Текст книги "Терновый венок надежды (СИ)"
Автор книги: Ольга Резниченко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 33 страниц)
Резвые, отчаянные поиски – и нашла крошечную записку, рьяно спрятанную между крышкой и самой гробницей саркофага. И вот те слова, указатель, который должен был вести меня дальше:
"Aeternae veritates: Aeterna urbs. Aeterna nox. Aeternus Festum.[2][2]"
Я помню, когда-то отец Фернандо, маркиз Альфонсо де Авалос, рассказывал, что в Романьи, давным-давно, еще когда существовала Священная Римская Империя как единое целое, и объединяла в себе все земли королевств Италии, Германии, Бургундии и Чехии, когда ее сильное тело не разрывали междоусобные войны, существовало тайное место, которого боялась даже сама церковь. Одни считали этот замок – Aeternus Festum, вечным праздником, источником блаженства, веселья и услады, а другие – исчадьем ада на земле, клубнем порока и разврата. И вот, в один из Крестовых походов армии под знаменами церкви во имя очищения земли от греховности и просветления, было стерто это место с лица земли, оставив по себе лишь руины, кедровые колья mortuus lacrimatio[3][3] и башню Quies[4][4] , как напоминание о том, что ничего нет вечного, все бренно, и как зарок того, что это безрассудство никогда не повторится... и не возродится.
Курс был выбран. "Рим. Ночь. Этфе[5][5]."
Глава 5. Тайные замыслы
***
(А с к а н и о)
– Милорд!
– Да, Николо?
Шаг ближе, и едва слышно прошептал на ухо:
– Ваша сестра, синьора Виттория.
– Что с ней?
– Я думаю, кто-то пытается с ней связаться. И, боюсь, это может быть небезопасным, уж слишком осторожничают.
– Есть предположения, кто это может быть?
– Нет, милорд. Пока никаких зацепок. Но я знаю, куда она направляется... сегодня ночью.
– Седлай лошадей!
***
(В и т т о р и я)
Под покровом ночи я прибыла к руинам былой славы и роскоши.
Оставить лошадь у одинокого дерева, предусмотрительно привязав к стволу поводья, и пуститься навстречу надежде.
Холодный свет молодого месяца озарял серые останки прошлого.
Шорох мимо пробежавшей мыши, всполох голубей где-то вверху (у обрывках, островках, позабытых Госпожой Разрухой, кровли), и еще больше пугающее давление тишины, мертвой тишины, кладбища "вечного праздника"... – всё это срывало мое сердце на сумасшедший, отчаянных бег, заставляя разбиваться о прутья грудной клетки от страха, да желание отыскать то, что так жаждет сердце, что давно приказал душе позабыть разум, было куда сильнее мирских, глупых, приземленных предрассудков, мыслей, чувств и эмоций.
Пройтись вглубь, через небольшой дворик, мимо опечаленных своей участью останков некогда шикарного, мраморного, украшенного, искусно выточенными мастером, барельефами, фонтана... и нырнуть в здание. Кроткие, полные опасения и страха, полные надежды и счастья, шаги... по коридору, еще немного – и оказалась в большой, просторной зале. Крыша и стены во многом здесь уцелели, лишь кое-где проемы окон слишком велики и безобразны, как для архитекторского замысла... Много паутины и пыли, а в некоторых подсвечниках даже можно было отыскать брошенные, позабытые птицами, гнезда. Но стены, они всё еще живы, и дышат... гордо смотрят и улыбаются своим пафосом незваным гостям, ухмыляются, манят своей вычурностью и богатством, нагло хохочут над глупыми попытками людишек склонить на колени Вечность: никакая грязь (пыль, лужи, сгнившие лохмотья, деревянная труха и почерневшие, опавшие листья), рванье (царапины на нежных полотнах старательных художников и портных) и предательство (не кого другого, как самих завсегдатаев) – не способны их сломить. И даже времени здесь ничто не подвластно. Словно заколдованное, спустя столько веков, здесь все, как будто только недавно закончился бой, и все еще звучат фанфары предателей, и плач сраженных вторится в коридорах замка...
Здесь все течет своим чередом, своим темпом, своим временем... и явно не спешит превращаться в прах.
Этфе... он еще будет благоухать и цвести, наполняться светом и смехом, радостью и горем, он еще будет нести в себе жизнь... и вновь зажжет Вечный Праздник.
...
Вдруг неожиданно раздался грохот за спиной. Резко обернулась.
