Текст книги "Феномен хищника"

Автор книги: Норма Найт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 36 страниц)

Дик показала три образца типичных программирующих трансляций для сэвэдж, потом три фрагмента программ из собственного прошлого. Мне, как специалисту, было весьма любопытно сравнить.

Технические средства, конечно – каменный век, а вот приёмы управления поведением, напротив, менее откровенны, значительно тоньше и искусней, чем сегодня. Неудивительно – ведь и люди тогда были не такими конченными дебилами, как нынешние гориллы.

Однако ключевые, основополагающие принципы воздействия и вправду остались неизменны. Один процент правды, всё прочее – тенденциозное перевирание фактов, замалчивание невыгодного и сочинение сказок о никогда не происходившем на самом деле. Технологии психологического программирования масс…

–«Не дело сидеть под землёй», – Ель поняла моё взбудораженное состояние, решила помочь. –«Наверху прекрасный день, давайте выйдем».

Ведунья уложила начатую заготовку рядом с фигуркой Диксон, все вместе мы покинули убежище.

Казалось нелепым долго одеваться и обуваться. Следуя примеру лесовичек, мы надели по одному предмету одежды – зелёные майки. Они оказались достаточно длинными и вполне сходили за мини-платья. Вот только ходить по лесу без обуви мне было непривычно, всё время боялась напороться на какой-нибудь сучок.

Пахло свежей смолой, обезумев от весны, бешено концертировали птицы. Где-то неподалёку хрустели ветви, внутренним взором мы видели, как резвятся молодые животные.

Над верхушками сосен сияло бездонное голубое небо, стволы упирались в него, словно указующие персты.

Присели на упавшее дерево, пятой точкой ощутив преимущество набедренной повязки перед майкой. Слева и справа слышались голоса лесных людей и их четвероногих соседей. Раздвинув кусты, на поляну высунулась лобастая голова матёрого волка.

–«Кто они?» – прозвучал мыслеголос, обращённый к юной лесовичке.

Глаза зверя не двигались с места, сияя жёлтым огнём, жёсткая короткая шерсть стояла дыбом. Поднявшись, Одинокая Волчица обняла нас с Дик родственным жестом. Зверь приблизился, алыми ноздрями втягивая воздух.

–«От них пахнет железом… А это кто?» – он хмуро глянул на съёжившуюся Лариску.

Волк крупнее её примерно втрое, хоть и не дорос до размеров собак каменных джунглей.

–«И это друг. Они совсем недавно в лесу, но мы чувствуем их добрые намерения». Таких зверей волк в своём мире не видел. Собственно, как и таких людей.

Вожак стаи обошёл кругом, задирая морду кверху, хвост едва заметно подрагивал. Потом приблизился к левой ноге Одинокой, и сел. Сняв руку с моего плеча, девочка положила её на серый загривок.

Мысли зверя постепенно становились спокойнее, он привыкал к нашему запаху, запоминая его.

Да, не просто так Волчица получила своё имя. Небольшое приключение хорошо помогло мне отвлечься от нескромных мыслей.

Услышав это, девочка прыснула от смеха, и нарочно прижалась к моей спине крепкими сильными бёдрами. Энергия полилась от неё к волку и параллельно ко мне, от меня к Диксон и к Ель. Тело напряглось само собой, раздражала даже тонкая ткань майки между нами. Быть рядом с этим фонтаном Эроса и оставаться спокойной – невозможно! Зверь что-то понял, смутился, неясно подумал:

–«Не буду мешать». И неторопливо удалился откуда пришёл.

Лесная волшебница наблюдала за сценой с меланхоличным спокойствием. Подала руку, приглашая подняться:

–«Хочешь, покажу, как преобразовать сексуальную энергию, поднять её вверх?»

Я, конечно, согласилась. А девчонка, пожав плечами, полезла на дерево. Она предпочитала не сублимировать этот вид энергии, а обмениваться ею традиционным способом. Мускулистая Волчица оказалась неожиданно ловкой, легко подтянулась на руках, бёдрами обхватила ствол, ступни сами находили нужные ветви.

–«Не представляю, как можно лазать по деревьям без одежды!» – подумала я. –«Ты же вся исцарапаешься».

–«Слезу – увидите», – ответствовала бой-девица.

