Текст книги "Прыжок рыси"
Автор книги: Олег Приходько
Жанр:
Боевики
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 30 страниц)
Телефон в Париже не отвечал ни в час, ни в два, ни в три часа ночи.
Евгений не находил себе места. Вышагивая по комнате, как лев по приемной ветеринарной поликлиники, он уже не думал ни об осадном своем положении, ни о Грошевской, которая и без того занимала в его размышлениях столько места, что он окрестил ее «девушкой моей мечты». Он проклинал себя зато, что не связался с Климанковичем сам, хотя и тому было оправдание: захочет ли откровенничать с чужим человеком Климанкович, и что он вообще за человек…
«Ой, да не бреши ты хоть сам себе! – цинично покривился Внутренний Голос. – Ну, захотел с Валерией поговорить, раскаялся, соскучился, а тут повод подвернулся!..»
Евгений успел вымыть полы в Саниной квартире, посмотреть последний выпуск новостей, в котором Грошевская участия не принимала, размяться, сделать десятка полтора мощных комплексов высшего мастерства, просидеть полчаса в медитации, избавляясь как от дурных, так и от умных мыслей, принять душ, напиться чаю, до того как телефон вновь взорвался продолжительной трелью:
– Париж ожидаете?
– Да, да!
– Говорите!
– Алло, Женя?
– Валерия, привет! Говори, я слушаю тебя!..
– Сколько у меня времени?
– Сколько нужно, я звоню из квартиры!
– Значит, так. Я связалась с Аньером по телефону, дома была Римма. Лев уехал в Париж, она дала его координаты, и мы встретились здесь. Так что ездить мне никуда не пришлось. Ты слушаешь?
– Да, да, да!
– Вот что он мне рассказал… За день до отъезда они ездили в Париж вместе с приятелем Льва на его машине. До этого они уже были в Париже, но Павел воспользовался оказией, чтобы навестить, как он сказал, отца своей знакомой и поснимать…
– Отца?!
– Слушай и не перебивай, я сама собьюсь!.. Это оказался эмигрант, который живет здесь с восьмидесятого года. В прошлом – драматург, диссидент, преследовался, был сослан на пять лет в Красноярский край, лечился в Сербского и Кащенко – принудительно, как ты сам понимаешь, в последнее время жил в Набережных Челнах…
– Фамилия его как?! – снова нетерпеливо перебил Евгений.
– Фамилия его Ветлугин Алексей Фадеевич.
– Как?!
– Вет-лу-гин!.. Говорили они с Павлом недолго. Павел хотел снять его на видео, но тот наотрез отказался. Мнительный, повсюду мерешится ГБ, к тому же алкаш. Короче, несостоявшаяся творческая личность, вроде меня…
– Не болтай, ты – состоявшаяся.
Валерия искренне рассмеялась.
– На эту тему мы при встрече поговорим, давай дальше!
– У Льва с собой был маленький диктофон «сони», он оставил его Павлу, когда Ветлугин вышел. А сам попрощался под предлогом того, что в неположенном месте припарковал машину, и ушел, чтобы, по просьбе Павла, снять его на пленку, когда они будут выходить… Говорит, что снял.
– Снял, снял, я эту пленку видел, она у меня. Он, что же, не знает, о чем они говорили?
– Лев присутствовал при начале разговора. Вот что мне рассказал он… Нелли – это девушка Павла, насколько я поняла с его слов, – оказалась не родной дочерью этого Ветлугина. Он женился на ее матери в семьдесят пятом году, когда Нелли было два года, и удочерил ее. Мать ее раньше жила в Казани, потом переехала в Набережные Челны. Ветлугин на десять лет старше, до этого успел побывать в ссылке и в психушке, его бросила первая жена. Потом, по его словам, мать Нелли стала пить. Я думаю, что пили они вместе. Допились до того, что в один прекрасный день она попала под поезд. Это было в семьдесят девятом году… Дальше Лев ничего не знает, потому что Ветлугин заплакал и ушел, а Павел в это время попросил Льва выйти и снять их с Ветлугиным… Потом Павел якобы ничего ему не рассказывал, только сказал, что собирается после Парижа поехать в Казань…
– В Казань?
