Текст книги "Терновый венок надежды (СИ)"
Автор книги: Ольга Резниченко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 29 (всего у книги 33 страниц)
Крепкие объятия, поздравления, подарки.
Поцелуи, наставления, ласка и тепло.
Еще миг – и мы вдвоем вышли из дома.
– Не знаю, всё, что я видела в этом городе – гадкая пародия на праздник…, – обижено пробурчала моя рыжая звездочка.
– А кто тебе сказал, что это будет… в ЭТОМ городе? – игриво замигала я бровями. – Виттория Колони никогда так низко не летает, – ехидная улыбка выползла змеюкой мне на лицо, откупоривая бутыль с, дарующим силы пережить предстоящее, безумием.
Понимающе закивала головой Жозе, утопая уже в коварных предположениях и закипающей в жилах едкой жажде.
***
Шальное такси…
И за полчаса уже в аэропорту.
– Италия, моя девочка. Нас ждет ИТАЛИЯ!
***
– И я пойду в этом? – невнятный жест рукой, промеряв себя с ног до головы. Казалось, моя Жо сейчас расплачется.
Ухмыляюсь. Искристое шампанское уже заиграло в моей голове, толкая на невольную иронию.
Короткий шаг ближе – и разорвала ей юбку по шву до бедра, резкий рывок – и укоротила до неприличного, глумливого мини.
– Издеваешься?
– А то.
– Ты сумасшедшая… но не до такой же степени? – обижено надула губы девчушка.
Хохочу.
– Да шучу, шучу...
Неспешно прошлась по салону самолета, к кабинке пилотов. У самого выхода, слегка приподняла шторку и вытащила оттуда, запакованное в целлофан, черное платье… То самое, которое еще дома у Матуа выбрала для своей крошки (заказав по интернету с доставкой). Для своей юной девицы, которой сегодня предстоит выйти в свет, подлинно зарекомендовав себя полноправной хозяйкой не только вечера, но и всего этого чертового мира. Если я когда-нибудь и хотела кого на смену себе в Ордене – то это была именно она. Причем все возможности и задатки в ней уже присутствуют. Оставалось лишь только набраться мудрости и получить в наследство парочку солидов моих вампирских способностей.
Длинное сзади, до самых пят, подобно шлейфу, а спереди – лишь чуть ниже линии мини юбки… Откровенное декольте, искусно подчеркивая упругую, молодую грудь.
Я смотрела на нее и понимала, что Шон был прав. И даже не через год, а уже... передо мной стояла прекрасная женщина. Передо мной был восхитительный цветок, которому главное теперь изо всех сил нужно... не дать завянуть.
Мгновения тугих, волнительных мыслей – и протянула я ей черные модельные туфли на высокой шпильке.
– Меня мама убьет…
– Потому и нарядилась ты в тот серый ужас, что изначально был на тебе. Та-а-акую тебя видеть…
твоим родителям… противопоказано.
Пристыжено улыбнулась.
– Посмотри на себя в зеркало! Эх, какая конфетка! А если добавить еще немного уверенности, надменности и коварности? Светская львица!
– Крестная, ты меня пугаешь!
– А разве не такой ты хотела быть?
Пристыжено опустила Жозе глаза. Поджала губы.
Молчит…
– Брось дуться. Я как лучше хочу. Скажи только… Ты, действительно, такая решительная, как постоянно твердить своей матери? Хочешь быть другой? Хочешь быть независимой и неповторимой?
Уверенный взгляд мне в глаза.
– Да.
– Смотри, чтобы бы ты не пожалела о своих словах.
– Не пожалею, – жестоко отрезала, как патриот перед смертью, отчего по моей спине даже невольно побежал мороз.
Мы ее потеряли. Мы уже потеряли свою девочку. Окончательно.
Это – правда. Не знаю, что произошло. Но ее больше не стало.
Больше не было в этом мире русого маленького чуда, зовущего меня вместе с ним играть в куклы...
Нет. Истинная... самодостаточная дама, рыжая бестия, смотрела мне в глаза, решительно готовая идти навстречу своей судьбе, какой бы она не была.
Глава 89. Откровения
***
Через пару часов уже были на месте.
Черный лимузин поджидал у входа.
…
– Aeternus Festum, или Аетфе, что в переводе с латыни – Вечный праздник. Здесь, моя милая, венчались твои родители, венчалась я с Шоном, Майя с Кайлом…
– А в обычных церквях… уже не модно стало? – язвительно передернула мои слова Жо.