... но ничего. Голубь. Это был снова голубь – одинокие, беглые хлопки крыльев. Еще немного – и приземлился на деревянную балку.
Никого.
Тяжелый, разочарованный вздох – и развернутся обратно.
Сердце ойкнуло от неожиданности и испуга – замерло. Передо мной, так близко, на расстоянии вытянутой руки... стоял он.
Мой Фернандо...
Успел, вовремя успел подхватить – ноги согнулись в предательской слабости, а в глазах стало темнеть. Удержалась, удержалась в этом мире, хотя и на волоске сознания.
Прижал, нежно, заботливо... жадно, голодно стиснул в объятиях...
"Неужели это, и вправду, – ты," – едва слышно, на грани реальности.
– Да, Виттория, .... это, действительно, – я. Я, живой.
***
(А с к а н и о)
– Милорд, вы знаете, кто это?
Немного помолчал, оттягивая тяжелый ответ. Шумный вздох.
– Да.
– Что будем делать?
– Ждать.
***
(В и т т о р и я)
– Почему теперь?
– Всё очень сложно.
Что-то в нем было не таким, как прежде... И нет, не виной тому года, ведь внешне он мало чем отличался от того Фернандо, которого я помню. Что-то иное было в его глазах, хотя и теплилась в них прежняя любовь ко мне. Что-то иное... и пугающее.
– Ты изменился.
– Ты тоже... Похорошела. Расцвела.
(робко коснулся моего лица, нежно провел по щеке, а затем, ненадолго замерев, тут же, по старой доброй привычке, заботливо заправил, нагло вырвавшийся из строгой укладки, локон волос за ухо; пристыжено улыбнулась, на мгновение спрятала лицо, но затем снова уставилась в глаза; в груди счастливо сжалось сердце, и затрепетали... как и прежде, как давным-давно, счастливые мотыльки несмелых, беззаветных чувств)
– Неправда. Постарела и завяла... без тебя, – пытаюсь совладать с разумом и взорвавшимися эмоциями.
– Я не мог иначе.
– Понимаю...
Тяжело вздохнул, выпустил из объятий, шаг в сторону... провел бессмысленных взгляд по стенам, а следом все же нашел силы и взглянул мне в глаза.
– Когда-то ты, действительно, поймешь... и надеюсь, простишь.
– Я не гневаюсь.
Коснулся ладонью моей груди, сердца.
– Но здесь живет обида... и я знаю, что заслужил.
– Но теперь ты здесь, со мной, – торопливо, испугано добавила я. – И все будет иначе.
Мило (загадочно) улыбнулся, немного поджал губы. Промолчал.
***
(А с к а н и о)
– Милорд, у него нож.
– Вижу, – тяжелая пауза, – ждем.
Мгновение внутренних рассуждений и добавил:
– Если что, сможешь же отсюда его остановить?
– Да. Конечно.
Одобряюще кивнул и вновь прикипел взглядом к двум, одиноким фигурам внизу, в центре полуразрушенной, заброшенной залы.
***
(В и т т о р и я)
– Ты мне веришь?
Вдруг неожиданно отозвался Фернандо.
– Да, конечно, – поспешно выпалила я. – Ты же – мой муж. Как иначе?
Нежно улыбнулась.
Несмело дрогнула... и ласково коснулась его руки.
Ответил – взял ее и крепко сжал.
– И пойдешь за мной куда угодно?
– Конечно, – уже более смело и радостнее.
– Несмотря ни на что? Что бы не произошло? И как бы оно ужасным не казалось?
(попытка скрыть волнение)
– Да. Без сомнений.
И снова поджал губы. Опустил взгляд.
Шаг ближе и внезапно прошептал:
– Главное, помни, я никогда не причиню тебе вреда. Верь мне, прошу. Верь, как прежде. И все у нас будет хорошо.
– Да.
Но тут же перебил, не слушая:
– Закрой глаза. Закрой, и что бы не произошло... помни, я сильно люблю тебя. И я пришел по тебя, чтобы уже никогда не разлучаться.
Тяжело сглотнула. Короткие мгновения рассуждений – и сомкнула веки.
Отдалась, отдалась на волю мужа, на волю любимого...
Чувствовала, как ступил шаг назад...
***
(А с к а н и о)
Его рука дрогнула.
Свет луны высверком брызнул по комнате.
– ДА-ВА-АЙ! – что было духу, крикнул, скомандовал я и кинулся вперед.