– Да, в Казань… Слушай дальше. Может, я сделала что-то не то, но я подумала, что тебе этой слезоточивой истории будет недостаточно, поскольку ты же не драматург…
– Ты встречалась с Ветлугиным? – догадался Евгений.
– Да, я была у него и только что вернулась. В изрядном подпитии, потому что иначе из него было ничего не вытащить. Так что ты уж извини…
– Извиняю! Говори!
– Спасибо. Так… после смерти этой Сони…
– Чьей, чьей смерти?
«Сони Маликовой… Это жену Ветлугина так звали, мать Нелли… Она танцевала в кордебалете Казанского театра. Сам Ветлугин разоткровенничался и сказал, что она вовсе не попала, а бросилась под поезд, но я думаю, что он себя накачал – не проверишь… После ее смерти он рванул в Москву за какой-то престарелой француженкой, я видела ее фотографию, ей тогда было пятьдесят восемь лет, звали Мишель Яновски, польского происхождения… Нелли забрали с его согласия в детский дом в Набережных Челнах. Дальше понятно, да? Он женился на этой страхолюдине Мишель, она вывезла его сюда, но здесь таких драматургов – как собак нерезаных, пруд пруди. Мишель умерла в прошлом году в возрасте семидесяти четырех лет. Он остался один, без средств к существованию, сдает унаследованный от жены особняк, сам живет в маленькой комнатке на первом этаже в Исси-ле-Мулино, это на окраине – Сен-Жан, 123. Говорит, в прошлом году пытался отыскать Нелли, нашел, написал ей покаянное письмо. Звал к себе, но получил открытку, в которой она требует забыть о ее существовании…
– Он не говорил, кто настоящий отец Нелли?
– Какой-то проходимец, которого Ветлугин называет не иначе как «розовощеким комсомольцем». Когда-то он якобы ругал его пьесы на худсовете молодежного театра в Казани, куда входил от горкома комсомола, еще в шестидесятые годы…
– Фамилия?!
– Гридин. Дает это тебе что-нибудь?.. Алло, Женя?.. Женя, ты меня слышишь?.. Алло!.. Алло!..
Часть третья
БРОСОК РЫСИ
«Бывали хуже времена,
Но не было подлей».
Н.А.Некрасов
Глава одиннадцатая
Сведений о покушении губернатор распорядился не давать, справедливо полагая, что в трактовке прессы покушение прозвучит как очередная фальсификация, на что, возможно, и рассчитывают организаторы. Ответственность за неразглашение факта покушения была возложена на Управление безопасности.
Спецслужбы действовали без особой оглядки на это предписание, делали все, что было в их силах, и проснувшийся утром город мог быть вполне уверен, что в его гостиницах, борделях, притонах, вокзалах, офисах, подозрительных квартирах, пакгаузах, чердаках и подвалах жилых домов, парках и прочих коллекторах нечистот искомого террориста не оказалось.
Не нашли и автомат АК-74, из которого, предположительно, был произведен прицельный одиночный выстрел с расстояния в семьсот метров. Немедленно развернутая антитеррористическая акция «Поиск», предпринятая УФСБ и УВД Приморска совместно с пограничниками, внутренними войсками, поднятыми по боевой тревоге и оцепившими город, преподнесла много сюрпризов, но ожидаемого результата не дала. Поселок Рыбино был оцеплен через сорок минут после выстрела; этого времени хватило бы, чтобы мог исчезнуть даже не самый опытный террорист. Просеянный сквозь сито поселок оказался чист, и только свежий след от машины (предположительно – «ниссан-патруль») на грунтовке в семистах метрах от дачи наводил на размышления. Два взвода краснопогонников тщетно перетирали в задубевших пальцах придорожную грязь в поисках гильзы; пуля 5,45 со смещенным центром тяжести, разворошившая восковую голову, в стене кабинета все же была, а значит, и гильза должна быть, хотя опытный Ставров предположил, что стреляли, не выходя из салона.
