность, пока ты сама будешь готова к тому, чтобы... хотя бы попытаться узнать, так ли оно: права ли ты, что Господь нас... нам не простит наши грехи и не даст счастья быть родителями. Причем я готов пытаться до тех пор, пока кто-то из нас не устанет. Я говорю сейчас о твоем Боге и о нашей семье.
– Моем... Боге? – удивленно дрогнула, взгляд ему в глаза.
– Ибо мой... всегда прощает, если те искренне раскаиваются в прежних грехах. А мы, по-моему, уже давно это сделали. Да и потом, пока мы любим друг друга, нашего терпения и желания стараться над сим "нелегким" делом хватит достать не только его, но и весь мир целиком.
Невольно улыбнулась, спрятав стыдливо взгляд.
– Я тебя не тороплю. Рад, что рассказала настоящую причину. Очень рад, – крепко сжал, притиснул к себе, поцелуй в макушку. – Хоть она и жуткая, но мне так легче. Я рад, прости за бестактность, что дело не во мне, – рассмеялась я невольно, – смейся, смейся, – язвительно запричитал мой Крег сквозь улыбку, – так что я готов ждать.
– Я хочу от тебя детей. Очень хочу.
– Только обещай, что не будешь проявлять к ним тотальный контроль.
Рассмеялась я над его словами.
– Зная тебя, мой дорогой муж, ты будешь не хуже диктатором. Генералом маленьких солдатиков.
– Да ты что? – вдруг едко, шутливо перекривил слова, тут же уже принялся меня щекотать.
Дико завизжала я, попыталась отдернуться в сторону, вывалиться, в конце концов, из шезлонга и на четвереньках убежать прочь, да только мой кат оказался сильнее.
Еще миг – и вдруг что-то треснуло. Еще секунда– и, излишне покосившись вбок, кресло рухнуло вместе с нами прямиком на землю.
Тут же схватил в свои объятия, прибив к земле.
Взгляд в глаза.
Замерла я, перебирая еще только что нами сказанное.
– Что? – обмер, опасаясь моей серьезности.
– Только давай не сейчас. Путь Жо придет в себя. Все наладится, а затем... снова вернемся к нашему разговору. Авось, "твой Бог", – кривлю его слова сквозь улыбку, – будет куда более снисходительный, нежели "мой".
– А то, – едко заулыбался мой командир – и силой, с нежной грубостью прилип поцелуем к моим устам. Короткие мгновения на былые, затухающие мысли, – и поддалась. Подалась на ласки своего, горячо любимого, мужа...
Глава 96. Присяга
***
И вот настал этот волнующий, столько лет пугающий нас, день.
Жозе стукнуло восемнадцать, и сегодня вечером она окончательно сделает свой выбор. Тот Орден, который станет ей родным домом. И если всё в последний момент не оборвется, это будет – Искья.
С замиранием сердца ждать самого важного...
***
(Ж о з е ф и н а)
– Я, Жозефина Мария Матуа, будучи в полном уме и здравии…
(обожаю эти слова! ибо, если бы только знали, какие психи живут внутри меня – не на шутку ужаснулись бы, испугались и тут же отказались от своего предложения!)
- А - а - а! Асканио, я нервничаю!
– Успокойся. Прочитаешь с листочка, мило улыбнешься, откланяешься – и на том конец.
– А нельзя просто подписать и вс ё ?
– Не-а.
– Чертовые бюрократы и пафосники!
– Между прочим, эту процедуру принимали очень важные вампиры, и я с твоей дорогой тетушкой в том числе.
Злобно показала языка и отвернулась.
– Ладно, выпей пока шампанское и расслабься. Я ненадолго отойду, – и исчез, убежал от меня.
Скрылся в толпе.
***
(В и т т о р и я)
– Здесь Доминик, – грубо отдернула я за локоть Асканио и притянула к себе.
– Что? – не сразу мог поверить своим ушам; живо заметал взгляды по сторонам – и вдруг обмер в изумлении. – Зачем? Какого лешего этот чертов демон забыл здесь?
(несмело пожала плечами)
Тяжелый вдох.
– Обещал на глаза Жо не показываться. Пришел с Клариссой и Жаклин.
– Доиграется, сука! – нервно дернулся, резкий разворот.
– Успокойся! – зашипела, зарычала я (силясь все же не привлекать лишнее внимание), спешно схватила за руку и обернула назад, к себе лицом. – Ничего он ей не сделает. Успокойся!
