Текст книги "Прыжок рыси"

Автор книги: Олег Приходько

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 30 страниц)

В три часа дня под торжественные звуки марша Мендельсона он вошел во Дворец бракосочетания на Лесном бульваре.

Несмотря на то, что брачуемый обликом походил на еврея, он оказался российским подданным и запечатлевать его на видеопленку никто не собирался. Опросив полдюжины помощников Гименея по оргвопросам, Евгению наконец удалось выяснить, что Ярик уехал с предыдущей свадьбой в ресторан «Причал», который находится в гавани. И хотя никто не мог поручиться, что он не сойдет на полпути к «Причалу» или не успеет напиться до того, как изложит обстоятельства покупки видеокамеры «Сатикон», Евгений принял решение ехать туда немедленно, потому что за гостиницу теперь придется платить так или иначе и на поездку в Измайлово денег все равно не хватит.

Дорога в гавань была ему знакома. Он попытался дочитать очерк Павла, но буквы сливались, строчки прыгали, и это занятие пришлось отложить…

В ресторан «Причал» его не пустили охранники. Несколько откормленных провинциальных жлобов прогуливались по фойе, провожая жадными глазами худосочных девиц. Пушки необъятных калибров выпирали под стильными пиджаками. Они были средоточением душ и помыслов своих владельцев и имели назначение обеспечить благополучное завершение банкета.

– Да не гость я, ребята! – заверял охранников Евгений. – Мне срочно нужен человек, который снимает здесь на видео. У него дома неприятности, где ваше милосердие?

Разговор происходил через входную дверь из толстого полупрозрачного стекла. Приходилось говорить громко – в банкетном зале гремела музыка, стучали каблуки танцующих и раздавались пьяные выкрики.

– Что там у него? – тоном неопохмелившегося прокурора поинтересовался двухметровый стриженый верзила в белой сорочке с козырем [4]4
  Козырь – здесь: стоячий воротничок.


[Закрыть].

– Мать с ума сошла, – оглянувшись, сообщил Евгений, и для пущей убедительности повертел пальцем у виска. Потом решил, что этого недостаточно: – И сестра тоже.

Стриженый заморгал, подождал, пока известие пропитает его организм и дойдет до головы.

– Что, обе?

– Вот именно. Стал бы я из-за одной сюда приходить!

Охранники о чем-то посовещались, один из них лениво направился к широкой лестнице.

– Сейчас позовем, подожди, – сказал стриженый и сочувственно покачал головой. Случай массового сумасшествия произвел на него неизгладимое впечатление.

Напарник вернулся через пять минут в сопровождении раскрасневшейся девицы в длинном узком платье с оборками. Шаг длинноногой девицы был намного шире, чем позволяло сделать платье, и потому ей пришлось поднять подол до бедер и придерживать его на таком уровне обеими руками.

Лязгнув запорами, охранник впустил Евгения.

– Вам Ярика? – дыхнув на него селедкой в винном соусе, спросила девица. – Он ушел. Час тому.

Почему ему не сказали об этом охранники, Евгений задумываться не стал.

– Горько! Горько! Горько! – разрывались пьяные гости наверху. – Ур-ра-а-а!..

– Помогите мне его найти. Пожалуйста.

– Я не знаю… Он с Оксаной ушел, моей подругой.

Заиграл оркестр, и полсотни голосов затянули нестройным хором «Распрягайте, хлопци, конiв».

«Сильна диаспора в Приморске», – подумал Евгений.

– Вас часом не Галей зовут?

– Нет, что вы, – зарделась девица. – Катерина я.

– Жених тоже из Житомира?

– Почему из Житомира? – обиделась она. – Али-Абдель-Ахмет из Зимбабве. Вам ведь Ярик нужен?

– Да, конечно. Просто я подумал, может, вы другого Ярика имеете в виду. А раз жених из Зимбабве, тогда все в порядке. Так куда они, вы говорите, поехали?

– К Оксане поехали. Пленку проявлять.

– Видео?! – заморгал Евгений, подобно тому, как это делал охранник, услыхав о постигшем семью Ярика несчастье.

– Ну. А что?

– Это он вам сказал?

– Нет, Оксана сказала.

– Понятно. Позвонить можно?

– Конечно, можно.

– Так звоните!

