Текст книги "Феномен хищника"

Автор книги: Норма Найт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 36 страниц)

Глава 4.
ВЕЧНОСТЬ РАЗМЫКАЕТ КРУГ

Два дня назад был большой праздник – к нам присоединилась Ель. Её новая ученица, Неясыть, проявила себя наилучшим образом, и ведунья уже могла оставить лесных людей, желавших жить по-старинке.

А сегодня Ель предложила начать переселение новых стрейнджеров на корабль.

–«У меня тревожное предчувствие», – думала она. –«Все, кто сейчас остаются на Земле, вскоре окажутся в смертельной опасности».

–«Опять гарамы?!» – хором осведомились многие.

–«Опасность изнутри», – загадочно отозвалась ведунья. –«Пока ничего более конкретного сказать не могу».

«Брат» и «Сестра», как мы между собой называли недостроенные половинки крейсера «Содружество», были уже готовы принять и пятьсот человек команды, и тысячу. На сегодняшний день крейсер завершил испытания двигателей, из оружия пока что имелась только полевая защита.

Порядок ввода в действие корабельных систем давно продуман и всегда чётко соблюдался. Сперва – в полном объёме энергетический комплекс, затем система жизнеобеспечения в минимальной конфигурации и комплекс средств управления – брейнов. С этого момента строящиеся корпуса могли принять на борт стрейнджеров. Затем наступала очередь ввода в строй двигателей, оружейного комплекса, в последнюю очередь достраивались рекреационные, хранилища массы, малые корабли, тактические роботы, системы связи, дублирующие системы и тому подобные «мелочи».

Мэйт и лунная база целиком интегрировались в корпуса «Сестры» и «Брата». Станции было легче, она имела двигатели, сама приблизилась к корпусу корабля и гигантский шар смарт-материи корпуса поглотил каплю точно такого же разумного супервещества. Корпус, помещения и оборудование станции были преобразованы, а брейн занял подготовленное для него место неподалёку от центра корабля-планеты.

Лунная база самостоятельно двигаться не могла, «Брату» пришлось самому «придти к Магомету». Маневровые двигатели позволили недостроенному кораблю переместиться в нужную точку, зависнув над местом расположения базы. Слой лунного грунта над нею послужил дополнением к запасу материи для синтезаторов «Брата» – дальше было просто. Так обе части «Содружества» обрели полноценные кибернетические центры управления.

Стрейнджеры наполняли помещения крейсера, которые могли с комфортом вместить сотни миллионов человек, случись такая необходимость. Если бы не внутренняя транспортная система на том же принципе нуль-т, из одного конца крейсера в другой пришлось бы летать, выжимая предельную скорость боекостюмов. Туннели для подобных полётов как раз и являлись аварийной транспортной системой.

Узнав, что Фальк объявила о своём решении взять торнианское тело, Ита улыбнулась:

–«Рано или поздно разуму становится тесно в зоологических рамках полового диморфизма млекопитающих…» Я пожала плечами:

–«Думаешь, мы все когда-нибудь придём к двуполости?» Подруга ничего конкретного не ответила.

По крайней мере, сейчас «тесноту» подобного рода большинство землян не ощущало. Несмотря на то, что моё новое тело внешне не особенно отличалось от родного, я лишь недавно смогла сказать себе, что более-менее привыкла. Раньше нет-нет да и возникали субъективные ощущения чужеродности, в той или иной степени все мы пережили подобное.

Сперва я не обращала внимания на некоторый психологический дискомфорт, а спустя месяц вынуждена была прибегнуть к физическим упражнениям, чтобы, наконец, вдолбить в подсознание: «Это тело – моё!»

Диксон хорошо понимала подобные переживания – ей-то переселяться не впервой … Мы не обсуждали сознательно жизнь майора Диканова, просто в какой-то день и час я получила от любимой пакет информации о её прошлой жизни. С самого начала, с детских сказок и мечтаний вплоть до странного сна, нежданно-негаданно превратившегося в явь.

