Текст книги "Драйвер (СИ)"
Автор книги: Олег Север
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 36 страниц)
Глава 7
23 август 1184 года
Алустон
Степь бурлила, это только со стороны она кажется бескрайней и свободной, на самом деле она давно освоена и поделена между племенами. На этот раз причиной изменения устоявшегося уклада стал удачный поход киевского князя Святослава, который в союзе с двенадцатью князьями нанёс удар десятитысячным войском по лукоморским половцам, бывшими в большинстве своём несторианами. Несторианство отрицало церковную иерархию; в их среде были только священники, которые проповедовали, наставляли паству в учении и совершали два главных обряда – крещение и причащение. Поэтому необходимость в торжественные богослуженья и в специальных храмах в несторианстве отсутствовала. Такая религия, простая и понятная, находила живой отклик в душах кочевников. Естественно, что руководство православной церкви опасалось таких соседей, да и несториане относились к православию негативно, если не сказать агрессивно. В итоге церкви удалось организовать этакий мини крестовый поход на половцев. В результате одна из сильнейших орд была полностью уничтожена воины убиты, молодые женщины угнаны в полон. Русичи ушли, а волны от поражение лукоморской орды продолжали словно пожар разноситься по степи. Распадались старые союзы и возникали новые, переходили из рук в руки, закрепленные за племенами и родами места зимовий и летних кочевок, устоявшиеся маршруты передвижений.
Некоторые половецкие племена из вчерашних фаворитов стали аутсайдерами, другие и вовсе сошли с исторической сцены. Дядька Улак тоже не избежал искушения, поднял род и ушел с Крыма в степь, как не отговаривали его Юрий и старший брат Шеркес, который плотно обосновался на Кобани и никуда уходить не собирался. Юрий пришлось срочно выдвигать усиливать северную группировку войска на линии Перекопа, дабы препятствовать проникновению мелких кочевых родов в Крым.
В то время когда вокруг творились такие важные дела Юрию приходилось терпеть очередных незваных гостей: этот поток, который всё никак не заканчивался, начал его порядком утомлять, а главное – сильно мешал заниматься делами. Юрий уже подумывал, как бы кардинально решить этот вопрос, но все не мог выбрать, на каком из радикальных способов остановиться.
На это раз нарисовался, не сотрешь, варяжский конунг Айварс Мореход, который вместо того, чтобы, как и планировал изначально, отправиться в Константинополь и наняться со своим отрядом в гвардию василевса, завис в Крыму и не нашёл ничего более умного, чем заявиться в гости к своему дальнему родичу по Ги́те Уэ́ссекской. Для любого жителя XXI – это даже не седьмая вода на киселе, а для местных реалий – это достаточно близкие родственники, хотя это и не мешало интриговать, убивать и травить их.
Юрий даже подозревал, что тут задействован эффект кукушонка, или, как его ещё называют, эффект Горца, так что с такими родственниками и врагов не надо.
Ещё Юрий был практически уверен, что этот норманн приперся в гости к нему из-за одной симпатичной севасты, которой с удовольствием перемывают кости в Херсонесе. По-хорошему Юрий бы давно выставил этого Морехода в море, но с ним было около пяти сотен юных искателей удачи, которые были не мене заносчивы, чем их предводитель, и по-хорошему выставить их не получится, а тратить жизни своих дружинников в бессмысленные сечи он не хотел. К тому же, если подходить по всей строгости закона, то Херсонес расположен не в его зоне ответственности.
Вот когда гости захотели заявиться к нему в гости, то конунгу прямым текстом заявили, что это будет расценено, как начало боевых действий. На территорию княжества, в Алистон, допустили только конунга и трёх сопровождающих. Правда, пришлось Юрию тоже выдвигаться в Алистон, чтобы развлекать гостя, пока он трезвый, хорошо хоть компанию в его пьяных посиделках не нужно было составлять, здесь он и сам прекрасно справлялся. Пока Мореход с горя, а севаста взяла за правило регулярно стебаться над не шибко умным викингом, плыл по алкогольным морям, Ставр занимался тем, что пытался выдернуть из дружины Морехода самых перспективных дружинников, не сам, конечно, а через доверенных людей. Как сообщали послухи, недовольство среди воинов росло по мере того, как они тратили деньги, которые планировали зарабатывать.
