Текст книги "Драйвер (СИ)"

Автор книги: Олег Север

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 36 страниц)

Глава 3

20-22 мая 1184 года

Восточный Крым

Юрий

Заботы не отпускали: только удалось скинуть с своих плеч хлопоты по строительству, как накатили заботы по организации детского дома, кадетского корпуса или кузницы кадров, называйте, как хотите.

Юрий и сам не понимал, что у него вышло. Дети жили летом в юртах, к зиме для них должны были построить в городе большой дом, не длинный, как это принято у местных, а ячеистый, более привычный Юрию. Для такого дома пришлось искать печников, как оказалось, в Крыму это был штучный товар, потом напрягать память и долго доказывать, что слияние топки и дымохода со стеной – это удобно и функционально. Впрочем, местные такого слова не знали и большинство новшеств, если они не направлены на убийство себе подобных, воспринимали весьма негативно. В итоге Юрий решил ограничиться каминным залом, а потом по итогам испытаний дорабатывать систему.

Шаргам был против строительства дома для учеников, постоянно ворча, что тёплый дом делает из воина неженку.

С подбором учителей проблем не возникло. Старые воины, вышедшие в отставку, чьё здоровье не позволяло принимать участие в сражениях, с удовольствием принялись гонять подростков. Программа обучения была составлена максимально жестко. Тренировки перемежались с работами по хозяйству, обучению азам лекарского искусства и основам ремесла. Это, так сказать, базовый уровень. Через год-два наставники должны были определить, как развивать воспитанника, к чему у него предрасположенность.

Но два года здесь воспринималось как очень далёкое будущее и никто планировать так далеко из местных не собирался. Детей набралось под пол тысячи. Основу составили дети из спасённого полона, но дальше многие местные, увидев, как гоняют детей, захотели и своих сдать на учение. Пришлось даже проводить конкурсный отбор. Только устаканилось с этой затеей, как возникла новая. Касоги взяли в осаду не только Тмутаракань и Белую Вежу, но и постарались переправиться в Корчневу. На первый раз их отогнали, но они постоянно появлялись на том берегу, держа в напряжении гарнизон Руссы и жителей Корчнева.

Пришлось брать костяк, боевые семь сотен, а охрану оставлять на новиков и рекрутов. Заодно Ставр послал весточку союзникам, особо они не нужны, но провести тренировку в условиях, приближенных к боевым, не помешает.

К Корчневу добрались в самый подходящий момент, касоги предприняли очередную попытку переправиться, но не повезло, караул бдил, около половины охотников пограбить пошло на дно. Пересев на заводных коней, тут же нанесли ответный визит, ворвавшись на плечах отступающего врага в его стан. Касоги запаниковали и побежали, несмотря на численное превосходство. Тут еще и небольшой отряд из Тмутаракани присоединился к веселью.

В горячке преследования Юрий спохватился, что именно он ведёт дружину и уже выискивал глазами сигнальщика, который должен был находиться рядом. Но в этот момент погоня выскочила к довольно обрывистому берегу пролива. Юрий опешился, такого он не припоминал. Ни на уроках истории, ни в жизни пролива здесь не было. Касоги бросились вплавь, Юрий же, придя в себя, отдал приказ…

Протяжно продудел рог, войны как один остановились и стали обстреливать переправляющихся вплавь врагов. Увиденное княжича порадовало: тренировки не прошли даром, никто голову не потерял и преследовать дальше не стал. На обратном пути княжич аккуратно порасспросил воинов из местных про пролив. Оказалось, что Тмутаракань стоит на большом острове, образованном двумя проливами из Русского моря в Сурожское.

Раньше на протяжении восточного пролива стояли три крепости, но сейчас пришли в запущение, так как последние сто лет для обороны они не требовались. По пути даже заехали в одну из крепостниц, расположенных неподалёку. Заодно его просветили, что правильно город называть Тмутараконь, это название город и местность получили из-за доминирования лошадей вороной масти, пасущихся в этом районе. А город являлся одним из главных центров их продажи.