С течением времени у всех присоединившихся начало возникать ощущение крепнущего душевного родства, мы все обменивались воспоминаниями. Ранее изолированные части ментальности малознакомых людей становились общими для множества стрейнджеров. Например, сейчас я уже любила Дик не только «собой», но и Волчицей и Елью, Итой и Робин. Не то, чтобы я просто «слышала» их чувства к Диксон, я вместе с ними испытывала их сама, равно как и они любили друг друга своей-нашей любовью. Непередаваемое чувство, потрясающей глубины и силы!

Естественно, в палитре обобществляющихся эмоций не было сплошного позитива – кого-то беспокоили тени прошлого, кто-то бился над решением научной проблемы, а кто-то с переменным успехом душил в себе остатки эгоизма. Всё это попадало в общий котёл и решалось совместными усилиями.

В принципе можно было, конечно, умышленно скрывать, прятать собственные эмоции, только ведь так не поделиться радостью с подругами, в одиночку намного сложнее пережечь какой-либо негатив.

Из-за переборки послышался мыслеголос Ели:

–«К вам можно?»

Возражений не последовало, и она тотчас появилась на пороге. В юном длинноногом теле со скрытой оптимизацией красавица-ведунья выглядела младшей сестрёнкой Волчицы. Прекрасно слыша наши алчные мысли, Ель порозовела до самых кончиков ушей.

–«Джессика, хочу попросить тебя об одной услуге. Мы ведь скоро надолго оставим Землю, может, и навсегда. А я за всю жизнь на этой планете видела только несколько десятков квадратных километров леса… Давай возьмём дискай и напоследок побываем в самых красивых местах? Сделаем записи для всех, чтобы помнили, какая у нас родина!»

–«Думаю, и вправду стоит», – поддакнула торнианка. –«Исследовательские отчёты – это одно, а сохранить память о Родине для души – совсем другое. Координаты красивейших мест земной природы есть в памяти брейна».

При этом в приватном канале я отчётливо услышала ироническое пожелание Иты:

–«Ну-ну, желаю приятно провести время…»

Торнианка достаточно хорошо владела собой, чтобы сохранить серьёзную мину. Ответив кривой ухмылочкой, я взяла Ель под руку и мы направились в ангар дискаев. Кабина внутренней транспортной системы за мгновение доставила нас к поверхности корабля, ангары располагались недалеко от прочного корпуса. Летательные аппараты «Содружество» позаимствовало у станции, своих пока что не было.

По моей просьбе брейн показал в виоке список красот Земли, составленный Итой.

–«Боюсь, нереально побывать в каждом месте, их тут несколько сотен», – подумала я ведунье, как бы случайно касаясь её тела предплечьем сквозь неощутимую ткань. Малахитовые глаза подруги загадочно сверкнули.

–«Не в каждом, так хотя бы в нескольких десятках. Посвящённая Солнцу, поверь – я чувствую, это нужно…»

Тонкие пальцы обхватили мои плечи, Ель слегка потянула, и я с удивлением упала в её объятия. Неповторимой красоты улыбка и тихий радостный смех.

–«Не ожидала? Эта внешность коварна, теперь я так же сильна, как все…»

Шлюз раскрылся, выпустив плейт, мы поплыли в пространство, направляясь к голубому шару планеты. Расстояние от Земли до Луны для диская – пустяк. Немного времени на разгон и тут же пора начинать торможение. Брейн лучше меня справлялся с управлением, предоставив возможность в подробностях разглядеть новое тело Ели.

–«Я ничего не изменила внешне. В далёкие шестнадцать именно такой и была», – тыльной стороной ладони ведунья тронула собственное лицо, охлаждая нахлынувший жар.

Вокруг нашего аппарата уже кипели плотные слои атмосферы. Решили начать с севера – из тёплой кабины почему бы не поглядеть на заснеженные просторы и скованные льдом реки?