***
По красной ковровой дорожке… прямиком в центр зала. Глубокий вдох. Резкий разворот – и вышла на трибуну.
Секунды молчания, взывая к тишине.
И снова… вдох, набирая в себя уже, вместо воздуха, смелость, выдала:
(с вызовом взгляд пред себя)
– Я, Жозефина Мария Матуа, будучи в полном уме и здравии, присягаю своей жизнью на верность Ордену Вампиров Искья. Отныне повинуюсь служить душой и телом, безукоризненно покоряться правилам и устоям, превозносить Закон выше своих амбиций, желаний и нужд. Ценой собственного существования обязуюсь отстаивать интересы своего Ордена. И отныне моя семья и мой дом – Искья.
Зааплодировали, закричали от радости присутствующие. Еще миг для полного осознания – и с облегчением выдохнула я. Взволнованный, украдкой, взгляд на Доминика. Словно каменная стела. Не шевелился, едва дышал. Злобно чиркнула я зубами. Еще миг – и перевела взгляд сначала на своего Шона, а затем вновь на виновницу торжества – Жо.
И вдруг нагло, уверенно приблизился к моей девчушке Асканио и смело, откровенно обнял за талию. Еще миг – и поцеловал при всех ее в губы.
Замялась, застыдилась, покраснела та. Но счастливая (несмелая) улыбка все еще не сходила с ее губ.
Поежилась я от происходящего, все еще не зная, как на все это реагировать.
– А теперь мы с Жозефиной хотели бы сделать объявление.
Тягучая, пугающая тишина. Глубокий вдох Жо. Мило (широко) улыбнулась гостям. Повела взгляд около: Луи и Мария, я и Шон, Майя, Кайл, Мэт и Мэйса, Грэм и Деляра. Мигель.
Еще один, набираясь храбрости, глубокий вдох.
И заговорила.
– Асканио и я, мы решили пожениться.
Словно выстрел в голову. Невольно подкосились ноги, взгляд обрушился вниз – но Шон удержал подле себя. Еще миг – и осмеливаюсь взглянуть на этих двоих в надежде найти шутку на их устах. Такую подлую, нелепую шутку.
Тщетно.
Буквально мгновения – и далекие, чужие гости стали кричать от восторга. Поздравлять.
Но мы... Луи, Мария, я, Шон... нас словно пришпилили к полу, а глаза так и замерли на выкате, боясь моргнуть. Нервно сжала я за руку Крега.
Черт возьми, Жо! Это же – АСКО! Тот самый... Асканио.
Нет. Слов нет, слов нет, чтобы все передать.
Улыбается. Улыбается, хотя в сердце уже у нее разливается печаль от тревоги и страха из-за нашего немого ужаса.
– Спасибо большое, – уже машинально отвечает на поздравления. Испуганные метания взглядов по застывшим нам...
Крепче прижал к себе ее Аско, чувствуя, что та уже на пределе. А ноги мои... словно налились свинцом, не могу ступить и шагу в ее сторону. Губы не шевелятся, лишь испуганно дрожат, боясь обронить неверные слова, те, которые ни в коем случае не следует говорить. Уже научены, уже однажды мы вмешались в ее судьбу – и стало только хуже, хотя и пытались спасти. И вышло всё так, как того боялись.
– ПОЗДРАВЛЯЮ, ГОЛУБКИ! СОВЕТ ВАМ ДА ЛЮБОВЬ! – дерзко, грубо, унизительно прошипел вдруг. Отчего Жо даже невольно дернулась на месте. Током меня прошибло осознание того, кто сейчас рядом с ней оказался. Ужас пробежал по спине, заживо сдирая кожу. Заледенели, задрожали конечности. Мигом кинулась, дернулась я вперед, но Крег в момент силой удержал меня на месте, до боли сжав руку, отдернул назад. Поддалась.
(Асканио тоже сжался, задрожал, казалось, еще чуток – и сам сорвется в атаку, разорвет)
Доминик. Рядом с моей Жозефиной стоял Доминик.
Гневный, презрительный, меряющий с головы до ног, взгляд его на мою девочку – а затем, вдруг, резкий разворот и быстро пошагал прочь, нарочно теряясь в толпе, больше не проронив ни слова…
***
– Прекрасно сыграно. Надеюсь, теперь ты – счастлив, – разгневано, ядовито сплюнул слова в лицо.
Матуа лишь отвел взгляд в сторону.
