Текст книги "Терновый венок надежды (СИ)"
Автор книги: Ольга Резниченко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 33 страниц)
Помню, сижу в библиотеке. Читаю книгу. И вдруг – словно кол в грудь. Замерла, сжавшись от боли. И перед глазами так резко забегали картинки... Одна за другой. Ужасные, болезненные картины, на которых измученный, при смерти мой Матуа.
Книга выпала из рук на пол.
Резко вскочила я на ноги – и молнией кинулась в нужном направлении.
Еще миг – и опустилась, присела рядом с бессознательным телом друга.
– Помогите унести! – гневно гаркнула, приказала я стражникам – и тут же коснулась рукой его шеи. Бледнота на мгновение отступила, но потокам крови так и не удавалось разбуяниться в проклятых жилах. Что-то было не так. Но что?
Оставалось лишь догадываться...
...
– Давайте сюда, в его комнату.
Бережно уложили на кровать.
Мигом стащила с него туфли, пиджак, расстегнула рубашку. Вытащила из-под спины одеяло и тут же сверху его укрыла.
– Воды! Кто-нибудь принесите воды и полотенца! Ну же, Луи, родной мой. Скажи, что с тобой? Что?
Но как бы я не старалась достучаться до него, тот упорно молчал. Не приходил в себя.
Хотя сердце еще билось...
Мысли. Я когда-то обещала ему никогда не читать его мысли. Хотя и не собиралась – личный мой зарок, но боюсь уж совсем выхода нет. Ведь кто знает, что произошло? Или...
Осознание тут же прошибло током. Срываюсь на ноги – и мчу в зал Совета.
Замерли все собравшиеся, испугавшись столь резкому моему появлению.
Плевать. Беглый взгляд, ища того, кто мне так нужен. И вот оно:
– Ивуар, вы мне нужны!
– Виттория! – в негодовании крикнул Асканио.
– Немедленно! – прорычала я, отчего тут же взорвалось несколько лампочек в огромных люстрах (что на несколько метров свисали из перекладин, близь сводчатого потолка)
Зашумели в испуге Древние. Нечего поделать.
Коротко откланялся Ар – и пошагал ко мне.
Буквально считанные секунды, – и скрылись в дальнем коридоре.
– А теперь выкладывай, под каким таким контролем был Матуа и какого черта он сейчас лежит в своей кровати и умирает?! – дико завопила я, готовая тут же проглотить своего нерадивого собеседника.
Стекла в витражных окнах тотчас зазвенели, треснув и слегка осыпавшись.
– Успокойся. Я все расскажу. Но не здесь.
– А ГДЕ?!
– Пойдем к нему. Его сейчас ни на мгновение нельзя оставлять одного. Более того, боюсь его придется запереть в подвале...
– ЧЕГО?
***
И вот мой грех, или подвиг, кто как считал, эхом из сороковых сейчас звонкой луной отбивал по сводам моего разума.
Как ты мог так поступить? Меня осуждал за отчаянную попытку основательно вмешаться в чужую судьбу, а сам лично двоих вытягивал за ноги из пекла?
И теперь что? На кой мне все это, если ты, мерзавец, сейчас сам едва ли не на ладан дышишь?
Осторожно присела рядом, прямиком на землю. Робко провела рукой по волосам. Взглядом скользнула по измученному, без сознания, телу Луи, которого мне предусмотрительно помогли снести в подвал.
Заперты. Теперь мы оба заперты здесь – и пока вновь ты не придешь в себя, себя настоящего, нет нам пути обратно. Нет у нас права возвращаться в мир бренный.
Темница. Та, что когда-то мне служила колыбелью безумия, сейчас должна тебя остановить. Смирить, сломать – и заставить вновь отбывать свое существование.
Вдохи. Редкие, ленивые... Ты не хотел больше... жить.
– Ну же, родной. Ради меня, прошу... Как когда-то я восстала из пепла ради тебя. Сделай сей подвиг – в ответ, для меня, – тихо прошептала я и поцеловала в висок.
И вновь ход сердца начинает стихать, запинаться. Кровь застывает, не желая делать очередной круг. Благо, жизнь научила меня с таким бороться (хотя, конечно, это были совсем другие ситуации). Когда-то спасала тысячи других жизней Древних. Но сейчас, чудо, сослужи мне самую главную службу – спаси Матуа.