Градоначальник Херсонеса уже усилил городскую силенциарию (стражу) двумя схолами (одна схола – 500 всадников), которые был вынужден снять с патрулирования дорог, обоснованно опасаясь пьяного погрома. Пришлось Юрию помогать соседям и отправлять тысячу кадетов с наставниками на патрулирование дорог. Таким образом
все были пре деле, и только Юрию приходилось общаться и терпеть этого шумного и вакхально – озабоченного норманна, правда, исподволь Юрий нахваливал ему Шарван и намекал, что талантливый лидер может захватить это небольшое, но богатое государство и закрепиться там, тем более рядом христианская Грузия и Армения. Про что Юрий не говорил, так это про то, что у грузинской царской династии родственные и союзнические отношения с правителями Шарван.
Юрий не сильно рассчитывал, что Мореход прям всё бросит и ринется захватывать Шарван, скорей, он рассчитывал на русский авось и на то, что наёмники любят посплетничать никак не меньше, чем бабушки на завалинках из его прошлого-будущего.
Хотя, если быть откровенным основная ставка делалась не на Морехода, а на другого дальнего родственника Юрия, юного спутника Морехода – Вальдемара, младшего сына датского короля Вальдемара Великого и Софии, дочери минского князя Володоря Глебовича. Нет, это не Юрий оказался такой прозорливый, а Мореход, желая произвести впечатление на Ирину, проболтался, что под его рукой ходит наследник датской короны, а уж потом проверить его слова не составило большого труда.
От Морехода Юрий не ждал ничего хорошего, было у него подозрение, что Айварс подумывает занять его место, убив на дуэли или в ходе тренировочного поединка, поэтому и старается присутствовать на всех его тренировках, но пока норманн не рисковал, то ли чего-то ждал, то ли не был уверен в своих силах, не в плане поединка тут самомнение викинга была заоблочным, а в плане взять власть в свои руки после устранения Юрия.
Однако узнать, чем закончится эта мыльная опера Юрию не довелось, на пятый день из Херсонеса на взмыленном коне прискакал один из дружинников Морехода. Часть дружины, утомлённая долгим ожиданием, подняла паруса и ушла из Херсонеса в неизвестном направлении. Айварс, напуганный перспективой потерять всё своё воинство, как известно, дурной пример намного заразительней, чем позитивный, быстро отбыл, а через пару дней его корабли покинули гавань Херсонеса.
Юрий вздохнул с облегчением, а вот Ставр был не доволен: не всех перспективных воинов удалось переманить. Но и так дружина Юрия пополнилась двумя дракарами и их экипажами, примерно по сотне воинов на каждом. Разбавив экипажи на половину кадетами, Ставр отправил корабли (два дракара и две галеры) патрулировать берега княжества, вылавливая контрабандистов и пиратов.
23 август 1184 года
Борт императорской дроморы
Мария, стоя на носу галеры, с напряжением смотрела вдаль. Облитый опаловым светом моря флот стремительно приближался к Тавриде. Мария чувствовала себя, словно птица, вырвавшаяся на волю из тесной клетки. Раньше на неё столица так не давила, раньше она себя чувствовала намного комфортней, не как рыба в воде, но всё же. Почти два месяца пребывания – и Константинополь буквально высосал из неё все силы, верней, не сам город, а его атмосфера с интригами и сплетнями.
Положение отца на троне по-прежнему было достаточно шатким, несмотря на поддержку купцов и ремесленников. Многие аристократические семьи были недовольны утратой своих позиций, вместе с ними недовольство проявляли генуэзские купцы, которые из-за политики отца лишились огромных барышей.
На время внутренняя оппозиция присмирела после успехов Михаила Враны, который в морском сражении разбил объединённый кипрско-сицилийский флот, после чего вернул Кипр под руку империи. На фоне этого успеха были зачищены особо активные противники императора. Правда, генуэзцам удалось организовали поход против Византии латинян и венгров, но на это раз отец скупиться не стал и перенаправил их энергию на отвоевание у сельджуков Котитеи и Смирны при поддержке византийского флота. Неизвестно, чем закончится эта авантюра, но это позволит Михаилу Врану при помощи армии успокоить недовольную знать, предъявив ей ультиматум. В качестве наглядного образца и козла отпущения был выбран род Ангелов, который в последнее время забрал слишком много силы, император предложил им вернуться на историческую родину, которая расположена на восточных рубежах империи, частично уже попавших под власть сельджуков, отвоевать свой лен. А для того, чтобы у Ангелов не возникло желание отторгнуть часть территории империи, или пойти на Константинополь вместо того, чтобы воевать с сельджуками, отец подпер их армией Алексея Аксуха, которая официально значилась как резервная.