Машину в три часа ночи никто из жителей поселка, разумеется, не видел, а когда бы и видели, то едва ли нашелся бы желающий дать показания и подписать себе тем самым смертный приговор. «Активные мероприятия» проводились в течение четырех часов. Секрета полишинеля из происшествия не получилось, и хотя толком никто не знал – в кого, где и когда стреляли, исполненная догадок и неподтвержденных версий молва расползлась по городу еще до окончания операции.
Взнервленным и суетливым сотрудникам охраны противостоял человек, чье олимпийское спокойствие в сложившейся ситуации не могло не обращать на себя внимания. Человеком этим был Гридин.
Запершись на полчаса в спальне, он появился оттуда в черном, дорогой английской шерсти костюме, хранившемся в плательном шкафу и любовно отутюженном Диной Ивановной еще в канун юбилея. Новенькая белоснежная сорочка, темно-красный в полоску галстук и зеркальные штиблеты делали его похожим на манекен так же, как манекен «при жизни» походил на него.
– Неплохо мне залатали дыру во лбу? – пошутил он с Валентином Саенко, терпеливо ожидавшим его в коридоре. – Если они все-таки добьются своего – костюм переодевать не нужно.
Телохранитель, опасавшийся, как бы губернатор не слег от страха, при виде бодрого, гладко выбритого, благоухающего патрона растерялся и не знал, относиться ли к его словам как к проявлению юмора, указанию к действию или следствию психической усталости.
Причиной наступившего облегчения в настроении губернатора была на самом деле неожиданно пришедшая к нему уверенность в том, что жизнь его находится в полной безопасности, ибо никто изначально на нее не посягал: даже если этот «доктор Мориарти» поспешил с выстрелом в мишень, не удостоверившись в ее одухотворенности по причине незнания о существовании куклы, то сообразить, что в три часа ночи губернатор не появится в кабинете при полном параде, он мог? Стало быть, не сообразил не оттого, что был тупым исполнителем: в задачу ему ставилось стрелять вовсе не в губернатора, а именно в куклу!
На лестнице его перехватил Ставров:
– Машину я проверил лично, Константин Григорьевич. Ничего, кроме кварцевой системы радиоперехвата радиусом действия двадцать километров. Но это наша система, работает на нашей частоте. В принципе это совсем не обязательно: мы ведь не ставили перед собой цели засекречивать поездку? Да и «ЗИЛ» с «волгой» плюс двенадцать человек в автомобилях сопровождения – не иголка в стоге сена.
– Ничего так ничего, Николай, – весело сказал Гридин, садясь в «ЗИЛ». – Пугают. А мне не страшно. Убийца Кеннеди ушел, а убийца Гридина и подавно уйдет. Так что поезжай домой, отдохни как следует.
– Чему вы радуетесь, не пойму? – невольно улыбнулся Ставров, захлопнув за ним дверцу.
– Тому, что куклу подстрелили, – подмигнул губернатор. – Теперь командовать парадом буду я!..
Завтракал Константин Григорьевич в буфете, чего не делал никогда прежде. Домой ехать не хотелось: не хотелось объясняться с Диной, смотреть в ее красные опухшие глаза, извиняться или отмалчиваться.
В девять часов в кабинет вошли Дворцов и Давыдов, через пять минут – Хализев, все скорбно молчали и пожимали Гридину руку, совсем не так, как это делают при встрече, но как выражают сочувствие родственникам усопших.
– Что приуныли? – улыбнулся Гридин. – Знаю, что перевернули город вверх дном. Теперь поставьте все с головы на ноги и отдыхайте.