Ехидно хихикнула я, упиваясь ее смелой дерзостью.
– Модно – не модно, неважно. Традиции – много чего значат. Да и разве можно найти прекраснее место для веселья?
Окинула я невольно взглядом окружающий нас пейзаж.
Шпили башен упорно тянулись ввысь, желая дотронуться до неба…
Окутывая нежным бархатом древнего, вечнозеленого соснового леса, огромный холм бережно обнял замок, укрывая от недоброжелателей почти со всех сторон, оставляя подступ лишь только с юга...
Глубокий ров, наполненный водой, высокий вал… и берма вдоль высоких каменных стен, усеянная неошкуренным дрекольем, лишала последней надежды на удачное взятие крепости…
Мистическое, завораживающее, пугающее было что-то во всем этом… и такое родное, заботливое для меня. Я ловила себя на мысли, что Этфе напоминал мне саму себя. Если Искья – олицетворение меня еще смертной, человека, то этот мир – я, запутанная, заблудшая в вечности, не имеющая права... на финал.
– И теперь вопрос… что мы здесь забыли? Чья-то свадьба?
– Здесь не только венчания проходят, милая моя Жо. Любые торжества. Причем как по поводу, так и без. Вечный праздник, он на то и ВЕЧНЫЙ, чтобы длиться… вечно.
– Каждый день?
– Каждую ночь.
Понимающе улыбнулась девчушка.
– Справа, видишь самый большой шпиль? – ткнула я рукой вдаль.
– Да.
– Это – и есть церковь. А вот небольшая круглая башня… у самого подножья холма?
– Угу-мсь.
– Когда-то там было место заточения… Одинокое маленькое окошко… с видом на небо.
А нынче место умиротворения и покоя.
– Зачем здесь так много кольев, под стенами?
– Эти шипы, mortuus lacrimatio (мертвый плач, плач усопшего) изначально были для обороны крепости. Затем долгое время служили для привидения в исполнение смертной казни неверных. Да и не раз самоубийцы находили здесь покой. Забравшись в башню Quies (Покоя), спрыгивали вниз… на колья… медленно, но уверенно двигаясь в лапы Смерти.
– Очень весело.
Загадочно повела я глазами и улыбнулась.
– Иногда, это – единственный выход. Кедровые колья – еще та сила...
Подъехав ко главному входу, автомобиль наконец-то замер.
– Вот и на месте, – обреченно изрекла я, окончательно смирившись с происходящим.
Водитель вежливо открыл нам дверцу и подал руку.
Длинная, красная ковровая дорожка…
У входа стояло несколько молодых пар. Короткий взгляд на них, но не отыскав знакомых лиц, игнорирую.
– И помни, ты здесь – самая главная гостья. Так что грудь вперед, нос к верху – и на всех плевать…. с высокой колокольни, – едва заметно прошептала я, и натянула на лицо жесткую маску равнодушия и презренности. Этот мир дерзок и развратен – а значит, не достоин наших истинных, потаенных чувств.
Двери отворились – и мы вошли в антре…
Присутствующие враз обернулись. Короткий поклон головы и замерли, дивуясь новой богине сего беспощадного олимпа.
Полное пренебрежение, высокомерие, холодность им в ответ. Моя бестия ни на скрупул не отставала в своем мастерстве, даже мне давая нехилую фору. Эта девка еще заставит этот мир себя полюбить. Еще заставит дрожать... и подчиняться.
И вновь грациозный, уверенный шаг навстречу Правде.
Еще миг – и я окажусь на пороге тяжелого испытания, поведя за собой свою Матуа.
Еще миг – и занавес поднимется.
Еще миг – и она перестанет быть... человеком.
И вдруг метнулась тень, короткое движение, взмах ресниц – и перед нами застыл... он самый.
Манерно поклонившись, тут же выровнялся, и, едва сдерживая едкую ухмылку, вкрадчиво прошептал:
– Как дамы добрались? Всё хорошо?
Разум отказывался верить увиденному. Сердце испуганно сжалось, предчувствуя беду. Побледнела, побелела я от ужаса. Глубокий, спасительный вдох.
– Доминик? – дрогнула я, собираясь с силами, – я думала, ты на Эйземе сегодня.
– А я думал, вы в Лондоне, – язвительно ответил тот.
