Текст книги "Драйвер (СИ)"
Автор книги: Олег Север
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 36 страниц)
Глава 8
Август 1185 года
Тбилиси
Тамара была не в духе, настолько, что даже её цепной пёс Унана боялся зайти в опочивальню госпожи. Ашот Чахрухадзе, а ныне Шота Руствели, этот псевдоним он принял после того, как стал во главе Грузинского казначейства, ставший причиной приступа гнева госпожи, стоял, молча опустив глаза в пол, он прекрасно знал, что, выпустив злость, Тамар сможет конструктивно мыслить. Судя по тому, что в комнате всё, что могло быть разбито, уже разбилось и не раз, до конца приступа осталось недолго.
Внезапно дверь в опочивальню царицы открылась, и в неё буквально вплыла тетка царицы – Русудан.
– Уже доложили? – произнесла она, осматриваясь по сторонам.
– Ты не представляешь, как меня бесит этот Мануил. Он осмелился требовать, ты только представь, требовать деньги, которыми ссудил меня его отец в качестве аванса по нейтрализации этого урода Юрия. На основании того, что мы не отрабатываем, слово-то какое мерзкое подобрал, свою часть договора. Зная, что мы не способны выплатить сейчас эту сумму, он требует выплату или войска для совместной войны против арабов или территорию. Ты посмотри, какой наглец. Территории захотел, «вири швили» (сын осла).
После этих слов Русудан решительно пересекла расстояние, отделявшее её от царицы и, схватив ту за косу, больно дёрнула.
– За что, тётя?
– За то, что ты забыла то, чему я тебя учила. Даже у стен есть уши. Скажи мне, девчушка, а ты хорошо подумала, когда сквернословила, и точно помнила, кто является отцом этого человека? Ты царица или подзаборная девка? Если ты распустилась от малой неприятности, что будет с тобой, когда я тебе сообщу большую?
– Большую? – удивлённо переспросила Тамар, стараясь унять льющиеся слёзы.
– Очень. Прискакавший с южных рубежей гонец сообщил, что около семи тысяч половецких семей поднялись со своих наделов и двинулись в сторону Петры.
– И их не остановили?
– Кто остановит десятитысячное войско? – удивилась Русудан.
– Снова византийцы.
– Возможно, но скорей всего не они. Ты не понимаешь, Мануилу сейчас не с руки ослаблять нас.
– Тогда кто? Хотя сейчас это не важно. Отдать освободившиеся земли обедневшим азнаурам, пусть они развивают регион и заодно охраняют наши границы.
– Однако эти земли передал в полную собственность половцам твой дед, и наверняка у них есть на неё дарственная.
– Но они же покинули землю, – удивилась царица.
– Нигде в договоре не оговорено, что они должны там жить и сторожить границу. В их обязанности входит предоставлять ополченцев во время войны или предоставить оговоренную сумму в размере пяти тысяч абаз в год, а также платить ежегодный налог на землю.
– Они в этом году оплатили? – уточнила Русудан у притворявшегося мебелью Шоты.
– Десять дней назад, они оплатили на пять лет вперёд, как ежегодный налог и военный сбор, – даже не сверяясь с записями, ответил тот.
– Значит, у нас в казне тридцать пять тысяч?
– Уже двенадцать с половиной, – эхом отозвался Шота. – Надо было закрыть задолженности перед армией и другие первоочередные платежи.
– Значит так, сажаешь на эти земли обедневших азнуров и бывших воинов, которым время на покой уйти с их семьями, – обратилась царица напрямую к Руставели.
– Я не поняла, ты ещё здесь? – буквально прокричала она ему в лицо.
– Уже нет госпожа, – прошептал тот и буквально испарился.
О взрывном характере царицы по дворцу ходило много баек, и Шота прекрасно знал, что большинство из них были ближе к правде, чем ко лжи, поэтому с облегчением покинул её покои.