В кабинет ворвался заполошенный Астраханов, как будто стреляли в него. Поцокал языком, потряс руку губернатора, всем своим видом подчеркивая озабоченность и непричастность к происшедшему.
– Скоро мы будем поздравлять вас с законным, так сказать, избранием, Анатолий Сергеевич, – ответил на рукопожатие губернатор.
Астраханов застыл как заколдованный, напряг извилины. Вскинул голову Хализев.
– То есть?
– То есть я решил снять свою кандидатуру. И завтра объявлю об этом в прямом эфире. Если до завтра меня, конечно, не укокошат.
Все подавленно молчали.
– Не нужно делать вид, что вы ничего не понимаете, господа. Все вы понимаете прекрасно. Можете считать, что предупреждение я понял, сдрейфил и спрятался в кусты. А теперь попрошу меня оставить. Я должен связаться с Президентом.
Никакой реакции не последовало.
– Что-нибудь не понятно? – беззлобно спросил Гридин. – Или на то, чтобы выставить подчиненных за дверь, у меня уже тоже нет права?
Все прекрасно понимали, что влечет за собою его отставка. Ни Берлинский, ни Астраханов не наберут и четверти голосов.
– Чего вы хотите? – впервые за двадцать пять лет знакомства обратился к нему Хализев на «вы». – Что происходит?
– Хочу покоя. А происходит то, что должно было произойти. Рано или поздно. Лучше рано. Не так ли?
– Может быть, прежде чем принимать столь ответственное решение, стоит посоветоваться? – вытер платком испарину Астраханов.
– О чем? Как остановить разграбление губернии и при этом избежать пули в лоб?.. Когда мы решили сделать Приморск сильным, экономически развитым регионом, разве мы подразумевали легализацию преступности? Разве перепрофилирование «Сульфата» предусматривало переработку коки? Или строительство нефтеперегонного – махинации с бензином через подставную фирму?.. А, Аркадий Давыдович?
Хализев сверкнул глазами:
– То и другое уже в прошлом. Вашими указами.
– Не слишком ли высока плата за указы? Ликвидация подпольного цеха повлекла первую попытку моего устранения; запрещение деятельности перекупочной конторы – вторую. Трое от одной спички не прикуривают. Может, лучше не искушать судьбу?
– Вы говорите таким тоном, будто подозреваете в организации покушения кого-то из нас. – Чувствуя себя не в одиночестве, резко вклинился в разговор Дворцов. – Может быть, вам стоит просто отдохнуть? Почему вы связываете…
– Э, бросьте, Дворцов! – отмахнулся Гридин. – Бросьте рассказывать мне байки про то, что московская мафия хочет наложить лапу на Приморск! Из Москвы в таких случаях посылают не киллеров, а танки. Странное поветрие пошло, нет? Раньше подкладывали тротил под опоры моста, сейчас за дело взялись снайперы. Мне на все это отвечать нечем – не мои методы, господа. Да и положиться, по правде говоря, не на кого. Ни одного террориста не задержали. Или вы полагаете, генерал, что я поверю в легенду об уголовнике, который нечаянно зарезал в поезде киллера международного масштаба, не взяв при этом валюты из его кармана? Зачем?.. Могу я считать себя в безопасности при таких-то силовых структурах? Вы даже мою «безопасность» превратили в бизнес! На кой черт, спрашивается, избранному народом губернатору такая охрана? От кого его охранять, от народа?
– Зря вы так, Константин Григорьевич, – заговорил Давыдов. – Люди ночь не спали, старались…
– Да идите вы, Игорь Осипович… спать! Отсыпайтесь!.. Толку-то оттого, что вы старались! Старатели… Каждый пятый работает сторожем, телохранителем, охранником, милиционером, чекистом, пограничником, таможенником; остальные четверо – беременные женщины и дети. А провокаций и терактов все больше и больше! Вроде же наладили экономику, не бедствуем? Не Украина, слава Богу… Если колючей проволокой регион обнести – вполне даже свободная экономическая зона получится.