– Ясно… – словно кто лезвием полосонул горло, мешая свободно рождаться словам.
– Да и не мог пропустить столь знаменательное событие, – игриво вздернул бровями… и тотчас перевел взгляд на мою Жозе.
Сжалась я в трепете, боясь самого страшного. Тут же захотелось ее закрыть собой, спрятать – ... да уже ... было поздно. Он ее отыскал. Мою крошку, мою маленькую девочку отыскал, и своей похотливой жаждой уже стал прорываться, проникать к запретному плоду.
– Если ты хоть пальцем к ней прикоснешься, – невольно, инстинктивно зарычала я, злобно чиркая зубами, – я тебя… УБЬЮ.
Расхохотался. Короткий, колкий взгляд на меня… и снова на Жо.
Он знал, что я не шучу, но это его ни капли не останавливало. Живой интерес так и раздирал его черную, развратную душу, желая познать ту, которую так рьяно прятали, ту, которую так фанатично берегли, причем ни кто иной, а сама я... и Матуа.
Несмело ухмыльнулся. Вдох. Но, едва Бельетони собрался, наконец-то, что-то высказать в ответ, как моя рыжая Бестия тут же сплюнула желчные слова:
– Не переживай, Виттория. Я на таких уродцев не ведусь, – и гордо вздернув подбородком вверх, в момент продолжила свое шествие, дерзко бросив навязчивого собеседника ни с чем.
Тихий, счастливый мой смех невольно вырвался наружу. Колкий взгляд, ядовитая ухмылка, – и уверенно пошагала за ней.
И наконец-то путь завершен. Замерла Жо в ожидании.
Воодушевленная смачной пощечиной по самолюбию Доминика, я уверенно делаю последнее свое движение. Поравнялись.
Пристальный, пытливый взгляд на девицу…
Глаза в глаза.
(счастливую, подначивающую коварством, ухмылку отнюдь не прячу)
– Последний шанс тебе даю, – околдовывая, произнесла я, – не отказываешься от своих слов? По-прежнему смелая и… непоколебимая?
Плутовская улыбка ее в ответ.
– Я все еще в игре, мадам.
И вот он – миг. Момент, которого все так боялись, но верно ждали.
– Тогда…, – резкий разворот; уверенно, решительно распахнув оба полотна дверей перед своей наследницей, прокричала я, – ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ… В МИР ВАМПИРОВ И ПОЛУКРОВОК, дорогая…
...
Обмерла Жо в недоумении.
Забыла даже как дышать.
Быстрый, пугливый взгляд покатился по, явившейся взору, картине: элегантные, жеманные, воплощение самого величия, воспитанности и добропорядочности, дамы и господа сейчас бесстыдно отреклись от своих прежних масок и явили миру самые свои потайные, гадкие, развратные желания и деяния. Плотские ласки, объятия, страстные, местами мерзкие, похотливые лобзания в плену сексуальных игр, не смущаясь, не скрываясь, не останавливаясь: грубые укусы, давая крови своего партнера смело течь по телу, дабы затем голодными, с хваткой хищника, движениями губ и языка разливать по своему сознанию беспредельный исступленный экстаз.
Едкий полумрак, с шальными взрывами дурманящей музыки и яркими вспышками светового шоу, нагонял на все это еще большего напряжения и вожделения.
Но как бы не был гадок этот мир, это именно то, во что ей придется, в конце концов, окунуться, хочет она того или нет. И предстоит видеть эти сумасбродные лица ей еще очень долго, непомерно долго, длинною, дай Бог, ни в один век.
Хотелось, конечно, хотелось ее обнять, прижать к себе, да и, вообще, убраться поскорее отсюда, однако нельзя было. Уже... да и вообще... это под запретом.
Вынужденно пошагала я дальше, нарочно зазывая ее, побуждая вторить мне, последовать за мною в это пекло. Дрогнула Жо. Тяжелое усилие – и подчинилась. Попытки не отставать, вести себя манерно, сдержано, самоуверенно …
Но… ее ужас, пробивающий до дрожи, волнами накатывал на меня, вынуждая ежиться и захлебываться эмоциями. Ноги подкашивались, а к горлу подступала тошнота.
Но мы шли вперед, не подавая виду. Шли, полностью погружаясь в наркотический дурман, вопреки своему естеству и желаниям.
Присесть у барной стойки, полуоборот, взглядом упиться в свою девочку и жадно следить за каждым ее движением.