Первую запись сделали в гористой местности, снизившись к подножию красновато-коричневого утёса, увенчанного пышной белой шапкой. Вокруг застыли красавицы-ели в искрящемся зимнем убранстве. Бок пятидесятиметровой скалы, когда-то срезанный, словно ножом, представлял на всеобщее обозрение разноцветные слои горных пород, из которых она состояла. Я включила наружные микрофоны – совершенное безмолвие, только иной раз шепнёт что-то слабый порыв ветра. Поистине завораживающее место!

Двигаясь к более низким широтам, пролетели над красивой северной рекой, запечатлев на память широкую голубую ленту в ковровых берегах бескрайней тайги. В полутора сотнях километров восточнее должна быть следующая достопримечательность из списка.

Опустились над цепью голубых озёр, оправленных с востока двадцатиметровыми скальными берегами. Зависли над самой водой, любуясь пейзажем. Огромный, по сравнению с птицами, плейт вспугнул своим появлением несметные стаи пернатых, с беспокойными криками кружившиеся по сторонам. Чистейшая вода, голубое небо, белые облака. Но купаться здесь, пожалуй, было бы холодновато. А вот зелень умудрилась расти даже на этих камнях, цепляясь корнями за микроскопические щёлочки в камне…

На овальной «спине» высокой горы заметные издалека каменные скульптуры – три поблизости друг от друга, ещё две в отдалении. Воображение дорисовывало у пятой статуи высоко посаженные глаза, нос, кривящуюся ухмылкой пасть. Творение человеческих рук? Нет, причудливый результат многолетней работы ветра…

В центре большого острова необычайное скальное плато, на четыре сотни метров возвышающееся над окружающей его равниной. С высоты каменное чудо походило на замершего в оцепенении слона. Когда-то по одной из внешних частей диковины наверх можно было подняться по лестнице. Сейчас, конечно, только дискаем.

Лесная река несла воды между огромных валунов с замшелыми боками. Белопенными водопадами перекатывалась через них, разбиваясь на сотни тонких струй, на облака невидимой взвеси влаги, окутывающей нас, стоящих в десятке метров на берегу. Здесь росли необычные цветы – высокие прямые стебли, на верхушке расходящиеся десятком белых бутонов. Каждый стебель венчал целый букет!

В тот день мы видели множество водопадов – совсем небольших, средних и по-настоящему гигантских. Запечатлели даже целую долину водопадов, где под сенью деревьев широкая река обмывала каменную гряду, снизу напоминавшую разлёгшегося сонного медведя. Поток разбивался на множество русел, соединявшихся уже после падения с тридцатиметровой высоты.

Фьорды, каньоны, бухты, острова – осматривая красоты мира, я однажды подумала, что созданы они водой и тянущимся к небу камнем. Пустынная равнина уныла, а синий мир в обрамлении строгого величия скал – по-настоящему прекрасен.

Перелетая от одного места к другому, мы нередко встречали по пути остатки городов – унылые многокилометровые развалины. Улицы, площади, да и первые этажи зданий давным-давно освоила и обжила зелень, из курчавого моря растительности тут и там торчали обломанные остовы домов. Те, что повыше – как правило, без крыш, с насквозь просматривавшимися пустыми оконными проёмами.

Вот остатки двухкилометрового висячего моста: рыжие от ржавчины пролёты печально уткнулись в реку невдалеке от обеих берегов. Северная башня рухнула, южная пока держалась – с неё безвольно свешивались сотни обвисших канатов, некогда поддерживавших конструкцию.

Отчего-то сильнее всего пострадали более поздние архитектурные сооружения: нам не раз приходилось видеть явно древние и при этом неплохо сохранившиеся соборы, пагоды, мечети, замки и мавзолеи. А претенциозные «небоскрёбы», как звала высотные здания Диксон, давно лежали в руинах…

–«Джес», – внезапно позвала подруга, в мыслеголосе чувствовалось беспокойство. «Давай полетим вот туда». Рука указывала на северо-запад. Пожав плечами, я повернула плейт.

–«Там что-то есть, сейчас почувствовала…»

* * *

-Куда же она плыла по этой чёртовой реке? – гадал Сергей, безуспешно пытаясь улечься поудобнее. –Мы, понятно – люд торговый, но ведь не бабское это дело!

