Текст книги "Прыжок рыси"

Автор книги: Олег Приходько

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 30 страниц)

2

САНЯ ВЫШЛИ ДВЕСТИ ПРИМОРСК

ДО ВОСТРЕБОВАНИЯ

СРОЧНО ТЕЛЕГРАФОМ = ЖЕНЯ =

Евгений встал в очередь к окошку «Прием телеграмм» и подумал о Каменеве. В памяти всплыл их последний разговор:

Сам в помойку залез, сам из нее и выберусь».

«Или захлебнешься».

«Или захлебнусь. А помощи просить не буду. Ни у Нежина, ни у тебя…»

Он скомкал бланк, взял новый и отошел к столу.

ТАНЯ СРОЧНО ТЕЛЕГРАФИРУЙ СТО ПЯТЬДЕСЯТ

ПРИМОРСК ГЛАВПОЧТАМТ ДО ВОСТРЕБОВАНИЯ = БРАТ =

Перед глазами все еще стояла Грошевская. Граничащая с наглостью самоуверенность теледивы была, конечно же, надежно подкреплена. Кем или чем?.. Без этого дело можно считать проигранным.

«А я тебя предупреждал! – осклабился Внутренний Голос. И Каменев прав на все сто! Хорошо тебе было «одному» в Киеве, когда рядом оказались Хобот и Валерия. И в Москве хорошо, когда Пьер с Илларионовым трудились в генпроке, Старый Опер – в МУРе, а Нежин – в ФСК. Тогда ты был герой! Чуть что, сразу за телефон: «Ребята, обижают!»

– Не скажете, в течение часа дойдет?

– Должна. Срочная ведь. «Если все пойдет нормально, – подсчитывал Евгений, бредя в неизвестном направлении по какой-то тихой улочке, – Зиновий вышлет деньги часа в три, в обеденный перерыв… Значит, шесть должен прийти перевод. Можно успеть на девятичасовой… Завтра ночью – в Москве… Забыть все, как страшный сон! И не вспоминать… Проиграл так проиграл. После драки кулаками не…»

Въехав передними колесами на тротуар, перед ним с визгом затормозила черная «волга». Трое каких-то людей в цивильных одеждах выскочили из салона.

– Стоять!

– Не двигаться!

– В машину, быстро!.. – схватили Евгения за руки с двух сторон.

– Да вы что, ребята, мы же там все не поместимся! – присел он с одновременным рывком назад.

В отличие от нападавших, он знал об устройстве «волги» лишь то, что ее кузов способен выдерживать удар головы мужчины средних лет ростом 186 см и весом 90 кг. Подобрав подходящего мужчину из числа нападавших, он проверил соответствие модели этим, не заявленным в техпаспорте характеристикам, затем навсегда лишил способности к продолжению рода грубияна, оказавшегося справа, и ударил ребром высвободившейся ладони левого в кадык. Сэкономленной секунды оказалось достаточно, чтобы выхватить «скиф» и, разбив рукояткой боковое стекло, двумя выстрелами заполнить салон «волги» газом Си-Эс, в народе больше известным под названием «ортохлорбензоломолонодинитрил», содержащим удушающий компонент и способным вызвать остановку дыхания. Иногда – кратковременную.

И все же голова нападавшего оказалась прочнее бронированного кузова. Встав на четвереньки, он вынул из-под мышки «Макаров». Прицелиться мешала кровь, заливавшая глаза. Первая пуля попала в окно дома напротив, вторая просвистела возле уха Евгения. Выстрелить в третий раз он не успел…

Рядом с «волгой» затормозил старенький «москвич-412» в пятнах незакрашенной шпатлевки, бампером ударив горе-стрелка в грудь и опрокинув его навзничь. Дверца распахнулась, Евгению ничего не оставалось, как запрыгнуть в салон под мысленные аплодисменты ошарашенных прохожих.

«Москвич» нырнул под путепровод. Следующим пересечением была набережная Колпакова.

Из зеркальца заднего вида на Евгения смотрели знакомые глаза, но он никак не мог сосредоточиться и вспомнить, где видел этого человека прежде.

– Да Кравцов я, Кравцов, – ворчливо напомнил отставной следователь, – чего ты мучаешься понапрасну.

– А-а, здрасьте! – кивнул Евгений, утирая рукавом вспотевший лоб. – Я вас помню. Вы тот самый Агасфер, который пожалел голодному вареную картофелину.

