Текст книги "Драйвер (СИ)"
Автор книги: Олег Север
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 36 страниц)
Под самой крепостью появилась сеть тайных ходов и залов, предназначенных для военных и хозяйственных нужд. Жаль, что пока не удалось подобраться близко к воде, чтобы иметь колодец на территории детинца, пока приходилось довольствоваться, большим хранилищем для воды и тайным ходом к Почайне, кроме него имелся и более длинный подземный туннель, выходящий далеко за пределы города в один из раскинувшихся вокруг него лесов, где егеря оборудовали массу лёжек и хранилищ на все случаи жизни.
Так как случись осада крепости, вся сотня не встанет на стены, а уйдет в лес, постоянно тревожить тылы напавших. Воевода хозяйственным взглядом окинул крепость и удовлетворённо кивнул своим мыслям. Если удастся выстоять ближайший год-два, то потом и не сковырнёшь их с этой земли, город и посады прирастут людьми, крепость оденется в камень (на следующую зиму в планах одеть в камень боевые воротные башни (стрельницы, костры)), крестьяне все дальше и дальше уходят на юг, закладывая новые деревни и поселения, ведь народ все прибывал и прибывал. Население города пополняли не только вырученные из неволи бывшие рабы, но и ремесленники и крестьяне, идущие в Рось в поисках лучшей жизни.
Князь освободил поселенцев на первые три года от поземного обложения, поэтому растут, как на дрожжах, не только села, но и сам город. И не только за счет русичей, ряд родов эрзян тоже перешел под руку Суздальского княжества. Однако Ольстин не доверял им, хоть большинство из них были христианами.
Рядом с Часовой горой, на Сварог горе, возникла ремесленная слобода. На горе, прозванной в народе Гремячей горой, разместились кузнецы. В районе, прозванном в народе Балчуг, разместились мелкие торговцы и рыбаки, а также огромный рынок, где торговали дарами рек. На Яриловой горе обосновались склады купцов и мытники, они не только быстро соорудили пристани, но и обнесли свою территорию стеной, пусть всего высотой в два метра, но и это послужит хорошей защитой в случае нападения. Все это строилось по заранее утверждённому плану застройки, а кто своевольничал, тех воевода не щадил, пуская под снос.
С другой стороны стены стенами, но их сила зачастую определяется опытностью и духом их защитников, поэтому Воевода без устали, пользуясь относительным затишьем в деловой жизни города, тренировал ополчение и не давал спуску своим дружинникам.
11 декабря 1187 года
Юрий князь Крымский и Суздальский
Убедившись, что с женой и дочкой все нормально, князь собрался на очередную инспекцию молодого, но стремительно растущего княжества.
В первую очередь он отправился в Корчнев и Тмутараконь, которые стремительно разрастались и становились одними из ключевых городов княжества, за счет торговли между его полуостровной и материковой частью.
Первым местом визита стали каменоломни в районе Царского Кургана. Сам Царский Курган с давних времён переходил из рук в руки различных культов и религий, будучи местом религиозного поклонения. Сейчас Юрий передал его в введения вновь зародившегося культа.
Однако сам курган мало интересовал Юрия, его интересовали каменоломни, которые недавно были восстановлены и начали работать. Он видел, что работы шли на полную катушку: рабочие каменотёсов в поте лица добывали и обрабатывали камни, чтобы обеспечить строительство городских стен. Пока готовые блоки складировали на территории городов, в первую очередь планировалось одеть в камень Тмутараконь, а уж потом Корчнев. Так как просто менять деревянные башни и стены было не безопасно, то решили построить две каменные сторожевые башни, соединив их каменной стеной, а с городом – сборно-разборными деревянными стенами, наподобие того фокуса, что удачно провернули при строительстве крепости Рос. Дальше по той же схеме кремль должен постепенно обзавестись каменными стенами, по расчётам строителей, на это должно было уйти лет десять-пятнадцать, но Юрий рассчитывал, что скосить этот срок в двое или даже в трое, за счет различных нововведений.