–Да мало ли, может, ехала просто с попутной лодкой, – таким же едва слышным шёпотом отозвался Иван, осторожно ощупывавший собственные лодыжки и старавшийся при этом не звякать цепью. Остальные, кажется, спали.

–Куда, и главное, зачем ехать по реке девке? – продолжал недоумевать более молодой и, наверное, потому, ещё неугомонный Серёга.

Случай, конечно, выдающийся, виданное ли дело – на реке молодую девку полонить!

О низовьях давно шла худая слава, лодочники сюда соваться боялись. Иван, как местный «старожил», помнил лишь два случая за последние три года. Может, остальные были везунчиками, умели проскользнуть мимо местных незамеченными и туда и обратно? Уж больно вкусная была в дельте приманка для торгового люда – руины огромного завода старых людей. В их времена умели делать нержавеющее железо, и было его на том заводе видимо-невидимо.

Как-то по весне местные заметили чёлн, попробовали захватить, однако не вышло. Стрелки там оказались особые – били издалека, не только пулями, а ещё и огнём, да без единого промаха. Потеряв сразу несколько человек, павших наполовину обугленными кусками мяса, разбойники в панике попрыгали в воду. Там и сидели, прячась за утлыми долблёнками. Половину лодок прохожие люди сожгли – стоило летучему огню чуть задеть борт, и вместо судёнышка взвивался разом плавучий костёр.

Думали, торговцы эти обратно на вёслах пойдут – тут-то мы их! А те исчезли, словно под землю провалились. Верней всего, наблюдатели проворонили, а лодкари проскользнули какой-нибудь ночью.

Во второй раз рисковые люди вздумали сгонять в низовья поздней осенью. Дни стали короче, видно, тоже рассчитывали проскочить в темноте. Туда-то проскочили, а на обратном пути удача оказалась на стороне разбойников. Наблюдатели попались надёжные, вовремя заметили, подняли тревогу.

Драка была серьёзная, торговые люди бились насмерть. Рабовладельцы вожделели добычи, но подставляться боялись. Их задачей было ранить кого-нибудь из лодкарей, или оглушить, если речь шла о рукопашной схватке. Пользуясь огромным численным превосходством, стая шакалов налетала разом: одни били, другие хватали и утаскивали раненых.

Всё решалось за одну-две минуты. Кого успевали украсть – обращали в рабов, остальных не преследовали, пропускали дальше. Нападения местных были чем-то вроде натуральной таможенной пошлины, которую приходилось платить за возможность попасть в дельту реки и разжиться дефицитнейшим ныне металлом. Именно так, ранеными, угодили в полон и Сергей, и Иван, и большинство остальных обитателей сарая.

Нерегулярность движения по воде сильно раздражала рабовладельцев – им вечно не хватало невольников, чтобы самим, кроме разбоя, ничем больше не заниматься. Поэтому, очень давно, когда племя только начало разрастаться, старейшины ввели в обиход «героический обычай», по сути, обряд инициации. Пока молодой человек не приводил хотя бы одного раба – он не имел права жениться. Поэтому все юноши, входя в силу, непременно отправлялись в дальний поход.

«На охоту» уходили небольшими группами по три-четыре человека. Командовал парень постарше, за плечами которого было уже несколько подобных экспедиций. Так в племени появлялись женщины-невольницы. Их было легче пленить: главное – побыстрее заткнуть рот какой-нибудь сборщице ягод помоложе, сдуру отбившейся от товарок. Связать добычу по рукам и ногам, перекинуть через плечо – и бегом-бегом, прочь от деревни.

Мужчин «охотники» добывали на реке, плюс к тому у рабынь постоянно рождались дети, автоматически считавшиеся невольниками. Отцы не задумывались о том, что это их дети – как знать, от кого именно забеременела рабыня? Поэтому пальцы на правой ноге отрубали всем, родившимся у невольниц.