Марии пришлось окунуться в интриги отца и активно помогать ему, чтобы в итоге получить помощь которая ей требовалась. Попутно пришлось отбивать две попытки отца выдать её за нужного человека. Но наконец она вырвалась на простор, из городской тесноты, при этом ухватила больше, чем рассчитывала, но, конечно, намного меньше, чем хотелось. Вместо четырёх кораблей, на которых она отплывала из Крыма, не считая флот брата, обратно она вела целых десять военных и двадцать грузовых, это, не считая десятка вертких элур, выполнявших функции дозора.
Не у каждого государства такой флот в наличии имеется, у той же Грузии или Алании ни одного приличного корабля нет, не доверяют морю выходцы с гор.
Флагман был способен выйти один против полусотни арабских дау, и оставить победу за собой, остальные суда были не так мощны, но тоже не подарок любому сопернику.
Пираты, которые быстро расплодились на оставленном без присмотра морском пути, разбегались в панике в стороны, особенно после того, как не особо прытких или наглых её флот потопил мимоходом.
Теперь у неё есть инструмент, чтобы навести порядок на северном участке пути. Сделать предстояло многое, и от первых шагов будет завесеть, как охотно захотят ехать другие мастера на новое место жительства, пока же она набрала или молодых мастеров, которые ещё не успели зарекомендовать себя, или вовсе подмастерьев, которые не могли вступить в цех из-за отсутствия средств.
Главным своим успехом Мария считала мастеров Евстратия и Дионисия, в Константинополе их считали странными, первый всё время пытался, большей частью неудачно, внести улучшения в производство шёлка, а второй пытался улучшить животных, понятно, что личные деньги у них быстро закончились, а давать на безумные эксперименты никто денег давать не захотел, в итоге Мария практически выкупила их семьи у ростовщиков. Кроме ремесленников и бывших рабов Мария везла с собой значительную библиотеку, в которой были собраны все произведения авторов, в которых рассказывалось о землях, расположенных на берегах Понта, а также все, что она нашла по ремёслам, Марии пришлось значительно прочесать имперскую библиотеку в поисках нужных сведений и загрузить переписчиков, чтобы забрать с собой всю интересующую литературу. Вышло немало, пришлось под книги и свитки выделить целый корабль.
Насколько хватало глаз – море тянулось синей простынёй, ясное гладкое, и только узкая снежно-белая полоска прибоя бежала по его левому краю, широкой каймой очерчивая золотой песок, который сменил зеленый пояс плавень. Воздух, разогретый горячим полуденным солнцем, буквально плавился над песчаной поверхностью берега – все мерцало, как в стране грез. Флот приближался к устью Борисфена, вот-вот появятся развалины древнего греческого города Борисфениды, пришедшего в упадок после основания Ольвии.
Сразу за ними раскинулись песчаные пустоши, где-то здесь расположены залежи песка, из которых древние греки выплавляли железо. Мария вычитала об этом в произведении «О чудесных слухах», принадлежавшему неизвестному автору, помеченному в имперской библиотеке как ПсевдоАристотель. Вот как он говорит об этом: «Рассказывают о совершенно особом происхождении железа халибского и амисского; оно образуется, по рассказам, из песка, несомою реками; песок этот, по одним рассказам, просто промывают и плавят на огне, а по другим – образовавшийся от промывки осадок несколько раз ещё промывают и потом плавят, прибавляя так называемый огнеупорный камень, коего много в той стране; этот род железа гораздо лучше прочих, и если бы оно плавилось не в одной печи, то, кажется, ничем не отличалось, бы от серебра. Только одно – это железо, по рассказам, не подвергается ржавчине; но добывается оно в незначительном количестве».
Также из записей автора следует, что греки здесь отливали стекло, так как местность богата зудой, которую используют для производства: мыла, стекла и красок..