Дальше прошла встреча с городскими главами и шишками городских администраций, к радости своих воевод все заботы о жизни городов недавним указом Юрий переложил на плечи выборных глав, которых выбирали голосованием все жители города, выплачивающие подати, сроком на три года. А вот надзор за порядком и законностью, князь оставил пока на воеводах, хотя намеревался внедрить в обозримом будущем нечто типа МВД и независимых судов, напрямую подчинённых князю. А то непорядок выходит: погранцы есть, таможня тоже, даже свое КГБ имеется, а МВД нет. Муниципалитеты стали этаким полигоном, где он обкатывал разные экономическо-политические модели, а главное – присматривал толковых управленцев для княжества.
Перед этой встречай Юрий, подобно царю Давиду (или пророку Давуду), переодевшись в простое платье, ходил среди людей по городам, пообщаться с его жителями из самых разных слоёв, уделяя особое внимание ремесленникам и торговому люду. После такого общения у него возник рад вопросов к отцам города, которые он намеревался задать им лично.
11 декабря 1187 года
Суздаль
Видогост – наместник князя Юрия в Суздале
Если бы кто сказал ему ещё год назад, что, будучи практически наместником Суздальского княжества, он будет страдать от скуки, не поверил бы, и даже не посмеялся бы над неудачной шуткой. Но сейчас, вернувшись из недавно основанного города на месте впадения Оки в Волгу обратно, здесь, в Суздале, ему казалось все замшелым и медленным. Да и не было под рукой крупных дел, с которыми не справлялись бы воеводы, а пригляд за ними был не так интересен, да и чего напраслину возводить, не обременителен. Но весной ожидается очередной большой караван из Тмутаракани и, возможно, новое назначение.
Пока же ему остается надзирать за молодыми воеводами, которые с места в карьер принялись усиливать воинскую составляющую княжества, общаться с купцами, выстраивая взаимовыгодные отношения, получая через них интересные сведения, и немного заниматься политикой.
Сейчас Суздальское княжество объединяло три крупных центра: Суздаль, Стародуб, Городец и стремительно растущий Рос, который, если бог даст, может и в стольный город перерасти. Сейчас крестьяне активно селились по правому берегу Оки вплоть до левого берега Кудьмы. Многие рода эрзян, живущие на этой территории, перешли под руку Суздальского княжества, исходя не только из денежного интереса, но и из отношения. В суздальском княжестве инородцы, пришедшие под руку князя, имели такие же права, как и остальные.
Были, конечно, недовольные, но и с ними Роский воевода Ольстин Олексич пытался договориться миром. Ему же оставалось общение с удельными князьями, которые почуяв слабину владимирского князя, начали свои игры.
Особого присмотра требовал Муромский княз, которому с одной было радостно, что с востока его границ ушли кочевые племена, а с другой, давила жаба, что эти земли под себя подмяли не он. Но его разногласия с Романом рязанским делали его договороспособным и миролюбивым. Если бы это был просто Муромский князь, то за западные границы новых земель можно было не переживать, но учитывая, что Владимир Юрьевич был женат на старшей дочери владимирского большого боярина Сбыслава, в отношениях с Муромом всё было не так просто. Именно поэтому приходилось уделять ему повышенное внимание, благо его сдерживал рязанский князь Роман, который хотел вернуть Муром под свою руку. Но как говорится, бережёного бог бережёт, поэтому Видогост параллельно с закладкой города озаботился заложить на правом берегу Оки недалеко от границ Муромского княжества два острога, которые между собой воины называли по сотникам Павловский и Петровский. Вокруг них селились в первую очередь сборщики мёда и других даров леса, кроме них, под защитой острога селились ремесленники: кузнецы, жестянщики, медники, бочары, горшечники и другие. Со временем название прижилось и пошло в народ.