Пока что она разглядывала верхушки деревьев и прикидывала в уме, что возьмёт с собой.

«Метательные ножи, лук и стрелы – наделать побольше. Новый ремень, накидка, запасная пара обуви. Кремни, трут, баклага…» Мы встали лицом к солнцу, подруга тоже присоединилась к обучению.

–«Сосредоточьтесь на энергетических центрах, вы называете их чакрами. Теперь поднимайте сексуальную энергию выше – спиралью, вокруг позвоночника…»

Волны прокатились по нашим телам, через пару минут я с облегчением ощутила схлынувшее напряжение.

–«Ну как, закончили охолощаться?» – прозвучал насмешливый мыслеголос сверху. –«Тогда я слезаю».

Спустя минуту Одинокая спрыгнула на траву, подошла вплотную, прямо глядя в глаза.

–«Найдёшь хоть одну царапину, обещаю мыть тебе ноги целый сезон». Ель одёрнула девушку:

–«Будь почтительней к старшим. Вот уйдут одни, а тебя здесь оставят…» Представив подобную перспективу, Волчица немедленно преклонила колени.

–Прости, старшая.

Впервые услышанный нами голос с заметной хрипотцой. Горячие сухие губы коснулись моей ноги. Запечатлённый на бедре поцелуй оказался недвусмысленно крепок и вызвал короткий приступ головокружения.

–«Вставай, я тебя прощаю».

Поднявшись, юная бестия бесстыдно ощупала взглядом мою грудь. Ткань майки не могла скрыть вновь напрягшихся сосков. Ситуацию разрядила лесная фея.

–«Думаю, Волчица, позже у тебя будет возможность близко познакомиться с нашими гостьями. Отложенное удовольствие – более сладкое». Солнце припекало, Ель подумала о купании, все поддержали.

Мы плескались на мелководье, Диксон вздумала поплыть – и с удивлением узнала, что я этого не умею. Вдвоём с девочкой тут же принялись учить. Мысленно помогая, им удалось легко объяснить движения, передать работу мышц. С первого раза я, конечно, не поплыла, но кое-какие навыки получила.

–Что?! – вдруг воскликнула подруга, хватая меня за спину. –«Куда делась рана? Там совершенно гладкая кожа, ни малейшего следа!»

Пальцами проводя между лопаток, Дик не верила собственным глазам, я и сама ничего не понимала. Ель улыбнулась, тоже коснувшись ладонью спины.

–«Санэла исцеляет. Когда научитесь управлять ею, поймёте, почему Волчица спустилась с дерева без единой царапины».

–«Вот ты меня и выдала», – укоризненно подумала девочка. Мимолётное смущение вскоре сменилось привычной уверенностью в себе.

Впятером мы заняли маленькую залитую солнцем поляну. Развесили выстиранную одежду.

Подруга не меньше двух часов кряду истязала себя физическими упражнениями, Одинокая Волчица присоединилась к ней с самого начала. Ель, я и Лариска некоторое время наблюдали со стороны, пока мне не удалось заставить себя встать и тоже проделывать это. Нужно становиться сильнее, а лёжа в травке, увы, мышцы не накачаешь.

Закончив тренировку изнурительным упражнением на брюшной пресс, я лежала на спине, едва дыша. Не напрягая больше ни единой мышцы, смогла постепенно восстановить способность видеть прекрасное.

Стала глядеть в бездонную синеву. Наверху трепетали золотистыми прозрачными крылышками длинные насекомые величиной с ладонь. Слева и справа между нами стояли полуметровые травы, великолепные цветы, в изголовье Диксон возвышался серовато-крапчатый зонтик гриба. Энергия земли вливалась в утомлённые тела, возвращая силу.

День близился к вечеру, мы снова искупались в реке – надо было смыть пот. Время от времени младшая гипнотизировала нас долгими взглядами, как бы шутя передавала то Диксон, то мне откровенные мыслекартины. Мы тоже в долгу не оставались. Познания у девочки были явно не теоретические…

На поляне зажгли маленький костёрчик, поджарили грибов, нанизав кусочки на палочки.

Подруга рассказывала о своём неистовом и жестоком мире. Очень многое казалось невероятным, ещё большее – нелогичным, непостижимым. Наверное, и жизнь таунов так же смотрится со стороны.