***
(В и т т о р и я)
Время словно замедлилось... и в моем сознании отчетливо отбилось все то, что увидела:
от неожиданного вскрика очи распахнулись... – и я узрела взнесенный надо мною кинжал в руке Фернандо. Еще мгновение – и где-то сбоку уже летел на нас человек, мужчина... мой, мой брат, Асканио, невероятно, но это был действительно он(!), к тому же упорно и отчаянно пытающийся мне что-то донести, то и дело истошно крича и взволнованно махая рукой, но ... я больше не различала звуков. Ужас сдавил сознание, давая власть лишь глазам. Ничего не слышала и не понимала. Лишь только наблюдала пустынным, мертвым от ошеломления взглядом.
Еще миг – и вдруг Авалос попятился... в его шее запестрел нож, отчего тотчас багровая жидкость жадно прыснула на волю прочь. Еще мгновение – и очередная стрела клинка впилась в его тело, грубо останавливая ход сердца. Дикий визг страха вырвался из моей груди, но едва попыталась кинуться к любимому, как неожиданно... Очи его вспыхнули алой ненавистью – гневно ухватился за рукоятки и вырвал "занозы" долой – рана на шее моментально затянулась, словно и не было ничего вовсе.
Исчез...
Тень, размытая тень, метнулась куда-то вперед... а дальше стук, удар – Асканио рухнул на пол, жадно ухватившись за горло, захлебываясь расплатой. Еще миг – и испуганный визг смерти раздался где-то в темноте,
... непонятным образом сбрасывая с меня оцепенение.
Проморгала непонимание и, глотнув колючий ком ужаса, кинулась к умирающему молодому человеку.
– Асканио! Аско! – сердце мое дико взвыло, моля время остановиться... и не дать непоправимому случиться.
– П-п...прости, – едва слышно, сколько было сил, прохрипел, прошептал Колони.
– Молю, живи! Асканио! Дорогой мой, живи!
Короткий момент – и около меня застыл Фернандо.
Кошка страха вцепилась в спину, сдирая кожу заживо, внутри все заледенело, покрывая настом, а руки жадно уцепились в брата.
Глаза в глаза. Боялась пошевелиться.
Тяжелая пауза сражений взглядов, нервически сглотнул, и выстрелил первым:
– Асканио? – перевел взор на мужчину.
Страх, сжимая, заколачивая прутья абсурда и жути в разум, приказывал убираться отсюда вон, пока и сама не пала жертвой больного, дикого, жуткого существа, но... душа, игра чувств, которые вызывало такое родное лицо мужа и все еще бьющееся сердце брата, лежащего у моих ног, приказывали замереть на месте и вести себя трезво и хладнокровно, насколько это было вообще возможно среди этого ада и безумства.
– Да, мой брат Асканио.
Нервозно вздернул головой.
Блуждающий взгляд – и, вновь уставившись на меня, прошептал:
– Прости...
Вдруг хрип, вскрик еще тлеющей в теле жизни, воспламенил надежду.
– Асканио, слышишь меня? Слышишь? Держись, молю.
Гневный взор выстрелил навстречу Фернандо: безумие захлестнуло меня целиком, и я уже сама не понимала, что творю и говорю. Все выходило само по себе, едва ли осознанно:
– Спаси его!
– Что? – оторопел Авалос.
– Спаси его, любой ценой. Спаси. Он ничего плохого не хотел. Спаси, а со мной делай, что хочешь. Убить? Убей. Но его спаси!
Растерянный вид, метание взглядов то на меня, то на Аско.
Резко сорвалась на ноги. Шаг ближе к существу с ликом моего любимого – и прорычать, как неведомо доселе:
– Спаси, и я – твоя!
– Виттория, – ошарашено прошептал Фернандо.
– Спаси, прошу, – уже более сдержано.
Тяжело сглотнул скопившиеся переживания:
– Уже слишком поздно, да и потом...
– Что потом?! – испуганно, хоть еще и с нотками злости, переспросила я.
– Он слишком много знает.
– Он будет молчать! Ничего не скажет! Обещаю! – отчаянный крик. Слезы сорвались с глаз. Рывок – и рухнула на колени перед катом.
– Спаси, умоляю!
Раздраженно скривился. Опустился рядом. Взял мою руку в свою – дрогнула, но не вырвалась, сдержалась.
– Я постараюсь...