Кравцов на напоминание не отреагировал, смотрел на дорогу, выжимая из машины последние соки. Соков в ней явно недоставало.

«Лучше плохо ехать, чем хорошо бежать», – подумал Евгений.

– Познакомился с Грошевской? – неожиданно спросил Кравцов, свернув на улицу, по которой проходил кольцевой маршрут пятого трамвая.

– О ком это вы?

Мостовая позади была чистой, однако Кравцов скорости не снижал.

– Ну-ну, – вздохнул он. – И Алевтину Козлову ты не навещал, и о Полянском ничего не знаешь.

– Отчего же, – «обиделся» Евгений. – Вы меня уж совсем за идиота держите. Мы всех членов Политбюро пофамильно в школе заучивали, как мне Дмитрия-то Степаныча не знать?.. Помню, я даже плакал, когда его послом в Норвегию спровадили.

На Кравцова политическая грамотность московского гостя впечатления не произвела.

– Ты решил перейти реку, не зная брода, – сказал он, свернув в переулок с однотипными «хрущевками» по обеим сторонам. – Твое дело. Только зачем же за собой людей на дно тащить?

«Еще один Камень выискался на мою голову!» – пoдyмaл Евгений и вздохнул.

– Да никого я не тащил!

– Это тебе так кажется. С той минуты, как ты поинтересовался мной в прокуратуре, каждый твой шаг был под контролем. Ты притащил за собой «хвост» ко мне на Корабельный. Потом поехал в Сутеево к Козловой, вспугнул Войко. Он придурок, но именно благодаря этому его качеству мне удалось надыбать кокаиновый канал. Ты встретился с Полянским. Нетрудно было догадаться, кто будет в этой цепочке следующим. Грошевскую успели подготовить. Потом пытались взять тебя за шиворот, чтобы узнать, что ты за гусь и на кого работаешь. И если бы они поняли, что ты просто залетел не в свое болото, тебя бы в нем утопили.

Евгений подавленно молчал. Мысль о постоянной слежке до сих пор не приходила ему в голову. Зная по опыту, что лучший способ добыть информацию – молчать, он решил следовать этому принципу, тем более что и выбора не оставалось. Кравцов заложил крутой вираж, и они в мгновение ока очутились в проходном дворе.

– Вылезай, приехали.

Однокомнатная квартира на пятом этаже, куда привел Евгения Кравцов, была типичным жилищем холостяка. Обстановка чем-то напоминала квартиру Евгения в Измайлове, только на стене вместо портретов Валерии и Шерифа висели Шварценеггер и нагая японка из календаря, прикрывавшаяся цветастым веером. Наличие музыкального центра и видеомагнитофона свидетельствовало, что к числу безработных хозяин не относился.

Кравцов достал из холодильника бутылку водки, налил по полстакана себе и гостю. В качестве закуски предлагалась разрезанная пополам луковица.

– Сбросим напряжение, – буркнул Кравцов и залпом осушил стакан.

Евгений подумал, что для снятия напряжения не мешало бы налить по полному, однако от предложения воздержался. К тому же в бутылке оказался чистый спирт.

Через минуту от былой встряски не осталось и следа. Пришло тепло, а вместе с ним покой и ясность мысли. Думать о плохом не хотелось, но до выяснения отношений с Кравцовым предстояло держаться настороже.

– Ты у Козлова в комнате был? – спросил Кравцов, покончив со своей половинкой луковицы.

Евгений кивнул.

– Что видел?

– Чисто все. Убрали уже.

– Ясно, И как тебе это… свежим глазом?

Евгений мысленно рассортировал свои домыслы на то, что можно было выложить без утайки, и те, которые следовало приберечь.

– Думаю, его придушили телефонным шнуром. Возможно, выжимали какую-то информацию. Потом посадили за стол, ударили ножом. Паша субтильностью не отличался, да и шуметь в три часа было без надобности. А значит, работал физически сильный профи. И удар этот – для дураков. Зачем столько крови-то?

Кравцов молчал.

– Все. – Евгений поднял на него глаза. – Курить здесь можно?

– Кури, – Кравцов только сейчас и сам вспомнил о сигаретах, достал из кармана «Приму». – Это все или ты меня стесняешься?

–  Пока все, – щелкнул Евгений зажигалкой.