– А я телефона не знаю.

– А живет она где?

– Тоже не знаю.

– То есть как это? Она же ваша подруга?

– Ну и что? Я у нее ни разу не была.

Евгений минуту помолчал, соображая, как ему жить дальше.

– Большое спасибо вам за помощь, – поклонился в пояс Катерине и отшвартовался от «Причала».

«А был ли Ярик? – подумалось ему вдруг. – Может, Ярика-то никакого и не было?»

– Эй! – послышалось сзади. – Погоди-ка.

С крыльца спускался стриженый охранник.

– Она сказала, что Ярика этого красный «форд» отвозил. Вон тот, – указал он на стоянку неподалеку. – Подойди к водиле, может, он чего подскажет.

– Спасибо, – ответил Евгений без энтузиазма.

– Надо же, – снова покачал охранник стриженой головой, – и мать, и сестра… А ты им кто?

– Никто. Врач я. Психиатр.

Водитель спал на заднем сиденье, и Евгений долго не решался его будить, опасаясь, что если Ярик с Оксаной вышли у какого-нибудь кинотеатра «Факел», то поиск видеокамеры придется отложить на неопределенное время – до «выздоровления» Ярика и его возвращения домой.

Водитель никак не мог проснуться. Сообразив наконец, чего от него хочет этот предельно вежливый человек, постарался вспомнить.

– Ну да, ну да, – потер он пальцем переносицу, – были такие. Она уже готовенькая, а он злой какой-то… С видеокамерой, все правильно.

– Куда вы их отвезли?

– Куда?.. М-мм… Я сегодня уже стольких отвозил-привозил!..

– Вспомните, пожалуйста. Он мне очень нужен.

Водитель прикрыл глаза, пошевелил губами.

– Ну да, ну да. Помню, как же. На Столичное шоссе я их отвез.

– На Столичное шоссе?.. А куда именно?

– Точно. Столичное шоссе, 44. Длинный такой дом. У подъезда напротив гостиницы Гостелерадио высадил.

– Шутите? – едва вымолвил Евгений.

– Почему? Точно тебе говорю. Она еще сумочку у меня оставила, я их в этом подъезде догнал.

– А квартиру?..

Квартиры, конечно, водитель не знал.

Евгений поплелся к остановке знакомого кольцевого трамвая, надеясь, что у того, кто все это с ним проделал, на большее выдумки не хватит. Даже если бы он выиграл по лотерее «волгу» и канистру бензина в придачу, то и тогда усомнился бы в равноценности выигрыша и своих сегодняшних скитаний в быстротечном времени и чужом пространстве.

«Не нужно думать, читатель, что государство отделено oт «якудзы», как школа от церкви. Не верите? Почитайте ежедневную газету «Ямагути-гуми», которая выходит тиражом 100 тыс. экземпляров. Там, помимо приветствия «отца семейства», вы найдете много полезных советов и объявлений, юридическую справку, список осужденных за последнюю неделю и даже страничку литературного творчества особо одаренных «якудза». (B переводе с японского название газеты звучит примерно как «Бандитские ведомости». – П.К.)

Никто не вправе запретить добропорядочному «якудзе» купить себе немножко акций какой-нибудь корпорации, будь это судоверфь в Киото или химзавод в Осаке: «якудза» выгодна японской Власти и потому легальна.

Только ханжа или недалекий человек способен увидеть в этом содружестве зло: если оно и есть, то явно меньшее из предоставленных на выбор. Догадывается ли такой ханжа, почему в Японии нет проблемы уличных беспорядков, ограблений граждан и их квартир?.. У налоговой полиции японцев не хватит, чтобы проконтролировать работу публичных, игорных и прочих подобных домов – и тут на помощь приходит «якудза». Пусть ответят ханжи (к коим, я полагаю, вы не относитесь, читатель) переведутся ли в Японии люди, которые хотят хорошо жить и плохо при этом работать? А лучше – не работать вообще?.. Даже недалекий ответит: едва ли. А как называются такие люди?.. Преступниками, читатель. Преступность в Японии была, есть и будет, увы. Вот тамошняя власть и рассудила: пусть «якудза» будет хотя бы на виду, потому что если с ней ссориться – окажусь в затруднительном положении я сама. А когда страдает Власть – страдают и те, кто эту Власть привел: люди («электорат» по-японски. – П.К.). Причем привел – заметьте – истинно демократическим путем!