Сейчас эти земли практически опустели. Где-то чуть выше по течению Днепра расположен город Олешье, входящий в сферу интересов Владимирского княжества и служащий местом отдыха караванам, идущим в Византию. Именно о нём говорил Юрий, когда обсуждал необходимость взять под контроль все маршруты из варяга в греки. Марии хотелось посмотреть на этот город, но по зрелому размышлению, после совета с капитаном, она решила не заходить в город. Слишком много времени займёт этот манёвр, а ей не терпелось попасть домой, в Крым.
24 август 1184 года
Дорос. Полден.
В Дорос Юрию пришлось ехать по двум причинам. Первая – это то, что около города в пещерах его разведчики обнаружили месторождение селитры, а второе – давно надо было поговорить с готским епископом и готскими князьями. Игнорировать подчинённых, которые во время мобилизации могут выдать порядка трёх с половиной тысяч воинов, как минимум не разумно. Основная масса воинов представляла пехоту, которая по древнегерманской традиции состояла из щитоносцев, вооруженных копьями в качестве оружия для дальнего боя, и мечом, и кинжалом – для ближнего. Именно с помощью большого щита готы составляли свое традиционное боевое построение – «стену щитов», эффективно прикрывавшую против метательных снарядов врага. Вот с личной защитой у готов было не очень, но, если одеть пехоту в легкий доспех, получится внушительно и эффективно.
Элитой готского войска считалась конница, которая получила развитие под сармато-аланским кочевым влиянием, её было немного, порядка трёх сотен воинов, но она была представлена катафрактами на конях, защищенными на византийский манер и вооруженными по сарматскому образцу пиками, предпочитавшими ближний бой.
Такая тяжёлая конница очень бы пригодилась Юрию, поэтому первым делом по приезду он отправился на встречу с лидерами готов епископом Никитой и вождём Оллриком.
Сам город не произвёл на Юрия сильное впечатление, после городов XX века это было бы сложно, да по сравнению с тем же Херсонесом, Дорос производил впечатление крепости, но не города. С другой стороны, что ещё можно было ожидать от германцев? В отличие от половцев или руссов готы не стали распотягивать и сразу перешли к делу.
Юрия провели в довольно тесную комнату, очевидно служившую кабинетом, в которой его ждали двое: красивый высокий мужчина лет сорока, с открытым, добродушным лицом, в кожаном камзоле, застёгнутом шелковыми шнурками, и штанах, перехваченных широким кушаком, за которым был заткнут кинжал. Широкий меч в ножнах из толстой кожи, на кольчатой цепочке, мотался у него сбоку, когда он отряхивал свою мокрую шапку с рысьей опушкой. На ногах его были надеты сапоги с несколько загнутыми кверху носками.
Второй был полной противоположностью первому. Большой, отяжелевший, мешковатый, кривой в плечах, лицо у него было какое-то деревянное, застывшее, с толстыми губами, обветренными досиня, одетый в черную рясу, он был таким основательным и приземлённым, что напоминал корявый пень, который прочно стоял на земле.
– Добрый день, князь, – произнесли оба мужчины, когда Юрий переступил порог кабинета.
– И вам, господа.
Скорей всего его собеседники не поняли, о каких господах он говорил, но Юрий не сдерживается, в отличие от первого года попаданчества, если что не поймут, спишут на его чудачества, ближники уже привыкли, что от него постоянно дивные словечки вылетают, многие из которых идут в народ, значит, и для остальных его манера иногда говорить непонятными словами – не тайна за семью печатями.
– У меня к вам есть деловое предложение, – продолжил Юрий, – Моим алхимикам нужны вот такие кристаллы. И он бросил на стол несколько кристаллов селитры.
– Пока один модий (1 модий византийский = 7,4–7,5 кг), дальше будет видно, честно скажу, зависит от результатов их изысканий.
– Ты получишь их сколько хочешь, они ничего не стоят, не думаю, что именно они стали целью визита князь, – произнёс епископ, вертя кристаллы в руках.
Юрий про себя улыбнулся: пока беседа складывалась так, как он рассчитывал.
– Хотелось бы обговорить с соседями экономические вопросы и вопросы границ.
– А чего обговаривать? – произнёс вождь. – Пока на нашу территорию не лезете, делайте, что хотите. А что касается тех …
– Мы знаем, что трое наших родов признали в тебе князя, – перехватил инициативу епископ, пока прямолинейный как готская пика вождь не ляпнул что-то непоправимое. – Это их право, палки в колёса, ставить не будем, но и особой помощи не жди.