– Настроение у тебя серьезное, москвич. Но ситуацию ты не просекаешь. В этом городе есть нюансы, не зная которых ты будешь выглядеть клоуном. Это свободная зона. Законы, по которым она живет, в Уголовном кодексе не писаны. Если хочешь получить о них представление – послушай, что тебе расскажу я. Только – чур, мою сказку не перебивать; кто ее перебьет, тому змея в горло заползет. Терпеть не могу, когда меня перебивают…

3

– Козлов умер от удара ножом. С шириной лезвия пять сантиметров. Глубина проникновения – шестнадцать. Разрублены «сонная» и гортань. Но перед этим его душили, это ты прав, москвич. Только не телефонным шнуром, а шелковым, плетеным, то, что обрезали и утащили телефонный, усадили жертву за стол и всадили нож – конечно, инсценировка. Об этом я сразу подумал. Не знаю, на что рассчитанная, но факт. До заключения эксперта – Вадик у меня свой человек, порядочный, – я подозревал Грошевскую. Хотя и сомневался по нескольким причинам. Первая – ни одной капли крови на ее одеждах, которые эксперты тщательнейшим образом обследовали через сорок минут после обнаружения трупа. А крови было больше, чем воды в море – трудно не замараться. Второе – уж больно все очевидно, словно напоказ. Хоть сразу наручники надевай – и в тюрьму!.. И реакция на известие о смерти Козлова была, как говорится, неадекватная. Баба с такими нервами уж и не баба вовсе. В общем, нет улик. То, что она навещала Козлова, как ты сам понимаешь, не улика. Мало ли? Выясняли отношения – и точка. Все знали, что отношения промеж ними были, потом нарушились. Зачем его понадобилось душить – тут ты, конечно, тоже прав, для этого сыщиком быть не обязательно: пытали его. Как еще можно пытать в три часа ночи, когда кругом все спят? Удавку на шею, чуть крикнул – прижми. Чтоб, значит, без шума. В комнате были следы беспорядка. Поверхностного осмотра, я бы сказал. Или быстро нашли то, что искали – переворачивать все вверх дном не понадобилось, – или задача такая не ставилась, черт его маму знает!.. По крайней мере, лично я ничего там не обнаружил. То, что шнур уволокли, понятно, да? Чем его еще могла душить Грошевская – колготками, что ли? Странгуляционную борозду не спрячешь – удушение налицо. Значит, как все это по их плану должно было выглядеть?.. Грошевская остается у него ночевать. Он засыпает. Она обрезает шнур, душит его, Козлов вскакивает, она хватает нож и с размаху – по чему попало. Попало в шею. Пугается, значит, одевается наспех, забывает косынку. Косынку-то они повесили на ручку, вроде как скважину замочную прикрыли. Свидетельство, так сказать, любовных отношений. Ну, не после убийства же?.. Почему он оказался за столом – не знаю, но предполагаю, что его заставляли что-то писать. Отказ, отречение, опровержение. Может, денежную какую-нибудь расписку… Оставим пока то, что я узнать не успел – всплывет, никуда не денется… Почему не трогают Грошевскую, хотя для этого, казалось бы, есть все основания? Кто-то за ней стоит. Это ясно, как Земля вокруг оси. Кто – главный вопрос, а тут есть простор для фантазии. Но мы ведь не писатели, москвич. Нас фантазии не интересуют. Обратимся к фактам. Так вот. Капроновая или шелковая удавка эта – прием старый. Понадежней ножа с пистолетом, не так?.. Там есть шанс промахнуться – здесь нет. Но возьми-ка ты все известные случаи сведения счетов с помощью киллера. Хотя бы общеизвестные, за последние три года: директор рок-группы «Комбинация» Шишинин, председатель Нижегородской торговой палаты Анучин, председатель Евро-Азиатского банка в Екатеринбурге Шейн, «Белбизнесбанка» в Минске Лисинчук, управляющий Санкт-Петербургским филиалом «Инкомбанка» Якубович, «Юнивекс-Интсрнейшнл» Бубнов, председатель правления фирмы «Видонас» Туникас, директор казино «Валери» Власов, главбух «Российского муниципального банка» Зинатулин, председатель «Прагма-банка» Медков, «Россельхозбанка» – Лихачев, управляющий отделением «Нефтехимбанка» Слепцов, нефтяные магнаты Егорычкин, Белянин, Кузьмин, Шебанов, Литвинов, директор компании «Квант» Погудаев, председатель «Учетно-кредитного банка» Антипов, тот же Отарик Квантришвили… Продолжать?.. Не надо?.. Чего ты лыбишься?.. Я знаю, в какое время живу. Теперь полоса такая – заказных убийств; редкому следователю не приходится с ними сталкиваться, зачем лишний раз велосипед изобретать? Я все это изучил, москвич. Нуда ладно, не о том у нас разговор… Да, так вот. Выстрел, взрывное устройство, реже – нож, еще реже – каратистский удар, авто-, авиа, желдоркатастрофа… все! Удавка – дело специфическое. И сицилийское в основном. В силу традиции и особых для этого условий, сам понимаешь – близко подойти надо, застать спящим, чтоб поблизости свидетелей не оказалось, время, силу иметь и, если хочешь, профессию – сноровку, навык.