Потом Дик показала Волчице серию мыслекартин об устройстве нашего оружия, порядке пользования им и уходе. Я не удержалась от ехидного комментария по поводу последнего пункта.

–«Технологии, конечно, не инопланетные, но лучшего оружия у нас пока нет», – отозвалась подруга.

Новенький автомат, изначально предназначавшийся деду, кажется, обретал постоянную хозяйку. Всё Диксон меньше тащить, а то мне больно смотреть, какую гору вещей она на себя взваливает!

Весь день мы провели на лоне природы практически без одежды. Впервые я ходила по лесу в таком виде. Понравилось. Правда, то и дело приходилось прибегать к подъёму энергии из переполненной ею оранжевой чакры.

Вернулись в дом, я сложила в мешок сухую чистую одежду, а Дик достала из жилета коммуникатор, подала лесной фее. Волчица тотчас прилипла к её спине, заглядывая через плечо. Следуя безмолвным подсказкам, хозяйка включила аппарат, обе стали рассматривать картинки старого мира. Недостаточный размер изображений Диксон компенсировала мыслекартинами. Немного послушали музыку – Одинокой понравились композиции в стиле рок, как назвала их подруга.

Потом Ель занялась деревянной фигуркой, а мы вытащили из мешков снаряжение, демонстрируя его будущей спутнице. Узнав, для чего используется огромный мешок, она сразу же задумалась – поместимся ли там втроём, представила картину, от которой обеих бросило в жар.

Консервы вызвали недоверие девочки: еда, не испортившаяся сто лет – невообразимо!

Привычка Дик всё брать с запасом оказалась весьма полезной. Нож в деревянных ножнах Волчица приняла из её рук с неподдельным восторгом. У Одинокой был нож из металла, очень старый, сточенный уже наполовину. Такие вещи жители леса снимали с убитых безумцев, иного способа заполучить металлоизделия не существовало. Охотились же на горилл редко – слишком велик риск, никак не набиралось достаточного количества желающих. Накануне, когда мы выручали из плена Ель, Волчица бродила в десятке километров от дома и трофейного ножа ей опять не досталось. А тут – совершенно новый клинок, ни единой зазубринки, ни царапинки!

–«Но я не могу дать равноценное взамен», – тревожно подумала девушка. –«У меня нет ничего такого…» Чуть ли не со слезами на глазах она протянула нож обратно. Я придумала выход.

–«Мы даём его на время, попользоваться. Когда ты добудешь в походе что-нибудь ценное, дашь нам – и нож навсегда станет твоим!»

Обе – Дик и Волчица посмотрели на меня с глубокой благодарностью. А я ответила картинкой наших объятий. Тут же воплотили её в реальности – обнялись втроём.

Прикосновение к воронёной стали автомата вызвало в душе юной охотницы священный трепет. Ножом она пользоваться умела, а это была непонятная, магическая вещь!

Волчица не раз подбирала оружие убитых безумцев, стреляла из него. Видела, как это делали гориллы. И даже попадала в разложенные на старом пне шишки. Но довольно скоро и неизменно наступал момент, когда железные машинки переставали работать навсегда. Не было силы, способной возродить их к жизни.

Теперь Одинокая начинала понимать принцип работы механизма, это рождало ощущение всемогущества. Она сможет перезаряжать, убьёт столько врагов, сколько появятся перед ней!

Последующие дни, проведённые в Доме, были наполнены обменом знаниями. Мы учили обращению с оружием будущую спутницу, а через неё и всех лесных людей – они слушали объяснения Диксон. Жители леса учили нас работе с энергиями. Думаю, мы в равной степени серьёзно обогатили друг друга.

Одинокая рвалась в дорогу, но Ель удерживала, считая – мы ещё не готовы. Хотя кошмары больше не мучили, мы научились управлять снами.

Больше того – научились, как все лесные люди, за полминуты заращивать маленькие царапинки. Сначала Ель показывала на себе, потом мы решились попробовать сами.

В ходе взаимного обучения Диксон обнаружила способность к метанию ножей и стрельбе из лука – оказывается, в прошлой жизни ей приходилось делать и это. Мне, увы, подобная наука давалась значительно хуже, несмотря на мысленный инструктаж.

А вот плавать я выучилась довольно сносно – даже на глубоких местах чувствовала себя уверенно без страховки и получала немалое удовольствие от процесса.