По совету князя Видогост организовал скупку, переработку и хранение даров леса, выплачивая за них вознаграждения по заранее утвержденному тарифу – солью или деньгами. Заготовленную продукцию солили, вялили, сушили, мариновали и коптили. Часть пополняла стратегические запасы княжества, другая часть готовилась к отправке в Крым, третья, пока самая малочисленная, была на продажу.
Был даже экспериментальный отдел, который проверял различные рецепты сохранения пищи, взятые не только из книг, но и приобретённые у местных жительниц. Также были выделены поля под гречиху, которую князю Юрию прислали из самого Царьграда. Её и раньше выращивали на Руси, но в основном на монастырских землях, где она шла не только на стол монахам, но и для откармливания молодняка всякой разной живности.
Вот теперь князь хочет её ввести и в крестьянское хозяйство, а лучший способ – это когда на собственном примере. Тем более, что улья, которые придумали умельцы князя зарекомендовали себя хорошо, давая не только мёд, но и повышая урожай окрест себя. А как говорил присланный князем человек, гречишный мёд не только вкусен, но и полезен от множества болезней.
В целом идея с княжеским хозяйством была хлопотной, но, следует признать, выгодной. Если смерды и рядовичи платили уроки, названые новым князем мудрёным словом «налоги», то закупы и холопы отрабатывали на княжеских хозяйствах, обеспечивая всем необходимым князя, дружину и весь его род.
Причём, по просьбе князя, Видогост присматривался в особо талантливым и усердным и предлагал им стать «княжьим человеком», это таких могли поставить или во главе производства, дружинники и их семьи тоже становились «княжими людьми», и если кто-то из дружинников погибал, то князь выплачивал деньги на содержание его семьи, пока дети не войдут в возраст. Это усилило приток опытных дружинников, желающих пойти под руку Суздальско-Тмутараканского князя. Это добавило работы не только воеводе Приказа Тайных дел (созданного по подобию византийского Агентства ин Ребус), но и самому боярину, так как присмотр за молодыми да ранними был необходим. Они на энтузиазме могли такого наворотить, что потом и десяти опытным боярам не распутать.
11 декабря 1187 года
Киев
Святослав Всеволодович
Князь Святослав пребывал в раздумье. Вести, приходившие от его послухов, были неоднозначны и заставляли задуматься. Всеволод и Юрий не вцепились в горло друг другу, как он планировал, а сохранили мир, пусть и бряцали друг перед другом оружием. Не идеально, но терпимо, благодаря этому его зять Роман смог заняться Муромом, так как Всеволод опасался отводить всю дружину на помощь своему союзнику. А вот старый лис Видогост смог удивить, начал двигаться на юг, заложив на месте слияния Оки и Волги городок и тем самым подведя под руку Юрия значительную территорию, если им удастся, там усидеть. С одной стороны, это значительное усиление Мономаховичей, а с другой – они станут щитом русской земле с востока от булгар и других кочевников, и что тут лучше, князь понять пока не мог.
Во-вторых, его очень напрягало состояние дел на восточных рубежах славянских княжеств. Натиск на восток вассалов немецкого императора, тем более Великая Польша была разделена между четырьмя сыновьями Болеслава Кривоуста, кроме того, образовался ряд княжеств: Куявия, Мазовия, Силезия, Поморье, Сандомир и т.д.. И это так сказать новообразование уже не могло эффективно как раньше сдерживать племена, входившие в Священную Римскую империю
Точно также ослабло и полоцкое княжество, в котором шла борьба за власть трёх ветвей потомков Всеслава Чародея (Витебской («Святославичи»), Минской («Глебовичи») и Друцкой («Рогволодичи»)), в следствие этого Полоцкое княжество постепенно слабело и всё больше дробилось. Самое время – вернуть его под управление Киева или утвердить на его престоле одного из сыновей. Владимир как раз с год как взошёл на княжение в Новгороде и неплохо выучил местные расклады. Но одному это провернуть будет крайне сложно и Всеволод Владимирский (Мономашичи) и Давыд Смоленский (Ростиславовичи) будут против такого расклада, а значит нужны союзники и тут византийская мудрость о том что враг твоего врага может стать тебе другом, может оказаться кстати. Тем более и у его фракции есть свои сильные стороны, Владимира наверняка подержат полоцкая городская община и Новгород, которым смута портит всю торговлю. Надо будет обсудить с братом Ярославом, который утвердился на Черниговском престоле.