Глава 6. Обещания
***
Шаг ближе – и присел Фернандо рядом с Асканио.
Быстрый, дабы увериться в правильности своего решения, взгляд на меня – и вновь уставился на молодого человека.
Неожиданно, поднес свое запястье ко рту и разодрал его до крови. Притиснул к губам Колони.
– Пей. Пей! Только так тебе жить!
***
Взяв под руки Асканио, Авалос и я пошагали к выходу из залы.
Мой взгляд уловил окровавленное тело незнакомого мужчины, разодранное и изувеченное. Тут же осеклась, приказала себе отвернуться и не думать.
Глубокий вдох – и прогнать наваждение чувств.
Вышли в коридор – и свернули к лестнице.
– Держи его, – скомандовал Ферни и тут же отпустил на меня Колони. Шаг вперед – отодвинул большую, пыльную каменную балку в сторону. Перед нами оказалась дверь.
Распахнул.
– Нам вниз...
По темному коридору, пока вдруг не застыли на месте. Резкий удар кулаком по камню – и стена дрогнула. Открылся проем.
Кое-как протиснулись через образовавшуюся щель – и пошли дальше, едва ли не на ощупь.
Звук чиркнувшего камня о камень где-то позади оповестили нас о том, что ход закрылся... и мы теперь спрятаны от посторонних глаз.
Еще тягучие мгновения старательных шагов – и остановились.
Скрипнула дверь.
Навстречу ударил медовый свет почти вконец растаявших свечей...
***
Бережно уложили на кровать.
Тяжело вздохнул Авалос.
Пытаюсь не обращать внимания, нарочно игнорирую.
Всматриваюсь в лицо брата.
И пусть рана на его шее уже перестала кровоточить и полностью затянулась, он был еще слишком слабым. Бледным. И измученным.
– Потерял слишком много крови. Ему нужно время, – словно понял, о чем думаю.
– Сколько?
– С моей помощью – день-два, не больше.
– А дальше?
И вновь болезненная пауза.
– А дальше он покинет нас навсегда.
Мгновения рассуждений – и решилась.
– А со мной? – Обернулась, взгляд в глаза. – А со мной, что будет?
Смолчал, увел очи в сторону.
– Я умру?
– Что?! – невольно вскрикнул, резко перевел взор на меня. Короткие сомнения – и прильнул, присел на колени рядом, взяв мою руку в свою. Дрогнула, но сдержалась. – Нет, конечно. Виттория, я все еще тот же Фернандо де Авалос, за которого ты выходила замуж.
(невольно скривилась, тягостно сглотнула)
– Возможно. Возможно, за которого выходила замуж, – вырвала свою ладонь из его и коснулась ею Асканио, провела по щеке. – Но совсем не тот, которого я любила.
Опустил голову.
– Мой Ферни никогда бы не убил без весомой на то причины.
– Прости меня...
Смолчала. Глубокий вдох.
– Но я дала слово, и я пойду за тобой.
– Виттория, – болезненно протянул.
– Не надо, – резко перебила его. Взгляд в глаза. – Я пойду за тобой. Только хочу знать что, как, и когда будет.
Утопил взгляд в пол.
Но все же... закивал, закивал головой, соглашаясь, идя мне навстречу.
– Я хочу, чтобы ты стала такой, как я.
(лихорадочно проглотила скопившуюся слюну, промолчала)
И мы исчезнем для этого мира навсегда. Заживем той жизнью, о которой давно мечтали.
– Убивая?
Ошарашила. Даже немного дернулся на месте. Посмотрел мне в лицо. Совладал с собой:
– Это необязательно.
Одобрительно кивнула.
– Хорошо.
(пауза)
А Асканио?
– Уйдет с миром, и будет жить, как прежде.
– Как я исчезну?
– Придется разыграть твою смерть. Ибо слишком много будет вопросов.
– Так я смогу проститься с близкими? – взволнованно, полной надежды слова.
– Если хочешь. Но думаю... не стоит. Так больнее.
– Поэтому ты бесследно исчез? – выстрелила взглядом в глаза.
Сдержал удар, хоть и скривился от боли. Немного помолчав, ответил:
– Все очень сложно.
– Сложно? Не один год я пролила слезы по тебе! Не один!
– Я знаю, знаю, любимая! – прильнул, схватил мою руку в свою и сердечно сжал. – Прости, но не мог иначе. Я пытался научиться жить той жизнью, куда меня завела моя судьба, пытался совладать с демонами в себе... и научиться делать то, без чего наше воссоединение невозможно.