Кроме воинских искусств Диксон не менее трёх часов ежедневно посвящала физическим упражнениям. Я понимала необходимость этого, но особой радости от тренировок не испытывала. Волчица же напротив, терзала своё тело чуть ли не с наслаждением, заставляя заподозрить себя в мазохизме.

А может, дело было в том, что девочка не сублимировала сексуальную энергию, а расходовала её во время тренировок.

По мере овладения силой наша способность чувствовать обострялась, и чтобы уединиться, приходилось уходить всё дальше и дальше от Дома.

Рано утром мы купались в реке, а потом неторопливо шли сквозь чащу. Первой – Ель, потом Волчица, следом мы трое. Лесные девушки умели двигаться между кустов и деревьев, избегая колючих веток и острых сучков. Первые дни приходилось следовать за ними, чтобы обходиться без одежды, позже и мы научились видеть верный путь. Даже ночью и с закрытыми глазами. Специально попробовали однажды. Двигались, конечно, очень медленно, но вернулись домой без серьёзных повреждений.

Лесовички спрашивали меня о «камне», прочно державшемся на лбу. Отвечала, что знала: снять несложно, но кожа под ним не страдает, вот всё время и ношу.

Точно так же, как остальные, не могла понять предназначения этой штуки. Просто украшение с такими необычайными возможностями? Бред…

Волчица постоянно слала картины – девушке нравилась моя грудь, доставлявшая, кстати, чёртову прорву неудобств в походной жизни. С удовольствием сделала бы её поменьше. Однако, как сексуальный объект, грудь выглядела бесспорно привлекательно. Вечно так – что красиво – неудобно, что удобно – некрасиво…

В один из дождливых дней мы с подругой решили, наконец, восстановить вентиляцию Дома. Первый завал обнаружили в одном из помещений – изгиб труб в месте начала их подъёма напрочь забит мусором, десятилетиями бесконтрольно сыпавшимся сверху.

Вместе с жителями комнаты, тремя мужчинами разного возраста, нам пришлось свернуть с пола шкуры. Дик несколькими мыслекартинами объяснила, что сейчас будет, и лесные люди приготовили импровизированные refuse sacks[58]58
  Refuse sacks – Мешки для мусора.


[Закрыть]. Несколькими ударами топора подруга прорубила металлический лист квадратной трубы. Посыпалась сухая грязь, земля, всякие гнилушки. Под тяжестью скопившегося сора квадратный металлический «язык» начал отгибаться, лесовики едва успевали подавать мешки, быстро заполнявшиеся мусором.

Через несколько минут все мы чихали и кашляли от пыли, а комната стала остро нуждаться в генеральной уборке. Тем не менее, труба освободилась от первой «пробки». Дальше следовало отыскать надземные сооружения вентиляционных шахт.

Наверху несколько часов подряд сыпал необычный для весны моросящий дождь. После первого этапа мусорной войны чумазые, словно черти, мы полезли по мокрому склону.

–«Заодно помоемся – природный душ!» – подбодряла Диксон, поигрывая топориком. Вскоре наши тела покрылись грязными потёками и разводами. Я шутила в ответ:

–«Какой роскошный летний камуфляж! Жаль только, недолговечный».

Вскоре к нам присоединилась Волчица, по случаю непогоды также оставившая в шкафу вечернее платье. Прикинули размеры Дома и стали внимательно осматривать всё, хотя бы отдалённо напоминавшее air vent[59]59
  Аir vent – Воздухозаборник.


[Закрыть]. Ель помогала снизу, мысленно наводя на участки поверхности, в которые направлялись поднимавшиеся из убежища трубы…

Три воздухозаборника, два просто засыпаны гумусом[60]60
  Гумус – перегной.


[Закрыть], один в годы Падения Кометы накрыло рухнувшим летательным аппаратом. Погребённый лесом, но ещё не рассыпавшийся в пыль под натиском времени, он совершенно исключал возможность освободить воздуховод.

Юная лесовичка в смятении – оказывается, совсем рядом с Домом всё время лежал древний артефакт[61]61
  Артефакт – любое изделие человека, не природный объект.