Русудан хотел было возразить племяннице, но не стала, её ноша её решения, да и придумать что-то другое, не менее эффективное, она не могла, сколько не напрягала свой изощрённый мозг.
Унан только и проводил печальным взглядом удалявшегося фаворита царицы, он рассчитывал, что тот вернёт царице хорошее расположение духа, ублажив её, но мечты остались мечтами, а Тамар по ходу рассвирепела ещё больше.
Шота выскочил от царицы, как ошпареный, бормоча себе под нос. Чуткий слух телохранителя донёс до него фразу: «У всех проблем одно начало: сидела женщина, скучала».
Главный телохранитель предвкушающее усмехнулся, возможно, у Руставели родится ещё один шедевр, который потом будут повторять в пьяных компаниях, так как в трезвых такое повторять стыдно.
Август 1185 года
Сильва ди Буксос
В эти времена в долинах крупных рек и прибрежной полосе Русского моря, за исключением Крыма, крупных поселений не было по двум причинам. В заболоченных дельтах рек, впадающих в море, хорошо размножались москиты, и люди страдали лихорадкой. Кроме того, с моря могли приходить не только купцы с мирными торговыми намерениями, но и пираты, и зачастую эта грань была зыбкой: первые легко превращались во-вторых, когда имели большое превосходство в силе. Поэтому местные жители селились в прибрежных горах. Там было безопаснее, и пастбища для скота были более обширными. Естественной дорогой с побережья к таким поселениям были русла рек, даже не рек, а так, горных речушек, большую часть года, которые можно перейти вброд в любом месте. Вдоль одной из таких рек и пробирался второй день отряд, возглавляемый Юрием и Марией.
До устья Кабаньей реки они добрались целенаправленно на десяти галерах, в устье оказалась генуэзская фактория Касто, где сидели две семьи фряжских торговцев и сотня наёмников, которые никак не могли взять в толк, почему к фактории не приходят корабли, слухи в этот кабаний угол практически не просачивались.
Изначально появившиеся галеры они приняли за долгожданный флот, поэтому обошлось без эксцессов. Накопившиеся товары оказались весьма кстати, наёмники получили предложение присоединиться к княжескому отряду, а семьи купцов взяли под присмотр к удивлению княжича, купцы оказались не из Генуи, а из Пизы, если для местных это дело не меняло, то с точки зрения Юрия тут появлялись новые интересные варианты.
Честно говоря, у Юрия были обширные планы на эту территорию, первым делом, если оно, дело, выгорит, он планировал соединить факторию и крепость узкой, чтобы её было удобно защищать, но удобной дорогой. Также были планы и по осушению болот, уже сейчас с собой Юрий привез 300 саженцев эвкалиптов и болотных кипарисов, которые постепенно должны были освободить побережье от нездоровой атмосферы, в которой оно сейчас прибывало.
По прошлой жизни он прекрасно помнил, что именно так действовал купец Игумнов, когда приводил в божеский вид побережье Абхазии, так как грузины и абхазы за тысячу лет владения землёй не позаботились о ней, для них береговая полоса была бесполезной, и только приход России помог привести её в нормальный вид. Здесь Юрий планировал провернуть тоже самое, но на пять веков раньше, и в этом плане византийская крепость с практически забытым гарнизонам играла большую роль, с одной стороны, как база для его войск в данном регионе, а с другой, как крепкий тыл, который будет прикрывать факторию и порт от набегов местных джигитов, а также местом, куда можно будет отступить, если что-то пойдет не так.
Юрий не питал иллюзий и прекрасно понимал, основываясь ещё на том опыте, что местные товарищи, которые нам совсем не товарищи, понимают только язык силы. Но и для местных у него была припасена кость, причём не просто кость, а кость с хорошими кусками мяса на ней: императору для войны требовались наёмники, и он готов был за них хорошо платить. И Юрий за небольшой процент, готов был помочь местным стать немного богаче, а императору набрать иррегулярные войска. Больше всех выигрывал от этого Юрий, так как это позволяло спровадить самых пассионарных товарищей туда, куда они хотели, а потери у наёмников всегда были высоки, а те, кто выживет, вряд ли захочет возвращаться обратно в свои горы, крутить овцам хвосты.