– Что это?
Промолчал. Догадалась.
– Почему я не могу остаться такой, как сейчас? Почему должна стать...
– Вампиром, – учтиво продолжил. – Этот мир не может быть связанным с тем, в котором ты живешь... В котором я был... когда-то. Соприкасаться – но никогда не пересекаться. То, что мы сейчас делаем – опасно.
– И много таких, как ты?
– Очень... и они невероятно сильны и могущественны. Но еще больше – кровожадны и властолюбивы. И я не говорю, что будет лучше, легче. Но только так... я могу быть рядом с тобой. Я пытался, я давал время тебе меня позабыть. Оставить.
– Но я не смогла.
– Но ты... не смогла.
***
Асканио стал приходить в себя, а потому Фернандо предусмотрительно оставил нас наедине: стоило многое обсудить. Многое...
Села на кровать у его ног. Взволнованный взгляд в глаза брату.
– Асканио...
– Виттория, – дернулся на месте.
Привстал, рассевшись в постели. Осмотрелся по сторонам. Затих на мгновение, а затем коснулся рукой моего лица. – Ты как?
– Со мной все хорошо.
Замер, хмурясь, перебирая воспоминания, а следом вопросительно уставился на меня.
– Что ты помнишь о том, что случилось? – решилась я первой.
...
Подвинулся к краю и спустил ноги на пол. Уперся руками в постель. Блуждающий взгляд по стенам.
Короткие, внутренние рассуждения – и выдал:
– Мне... снился чудной сон. Сон, в котором ты должна будешь покинуть меня... навсегда.
Поняла. Виновато опустила голову. Молчу.
– Словно, – внезапно продолжил, – должна будешь уйти в мир другой, чужой, не менее опасный и черствый, чем этот.
– Асканио... – едва слышно, шепотом.
– Виттория... ты, действительно, уверенна в том, с кем должна будешь отправиться туда? Действительно, веришь ему, как прежде?
(тяжело сглотнула, несмело посмотрела в глаза)
– ...я дала слово.
Понимающе кивнул, увел взгляд в сторону.
– И ты думаешь, что рядом с ним обретешь покой? Свободу? Жизнь?
Молчу.
– Ты видела, во что он превратился. Видела, на что теперь способен, и что вынужден творить.
– Асканио!
– Виттория! – взял меня за руку, – обратного пути не будет!
– Я не могу поступить иначе. Он – мой муж.
– Муж? – вдруг рассмеялся, болезненно, с горестью, на мгновение ускользнув взглядом прочь, а затем снова уставился в глаза. – И где же был твой муж, когда ты в нем так нуждалась?
– Он не мог! – отчаянно вскрикнуло сердце в защиту былого, всего того, что было между нами с Ферни. Былой... и настоящей любви.
– Не мог, – едко повторил, прожевывая злость, – Не мог он. Сотни убивать ради крови он мог, ведь не поверю, что не было такого! Не по-ве-рю! – яростно вскрикнул. – А убийц собственной жены – он не мог!
– Что?! – ошарашено переспросила, взглянула в лицо, ища опровержение. Тщетно.
– А-то, Виттория. Ты не хотела на трон рядом с собой добровольно возвести блюстителя власти. Думаешь, я не знаю, что не одно ты предложение руки и сердца отклонила в память любви к этому... Но, тем самым... у них оставался лишь один выход, как заполучить обезглавленное царство. Больше десятка посыльных смерти за тобой охотились. Коршуны требовали крови и плоти. Требовали все то, что так неосмотрительно осталось в хрупких руках безобидной Синьоры. И поверь, если бы не мои люди и их проворство, было бы всё куда хуже, чем в случае с Лукрецией.
Я и сейчас примчался сюда лишь затем, чтобы уберечь тебя от беды. Но, увы, все оказалось слишком сложным и закрученным. Никак не думал, что придется воевать не только с врагами, но и... с тобой.
– Асканио... – отчаянно, болезненно протянула.
– Что Асканио? Ты ему, действительно, так веришь? Способен ли он будет тебя защитить... там? Или все будет еще хуже, чем прежде? Я верил былому Авалосу. Верил. Но не теперешнему. То, что я увидел, с чем столкнулся... То существо, оно не способно не только ни на дружеские, семейные чувства, но и на простые... человеческие. Если бы не ты, меня бы давно не было в живых.