Эта мучительная операция в обязательном порядке проделывалась над обращёнными в рабство. Отсутствие одежды и пальцев хотя бы на одной ноге практически гарантировали безуспешность побега. Изуродованный таким образом человек уже не мог быстро передвигаться, в особенности по лесу. Кроме того, пленённые первое время ещё сохраняли какую-то волю, и болезненная травма, постоянно дававшая о себе знать, помогала рабовладельцам эту волю сломить.

Как правило, местные жители не проявляли немотивированной жестокости. К невольникам относились примерно как к домашнему скоту. Но если рабы осмеливались проявить хоть малейшее неповиновение – наказание было неотвратимым, публичным и суровым.

Самым лёгким рабовладельцы считали групповое изнасилование – так наказывали за прямой взгляд в глаза свободному человеку и другие мелкие проступки. Подвергались этому как женщины, так и мужчины, не делалось также скидок на возраст. Грубо сколоченные козлы, к которым привязывали жертву, всегда стояли на площади, как безмолвное напоминание строптивым. Не бывало вечера, когда поглазеть на зрелище сюда не собирались жители деревни. В воспитательных целях все рабы и рабыни должны были присутствовать тоже.

Рядом с козлами возвышался деревянный столб, за долгие годы отполированный телами наказываемых. К нему привязывали людей перед поркой – это было второе по тяжести наказание с точки зрения рабовладельцев. Дальше следовали клеймение тела и лица, выкалывание одного глаза и отрубание пальцев на другой ноге. Так наказывали за прямое неповиновение и попытку побега. Несмотря ни на что, подобное случалось, и довольно нередко. За день обычно собиралось несколько наказанных, и экзекуции чередовались по степени тяжести, чтобы зрители не скучали от однообразия.

Вот и Иван ещё надеялся сбежать – хотел уплыть вниз по течению, только нужно было дождаться лета. Но сейчас он смотрел в щёлочку между жердями, и в душе парня творилось невообразимое. Пленённая прошлой ночью девушка висела на столбе, кажется, она ещё шевелилась…

Светлана мечтала о смерти – вот бы прямо сейчас! Она не знала, что вчера умудрилась натворить столько проступков, сколько иные не совершали за целую жизнь, проведённую в рабстве.

После схватки в лодке Света очнулась от того, что кто-то грубо стаскивал с неё штаны. И рефлекторно засветила ему пяткой в лоб. Руки были связаны за спиной, но это не помешало девушке мгновенно вскочить и точными жёсткими ударами раскидать по сторонам свору бандитов. Через полминуты она уже бежала по лесу, и наверное, ушла бы от погони. Если б не собаки. Четвероногие друзья человека легко взяли след, настигли, сбили с ног и удерживали на земле, смрадно дыша в лицо, пока не появились звери двуногие.

В этот раз Светлану связали тщательней, по рукам и ногам, хотя в процессе этого она успела расквасить ещё парочку физиономий. Сорвав штаны и рубаху, бандиты наконец поняли, что перед ними девушка и окончательно рассвирепели.

Когда Свете отрубали пальцы ног – сначала на правой, а потом и на левой – она материлась на чём свет стоит, проклиная врагов, их предков и потомков до седьмого колена. Обрубки прижгли раскалённым железом – так здесь останавливали кровь и дезинфицировали раны.

А потом началось самое страшное для пленённой девушки. Ведь несмотря на свои двадцать два года она была таковой во всех смыслах этого слова. Но как ни глумились подонки над пленницей, из глаз её не упало ни единой слезинки. Насильники в конце концов не выдержали, и заткнули рот жертвы кляпом – потоки сквернословия и проклятий не стихали уже больше часа.

Под конец Светлане выжгли на лбу позорный символ – круг, в середине точка. Желая услышать крик боли, мучители неосмотрительно вынули кляп – изловчившись, пленница плюнула в лицо палачу. Тогда её подвесили за ноги и исполосовали плетьми, но и так не сумели добиться покорности.

–Пройдёт пара дней – ты будешь часами лизать мне задницу и плакать от счастья, – уходя, промолвил бандит.

–Рискни, ублюдок, и я откушу твои вонючие яйца! – громко ответила девушка. Костёр разожгли снова.