Да и зачем? С нынешней оптикой кого хочешь с Луны достать можно. И вот при всей этой редкостности я, заштатный следователь, с удавкой за последние полтора года повстречался трижды. Не где-нибудь на Сицилии, а здесь… В сентябре девяносто четвертого таким образом убрали председателя АОЗТ «Прима-Нефть» из Санкт-Петербурга Борисевича. Он собирался заключить прямой договор с нашей «переработкой» на поставку бензина. Хитрожопый еврей хотел по дешевке Питер горючкой залить, но это – факт. Пока запомни, скоро поймешь, что к чему… Да. Нашли, значит, этого Борисевича в номере гостиницы «Континент». Горничная нашла. И что?.. Как пишет пресса, «активные мероприятия по розыску убийцы» ведутся до сих пор. И долго еще вестись будут. Потому что «так надо». Это вообще принцип такой, москвич. Не знаю, здесь, или в России или в целом мире. Весь вопрос в том, «надо» или «не надо»… Если при скоплении тысяч войск, бронетехники, авиации; СОБРа, РУОПовского спецназа, «Альфы», «Омеги» и… черт его маму знает кого еще!.. из небольшой деревни, где и домов-то не осталось, уходят ошметки полудикой банды со своим засраным главарем, то этому может быть только одно объяснение: «Так надо». Кому и зачем – выяснить, как за веревку дернуть. Но это – «не надо»… Ладно, я в политике не волоку. Это меня от спирта заносит, не обращай внимания, москвич. Короче, задушили Борисевича. А в декабре того же года точно таким же образом был убит заместитель директора судоремонтного завода. В своем кабинете, в середине рабочего дня. Кончилось это дело там же, где и началось. Представляешь? Киллер с завода выйти не успел! Нет, ты можешь себе представить – нарвался на охранника, и тот прострелил ему башку! Ты в это поверишь?.. Охранник и этот Аганишин – киллер то есть – встречались, как выяснилось, девять лет тому, в 1987-м. Вместе занимались греко-римской борьбой, вместе выступали за сборную города. Тренировал сборную чемпион Европы, заслуженный мастер спорта Асхад Атуев. При Берлинском он со своими молодчиками занимался рэкетом. С приходом Гридина возглавил спорткомитет. Депутат областной Думы. И лучший друг Аскольда Бурлакова. Если ты читал статьи Козлова, то знаешь о нем. Это тот самый, что сидел за изнасилование, а после перестройки объявил себя диссидентом и правозащитником. Да так ловко – с помощью купленной прессы, разумеется, – что все ему поверили. Кроме изнасилованной… К чему я это? А к тому, что в ноябре – заметь, со дня убийства питерского нефтяного магната прошло два месяца! – с помощью Гридина или его заместителя Хализсва, я не знаю, кто подписывал эти документы, не моя, так сказать, парафия, этот Бурлаков основал посредническую фирму «Зюйд-транс», через которую теперь проходит вся продукция «нефтеперегонки». Бедный Борисевич так и не понял, на чье добро посягал и за что его убили!.. Ниточку, которая связывала охранника судоверфи Саурова, убитого им киллера Аганишина, депутатов Атуева и Бурлакова, мог не разглядеть только тот, кому это было «не надо». И куда эта ниточка тянется. Дело открыли и закрыли в прокуратуре. К слову, наш прокурор Федин – личность знаменитая. Женат на народной артистке Алие Сулейменовне Фединой – красавице пятидесяти лет, которой на вид больше сорока девяти не дашь, директрисе драмтеатра имени Достоевского. Когда Гридин стал воздвигать себе памятники в виде «звездных» отелей – «Континента», «Якоря» и «Вавилона», Федина наладилась поставлять туда актрис для обслуживания иностранцев. Милиция еще в девяносто третьем стала их прихватывать «с поличным», так сказать. Девочки, конечно, раскалывались, как грецкие орехи под давлением паровоза, называли матерь-покровительницу под протокол. Что очень помогло Алексею Борисовичу занять прокурорское место. Не понимаешь?.. Чуть не так запрокурорил – тебе протокольчик, в котором твоя родная супружница проходит как бандерша!.. Короче, взяли Федина на крючок. Но ты за него не переживай, ему на этом крючке вполне даже удобно… Так вот, представь себе, оказалось, что Аганишин – вовсе никакой не профессиональный убийца, а… маньяк, психически нездоровый человек.