Дрогнул, дернулся под моим прикосновением. Синюшность тут же отступила, сменяясь на пунцовость. Темно-бурые и ярко-алые ленты сосудов вмиг исполосовали все тело, напрягаясь от давления бешенных потоков в оных. Вдруг вскрикнул, выгнулся от боли, широко распахнув глаза – держусь, все еще держусь я рядом. Быстро сменяю положение ладони с шеи – на руку. Хватаюсь за локоть и еще сильнее пытаюсь взбунтовать ленивую плоть. Еще миг – и дернулся, силой вырвался от меня и отлетел в сторону, в ужасе осматриваясь по сторонам.
Взгляд пустой, мутный. Слепой.
Рычит, сторожась каждого шороха, звука доносящегося снаружи.
– Луи, это – я, – нежно, тихо шепчу.
Замер. И, едва надежда загорелась в моей душе, что услышал, внял, как вдруг рывок – и в мгновение ока кинулся на меня. Искья дала тебе силы, но разум не вернула. Вмиг вонзил клыки мне в плечо, рывок – и уже добрался к шее. Пытаюсь вырваться, но голодная хватка оказалась в сей раз сильнее – моментально присасываешься к горлу и начинаешь тянуть багровую. Секунды осознания – и отлетаешь в сторону, бешено, с отвращением, выплевывая добытое. Не та, не та жидкость тебе нужна. Совсем не эта...
Хмуришься, кривишься. Скалишься. Безумие ищет щели, через которые можно выбраться наружу. Через которые можно прорваться к запретной живильной влаге.
Не корю, не мщу, не обижаюсь. Просто жду – жду пока мои раны затянутся, пока ты освоишься и успокоишься. Чтобы вновь подобраться к тебе ближе и боль попытаться разделить на двоих...
Но время идет, и все больными, безысходными кругами повторяется, словно бег мыши в колесе: выздоровление – не приходит, а душа твоя все чаще противится жить, лишь тело временами вторит моим сражениям.
Не справляемся... ни ты, ни я уже.
Руки опускаются. Изо дня в день я откладываю vivi sepultura для тебя (хоть и без непосредственного погребения). Все же это – слишком невыносимое испытание. Казалось бы, просто кол в грудь – покорно лежи себе под сводом потолка, временами сгорая от боли, и думай, над всем, что произошло, ... до той поры, пока плоть не очистится, и то, если повезет. Но это неприемлемо. По крайней мере, для меня. Не заслуживаешь сей жуткой участи ты.
Держаться до последнего! Не сдаваться.... любой ценой!
Душу свою выверну – но заставлю тебя вновь свободно дышать!
Закрытые в подвале, мы провели несколько недель вместе.
Срывался, кидался на меня вновь, словно дикий хищник, пытаясь выбраться за пределы этой тюрьмы. Его безумие жаждало крови. Единственной на свете крови – крови, той самой Марии и маленького мальчика, которых он так фанатично спасал.
Рассудок отпустил поводья – и тело Древнего с легкостью может убить все дорогое душе. Даже сейчас, бросаясь на меня, Луи гневно, не осознавая ничего, с кем и что творит, клыками вгрызался в шею, руки, плечи, раздирая в клочья мою плоть...
Тщетно. В эти разы я была сильнее – и приходилось ему, словно загнанному зверю, отступать; а дальше снова, развалившись на земле, содрогаться в муках и судорогах.
Но даже капля камень точит...
И вот наконец-то пришел тот день, когда веки Матуа распахнулись – и наружу показался ясный, осознанный, хоть и полный боли да отчаяния, взор.
Живо подползла ближе. Приподняла его голову с земли и уложила себе на колени. Нежно провела пальцами по волосам и неловко, как смогла, обняла за плечи.
– Мой родной...
– Прости меня...
– Не страшно, – шепчу, жадно глотая свои горячие, полные счастья, слезы. – Мы справились, а остальное – неважно....
Но это был лишь первый залп. А дальше следовало вс ё куда хуже, ужаснее и безысходнее...
Более того, прежде чем окончательно добить, жизнь заставила меня пройти еще и св ой единоличностный , полный дикой радости , безудержного счастья и глубокой печали, беспощадный ад, в котором советчиком вдруг стало , неожиданно ожившее , сердце.
Часть Шестая. Белобрысый чертёнок
Глава 48. Пари
2010 год
***
Я лежала в объятиях Луи и думала о чем-то своем, несущественном, совсем уже не всматриваясь на звезды...