Кабинет потихоньку заволакивало сизоватым табачным дымком. Приоткрылась дверь, Ставров кивком поприветствовал собравшихся, но не вошел:
– Константин Григорьевич, конфиденциально.
– Я же отправил вас отдыхать?
– На минуту…
Слабости полковнику были не чужды, но лавировал он умело и оставался Гридину верным «дядькой» вот уже много лет. Появление его было кстати. Они вошли в приемную.
– Вы забыли в сером костюме ручку, – протянул ему Ставров золотое перо в инкрустированном, украшенном бриллиантом корпусе.
– Из-за этого ты притащился…
– Нет. Вот из-за этого, – в пальцах Ставрова блеснул квадратик размером с булавочную головку с торчащими «усиками».
– ???
– Кварцевый передатчик. Микрофон записывает разговор на расстоянии до пяти метров, передает – на триста. Внешне никак не определить – обычная ручка. Детектор просканировал. Совершенно случайно.
Гридин побледнел.
– Арестовать его?
– Не нужно…
Он вернулся в кабинет.
– Я просил оставить меня одного.
Первым вышел Дворцов. За ним потянулись остальные. Хализев положил руку на плечо губернатору:
– Не делай глупостей, Костя. Все будет «хоккей», мы ведь друзья?
Не замахиваясь, некогда поставленным ударом, оставшимся в мускульной памяти, Гридин ударил его в подбородок. На секунду оторвавшись от пола, Хализев проскользил в противоположный угол, ударился головой о мягкую обивку кресла и на минуту лишился чувств. Придя в себя, медленно встал на четвереньки.
– Это тебе – по-дружески, – отвинтил Гридин колпачок ручки.
– Как ты дорого заплатишь за это, – пообещал заместитель яростным шепотом.
Черные чернила потекли по его лысеющему темени…
В утреннем выпуске теленовостей Грошевская опять не появилась. Евгений позвонил ей на работу. Ему ответили, что Нелли Алексеевна заболела; в заинтересованности, с которой его принялись расспрашивать – кто он? откуда звонит? не нужно ли чего-нибудь передать? – он заподозрил подвох.
Наскоро покинув Санину квартиру, Евгений перешел улицу, дошел до ближайшей подворотни, откуда просматривался дом, и с замиранием сердца стал ждать. В течение двадцати минут никто не приехал: появилась надежда, что так необходимое ему в чужом городе пристанище осталось незасвеченным.
«Заболела она, как же! – думал он, срезая квартал по дворам. – В срочном порядке слегла от нервного расстройства!..»
Дойдя до единственного автомата на тихой старой улочке, где, судя по прохожим, никто, кроме пенсионеров, не обитал, он позвонил Грошевской домой.
«Здравствуйте. С вами говорит автоответчик. Хозяйки нет дома. Оставьте, пожалуйста, ваше сообщение…»
Евгений выждал тридцать секунд после короткого сигнала и повесил трубку: если опасения подтвердятся и телефон Грошевской контролируется, то с минуты на минуту «контролеры» должны пожаловать с проверкой автомата. Тогда дело примет серьезный оборот, разгуливать по городу станет опасно.
Опасения подтвердились. Из-за угла вылетел коричневый «ниссан». Проезжая мимо автомата, он сбавил ход, поехал медленнее. У детского кафе «У Винни Пуха» остановился. Три человека в штатском направились в кафе, по-голливудски держа руки в карманах.
«Нашли ребенка, – сплюнул Евгений. – Я от бабушки ушел, я от дедушки ушел, а от приморских фраеров и подавно уйду!»
Он пересек двор большого П-образного дома и оказался на улице Градостроителей. Приметив остановку автобуса, пошел к ней, но автобус не появлялся, стоять же, подобно Александрийскому столпу, в одиночестве было опасно. Пройдя еще квартал, Евгений спустился по узкой тропинке вниз к частному сектору и направился к Рыночной площади, по которой проходил трамвай кольцевого маршрута.