– Так мы на помощь и не рассчитываем, только на взаимовыгодное сотрудничество. Первым делом во избежание недоразумений хотелось бы, чтобы вы ещё раз озвучили свои родовые земли, чтобы мы по незнанию не устроили конфликт на ровном месте.
– Раньше вся Таврика нашей была, – недовольно буркнул вождь.
– Вот именно, что Таврика, а не Готика, – не удержался и огрызнулся Юрий.
– Раньше здесь тавры жили, а до них – великие укры, так что давайте жить нынешним, а не прошлым.
– Согласен, – вмешался священник.
– А кто такие урки? – полюбопытствовал Оллрик.
– Это народ такой, очень ушлый, чуть отвернёшься – и нет ни сала, ни бутерброда.
– Я думаю, вы заблуждаетесь, сын мой. Когда учился в Византии, слышал об украх, это язычники, которые живут в Померании на берегах реки Укер, в междуречье рек Альбис и Солава, сейчас эти земли под франками. Так что полагаю, вы заблуждаетесь. Про алан древние авторы писали, там же упоминаются тавры, сколоты и кимры, а вот про укров не припомню. С другой стороны, вы совершенно правы, жить надо сегодняшним и будущим, а не прошлым. Поэтому предлагаю, как делали древние греки, испить вина и в дружеской беседе обсудить животрепещущие вопросы.
Через три часа там же и те же.
Если готы рассчитывали напоить Юрия, то они просчитались. Человека, привыкшего к напитку, прошедшему огонь, воду и медные трубы, а необходимость умеренности пития постигавшего собственной головой, напоить вином, к тому же разбавленным по греческому обычаю водой, дело сложное, если не сказать невозможное. После второго стакана Юрий перестал портить и без того не очень качественное вино водой. Готские лидеры последовали его примеру, и очень скоро разговор перетёк на две животрепещущие темы для всякого мужчины (футбол ещё не изобрели): политику и баб.
– Мы вымираем, – вещал вождь готов на ухо Юрию. – Еще при моём деде ополчение составляло десять тысяч воинов, а дружина две тысячи конницы, причем шесть сотен из них была тяжёлой, а сейчас ополчения около трех тысяч. Многие молодые воины уезжают в Византию в поисках славы и денег, а возвращаются единицы.
– Так введите многоженство и запретите воинам уходить в наёмники, пока у них не появились наследники мужского пола, а лучше два, -предложил очевидные, на его взгляд, вещи Юрий. Ну, и знак придумайте для тех, у кого есть наследники, например, янтарную серьгу в ухо или ещё что, – продолжал он фонтанировать идеями.
– Запрет? Запрет – это хорошо, а вот насчёт многожёнства я не уверен, тут одна всю плешь проела, а если их будет две или три? – резонно заметил Оллрик.
– Так я не говорю обязательно, а просто допускаю такую возможность, а чтобы бабы вас не сжили со свету, дать им возможность согласовывать кандидатуры младших жён, да мало ли что можно придумать – были бы желание и воля.
– Хм, за эту идею надо выпить, – произнес епископ готский, разливая вино по кубкам.
– Идея богатая, ведь если подумать, то нигде в Новом Завете нет ни одной заповеди, утверждающей, что брак должен быть моногамным, так же как нет ни одной ясной заповеди, запрещающей многоженство. Лет двести тому назад франкский король Карл Великий объявил многожёнство дозволенным, показав это на собственном примере, взяв шесть или, даже, девять жён. Царь Соломон имел 700 жён и 300 наложниц, да и многие христианские святые были многоженцами.
– Наверное, поэтому и стали святыми, – не сдержался Юрий, вызвав улыбку мужчин.
– Да и соседи у нас тетерь многоженцы, можно с ними перетереть, тем более при совместном патрулировании торговых путей оно вроде неплохо, – продолжал думать в интересующем его направлении вождь.
В это время отошедший куда-то священник вернулся с толстенной книгой.
– Вот, – потряс он этой книгой.
Юрий даже испугался, что его этой книгой, как дубинкой, огреют.