Странное это было занятие: временами, когда погода позволяла, в ночи обильных звездопадов, словно школьники, выбирались на крышу и, разлегшись прямиком на земле, всматривались в небо. И не стремление загадывать желания нас туда тянуло. Нет, что-то было завораживающее, магическое в этих событиях. Словно люди, существа, нам подобные, они срывались откуда-то из темноты и весь тот миг, что отведенный им как жизнь, пробегали, горя ярко и пронзительно, наслаждаясь каждым мгновением своего бытия.
– Ты спишь, что ли уже? – вдруг дрогнула я и перевернулась на бок. Взгляд в лицо.
Веки закрыты, но ухмыляется.
– А говорил, до рассвета в этот раз дотерпишь, – не унималась я.
– Это ты у нас – дозорный, а я люблю предаться сну. Кстати, ты мне когда-нибудь все же расскажешь, почему... ты... больше никогда не спишь?
Скривилась. Молча развернулась, разлегшись на его руке. Взгляд пред себя, утопая в бархатном темно-синем полотне, усыпанном искрами.
– Ой, смотри! Опять твое созвездие любимое появилось!
– Ты тему-то не меняй! – вдруг встрепенулся Луи. Вытащил из-под меня свою руку и, облокотившись на локоть, уставился в лицо. – Сколько дружим вместе. Чего только не знаем потаенного друг о друге. А такую элементарщину – ты не хочешь мне рассказать.
– А, может, это – не элементарщина? – съязвила я, уставившись на него. Скривилась в негодовании.
– И что, не скажешь? – удивленно выгнулись его брови. – Я ведь не отстану.
– Это – хорошо, как раз тогда до рассвета и дотянем.
– Зима, как-никак. До рассвета слишком долго. Лучше летом это обещание исполню.
– Фу, – встрепенулась. Тут же расселась в позе портного. Взгляд на Матуа. – Вот так и тебе и верь, слабак.
– Хорошо, – глубокий вздох – и разлегся на земле. – Я до утра не буду спать и встречу с тобой сегодня рассвет, но ты мне расскажешь, почему ты не спишь. Идет?
Злобно надулась я. Тягучие рассуждения.
– А если не расскажешь, – вдруг его осенило, вновь облокотился на локоть и уставился на меня. – Я тут же к себе пойду. В мягкую кроватку – сладко встречать твой рассвет во сне. М?
Чиркнула я зубами, разыгрывая злость.
– Ну ладно, вымогатель.
Мило (иронически) улыбнулся тот и замигал бровями.
На мгновение опустить взгляд, вскидывая за и против, а затем смело ему в глаза и выдать:
– Я боюсь.
– Чего? – опешил Луи, при этом ненароком даже отдернул головой назад.
– Спать.
– Че-го? – врастяжку переспросил Матуа.
– Боюсь спать.
– Так, всё. Ясно с тобой. Очень смешно, – резко расселся и хотел, было, уже встать на ноги.
Хватаю за руку – и тащу обратно.
– Стой, – улыбка моя пропадает, и на лице разливается холодная серьезность, отчего тот тут же подчинился и замер, сидя. – Это... – правда.
Тяжело сглотнула я, прогоняя неловкость и стыд.
– Боишься? – несмело, тихо переспросил.
Взгляд ему в глаза.
– Именно. Я когда-то тебе в общих чертах рассказывала о своем одиноком веке. Так вот... тогда я дала себе зарок, что больше не буду искать других вселенных в своей голове. Что признаю, что эта реальность – одна единственная настоящая. И дабы ее никогда не потерять, я больше не сплю. Я боюсь, что когда вновь открою веки – опять окажусь под толщей земли... и ничего всего этого не будет. Что ты – выдумка. Орден – выдумка. Весь этот мир, с его даже несовершенством и бедами, окажется – выдумкой. Я больше не смогу вновь пройти этот путь, пусть даже, во многом иной, но без дорогих сердцу людей.
(проглотил скопившуюся слюну; боялся дышать; пристыженный взгляд опустил в землю)
Вдруг ухмыльнулся, печально так, болезненно.
– А ведь никак не смогу доказать, что я – настоящий. Да?
С облегчением, утопая в тихой радости понимания, улыбнулась я.
Несмело закивала головой – и спрятала взгляд от порицания.