Поежилась я от услышанного. Взгляд, полный непонимания и страшных предчувствий, уставила на Луи. Коротко тот метнул на меня взор, но затем, осекшись, словно вор, резко рванул к Жо, желая уже наконец-то и сам поздравить, обнять свою дочь.
Обернулась я. Бельетони... ушел. Ушел прочь. Выбежал через парадные двери. Спешные шаги по лестнице – вниз.
… и растворился.
***
Жеманные улыбки – и наконец-то помолвленные… начали свое шествие.
… добро пожаловать на банкет.
Глава 97. Свадьба
***
– Ты мне нечего не хочешь рассказать, Луи? – попытка коснуться его, но увильнул. Шаги по кабинету на выход.
– Я же видела, да и... чувствую неладное, – уважительно замер у двери, но не оборачивается, ждет моих слов. Поддаюсь, – и, потом, ладно я ненавижу своего брата. Но ты? Чего ты считаешь его плохой партией для Жо, учитывая, что он ее спас?
– Всё слишком сложно, – гневно гаркнул и тотчас вышел за порог. Миг – и скрылся долой.
***
(Ж о з е ф и н а)
– Папенька, как тебе мое платье? – закружилась на месте, наслаждаясь красотой колокольчика. – Отпад?
– Мне не нравится.
– Папа, – резкий разворот; глаза в глаза, – может, ты объяснишь, что происходит? Я больше не могу смотреть на эти унылые, отчаянные физиономии. Твою, мамы, Виттории.
– Я уже говорил. Считаю, что ты сильно спешишь.
– А я – уже сказала, что осознаю ответственность своего решения, этого шага – и хочу сделать это! Ясно?
– Подождали бы еще год-два.
– Да, да. Год-два-десять. Я знаю, к чему ты ведешь.
– Я не говорю, что десять. Просто…
– Папа, хватит, – шаг ближе; жалобно ухватилась за руку; молящий взгляд в глаза, – прошу, мне так нужна твоя поддержка. Прошу, не руби с плеча.
– Ты не понимаешь, что творишь.
(нервно дернулась, выпустила его ладонь из своей; отвернулась – попытка состроить занятый вид – собираю до кучи заколки с фаты, а сама, сама… так и трушусь от злости)
– Может, может, и не понимаю, – злобно прорычала. Резкий поворот. Взгляд в глаза.
П оследнее мое выступление. – Но я – этого ХОЧУ. И ТАК БУДЕТ. Ясно?
– Тогда, – вдруг вскочил с кресла. – Тогда не рассчитывай на меня. Я не поведу тебя под венец.
Замерла. Замерла в шоке, немом, ошарашивающем шоке.
Невольно потупился (скатился) в пол взгляд. Затем, едва стала приходить в себя, нервно заморгала и вновь с вызовом уставилась в глаза отцу.
– И ладно. Переживу. Мигель или дядя Шон поведет. А на крайний случай – и без ваших обычаев обойдусь. Сама пройдусь. ЯСНО?
Удивленно вздернул бровями. Отчаянно закачал головой, резкий разворот – и вышел из комнаты.
Ну, и вали! ПРЕДАТЕЛЬ!
***
(В и т т о р и я)
Несмело рыкнула дверь и в комнату невесты зашел Луи.
– Жозефина, мне нужно с тобой поговорить.
– Если ты пришел, чтобы снова уговаривать меня не выходить замуж, то можешь сразу убираться, – гневно гаркнула та отцу, так и не удостоив того взглядом.
Нервно скривилась я (закусила щеку, дабы сдержать свои эмоции, слова). Попытки смотреть на свои руки, ее волосы и эту дрянную, непослушную фату со странными заколками.
Еще усердие, короткий штришок – и наконец-то, вуаля!
Молчит. Нервно дышит. Переминается с ноги на ногу наш Матуа.
– Что? – резкий разворот (не выдержала Жо). – Чего молчишь? Хотел что-то сказать – говори. Я слушаю. Или что? Что опять не так?
(злобно, дерзко отчеканила рыжая Бестия)
И вдруг постучали в дверь.
Луи спешно последовал за происходящим – открыл гостю дверь.
Аско?
– Эй, марш отсюда! – взбешенно завопила невеста, нервно дернулась, сжалась в попытке укрыться от непростительных взглядов.– Жених до свадьбы не должен видеть невесту!!! – сколько было сил, истерически закричала та, едва не срываясь на плач.