Не нужно думать, мол, раз они бандиты, то не способны участвовать в политической жизни страны. Кто призывает народ отбить у традиционно проклятых русских священные северные территории?.. «Якудза». Кто подавляет выступления «левых»?.. Власть?.. А как же быть, в таком случае, с демократией?.. Не-ет, читатель. «Левых» подавляют «ультраправые» – они же «якудза». Вдруг возникнет необходимость отшлепать каких-нибудь демонстрантов или забастовщиков? А Власть запятнанной быть не должна, тем более кровью.

Как же заблуждаются те, кто считает, что от преступности до политики – один шаг. Ложь! Нет там никакого шага. Ни одного!..»

Впечатление о многочисленности украинской диаспоры в Приморске оказалось обманчивым. В подъезде дома 44 напротив гостиницы Гостелерадио проживала единственная Оксана с типично русской фамилией Абрамова.

Несмотря на то, что лифт в подъезде не работал, Евгений с мазохистским удовольствием взбежал на восьмой этаж, вдавил кнопку звонка восьмидесятой квартиры и держал ее до тех пор, пока дверь не отворила заспанная, всклокоченная женщина невысокого роста, с черными кудрями и злыми глазами. Она вперила в незнакомца неосмысленный взгляд, скрестила на груди руки и покачнулась на босых ногах. Поза должна была означать «что надо?» или «попробуй войди!».

– Ярик здесь? – в случае отрицательного ответа Евгений был готов отшвырнуть ее, как драную кошку, и ворваться в квартиру.

– Ну. Дальше что? Милицию вызвать?

– На, – протянул он ей сумку.

– Зачем? – опешила она.

– Чтобы я никуда не ушел, пока придет милиция.

Скромное ситцевое платье в горошек было надето наспех и выглядело на ней так, будто побывало в мусульманском анклаве Жепа.

– Так что, будешь вызывать милицию или я войду?

Оксана молча повернулась, прошла в глубину темного коридора, отсвечивая треугольником голой, из-за незастегнутой «молнии», спины.

Евгений закрыл за собой дверь.

– Что тебе от него надо? – пьяно растягивая слова, спросила Оксана.

– Где он?

– Иди, бери, – икнула она и, потеряв ко всему интерес, ушла в спальню.

Ярослав Богданович Войко 1976 года рождения (что следовало из его паспорта, изъятого Евгением из кармана валявшегося посреди комнаты пиджака) представлял собой рыхлое бесчувственное тело весом приблизительно в восемьдесят килограммов и длиной около двух метров. Тело, облаченное в клетчатые брюки, белую рубашку и один грязно-желтый ботинок 44-го (в соответствии с номером дома) размера, лежало поперек тахты и храпело.

Посреди относительно ухоженной комнаты стоял стол с грязной посудой, среди которой находился второй ботинок гражданина Войко. В консервной банке оставались недоеденные шпроты, но все три бутылки из-под водки «Царь Петр» были пусты.

Дверь в спальню оставалась открытой, в проем Евгений видел хозяйку, которая завалилась, в чем была, на смятое покрывало и тут же отключилась. Он посмотрел на Ярика. Лицо его ни о чем не говорило: бледное, с болезненными кругами под глазами, киркоровскими баками «а-ля пидер» и прилипшей к потному лбу прядью давно не мытых волос. А вот безвольно свисавшая с тахты рука привлекала внимание мелкими белыми шрамами, иссекавшими ее по локоть.

«Еще и наркоман», – понял Евгений и осмотрелся, но ни шприца, ни ампул на поверхности не обнаружил; рыться же в тумбочке не имел права. Оставалось надеяться, что Ярик вырубился не в результате инъекции, а вследствие усталости, и тогда, при большом желании, его можно было привести в чувство. Надежда подкреплялась стойким запахом перегара. Евгений снял куртку, рывком поднял Ярика.

– Эй! – крикнул в самое его ухо. – Очнись!

Если тот и очнулся, то никак не давал знать об этом. Стоило его отпустить, и он безвольно начинал заваливаться в непредсказуемую сторону. Евгений взял со стола пустую бутылку, набрал на кухне воды и, вернувшись в комнату, усадил Ярика вновь.