В городе разгорался скандал: оказывается, под шумок Улеб ухитрился ввести сотню новиков в город и теперь отказывался его покидать, пока не заплатят. Отцы города настаивали, что никто их не звал, сами пришли, и поэтому они платить не будут. Обе стороны так разошлись, что даже не заметили возвращения отправившихся в погоню воинов. Полюбовавшись перепалкой и даже пополнив свой словарный запас парой забористых выражений, Юрий, устав ждать, невежливо перебил спорящих:

– Уважаемые, вы оба не правы. С сегодняшнего дня город под моей рукой. Поэтому платить выкуп не надо, а вот налоги платить придётся.

Местные дельцы не знали, что такое налоги, но где-то на уровне печёнки чуяли, что ничего хорошего таким странным словом не назовут и уже были готовы на выкуп, но не вышло.

Ещё сутки ушли на подписание Ряда и принятие роты от жителей города. Воеводой оставил Улеба, придав ему три сотни новиков. Пришлось гонять корабли до Феодосии и обратно, но хоть не в холостую. Добычи взяли немного: в основном конями с оружием и ранеными. Тяжелых отдали лекарям для испытания новых методов лечения. А как вы хотите, XII век, лабораторных мышей нет, как и BLM? Поэтому каждый выкручивается как может.

А вот в связи с остальными пленниками перед Юрием стала дилемма. Отпустить за выкуп? Так они потом снова под стены придут, чтобы уплаченное вернуть с процентами. Были еще два варианта: продать в рабство или пустить в расход, но ни к одному из вышеперечисленных сердце не лежало. В итоге Юрий отправил их на работы по восстановлению земляного вала вдоль восточного пролива, в который впадала река Купа (Кубань).

Ну, а местным выписал урок, чтобы начали приводить в порядок крепости, упор надо было сделать на центральной, расширить её и организовать паромную переправу. Юрий надеялся договориться с касогами и черкесами, так как торговать всегда выгодней, чем воевать. По крайней мере на этом сходились все историки, которых он читал.

На обратном пути Юрий задумался, чем ещё можно торговать. Вспоминая свои визиты в Крым, он вспомнил, что торговали чурхелами, пастилой, мылом, солью и разными травяными сборами. Порасспросив местных, Юрий узнал, что здесь и сейчас распространены были: гранат, айва, черешня, абрикос, сливы, алыча, мушмула, кизил, ежевика, олива, грецкий орех, лещина, шиповник, тёрн, барбарис, боярышник, груши с яблоками и, конечно же, виноград. Правда, за исключением винограда и граната, все росло в диком виде. Местные просто собирали плоды с росших недалеко от дома деревьев, и этого им вполне хватало, но Юрий собирался этим торговать, поэтому подумывал озаботиться закладкой садов.

Сады, что ещё? Пытался устроить Юрий мозговой штурм в одно лицо. При этом стал вспоминать всё прочитанное про попаданцев. Станки, двигатели и другие технические штучки сразу отбрасывались как малоперспективные. Возни много, а результат предсказать трудно, несмотря на его инженерное образование.

Зайдём с другого конца, что в качестве сувениров везли с Крыма? Мёд, мыло, соль. Хм, неплохо. Сделать ульи он сможет, у деда была пасека, и Юрий часто ему помогал, так что устройство улья помнит. С солью тоже не должно быть проблем: там простое выпаривание, можно даже оставить основную работу, на солнце выпаривая соль в специальных ямах. Вот с мылом хуже, помнит только, что там задействован растительный жир и зола. Ещё как-то он читал, что в это время впереди планеты всей были арабы или египтяне. Надо попробовать поискать мастера. Внести незначительные правки в систему зачастую куда проще, чем заново ее выстраивать.

В Крыму ещё в мыло разные травы добавляли, особенно лаванду. А лаванду он за эти два года так и не видел. Надо поспрашивать купцов, может, они подскажут. Так, что там еще прогрессоры по сельскому хозяйству делали? Перешли на многополье. Хм, идея, конечно, вроде там одно поле отдыхает, а на остальных что-то чередуют. Помнится, по телеку показывали, как сажали люцерну или клевер, а бабушка люпины на огороде сажала для насыщения почвы полезными минералами и азотом. Только вот, если как выглядит клевер или люпин Юрий представлял, то как выглядит люцерна – не очень.