Замерла я в ужасе, пытаясь понять, что мог такого страшного задумать этот старый, упертый пень. Ведь даже уже я смирилась с неотвратимостью предначертанного.
Тяжело сглотнул неловкость Колони:
– Твой отец просил явиться. И вот. Я здесь. Слушаю.
– Ну, – не выдержала Жозе паузы. Дико взвизгнула, – Ваяй!
Глубоко, шумно вздохнул. Короткий шаг в центр комнаты непробиваемого Матуа. На мгновение потупил взгляд в пол. Еще вдох – и уставился дочери в глаза.
– Прости. Прости меня, если сможешь. Если… вообще это когда-то будет… возможно, –
от этих слов у меня тотчас побежали мурашки, а сердце в унисон чувствам малышки завыло от страха и предвкушения боли. – Простите все меня. Прости и ты, Аско. Но я лишь хочу, чтобы ее выбор был полностью осознан.
– НЕ СМЕЙ! – вдруг дико зарычал мой брат и в момент подскочил вплотную к Луи, но тронуть не решился. Задрожал от ярости. Нервно сжал кулаки. – Не смей, – уже более сдержано повторил угрозу.
Но Матуа не реагировал. Отрешенный, бессмысленный взгляд уставился в невидимую точку.
И снова вдох – дабы начать чеканить приговоры.
– Вы с Жозе повторяете, что это – любовь. Любовь? Вот и увидим, насколько она правдива. Если это – искренне чувство, – я с радостью подведу к алтарю свою дочь. А нет – на нет и суда нет.
– И боль ей подаришь? Вот так легко? – глаза в глаза (ответил взглядом и Батист ему).
– Правду подарю. Истинную правду. Без которой, я быстрее себе голову отсеку, чем позволю моей девочке … в полном заблуждении… решать свою судьбу. Рушить жизнь.
– Рушить? – злобно прорычал, ядовито, желчно.
– Да. Рушить, – а дальше, слова, словно гром среди ясного неба, – ПРЕДАТЕЛЬСТВО ДОМИНИКА – ДЕЛО МОИХ РУК. Его измена, его поведение – моя вина. Моя… и ТОЛЬКО.
(обомлела я в ужасе, будто кто-то мне только что выстрелил прямиком в сердце)
~~~~~~~~~~~~~~~~~~ * ~~~~~~~~~~~~~~~~~~
((***))
(М а т у а)
...
Резкий рывок. Удар. Шум. Гам. Звон разбитого стекла…
Не сразу поняла, что происходит.
Сквозь заспанные глаза, затуманенный, задурманенный сном рассудок, пыталась Жо уловить творящееся.
– Отпустил, сука, иначе разорву! – зарычал Доминик… смело, прямиком мне в лицо.
– Не посмеешь, – ядовито зашипел, рассмеялся я и еще сильнее сдавил рукой его за горло.
Резкий взгляд на девку. – Унесите ее!
….
(обвисла, обмякла, потеряла сознание; мгновенно уснула, растаяв в насильственном сне)
…
– Не смей! – вырвался, выдрался из хватки и живо дернулся к стражнику Бельетони, но я уже ловко преградил ему путь.
– Доминик, стой! Подожди…
Я пришел сюда, к тебе… не как представитель Ордена Искьи, и даже не как вампир.
А как ОТЕЦ.
Выслушай меня.
(покорно отступил я шаг назад, давая ему видимую свободу)
(а тот едва не разрывается, метая гневные взгляды то на меня, то на мою крошку; молчит)
– Прошу, молю, пожалей, пожалей мою девочку…, – решаюсь я на самое искренне, на которое когда-либо был способен.
– Я люблю ее, – резко перебил меня Доминик.
– Знаю, – обреченно закивал головой, – ЗНАЮ. Догадался. Но… ты же должен понимать. Должен. Тебя половина двуногих на этой планете ненавидит. Искренне, от адского гнева и ярости сгорают, едва слышат твое имя. Твои способности, твоя непревзойденная сила – лишь причина того, что ты еще жив. Так что едва, едва узнают про твое слабое место – то тут же бросятся в него загонять колья. Угрожать, шантажировать, издеваться, терзать, истязать. И лишь смерть, смерть ей будет тогда – настоящим даром.
Ты не можешь, не можешь заставить ее жить ТАК.
Постоянно на лезвии ножа…
– Я способен защитить.