Глубокий, тяжелый его вздох.
Вдруг движение – и разлегся на спине, устремив взор в небо. Пустой, замысловатый взор, углубляясь в свои собственные рассуждения.
Молча последовала его примеру.
Голову уложить ему на грудь – и замереть в тяжелых думах.
Прошло, может, где-то полчаса, или даже больше, прежде чем Луи решил заговорить со мной.
– Витти, прости, что полез в душу. Не хотел. Вернее, даже не думал, что так глубоко задену.
Вдруг рассмеялась я коротко, провернулась – взгляд на него, но не поймав ответного движения, обратно разлеглась, как прежде.
– Можно вопрос? Только без обид? – вдруг набрался смелости и продолжил.
Машинально пожала плечами, но затем – глубокий вдох, и ответила в голос:
– Ну, давай. Начал пилить – так ампутируй.
Короткий смешок над шуткой и вдруг вновь замер, видимо, сосредоточившись, подбирая слова.
– Только не обижайся. Это – мое мнение. И оно вполне может быть ошибочным.
– Да говори уже, – не выдержала я тянучки.
– Вот ты так держишься за эту реальность. Нет, я все понимаю, но... при этом полноценно жить полученной жизнью ты не только не стремишься, но и всячески избегаешь этого. Да встань ты, встряхнись, что ли. А не сидишь – прозябаешь. Какая у тебя цель в жизни? Книги читать и помогать развиваться тому бытию, в которое даже окунаться не хочешь.
Хватит отсиживаться на чердаке.
Вспомни те чувства, когда ты впервые летела на самолете. Даже тогда, сражаясь с болезнью, твой разум смог насладиться достижением общества. А сейчас, что мешает сейчас наслаждаться тем, ради чего ты сколько тратишь сил? Тебе не кажется, что все это... как-то глупо? Построить замок, но жить затем и дальше в лачуге...
И знаешь, если не учитывая то, что тебе пришлось пережить, пока ты меня лечила... Я ни капли не жалею, что так поступил, с Марией и Мигелем. Не поверишь, но за те недели, что провел рядом с ними, – я впервые за долгое время почувствовал себя, само что не есть... по-настоящему живым. И счастливым, как тогда, когда ты вернулась ко мне, приехала на фронт. Я чувствовал, что не зря бьется мое сердце и делаю вдохи. Черт, что не зря все еще волочу ноги по земле!
Здесь, утопая в своей гребанной вечности, мы словно лунатики: прозябаем порученное нам время в невнятном, мутном сне. А там – там вновь жизнь бьет ключом. И хочется улыбаться, резвиться. И даже, в конце концов, страдать. Ведь в итоге все равно равновесие тебя снова поднимает вверх на чашах весов – и ты опять наслаждаешься счастьем. Истинным счастьем.
Так к чему я это все... – вдруг замер.
– Да, к чему? – решаюсь на иронию.
Тихий смешок из его груди.
– Нет, не подумай, я не пытаюсь своими баснями тебя приспать или убедить пересмотреть свое отношение к этому страху. Как по мне, в нем никто не имеет право тебя упрекнуть, учитывая что ты прошла. Но... знаешь, ты обязана, а уж тем более раз так сильно хватаешься за эту реальность, как ты сказала, полностью окунуться в настоящее. Хватит жить прошлым. Люди он уже в космос летают. Во-о-он туда, – ткнул пальцем в небо, – к Богу, как мы раньше думали. Верили...
– Они просто не долетают до Него.
– Да-да. Именно так. Так! Стой! Не меняй тему, – шутливо гаркнул на меня. – В космос уже летают, а ты все еще живешь XIX веком. И частично нашими сороковыми. Это же – неправильно, поедать нижний корж торта. Начни с крема – и поверь, тебе очень понравится.
– Да неужели?
– Вот тебе и "неужели". На самом деле, если бы не ты, я бы давно уже пустился во все тяжкие, наслаждаясь сегодняшним. А то уж совсем осточертело ковылять, спотыкаясь о прошлое и ждать неминуемое будущее.
Тишина разлеглась между нами, давая полностью окунуться в свои мысли.
– Хотя, – вдруг ожил Матуа,– чего я тут распинаюсь? Всё равно у тебя не получится. Даже на немного. Ты слишком стара для этого.
– Че-го? – в негодовании взревела я, резкий полуоборот и, облокотившись на локоть, обрушила на него, полный злобы, взгляд.