Таким образом Юрий получит передышку на несколько лет, чтобы как следует укрепиться на новых территориях и пустить корни. Ошибок бывшего СССР он повторять не будет, у местных есть два пути: или постепенная ассимиляция, или сняться и уйти в поисках лучшей доли. В целом у него была стройная концепция развития края, но давно известно, что теория и практика редко совпадают.
Оставив основные силы в фактории, они отрядом в сто человек двинулись практически налегке к крепости, глупо было бы отправляться всей тысячей к крепости, которая несколько десятков лет назад устояла против тридцатитысячного арабского корпуса.
Крепость, построенная на выходе из глубокого речного каньона, появилась буквально в одно мгновение, вот её не было, а вот она нарисовалась не сотрёшь. С трёх сторон она практически неприступна из-за обрывов и отвесных скал. К воротам в четвертой стороны ведёт крутой подъём, вдоль узкой, не более трёх человек в ряд, дороги. Западнее ворот из стены выступает башнеобразный контрофорс, защищающий ворота. В 10 м от него находится последняя башня, высотой метров 10-12, в отличие от остальных она вдаётся вовнутрь крепости. По ней Юрий оценивает толщину стен в 3-4 метра, не удивительно, что арабы обломали зубы о такой орешек.
Взгляд цепляется за большое количество баллист разной конструкции, комендант крепости явный фанат этого вида вооружения, с другой стороны, всё логично, снаряды буквально под ногами в неограниченном количестве, да и от результатов стрельбы за щитом не укроешься. Наверняка у них тут все точки пристреляны. Из бойниц крепости хорошо просматривались все подступы к крепости и всё русло реки – единственный путь, по которому могли прийти незваные гости.
Таким образом, крепость по своему месторасположению безупречна именно как сторожевое и оборонительное сооружение.
С Марией вышли вперёд, за ними последовали двое воинов, которые держали в руках флаги Византии и дома Комнина. Флаги развевались, словно два крыла огромного дракона. Юрий отогнал неприятное сравнение и поёжился. Неприятно чувствовать себя бесправной песчинкой на фоне огромной крепости, буквально нависающей над ними.
– Я, дочь императора Андроника, Мария пришла сюда чтобы нести вам волю моего отца и говорить от имени империи…, – разнеся над ущельем звонкий девичий голос.
Сентябрь 1185 года
Корчнев
Леонардо Боначи
В отличие от отца пятнадцатилетнему Леонардо в Корчневе нравилось. Сначала, когда он узнал, что все генуэзские колонии варварами разграблены и уничтожены, он, как и отец, пришёл в негодование. Понятно, что Пиза и Генуя были соперниками и часто в выяснении отношений прибегали к оружию, но на внешнем фронте всегда поддерживали друг друга. С другой стороны, будучи сыном торговца, он прекрасно понимал, что его соотечественники буквально грабили местных жителей, ведь основными товарами экспорта из этих диких земель были рабы и хлеб. За это местным втридорога продавали ткань, пряности и соль, при этом всячески прижимая местных купцов, поэтому нет ничего удивительного что местные взбунтовались и вырезали пришлых. Как говаривал его отец, главное в деле разъездного торговца вовремя смыться, до того момента, как местные поймут, что ты их не осчастливил, а жестоко надул.
Однако, несмотря на понимание всего этого и логичность происходящего, осадок от действия местных варваров остался, и Леонардо с юношеской горячностью принялся рьяно искать факты, подтверждающие, что местные – варвары.Первым делом он набрёл на полигон, где его одногодки, именуемые кадетами, оттачивали умение убивать себе подобных, такое времяпровождение никогда не привлекало Леонардо, однако он отдавал должное воинскому искусству, в его родной Пизе и соседних Генуе и Флоренции воинское искусство всегда шло первым номером, и даже купцы не считали зазорным обучатся ему, а местных учат обстоятельно. Это даже ему, неискушённому в данном искусстве, очевидно.