О, как он мог забыть – замена сохи на плуг, который глубже, сильней и дальше. Только вот чем отличается первый от второго, он не в курсе.

Так, ещё селекция животных: овец, коров, свиньей, коз, лошадей, кур, но мелкие они тут какие-то. Вот с собачками здесь полный порядок: у половцев порода очень издалека похожая на овечку, такая же белая и пушистая. Вот для серого хищника неожиданность, когда «овца» вдруг обнажает клыкастую пасть и легко справляется далеко не с одним волком.

Следующее – соль. В Крыму её много должно быть на соляных озёрах, кажется, чумаки её отсюда и возили. Да и был он на розовом озере под Саки, где соль тоннами добывали. Такой объем не нужен, но можно посмотреть, есть ли поблизости соленые озёра, местных расспросить. Так, надо будет заняться, соль сейчас в дефиците и стоит дорого. С остальным непонятно: надо думать, а прежде собрать чуть больше информации.

Юрий так распереживался, что даже «родил» четверостишье, чего за последние два года новой жизни с ним не случалось:

Снова поднимаюсь на рассвете,

Пью по случаю тернистое вино,

И никто не знает, что на свете,

Нет меня уже давным-давно.

Феодосия встретила вернувшуюся дружину с облегчением. Оказалось, сутки назад во главе с пришедшим таки ополчением оставленный на хозяйстве Ставр выдвинулся в сторону Сурожа, к которому со стороны Лусты подошло двухтысячное войско, возглавляемое византийским аристократом армянского происхождения Гаврасом Константином, который постепенно начал перехватывать у наместника нити управления византийскими городами. При нём в Крым стали активно приезжать армяне, что не очень нравилось местным, но пока сила была на стороне византийца, все терпели, а Гаврос не спеша подминал под себя местные полисы.

Появление Юрия изменило баланс сил и спутало все карты. Сначала Гаврос подумал, что всё рассосётся само собой, но, когда некоторые армянские общины пошли на поклон к конкуренту, понял, что инициатива уходит из рук и решился на ответный ход. Подняв личную дружину и вооружив практически всех своих клиентов, он попытался захватить Сурож, но разведка сработала хорошо и предупреждённый Ставр смог встретить незваных гостей, перегородив под Сурожем дорогу на восток. Пока всё это рассказывал Никифор, оставленный воеводой на хозяйстве у Юрия, родилась интересная идея, и чем больше он её обдумывал, тем больше она ему нравилась.

23 мая 1184 года

Луста

Михаил Гаврас с утра был не в духе. Мало того, что брат не послушал его и решился на авантюру, так с утра прискакал гонец от него с требованием нанять ещё хотя бы тысячу наёмников и чем быстрее, тем лучше. А это траты сейчас и неясные перспективы потом, так как княжич, с которым решил бодаться Константин, не так прост, за ним стоит сильный половецкий род, который кочует на севере Крыма. Он (род) может на прямую вмешиваться не будет, но, если Константин княжича убьёт, могут прийти и, наплевав на их соглашение, взять виру за кровь. А тут еще Ангелы запаздывают, ожидали их флот со дня на день. И деньги собраны не малые, и товар ходовой: меха собольи и куньи, бочки с мёдом и воском, солью и вином. Ну, и, конечно же, рабы, их тут изрядно скопилось, а воинов – всего ничего. Случись что, и две его сотни вряд ли помогут.

Вот очередной невольничий караван начал втягиваться в город. Около тридцати половцев носились вдоль колонны рабов, мгновенно гася любые попытки неподчинения. Михаил даже загляделся на работу кочевников. Что-то в этой толпе напрягало, но что именно, Михаил понять не мог. Внезапно колонна словно взорвалась изнутри.

Удар сердца, и рабы, скинув обноски и достав мечи, превратились в воинов.

Второй. Стража у ворот распрощалась с жизнью. Пала практически без сопротивления под ударами мечей псевдорабов.

Третий. Конные половцы с воем понеслись по городские улицы с сторону детинца.