Последовал и тот моему примеру. Глаза в глаза.
– Говорю, слабачка ты, не получится у тебя.
– Ах, значит, стара, слабачка?
– Ага, – ехидно улыбается до ушей.
– На самолюбии решил сыграть? Да?
– Да-да, на нем, – иронически запричитал Луи, вторя киванием головы. – И все равно не справишься.
– Спорим? – резко вскочила, расселась на земле. Привстал и он.
– Да легко!
– На что?
– На сон твой.
(опешила я; молчу)
На ночь сна, или час – неважно. Главное сон и в моем присутствии. Ведь судя из того, что я знаю, тебя тут на самом деле держу только я, дурачок, и Ивуар.
– Да-да, ты – дурачок, – язвительно повторила (хотя все еще несмело), а затем добавила, дабы совсем не обидеть своим акцентом, – и Ивуар.
– Ну, эт если я выиграю, – продолжил Матуа. – А если ты? Что хочешь?
– М-м-м, – потянула я, перебирая мысли.
– Давай, как и ты, спать не буду? Научусь бодрствовать всегда.
– О-о-о! – вскрикнула я, разыграв трагедию, – только не это! Ты пару суток не поспишь – бухтишь, хуже деда беззубого на лавке. Так что уже лучше высыпайся, мой товарищ Хирург.
(ухмыльнулся – давно его так не называла; и самой как-то нежно и тепло на душе стало – пристыжено спрятала на мгновение взгляд)
– Ну, так, что тогда, если ты выиграешь? Что с меня? – переспросил Луи.
– Я еще не согласилась с твоим требованием.
– О-о-о! Видишь, ты даже сама в себя не веришь! А начинаешь мне тут рассказывать, что не слабачка.
– Верю! Ладно, хорошо. Но я и тебе такое загадаю, что ты меня сам на цепь посадишь, лишь бы я не выиграла пари.
– Давай-давай, жду не дождусь, – резкое движение – и разлегся на земле. – Думай давай, а я пока посплю, – развернулся на бок.
– Вот ты медведь косолапый. Сутками бы спал.
– Неправда, – буркнул себе под нос, уже и не открывая веки.
Легла рядом, уставившись в небо.
Тяжелый вздох – и начать судорожно перебирать возможные варианты "казни" сего самоуверенного, наглого существа.
Глава 49. Шаг в настоящее
***
– Год целомудрия[11][11]!
– Че-го?! – взревел Матуа, не веря своим ушам.
– Три, три года целомудрия! – радостно вскрикнула я. – Три года целомудрия с твоей стороны, если пари выиграю я!
– Это вы таким страдаете. А я, извините, синьорина, слегка другого профиля.
Наиграно надулась я. Молчу, обижено.
– Что? На большее фантазии не хватило? Или тебя так бесят мои интрижки?
– Нет, не переживай, – сквозь смех ответила я. – Просто, другие наказания для тебя будут слишком легкими, наивными и детскими. Только хохот вызовут. Или ты уже заднюю включаешь? А? – подначиваю наглеца.
– По рукам. Только если что, сама потом еще будешь меня упрашивать, чтобы я себе разрядку нашел, дабы не бухтел от злости много.
– Сублимация[12][12] . Она, родная, через искусство тебя ждет, мой дорогой, любимый друг. Су-бли-ма-ци-я, – издевательски замигала бровями.
***
Сроки оговорены. Дата назначена. Послезавтра Анисия Матуа, двадцатишестилетняя гражданка США, окунется в безумный мир жарких тропиков... мир вечного лета Майами!
Добраться самолетом (эконом классом – отдельная просьба Луи для "лучшего погружения в окружающий мир") до места назначения. Поймать такси и отправиться по магазинам.
Первым делом нужно было купить телефон и избавиться от своих нарядов – причем, это не мое решение, а одно из череды требований Матуа. Фото. Много фото. Везде, где не буду, с кем не познакомлюсь, – я обязана все документировать и предусмотрительно посылать их электронными письмами и ммс-ками на телефон Луи.
Тяжело вздохнуть – и уставиться на продавщицу мобильных телефонов в непонимании, что та пытается мне втолковать.
– Так, стоп, – нагло перебиваю ее. – Мне так, чтобы звонить и ммс отправлять.
– Ну, это каждая из этих моделей может.