Молчишь? Молчи. Я помню, что ты дала слово. И знаю, что это для тебя значит. Но мы – семья, и ты – последний родной человек мне на этой чертовой земле... А потому... если другого выхода нет, ...
... я готов идти за тобой хоть в преисподнюю к самому дьяволу.
Ты дала слово, и ты его выполнишь. Но только с одним условием...
***
Скрипнула дверь. Я вышла из комнаты. Непроглядная темень съедала все вокруг. Но не долго заставил себя ждать. Короткое мгновение – и застыл рядом со мной, невольно спугнув до дрожи.
Проглотить ком неловкости и переживаний, собраться с силами. Еще один вдох – и выдать:
– Ферни...
– Я все слышал, – дерзко перебил.
Виновато опустила голову. Молчу.
– Это – твое решение? Твое? И ничье иное? ... это, ваше, условие.
Набраться смелости – и выстрелить взглядом в глаза.
– Да. Мое.
Закивал, вынужденно и обреченно закивал, соглашаясь.
Насильно втолкнул в комнату – поддалась. Плотно захлопнул дверь. Взор обрушил на Колони. Асканио тоже не отставал – с вызовом уставился в глаза Авалосу.
– Хорошо. Будь по-вашему, – вдруг отозвался Фернандо.– Но только... у меня тоже есть условие.
(выжидающе молчим)
Все будет именно так, как я скажу.
Глава 7. Уход
***
(В и т т о р и я)
...
– Все будет именно так, как я скажу. В свою очередь, – продолжил Авалос,– даю слово, если, конечно, оно еще что-то значит для вас, я выполню все, что обязан буду. Но только сроки, способ и последовательность – определяю я.
Первой будет Виттория – а ты Асканио будешь организатором ее похорон. И лишь когда ее тленный путь будет пройден до конца, лишь тогда... я обращу тебя.
(удивленно, возмущенно Колони вздернул бровью, но смолчал)
Мир, в который вы отправитесь, еще сложнее и коварнее. А потому, не только уход из бренной жизни должен быть незаметным и естественным, но и погружение во тьму и вечность тоже должно быть последовательное и тихое. Запомните, отныне и навсегда. Я пришел за своей женой Витторией и увел ее за собой. А ты, Асканио, как-то все пронюхал (мне неважно как), и, пользуясь нашим доверием, уговорил обратить тебя в нам подобных.
– Зачем весь этот фарс? Нельзя как-нибудь проще?– не выдержал брат, злобно рассмеялся.
– Затем, Колони, – неожиданно Фернандо приблизился и едва ли не зашипел в лицо, – затем что игра становиться взрослой, и куда более лукавее и изощренней, чем прежде. Любой намек на угрозу другим кланам, бытующему укладу и разделу власти – и от нас в лучшем случае... останется лишь прах, причем никаких вопросов, пересудов и гонений общественности. Всем на всё плевать, кроме власти. Обрати вас двоих сразу – и это незамедлительно примут за попытку создать твердый клубень заговора и мятежа, мощный плацдарм для своего становления как важной фигуры на чертовой шахматной доске распределения влияния в мире, пусть и скрытого за ширмой невидимости. Нас сотрут с лица земли, словно никогда и не существовали.
***
– Я буду присутствовать при этом. Хочешь ты этого, или нет, – отрезал Асканио.
Фернандо лишь рассмеялся язвительно.
– И? Что? Ты знаешь, как это происходит, или, если что-то пойдет не так, ты меня остановишь?
Смолчал, прожевал удар Колони.
– По крайней мере, попытаюсь.
Хмыкнул Авалос. Шаг ко мне ближе. Вдруг из-за пояса вытащил маленький пузырек и протянул в мою сторону.
– Не бойся, выпей это зелье – и уснешь. Ничего не увидишь и не почувствуешь.
Немного помедлив, взяла его и крепко сжала в ладони. Набравшись смелости, озвучила, все еще тлеющий во мне эхом страха, вопрос:
– Какова вероятность того, что не проснусь? После всего...
– Я этого не допущу.
Тяжело сглотнула.
Короткий взгляд на стеклянный приговор, вытащила пробку... вопросительный, отчаянный взгляд на Фернандо, прощальный на брата – и перекинуть, выпить залпом.
Короткое мгновение – и голова пошла кругом, еще немного – мир стемнел и стих.
***
(А с к а н и о)
– И что теперь?