Седьмой. Аркан обвился вокруг него, дернул и потащил за промчавшимся мимо всадником.

Десятый. Мучение прекратилось, и он, лёжа на земле, с трудом приходит в себя.

Пятнадцатый. Кто-то проворно вяжет ему руки.

Двадцатый. Его поднимают на ноги, и он видит, как половцы влетают в городскую крепость.

Тридцатый. Сквозь ворота в город вносится визжащий поток половцев, сминая всех, кто не успел спрятаться.

Пятидесятый. В ворота не спеша въезжает дружинная сотня.

Шестидесятый. Последний защитник крепости падает с её стен вниз со стрелой в горле. Город пал.

На допрос его повели через несколько часов, Солнце уже стояло высоко и не по-весеннему припекало. К его удивлению, привели его в библиотеку, где его ждали двое людей, которые плохо сочетались с окружением. Один – молодой мужчина, высокий, просто огромный. Как и большинство русов с русыми волосами, но в отличие от обычаев своего племени тщательно выбрит, второй – зим, под тридцать, юркий, как корсак, по половецкой моде с вислыми усами и маленькой бородкой. Оба одеты в нательную рубаху, штаны и мягкие сафьяновые сапоги. Судя по всему, перед ним княжич и его советник

Пока пленник рассматривал мужчин, те внимательно рассматривали его.

– Я хочу отправить вас к вашему брату в качестве переговорщика. Мне не хочется терять своих воинов, поэтому я вам дам уйти с войском в Херсонес, и можете там предаваться снам и неге. При одном условии, вы уйдете отсюда, оставив под моей рукой все горда и деревни до Ялоса и выплатите контрибуцию.

– А…

– Нет, ваша казна – это наша добыча, а что с бою взято, то свято, – сказал княжич, улыбаясь.

– А если не согласимся? – задиристо спросил Михаил.

– Значит, будут говорить наши стрелы.

– Можно, я подумаю? – продолжал тянуть время Гаврас младший, надеясь, как на чудо, на приход флота Ангелов.

– Думать раньше было нужно, – раздражённо сказал второй мужчина.

– Хочу дополнить, если вы надумаете нас обмануть, ваши семьи на своей шкуре узнают, на какие деньги они жили, – мрачно сказал княжич. – Поэтому подумайте, всё ли вы нам рассказали, что должны были.

30 мая 1184 года

Феодосия

Не успел Юрий разобраться с византийцами, как новая напасть. В гости пожаловал черниговский епископ Порфирий. Сопровождала его почти сотня монахов, большинству из которых лучше бы подошли доспехи и меч, чем посох и ряса. Посохом они владели виртуозно, в чем смогли убедиться отроки из охранной сотни. Егише Чаренц пошёл на повышение, став сотником, а его подопечные выбились в десятники. Юрий сначала смотрел со стороны, а потом не выдержал и вышел в круг. Ну, что сказать, нет предела совершенству, инок Добрыня смог составить ему достойную конкуренцию. И теперь по утрам, когда Добрыня не сопровождал епископа в его путешествиях, они спарринговались, перенимая ухватки друг друга.

Юрий все оттягивал желание епископа поговорить, примерно представляя, о чём пойдет речь, да и тот вначале не сильно настаивал, но по прошествии нескольких дней желание его стало настолько сильным, что игнорить не получалось. Для встречи Юрий выбрал недавно достроенное здание городской администрации, кабинет городского головы, которого пока так и не утвердил.

К приходу епископа Дмитрий подготовился: сделал чайный напиток из трав, подобранных путем метода проб и ошибок, к нему приготовили всякой снеди. Юрий поначалу, после попаданства, так сказать, порывался было приготовить различные вкусности из своего времени, так как готовить любил и умел, но столкнулся с практически полным отсутствием необходимых ингредиентов. Вообще, еда оказалась основной проблемой при переносе. К отсутствию мобильной связи привык сравнительно легко, с отсутствием удобств тоже смирился, а вот еда оставалась его ахиллесовой пятой: ни картошки, ни помидор, ни огурцов, ни подсолнечника, ни кукурузы, ни сладкого перца, ни фасоли, ни кабачков с тыквой. Про экзотику типа банан и апельсинов даже заикаться не стоит.