[Закрыть], а она даже не почувствовала его, упустила возможность проникнуть внутрь и исследовать! Испачканной в земле ладонью Дик похлопала девочку по мокрому плечу:

–«Вряд ли там могло сохраниться что-нибудь работоспособное. Хотя с чисто познавательной точки зрения, конечно, интересно…»

Как сказала подруга, воздухозаборников должно вполне хватить и двух. Ведь даже в своём нынешнем плачевном состоянии вместе с постоянно открытой входной дверью они всё ещё могли обеспечивать воздухообмен.

На земляные работы вышли человек двадцать под руководством Ели и незнакомого нам коренастого мужчины. Палками, каменными топорами, просто руками лесовики довольно быстро освободили оголовья вентшахт, а обнаружив их, со священным трепетом взглянули на Диксон.

Подруга спустилась в раскоп, по колено проваливаясь в мягкую землю. Я, Волчица и наша лесная фея, до неузнаваемости облепленные мокрой грязью, последовали за Дик. Люди внизу уже чувствовали приток свежего воздуха…

* * *

ДИКСОН

Кукушка работала в режиме радиомаяка. Подсуетись кто-нибудь вовремя задать птице традиционный вопрос, мог бы теперь наслаждаться иллюзией грядущего бессмертия.

Я не собиралась жить вечно. Но очень рассчитывала устроить какую-нибудь крупную гадость потомкам убийц нашей цивилизации. И надеялась, что новые способности, подаренные нам красавицей Елью, в этом деле не помешают. Конечно, не меч-кладенец в высокотехнологичном инопланетном исполнении, но несомненный плюс. Особенно, если научиться как следует управлять ими.

К способностям, однако, прилагалась «нагрузка» в виде сексуально озабоченной малолетки, а таскать за собой походно-полевой гарем я не мечтала ни разу. Но девочка явно не один год готовила себя к «великому походу», преуспела в этом и теперь сочла наше появление долгожданным подарком судьбы. Третьим звонком к началу спектакля.

Ладно, чего греха таить – Одинокая Волчица лично у меня вызывала симпатию. «Я сама была такою… триста лет тому назад». И Джессика не против…

Дух авантюризма в подземном доме как в клетке – дерзкую девчонку грызло изнутри желание не просто драться, но непременно быть причастной к великим делам. Услышав от нас про разные миры, она дала себе слово их увидеть. Вопреки здравому смыслу целью жизни избрала то, что все сородичи считали недостижимым.

С каждым днём юная Волчица всё больше тяготилась размеренно-беспросветной жизнью, убеждала себя: «Обязательно уйду с ними. Возвращение к прежнему существованию – невозможно!»

Это утро было таким же, как все предыдущие в Доме. Но что-то внутри меня отчетливо сказало: «Сегодня».

Я не пыталась спорить. Чему можно научиться быстро – мы научились. Хозяйка явно пыталась задерживать, но гостям два раза рады, пора и честь знать. Поэтому, пока все в комнате спали, я начала прикидывать, какие остались дела.

–«Девчонку успокоить, а то с ума сойдёт», – подала голос Лариска.

До этого она изучала крысят, мысленно разговаривая с комочками зародышей. Я, правда, не слышала, чтобы они отвечали, но в конце концов матери виднее…

–«Как то есть «успокоить»? А-а… ты это имеешь в виду…» – до меня дошло не сразу.

–«Это, ага», – крыса негромко скрежетнула зубами. –«Ваше излюбленное занятие с Джес. Что-то вы его теперь забросили».

–«Вот выйдем в лес, на первой ночёвке и успокоим. Тут чего-то обстановка не располагает», – соврала я. Обстановка располагала.

Чувствовалось – этого не хочет Ель, нельзя же отвечать недобрым гостеприимной хозяйке. Донеслась эмоция благодарности – лесная волшебница тоже проснулась и мгновенно всё поняла.

–«Привет!» – мыслеголоса Джессики и Волчицы прозвучали одновременно, девушки рассмеялись.

Юная охотница вскочила, цепляя набедренник. Ей тоже ничего объяснять не надо: шерсть дыбом, широкоскулое лицо засияло радостью и надеждой:

–«Я пойду попрощаюсь со стаей!»

–«Стой, а завтрак?» Но девчонки и след простыл.

–«Не грусти, родишь другую», – подумала крыса. Лариска раньше нас отгадала причину её тоски.