Однако смотреть за тренировками кадетов ему быстро наскучило, и он продолжил исследовать город, благо никто его в передвижениях не ограничивал. И вот в один из дней он наткнулся на группу парней и девушек, идущих ему на встречу и о чём-то оживлённо спорящих и держащих в руках некое подобие абаков. Удивившись, Леонардо последовал за своими сверстниками и скоро увидел, как они вошли на огороженную территорию, которая напоминала ему общественные библиотеки в Риме, но то Рим, у них даже в Пизе не было общественной библиотеки, так что сомнительно, чтобы оно было у местных, в последнее время Леонардо всё реже называл местное население варварами даже про себя.
С другой стороны, отца очень удивило наличие в этом городе общественной больницы, о которой в Пизе только начинали задумываться, поэтому, постояв недолго перед входом на территорию, прилегающую к палаццо, обнесённого, неслыханная роскошь, кованым забором, Леонардо тряхнул кудрями и решительно шагнул вслед за поднимающимися по ступенькам дворца сверстниками.
Октябрь 1185 года
Феодосия
Дома снова ожидали хлопоты и нерешённые вопросы, Юрий периодически с ностальгией вспоминал те времена, когда дядька гонял его в хвост и гриву, тогда было легче, значительно легче. А сейчас все чего-то от тебя хотят и вечно теребят, ещё не став князем, Юрий настолько хлебнул этой так называемой власти, что больше не хотел, и тащил всё бремя ответственности только из-за людей, которые пошли за ним, ну, ещё из упрямства и азарта опровергнуть тезис, что от личной в истории мало что зависит.
Первые результаты его деятельности, слабые ростки будущего, как сказал бы кто-нибудь из классиков русской литературы, которой, к слову, еще и нет, тут Юрий задумался над тем, что совсем скоро должно появиться «Слово о полку Игореве», если, конечно, это не поздняя поделка. Дальше мысль скакнула в сторону того, появится ли оно это «Слово» вообще? Тоже вопрос, на который ответ он, возможно, узнает в ближайшие пять-десять лет.
В целом ему еще недостаточно сильно удалось встряхнуть этот мир, однако круги от его действий уже пошли, пока маленькие и незначительные, но он же только в начале пути. Главная его гордость на сегодня – это военные училища и гражданские школы, конечно, последних не так много, как хотелось, нехватка учителей не позволяла, не хватало ни учебников, ни канцелярских принадлежностей. Бумагу и карандаши в прошлой жизни Юрий потреблял только в готовом виде, интернета, который знает всё, даже то, чего не было и быть не может, под рукой не было. Пришлось делать упор на местные разработки и надежду их улучшить.
Юрий помнил, что китайцы придумали процесс изготовления бумаги, глядя как валяют войлок, а таких мастеров у Юрия достаточно много, прям под боком. В привезённых Марией книгах, она же нашла упоминание о изобретателе бумаге: «Цай Лунь растолок волокна шелковицы, древесную золу, тряпки и пеньку. Всё это он смешал с водой и получившуюся массу выложил на форму. После сушки на солнце, он эту массу разгладил с помощью камней. В результате получились прочные листы бумаги».
До Византии бумага тоже дошла, но мастеров, способных его производить, пока можно пересчитать по пальцам одной руки, и вряд ли кто-то из них решиться на переезд, а если даже решится, то очень сомнительно, чтобы его отпустили уже власти империи, на сегодня бумага – это стратегический товар. Сделав очередную (сколько их таких образовалось за прошедшие годы попаданства) зарубку, Юрий перешёл к делам насущным. Надо было дописывать учебник по арифметике, а сделать это намного проще при наличии бумаги, то есть ситуация зациклилась. А от бумаги и до книгопечатанья рукой подать, вот в нём Юрий, хоть немного, но разбирался, так как не только посещал музеи книгопечатанья, но и с дочкой делал литеры из картошки в рамках проекта, который ей задавали в школе.