– А электронные письма? – иду ва-банк.
– Да, конечно. Ну, что... какой брать будете?
(рдею от стыда из-за своей некомпетентности)
– Этот... красненький...
– Отличный выбор! Проходите на кассу.
Черт дери! То, что мельком видела по телевизору у Матуа и Асканио, сейчас нехило пригодилось. Следую подсказкам и инстинктам. В самом крайнем случае – лезу в мысли прохожих и пытаюсь выудить оттуда информацию.
Расплатиться кредиткой – и убраться из ада вон.
Судорожно тыкаю по экрану – нарисованным кнопкам, набирая номер. Сохранить контакт. Сделать собственное фото на фоне какого-то красивого здания и отправить свое первое, такое ненавистное моему древнему разуму, "ммс".
А теперь что? На экскурсию бы – проще всего. Но Луи, сволочь, запретил.
И вновь шагаю вдоль проспектов, улиц, с ужасом наблюдаю за бесконечным потоком автомобилей. Просто море, океан железных муравьев. Красные, желтые, розовые, черные, серебристые – каких только цветов нет в этой палитре!
Еще немного – и мне повезло выбраться на пляж. South Beach собственной персоной. А вот и океан... Бушующий, волнующийся живой организм, с прозрачной, цвета неба, водой и бесконечным путем в никуда, срываясь за горизонт.
Мимо меня вмиг промчала девушка... в одном, Господи прости, нижнем белье... и на роликах – едва ли не сбила с ног, вовремя я отскочила. Нахмурилась в негодовании. А вот и мужчины нагло расхаживающие с голым торсом среди общественности. А ведь здесь же гуляют дети!
Неужто я, и вправду, настолько древняя, что меня все это выворачивает? Эта открытость и, в какой-то мере, развратность?
Глубокий вдох – и, сняв босоножки, отправиться, среди кишащих людишек, к воде. Горячий песок безжалостно окутывал голые стопы, казалось, желая проникнуть своими "крошками" в самые недоступные мои места – плотно сбиваясь между пальцев, еще старательней жег кожу, отчего невольно даже скривилась. Мягкая, с усилием поступь, – и наконец-то добралась до бодрящей прохлады влажной земли. Духота раздирала плоть, и хотелось с головой тут же броситься в пучину, но внезапно легкий, нежный ветер коснулся лица, всего тела, обдавая его, словно поцелуи любимого, разливая по жилам такую блаженную свежесть.
Несмело сняла очки – и уставилась на солнце. Для приличия жмурюсь, но все же рассматриваю эту пульсирующую, родную звезду. Где бы ты не находился – хоть на другом конце света, и когда бы ты не жил, пять веков назад или сейчас, – оно всегда одно и тоже. Немного изменившееся, конечно, как и все мы, но именно оно, а не что-то или кто-то иной. Заботливое, обнадеживающее, временами шаловливое, но такое любимое, родимое солнце.
Забренчал, запрыгал в моем кармане телефон.
Вспомнить, как это обычно делает Аско – и ответить на звонок.
– Да? – гаркнула я от злости, так как уже десятый раз пытаюсь принять вызов.
– Чего орешь? – послышалось с другой стороны.
– Кто это?
– Конь в пальто. Муж твой любимый.
– Лу-и? – протянула я в отчаянии, но затем резко осеклась.
– Что там? Уже небось покупаешь билет обратно?
– А откуда у тебя мой номер? Я же только вот приобрела телефон? Ты за мной следишь?
– Издеваешься? Сама мне ммс отправила.
– А, – чувствую, что краснею (хорошо, что индюк не видит).
– Так что? Скоро летишь обратно? Я тебе мягкую подушку купил – выспишься.
– Да иди ты. Пора мне. В кино собираюсь.
– Да неужели?
– Ага. 3D.
– Смотри, не умри там от страху.
– Не дождешься, – резко отдернула от уха телефон и судорожно начала клацать по экрану, желая отключить звонок.
– Я все еще тут, – послышался издалека тихий смех Матуа.
– Чтоб ты подавился. И помни, успей наиграться. Я как приеду – у тебя сразу начнется пост. Три года, сволочь. ТРИ ГОДА! – прокричала я и наконец-то прервала связь.
По делам ему.
Засунуть в карман – и пойти дальше.
А вот и очередной магазин одежды.