– Святой Августин также не видел в этом явлении ничего, что могло бы считаться безнравственным или греховным. Он писал…
С этими словами отец Никита открыл книгу, очевидно, в месте закладки и прочитал медленно, водя пальцем по книге: «…оно считалось разрешенным среди древних отцов: сказать законно ли это теперь, я не тороплюсь. Ведь теперь нет той же потребности рождения детей, какая была тогда. Раньше, несмотря на то, что жёны рожали детей, позволялось жениться на других женщинах, чтобы получить более многочисленное потомство, но теперь это, конечно, не требуется».
Отец Никита на последней фразе захлопнул книгу и привычно огладил бороду.
– Надо подумать, – подвёл черту под обсуждением за чарко й вина епископ готов, может потому, что он почувствовал, что он уже готов.
Юрий был рад, что посиделки закончились. Не сказать, что его сильно напрягло количество алкоголя, но одни и те же речи по третьему кругу его начали утомлять.
– Князь, оставайся ночевать, не гоже из гостей в ночь уезжать. Заодно к утру мы тебе эту плесень насобираем, её в ближайших пещерах богато.
Юрий не стал отказываться и принял предложение хозяев.
Юрию отвели целый терем, стоявший наособицу на княжеском подворье, охранная сотня быстро взяла его под свой контроль, традиционно разделившись на четыре части.
После осмотра усадьбы Юрию отвели небольшую светлицу с широкими полатями, застеленными пуховыми перинами.
По сложившейся привычке Юрий перед сном отправился на тренировку, если утром он занимался ОФП, то вечером оттачивал своё искусство владения мечом, несмотря на то, что его пестун всё время ворчал, смотря на тренировку подопечного. Но Юрий был уверен, что ему есть, чем гордиться. За время поподанства он поднялся от новика до уровня опытного гридня и не собирался на этом останавливаться, двуручный меч с точки зрения боевой практики, оружие сложное в обращении. И дело тут не столько в весе этого оружия – не настолько он тяжел, чтобы им не мог махать сильный мужчина, сколько в специфике его поведения при столкновении с целью.
Это не то оружие, которое можно дать вчерашнему крестьянину, пинком выгнав его в бой. Большинство людей на интуитивном уровне способны управиться с топором и дюссаком, т.е. легким и коротким клинком типа мачете. Там хватит скорости, агрессии и боевого напора. Но длинные мечи не таковы. В руках необученного человека полуторный или двуручный меч скорее погубит его, чем спасет. Двуручный меч имеет один важный недостаток: он длинный и инерционный. Ты беззащитен в тот момент, когда прокручиваешь меч, завершая удар. И ты будешь вдвойне беззащитен, если каким-то чудом противник сможет отбить твое оружие щитом или более легким клинком, например, используя принцип "слива".
Поэтому Юрий с упорством каждый день оттачивал точность и скорость движения при перетекании из одной стойки в другую, после завершения удара (или серии ударов) всегда нужно уходить в какую-то защитную стойку, ведь делая восходящий удар, ты оказываешься в верхней стойке, делая нисходящий – в нижней. Проще говоря: из "Глупца" ты переходишь в "День", из "Небенхута" в "Быка", и так далее.
Увлёкшись тренировкой, Юрий забыл, что он не дома, да и там поглядеть собирались, как тренируется князь со своими дружинниками, так что, когда закончил свод, оказалось, что вокруг собрались не только дети и подростки, но и взрослая публика, в том числе несколько бывалых воинов.
– Ты посмотри своей железякой машет, как наш кузнец, и прыгает как козёл, – громко на ромейском сказал один молодой гот другому. – Но как до дела дойдёт, эта дура ему не поможет.
– Согласен. Думаю, он и пару удар сердца не простоит против настоящего воина, -поддержал другой.
– Тебя что ли? – также на ромейском спросил Юрий, вращая меч с показной ленцой.
– Да и меня тоже. Это не оружие, а баловство, в бою оно негодно, – уверенно произнёс молодой гот.
– Проверишь?
– А почему нет? – задорно отозвался воин.
– Не, с тобой я биться не буду, – к разочарованию собравшихся сказал Юрий, и после паузы продолжил. – Слабоват. Разве , что вы вдвоём или троём выйдете, тогда будет интересно.
Казалось, воин взорвётся от ярости и гнева, но он смог в последний момент сдержаться.
– Хочешь вдвоём, давай вдвоём Я и брат мой Эерик.