Следующая неделя ушла на лазанье по пещерам, в сопровождении архитекторов и охраны, в одной из них, недалеко от Феодосии, на южном склоне Лысой горы разведчики обнаружили теплые источники. Необходимо было лично оценить фронт работ по созданию банного комплекса, а возможно, эту воду можно будет и пить, только определить, какое действие на организм она оказывает, можно будет только методом проб и ошибок.
В целом Юрий потратил время не зря, вода явно содержала хлор, это он по запаху определил, а вот остальные компоненты воды нос не учуял или память не упомнила, тут однозначно и не скажешь. В итоге за два дня согласовали все главные вопросы, решив начать одновременно и строительство дороги и отделку залов будущих терм.
Архитекторы, которых привезла Мария, пришли в восторг от идеи создать термы в пещерах, так что Юрию пришлось финансово ограничивать их фантазию.
Два дня его не трогали, возможно, просто не нашли в пещерах, Юрий реально подумывал организовать там второй форт, даже предварительно переговорил с архитекторами, те к его затее отнеслись скептически, но пока Юрий её окончательно не зарубил, намереваясь обсудить с другими знающими людьми. И вот как только он вернулся, так поток дел и проситель завалил его по самую маковку, хорошо хоть Мария помогала, а Ирина унеслась в Херсон, пытаясь воплотить рассказанную как-то к слову историю про Лас-Вегас и про то, как там зарабатывались немаленькие деньги.
Вооружённая идей казино, посвященная в основы домино, преферанса и покера, а также осчастливленная идеей стрит-клубов (ну, бывает, расслабился и за языком перестал следить, желая произвести впечатление на девушку, а кто без греха?) юная севаста отправилась сеять доброе, вечное и собирать на этом бабло.
Ирина регулярно наведывалась, чтобы удовлетворить свою страсть, после чего «пытать» размякшего Юрия на предмет новых игр и идей.
Княжич не был уверен, что этот бизнес-проект окажется успешным, но вот то, что древний город всё больше полностью начинает соответствовать своему названию, был уверен точно.
Ноябрь 1185 года
Олешье
Утром рассвета не было, воздух был буквально туманом водой. Костры от него тухли хуже, чем от дождя, и разжечь тяжело, потому как дрова успели отсыреть. Хмурое под стать реке небо было затянуто серыми облаками, сыпавшими на землю не то снег, не то дождь – неприятную мелкую морось. После дождливой ночи утро наступало с трудом, словно больной, которого всю ночь били лихорадка и озноб, да так сильно, что сил на то, чтобы проснуться и подняться с печи практически не осталось.
От предрассветного тумана веяло холодом. Стоявший в дозоре Матвей зябко передернул плечами, любому, кто стоял в охранении известно, что предрассветный час самый сложный, солнце ещё не вышло, но его лучи уже играют на небе, от которого на землю падают причудливые тени, которые зачастую живут своей жизнью, поди разгляди в этом пёстром переплетении темноты разных оттенков, кто там крадётся в темноте вражеский лазутчик, или просто игра теней.
А ещё любому известно, что в этот час стирается грань между Явью и Навью, не случайно именно этот час выбирают для своей ворожбы ведьмы и колдуны. Матвей неистово перекрестился и посильней сжал копьё. Его напарник Борислав, тоже недавно ставший гриднем, с трудом подавил зевоту и, заметив укоризненный взгляд старшего товарищ,а прикрыл рот огромной пятернёй.
Воздух достаточно промёрз, чтобы гридни при каждом выдохе изрыгали пар, словно огнедышащие драконы – клубы дыма.
Этот год выдался нервным, Матвей не первый раз отбывал службу в Олешье, но такого хлопотного года не припомнит. Примученые в прошлом году половцы вновь воспаряли духом после того, как хан Кончак разбил и взял в полон возжелавшего славы и добычи новгород-северского князя Игоря, решившего малым войском, всего в две тысячи воинов, пограбить половецкие кочевья. Нет, конечно, городу напрямую они не угрожали, ссориться с Владимирским князем никто не собирался, а вот грабить купцов в близи Олешья вошло у них в привычку, из-за чего многие выбирали более спокойный маршрут через Крым.