– Подберите мне что-то стильное, современное. Только не открытое. Не так, как тут ходят некоторые, – нахмурилась я.
– Так жара же... Сегодня еще хуже, чем вчера.
– И тем не менее, – с негодованием уставилась я на нее.
Без рукавов, но и без выреза, нежное, легкое платье белое в огромных, черных кругах. Невысокий каблук красных босоножек. Такого же цвета очки и сумка.
Опять фото – и опять отправляю ммс.
Запиликало в ответ. Сообщение.
"Не катит. Купи шорты. И выброси очки, они тебя старят".
Вот зараза! Обойдешься! Зато глаз моих не видно, и заодно половины лица – и так, только что и делаю, так это краснею от стыда, и от ужаса очи округлятся.
Хватит с них моих переживаний от падений.
Вновь пиликание...
"И да, жду хоть одного электронного письма. Кстати, покупать марку и на экран ее клеить при этом не надо".
Глубокий вдох – и удалить сообщение.
Сволочь!
(и без тебя знаю!)
Скоро он меня доведет – и я вернусь домой, чтобы его медленно и верно убивать.
Дом. Точно, дом. Нужно найти там, где поселиться. Буду смотреть побольше телевизор. Так проще будет что-то втолковать, чем вслепую изучать методом тыка.
...
– Да одноместный. С телевизором, – поспешила я уточнить девушке на ресепшене.
– Они все с телевизором, – несмело прошептала та, вмиг заметав взгляд то на меня, то на документы, которые заполняла. – И с минибаром и Wi-Fi, – вдруг добавила она, окончательно добив мое сознание.
Замерла я, пытаясь удержать маску равнодушия, а у самой очи вылупились, словно дыни.
Тяжело сглотнула, улыбнулась и быстро нацепила обратно очки на глаза. Чувствую, что все же проиграла – и краснею...
"Вай-фай". Еще один бред в мою, и так сейчас на грани взрыва, голову.
Надеюсь, оно не доставит мне хлопот, и Луи не пристанет ко мне, чтобы я начинала с ним тоже взаимодействовать.
Может, это что-то вроде телефона?
А черт с ним. Черт со всем этим современным миром.
Приму душ – и, может, книгу где раздобуду здесь. На крайний случай, журнал. Хотя бы журнал.
***
Пиликание...
"Пока ты еще не спишь по ночам, езжай в клуб – и оторвись, что есть мочи, а то потом будет некогда: отсыпаться-то за полтысячелетия!"
Бегло прочитать сообщение, удалить – и бросить на кровать гадкую жужжалку.
Достало все.
Кстати, где бы найти информацию, как заказать киллера для одного бессовестного Хирургишки?
***
Вот уже и неделя, как я здесь. Книга о компьютерах для чайников, предусмотрительно купленная в магазине, сейчас была на вес золота. Что-то вычитав из нее, а что-то подслушав в чужих разговорах, я наконец-то сплела воедино магию абракадабры и влезла в интернет.
А потому еще немного – и я уже отправляю свое первое электронное письмо этому упырю со своего первого лэптопа. Та-дам! Пользуясь этим треклятым Wi-Fi!
Счастливо потянуться, причмокнуть и закрыть крышку.
Завтра планирую познать искусство современного танца. А на выходных – первый выход в свет. Клуб. Меня ждет клуб...
***
"Я тебе прикупил еще и одеяло. Из натуральной овчины! Так что пакуй чемоданы – и я тебя встречу в аэропорту, моя родная!"
А вот и первый мой неприличный смайлик пошел вместе с ответным смс этому жуку-навознику.
***
Клуб, спиртное, танцы, ночная прогулка в одиночестве опасным районом; интернет, смс, ммс, вай-фай; инстаграм, фейсбук, вк и твиттер. Автомобиль, мотоцикл. Скейтборд. Ролики. Доска для серфинга.
Казалось, еще чуть-чуть и я совсем забуду, кем я была прежде.
Странное это чувство – когда тебя затягивает этот современный мир. То, без чего так легко обходилась еще вчера, более того, даже не знала о его существовании, сегодня уже стает нормой и жизненной необходимостью.
Я больше не отсылала фотоотчеты Матуа. Так только, в конце пару издевательских кадров, подтверждающих то, что ему пора определяться, будет ли он художником ближайшие три года, или же музыкантом. А, может, вообще... писателем?