Еще миг – и замерла около меня рядом.
– Вижу, ты под впечатлением, – нарочно громко, дабы перекричать грохот музыки. Резкий разворот к бармену, – две «Кровавых Мэри».
Новый прилив жути тут же ударил мне в спину, отчего я невольно содрогнулась. Попытка совладать с собой. Два бокала… с красной жидкостью в момент встали перед нами. Перевела взгляд я на девчушку: больше не в силах скрывать свой страх и ужас, она болезненно скривилась. Силюсь притворством сгладить происходящее: рассмеялась, ласково похлопала ладонью по ее колену.
– Девочка моя, расслабься. Это – всего лишь томатный сок. Я же понимаю, через что ты сейчас проходишь. Давай сядем за столик, дабы музыка нам не мешала. Думаю, стоит кое о чем поговорить.
Схватив свой бокал «Мери», я тут же пустилась в ход, задавая направление последующего развития событий.
***
– Прости, крестная, но я думаю, все здесь... слегка сбрендили. Вот и все.
Загадочно улыбнулась я: как бы я хотела, моя дорогая, что бы ты была права. Однако, даже если всю магию сего мира собрать воедино, обратно ничего не перепишешь и не изменишь. Вампиры и полукровки существуют, как бы нам это не хотелось. Как бы мы не противились.
Игриво вздернула я бровкой и вкрадчиво прошептала:
– А разве не этого ты хотела? Чего-то невероятного. Стоящего. Независимого. СВОБОДНОГО, – решаюсь на иронию.
– Все это… здесь не причем. Они – пьют кровь… и думают, думают, – взволнованно затараторила моя малышка, боясь даже произнести страшные вещи вслух.
Ей нужны доказательства? Прошу.
Сосредоточенный взгляд на ее бокал с "Мэри" – и тотчас спирт в оном вспыхнул ярким пламенем, напугав мою Жо до чертиков, не дав договорить. Еще немного выждать – и отпустить огонь восвояси: покорно угас.
Тяжело сглотнула девчушка. Удивленный, немой взгляд на меня, боясь даже моргнуть.
Ухмыляюсь, дерзко, лживо ухмыляюсь в ответ, а самой лишь хочется – лить слезы. Отчаянно лить слезы, коря за это безумство. Моя милая Жозефина, моя маленькая Матуа, прости меня за все... Еще один миг – и ее бокал от напора холодного взгляда сдвинулся с места, уверенно приблизившись к моему. Еще секунда – и в дребезги разлетелся подсвечник на столе.
Усовещено поджала я губы. Но лишь на короткий момент дать проступить на лицо истинным эмоциям – и вновь приняться играть бездушную роль.
– Таких штучек я могу показать тебе уйму. Хотя, это не совсем доказывает, что я – ВАМПИР, но то, что… не человек, уж точно. Не находишь?
– Т-ты – в-в-вампир? – пулей вырвалось из нее, а лицо излишне вытянулось. Настом страх, скатившийся по ее спине, обдав и мою душу. Поежились.
– Да, моя девочка. Я вот уже скоро как пятьсот лет, как Вампир.
– А? – только и вырвалось из нее, нелепо приоткрылся рот. Глаза неестественно округлились.
– Правда, из них, – пытаюсь сдержать ее нарастающую истерику своим отвлеченным рассказом; глубокий вдох, и повела, – пробыла сто лет под землей. Заживо закопанная. Братец постарался. Видишь ли, обратил меня мой муж… в вампира. Вернулся из долгого военного похода… мертвым, и меня забрал в свою вечность. Забрал. А мой старший братец все это пронюхал. Обвел вокруг пальца, втерся в доверие… И Ферни, будучи доброй души человек, существом, уступил. Обратил и его. Эх, знали бы мы тогда, какая цена за то доверие и дружбу! Меня в плен земле, на далеком, заброшенном острове Искья, а мужа – на куски и в пламя.
– Соболезную, – едва слышно буркнула моя малышка, отчего я тут же залилась краской от смущения. Неужто наступил тот день, когда я могу ей все о себе рассказать? Ничего не тая... и не додумывая?
– А кто еще из наших… тогда? – наконец-то решается вступить в бой моя Бестия.
Миг – и выстрел:
– Все.
(побледнела девчушка; но не сдается)
– Мама?
– Сразу после твоего рождения… обратили.
– Папа?
Загадочная улыбка.