– Ярик! – последовал хлесткий удар по щеке. – Очнись! Слышишь?..

Серия последующих пощечин и полторы бутылки воды возымели действие. Ярик открыл глаза, долго наводил фокус на Евгения, качаясь из стороны в сторону, но все же удерживая вертикальное положение. Для него угол наклона земной оси составлял 40 градусов.

– Выпить хочешь?

Глаза Ярика открылись шире.

– У-у, – издал он наконец звук и кивнул.

Евгений вылил в стакан оставшуюся в бутылке воду, подал ему, по горькому опыту зная, что человек в таком состоянии пьет все, что течет, ест все, что движется (исключая транспортные средства), и ему решительно безразлично, что налито в стакан – лишь бы оно было мокрым и по возможности булькало.

Психологический трюк удался. Ярик выпил, вздохнул, занюхал рукавом. Нанизав несколько шпротин, предварительно изъяв из банки окурки, Евгений сунул ему вилку в рот, чем завершил иллюзорный цикл «выпивка– закуска».

– Ну, ты как, в норме? – придвинув к тахте стул, спросил Евгений.

Кулак с оттопыренным большим пальцем означал готовность к разговору.

– Понимаешь хорошо?

– Ну. Ты кто?

– Я оперуполномоченный из отдела по расследованию убийств комиссар Мегрэ. Слышал о таком?

«Лучше бы я сказал об этом сразу», – подумал Евгений, заметив, что взгляд Ярика начал приобретать осмысленное, хотя и несколько испуганное выражение.

– А я че… такого… врешь?

– Значит, так, гражданин Войко, он же Ярослав Богданович, он же Ярик, – наезжал Евгений. – Если вы согласитесь ответить на ряд моих вопросов, протокол я вам обещаю не писать.

– Да что я сделал? – повысил голос Ярик.

– Третьего марта в салоне «Парсуна» находилась видеокамера производства германской фирмы «Электроник» «Сатикон». Признаете?

– Какая еще… видеокамера?

Евгений достал из кармана технический паспорт с цветным изображением «Сатикона» на глянцевой обложке. Ярик таращился на картинку не меньше минуты.

– Не знаю ничего, – произнес наконец.

– Что ж, – бросил ему пиджак Евгений, – собирайтесь.

– Зачем это?

– Поедем в прокуратуру для очной ставки со свидетелями, которые видели эту камеру в салоне «Парсуна». Составим протокол, заведем уголовное дело по статьям сто пятьдесят шесть, сто шестьдесят два и двести восемь. Что это за статьи, знаете? Не знаете. Объясняю. Соответственно: «Нарушение правил торговли», «Незаконное предпринимательство в сфере торговли» и «Приобретение и сбыт имущества, добытого преступным путем». Мало?.. – Евгений наклонился к нему поближе и, взяв его за подбородок, заставил смотреть себе в глаза. – Приплюсуем сюда двести двадцать четвертую, а?

Ярик вырвался. Отбросил пиджак и забегал маслеными глазами по углам.

– Откуда… откуда я знал, что она добыта… прес… как она, воще, добыта, а?

– Кто «она-то»? – изобразил удивление Евгений.

– Камера эта?

– Ах, так камера все-таки была?

– Ну.

– Не просто преступным путем, гражданин Войко. За нее убили человека. Ясно?

Ярик тряхнул головой:

– Я же не знал… не знал!..

– Следствие выяснит. Кто вам принес эту камеру? Отвечать! Быстро!

Ярик лишился дара речи. Опасаясь перегнуть палку, Евгений вздохнул и спокойно приказал:

– Одевайтесь, поехали.

– Ладно, начальник, договоримся.

– Сто семьдесят четвертая.

– Че?

– Взятка. Это – пять. Не многовато на одного?

– Кто сейчас чего оформляет-то, – чуть слышно вымолвил Ярик. – В любой киоск загляни.

– Меня любой киоск не интересует. Меня интересует, как у тебя появилась камера «Сатикон» и где она сейчас находится.

– Продал, где!.. Два дня и полежала всего.

– Кому?

– Мне почем знать!

– А принес кто?

– Не помню.

– Помнишь, Бойко. Помнишь. – Евгений посмотрел на часы. – Поехали!