В картотеке психоневрологического диспансера номер один нашелся документ, подписанный Шатровым Леоном Израилевичем, согласно которому Аганишин проходил курс стационарного лечения по поводу МДП [7]7
  МДП – маниакально-депрессивный психоз.


[Закрыть]с июля по октябрь 1990 года. Маньяк, понимаешь? Что с него взять? К тому же уже мертвый. Следствие закончено, забудьте… Хрен вам в дышло, ребята! Забуду я… Ладно, не обращай внимания, москвич. Сейчас этот Шатров возрождает курортную зону – возглавляет санаторное управление облздрава. Награда за то, что состряпал ксиву на Аганишина, наверно. Знаю только, что замдиректора судоремонтного… эх!.. Н-да… В общем, дело госбезопасности, конечно: старик засек, что иностранные суда, которые заходили на верфь для ремонта, поставляли кокаиновую сульфатную пасту – сырье для подпольного цеха АОЗТ «Сульфат», где ее хлоргидрируют. Делают готовый продукт, так сказать. Председатель ихний недавно утонул во время морской прогулки на катере. Совершенно случайно, как ты сам понимаешь. Купальный сезон он решил открыть, что ли?.. К чему я тебе все это рассказываю?.. Не для общего развития, конечно. О Козлове у нас речь. Так вот. Аганишина уже нет, а удавочка эта – есть. Ну, может, не та, может, другая. Главное – почерк один. Говорят, спецназовцев обращению с таким инструментом обучали в лагере на границе с Афганом. Саня мне рассказывал. В восемнадцать лет, в восемьдесят восьмом, он успел схлопотать осколок в пузо под Кандагаром. Только Аганишин в спецназе никогда не служил, в его биографии другие вешки – KMC [8]8
  КМС – кандидат в мастера спорта.


[Закрыть]и МДП. Значит, что у нас получается? Борисевича прикончил не он. В сентябре дсвяносто четвертого он «проходил обкатку» в Нагорном Карабахе, это контрразведка установила точно. И Козлова – тоже не он, как ты понимаешь. Таким образом, налицо – три удавителя-виртуоза. А это уже школа! Есть у меня все основания подозревать, что где-то в нашем регионе существует база, на которой таких специалистов изготавливают. Что-то вроде «Центра подготовки киллеров». Натаскивать их, слава Богу, есть кому – отставники от моря удаляться не хотят, а работать не умеют. За фешенебельный коттедж в гридинском городке все, что хочешь, сделают. Что стоит поделиться опытом, как убивать без шума и крови?.. Ладно. Ты с вопросами погоди, москвич. Не сбивай меня, я сам собьюсь. Я вообще говорю редко. Мы сюда с батей из Малошуйки приехали. Брат его тут неподалеку обосновался. Малошуйка – это поселок такой в Архангельской губернии есть, на берегу Белого моря. Там у нас народ неразговорчивый. Это я сейчас со спирта малость – понесло… Мысли собрать хочу… Ладно, поехали, чтоб уж до конца. В ночь со второго на третье в гостинице Гостелерадио дежурил милиционер Евдокимов. А по графику должен был заступить один из шестерых, которые там на постоянке, посменно – Слепнев. И вот именно в ту ночь Слепнева отправляют на патрулирование с военморами, а на гостинку ставят Евдокимова. Зачем?.. Он мог знать убийцу в лицо. Это раз. Открыть ему дверь на третьем этаже – два. Дать ему уйти и запереть за ним – три, четыре. Мог, конечно, и сам… Это пять. Возможно, и администраторшу отвлекал, не знаю, но факт тот, что фокус в замене ментов и состоял.