В-третьих, напрягали вести с юга, где всё тот же Юрий отхапал под себя не только всю Тавриду, но и подмял под себя значительную часть черноморского побережья. Ставка на грузин не оправдалась: они не столько воевали, сколько просили денег побольше да наёмников. Закончилось это печально, отделением части страны и созданием Имеретинского княжества, союзного Юрию и Византии.
Последняя тоже сильно удивила князя, ситуация была подобна тому, как если одряхлевший старик, неожиданно превратился в молодого атлета и поколотил своих обидчиков. Сильная Византия – это не только финансы от торговли с ней, это еще внутренние распри за контроль самого удобного пути из варяга в греки. А Юрий уже перехватил все удобные пути, взяв под свою руку не только Олешки, но и заложив новый острог на правом берегу Южного Буга, прям на месте, где некогда стоял греческий город Ольвия.
Таким образом, все основные выходы путей из варяга в греки находятся в руках Юрия. Военный конфликт не принесет желаемого результата, так как стоит отвлечь силы так Мономашичи попытаются урвать кусок побольше. Вот и выходит, что Юрий для них сейчас скорей союзник, чем враг, пусть ситуационный, но навести мосты с ним следует. Да и торговля с Тьмутараканским княжеством может быть очень выгодной.
Говорят, ростиславовичи пытались надавить на Юрия, или, на худой конец, женить его на одной из своих девиц, чтобы вернуть контроль над Тмутараканью, которую они считали родным уделом, но Юрий на их посулы не поддался, а жён нашел себе получше, породнившись с византийским басилевсом. Тут ещё странные слухи о новой ереси, которой придерживается князь Юрий, местные попы аж слюной исходят, когда слышат его имя, но предавать анафеме опасаются, всё же зять императора, и как оно там может обернуться, поди угадай.
С другой стороны, несториане и ариане активно сотрудничают и признают новую ересь, а иногда и переходят в неё. А учитывая значительное распространение несторианства на Кавказе и в Великой степи, да и привлекательность нового религиозного течения, на стыке мусульманства и христианства, с простыми, близкими большинству простых людей требованиями, не оставляющими возможности для двойного толкования, данная ересь стремительно завоёвывала сторонников, особенно там, где духовные власти не могли или не хотели ей противостоять. А это сила, которую необходимо учитывать в будущих раскладах.
11 декабря 1187 года
Спитак-кахак (Белгород на Днестре)
Городской совет
В середине XI века, после падения армянской столицы – города Ани, часть его жителей, по приглашению Галицко-Волынского князя Святослава Ярославовича, переселившись на место древнего греческого Тира, основывают армянскую колонию, получившую название Спитак кахак (Белый город). За сто лет община обжилась, набрала силу и иногда даже позволяла проводить политику, идущую в разрез князьям, потомкам Ростисла́ва Владимировича, окормляющим галицко-волынскую землю. Этакое город-государство по примеру греческих полисов, или Генуи, или Венеции. По большому счёту городом управляло шесть купеческих династий, пять из которых были армянскими.
И сейчас в самой уютной таверне Спитака, расположенной в здании городского Совета, собрались патриархи этих семей, чтобы за чаркой вина обсудить насущные вопросы.