– Заткнись, и больше не задавай глупых вопросов. Сейчас очень важно то, чтобы меня никто не отвлекал.
Проигнорировал.
– Ты это уже делал с кем-то?
Резко обернулся, взгляд в глаза. Тяжелый, шумный вздох Фернандо.
– А ты как думаешь? Я вот просто так пришел и решил поставить все дорогое на кон, не имея за пазухой козырей?
– Сколько?
– Достаточно.
Невольно прищурился я от недоверия, замер.
– И все живы нынче?
– Им пришлось уйти.
– Мусор?
– Издержки экспериментов, и потом, я выбирал тех, кто и так был уже приставлен к смерти.
– Бог тебе судья, Авалос.
Хмыкнул.
– Ты так говоришь, будто сам святой. Но больше всего поражает, что после всего ты все еще веришь в Бога.
Злобно стиснул зубы я.
– Теперь – еще больше.
Коротко рассмеялся.
– Надолго ли?
– У каждого своя судьба. Но на таких тварей – должна быть достойная управа.
– Хм. Посмотрим, как ты запоешь после обращения.
Промолчал.
***
(А с к а н и о)
– Мне нужна будет твоя кровь.
– Не понял? – переспросил я, недоумевая.
– Потом все поймешь.
Неожиданно Фернандо вытащил из-за пояса кинжал. Короткий взгляд на меня, сдерживая ухмылку.
Присел на край кровати, открыл рукоятку с тупого конца и вылил на каменный пол темно-багровую, вязкую жидкость. Взял графин, и залив воду из него внутрь сосуда, сполоснул последний, и вновь вылил ненужное на землю. А затем вдруг, живо облизав свои губы, приблизил ко рту свое запястье и тут же разодрал его до крови. Капля за каплей темно-красная стекала во флакон, что так коварно затаился в этом проклятом клинке.
Захлопнул пробку и покрутил кинжал в руке, играя лезвием на свету.
Резво встал и уставился на меня, невольно искривив губы в раздумьях.
– А ты точно выдержишь? Или снова на меня накинешься?
Не отреагировал. Увел от него взгляд. Оторвался от стены и прошелся по комнате, к двери.
– Учти, обидишь ее...
– И что?
Обернулся я к нему, глаза в глаза.
– И ничто тебе не поможет.
Ухмыльнулся тот.
– Асканио, а ведь мы когда-то были... почти друзьями.
– Мы были слишком юны... и глупы, дабы брать то время во внимание.
– Скажи, – шаг ко мне ближе и невольно (а, может, нарочно) уставил, указал Авалос на меня лезвием, – за что ты меня ненавидишь?
Рассмеялся... я от злости.
– А ты не догадываешься?
– Так... смутно.
– Естественно, из-за Виттории.
Задумался Фернандо на мгновение.
– Ты же ее почти не знал.
Хмыкнул я над наивностью противника.
– Это ты так думаешь.
Удивленно вздернул тот бровью. Замер, в ожидании моих слов.
Тяжело вздохнул я... и все же, решив продолжить этот... бессмысленный, хоть и откровенный разговор, прошелся по комнате. Стал у кровати, взгляд на девушку.
– Я всегда ее любил. И никогда отцу не мог простить то, что он отдал ее вам.
– Мы заботились о ней.
– Недостаточно. Моя сестра – очень нежное создание, чистое, а ее силой вплетали в интриги и политику.
– Я всегда пытался оградить ее от этого.
– Пытался, – одобрительно кивнул головой, – пытался, да тщетно.
Промолчал Фернандо. Опустил взгляд в пол.
– Она все эти года была одинокой. Любила тебя искренне, преданной, сущей, сумасшедшей любовью...
– Я ее тоже люблю.
– Ты любишь походы, любишь войну и власть.
– Я теперь другой.
– Неужели? – невольно захохотал над его словами, взгляды встретились.
– Да, Асканио. Теперь все будет по-другому.
– С твоих речей я понял, что все будет только хуже.
– Мы спрячемся, скроемся, ... исчезнем для всех, и заживем тихой, мирной жизнью.
– А ты уверен в том, что способен на нее, на эту "тихую, мирную жизнь"?
Хмыкнул Авалос. Шаг ближе и едко изрек мне в лицо.