– Да не знаю я его! Мужик какой-то. Принес, сказал, деньги до зарезу нужны.

– Сколько просил?

– Девятьсот.

– А ты сколько дал?

– Не слышу?

– Семьсот пятьдесят.

Сопляк, погрязший в разврате и спекуляции, спасовал, но легкость победы с тактикой допроса, рассчитанного на психологию наркомана, Евгений не связывал: заговорил Бойко после того, как он упомянул о двести двадцать четвертой статье УК, умышленно не расшифровывая ее содержания. Походило, Ярик знал, чем грозит «склонение к употреблению наркотических средств», и потому так опасался официального следствия. Так или иначе, рыло у него было в пуху по уши – в прямом и переносном смыслах, но Евгения махинации этого кандидата в местные «якудзы» сейчас не интересовала.

– Как он выглядел, тот мужик?

– Ну как, как… Невысокий такой. Одет по фирме. Дубло, батник… не помню. Лет, может, под пятьдесят. Я его один раз и видел. Перепуганный какой-то был, все оглядывался, говорил тихо.

– Увидишь – узнаешь?

– Ну. В очках он. Хорошие очки, фирменные. В тонкой золотой оправе.

Евгений замер.

– Повтори!

– Че?.. Ну, очки, очки у него. Крутые, в золотой оправе.

– Не ошибаешься?

– Нет.

– Что еще?

Ярик пожал плечами:

– Все.

Это было похоже на правду.

– Когда он принес камеру?

– В воскресенье. Часов в двенадцать дня.

Больше вопросов к ожившему телу не было.

* * *

Полянских дома не оказалось.

– Навроде в театр пошли, – неохотно сообщила вахтерша.

Евгений покосился на стенд. Гвоздь под 303-м номером пустовал.

– А они его не сдают, – упредила вопрос старуха. – Старожилы, да еще семейные. Убираются сами.

– А в остальных комнатах кто убирает?

– Известно, уборщица. Тем, кто плотит. Их сократить новый комендант хотел, да жильцам тогда пришлось бы и лестницы мыть самим, а они этого сейчас не любят. Вот и оставили двух приходящих.

– Когда приходящих?

– Когда утром, когда вечером. Сегодня еще не убирали. Зина в семь придет. Вам телефон Полянских дать? Им уже поставили.

Раньше телефона у Полянских не было.

– Не надо, – ответил Евгений.

Номер он знал сам: 28-62-04. Он значился в визитке Павла Козлова.

Уплатив за сутки в гостинице, Евгений отрезал путь к отступлению: денег теперь оставалось на то, чтобы два раза поесть и дать SOS о финансовой помощи. Он переоделся, принял душ и лег с ксерокопией очерка под претенциозным, но, как выяснилось, не лишенным смысла названием.

«Восемь» по-японски будет «я».

«Девять» по-японски будет «ку».

«Три» по-японски будет «дза».

А теперь сложите эти три цифры, читатель. Я уверен, что вы высокообразованны и вам не понадобится лезть в карман за калькулятором японского производства.

Что получилось?.. Правильно: «20» («двадцать»). Недостает «единички», чтобы оценить симбиоз бандитизма и легального бизнеса в «очко».

Проигрышная получается комбинация.

Павел Козлов».

Часть вторая
УБИТЬ ГУБЕРНАТОРА

При полустукачах-полуохране

не помолиться одному

во храме.

И всюду ждут его неумолимо

растянутые траурные «limo»,

и «police cars»,

как сытые собаки,

рыча,

сшибают мусорные баки…»

Евг. Евтушенко

Глава шестая1

– Это все, кто останавливался у вас за последний месяц? Или кого-то «забыли» оформить, а? Вспомните хорошенько, Марья Трофимовна, – представитель налоговой полиции в штатском, как он отрекомендовался, сунув под нос хозяйке «Паруса» удостоверение, смотрел на нее с подозрительной иронией: знаем, мол, вас – так и норовите скрыть доходы от государства.

– Что вы! – обиделась женщина и почувствовала, как лицо ее заливает краска. – Все как один, конечно! У нас постояльцев…

– А почему в гостевой карте этого Столетника не проставлена цель визита? – перебил ее милицейский лейтенант в форме, бесцеремонно усевшийся на место администратора и рывшийся во всех бумагах, что попадались ему на глаза.