– Все наши попытки противодействовать таврическим купцам и их доминированию в черноморской торговле провалились. Поддерживаемые своим князем они теснят нас на всех направлениях. Торговля рабами стала опасной, военные корабли княжества контролируют все удобные маршруты, рабов освобождают, а купцов и команды отправляют на корм рыбам. И теперь перед нами встаёт вопрос, что нам делать?
– А если как-то порешать этот вопрос? – спросил самый молодой из собравшихся сорокалетний Паштик Симонян.
– Пробовали. Не получается. Порешали, но не вопрос, а самих исполнителей, – ответил неформальный лидер совета Седа Айтруни.
– Это как? – удивился Паштик, именуемый за глаза Меченым, за большое родимое пятно на голове.
– Как, как. Окончательно и бесповоротно, поэтому предлагаю не вино пить, а немного поработать и подумать, как нам дальше жить.
– Работать лучше завтра, чем сегодня, – глубокомысленно изрёк Веуш Урца и хорошо приложился к чаше с вином.
– Дайте я скажу то, что сказал, – вклинился в философские рассуждения коллеги Паштик. – Я думаю, надо воспользоваться старой армянской мудростью, которая гласит, что если победить сложно, то не стоит тратить усилия, а нужно просто присоединиться к более сильному.
– Паштик-джан, я тебе один умный вещь скажу, только ты не обижайся… Ай молодец, прям Давид Арахнат, а, возможно, сам Алейкун Арестуни. Дай, я тебя поцелую, – произнёс уже хорошо принявший на грудь Нанэ Эдесян и попытался исполнить свою угрозу, но к счастью для всех, он был уже в хорошем подпитии, что предполагает плохую координацию.
– А Кац давно предлагал сдаться, – произнес седовласый Фалик Кац, волею судьбы единственный еврей в этой компании армян.
Глава 20
26 студня 1187 года
Дербент
Дербент бурлил. После вести о гибели ширваншаха местная знать под предводительством раисов (главы феодальных семей арабского происхождения, самые богатые и влиятельные) уничтожила ширвандский гарнизон, после чего веселье продолжилось, так как раисы продолжили выяснять отношения между собой, причем духовенство (в руках которого были не только мечети, а значит и души горожан, но и судьи, и значительные денежные суммы, и имущество) принимало активное участие в этом веселье. Наконец, сторонники рода Сулани, потомственных эмиров города, смогли одержать победу. На то, чтобы остановить насилие, творящееся в городе, ушло ещё несколько дней.
Маймун II ибн Мансур собрал союзников во дворце эмира: предстояло решить множество вопросов.
– По нашим данным грузинские войска скапливаются в районе Ганжи и Нухи и должны вот-вот выступить. Царица Тамар предлагает нам примкнуть к её походу, за что обещает независимость.
– Доверять женщине, всё равно, что доверять вору, – произнес муфтий Муса ат-Тузи.
– Это понятно, уважаемый. Но что нам делать в данной ситуации?
– Думаю, надо соглашаться и под это дело вернуть всю территорию эмирата под наш контроль, а дальше – время покажет, – произнес Мухаммаджон ал-Руни. – А пока, суть да дело, думаю, стоит поискать союзников против Тамар, на всякий случай.
– А что там с неверными кяфирами, которые ограбили Баку? – спросил эмир, попивая вино.
– Мы подослали к ним гулямов, которые должны навести их на Шемахи, а далее ограбленный город легко падёт под копыта наших лошадей.
– Хотелось бы получить не только город и прилегающие к нему земли, но и скопившиеся там богатства, – раздражённо заметил эмир.
– Увы, солнцеликий, нам пока не под силу справиться со всеми твоими врагами, но мы можем одних твоих врагов столкнуть с другими, и потом разобраться с победителями.
– Хороший план, – взмахнул рукой эмир.