Через полчаса груди и бёдра Светланы превратились в сплошной ожог. Клеймо прикладывали к телу раз за разом, но пытаемая лишь хрипела и материлась.

Её оставили на ночь, повесив за руки – местные всё-таки надеялись сломить волю необычной пленницы и не хотели её убивать.

–Всему своё время, – говорили они друг другу, расходясь по домам. И не ошиблись.

Тело Светы было сплошной раной, но беззвучно плакала она от стыда, а не от физической боли. Смогла убить всего лишь двоих – одного в лодке, прежде чем её оглушили, и второго, когда очнулась в плену. Отчётливо слышала, как хрустнула лобная кость мордатого бандита.

Неужели её жизнь так дёшево стоит! С отрубленными-то пальцами она больше не воин, а в ином качестве разве стоит жить? Скрипя зубами, девушка вцепилась в верёвку пальцами правой руки, и подтягиваясь на ней, пыталась освободить левую. Минуты складывались в часы, но пленница не сдавалась, зная – это последний шанс. Завтра она лишится и пальцев рук – палачи обещали.

Наконец, удалось вытащить запястье, правда, оставив на верёвке куски собственной кожи. Но это уже неважно. Срывая ногти, девушка торопливо освободила и правую руку. Ещё несколько секунд потратила на вход в боевой транс – сейчас нужно наступать на ноги и при этом умудриться не потерять сознание.

Прикосновение изувеченных ступней к земле вызвало взрыв запредельной, нечеловеческой боли. Привалившись спиной к столбу, Света передохнула. Одну, две, три секунды. По подбородку сбежала капелька крови – она опять прокусила себе губу.

Оранжевые пятна вроде бы не так бешено мельтешили перед глазами, и девушка отважилась оторваться от опоры. Шаг. Ещё один. Как трудно, оказывается, ходить, не имея пальцев. И наклоняться тоже…

Теперь в обеих руках Светланы было по тлеющей головёшке. Костёр палачей ещё сохранял жар.

* * *

-Sons of a bitch![113]113
  Sons of a bitch! – Сукины дети!


[Закрыть] – в сердцах воскликнула я, едва прочтя всё это в сознании Ели.

Следуя мыслекоманде, плейт уточнил курс и довёл скорость до максимально возможной в атмосфере. Укрупняя изображение со сканеров, мы вскоре получили картинку спящей деревни рабовладельцев – у двух домов маленькими жёлтыми точками разгорались соломенные крыши.

–Применить стазис-поле по этому населённому пункту!

Но и теперь Светлана в опасности – время замерло лишь для живых существ, на огонь действие стазис-поля не распространяется. А вдруг она стоит слишком близко?

–Мэйт, видишь там, в посёлке, девушку с горящей головёшкой в руке? Она в опасности, эвакуируй её на корабль!

–Сделано, – отозвался знакомый голос из динамиков. –Едва успели, спасённая в очень тяжёлом состоянии.

В уголке виока появилась картинка: зал БТС, посреди изумлённая Света в окружении девчонок во главе с Диксон.

–Дискай, держи пока стазис-поле, скоро разберёмся, что делать с остальными.

–Мэйт, перемести и нас тоже.

Взявшись за руки, мы с Елью встали из кресел диская и ступили прямо на палубу «Содружества».

* * *

ВОЛЧИЦА

Ель с такого расстояния смогла услышать мольбу погибающей девушки – всё-таки, у мамы потрясающая Санэла! Мэйт совершенно права – едва живую пленницу удалось вытащить буквально с того света. Израненная, искалеченная и обожжённая, Светлана сейчас жила только благодаря наноботам, впрыснутым в кровь сразу после эвакуации на борт «Содружества».

Умея в какой-то мере управлять собственной Санэла, девушка-воин легко воспринимала наши эмоции. Не в силах понять, откуда здесь все её знают и любят, она конечно решила, что угодила на небеса. Запёкшиеся губы тронула умиротворённая улыбка…

–«Давайте к делу», – входя в зал, подумала Диксон. –«Нашей новой сестре нужно вернуть подобающий облик».