– От двух? Пяти? Десяти? Сотни? А дальше? ДАЛЬШЕ ЧТО? Как долго ты сможешь ее отгораживать от всего мира? Как долго сдерживать? Играть ее жизнью?
Да и разве то будет жизнь?
Постоянное напряжение, страх. Каждую минуту оглядываться назад, зная (зная, а не предполагая), что там ВРАГИ. И они ГОТОВЫ к атаке.
То, что ты раньше натворил, просто так не сотрешь, не забудешь. Не простят тебе… Никто…
Никогда.
Ты сам, сам мне скажи, разве сможешь жить с мыслью, что ее… убили ИЗ-ЗА ТЕБЯ?
(тяжелая, свинцовая пауза)
– Нет.
(закивал, удовлетворенно, соглашаясь, радуясь, закивал головой я)
– И я вот не смогу. Потому и прошу. Молю – ОТПУСТИ.
– Она меня очень любит.
Забудет. Пройдет. Переживет. На крайний случай, я, Виттория или Асканио смогут стереть ей воспоминания. Забудет.
Молчание. Давление мыслей, рассуждений и чувств.
Нет ничего в мире… тяжелее, чем любовь и боль.
Или… просто… боль.
Вечная… сука.
– Ненавижу, ненавижу тебя, – злобно прорычал сквозь застрявший в горле ком, горькие слезы, Доминик.
Еще сомнения – …
Резкий рывок – и вылетел прочь, из комнаты…
Жестокий, болезненный лязг двери по кованной, железной лутке…
адским эхом раздалось в душе.
– Прости… – только и смог выдавить из себя... в оправдание.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~ * ~~~~~~~~~~~~~~~~~
Я лишь хотел, как лучше. Оградить от боли, мук. Спасти от смерти. Хотел, чтобы жила счастливо, а не бродила по лезвию ножа.
Жила…
… Но разве… ЭТО – жизнь? Сплошной фарс. Цирк. Иллюзия. Притворство.
Чистой воды… обман. И чем дальше, тем сильнее затягивается удавка. Да и как долго, ты, Асканио, будешь терпеть? Состязаться с ней? Думаешь, я не знаю, что чуть ли не каждую ночь она просыпается от гадких кошмаров? Переживает вновь и вновь тот жуткий день? Каждую ночь… просыпается с криком, с ЕГО именем на устах. … а ты покорно помогаешь ей снова и снова всё забыть. Забыть. Я понял. ЭТО –… НЕ ВЫХОД. Прости… Знаю, знаю, все твои старания делались только во благо. Но… НО. Не это ей нужно. Ведь и это не жизнь. Хуже, чем… быть на грани. Быть в беспечности, заботе, ласке – НО ПУСТОЙ. НЕРЕАЛЬНОЙ. Пластмассовой, без реальных чувств, куклой. Не могу… Это – НЕ ЖИЗНЬ!
(и снова тягучая пауза)
– Свадьба ваша – серьезный шаг, – несмело продолжил Матуа. – И пусть он будет обдуманным, сполна. До конца. Со всеми гранями правды. Без лживых… косяков. Не бывает игры в любовь. НЕ БЫ-ВА-ЕТ! ... ЛИБО ИГРА. ЛИБО ЛЮБОВЬ. И только. Жозефине нужно всё вспомнить. Всё узнать. И если выбреет ВАШИ отношения – только тогда, только лишь так,
… я дам этому браку состояться.
***
Тяжелые, резиновые минуты молчаливого осознания всеми нами сказанного Луи – и первой дрогнула Жозе. Несмелые, плавные движения. Нервно поправив фату, прошла мимо отца, мимо жениха, дернула на себя дверь – и вышла за порог.
Еще миг – и скрылась за поворотом. Живо зашевелился Асканио – еще миг и подался за ней.
Боюсь даже перевести взгляд на Матуа. Все еще страшусь осознать то, что все, что он сказал, наделал, – правда.
– Не осуждай меня, – вдруг резко, злобно (но тихим, охриплым от волнения) голосом отозвался мой друг. Стрелой пронзило подтверждение самого страшного. Невольно дрогнула, по телу побежали мурашки. Но затем мысли, мое прошлое, мои рвения, старания, цели сплелись во едино, заступаясь за выбор излишне заботливого отца. Я не лучше его. И, возможно, будь на его месте – поступила точно так же.
– Я и не осуждаю.
– Благодарю, ... хоть и знаю, что это – ложь, – живо развернулся и пошагал прочь.