С Игорем они договорились встретиться у яхт-клуба в гидропарке.
Доехав до Восточного пляжа, Евгений не спеша побрел к условленному месту. Волны, омывая скамьи под шиферными навесами и кабины в лохмотьях прошлогодней краски, доставали до самой кромки прибрежной лесополосы. Простонал теплоход на рейде. Низкие густые тучи проносились над городом по-весеннему быстро; туман рассеивался на глазах.
Игорь жил неподалеку и появился у яхт-клуба через полчаса.
– В городе террористов каких-то ищут, – сообщил, едва поздоровавшись. – Гэбэшников нагнали…
– У тебя все гэбэшники, – пошутил Евгений.
– Да нет, серьезно. Говорят, опять на губернатора покушались, только лично я в эти сказки не верю. Кому он нужен!
Они обошли одноэтажный домик, где размешался яхт-клуб, и уселись на перевернутую спасательную шлюпку.
– У тебя есть возможность узнать, кому он нужен, – серьезно заговорил Евгений. – Слушай меня внимательно. С двадцать третьего по двадцать восьмое марта Павел был в Казани. Думаю, что его интересовала Нелли – она оттуда родом. Я отыскал ее отчима. Он живет во Франции, в Париже. Во время своей поездки Павел его навещал…
Евгений пересказал все, что ему удалось узнать – от видеокассеты до разговора с Валерией.
– Гридин – ее отец?! – вытаращив глаза, воскликнул Игорь. – Это… это же сенсация века!
– Меня сенсации не интересуют, Игорь. Меня интересует убийца Павла.
– Погоди, погоди… А если и так, что из этого?.. Внебрачная дочь – эка невидаль! По нынешним-то временам?
– Именно. А значит, сам по себе этот факт не привел бы к смерти Павла. Он узнал что-то еще,
– Например?
– Ты сам говорил, что Грошевская богата. И если Гридин замешан в каких-то делах, то он не настолько глуп, чтобы заводить счета на свое имя. Не исключено, что он открыл счет на имя дочери, а ей, в обмен на молчание, позволяет расходовать какую-то часть.
– Или она его шантажирует?
– Возможно… но думаю, что в таком случае ему от нее проще избавиться. Так или иначе, эта связь привела Павла к смерти. Надо лететь в Казань, Игорь. Если ты раздобудешь свидетельства их родства и узнаешь, чем именно интересовался Павел, то за разгадкой дело не станет.
– Когда лететь?
– Лететь сегодня в четырнадцать двадцать.
Игорь с готовностью встал.
– Финансовую проблему сможешь решить?
– Перехвачу у матери. Все?
– Нет, не все. – Евгений достал из кармана фотографию Нелли, выходящей из машины. – Возьми с собой. Но сам ничего не записывай и не фотографируй, запоминай. Ветлугин женился на Соне Маликовой в семьдесят пятом году; тогда же удочерил Нелли. А родилась она в семьдесят третьем. Как она была зарегистрирована до этого?
– Понял.
– Погоди. Понял он… Павел не зря хранил поездку в Казань в тайне от всех. Возможно, его и убили, как только узнали о ней и во всем этом деле есть сторона, о которой мы пока не подозреваем.
Последние наставления Васину Евгений давал уже на ходу:
– Информация нужна как можно скорее. Не теряй ни минуты, но никуда и никому не звони. Привезешь сам лично.
Они дошли до улицы Каштановой, Игорь нетерпеливо выбежал на проезжую часть и поднял руку.
– Никаких самостоятельных шагов, Игорь! Если что-нибудь со мной случится, расскажешь все Ивану Кравцову. Запомнил?
– Типун тебе на язык!
– Ивану Николаевичу Кравцову, он тебя найдет!..
Остановился частник. Игорь сел в «жигули», захлопнул дверцу и махнул Евгению рукой.