–Светлана! – воскликнула Джессика – едва материализовавшись в зале, они с Елью шагнули к обалдевшей воительнице.

Та и не подозревала, сколько, оказывается, у неё подруг среди небожителей. А в том, что эти две неземные красавицы именно ангелы, она ни капли не сомневалась. Ведунья мысленно обратилась к спасённой:

–«У тебя красивое имя, ты прожила столь же светлую и достойную жизнь».

Все мы ощутили, как шевельнулась, по-настоящему пробуждаясь, незаурядная Санэла Светланы. Этот миг всегда – словно восход солнца весной, он – как соловьиная песнь в полнолуние. Рождение нового стрейнджера!

Диксон и Ель занялись новым телом для Светы, а мы с Джессикой по лучу вернулись на плейт, чтобы определить дальнейшую судьбу деревни рабовладельцев. Оказывается, не желая того, они облегчили нам задачу собственной идентификации.

Сенсоры диская ясно видели всех людей, перенесших травматическую ампутацию пальцев, Мэйт прямо из стазиса лучом БТС отправляла их в медотсек «Содружества». За пару секунд бывшие невольники получали порцию наноботов, оздоровлявших тела, в полубессознательном состоянии проходили портал, и окончательно пробуждались уже на другой планете. Мы надеялись, что ментальный мир Фолер, незамутнённый злобой и ненавистью, поможет возродиться их душам…

Два дома, которые Светлана успела поджечь, ярко горели вместе со спящими внутри изуверами: стазис-поле деактивировалось только сейчас,

Мы тронулись в путь, оставляя местных самостоятельно справляться с пожаром и выяснять, куда бесследно исчезли рабы, все до единого.

Нет, не так – старательный пёс обязательно обнаружит один-единственный невольничий след от столба до пожарища. След короткий, но многозначительный.

–«Странная получилась экскурсия», – подумала Джес, следя за густеющими красками небесной палитры. –«Что-то я перестаю чувствовать себя частицей этой планеты. Сверху смотришь – чёрт знает как вокруг всё красиво! А чуть опустишься вниз – одно сплошное дерьмо. И ведь сами же, сами заживо жрут друг друга!»

–«Да, не знаем мы правды, она затерялась в веках. Может, действительно, люди когда-то опустились на Землю, да и застряли на ней, лишившись возможности улететь».

Уголки губ Джессики опустились – я никогда не видела подругу такой печальной.

–«Оставь, не надо об этом», – положила руку ей на плечо. –«Мы делаем, что можем, но ведь мы ни разу не боги…»

* * *

Сергею не почудилось – тень на столбе и вправду едва заметно шевелилась. Когда в сарае заснули все, кроме него, тёмный силуэт бесшумно отделился от бревна. Рядом с мученицей никого. Пленник перекрестился: «Видать, померла, несчастная – душа в рай отходит».

Однако, тень не вознеслась к небесам, как полагалось. Сергей часто заморгал глазами, увидев, как она неловко шагнула по грешной земле и вытянула в стороны руки, возвращая непослушному телу ускользающее равновесие. Невольник перекрестился трижды. «Этого не может быть, потому что не может быть никогда!»

Сергей прекрасно помнил собственные ощущения на следующее утро после отрубания пальцев. Ступать можно было только на одну ногу, для опоры используя лишь пятку увечной, и каждый шаг сопровождался невыносимой болью. Терпеть это без крика не могла ни одна рабыня, да и большинство пленников-мужчин громко стонали, если приходилось передвигаться.

Обе ноги сразу здесь не уродовали ещё никому, но что должен чувствовать такой человек, Сергей мог ясно себе представить. Тем временем девушка взяла из костра пару головёшек, балансируя, словно канатоходец, двинулась к ближайшему дому. Крыша занялась быстро, мстительница направилась к следующему жилищу нелюдей, скрывшись из вида. Сергей, весь взмокший от волнения, шептал молитву.