–«Как будет угодно судьбе», – печально откликнулась фея. –«Пока в душе нет места для второго ребёнка».

Повинуясь внезапному порыву, Ель бросилась в мои объятья, покрывая поцелуями лицо. С ресниц капали слёзы. Джес попыталась утешить – кинулась целовать и её, мысленно умоляя обеих стать для дочери надеждой и опорой.

–«Я знала, она уйдёт, как только поняла кто вы… Любите Одинокую Волчицу – и она ответит взаимностью!»

Вскоре успокоившись, по крайней мере внешне, мать принялась готовить вещи.

Вдоволь поплескались в реке, позавтракали. Как раз вернулась Волчица, поблагодарила Ель за сборы, присела перекусить, чтобы не огорчать хозяйку. Мыслями Одинокая была уже далеко…

За несколько дней полной свободы наши тела отвыкли от одежды, воспринимая её теперь, как неизбежное зло. Мне показалось, мешки стали полегче. Не зря занимались каждый день – Джес тоже чуток подкачала ноги, на вид заметно.

Юная охотница попрощалась с родным домом, мы поднялись наверх. В комнате Ели, на полочке друг рядом с другом, остались четыре деревянные фигурки – я, Джес, Лариска и Одинокая Волчица.

Дожди прошли, над лесом снова светило солнце. Пышных проводов не наблюдалось, хотя, вроде бы уходила дочь Первой из женщин. Кроме Ели с нами только один лесовик – невысокий крепкий мужчина с морщинистым волевым лицом. С первой встречи я окрестила его «Крокодилом Данди».

На бывшую железку вышли километрах в трёх южнее места стычки с гориллами. Интересно, осталось ли там что-нибудь, кроме костей…

–«Да и те давно по кустам растащили», – заметил охотник. Взойдя на насыпь, все приостановились. Настало время прощания.

«Данди» и Ель встали плечом к плечу, сомкнули в замок ладони. Юная лесовичка протянула им руки.

–Прощай, Одинокая Волчица Обретшая Цель, – вслух произнесли родичи. –Да хранит тебя Великий Лес!

–Прощайте. Да пребудет с нами Санэла, – с глубокой теплотой в голосе ответила девушка. Постояв несколько секунд, они прервали контакт.

Настал мой черёд. Рука Первого мужчины напоминала ветвь кряжистого дуба. Тонкие сильные пальцы Ели заметно дрогнули в моей правой ладони.

–Прощай, Зелёная Воительница Боевой Молот! Да хранит тебя Великий Лес! Ель смотрела мне в грудь, а взгляд легко проникал в душу. Послышался чуть различимый мысленный шёпот:

–«Не раскрывай тайну Волчице. Она не любит мужчин».

–«Я тоже».

–«Я знаю».

Её заключительный мгновенный посыл не расшифровывался тотчас. Я ощутила несколько смысловых линий, содержание которых могла уловить лишь в общих чертах.

Позитив. Благодарность. Надежда. Сожаление о некой упущенной возможности. Последнее сложнее всего осмыслить. И мысль в конце:

–«Поймёшь потом». Ну, потом так потом. Значит, это сейчас неважно.

Попрощалась Джессика – она получила полное имя «Посвящённая Солнцу Раскалённое Лезвие».

Лариску лесовики взяли на руки. К «Подземной Жительнице» ей добавили «Несущая Жизнь». Среди лесных людей беременность была редким явлением, к таким женщинам все они относились с чуткостью и участием.

Солнце било слева, мы шли на Юг.

За лощиной, усеянной редкими тонкими берёзками, вновь потянулась глухомань – поросшие широколистным грабом возвышенности и овраги, кряжистые дубы, клёны и липы, густые заросли папоротников. То и дело приходилось снимать с ветвей паутину, чтоб с ходу не вляпаться физиономией.

В пути легко думается… Джес, понятно – так сложилось, у неё не было выбора, кроме как идти со мной. А эта девочка? Ну, впервые увидела иных, но слышащих людей. Фактически, отверженных обществом. Даже если представить, что я бы осталась в своём прежнем времени, оно-то уже давно перестало быть моим…

И это повод, чтобы уйти в полную неизвестность с тремя чокнутыми психопатками?

–«Хорошо, с двумя, не обижайся». Джес не захотела быть психопаткой, а Лариска не возразила.