– Луи, Луи… Эх, мой верный друг Матуа. Уже триста лет, как земля носит этого прекрасного вампира. Если бы не его поддержка, ух, сколько бы я дров наломала…
Тяжело сглотнула. Не верит, отчаянно сопротивляется моим словам, но все еще ведет игру.
– Мигель?
– Ох, Мигелюшка. Лет двадцать ему было, когда Луи обратил его.
– Шон?
Нервно хмыкнула. Уколола в сердце. Мой мальчик. Мой любимый белобрысый чертенок. Тяжелый вздох, прогоняя наваждение тяжелых воспоминаний и чувств.
– Шон… Ему было двадцать, когда стал ... А знаешь, знаешь, почему мы поженились только через пятнадцать лет после знакомства?
– Нет.
Загадочная улыбка. Загадочная, но целиком сквозящая печалью и болью.
– Потому что я сама лично его приговорила… к пятнадцати годам погребения под землей. … vivi sepultura. Справедливость? Разве это было справедливо? Знаешь, – замерла на мгновение, перебирая мысли, подбирая слова, – я, когда его первый раз увидела, то сразу захотелось голову свернуть ему. Весь такой скользкий, алчный, вертлявый, самовлюбленный, горделивый жук. Но потом, потом, как узнала ближе, … то, как он душой и телом постоял за друга, друзей, – "за меня", хотелось добавить, но сдержалась. – Это просто нечто. Казалось, как такой хитрый, эгоистичный, всегда добивающийся своего, экземпляр, мог вот так легко предложить свою жизнь во имя... друга. – Пристыжено хихикнула. – В общем, еще на суде… у меня крышу повернуло не в ту сторону. Кораблик мой… поплыл вспять, борясь с течением. Пятнадцать лет ходила я день у день… к нему на могилку, тихо моля… простить меня. Я знала, знала, что он меня не слышит, и даже не знает, что я рядом. Но ходила… Больная? Больная. Сумасшедшая, влюбленная дура. Боже, Асканио уже не раз срывался… раскопать Шона и четвертовать, за это МОЕ помутнение. Представляешь? Лишь Матуа, твой отец, меня поддерживал все это время. Не давал отчаиваться. А потом, потом, как только я поняла (а мне приснился вещий сон), что Шон сегодня… (тогда, два (три) года назад) очнется и выберется из могилы, спадут оковы vivi sepultura, я… я СБЕЖАЛА. Собрала вещи и... уехала в Рим. Сбежала. Было невыносимо страшно осознавать, что все эти… пятнадцать лет я ЛЮБИЛА того, кому… даже, может, и не нравлюсь. Представляешь? Я жила надеждой, у которой даже СЕМЯ не было.
Тяжелый вдох.
– Знаешь, чего в те дни мне больше всего не хватало?
– Чего?
– Бренности… Обычной человечной смертности. Когда отчаяние окончательно захлестнуло разум, я попыталась покончить с собой, – нервный смешок. – Чего я только не вытворяла, что не попробовала. Но жизнь теплилась во мне, разгораясь еще ярче, с болезненной силой. Даже кол в грудь…. меня не мог убить, не мог лишить сознания. Я была заключена оковы Вечности и Безумия. В бессмертном флаконе. В тот момент мне было хуже, чем когда… сто лет тлела под землей,… сто лет. Ожидание, ожидание приговора – … это невероятно больно. Больно…
Замерла. Затихла.
– А дальше?
(слезы бежали шальными струйками по щекам Жозе, отчего и я сдалась – стыдливо спрятала глаза, укрывая соленые потоки)
– А дальше. Дальше… В один прекрасный день (не знаю, не знаю сколько прошло тогда времени, сколько он думал, рассуждал, ждал, прежде чем приехать; не знаю – для меня то была ужасная вечность) постучал в мою дверь. Не могла поверить глазам… А знаешь, знаешь, что он мне тогда сказал вместо простого, человеческого «привет»?
(та молча, отрицая, закачала головой в ответ)
– «И почему ты еще не одета? Через полчаса… у нас венчание. А мы еще кольца себе не выбрали». … Представляешь? Сорванец… маленький.
Смущенно захихикала я и, сгорая от неловкости, спрятала лицо в ладонях.
Глава 90. Новоприобретение
***
– Но почему я раньше… никогда не замечала? Почему… не рассказали? – с нарастающим возмущением переспросила Жозефина.