–Пусть всё у неё получится, Господи, помоги! Пусть сегодня кончится всё и для всех, так нельзя больше жить, лучше сразу погибнуть.

Вдруг он заснул, при этом хорошо видя всё сильней и сильней разгорающиеся крыши. Чувствовал наполняющий всё едкий запах дыма, но был не в силах даже пошевелиться.

Потом сны сделались и вовсе сказочными – Сергея, Ивана и всех остальных рабов разом забрали на небеса. Они шли через странные ворота, сопровождаемые божественно красивыми, могучими ангелами. Сергей не особенно верил россказням стариков, но рай оказался именно таким, как говорили истово верующие. Мягкий, тёплый климат, чистая вода, доступная еда, и похоже, никого кроме них на многие километры вокруг.

Вот правда краски природы и формы всего сущего оказались неожиданно непривычны глазу, а звуки, издаваемые местной живностью, первое время резали слух. Но что тут поделаешь – именно потому испокон веков звали это место «тем светом». Иным, то есть. Оно и понятно, что всё тут должно быть другое.

Бывшие невольники и невольницы разбрелись по раю, куда глядели глаза. При такой погоде дом под любым кустом, да и хищных зверей никто здесь не видел.

Самым радостным событием после собственно спасения стало для людей медленное, но верное заживление увечий. Каждое утро они с волнением осматривали себя, обнаруживая исчезновение свежих и старых шрамов, ожогов, клейм. Рост выбитых зубов, глаз и отсечённых давным-давно пальцев.

Первое время спасённые пребывали в некой прострации – давали о себе знать пережитые потрясения, требуя одиночества и покоя. А потом люди начали стремиться к общению. Взрослые и даже немолодые, замечая, что кости совсем не болят, кожа стала молодой и упругой, а мышцы налились силой, обнаруживали в себе сто лет назад позабытые чувства.

Бывшие невольники, встречаясь, с трудом узнавали друг друга. А ведь все прежде жили в одном длиннющем сарае. Хоть на ночь мужчин и женщин приковывали к противоположным стенам, всё равно рабы как-то переговаривались, заводили знакомства. Теперь они удивлялись, слыша известные имена и видя каких-то молодых и красивых людей, называвшихся ими.

Многие искали знакомых, чтобы жить вместе, в их числе был и Сергей. День за днём он пытался найти ту, чей подвиг подарил всем спасение. Пока не догадался – в раю существует особое место для героев…

* * *

Прошло чуть больше недели.

Наш крейсер достраивался, всё вроде бы шло своим чередом. Диксон, я и Светлана только начали обмениваться неизвестными друг другу приёмами боя и рукопашной схватки. В ходе общения делились, конечно, и мыслями и воспоминаниями.

Оказалось, родители Светы были таун-людьми, хоть сама девушка родилась и всю жизнь прожила в деревне. Точнее – провела там своё детство, потому что с шестнадцати лет часто бывала в торговых поездках по реке с отцом.

Василий и Василиса полюбили друг друга так сильно, что в этой жизни не захотели принадлежать больше никому. Поскольку института семьи в таунах не существовало, они бежали оттуда, чтобы жить, как им тогда казалось, «на воле». Обоим было по двадцать, и Светлана, выросшая среди дикой природы и полудиких людей, уже сейчас стала намного мудрее своих тогдашних родителей.

От неминуемой гибели влюблённых спасли зачатки эмпатии, хорошая физическая подготовка, в том числе навыки рукопашного боя, и плазмотрон из арсеналов охраны тауна: ведь оба служили в этой самой охране. Но тем не менее, и бегство и завладение оружием стали возможным лишь потому, что в этот день Василий стоял на посту, охраняя периметр.

Долгий путь по необжитым местам показал таун-людям, что обратной стороной всеобщей свободы является отсутствие какой-либо безопасности. Вероятность выживания определялась лишь соотношением сил да быстротой реакции. К этому пришлось привыкать, привыкать и ещё ко многому. Например, что воду и еду нужно ещё найти, постель соорудить, а от непогоды как-то укрыться.