Что ж, одеть свои черные, без каблука, туфли, по колено такое же черное платье с небольшим вырезом да белый жакет. Плевать, что думает Луи. Что думают другие.
Одеть (на ночь глядя) солнечные очки – и, с гордым, непринужденным видом, пуститься на улицу.
Тихий, манящий своими возможностями вечер.
Я уже больше месяца здесь... и, что самое интересное, обратно совсем не хочется. Разве что только чтобы подразнить, поиздеваться над Матуа, как это он делал со мной в начале сего моего странного пути в настоящее.
***
Решилась на новую революцию – на пояснице татуировка. Просто, небольшой, красивый рисунок. Ничего лишнего...
И вновь шагаю по улице в поисках новых ощущений. В поисках жизни.
Луи был прав. Я словно очнулась от сна. Самого настоящего сна – и лишь теперь ожила. Отбросила былые заботы, тугие мысли, волнения – и впервые начала жить. Как сама того хочу, не оглядывалась по сторонам и не думая, что скажут на это другие. Я впервые была открыта этому миру и не боялась его. Я наслаждалась каждым мгновением своего бытия – и то, что не сплю, было только на руку.
Джинсы, кеды, полосатая футболка – и плеер в ушах.
Я – жива...
Глава 50. Новая страсть
***
В какой-то момент надоело все это бессмысленное веселье, и захотелось уже чего-то нового. Неизведанного. Закостенелый разум мой расшевелился и требовал новых свершений, целей и вершин.
"Снарядившись" для очередного похода в клуб, бреду, почему-то, мимо заведения... вдоль дороги, перебирая в голове свою старую и новую жизнь, то, к чему иду... и на что в дальнейшем надеюсь. Пусто на душе, и грустно. Давно уже тоскую по своему Арагонезе, хотя обратно в свое кресло, на удивление, пока не тянет. Нужно будет весь этот бедлам разобрать – и отточить добытый опыт, точно решить, что именно нового следует оставить в своей жизни.
Время неустанно ползло к утру. На улицах давно уже стало пустынно и прохладно. Тишина и покой.
Фонари усталым медовым светом заливали все вокруг: веерные пальмы, зеленые газоны, деревянные лавки, колоритной архитектуры дома, сухой ровный асфальт. Они безуспешно сражались за свою значимость с огромными, яркими, нередко мигающими, рекламными щитами и вывесками. А в некоторых местах, наружное освещение фасадов зданий и вовсе лишало всяческого смысла существования оных.
Духота давно спала – и можно было спокойно наслаждаться прогулкой.
Свернуть без всякой цели на другую улицу – и отправиться подальше от догорающей ночной жизни современной молодежи...
Еще поворот – и замерла в недоумении. Впереди виднелась целая толпа людей, что-то радостно выкрикивающая, веселящаяся, и даже временами подкидывающая к небу какие-то предметны.
Взвесить все за и против, и неспешно приблизиться к ним.
Еще шаг – влилась в гурьбу. Сняла свои солнечные очки и попыталась получше разглядеть происходящее.
Рычали моторы, визжали от радости девушки, музыка разрывала колонки. Еще несмелые движения вперед – и замерла на передовой.
Стритрейсинг. Это были – запрещенные уличные гонки. Я слышала про них не раз. Даже наш Неаполь их не сторонился. А посему эта новизна в моей жизни не застала меня врасплох, как обычно это случалось ранее.
Шаг еще – и замерла рядом с молодым человеком, которого каждый норовил поздравить.
Миг объятий и рукопожатий – и вдруг (мимолетно, на мгновение, а затем смело, вызывающе) уставился на меня. Я ответила тем же. Робко улыбнулась.
Подошел ближе и, немного наклонившись, дабы хорошо я его расслышала, крикнул:
– Ну что, понравилось?!
Ухмыльнулась.
– Я только пришла!
– А?! – резко дернулся ко мне на радостях, ухо приставив едва ли не вплотную к моим губам. Смущенно дрогнула я, отстранилась немного, почувствовав его тепло и приятный запах парфюма.
– Говорю, что я только подошла! Пропустила все. Но судя по поздравлениям, я могу порадоваться за тебя?!
Рассмеялся и невольно закивал головой.
– Поздравляю, братан!!! – вклинился между нами чернокожий парень и крепко обнял молодого человека. – Но в следующий раз я тебя сделаю! – резко отстранился и ткнул в его сторону пальцем.