– Твои родители решили дать тебе максимально долго побыть человеком… Простым, бренным. Дали вырасти тебе на почве ценностей тех, которыми когда-то мы сами жили. Человек. Быть человеком – отличная школа, дабы став чудовищем, вовсе не превратиться в животное.
– Почему сами не рассказали? И почему только теперь я узнаю?
– Сами… пытались, еще как пытались, но ты же сейчас никого, кроме себя, не слушаешь… А напрямую… побоялись, резко и неожиданно, не хотели еще сильнее тебя не оттолкнуть от себя.
– Я – тоже вампир?
– Полукровка. Рожденная от вампира и смертной.
– Как настроение, мои милые дамы? – молнией прошиб меня его голос. Невольно вздрогнула. Еще миг, и совсем не дожидаясь нашего участия и приглашения, тут же взгромоздился рядом с нами за столик Доминик. Вальяжно развалившись, как на троне – король, бесцеремонно, не скрывая своего интереса, уставился на мою Жо. Ужас окатил меня с ног до головы, исколов тысячами острых льдин.
– Пока тебя не было, всё было безупречно, – не сдержалась я и прорычала в ответ. Никогда не выказывала негодования к этому существу, однако, когда он замахнулся на самое святое в моей жизни, – во мне сорвали все оковы лояльности и добропорядочности; от страха я была готова удавить его прямо здесь и сейчас, на этом же месте, ничего не боясь и не смущаясь.
– Ах, ах, как же ты меня любишь, моя дорогая Виттория.
– Безусловно, Доми, безусловно.
– Уже рассказала про нас? – наконец-то удостоил меня взглядом. Глаза в глаза. Ярость так и выплеснулась из меня наружу, отчего тот лишь самодовольно ухмыльнулся. Сукин сын.
– Да, – нехотя отвечаю.
– Отлично, тогда через полгода свидимся… на Эйземе, красотка, – нарисовав милую улыбку на лице, пошло замигал бровью.
– Бельетони, может, не будешь клеиться? Ей же только семнадцать, – решаюсь на отчаянное.
– А хороша ж то как! – ядовито улыбнулся подонок.
– Но не по зубам, вам, мон синьор, – набравшись (казалось бы, уже давно умершей) храбрости, внезапно прорычала моя Жо.
– Ох, ох, – притворно закачал головой, «страдая» от горя, Бельетони. – Ладно, не скучайте. Я еще вернусь.
"Что б ты там задавился," – нервно чиркнула я зубами, но вслух озвучить не посмела.
Спешно поднялся и, бросив короткий прощальный взгляд на мою девочку, тут же спустился к танцевальной площадке, по ступенькам, а после и вовсе слился с толпой.
– Кто это? – наконец-то она осмелилась на очень важный, но такой ненужный вопрос.
Тяжелый вдох. Выбора нет. Этот мерзавец что-то замыслил, и в силах его остановить только сама судьба.
– Недотепаный Казанова, – саркастически сплевываю слова, – Доминико Роберто Джованни Бельетони. Основатель Ордена Полукровок, Эйзема, а нынче там лишь как гость… за свои проколы, – печально улыбнулась. – В общем, забудь. Тебе с ним водиться не стоит. Самодовольный, горделивый павлин. Вместо души – пустота, или же правильно сказать – жажда к развлечениям. Да и только.
– Что значит, что через полгода на Эйземе… свидимся?
Еще один выстрел в меня. Отчего невольно прикрыла я веки.
Тяжело сглотнуть лезвие безысходности и обреченно ответить:
– Семнадцать с половиной лет назад… был заключен договор. В твои восемнадцать ты, Жозе, должна будешь выбрать… к какому Ордену принадлежать: к Вампирам или Полукровкам. А для этого полгода поживешь на Искье, и полгода – на Эйземе. Познакомишься с бытом, жизнью, постулатами двух конфессий – и сделаешь полноценно осознанный выбор.
– А если я не хочу? Не хочу никуда ехать, ничего выбирать?! – отчаянно вскрикнула моя малышка, уже полностью насытившись всем этим откровенным... merda.
– Прости, но здесь у тебя выбора нет. Должна будешь выбрать сторону. Те, кому будешь служить, и те, кто душой и телом будут за тебя заступаться.
– Но вы? Мама, папа…
– Все мы – Искья. Но ты – Полукровка. Может, захочешь быть с такими, как ты…
Застыла в ужасе, осознавая до конца мои слова. Еще миг – и гневно рявкнула:
– Чушь! Все это – полная чушь! – резко встала из-за стола. – Я в туалет, – жестко отрезала та, давая мне отрезвляющую словесную пощечину.