Матвей своими ушами слышал, как княжеский тиун, говорил полутысячнику Димитрию, что казна собрала в этом году мытового сбора в половину меньше, чем в прошлом. Но ничего, со дня на день должна прибыть сменная полутысяча и вместе с последним караваном они оправятся домой. Матвей сможет увидеть свою семью – жену и маленького сына с дочкой, для которых у него давно куплены гостинцы.
Размышление прервалось после отчётливого звука плеска воды, такой звук издаёт весло, ударяясь о воду. Гриден прислушался, не почудилось ли, но звук отчетливо повторился снова, а еще через пару мгновений с правой стороны появилась ладья, за ней другая, третья. Вслед за хищными ободами военных судов стали появляться бочкообразные «купцы». Видно, какой-то ушлый торговец договорился о сопровождении своего каравана княжескими дружинниками, дело, как говорится, житейское и привычное, причём выгода от этого всем: и гридни заработают, и купцу за свою мошну спокойней.
Матвей кивнул Болеславу, и того словно ветром сдуло со стены, сам же Матвей, как требовал устав, зажёг на стене огонь в специально установленной чаше, то ли сигнал каравану, что его заметили, то ли сигнал гарнизону города, в эти тонкости воин не вникал, не по чину ему, да и без надобности.
Вскоре на стене стало тесно, сначала появился полутысячник со свитой, потом к ним добавился тиун со своими ближникам. За это время корабли значительно приблизились, и можно было уже рассмотреть червлёные щиты с леопардом (символом Владимиро-Суздальского княжества), готовящегося к прыжку, выставленные по бортам трёх первых ладей. Матвей кожей ощутил, как напряжение стало спадать, но никто ворот не открывал, и город пребывал на осадном положении, и только после того, как с подошедших к берегу ладей стали сходить на берег вои, среди которых редко, но мелькали знакомые лица, воевода отдал приказ открыть ворота.
***
Мёд, который выставили приезжие, оказался забористым, праздник, спонтанно начавшийся на главной площади города, мгновенно распространился на весь город, приезжие дружинники радовались, что их длинный поход завершён, а местные тому, что пришло время им возвращаться домой и скоро они увидят родных и близких. В сущности, если подумать, люди радовались двум диаметрально противоположным событиям.
Тем тяжелей было пробуждение, Матвей проснулся от того, что ужасно хотелось пить, во рту словно собачья свадьба пронеслась. Хорошо, хоть голова не раскалывалась, а ныла, словно побитая хозяином собака. Со второй попытки Матвей смог встать и осмотреться, он и еще пара десятков воев, явно перебравших на вчерашней пирушке, расположились в крепком амбаре на сене.
Посредине амбара стоял крепко сбитый стол. Матвей подошёл поближе и по запаху определил, что в стоявших на столе бочонках, по одному на каждого, плескался божественный напиток. Выпив в один присест больше половины отведённой нормы рассола, Матвей почувствовал, что жизнь налаживается, еще бы найти место для оправления естественных потребностей, и жить совсем стало бы хорошо. Поэтому он подошёл к двери и принялся стучать.
– Ну что случилось? – донесся из-за двери подростковый голос.
– По ветру треба, – пояснил Матвей.
С той стороны двери замолчали, и когда Матвей уже отчаялся получить ответ, за дверью зашумело, и другой голос, явно принадлежавший матёрому мужику, произнёс:
– Выходи и не балуй! После чего двери открылись.
Выйдя на белый свет, Матвей с удивлением заметил, что уже глубокий день. Вокруг царила привычная городская суета. Матвей потянулся, аж суставы затрещали.