– Да я как-то сразу внимания не обратила; когда четырнадцатого числа увидела, хотела сказать. Только он ушел и в эти сутки не ночевал…

– Не ночевал? – почему-то насторожился налоговый инспектор, как будто ему было до этого дело.

– Ну так заплатил же, – не поняла она, – у меня все отмечено.

– А когда он вернулся?

– Пятнадцатого марта в одиннадцать утра. Сказал, что яичница моя ему не понравилась – пошутил вроде. Добрый на вид. Съехал в расчетный час, аккуратно.

– Куда уезжает, не говорил?

– Нет.

– Билет не заказывал?

– Мы таких услуг не предоставляем. И так еле справляемся.

– Данные, которые он здесь указал, вы с его паспортом сверяли?

– А как же! Это у нас…

– Дубликат карточки у вас есть?

– Нет.

– Выписывайте!

Она засуетилась, поняв, что интересуются вовсе не ею, а постояльцем и что это никакая не проверка паспортного режима не налоговая инспекция, а значит, постоялец-то ее не просто залетный гость из столицы, а преступник! Чего доброго, и ей какое-нибудь дело пристряпают, а уж «постоялый двор» на заметку возьмут – это как пить дать. Ни за что ни про что…

Трясущимися руками она достала чистый бланк и принялась переносить в него данные Столетника.

– Он что-нибудь говорил? Может быть, вы заметили что-то подозрительное в его поведении?

– Нет… хотя… бегал.

– Что?!

– Бегал. Спортсмен навроде.

– Куда бегал?

– По берегу. Зарядку делал. Долго, часа два.

– Вы точно знаете, что он бегал по берегу, а не… куда-еще?

– Точно, точно, мы с горничной Таней в окошко наблюдали. Потом он заказал себе яичницу, кофе, принял душ, поел и уехал. Часам к пяти… или нет, к шести… да, вернулся, попросил вареной картошки. А потом и говорит: «Чего это, – говорит, – у вас, Мария Трофимовна, так много милиции в городе?» Я ему отвечаю, мол, как обычно – свободная зона. А он удивился и спрашивает: «Разве может быть зона свободной?»

Штатский забрал у нее карточку, подул на нее и спрятал в папку на «молнии».

– Значит, так, Марья Трофимовна, – сказал он. – О том, что мы у вас были с проверкой, никому не говорить. Это в ваших же интересах.

– Боже упаси!

– Если что-то вспомните еще – позвоните вот по этому телефону, – он записал несколько цифр на квадратном листочке для заметок, – Мне передадут.

– И впредь следите за правильностью заполнения гостевых карт, – строго напомнил лейтенант. – Цель визита должна быть указана, как и все остальное.

– Ой!.. – скрестила Мария Трофимовна руки на груди. – Самое-то главное чуть не забыла. Я ему про эту цель визита напомнила, когда он съезжал. Так вот, он наклонился ко мне и тихо так говорит: «Не могу я, – говорит, – цель визита проставить: секретная у меня цель!» И подмигнул еще, чтобы никому!..

Милиционер и тот, что назвался налоговым инспектором, переглянулись.

– Вот видите, как много вы нам рассказали, – встал милиционер и застегнул форменную куртку с погонами, надетую на свитер.

– Если он вдруг объявится, сами знаете, что нужно делать, – на ходу сказал штатский.

– Конечно, конечно, – засеменила за ними Мария Трофимовна, Стараясь угодить, как-то сгладить свою оплошность, предложила: – Может, кофе по чашечке? А то и яичницу могу быстренько…

– Спасибо, некогда нам. Служба! – козырнул лейтенант, садясь в машину с надписью «милиция» на дверце.

Машина уехала. Мария Трофимовна, стоя на крыльце, радостно подумала, что они уехали, а денег с нее не взяли: странный какой-то налоговый инспектор попался. И еще она подумала, что ее «служба» куда труднее и опаснее милицейской – полная беззащитность как от бандитов, так и от властей; и как хорошо, что она отказала тем троим в петушиных куртках, которые приезжали намедни на большой иностранной машине и предлагали хороший процент за то, что она станет сватать постояльцам девиц. Кому предлагали-то?!

Нет, Мария Трофимовна была честным человеком и надеялась дожить свой век без криминала.