– Войска взяли город Кубу и прилежащие к нему территории и готовы к рывку к Шемахи; как только кяфиры нападут на город, мы выдвинемся к городу и возьмём его, – произнёс раис ал-Идрис, которому доверили командование объединённой армией дербенского эмирата. – Я сразу после совещания отправлюсь к войскам, мои люди отслеживают появление кораблей неверных.
– Хорошо, оправляйтесь к войскам и принесите мне ключи от Шемахи.
Аюб ал-Идрис быстро поднялся со своего места и сделал несколько глубоких поклонов перед эмиром Маймун II ибн Мансур, после этого он направился к выходу из дворца, чтобы отправиться к войскам.
Казалось, что Дербент уже знал о начале войны, на улицах города царило напряжение от предстоящего конфликта, и люди ожидали начала войны: одни – с испугом, а другие – с нетерпением.
28 студня 1187 года
Окрестности города Куба.
Аюб ал-Идрис
Войдя в личный шатер, Аюб ал-Идрис решительно выдохнул. Жёны: старшая Халима и младшая Амина привычно переодели своего мужа в домашний халат, не доверяя этот процесс слугам. За несколько минут с Аюбом произошла удивительная метаморфоза: из строгого военачальника – в простого домашнего человека.
Две жены внимательно наблюдали за каждым движением своего мужа, а иногда даже предугадывали его мысли, заботливо ухаживая за ним после тяжелого дня. Халима внимательно расчесывала его волосы, а Амина подносила чашку чая с душистыми травами. Аюб благодарно улыбнулся им обеим, чувствуя их нежность и заботу. Уходили в сторону все переживания и сомнения. Всё это притворство и игра на публику были решительно ему не по нраву, ему повезло с женами, ставшими не просто матерями его детей, но и соратницами.
Он причислял себя к прямым, как копьё, людям, хотя, как любой военный понимал необходимость хитрости, но предпочитал бы, чтоб это оставалось лишь на поле боя. Он привык действовать четко и решительно, не терпя лишних слов и пустых обещаний. Но ради мести ему пришлось изменить своему характеру. А обещал отцу, что род Сулани будет уничтожен, и он это обещание исполнит.
Договорённости с картлийцами, большая работа с неверными, чтобы навести их на Шемаху, теперь от него ничего не зависит, фигуры расставлены, ходы сделаны, осталось только ждать. Все его усилия, все его расчеты привели к этому моменту, осталось совсем чуть-чуть, и месть свершится.
Он чувствовал, он знал, что на верном пути. Однако понимание, что он сделал, что мог, не смогло притупить беспокойство. Совместная трапеза немного успокоила: его мысли перестали скакать дикими лошадьми.
К десерту будущий эмир Дербента окончательно успокоился. Мамунию (десерт – готовится путем варки риса в жире и сиропе ) с джаллябом (напиток представляет собой смесь виноградного сиропа иводного раствора компонентов эфирного масла роз, в простонародье –«розовая вода») он ел практически спокойно, наслаждаясь вкусом и получая удовольствие от общения с женами. По мере того, как вечер продолжался, эмир все больше расслаблялся и наслаждался приятными беседами со своими женами. Они шутили, делились воспоминаниями и просто наслаждались взаимным общением. Для эмира такие моменты были настоящим утешением после тяжелого дня, полного забот и обязанностей.
После того, как его жены уложили его на походную кровать, Аюб закрыл глаза и почувствовал, как усталость медленно покидала его тело. Он благодарил судьбу за возможность иметь таких заботливых женщин рядом с собой, которые всегда готовы прийти на помощь. Однако насладиться женами ему не удалось. В момент, когда он собирался перейти к активным действиям, раздался сигнал рожка, сообщающий, что дела требуют присутствия командующего.
Сборы были быстры. Жёны слаженно облачили его в доспехи, их расстройство, которое он заметил на прекрасных лицах, никак не отразилось на их обязанностях.
Выйдя из шатра, он увидел своего адъютанта, который ждал его с сообщением.
– Что случилось? – спросил он у своего помощника.