Зря я тешила себя мыслью, что научилась закрываться. Все мои сентенции были для спутниц как на ладони.

–«Почему-то ты упорно не вспоминаешь про родство душ!» – подумала подруга. –«Надеюсь, оно имеет место быть».

–«Да», – включилась в беседу Обретшая Цель. –«И помимо родства душ вы мне просто понравились. Как женщины».

Девочка расставила последние точки над «ё». Эта манера мне импонировала – всегда ненавидела кокетливые недомолвки и многозначительные фигуры умолчания.

Не оборачиваясь, я мысленно оглядела широкоплечую сильную охотницу с ног до головы. В походном костюме Одинокой предметов одежды прибавилось ровно на один. Помимо набедренника на ней теперь жилет – защищает плечи от ремней вещмешка и автомата. На ногах мягкие мокасины из тех же шкур. Надолго ли хватит этакой обувки…

Надо признать – смотрелась девочка классно. Почти Рэмбо. С виду. Посмотрим, как проявит себя в деле.

–«Диксон, давай пойду впереди!» – воскликнула Волчица, увидев, как от задумчивости я вломилась в кусты. Лариска безмолвно рассмеялась, а Джес проявила сочувствие. Лес её родная стихия, пусть идёт… Прищурившись на солнце, Одинокая выдвинулась в авангард.

–«Потрясающая спина, правда?» – подруга подмигнула, взглядом указывая на девочку.

Мне ничего не оставалось, как согласиться. Спинища была и вправду на загляденье, я не представляла, как юная охотница смогла накачать столь объёмные мышцы.

Годы! Она тренировалась годы, а я всего лишь около месяца. Конечно, прежняя хозяйка этого тела тоже была не шахматисткой. Но всё-таки фанатизма у Волчицы побольше, чем у той, неизвестной…

Кстати, любопытно, где она сейчас. Жива ли, и в каком теле? А вдруг в бывшем моём? Вот об этом думать не надо, это тайна.

«Не думай о белом медведе», – вспомнила я и внутренне улыбнулась. Я была белым медведем – лучше считать так.

На переходе несколько раз видели пугливых косуль, ярких глухарей, на деревьях несметно белок. Чувствовали, как прошло в сотне метров правее стадо диких кабанов. Вдоль занесённых почвой рельсов заметили маленькие светло-коричневые грибы – пойдут вечером в суп. Трижды попадались ручьи – с удовольствием умывались и смачивали головы.

Во время коротенькой передышки из моего подсознания вдруг всплыла песенка по теме. Чтоб Джессика не обижалась на «психопатку», я мысленно напела вспомнившийся куплет.

 
«Моя мания-а – твои желания
Ловить на лету, любя!
Безумие моё ты не забудешь никогда.
Моя мания, слова, дыхание,
Рубиновых губ дурман.
Ты делай всё как я, и падай-падай в океан!»
 

Неожиданно Волчица подхватила мелодию, тоже обращаясь к Джес и на ходу сочиняя продолжение:

 
«Ничего не говори, пока мы есть.
Я читаю твоё тело.
Всё что было, всё что будет, всё что есть –
Это я так захотела!
На губах твоих останется клеймо,
Два ожога, два рубина.
На рассвете ты тоже сойдёшь с ума!»
 

Подруга взяла нас обеих за руки – и… присоединилась к дуэту с собственными словами!

 
«Выключай огни и падай в океан.
Вдох глубокий, выдох мятный.
Что имею – всё я вам, любя, отдам,
Мне не жалко, мне приятно!
К вам имею я особый интерес,
Я как кошка любопытна.
Вы почувствуйте меня – и крикнем: «Yes!!!»[62]62
  "Моя мания». Музыка А.Лунёва, слова О.Томашевского http://www.karaoke.ru/catalog/song/27331


[Закрыть]
 

Припев мы пели вместе, со слезами восторга на глазах. Несколько минут после этого катарсиса[63]63
  Катарсис – эстетическое воздействие искусства на человека. Возвышение человеческого разума, облагораживание чувств (одно из значений).


[Закрыть] никак не могли придти в себя.

Шаловливая ладошка Джессики мысленно коснулась меня там.

–«Ну вот, начинается», – проворчала Лариска.

–«Кстати, да, уже можно прекращать соблюдать приличия. Мама не видит», – подумала Волчица, с ходу присоединившись к мысленным нежностям.