Разворот – и ринулась в толпу.
***
Тягучие минуты, сливаясь во единый, безмерно долгий, вечный момент ожидания, с треском сломал мое терпение. Резко срываюсь на ноги.
– Ты куда? – взволнованно отозвался знакомый голос. Обернулась. С ужасом уставилась ему в глаза. Но еще миг, и совладав со своим замешательством, отвечаю:
– Жо где-то пропала.
– Оставь ее в покое. Пусть подумает, переварит услышанное, – настойчиво потянул меня за локоть и обратно усадил в кресло. – Не дави на нее.
Еще миг, и совсем не дожидаясь приглашения, расселся рядом.
Жестом позвал официанта и сделал заказ.
...
– А ты хоть что здесь забыл?
Ухмыльнулся. Короткий глоток спиртного – и обрушил на меня свой взгляд.
– Все очень долго ждали этого дня. Брось, Виттория. Ты же не думала, что данное событие проигнорируем? ... тихо, гладко и никто не заметит? Отнюдь. Это же – дочь Матуа и крестница Виттории Колони: сей приговор по умолчанию делает эту девушку эпицентром событий. По крайней мере, пока мир не свыкнется с новоприобретением.
– Она – не вещь, – грубо вскрикнула я.
– Не – вещь. По крайней мере – для тебя.
Еще глоток – и саркастически ухмыльнулся.
Отвернулась я, скривившись от отвращения, руки сжались в кулаки, а сердце загорелось жгучим пламенем.
Тихий треск бокалов... и жидкость медленно потекла на стол.
– Полно дуться. Я хоть и не считаю ее своей родственницей, но все же снисходительно к ней отношусь, зная, как она тебе дорога. Не бойся, я ей вред не причиню.
– Надеюсь, – злобно рычу.
– Ты, лучше, за своим Бельетони следи, а то, боюсь, уж слишком у него был вожделенный взгляд в ее сторону, как бы всё не закончилось печально.
– Она – приличная девушка, – рявкнула я и с бешенством уставилась ему в глаза.
– А вот он, – махнул в сторону толпы, – он – нет. И не такие бастионы брал.
– Жозефина сильная и принципиальная, просто так не отдастся.
– Твои бы слова да ей в уши. Что ж, время покажет.
– Покажет, – ядовито сплюнула злость я и отвернулась.
***
– Жозефина, – радостно вскрикнула я, завидев приближающуюся по ступенькам к нам мою девчушку.
Короткий, мимолетный, пренебрежительный ее взгляд на моего собеседника. Смолчала.
Учтиво поспешила я, представить:
– Познакомься, это мой брат – Асканио.
– Здрасте, – злобно фыркнула та, так и не удостоив дружелюбностью. – Мы сегодня пить еще будем? – внезапно выпалила Бестия непривычно грубым тоном.
– Может, еще «Мери»? – несмело пожала я плечами.
– А, может, водку?
Удивленно вздрогнули мои брови. Осела я обратно в кресло, жутью покрываясь изнутри в догадках.
– Водку, так водку…
***
Явились домой лишь к обеду.
Если я пыталась еще держать себя в рамках приличия, то моя внезапно повзрослевшая крестница совсем слетела с катушек: напившись до чертиков, она едва волочила ноги. Любые мои попытки ее хоть как-то умерить пыл, ничего внятного не дали. Хотя, и особо давить я не смела... Боялась.
По возвращению – сразу завалиться в кровать. Девчушка – предалась сну, а я – больным вертолетам и жутким мыслям. Нежная забота Шона, долгий, болезненный разговор и попытки переубедить меня – хоть как-то смогли восстановить во мне равновесие. Контрастный душ, пару стаканов кефира – и привести себя в божеский вид.
На тему вампиров Жозе с родителями не решалась заговорить… вплоть, пока не наступил вечер воскресенья.
Ошарашить громогласной новостью и поставить дочь перед фактом: завтра с утра… она отправляется на Искью для полугодичного пребывания там: проживания и учебы.
***
Слезы. Крик. Истерика. Гневные высказывания… – скандал, ужасная ссора.
Вот так и покинула отчий дом, дабы наконец-то уверовать в то, что … вампиры и полукровки все же… СУЩЕСТВУЮТ.