– Сообщение от наблюдателей с побережья, недалеко от Шемахи большое количество парусов.
28 студня 1187 года
Каспийское море.
Вальдемар Молодой (Гольштенский)
Вальдемар стоял на носу драккара, идущего на веслах. В набег на Дербент с ним пошли в основном опытные и бывалые войны, так как по соглашению с союзниками город нужно ограбить, но не разрушить. Лишь три корабля молодняка, будущую основу своей личной дружины, взял конунг с собой, выдержав непростую словесную баталию с наставниками. А вот на Шемаху пошли молодые и жадные до драки воины, под присмотром опытных бывалых вояк. Такое разделение сил было крайне опасно, и об этом на раз и не два говорили его помощники-наставники. Но Вальдемару удалось их убедить, что сил хватит, тем более, что местные рабы-солдаты обещали помочь.
Для юного королевича концепция вооружить раба воспринималась как нечто неприемлемое и скандальное. Он всегда считал, что только свободный человек способен с оружием в руках защищать свою родину. А раб, не способный защитить свою свободу, вряд ли сможет защитить чужую. Раб был для юного королевича не более, чем просто инструментом труда, лишенным свободы и политических прав. Он считал, что рабство – это нечто унизительное и несправедливое, и что раб не имеет никакого достоинства. Поэтому идея вооружения раба вызывала у него отвращение и негодование.
Таким образом, для юного королевича концепция вооружения раба была не только неприемлемой, но и опасной. Он понимал, что только свободный человек, обладающий достоинством и силой духа, способен действительно защитить свою свободу и свою родину, а раб, лишенный этого, останется лишь беспомощным инструментом в чужих руках, поэтому он относился к ним как к инструменту, и собирался использовать не как союзников, а как инструмент.
К Дербенту подошли в ночи, на вёслах. Море, на удивление, было спокойным, поэтому гребли аккуратно, стараясь не шуметь. Гребля требует особой техники и навыков, основное правило – делать плавные и мягкие движения веслами, чтобы минимизировать шум и волнение воды. Это важно не только для того, чтобы как можно ближе подойти к порту незамеченными, но, и чтобы сохранить баланс и скорость движения.
Корабли не стали выбрасываться на берег, как это обычно было принято у викингов при налёте на поселения, а остановились недалеко от берега и перекрыли возможность отхода четырем торговым кораблям, стоявшим в порту; лишь трое подошли к свободным причалам. Юный конунг вместе с простыми воинами прыгнул прям в море. Быстро высадились на берег.
На причале их уже ждали с десяток вооружённых людей, большинство из которых были внешне похожи на славов, которых викинги хорошо знали, но встречались среди них и люди восточного типа.
– Портовые ворота открыты, проводники готовы, – по-военному на ломаном скандинавском сообщил один из встречающих, безошибочно определив в Вальдемаре лидера.
Тот не стал отвечал, просто кивнул головой и подал знак, после которого викинги разделились на двенадцать отрядов.
Ведомые местными, они отправились зачищать город. Самый крупный отряд под руководством королевича отправился к местному детинцу, как называют его местные, Нарын-Кала. Вальдемар, не произнося ни слова, ткнул пальцем в сторону одной из улиц, и отряд, состоящий из шести воинов, устремился вдоль неё, ступая по мощеной булыжником улице с грацией хищников.
Остальные воины, четко разделенные по отрядам, выстроились в шеренгу, их лица выражали смесь ожидания и готовности. Вальдемар же, невозмутимый, продолжил движение к центру города, где располагался дворец эмира. Город встречал их тишиной, нарушаемой лишь шорохом ветра и скрипом старых деревянных дверей. Месяц с неба с любопытством посматривал за игрой, которую затеяли двуногие обитатели подлунного мира.