Иногда так припекало, что серьёзно раздумывал: не сплавать ли в Южную Америку за всем этим богатством. Словом, в кулинарию он больше не лез, делая упор на мясо и яйца, они здесь не сильно отличались.

К делу перешли только после того, как потрапезничали.

– Глажу я, княжич, ты о людях своих заботишься. Об их телесном благополучии. Не дома ставишь, а хоромы, а вот о их душе не позаботился, – пожурил его епископ.

Ласково так, мимоходом, но на Юрия это подействовало почище, чем красная тряпка на быка. Несмотря на то, что этот наезд он ожидал. Девяносто процентов его дружины были язычники, коих и сейчас на Руси осталось чуть ли не половина. Раньше к нему шли одиночки, которые по той или иной причине решили податься в авантюру и поставить на изгоя, а когда ему удалось подмять под себя часть Крыма, и семьи тянутся. Ведь засланные Ставром калики продолжали отрабатывать потраченное на них золото.

– Я не препятствую, хотите – стройте. Землю выделю, а вот с остальным сами. У меня есть более важные дела, как говорится: не до жиру, быть бы живу.

– Зря ты так, – произнёс Порфирий. – Церковь – наша мать, ходатаица, просветительница, нежная попечительница, успокоительница, наша заступница. Она вместе и наш духовный воздух: ею дышат наши души, ее живительным, здоровым, ободряющим воздухом. А у тебя тут на одну христианскую душу сто нехристей.

– Так я не против, стройте, наставляйте на путь истинный, но сами. Я людей в море загонять и крестить не буду. Бог создал человека по образу и подобию своему, значит человек может верить в то, что ему ближе и понятней.

– Странные речи глаголишь, сын мой. Церковь всегда помогает обиженным и сирым, и помочь ей в этом деле – долг каждого.

– И где была церковь, когда меня лишили положенного наследства? Где была церковь, когда убийцы, гоняли меня по всем городам и весям?

– Бог терпел и нам велел, – только и смог ответить епископ.

Юрий хмыкнул, чем немало удивил епископа, после чего продолжил:

– Пришел инок проситься в дружину. Ему дружинник говорит: «Куда ж тебе служить, когда тебе бить в ответ нельзя, вот смотри» и бьет послушника в челюсть. Инок молчит. Дружинник продолжает: «Я тебя ударил, а ты теперь должен мне вторую щеку подставить» и бьет его с другой стороны в челюсть. Инок молчит. Дружинник продолжает: «Я тебя бью, а ты мне сдачи дать не можешь» и в третий раз размахивается. Инок бьёт дружинника с такой силой, что тот падает ему под ноги и говорит: «А вот про третий раз в святом писании ничего не сказано».

Епископ не удержался и засмеялся, сначала пытаясь соблюсти приличия, а затем громко и раскатисто.

– Повеселил. А теперь перейдём к делу. Князь черниговский готов взять тебя под свою руку и помочь, чтобы на съезде князей Тмутараканский стол оставили за тобой.

– А мне это зачем? Стол и так за мной, а кто захочет отнять, так милости просим. Встретим.

– Слишком ты самоуверен.

– А что тут такого? Ополчение вы сюда не потащите. Всеволод хоть и хочет избавиться от наследника, чтобы расчистить своим детям дорогу к престолу, войско не даст, у него с булгарами терки, никак мордву поделить не могут. Если уйдут, свои вотчины подставят. Южные князья тоже не подойдут. У половцев хорошо разведка поставлена – вмиг налетят. А черниговский князь, сколько он приведёт воев? Три-пять тысяч? От такой силы я оборонюсь, а вот дойдёт ли он потом обратно, большой вопрос. Так что я не вижу своей выгоды в вашем предложении.

– Князь отдаст за тебя свою дочь.

– И в этом я не вижу выгоды. Между нами степь, случись что, и черниговское войско – мне не помощник. Даже если князь решит выступить на помощь, она будет немногочисленной и придёт не скоро. Мне проще взять жену из одного из аристократических домов Византии или дочь черкесского князя, или половецкого хана. Поэтому давайте перейдём от фантазий к более земным пожеланиям.