***
Пока маленькая Матуа осваивалась (под гневный рык, упреки и негодование) на острове, я провела первую неделю с ней. Но затем, совсем уже не справляясь с ее нелепой истерикой и жуткими криками, не справляясь с собственными нервами, отбыла восвояси, обратно домой. Шон прилетел и едва ли не за руку утащил на Аляску... приходить в себя.
Депрессия раздавила меня, словно валун букашку. Вместе с Жозефиной, и я ненавидела всех нас, но увы... ничего поделать не могла.
– Малыш, перестань дурью глушить голову и искать проблемы там, где их нет. Это нормально, что получив такой колоссальный перелом сознания и привычного уклада окружающего мира – она готова вас всех изничтожить. У нее гормоны шалят. С ней все понятно. А ты-то чего завелась? Успокойся. Не пройдет и месяца, как она смирится и втянется. Черт возьми, Викки, она на Искье, а не где-то в плену у африканских племен. Там твоя земля, и она о ней позаботится. Разве не так?
– Я ей нужна, – обижено буркнула я.
– Да неужели? У нее... что, горе? Кто-то умер или что?
– Да типун тебе на язык!
– Во-во. А что вы хотели, когда задумывали весь этот план? Что она в свои пятьдесят лет, когда окончательно убедится в том, что не стареет, по крайней мере, пока сама себе это не позволит, – с радостью кинется в пучину правды, припевая веселые песенки о красоте, открывшегося ее взору, мира? Все мы как-то это пережили. И потом, ее никто не кусал, не убивал и не обращал. Очнись, Виттория. Все так, как должно быть. Просто успокойся – и она утихомирится. Дальше поедешь с ней – и спокойно все обсудите. И снова у вас все наладится. Ты станешь ее крестной-подругой, а ее родители – адекватными предками, которых, по крайней мере, она пустит к себе на порог. Тем более там твой брат. Всегда присмотрит.
– Этого я и боюсь.
– В смысле? – нахмурился Крег.
– Да ничего. Просто...
– Что?
– Асканио – личность крайностей: либо жестокая холодность и пренебрежение, либо излишняя забота и стремление контролировать чужую жизнь. И оба этих варианта... коснись моей девочки, может вызвать хаос и целую череду бед.
– И вновь ты все утрируешь и лишний раз себя накручиваешь. Да плевать ему на нее – и хорошо. Но если будут обижать, то, я думаю, из любезности к тебе, все же заступится за нее. И всё. Викки, если будет хоть малейший повод – тогда мы вновь рассмотрим всю эту ситуацию. Как говорится, далеко бежать не надо: сели в свой самолет и тут же полетели к твоей Жо. А пока, просто, дай ей... и себе свободу. Выдохни – и начни жить дальше. Страшное позади: вы раскрыли правду и исполнили первую часть своего долга. Теперь осталось лишь только... ждать.
Глава 91. Беда
***
И все-таки мое сердце, полное материнской любви к этой девчушки, чуяло приближающуюся беду.
А потому, не знаю, как и что именно толкнуло меня настоять на том, чтобы Шон меня отпустил в тот день на Искью.
– А Жозе нет, – удивился моему визиту Ар. – Я думал, ты в курсе. Они с Асканио сегодня вечером уехали на Аетфе.
Кто-то разрубил канат – и гильотина рухнула.
Сердце отчаянно сжалось внутри, а страх покарабкался по спине.
Быстрые шаги на вход. Прыгнуть в тачку – и уже мчать в сторону жутких предположений.
***
Шаг внутрь, в антре главной башни Аетфе – и обмерла я в ужасе от увиденной картины.
Лицом к лицу…
В пьяном угаре, моя девочка едва держалась на ногах, и, казалось, если бы не крепкие, откровенные объятия Асканио, то точно бы рухнула на пол.
Момент – подняла, уставила на меня свои, покрытые пеленой полусознания, очи.
Тягучий миг – и, наконец-то, разум проконстатировал ей факт собственной обреченности и полного обличения.
– Кресс-с-сная, – только и смогла выдавить из себя в оправдание.
Попытка дотронуться ко мне рукой– инстинктивно отпрянула я, словно от кипятка. А внутри, из сердца тотчас хлынули потоки крови из жгучих, нанесенных этой взбалмошной девчонкой, ран... Молчаливый разворот – и, едва уже что сама соображая, подалась, пошагала я прочь.