*****
К утру Дербент пал. Местные жители сидели по домам и старались не попадаться на глаза захватчикам. К счастью, викинги не проявляли жестокости к мирным жителям, и все происшествия, связанные с разрушениями и беспорядками, скорее были вызваны мятежом рабов, стремящихся к свободе.
Порядок в городе Вольдемар отдал на откуп местным союзникам. Его интересовали золото, серебро и драгоценные камни. Корабли, стоявшие на рейде, постепенно заходили на погрузку. Вальдемар со своими пестунами стоял на стене Дербента и наблюдал за процессом. В это время к нему телохранители подвели одного из рабов.
– Конунг, мы бы хотели присоединиться к тебе, – произнёс бывший гулям.
– Вы хотите ко мне в хирд? – спросил удивлённо Вальдемар.
– Нет, мы бы хотели с тобой по Волге добраться до Нового города, построенного князем Юрием на месте слияния Оки и Волги.
– Сколько вас?
– Пока центурия, около сотни, – пояснил он.
– Все славы? – зачем-то уточнил королевич.
– В большинстве.
– Возьму, но отдельным кораблём, на своих все забито.
– Не вопрос. Найдём.
– Тогда через две луны жду вас у Саксина на правом берегу реки Бирюль. На время пути вы безропотно подчиняетесь мне.
– Договорились князь, – произнес, слав, отходя к своим.
Вместо него к конунгу двинулся внешне похожий на местных жителей мужчина, облачённый как купец средней руки.
– Когда уходите? – спросил он, особо не тушуясь перед предводителем викингов, давно уяснив, что тот спокойно относится к такому стилю общения.
– Завтра утром. Хотели сегодня, но не успеваем с погрузкой.
– Я хочу попросить сообщать нам, когда вы будете покидать ключевые места для обороны города, чтобы мы могли обеспечить контроль за ними.
– Это не мое дело, Ихштиар, но на моей родине говорят, что у нескольких пестунов воспитанник всегда бестолковый.
– Почему? – удивился бывший раб.
– Ну, мне объясняли, что это, как в одну телегу запрячь: лошадь, быка и лося.
– Возможно, но мы сумеем договориться, а ещё сделаем этот город свободным.
– Мой наставник говорил, что со сменой правителя для бедняка не меняется ничего, кроме имени господина.
– Возможно, но мы всё же попытаемся.
– Будет интересно посмотреть на это... со стороны.
28 студня 1187 года
Дербент
Труан Молчаливый
За свою не долгую, но насыщенную жизнь, Труана помотало по свету немало. Родился он в Черниговской земле, в семье кузнеца. Но отец что-то не поделил с тамошним князем и отъехал в Суздаль. Высокий и статный , третий сын кузнеца глянулся воеводе князя Андрея Боголюбского , и тот взял его в детские. К 15 годам от стал полноценным отроком , и через год - два рассчитывал получить звание гридня, но грянула битва на Ржавцах , в ходе которой он попал в плен к половцам и те продали его в Византию. Оттуда он попал к арабам, где заметили его воинские способности и сделали гулямом. Когда его подарили, и он оказался в Дербенте, он только обрадовался, план вернуться на родину окреп и стал обрастать деталями, приход варягов значительно продвинул его к реализации своей мечты.
За время своего рабства Труан оброс связами и имел немалый вес среди рабов, поэтому его решение уходить на Русь другие лидеры рабов восприняли с радостью – меньше конкурентов за власть.
Труан примерно понимал, что в ближайшие два – три месяца бывшие рабы разобьются на группы, которые будут остервенело воевать друг с другом. Люди похожи на мелких рыб: чтобы выглядеть больше, они сбиваются в стаи. Но, слава богу, это скоро будут не его проблемы, сотня славян, что решила уйти с ним, состоит из молодых сильных мужчин. Жаль, что оружием мало кто из них владеет профессионально, таких с десяток наберётся, а значит, пусть гоняют молодых в хвост и гриву, чтобы через месяц знали, каким концом за меч держатся.