– Асканио, по-моему, сейчас ты больше говоришь о себе, чем обо мне. По-моему, ты боишься, что сам не сможешь остановиться... и кинешься в борьбу за власть и твердыню под ногами, ты кинешься, а не я. Ведь я иду за Витторией не спустя дни после посвящения в вампиры, а спустя года... года раздумий, рассуждений и выводов. Да, я отпущу поводья и стану простым, невзрачным обитателем земли с плотью из вечности.
Ухмыльнулся. Промолчал.
Я сам еще не знал ответ на этот вопрос. Сам еще не знал, что и как будет.
Может, он и прав. Может. Не спорю.
С горечью проглотил застрявший ком препирательства в горле.
Злобно чиркнуть зубами и попытаться увести тему в другое русло:
– Где тот, кто тебя обратил?
Тишина. Сомнения. И вдруг тяжелый, шумный вздох.
– Его пепел развеяли над Веной.
Короткие рассуждения – и снова выстрел любопытности и осторожности:
– Зачем он это сделал с тобой?
Улыбнулся вдруг Фернандо, необычно и искренне, неожиданно.
– Не думал, что первый, кто станет меня расспрашивать о всем этом, будешь ты, Колони.
– И?
Вдруг подошел к столу и резким ударом загнал кинжал в деревянное полотно.
– Я был пешкой. Пешкой в его игре. Когда-то я был ферзем, и даже совсем малость королем, а затем стал глупой пешкой на чертовой шахматной доске... жутких тварей, как ты нас называешь. Я должен был исполнить роль поддержки, быть слугой у нового властителя. Ведь мой император – пал. Меня взяли в плен, пытали... и убили. Я выбыл из ряда живых, отыграв свою роль в глупом спектакле. Ты говоришь, что я пойду за властью. Нет. Не пойду, хватит – я уже увидел венец своих стараний. Я знал, что за Витторией и ее имуществом начнется охота, но и на шаг не мог ближе подойти, не мог, потому что мой новый "хозяин" тут же бы ее превратил в прах. А не сделал бы он – нажали бы на этот рычаг другие. Другие, против кого я должен был играть.
– Ты его предал?
– Нет. Я никого никогда не предавал, и не мог это сделать и в этот раз. Я выжидал, сомневался, но на предательство так и не пошел. Я объявил себя нейтралитетом. И за это... меня бы непременно казнили, но судьба меня спасла, освободила – охота, афера и месть. Адская месть – и герцог Филипп де Валуа пал, а его прах развеяли над рекой Веной, словно ничего и не было.
Ладно. Хватит. Давай завяжем с этим глупым разговором. Он все равно никуда не приведет.
Вынужденно... кивнул, соглашаясь.
***
(А с к а н и о)
– Пора. Время тянуть не вижу смысла.
Шаг к кровати, ищущий отсутствия противостояния взгляд на меня, и приблизился к девушке. Уверенно обхватил двумя руками рукоятку кинжала и сделал короткий, твердый взмах. Тяжелое мгновение сомнений – и резкий удар в грудь, прямиком в сердце...
Невольно зажмурился я на миг. Адская злость сжала все внутри меня, тотчас заставив вскипеть отцовские чувства в жилах, и терпко заледенеть разум.
Я смотрел, как ярко-алая жизнь расплывалась, разрасталась смелым пятном на ее платье, а затем, превратившись в тонкий ручеек прощания, покатилась по руке, к запястью, по тонкому, слегка изогнутому пальцу... и каплей за каплей бездушно стала срываться на пол, превращаясь в лужу абсурда.
Невольно стиснул зубы я, сжал кулаки и едва себя сдерживал, дабы не накинуться на Авалоса и не разодрать его в клочья.
Я вынужден верить ему. Вынужден. И пусть молит Господа, чтобы все удалось, и она была жива и счастлива, а иначе, клянусь, я, Асканио Колони, герцог ди Палиано, клянусь, что сотру его с лица земли, и слуха о нем даже не останется.
Время убегало прочь, утягивая за собой в бездну и Витторию. Этот безумец совсем не намеревался останавливать эту жуткую сумасбродность, и смерть все громче хохотала за моим плечом, предвкушая победу и величественный трофей.
– Может, хватит?! – едва ли не прорычал я, непроизвольно чиркнул зубами от, пожирающей меня изнутри, ненависти.
Холодный, полный расчетливой вольности, взгляд на меня.
– Верь мне, Колони.
– Она же сейчас умрет!
– Умрет.
(похолодело вмиг все внутри меня, но едва я дернулся к нему, как тот тут же, с криком, дабы охладить мой пыл, продолжил)