2 июня 1184 года

Херсонес

Мануил был не в духе. Переход выдался, мягко скажем, не совсем комфортным и гладким. Хорошо, вопреки приказу отца он сначала сопроводил транспорты с женой и детьми до Трапезунда. Уже на подходе к цели назначения на них налетели арабские шебеки, получив отпор и потеряв два судна, подожжённые из сифонов, остальные быстро покинули поле боя.

После небольшого отдыха, переход в Крым, в ходе которого их хорошо так потрепало в море. Но это пустяки по сравнению с тем, как его доводили маявшиеся от скуки сёстры Мария и Ирина, делая вид что стараются забраться к нему в постель, то по отдельности, по вместе. В империи инцест считался делом семейным, и на него смотрели сквозь пальцы. За примерами далеко ходить не надо было, мать его сводной сестры Ирины была племянницей их отца. Да и Манул не был ханжой, но близость с сёстрами могла в будущем негативно сказаться на его планах, поэтому в плаванье он вел аскетический образ жизни, довольствуясь личной служанкой.

Когда шли вдоль берега, успел посмотреть на новые владения княжича. Первым делом отметил, что связь в новом княжестве поставлена хорошо, везде их проход контролировали. Ненавязчиво, но, если бы им вздумалось высадиться на берег, в врасплох местных они бы не застали, несмотря на то, что по всему побережью кипела работа: обновляли стены, копали рвы строились новые дома, а на месте бывшего городка раскинулась большая, по-римски геометрически расчерченная, строительная площадка, над которой на господствующей вершине появились первые намёки на крепость. На этом контрасте обветшалые стены Херсонеса, главной базы византийцев в Крыму, смотрелись уныло.

Первой на причал высадилась сотня варяжской стражи. Они быстро отчистили причал от посторонних, к коим были причислены все, кто не относился к охране наследника престола. Севаст (титул означающий принадлежность к императорскому роду) отметил, что к появлению флота не были готовы, а это значит, что разведка поставлена из рук вон плохо.

Не успел Мануил обжиться в дворце, как у его ворот стали первые просители и просто аристократы или купцы, мечтающие попасться на глаза наследному принцу, но больше всего в толпе было простых зевак, скучно стало в Херсоне.

В обеденную пору – в июльский зной – одни бездомные собаки бродили по кривым улицам, опустив хвосты, понюхивая всякую дрянь, которую люди выбрасывали за ненадобностью за ворота. Не было прежней толкотни и крика на площадях, когда у иного почтенного человека полы оторвут, зазывая к палаткам, или вывернут карманы, раньше, чем он что-нибудь купит на таком вертячем месте.

Бывало, еще до зари ото всех городских ворот везли полные телеги красного, скобяного и кожевенного товара: горшки, чашки, плошки, кренделя, решета с ягодой и всякие фрукты-овощи, несли шесты с сапогами, лотки с пирогами, торопясь, становили телеги и палатки на площадях. А сейчас большей частью опустели торговые ряды, дворы на них позападали, поросли глухой крапивой.

Многие ожидали, что после разграбления генуэзской колонии, торговля оживиться, однако этого не произошло, во многом из-за братьев Гаврас, которые быстро прибрали разорённый город к своим загребущим рукам и, поддерживаемые армянской диаспорой, перетягивали торговлю к себе, да и новый Тьмутараканский князь поощрял торговлю, и часть купцов повезли свои товары в порты Сурожа и Феодосии.

Пока толпа у главных ворот волновалась и пересказывала последние сплетни, попутно перемывая косточки общих знакомых или просто известных людей, через чёрный ход во дворец провели посланных соглятаев. Чем больше севаст выслушивал их доклады, тем больше мрачнел и склонялся к принятому ещё в Константинополе решению проблемы. Две банды (банда – 300 конных лучников) и две таксисы (500 скутатов – тяжёлые пехотинцы) больше пользы принесут в Трапезунде, в частности, были у принца планы по возвращению отпавшего Синопа. Осталось договориться с русским князем.