–«Не понимаю, кстати, с чего это Ель на вас взъелась, обычай не запрещает этого, а она не хотела».

–«Потом поймешь», – так сказала ведунья, прощаясь». Девочка промолчала.

–«Кстати, а Первый мужчина – твой отец?»

–«Что такое «отец»?» – почти как Лариска переспросила Одинокая. Пришлось объяснять.

–«А, я вспомнила!» – воскликнула охотница. –«Ты же тогда рассказывала про «семью». У нас не существует отцовства, есть только мать. Она может знать от кого зачала, а может и не знать. В зависимости от того, когда зачинается ребёнок».

–«Не поняла…»

–«Ну, если они встречались один на один, тогда понятно, а если зачатие произошло на каком-нибудь празднике – как тогда определить, от кого именно?»

–«Весёлые у вас праздники», – хихикнула Джес, мысленно целуя девушку в губы.

–«Кому весёлые, а мне прятаться приходилось, не люблю я этого с мужчинами».

–«Семья… До сих пор не понимаю, при чём тут число семь?» – вставила крыса, перебираясь через очередной столб, валявшийся поперек пути.

–«Вероятно, таким было среднестатистическое количество людей в этом union[64]64
  Union – союз, объединение.


[Закрыть]». Услышав слово из знакомого сочетания, я вздохнула. Лариска удивилась:

–«Что, больше не рожали?»

–«Рожали. Наверное, просто кто-то умирал от болезней, кто-то вырастал и создавал собственную семью. Так и получилось это «счастливое число».

–???

–«В моём прошлом бытовало поверье, будто число семь обладает некими магическими свойствами».

–«Нас пока только четверо, подождём ещё троих?» – шутливо поинтересовалась Волчица, мысленно залезая мне в штаны.

Прошли не так много, километров десять-двенадцать, но девочке уже не терпелось наверстать упущенное. Остальные, кроме Лариски, тоже были не против. Сублимация дело хорошее, но не так же долго!

Очень удобно, когда никому ничего не нужно говорить. Слыша наши мысли, Одинокая свернула с насыпи, уклоняясь на восток. Идти по лесу не так тяжело, если бы не жара. Переплетения буйных кустов, сухостой и упавшие деревья, горки и низины, подъемы, спуски, папоротники, заросли багульника. Вот красивые, высокие сосны лежат вповалку, будто пьяницы возле пивной…

–«Деревья, стремящиеся ввысь, падают чаще», – философствовала Обретшая Цель. –«Не успевают развить корни и первая же сильная буря становится для них последней. Или вверх – или вниз, в этой жизни можно выбрать только одно из двух…»

Наконец мы вышли на берег широкой полноводной реки. Взмокли, хоть и шли без курток, в одних разгрузках и майках. Может, и дальше держаться берегов, всегда есть где нормально помыться? Но тогда не будут так часто встречаться места для ночёвок – а на случай дождя всё-таки нужна крыша…

Волчица опустила мешок, аккуратно прислонила к нему оружие. За две секунды сбросила одежду и выжидательно глянула на нас.

Лариска давно убежала охотиться, я попросила её одновременно послушивать, что творится в округе.

Джессика тоже топлесс, правда, ещё в штанах и берцах. Хотела было сказать им: «Купайтесь, я посторожу», но…

Одновременно с Волчицей мы шагнули к изнемогающей Джес. Алчные рты впились в роскошную грудь с обеих сторон, жадные руки стаскивали остатки одежды. Наконец, можно сделать с Джессикой то, что давно хотелось!

Повалившись в песок, мы так и не дошли до реки. Всё, что я успела – это раздеться.

Ползая по пляжу, три обалдевших от страсти существа забыли все условности. Наверное, часа два мы не давали отдыха Джес, едва не доведя её до безумия. А потом девчонки взялись за меня…

* * *

Дорога здесь шла параллельно реке, попробуем дальше двигаться по берегу, пока её чувствуем. Начнём терять, будем думать, что делать.

Глянула на солнце – до сумерек часа четыре. Надо идти, а то такими темпами и за год до Крыма не доберёмся. Через час завидели на противоположном берегу строения, немного взяли вправо, пошли между деревьями, хотя чувство подсказывало – там никого живого.