Ужас новой волной накрыл меня, давая в голове прокрутить все то, что произошло в новом свете. На что эта... наша родительская любовь и опека обрекла бедных Жо и Доминика.
***
Замерла я у окна, бессмысленно всматриваясь вдаль. Колоколом отбивались все слова, сказанные когда-то Шоном. А ведь он был прав. Изначально. Единственный, кто из всех нас требовал для этих двоих шанс, попытку испытать друг друга и быть счастливыми. Ведь и нам могло так не повезти – и кто-то бы тоже стал палки в колеса тыкать... Помимо всего того, что нас и без того разлучило. Нет нам прощения. Нет, даже если и действовали, как казалось, во благо своей малютки.
Идиоты. Мы – идиоты.
Малютки... Эта синьорина давно уже выросла. Стала женщиной, а мы все пытаемся ее запеленать.
Идиоты... сами чуть не сгубили ее, сами чуть не отправили на тот свет, чертовы упертые ослы.
И вдруг миг – мой взгляд уловил что-то странное. Сфокусироваться – и обмереть от увиденного: Жо прожогом мчит прочь из Аетфе. Выбор сделан. Всё вспомнила. И выбрала, как и боялся Луи, как все мы боялись... Выбрала Бельетони.
Вдруг за спиной послышался шорох. На мгновение обернулась я – Матуа. Криво улыбаюсь, а затем вновь уставила взгляд за окно – да только девчушки там уже было не видно.
Молчим.
– И ты меня ненавидишь, – наконец-то вдруг отозвался мой друг. Несмело хмыкнула, улыбнулась я. Разворот. Глаза в глаза.
Но не успела ничего сказать, как тот продолжил:
– Я знаю, иного и не заслуживаю.
Искренне, понимающе (от неловкости) улыбаюсь.
– Неправда. Я не меньше тебя безрассуднее. Так что не мне тебя осуждать, или ненавидеть.
Печально ухмыльнулся.
Опустил взгляд. Неуверенно закивал головой.
Глубокий, тяжелый вздох. И вдруг решается на самое потаенное, на самое трепетное, со страхом высказанное вслух:
– Ты ему веришь?
Замерла я, осознавая что и про кого спрашивает.
Мысли около, пронзая все свое прошлое, от самой первой встречи и до сего дня. Наши откровенные разговоры, его поступки, его... дружба и помощь. Несмело, дрожа от волнения, от прозрения, едва слышно шепчу:
– Как себе.
Вздрогнул. Вскинул бровями. Вмиг взор выстрелил мне в глаза, а после скатился в пол, утопая в тяжелых размышлениях. Но еще минута – и, не проронив ни слова, делает резкий разворот, пошагал прочь. Волнительное выжидания, сомнения – и наконец-то увидела его внизу, уверенно движущего к выходу, к выезду из Аетфе.
***
Мы сидели всей своей плеядой в библиотеке, тщетно томясь в переживаниях: я, Шон, Мария и Мигель. Куда же делся Луи с Асканио – никто не знал. Не говоря уже о нашей Жозе...
Сердце мое чувствовало, что она в безопасности – и на сегодняшний день мне было достаточно.
Что ж, оставалось лишь сидеть и покорно ждать вердикта.
Очередной час добегал до своего конца, а события не особо стремились врываться в нашу жизнь. По крайней мере, оповещать о своем свершении.
Дрогнуло полотно. Скрипнули петли.
Несмелые, неторопливые шаги ближе к нам, отчего невольно мы с Марией даже привстали.
Довольная, умиротворенная улыбка искривила губы нашего Луи. Еще шаг – и замер около нас.
– Не томи! – гневно рявкнула мать невесты.
Короткая, интригующая пауза – и выстрелил:
– Жозе и Доминик обвенчались.
– Что? – обомлела я от сказанного, мурашки побежали по телу, невольно осела – отчего вмиг меня подхватил Шон, прижал к себе.
– Семейство Бельетони отбыло восвояси. И, думаю, не стоит их больше искать, – пристальный, приказной взгляд мне в глаза. – По крайней мере, пока...
Пристыжено опустила я очи.
Осознание тонкой, верной рекой поплыло по моему разуму, разливая облегчение и радость, вперемешку с тревогой. Тревогой, которую отныне стоит просто в себе подавить.
Смириться. Предстоит смириться, что дитя наше выросло – и теперь пора его отпустить. Причем уже не на расстояние вытянутой руки, а целиком, в море бытия...