Было свежо, солнце, закрытое дымкой с трудом, пробивалось сквозь неё, типичная погода в это время в этих местах. Вои которые выступали в роли присмотра были незнакомы, наверняка из прибывших вчера. Матвей попробовал разговорить их. Но те по большей частью отмалчивались или отвечали односложно.
После того как от сделал свое дело его опять отправили в сарай. На вопрос Матвея за что и когда их выпустят ответ был один – ждите воеводу он придёт и разберётся. Оказавшись в сарае Матвей начал усиленно вспоминать где же вчера, они так набедокурили, что сегодня их делом должен заниматься воевода. На память ничего не приходило, но отношению воинов что их охраняли он понял, что до смертоубийства не дошло, так как в целом на него реагировали не как на врага. Пока Матвей размышлял стали просыпаться и другие мужики, разместившиеся в сарае. По большей части они повторяли действия Матвея с небольшими отклонениями, причиной которых стал Матвей так как каждый вновь проснувшийся считал своим долгом задать ему сакральный вопрос – Где Я?
Наконец дверь широко распахнулась и в сарай вошла группа вооружённых воинов, впереди шёл статный ратник, со смутно знакомым лицом, одетый в добротные, но без затей доспехи.
– Меня зовут Юрий, князь Юрий.
– Это какой? – выкрикнул из задних рядов местный балабом Довмонтом, так-то он был мужиком незлобивым, но любил показать свою важность и свой гонор.
– Сын Андрея Боголюбского, гордой изрёк молодой князь, а по рядам любителей хмельного пронёсся ропот удивления. – Князь Тмутараканьский и Суздальский, теперь Олешье под моей рукой, по закону, по отчине и дедине оно моё.
– У меня для вас есть предложение, кто пожелает может пойти ко мне в дружину, семи я думаю мы сможем привести, тем же, кто желает вернуться домой препятствия чинить не буду, но оружие вы получите только на лодьях. Думайте трошки, а потом поговорите с моими воеводами после чего и принимайте решения. Сказал и вышел, оставив ошеломлённых воев разбираться в своих желаниях и хотениях.
Ноябрь 1185 года
Окрестности Олешья
Собрание старейшин бродников
– Князь Юрий взял под свою руку Олешье, он прислал нам весть, в которой предлагает или идти под его начало, или откочевать подалее от Олешья и не озорничать на расстоянии трех дней перехода до города.
– Да что он о себе возомнил, – сразу возбудился Плоскиня, самый молодой из атаманов. – Мы его деду не кланялись, его отцу не служили и ему не будем.
Кошевой недовольно зыркнул на молодого атамана, который не по чину перебил его, но тот даже ухом не повёл, так как славился своей отбитостью на всю голову даже среди бродников, для того чтобы приобрести такую славу среди людей такого сорта надо было очень постараться.
Пётр Шарий поморщился от такого демарша молодого атамана, лично он для себя давно принял решение идти под руку княжича, возраст уже не тот, чтобы жить как перекати поле, пора о семье и продолжении рода подумать, да и княжичу недолго до князя осталось, судя по тому, что удалось узнать Петру, тот был не промах, справедлив и не прижимист, а главное – у него еще не имелось свиты из бояр, а это значит, что при усердии и благосклонности Макоши, он, простой атаман бродников может стать рядом с княжеским престолом. Пётр уже переговорил со своей ватагой, из ста семи человек его точку зрения разделили девяносто три человека, остальные решили податься в другие ватаги в поисках удачи и богатства.
По большому счёту, круг был чистой формальностью, все атаманы были оповещены заранее о предложении и каждый сделал свой выбор, но традиции – страшная сила и их чтут даже тогда, когда в них нет смысла. Все заранее знали, о чем будет идти речь и каждый для себя давно все решил и даже успел согласовать свои позиции с союзниками, но несмотря на это простым общением дело может не ограничится.
Как узнал Пётр, существовала группа атаманов, которая была недовольна тем, что часть бродников может уйти под руку таврического князя, поэтому Круг обещал быть жарким.