И как только я стал под этого Евдокимова копать – дело у меня забрали и передали Ленциусу, этой продажной «шестерке» Федина. Ленциус начинает на голубом глазу разрабатывать то, что ему и подсовывают: версию убийства из ревности. Уцепился за эту косынку Грошевской… Да забыла она ее просто, забыла! И все!.. Тоже мне улика. А вот заключения эксперта о следе шелкового шнура на шее Козлова – как не бывало! Плетеный шелковый шнур и телефонный кабель оставляют разные следы, москвич. Да и не удушишь таким кабелем – порвется. Если хочешь, можем на моей шее попробовать. Грошевская уехала в час – это точно. В два Козлов был живой и еще не спал – тоже точно: прикуривал у соседа из триста второй, напротив. Услыхал, что тот не спит, радио слушает, постучал и попросил спички. Администраторша гостиницы в два с минутами вошла в подсобку и видела в окно белую «таврию». Кто из нее вышел – не знает, зачем ей это нужно? Да и не видно из того окна, я проверял. Ты поверишь, что Грошевская вернулась, чтобы обрезать кабель и задушить им Козлова?.. Тоже мне убийца! Чего-то она от него хотела, я так думаю. Пришла, пыталась уговорить, может, и переспала по старой дружбе, да ни хрена не выгорело. И тогда пустили в дело киллера. Дело, в общем, несложное, я раскручивал и посложнее. Стал я Евдокимова доставать, а пятого марта… Была у меня, в общем, одна подследственная в изоляторе. Взяли ее с хорошей порцией кокаина, долларов тысяч на пятьдесят, понял?.. Тут и Войко твой, пидер недоделанный, проходил, но его я на потом оставил. Чего только ты от него хотел, москвич, не пойму. Может, это твое интимное дело, ты уж извини… Короче, подпустили к этой Кондауровой в камеру «угла», а может, из тюремщиков кто – не знаю, и дали ей по морде. Утром меня к самому начальнику следственного отдела вызывают и заявление Кондауровой показывают. Шьют, значит, «допрос с пристрастием». Мне, значит, под суд, а ей – вольную «за недостаточностью улик». В какое интересное время живем, москвич!.. Самоуправление, туды его в качель! Как гусли-самогуды: сами заводятся, сами играют, сами пляшут, сами песни поют.

Закон, конечно, побоку – следствие им разворачивать ни к чему. Предложили уйти «по собственному». Я понятливый, чего ж. Меня – по «собственному», дело – Ленциусу. Мать вашу ети думаю, все равно ни хрена сделать не дадите. Раздорожье получается: вправо пойдешь – коня потеряешь; влево – самом живу не быть. Против кого воевать? Против мафии? Получается – против всех. А всех нипочем не одолеть. Я еще было рыпнулся, хотел эту шмару Кондаурову сгоряча достать. Восьмого вечером меня «ниссаном» чуть с трассы не смахнули, чудом отскочил. Предупреждали, значит. Думал, подождать малость надо, пересидеть. С мыслями и силами собраться, чтоб подзабыли обо мне. А тут ты заявляешься, да еще «хвост» за собой тащишь. И – снова «под колпак»… У меня, москвич, к ним счет имеется. Очень большой счет, поболе твоего будет. И покуда его не сведу, в Малошуйку не уеду. Но тебе о нем знать не обязательно. Я сам по себе, ты – сам. Можно ли убийцу Павлика Козлова найти? Да можно, можно, конечно. А только опять же «не надо». Что за мафия, что за провокация, что за оргпреступность такая может быть в конце XX века, когда техника позволяет слушать любой разговор с любого расстояния! Со спутника газету можно прочитать. Не исключаю, что и сказку мою эту кто-то черт его маму знает кто, – помимо тебя, слушает. Идет игра в открытую. Ладно, не политик я, чего там. С опера начинал, заочно в Саратовском учился, законы, понимаешь ли, изучал. А что толку? Где они, законы эти, действуют? В Приморске их нет – это я тебе точно заявляю… Давай-ка еще по сто – и больше не будем. Пьянству – бой!.. Вот что я тебе хочу сказать, москвич. Нечего тебе тут делать. Не стоит понапрасну башку подставлять. Ну, кончится все тем, что сдадут тебе кого-нибудь в качестве убийцы Козлова. Если будет «надо». А «не надо» будет – уберут, как колосок в покос. Заказчика тебе все равно не найти. По крайней мере, в одиночку. Извини, москвич, пойду-ка я прилягу. Я две ночи кряду не спал. Хочешь – и ты на раскладушке приляг. Или поешь чего, можешь картошечки отварить. Только в мундире обязательно, так витаминов больше остается…