Часть Десятая. Эпилог
Глава 98. Асканио
***
Не успели стихнуть залпы прежней битвы, не успело эхо рассеяться, развеяться над полем бытия, как вдруг раздались новые выстрелы, решетя былой уклад, кромсая, словно ножницы полотно.
Срочный созыв Совета Ордена Искьи.
Я, Матуа, Маркантонио, Матиас, Ар... и инициатор события – Асканио.
Вышел в центр залы. Пристальный взгляд на меня, на товарищей. И решился:
– Я, Асканио Колони, член Совета Искьи... будучи пленником обстоятельств, – тягучая пауза, подбирая слова, – вынужден отказаться от дальнейшей службы Ордену, вынужден сложить свои полномочия и представить себя как нейтралитет между двумя конфессиями, однако не снимаю своей верности и лояльности к былым родным чертогам. Я не требую к себе снисхождения и дарственных отступных. Не требую даже понимания. Лишь принятия и смирения. Я поступаю так из благих целей, и хоть по собственной воле, но скрипя сердцем. Буду рад, если отпустите восвояси. А нет – то готов принять свою участь, только прошу снисхождение для своей... жены.
– Жены? – взволнованно вскочила я, словно меня током пронзило.
Вмиг уставил на меня взгляд. Печально ухмыльнулся.
– Я готов ответить за свой выбор, сестра. Если ты того пожелаешь.
Хотела, было, кинуться, но от волнительного шока не могла и пошевелиться более.
– Виттория? – взволнованно позвал меня Матиас. Не шевелюсь.
– Я думаю, – вдруг отозвался голос Матуа. – Раз уже прецеденты были, то и сей случай... вполне можно рассмотреть спокойно. Почему сразу выход из Ордена? Насколько я знаю, целибат и целомудрие – это не удел членов Совета.
– Моя жена – из Ордена Полукровок. Так что отныне наши пути обязаны разойтись. По крайней мере, это условие Эйзема.
Ужас спустился по моему позвоночнику, леденя кровь.
– Вот сука неудовлетворенная, – вдруг послышался гневный, тихий рык (самого себе под нос), полный негодования, голос Ровере.
– Аско, – отчаянно позвала я, впервые осознав, что его теряю. Что без него... мне, действительно, страшно. Впервые осознав всю ценность его присутствия в моей дрянной, долгой жизни.
Понял, уловил интонацию.
Мило, едва заметно ухмыльнулся.
Сглотнул скопившейся ком слюны. Тяжело вздохнул.
"Я уже и не думал, что когда-то дождусь твоей любви, понимания, ...сестра, – послышался внезапно его голос в моей голове, отчего невольно вздрогнула, но затем вмиг совладала с собой и не подавала больше виду своего замешательства. – Не переживай: никуда не денусь от тебя, всегда буду рядом, как и прежде. Всегда буду оберегать, как и обещал... когда-то. Однако... прошу, отпусти. Отпусти, родная. Теперь у тебя есть Шон, а у меня... моя Рита. Прошу, отпусти."
– Только если ты там будешь искренне счастлив, – несмело отозвалась я.
– Непомерно, – вполне серьезно изрек мой брат. Вдруг ласково, загадочно улыбнулся.
Робко, неуверенно и я усмехнулась ему в ответ, сама еще до конца не осознавая, что происходит... и что вообще случилось в жизни моего, такого скрытного, неприступного, Колони.
– Вот и хорошо, – вдруг вновь вмешался в разговор Матиас. Живо вскочил на ноги – и прошелся к другу. Протянул руку – куцые сомнения и дрогнул, отреагировал на него Аско, пожал ладонь. – Поздравляю, в смысле, печально, что всё так вышло, – продолжил свою речь Ровере, – но уж как есть, – приблизился, и вкрадчиво, дабы мы не услышали, прошептал. – Познакомь хоть с ней, засранец.
Коротко, невольно улыбнулся на это Колони.
(впервые я увидела его таким искренним с кем-то еще, кроме Жо)
– Облезешь.
***
Видела эту Риту мельком. Странная жизнь – так вплотную сотрудничать с Эйземом. Редко, но все же бывать в монастыре – и ни разу... не столкнулись они лицом к лицу. Почти два десятка лет глухих поисков, ожидания... И лишь теперь, когда в его жизни появилась Жо, когда он решил свое бытие посвятить кому-то, кроме себя и меня, их встреча состоялась. Едва ли не унеся жизнь бедной... Амели.