Тут уж вмешались пожилые воины, обговаривая правила поединка и обматывая боевые мечи шкурой. Пока шли приготовления, Юрий немного перевел дух, а к месту будущего развлечения подтягивались люди, несмотря на отсутствие мессенджеров, народ прибывал бойко.
Наконец распорядители боя, которые нарисовались очень быстро, и что давало лишний повод задуматься о подставе, дали сигнал к началу боя.
Соперники Юрия опасались близко подходить к нему, так как насмотрелись на рубящие удары во время его тренировки, и никому не хотелось быть сметённым ударом меча.
На самом деле в бою Юрий очень редко использует удары с проносом, все нормальные удары двуручным мечом против легко защищённых воинов – половинные! Им действуют так, чтобы доставать вражескую плоть самым-самым кончиком, дабы ни в коем случае он в ней не застрял. И в бою всегда держат длинную рукоять меча перед корпусом, нанося удары в первую очередь за счет рычага. Грубо говоря, правая рука под гардой, левая – близко к навершию. Правая толкает меч вперед, левая тянет заднюю часть рукояти назад. В результате приложения разнонаправленных сил меч раскручивается. Все. Этого достаточно.
Такая тактика позволяет вполне эффективно рубить, экономя при этом силы и сохраняя достаточный запас маневренности, нужно всегда быть готовым перевести энергию движения заблокированного меча в энергию реза, резко оттянув клинок на себя, как только что-то его остановит. Неважно что – вражеский меч, щит или тело. Но, очевидно, его противники не работали против двуручника, и поэтому в первую очередь опасались резких рубящих ударов. Использование меча в виде своеобразного копья стало для них откровением, и очень быстро судьи убрали одного из братьев, которому достались сразу четыре колотых удара. Будь бой настоящим, сопернику хватило бы одного, но в данном случае судьи перестраховались или немного подсуживали своим, каждый мог расценивать по-своему.
Оставшись один, Эерик осторожничал, надеясь, очевидно, на то, что Юрий устанет и ошибётся. Однако Юрию надоело такое времяпровождение, и тремя рубящими ударами сверху вниз, наподобие топора или секиры он быстро принудил соперника к сдаче, нанеся завершающий удар эфесом в лоб. Вообще, сражаясь против двуручника, нужно всегда быть готовым, что соперник использует принцип шеста, задействуя эфес меча, забыв о том, что бьют только лезвием!
Конечно, за такую технику пестун вставил бы пистон, но, слава богу, его здесь нет, а из охранной сотни никто его не заложит…
27 август 1184 года
Русское море
Под легким дуновением знойного ветра море вздрагивало, и, покрываясь мелкой рябью, ослепительно ярко отражавшей высоко стоявшую Луну, галера тихо скользила по морской глади. Обычно на ночь по морю не ходят, стараясь пристать в надежном месте ещё до заката.
Но находясь в близости от дома, а главное из-за отсутствия нормального места для ночлега, бухта, где обычно останавливались на ночь, оказалась занята каким-то караваном или отрядом, выяснять, кем именно, желания ни у кого даже не возникло, капитан принял решение идти ночью, а Ирина не преминула возможностью полюбоваться ночным морем с палубы корабля.
Вода так густа, так тяжела и так спокойна, что звезды отражаются в ней, не рябясь и не мигая. Гребцы орудуют веслами медленно и предельно аккуратно, вода не плеснет: весло из воды вынимают осторожно, что ребенка из люльки. Вперёдсмотрящие до рези в глазах всматриваются в морскую гладь по курсу корабля.
Но всё имеет свой закат, только ночь заканчивается рассветом. В предрассветной тишине, которая, как по мановению волшебной палочки, возникает всегда за несколько минут до рассвета, среди темной равнины темных вод, под бледным куполом неба ещё бесцветного неба, всходит Солнце! Только что погасли звезды, но еще блестит утренняя звезда – Венера, одиноко утопая в холодной высоте неба, над прозрачной грядою перистых облаков. Облака чуть окрашены в розоватые оттенки и тихо млеют в струе первого луча восходящего солнца, а на спокойном лоне моря их отражение, точно перламутр, всплывший из синей глубины вод.
И наконец, время снова побежало вперёд, утро заявляет о себе во всеуслышание, опрокидывая на землю ковш нежно-розовых сполохов. И сразу дружно ударили весла по воде, и побежали галеры навстречу уже видимой земле, и ветер наполнил до этого обвисшие паруса.