Я рада, что так все закончилось, разрешилось. Бесспорно рада, хотя и не видела Аско уже много месяцев.
В дальнейшем многое прояснится: к примеру то, что хоть Колони ушел из Ордена, но не без помощи своего верного друга Матиаса делла Ровере, все еще имел доступ и влияние на происходящее внутри конфессии. Бизнес свой оставил, которым владел в рамках возможностей Ордена, однако хватка и мастерство этого существа и без того дали о себе знать: не прошло и года, как он уже владел приличным капиталом, который не просто хранился в банке, а вертелся с такой скоростью оборота, что рос не по дням, а по часам.
Позже мы узнали, что Рита беременна.
Какая же ирония судьбы: он так "недолюбливал" полукровок, но в итоге... отдал свое же сердце одной из них.
С подачи, Ровере, эти и последующие дети Асканио, судьбу которых так неосмотрительно не оговорила Кларисса, сразу же после рождения были приняты в Орден Искьи и возведены в статус "Приближенных" – и уж тут карга ничего уже не могла поделать. На войне, как на войне, – стоило ей просчитывать на сто шагов вперед происходящее, а уж коль не справилась – смирись и пожинай плоды, молча. Что, в принципе, и происходило.
Никто не смел выказывать к молодой семье негодование. С одной стороны – защита Эйзема, а с другой – Искья: никто из нас не афишировал случившееся, не объявлял об отречении Асканио. Орден Древних по-прежнему старался заступаться за Колони. А уж с отсутствием сего вечного "судьи" на заседаниях мы, нет-нет, да что-нибудь придумывали. А после это и вовсе не стало нормой.. Так и жили, тем более что самая главная угроза, а именно – Бельетони, совсем исчезла из горизонта нейтральных особей.
... правда, с собой, безжалостно, утащив и мою дорогую Жо. Как и "обещал", как когда-то заявил Доминик, излишне со мной откровенничая, что, если и женится, то исчезнет с поля боя навсегда: спрячет свое сокровенное в закромах и будет наслаждаться обретенным счастьем. Я знаю, что он следит за всеми нами, за врагами, за былым родным домом, хоть и не заявляет напрямую о себе. Следит, и коль что, всегда выступит с войной, ну, а пока... доколе вокруг тихо, то и зверь наш больше не рычит, делая вид, что дремлет.
Неужто, и вправду, наступило счастье для всех нас? Все мы нашли свою вторую половину, и каждый обрел долгожданный покой? Даже уже Ар де Ивуар перестал быть одиноким старце м , отыскав себе единомышленницу и верного друга сердца. И имя сей дивной женщины не менее громогласное, нежели ее деяния – Ева. Ее звали ... Ева.
Глава 99. День благодарения
***
Когда мы получили от них письмо, то я прочитала его не меньше пяти раз, прежде чем уверовала в истинность происходящего.
Шон подошел ближе, со спины, и крепко обнял. Взгляд в открытку.
– Я пойду заправлять самолет? Верно понимаю?
– Верно, – перекривила его слова, заливаясь счастливой улыбкой. А мысль уже била колоколом по сознанию: неужто правда? неужто я вновь ее увижу, мою родную девочку?
***
Путь был неблизкий, и уж совсем незнакомый. Семейство Бельетони обосновалось, что не говорите, никогда бы не догадалась, ... в Австралии.
Вот еще немного – и стали снижаться на посадку.
Внизу нас дожидались, кроме хозяев, мой друг Матуа и его Мария.
Горячие объятия, пылкие приветствия, радостные, счастливые улыбки.
– Прежде, чем все отправимся за стол, мы бы с Жо хотели... кое-что вам рассказать, а вернее кое-кого показать.
Тягучие, волнительные минуты...
И, наконец-то моя девочка, моя Жо стала спускаться аккуратно по ступеньках, неся что-то в руках. Враз кинулся к ней Доминик и помог завершить маневр.
Еще миг – и, оторвав от груди, сверточек дала возможность взглянуть на милое, прекрасное детское личико. Обмерла я, не шевелясь. Боясь даже дрогнуть.
– Поздравляю, ровно два месяца назад все вы стали дедушками и бабушками. Моя жена родила нам дочь, а вам – внучку. Анисию.
Дрогнула я, устремив взгляд в непонимании на Жо. Но та тут же, с ухмылкой на устах, переглянулась сначала с Шоном, а затем посмотрела на меня и коварно заулыбалась.
